Текст книги "Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Кикаха надеялся, что дракландцы воспользовались только этим коридором. Если они сумели добраться до всех входов в этот зал… Он старался не думать об этом. Арка впереди вела в коридор, шедший, насколько он знал, дальше, в глубь горы. С ним могли пересекаться другие коридоры, но ни одни из них не выходил наружу. То есть ему так говорили. Наверное, его осведомители, по какой-то причине лгали или не поняли его несовершенной тишкетмоакской речи.

Лгали или нет, но ему придется выбрать этот путь.

Единственная беда, что даже если коридор и свободен от захватчиков, то кончается он в горе.

3

Зал библиотеки был огромным. Пятистам рабам, тершим и бурившим двадцать четыре часа в день, требовалось двадцать лет для завершения основных работ. Расстояние от только что покинутого им арочного проема до того, куда он желал попасть, равнялось примерно ста шестидесяти ярдам. У некоторых захватчиков будет достаточно времени зайти в библиотеку и сделать один выстрел по нему.

Зная это, Кикаха побежал зигзагами.

Когда он приблизился к арке, он бросился на пол и перекатился через выход.

Стрелы свистели над ним и тюкались в каменную стену или отскакивали от пола рядом с ним. Кикаха пружинисто вскочил на нога и помчался дальше по коридору.

Он добежал до неизбежного коридора-поворота и остановился. Мимо него протрусили двое жрецов. Они взглянули на него, но ничего не сказали.

Они забыли о нем, когда им по ушам ударили пронзительные крики, и побежали к источнику шума. Кикаха подумал, что они вели бы себя умнее, если бы побежали в другую сторону, поскольку, судя по звукам, дракландцы могли истреблять жрецов в библиотеке.

Однако эти двое могли наткнуться на его преследователей и могут на несколько секунд задержать их. Жрецов очень жаль, но не его вина, если их убьют. Ну, наверное, все-таки его. Но он не собирался предупреждать их, если молчание поможет ему оставаться впереди охотников.

Он побежал дальше. Почти подбежав к еще одному повороту сворачивающему под углом в сорок пять градусов, Кикаха услышал позади крики. Он остановился и выдернул горящий факел из подставки на стене.

Подняв его высоко над головой, – посмотрел вверх. В двадцати футах от макушки головы находилось круглое отверстие в потолке. Оно было темным, поэтому Кикаха полагал, что шахта где-то сворачивала, прежде чем соединиться с другой.

Всю гору пронизывали тысячи таких шахтных стволов, и все по меньшей мере три фута в диаметре, поскольку проложившие шахтные стволы и туннели рабы не могли работать на площади меньших размеров.

Кикаха подумал о шахте, по оставил эту мысль.

Здесь под рукой не было ничего, что могло помочь ему добраться до шахты.

Услышав скрежет металла о камень, он выбежал за поворот и тут же остановился…

Первый лучник, получив в лицо пылающим факелом, завопил и зашатавшись отступил назад, сбив с ног лучника сзади.

Конические стальные шлемы обоих свалились и залязгали по полу.

Пригнувшись, Кикаха побежал вперед, используя как щит поднявшегося в сидячее положение лучника с обожженным лицом. Он выхватил из ножен лучника длинный меч. Лучник держался за лицо обеими руками и визжал, что он ослеп. Сшибленный им солдат встал, не давая таким образом увидевшим Кикаху лучникам стрелять в него. Кикаха выпрямился и обрушил меч на незащищенную голову солдата, а затем развернулся и побежал, снова пригнувшись.

Слишком поздно некоторые лучники стали стрелять по нему. Стрелы попали в стены.

Кикаха вбежал в большое хранилище.

Здесь имелось много разных предметов, однако его внимание сразу же привлекли длинные складные лестницы, применявшиеся в библиотеке. Он установил одну из них, уперев в край шахтного ствола на потолке. У подножья лестницы он положил меч, а затем взял другую лестницу и побежал с ней дальше по коридору, свернув через дверной проем в ответвлявшийся коридор и остановился под другим шахтным стволом.

Здесь он приставил лестницу к краю отверстия в потолке и полез в шахту.

Упершись спиной в одну сторону шахтного ствола, а ногами в другую, он сумел затолкать свое тело в отверстие.

Он надеялся, что первая лестница и меч рядом с ней одурачат его преследователей, и они потеряют время, пуская стрелы в темную дыру. Когда они поймут, что его не свалить, как медведя в дупле, то подумают, что он сумел вовремя добраться до ответвляющегося шахтного ствола.

Потом некоторые из них поднимутся за ним в шахту. Если они умные, то задержаться на долгий срок, чтобы снять свои тяжелые кольчужные рубашки, юбки, латы и стальные шлемы.

Однако, если они достаточно умные, то поймут также, что он, возможно, выкинул трюк, и исследуют коридоры поглубже и вскоре могут оказаться под этим шахтным стволом и пустить в его тело стрелу.

Вдохновленный этой мыслью, Кикаха полез еще быстрее. Он продвигал спину на несколько дюймов вверх, твердо упираясь ступнями, напрягая ноги, затем передвигал вверх ступни, снова спину и опять ступни; наощупь, стены были из гладкого, скользкого нефрита, а не из нешлифованной стали, камня или дерева. Наверное, футов через двадцать, что означало сорокафутовое падение до пола, он добрался до шахтного ствола, шедшего под прямым углом к этому.

Тут ему пришлось извернуться кругом, чтобы суметь посмотреть вниз. Он увидел, что лестница все еще стояла приставленная к освещенному концу шахтного ствола.

Из колодца не доносилось ни звука. Он подтянулся в горизонтальный ствол.

В этот момент до него донесся невнятный голос. Солдаты, должно быть, попались на его хитрость. Либо они поднимались за ним по тому, первому стволу, либо уже это сделали и, возможно, находились в том же горизонтальном шахтном стволе, что и он.

Кикаха решил охладить их пыл. Если он обнаружит выход, то могут также обнаружить, что находятся прямо за ним или, что еще хуже, как раз под ним. Они могут передать друг другу вверх по шахте луки и стрелы.

Если они это сделают, то смогут его застрелить без опасности для себя.

Пытаясь вычислить направление шахты, где он оставил первую лестницу, он дошел до соединения, где три горизонтальных туннеля встречались над вертикальным.

Сумеречный свет этого места стал немного ярче. Он перепрыгнул через отверстие в полу и приблизился к просвету. На выходе из поворота он увидел стоявшего к нему спиной согнувшегося солдата.

Тот держал факел, который ему только что вручил солдат в вертикальной шахте.

Солдат в шахте бурчал, что факел опалил его, а солдат выше свирепо шептал, что им всем следует вести себя тихо.

Лезшие наверх солдаты сняли свои доспехи и все оружие, кроме кинжалов на поясах. Однако лук и колчан стрел передали наверх солдату в туннель. Воины в вертикальной шахте образовали цепочку, переправлявшую вооружение. Кикаха заметил, что они поступили бы умнее, разместив сперва в туннеле шесть—семь человек, чтобы воспрепятствовать их дичи напасть на них.

Кикаха было подумал сразу прыгнуть на одинокого солдата, но решил подождать, пока они переправят наверх все оружие, которым собирались воспользоваться. Вот так – лук за луком, колчан за колчаном, мечи и даже доспехи были переданы наверх и вручены воину в туннеле, свалившему их сбоку поблизости. Кикаха почувствовал отвращение: неужели они не понимают, что их доспехи только отяготят их и дадут их дичи преимущество? Более того, в тяжелых толстых кольчугах и тяжелой одежде, они обязательно запарятся и вспотеют. Единственная причина для такого шага, какую он мог придумать, заключалась в негибкости военного мышления. Если правила предписывали доспехи во всех боевых ситуациях, то доспехи надевались независимо от того, соответствовало это обстановке или нет.

Солдат, принимавший вооружение, и те, что торчали в шахте, ругали, хотя и не громко, жару и напряжение сил. Кикаха слышал их отчетливо, а вот находившиеся внизу офицеры, как он полагал, не слышали.

Наконец на полу оказались сваленными тридцать пять луков, тридцать пять кольчуг и тридцать пять мечей и шлемов. Когда Кикаха впервые увидел завоевателей в коридоре, солдат было больше, поэтому казалось, что многие собирались остаться внизу. Среди них окажутся все офицеры, так как они не захотят терять время и труды на снятие своих стальных доспехов. Судя по перекличке между воином в туннеле наверху и офицером внизу – что можно было проделать тихо, если бы воины в шахте передавали сообщение – воин в туннеле был самым младшим по званию.

Кикаха внимательно слушал, надеясь выяснить, поднимались ли какие-нибудь другие воины по другим шахтным стволам. Он не хотел оказаться в западне или допустить нападение с тыла О других нападавших ничего сказано не было, но это не означало, что ничего такого не происходило. Кикаха оглядывался, словно птица, остерегавшаяся кошек, но ничего не услышал и не увидел. Шликруму полагалось быть столь же нервозно бдительным, как и Кикахе, но тот явно чувствовал себя в безопасности.

Это чувство испарилось, словно стакан воды в вакууме – солдат нагнулся помочь верхнему воину выбраться из шахтного ствола, когда Кикаха вонзил свой нож, на несколько дюймов, в правую ягодицу воина.

Он завопил, а затем получив пинок полетел вниз головой в шахту. Он упал на пытавшегося вскарабкаться воина. Они оба упали на воина внизу, и так далее, пока десять солдат не выпали, пронзительно крича, из отверстия в потолке. Они бухнулись друг на друга, и звуки ударов слабели по мере того, как увеличивался слой тел.

Шликрум, падавший дольше, чем другие, приземлился, растянувшись на самом верхнем теле. Хотя он и был ранен, но он не потерял сознания. Он вскочил на ноги, потерял опору и свалился на кучу тел на полу, потеряв сознание.

К нему, лязгая доспехами подошел офицер и слегка нагнулся над ним – расспросить, что произошло. Из-за гама внизу Кикаха не мог расслышать слов и поэтому прицелился в офицера из лука. Угол стрельбы был неудобным, но он натренировался стрелять под многими углами и послал стрелу верно.

Стрела попала в соединение пластин шеи и плеча, вонзившись глубоко в тело. Офицер упал вперед. У Кикахи вызвала любопытство пристегнутая к спине рыцаря шкатулка, так как он никогда раньше не видел ничего похожего на нее. Сейчас, однако, было не время ублажать свое любопытство.

Выбравшись из кучи тел солдаты убежали из поля зрения Кикахи. Возник гул голосов, а потом молчание, после того, как офицер рявкнул:

– Заткнитесь!

Кикаха узнал голос фон Турбата. Только тогда он начал понимать все, что подразумевало собой это вторжение и жестокая охота на него.

Фон Турбат был королем независимого государства Эгестхэм, – горной страны с шестьюдесятью тысячами граждан. Одно время Кикаха, под именем барон Хорст фон Хорстман, поддерживал с ним довольно дружеские отношения. После того, как Турбат на турнире потерпел поражение от Кикахи, а затем поймал Кикаху, когда тот занимался любовью с его дочерью, он стал относиться к нему враждебно, не активно враждебно, но ясно дал понять, что не будет мстить за смерть Хорстмана, если кто-то убьет его, пока тот находится под крышей дома фон Турбата. Услышав это, Кикаха немедленно смылся, а позже, играя свою роль барона-разбойника, ограбил шедший в Эгестхэм торговый караван. Но обстоятельства вынудили Кикаху бросить свой замок и бежать, спасая жизнь, на этот уровень.

Это произошло несколько лет назад.

Не существовало никакой причины, по которой фон Турбат пошел бы на такой страшный риск и хлопоты, чтобы отомстить Кикахе. В первую очередь, откуда король вообще узнал, что Кикаха здесь? Откуда он мог узнать даже то, что Кикаха – это фон Хорстман? Почему, если он действительно открыл врата и их применение, он вторгся в опасный город Таланак? Впрочем, вопросов возникло слишком много.

В то же время, судя по приглушенным голосам и последовавшим звукам бегущих солдат, стало очевидно, что тевтоны поднимутся по другим шахтным стволам. Кикаха сомневался, что многие из них будут в доспехах или тяжело вооружены, поскольку большая часть доспехов и оружия оказалась теперь у него. Они, конечно, пошлют за подкреплением и ему лучше убраться отсюда.

Затем из кучи выполз один из воинов и Кикаха пустил в него стрелу. Он быстро пристрелил еще пять тел, действуя по теории, что если кто-то из них сумеет ожить, то он ликвидирует потенциального убийцу. Примерно пять минут он занимался беганьем взад-вперед вдоль и поперек по разным туннелям. Три раза ему удалось застать солдат, поднимавшихся по шахтным стволам, и подстрелить верхнего воина. Дважды он стрелял через шахтные стволы по воинам, шедшим по коридорам.

Но он не мог надеяться бегать достаточно быстро, чтобы прикрыть все шахты, а король явно не считался с потерями. В шахтные стволы, куда совались первоначально, лезли вновь, а огни и звуки указывали, что лезли и другие. Кикахе пришлось бросить все оружие, кроме своих ножей, чтобы подняться еще по одной вертикальной шахте. Он намеревался найти дорогу и отверстиям, выходившим наружу.

Там, высоко на поверхности горы, на улице Смешанных Благословений ему, возможно, удастся сбежать.

Однако, фон Турбат наверняка должен знать это.

Он расставит по улицам ниже и выше лучников.

Если бы только он мог продолжать скрываться от солдат здесь, в сети туннелей до темноты, то ему, возможно, удалось бы проскользнуть по нефритовой скале, то есть он мог бы сделать это, будь там орнаментальные выступы для облегчения его задачи.

Его стала мучить сильная жажда. Он все утро не пил воды, ибо был охвачен жаждой познания. Теперь потрясение, бой и беготня иссушили его. С нёба у него падала густая сталактитовая слюна, а горло казалось словно бы наполненным пустынным галечником, выбитым копытами верблюда.

Если понадобится, он может протянуть остаток дня и ночь, но ослабеет. Следовательно, он должен добыть воду. А поскольку существовал только один способ добыть ее, именно этот способ он и выбрал.

Кикаха прокрался обратно к шахте, по которой только что поднялся, но остановился в нескольких футах от нее и улыбнулся. Что это с ним случилось? Он испытал слишком большое потрясение, его обычная хитрость и не скованное условностями мышление оказалось на время выжатыми из него. Он прошел мимо шанса на спасение.

Выбирать такой путь было безумием, но самая его ненормальность служила для него лучшей рекомендацией и фактически делала успех весьма вероятным. Если только он не додумался слишком поздно!

Спуск был легким. Он бросился к куче доспехов.

Солдаты еще не приблизились к этому отверстию, они, должно быть, по-прежнему поднимались по шахтам подальше от этой.

Кикаха снял с себя тишкетмоакскую одежду и запихал ее в кольчугу внизу кучи.

Он поспешно надел доспехи, хотя ему и пришлось поискать для себя достаточно большие кольчугу и шлем.

Затем он нагнулся над отверстием и окликнул солдат. Он в совершенстве умел имитировать чужую речь, и хотя прошло несколько лет с тех пор, как он слышал эгестхэмский диалект немецкого языка, он воскресил его без труда.

Расположившиеся внизу солдаты заподозрили обман. Они были, в конце концов, не так уж и глупы. Однако они и представить не могли, что случилось на самом деле. Они думали, что Кикаха, возможно, пытается заманить их в пределы досягаемости своих стрел.

– Их утрершликрум Хайнс Гимбат! – крикнул он. – Я капрал Генрих Гимбат!

Хайнс было обычным именем в Дракландии, а Гимбат – туземной фамилией, как большинство фамилий, кончающихся на «бат» была особенно распространена в том районе Дракландии среди низших классов, бывших смесью аборигенов и немцев. Среди завоевателей должно обязательно найтись несколько солдат с таким именем.

В поле зрения вышел сержант и остановился, подняв голову и вглядываясь в ствол шахты.

– Во ист де трикменш? (Где Обманщик?)

– Хир эн ист натюрлих. Их хап друсс. (Здесь его, конечно нет. Я изнываю от жажды.)

– Франк эур фир васс? (Ты просишь воды? В такое время?) – взревел сержант.

Просьба была искренней, но она также была именно тем, что снимало с Кикахи подозрение. Пока сержант бушевал внизу, факелы с обоих концов туннеля объявили о подходе уже поднявшихся с обоих концов туннеля объявили о подходе уже поднявшихся солдат. Кикаха покинул отверстие шахты и обратился к офицеру новоприбывших. Этот офицер в конце концов все-таки снял доспехи, очевидно потому, что по мнению фон Турбата, руководить охотой следовало офицеру.

Кикаха узнал его. Это был барон Дибрис, правитель мелкого княжества на границе Эгестхэйма. Он короткое время находился при дворе, когда там бывал Кикаха.

Кикаха держал голову склоненной, чтобы шлем оставлял часть его лица в тени, и сделал свой голос менее глухим. Фон Дибрис выслушал его: но не обратил внимания на его внешность Для барона Кикаха был всего лишь еще одним безликим солдатом низшего класса. Кикаха доложил, что Обманщик бесследно исчез, а также поспешил добавить, что он попросил воды, но сержант, кажется, счел эту просьбу неразумной.

Барон, облизывая губы, не счел ее неразумной, и поэтому солдаты, стоявшие на лестнице, подняли на концах шестов бутыли с водой, и Кикаха получил возможность напиться. Затем он попытался скрыться из вида, чтобы можно было выбраться в коридор и, будем надеяться, из храма. Фон Дибре расстроил его планы, приказав ему первому подниматься по шахтному стволу до следующего горизонтального уровня. Фон Дибре выругал его за ношение доспехов, и Кикахе пришлось снять кольчугу. Он готов был ударить или бежать при первом же признаке опознания его со стороны барона, но фон Дибре интересовали только поиски варвара-убийцы.

Кикахе хотелось задать много вопросов. Но он. однако, не мог это сделать, не вызвав подозрений, и поэтому хранил молчание. Он выполз из шахтного ствола, а потом принял переданные луки, колчаны и длинные мечи. После этого отряд разделился на двое. Одна половина двинулась в одну сторону, а другая в противоположном направлении. Когда половина отряда, членом которой был Кикаха, встретит другой поисковый отряд, им снова придется подниматься выше.

Только что покинутые им уровни стали светлыми и шумными. Подходили новые солдаты подкрепить давление охоты. Фон Турбат или кто-то там стоял во главе всего этого вторжения, должен прекрасно контролировать положение, чтобы выделить столько солдат.

Кикаха оставался с первоначальной группой, поскольку в ней никто его знал. Когда они встречали другие группы, Кикаха ничего не говорит. Он по-прежнему был в шлеме, так как ему не приказали снять его. Некоторые другие тоже носили шлемы.

Идти стало труднее, потому что шахтные стволы стали теперь такими узкими, что отряду приходилось двигаться на корточках, переваливаясь как утки. Солдаты думали, что находятся в самой наилучшей форме, но такой способ передвижения вызывал у них дрожь в ногах и боли в спине. Кикаха, хоть он и не страдал, тоже жаловался, чтобы не казаться не похожим на других.

После того, что казалось многими часами, но, вероятно, заняло не менее восьмидесяти минут, отряд из шести солдат выполз из шахтного ствола в маленькую камеру. В противоположной стене виднелись круглые отверстия, выходившие наружу. Солдаты высунулись и смотрели вниз, где увидели на улице Смешанных Благословений пешие войска и конных рыцарей. Хотя они и представлялись маленькими фигурками, расцветка их была вполне различима. Кикаха опознал флаги, вымпелы и мундиры не только Эгестхэма, но и по меньшей мере дюжины королевств и нескольких баронетств.

Повсюду валялись тела, главным образом жителей тишкетмоакских улиц, здесь и там была пролита кровь. Бои между тевтонами и местным гарнизоном происходили, должно быть, в другом месте, вероятно, на вершине города.

Намного ниже протекала река. Отсюда Кикахе были видны два моста, забитые беженцами, дружно повалившими в старый город.

Вскоре по длинному изогнутому спуску прискакал тишкетмоак и остановился перед только что вышедшим из храма фон Турбатом. Король уселся на коня прежде, чем позволил ему заговорить. Этот человек был великолепен: в головном уборе из длинных изогнутых белых перьев, алом плаще и зеленых легинах. Он, вероятно, являлся каким-то чиновником императора.

Он докладывал Турбату, а это, видимо, означало, что император попал в плен.

У Кикахи имелось мало потайных мест, даже если бы он смог удрать. Оставшиеся в городе жители подчиняться приказам своего правителя, а если будет приказ доложить о присутствии Кикахи, как только его обнаружат, то именно это они и сделают.

Тут один из шедших вместе с Кикахой солдат заговорил о награде, предложенной за пленение Кикахи или сведений, приведущих в его пленению. Десять тысяч дракенер плюс титул, замок, земли и подданные баронетства Хорстман. Если награду заслужит простолюдин, то он и его семья автоматически станут дворянами. Денег предлагалось больше, чем король Эгестхэма получал за два года в виде налогов.

Кикаха хотел спросить, что случилось с Лизой фон Хорстман, его женой, и фон Лисбатом, его добрым другом, управляющим в его отсутствии баронетством, но не посмел, и его замутило при мысли об их вероятной участи.

Он снова высунулся из окна подышать свежим воздухом и увидел нечто, им забытое. Ранее он видел рыцаря, шедшего непосредственно за фон Турбатом, несшего в одной руке меч, а под другой рукой большую стальную шкатулку. Теперь этот же самый рыцарь сопровождал фон Турбата на улицу, а когда король направился обратно в храм, за ним чуть ли не по пятам направился со шкатулкой рыцарь.

«Очень странно, – подумал Кикаха. – Все, что происходит очень странно».

Однако, пока ничего, Кикаха объяснить не мог.

Впрочем, ясно было одно: Вольф не мог действенно функционировать в качестве господа этого мира, иначе бы этого не произошло. Вольф был либо убит, либо пленен в собственном дворце, либо прятался в каком-либо из миров.

Вскоре капрал приказал отряду возвращаться вниз. Они опять стали исследовать все известные стволы в их секторе. Когда они добрались до коридора, то были усталыми, запарившимися и злыми. Их дурные чувства ухудшились из-за словесных оскорблений офицеров.

Рыцари никак не могли поверить, что Кикаха сбежал от них, и фон Турбат тоже.

Он поговорил с офицерами и составил более подробные планы, а потом приказал возобновить поиски. Возникла задержка, покуда солдатам раздавали бутылки воды, сухари и сушеное мясо. Кикаха сгорбился у стены вместе с другими и говорил только тогда, когда заговаривали с ним.

Другие из его группы служили вместе, но не спрашивали, из какого он взвода – они слишком устали и не хотели тратить силы на разговоры.

Уже час как стемнело, прежде чем поиски отменили. Один офицер заметил, что Обманщик не уйдет хотя бы потому, что поток беженцев на всех мостах прервали.

Каждый мост сильно охранялся, а берега реки напротив города патрулировались.

Более того, уже сейчас начинались обыски домов.

Это означало, что поисковым партиям не видать желанного сна. Они всю ночь будут оставаться на ногах, ища Кикаху.

Солдаты не протестовали. Они не хотели подвергнуться наказанию кнутом, кончаемому кастрацией, а потом повешением, но между собой они ворчали, и Кикаха внимательно слушал их, извлекая информацию.

Это были крепкие, твердые ребята, – подчинившиеся бы любому приказу, в том числе и самому бессмысленному.

Маршировали они достаточно четко, хотя бедра у них безмолвно кричали от боли.

Кикаха сумел попасть в задний ряд взвода, и когда они свернули на улицу, где не было ни местных, ни завоевателей, он исчез в дверном проеме.