Текст книги "Миры Филипа Фармера. Том 5"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

Глава 18

Откуда-то из глубин памяти, словно утка в тире, выплыло ее лицо. Оно выросло и пропало, снова появилось и снова пропало… Она в разных позах, в разных ситуациях, словно голографические снимки, надранные как попало из прошлой жизни. И хотя вспомнил Дункан о ней немного, но и этого было достаточно, чтобы понять: она-то его помнит очень хорошо. Что она делает здесь? Приехала в гости? Иммигрировала? Какая разница.

Он выдавил улыбку.

– Извините. Вы ошиблись. Меня зовут Эндрю Вишну Бивульф. Я что, так похож на этого… Кэрда?

Теперь Руиз выглядела уже не такой уверенной. Она даже отступила на несколько шагов, окинула его оценивающим взглядом и сказала:

– Вылитый клон. Копия. Я была просто потрясена, когда вас увидела. Мне даже на минутку показалось… нет, вы не можете им быть. Ведь Кэрд мертв.

– Примите мои соболезнования.

Сердце его стучало все сильнее, а тело, казалось, стало фунтов на пятьдесят легче. «Если так пойдет и дальше, – подумал он, – я скоро воспарю над мостовой».

– Не о ком жалеть. Он был изменником и подрывным элементом. Он… – Руиз вдруг замолчала, словно поняла, что наговорила лишнего.

– Будьте добры, ваше удостоверение, – мягко улыбнувшись, попросила она.

Он быстро окинул взглядом улицу. Поблизости не было ни души.

– Конечно, – ответил Дункан и, помедлив, добавил: – А вы что – органик?

Она кивнула и полезла во внутренний карман, но Дункан не дал ей времени достать удостоверение: он ударил ее в челюсть и, пока она покачивалась, поднырнул под ее руку и рубанул ребром ладони по шее. Она тяжело осела и стукнулась головой об эластичную мостовую.

Чтобы затащить безвольное тело в свою комнату, ему понадобилось не больше трех секунд. Он забрал у Руиз удостоверение и газовый пистолет, отнес все это в ванную, откуда вернулся с баллончиком тумана правды. Он распылил ей в лицо облачко тумана: теперь в ближайшие пятнадцать минут она не придет в сознание. Но у Дункана оставалось чуть больше часа, чтобы придумать, как с ней поступить.

– Конечно, я мог бы попытаться сблефовать, – пробормотал он, – только вряд ли она так просто успокоилась бы – с Хатти станется сверить мое удостоверение с файлом Кэрда. Тут-то все и кончилось бы, братишка. Проклятье! Как это я на нее нарвался!

Но все же, если столкновение неизбежно, пусть уж нежелательные встречи происходят тогда, когда им уготовано. Если бы они встретились при других обстоятельствах, Дункан, возможно, не сумел бы с ней так легко справиться, не привлекая чужого внимания.

Он решил было дать ей постгипнотическое внушение забыть весь инцидент. Но ведь когда она, проснувшись, обнаружит разбитый подбородок и ноющую шею, то сразу отправится к психику. Он воспроизведет последний день, обнаружит пробел в памяти и тут же вытащит наружу всю слуховую и визуальную информацию, записавшуюся на подкорку с того момента, как она отключилась, – в том числе все, что с ней было под туманом правды.

Нет, этого допускать нельзя. Тогда что же можно?

Если Руиз исчезнет, органики начнут розыски. И так как она должна каждые полчаса посылать сообщения о своем местонахождении, ганки зафиксируют, что в последний раз ее видели здесь. И уже в следующий вторник весь район будет напоминать разворошенный муравейник. Допросят всех и каждого. И если органикам хотя бы покажется, что кто-то ведет себя подозрительно, его тут же обследуют с помощью тумана. Но сколько бы он ни лгал, они могут залезть в его данные и, перелопатив их с самого рождения (с этих ублюдков станется!), отрыть кое-что, попахивающее весьма подозрительно. И тогда будут копать, пока не докопаются.

На помощь руководителя из БПТ надеяться не приходилось – времени на попытку связаться уже не было. Что ж, сам заварил кашу, сам расхлебывай. Но для этого надо было сначала выяснить, где и когда они были знакомы. И, конечно, выжать все, что она знает о нем. Особенно то, чего он сам не знает о Кэрде из Манхэттена.

Руиз с закрытыми глазами лежала на софе. На его вопросы она отвечала быстро и четко.

Оказывается, в бытность Дункана детективом-капитаном Джеффом Сервантесом Кэрдом она служила под его началом. Она не знала, что Кэрд принадлежал к подпольной организации, но, когда его раскрыли, участвовала в охоте на него. Затем его посадили в тюрьму, но он сбежал – в погоне она тоже принимала участие. Потом официальные органы ганков Манхэттена сообщили, что труп Кэрда найден в Нью-Джерси. Но об этом она узнала только потому, что была любовницей детектива-майора Валленквиста.

Валленквист. Из глубин памяти выплыло широкое, жирное лицо. Валленквист был его начальником. Но это все, что Дункан смог о нем вспомнить.

Что еще майор ей рассказывал?

Дункан терпеливо вытягивал из пленницы информацию: каплю за каплей, задавая специфические при использовании тумана правды вопросы (допрашиваемый отвечал коротко и буквально), – и вытянул наконец все, что она знала.

Как-то Валленквист заговорил с ней о подозрительном долгожительстве Кэрда. Когда Руиз спросила, что он имеет в виду, майор больше не пожелал говорить на эту тему. «Забудь, – сказал он, – если ты хоть сколько-нибудь заботишься о нас обоих».

– Был ли Валленквист испуган, когда говорил с тобой о долголетии Кэрда?

Что за дьявольская нить связывала его с органиками?

– Он был не в себе, – без выражения ответила Руиз.

– Как именно «не в себе»? Расстроен? Испуган? Как если бы он случайно проговорился?

– Да.

– И Валленквист больше не возвращался к этому вопросу?

– Никогда.

– Что ты думаешь об этой информации и его реакции на нее?

– Ничего. Я не поняла, о чем он говорил.

– Слышала ли ты об этом от кого-нибудь еще? Или, может, кто-нибудь говорил о чем-то, что заставило тебя вспомнить слова Валленквиста?

– Нет.

– Случалось ли тебе когда-нибудь слышать, читать или видеть что-нибудь, свидетельствующее о том, что Кэрд не умер?

– Нет.

И это было все. Так что же все-таки теперь делать с ней?

До полуночи оставалось минут пятнадцать. Стенной экран уже замерцал оранжевым светом и издал тихий вой – предупреждение жителям вторника, что пора входить в каменаторы. Кое-кто сразу же заходил в цилиндры и каменился досрочно. Так что если он включит свой аппарат сейчас, это не привлечет ничьего внимания в банке данных.

Он может закаменить ее, открыть окно и выкинуть тело в воду. В этот поздний час никто этого не заметит. И она будет еще долго покоиться на дне под слоем ила. Может быть, даже вечно. Но вот в этом он как раз сомневался. Ведь дно вокруг башни периодически чистят. Но вот как часто? Это было необходимо узнать. Таково уж его везение – придется все отложить до завтра. Но еще лучше – на неделю. Он затащил Руиз в цилиндр, устроил у себя в ногах и приготовился к каменению. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он впал в знакомое беспамятство. Казалось, не успел он закрыть глаза, как сразу снова открыл. И тут же посмотрел в окно цилиндра, желая убедиться, что в комнате никого нет. Никого там быть и не могло, но ему хотелось быть в этом полностью уверенным. Удостоверившись, что все идет, как нужно, он открыл дверь и, перешагнув через еще спавшую Руиз, направился прямо к экрану связи.

Он назвал номер Сник и дал указание не включать свое изображение. Она моментально отозвалась, хотя лицо у нее было сонным.

– Тихо, – сказал Дункан, – ты одна?

– Нет, – ответила Сник, – но он в ванной. Что случилось?

Несколько секунд Дункан тяжело дышал, не в силах выдавить из себя ни звука – ярость переполнила его до краев и лишила дара речи. Он мысленно увидел ледяную руку, сдавливающую его мозг и сердце. Он весь превратился в сплошной кусок льда.

– Вы мне срочно нужны, – наконец процедил он. – Чрезвычайное положение. Сможешь выйти, не привлекая внимания?

Сонливость мгновенно испарилась с лица Сник, словно капля воды под действием сильного жара.

– Боюсь, что не могу.

– Тогда я… Ладно, это неважно. Увидимся позже.

Он отключился и, дыша чаще, чем ему хотелось бы, вызвал падре.

– Какого дьявола? Кто смеет отвлекать человека от сна грядущего? – зарычал тот в ответ. Это означало, что Кабтаб отправился из цилиндра прямиком в постель.

– ЧП, – сказал Дункан. – Ты можешь срочно прийти?

– Конечно, человече, – уже мягче отозвался Кабтаб. – Ты можешь сказать мне?..

– Не могу, – ответил Дункан и отключился.

Через десять минут падре ввалился в комнату мокрый до нитки и бушующий от ярости.

– Черт бы побрал всех уличных поливальщиков! – прогрохотал он. – Почему они не работают в полночь, когда никто не шляется по улицам?! От них же невозможно скрыться – льют со всех сторон, да еще и с пола, и с потолка!

– Санитарным службам тоже хочется повеселиться, – заметил Дункан. – Ладно. Дело вот в чем: я нуждаюсь в твоей помощи. Главным образом, мускульной, а не мозговой.

Он уже раскаменил Руиз, надеясь, что это не будет отражено в записях городского Департамента по Надзору за Расходом Энергии. Это будет записано, конечно, но вряд ли кто-то обратит внимание на сей факт. А если даже и заметят, то дежурный может быть слишком занят или слишком ленив, чтобы проследить волну и послать кого-нибудь для расследования. Дункану ничего не оставалось, как положиться на счастливый случай.

Впрочем, оставалось: он мог разрезать Руиз на куски и спустить в мусоропровод. Но этого он сделать был просто не в состоянии.

Вместе с Кабтабом Дункан отволок невероятно тяжелое тело в уборную. Там они стряхнули все с полок и свалили в углу. На верх кучи они водрузили сами полки. Затем, с жалобами и руганью, обливаясь потом, засунули Руиз в созданный для нее хаос.

– Это, конечно, временно, – сказал Дункан. – Когда ее начнут искать, а это вот-вот случится, ее нельзя будет здесь хранить. Мы должны что-то придумать. И очень быстро.

Кабтаб лапищей вытер пот со лба.

– Насколько быстро?

– Хорошо бы в течение ближайших десяти минут.

– Мы можем выкинуть ее в окно. Правда, есть опасность, что кто-нибудь заметит, как она падает. К тому же я думаю, что ганки время от времени обследуют дно вокруг башни.

– Не так уж они любят это делать, – ответил Дункан. – Нужно связаться с БПТ. У них должны быть люди и возможности, чтобы избавиться от нее.

– Наш единственный связник – Изимов. Но, благодаря зеленым яблочкам с божьей яблоньки, я догадываюсь, что он будет от всего этого не в восторге.

– Тем хуже для него. – Дункан включил экран связи и послал вызов по домашнему номеру Изимова.

– Откуда ты знаешь его номер? – спросил Кабтаб. – Я думал, что мы можем общаться с ним только в магазине.

– Узнал в городской директории, на всякий пожарный случай.

Через минуту Дункан отменил вызов.

– Если только он не использует морфей-машину, его нет дома.

Он помедлил, но потом повторил запрос и, несмотря на то что очень не хотел этого делать, оставил сообщение, что разыскивает его. В ожидании ответа они решили позавтракать и принять душ, после чего вновь принялись строить планы, как убрать Руиз. Но в голову не приходило ничего, что могло бы сработать.

– Ганки вряд ли станут утруждать себя выписыванием индивидуальных ордеров на обыск, – рассуждал Дункан. – Они возьмут чистые бланки, применят универсальный код, который запрет все двери в этом районе, и начнут обыскивать всех по очереди. А в эту секцию они могут сунуться в первую очередь.

– Нам надо управиться до девяти, пока в участке не заметили, что она не отметилась, – сказал Кабтаб. – Кроме того, у нас есть еще час или около того, пока они будут узнавать, почему она этого не сделала.

– Я бы сказал, чуть больше двадцати минут, прежде чем они замкнут круг.

Дункан лихорадочно соображал с минуту, а потом сказал:

– Мне бы этого очень не хотелось, но придется будить Изимова. Даже если нас там кто-то и увидит, это еще не повод связывать нашу ночную прогулку с исчезновением Руиз. Придется это сделать, у нас нет другого выхода.

Даже в этот утренний час автобусы уже ходили, но Дункан с Кабтабом вышли за пару кварталов от дома Изимова и остальной путь прошли пешком. Авеню Фон, квартира номер 566. Алая с зелеными полосами дверь. Дункан нажал кнопку звонка, стараясь выглядеть как можно беспечнее: уже появились первые прохожие. Приятели уже встретили десять человек. По статистике, один из них должен был быть ганком. Один из десяти.

Дункан звонил минуту, не отрывая палец от звонка.

– Либо его нет, и тогда ищи ветра в поле, либо он смотрит на нас и не хочет впускать.

Кабтаб огляделся, проверив, что за ними никто не следит, и, встав так, чтобы попасть в монитор, стал бешено жестикулировать. Если Изимов видел их, то должен был понять, что они не могут тут долго торчать.

– Пошли, – наконец сказал Кабтаб. – Может, он сдох.

Они вернулись к Дункану. За чашкой кофе Дункан сказал:

– Теперь все это только на наших плечах. Но должен же быть какой-то выход!

В дверь позвонили. Включив монитор, Дункан увидел женщину с пышной прической, закутанную в алый плащ. Несмотря на худое лицо, выглядела она неплохо. Даже несмотря на черную губную помаду.

– Кто там?

– ЧП, – сказала она. – Впустите меня.

Дункан приказал двери открыться. Он встретил женщину на пороге и, прежде чем она успела сделать несколько шагов, спросил:

– Кто вы?

– Вам лучше не знать, – ответила она, улыбнувшись. Затем она достала из кармана плаща карточку, сверилась с ней и сказала:

– Вы – Бивульф, а он – Иеремия Скандербег Вард, верно?

– Откуда вы знаете?..

– Это неважно. Я не могу оставаться здесь долго. Меня послали передать вам, что запись, которую вы оставили для Изимова, стерта, так что можете о ней не беспокоиться. И… – Она облизала губы и замолчала.

– И?..

– И что Изимов умер.

Дункана пробрала дрожь, а Кабтаб воскликнул:

– О Боже!

– Умер рано утром. Власти об этом еще не знают. Меня послали предупредить вас, потому что вы оставили ему запись. Что вы хотели передать руководителю?

– Я скажу! – понесло Кабтаба. – Только… от чего он умер?

– Я ничего не могу об этом сообщить. Что у вас за информация?

– Это черт знает что! – сказал Дункан. – Два человека исчезают в один день… Да ганки просто изойдут пеной!

– Два? – спросила женщина. – Почему два? О чем вы? И почему «исчезли»?

– Я не полный идиот! – вскипел Дункан. – Ведь это БПТ убили Изимова, не так ли? Он стал слишком нервным последнее время, и ему перестали доверять!

– Ты торопишься с выводами, Эндрю, – попытался остановить его Кабтаб. – Откуда ты…

– Может быть, – продолжал Дункан. – Но у меня уже есть некоторый опыт общения с подпольщиками! Изимов чувствовал, что становится ненадежным, и поэтому боялся. Он был затупившимся орудием, и ему больше не доверяли!

– Вы просто параноик, – сказала женщина.

– Может быть! – заорал Дункан. – Но спорю на что угодно!..

– Успокойся, – мягко сказал Кабтаб. Правда, при этом он сжал плечи Дункана своими мощными лапищами железной хваткой робота. – А то ты убедишь их в том, что на тебя тоже уже нельзя положиться.

Дункан сделал несколько глубоких вдохов и представил себе залитый солнцем зеленый луг, на котором резвятся нимфы и фавны. Кровь отхлынула от лица, дыхание выровнялось.

– Все в порядке, – сказал он. – Может быть, я действительно слишком подозрителен. Вы должны простить меня, принимая в расчет то, какую жизнь мы ведем. Отличная питательная среда для подозрений. Как гной для бактерий.

– Очень поэтично, друг мой, – сказал Кабтаб и убрал руки. – Так какое сообщение ты имеешь для нас, женщина?

– Мне приказано передать его Бивульфу без свидетелей. Вы должны уйти в другую комнату, а вы, Бивульф, должны обещать мне, что ничего ему не передадите.

– Обещаю, – сказал Дункан, а про себя подумал: «Это уже зависит от того, что ты мне скажешь. В любом случае, расскажу я или нет, Кабтаб будет в опасности».

Падре с негодующим видом, беззвучно шевеля губами, вышел.

– Вот что я обязана вам передать… – начала женщина.

Она говорила еще с минуту, и глаза Дункана открывались все шире и шире. Но, несмотря на эффект, произведенный ее словами, он не издал ни звука.

– Повторите, – приказала она.

Он повторил все слово в слово.

– Хорошо, – сказала она. – Теперь говорите, что у вас за ЧП.

Теперь уже у нее широко раскрылись глаза, и, несмотря на смуглую кожу, она побледнела. Когда Дункан закончил, она воскликнула:

– Мой Бог! Я не знаю! Это может решить только руководитель. Я не уполномочена принимать участие в подобных делах! К тому же у меня нет ни малейшей идеи, как разрешить эту ситуацию.

– Тогда лучшее, что вы можете сделать, – это в темпе уносить свой зад, – сказал Дункан. – Вы можете срочно связаться с руководителем? У нас нет ни минуты отсрочки.

– Думаю, что сумею.

Она повернулась и пошла к дверям, но остановилась и обернулась:

– Когда вам нужно идти на работу?

– Через два часа и пять минут.

– Ждите здесь. Если до этого времени не получите от нас никаких известий, придумайте себе уважительную причину для отгула.

Глава 19

Вошедший в комнату Кабтаб походил на растрепанного и злого льва, подыскивающего себе жертву.

– Ушла эта сука?

– Она же просто делает свою работу, – сказал Дункан. – Хотя, по-моему, сама не знает, в чем эта работа заключается. Я так точно не знаю.

– Может, я и вправду несправедлив к ней, – задумчиво произнес падре. – Я загляну себе в душу и выясню, так ли это. Если так, то придется мне найти способ простить себя. И ее – за то, что меня спровоцировала.

– У нас есть более важные предметы для размышлений.

– Нет ничего важнее души.

– За возможным исключением брюха, – заметил Дункан, упершись взглядом в огромный живот Кабтаба.

– Душа и брюхо связаны хитроумнейшим образом, – заявил падре Коб. – Тот, кто распутал эту связь, воистину свободен.

– От чего? – Дункан нетерпеливо взмахнул руками. – Слушай. Она сказала, что скоро к нам придет команда из Бюро по Перевозке и Доставке. То есть с виду они будут пэдэшниками – а может, и настоящими, это неважно. К их приходу мы должны приготовить Руиз. Они не хотят задерживаться дольше абсолютно необходимого.

– Что мы должны сделать?

Дункан объяснил, и оба принялись за работу. Закаменив Руиз, они придали телу органички «позу плода» и, замотав клейкой лентой на случай, если женщина неожиданно придет в себя, вновь запихнули в цилиндр, потом выволокли, завернули в простыню и поверх еще раз заклеили лентой.

Пока тянулись следующие пятнадцать минут, Дункан обратил внимание на проезжавшую под окнами патрульную машину органиков. Медленно вращался совиный глаз установленной на вертикальной штанге телекамеры. Водитель оживленно беседовал о чем-то с приятелем.

Дункан внутренне порадовался тому, что закон разрешал правительству устанавливать камеры наблюдения только на перекрестках и на патрульных машинах. Если бы, как настаивали высшие чины, камеры стояли на каждом перекрестке, случай с Руиз и визит агента БПТ не прошли бы незамеченными. Даже команду пэдэшников засекут на нескольких перекрестках и, возможно, с патрульных машин. Впрочем, Дункан был уверен, что маршрутный лист команды отправлен в органический банк данных. Насколько детальную проверку выдержит этот лист, Дункан не знал. Следовало надеяться только, что документ не вызовет подозрений. Скорее всего никому из ганков вообще не придет в голову его проверять.

– Мы не просто ходим по канату, – пробормотал Дункан себе под нос. – Мы по нему бегаем.

– Что? – переспросил Кабтаб, но ответить Дункан не успел – в дверь позвонили. Глянув на дверной экран, Дункан произнес открывающий сезам. За дверью стояли двое мужчин и двое женщин в оранжевых с черным комбинезонах Бюро Перевозки и Доставки. Двое вынесли из оранжево-черного грузовика большой деревянный ящик – чтобы протащить в двери, его пришлось положить. Одна из женщин управляла четырехколесным грузовым полуавтоматом. Когда тот вкатился в квартиру, Дункан захлопнул дверь.

На то, чтобы запихать завернутое в простыню тело в ящик, ушло несколько секунд. Дункану даже не понадобилось объяснять ситуацию – грузчики, очевидно, получили все указания в своем штабе. Приказали ли им молчать, или они были мрачны оттого, что их подняли в такой ранний час, Дункан не знал. Не говоря ни слова, бригадир протянула руку за удостоверением личности Дункана, тот так же молча отдал ей карточку. Бригадир на секунду запихнула карточку в плоский ящичек, висевший у нее на шее, потом вернула.

Через дверной экран Дункан наблюдал, как ящик с Руиз поднимают в грузовик. Машина стояла достаточно близко, чтобы Дункан мог заглянуть внутрь и увидеть там замотанный в покрывало предмет – очевидно, тело Изимова, тоже в фетальной позе. Пока грузовик едет к штабу – если он вообще направляется в штаб, – Изимова запихнут в ящик, составить Руиз компанию. Куда ящик направится потом, Дункан знать не хотел. У него и так немало проблем. Через несколько часов ганки обнаружат исчезновение Руиз и Изимова, и тогда вся башня – а этот уровень особенно – будет кишеть органиками. Поразмыслив, Дункан пришел к неизбежному выводу: органики обязательно заинтересуются, что это было в огромном ящике, и нанесут ему визит, чтобы выяснить, что ж такое он отправил и куда.

Дункан засунул свою карточку в стенную контрольную панель. По его приказу на экране появились данные, записанные пэдэшниками. Оказалось, что ожидания Дункана не обмануты, а его подпольное начальство ожидает, что карточка сама по себе послужит приказом. Кто-то в верхнем эшелоне организации использовал дубликат его карточки, чтобы подать прошение о переезде на другую квартиру, поближе к работе. Судя по новой записи, прошение было удовлетворено, и еще до начала работы Дункану полагалось переехать на новое место.

Кто-то наверху сильно подсуетился этим утром, подумал Дункан. У него был под рукой дубликат удостоверения личности Дункана. А может быть, и дубликаты карточек всех членов БПТ. Карточка была изменена задним числом – прошение было датировано прошлым вторником, как и ответ на него.

Так что гражданину Эндрю Вишну Бивульфу придется переехать, нравится это ему или нет. И немедленно. Его личные вещи якобы находятся в коробке, которую вынесли грузчики. Команда отвезет ее на новую квартиру Дункана-Бивульфа, задержится в комнате ровно настолько, чтобы не вызвать подозрений, покуда фиктивные чемоданы выгружают из ящика на пол, а потом, с телами Изимова и Руиз, отправятся на какой-нибудь правительственный склад. Но остается одна проблема. Личные вещи Дункана оставались в комнате.

Кабтаб собрался уходить, но Дункан остановил его. Вместе они начали вытряхивать вещи из гардероба и из личного шкафчика в ванной. Запихав их в два больших вещмешка, они вымыли посуду, расставили чашки по местам и вышли. К этому времени коридоры начали заполняться спешащими на работу людьми. До новой квартиры подпольщики добрались на автобусе. На новой карточке Дункана был записан входной код; старый сегодня же будет стерт из банка данных.

Кабтаб бросил вещмешок на пол.

– Осмотрись-ка, – посоветовал Дункан. – С планировкой познакомься. Может, пригодится когда-нибудь.

Кабтаб хмыкнул, но все же прошелся по квартире. Дункан запихал мешки в личный шкаф; раскладывать вещи по полкам не было времени. Обои и мебель имели лимонно-желтый оттенок, заказанный еще жильцом понедельника. Дункану придется сменить цвет при помощи контрольной панели. Никаких узоров на стенах не было; жильцы сами выбирали, что разместить на экранах – узор, или картину, взятую с лент, или собственные творения – стабильные или подвижные.

Паркетный пол из клонированного дуба мог менять блеск и оттенок по мановению контрольной ручки. Дизайн стал делом быстрым и легким, если только вы можете твердо решить, чего хотите.

Цвета и оттенки мебели также менялись с легкостью, хотя, чтобы придать им новую форму, пришлось бы потратить полчаса – и еще столько же вечером, чтобы привести их в исходное состояние. Дункан редко тратил на это время, поскольку питал слабость к хрупкому изяществу новоалбанского стиля.

Прозрачные двери выводили из гостиной на балкон. Вид оттуда открывался не хуже, чем из прежней квартиры, практически ничем от него не отличаясь, кроме угла зрения. И вообще единственным преимуществом этого места была близость к работе. Попытайся Дункан получить разрешение на переезд самостоятельно, ему пришлось бы ждать не меньше субгода. А такое быстрое решение вопроса (пусть даже Дункан и не собирался переезжать) доказывало лишь, что для получения недоступного нужны хорошие связи, как было в любой стране и в любую эпоху.

– Пока, – сказал Кабтаб. – Благословляю тебя, сын мой.

– Спасибо, падре. Встретимся в «Сногсшибаловке», если ничего не случится.

– Благословляю тебя и в половой жизни, – ответил Кабтаб и смылся.

Дункан задержался на секунду, чтобы глянуть на лица соседей, с которыми он никогда не встретится, а потом поспешил в бюро.

Следующим этапом работы стала корреляция коэффициента эгоцентризма у шахматистов, телевизионных актеров и инженеров-электронщиков. Во время работы Дункан постоянно поглядывал на стенной экран, где шла программа новостей, но до самого конца рабочего дня ни об Изимове, ни о Руиз не прозвучало ни слова. Это, как прекрасно понимал Дункан (но откуда он это знает?), не означало ничего. Ганки, вероятно, установили жесткую цензуру. Вероятно. С того самого момента как он бежал из лечебницы Такахаси, вся его жизнь была скачкой с препятствиями в виде «возможно», «вероятно» и «если», неожиданно вырастающими из тьмы. Он почти ничего не знал об организации, за которую обещал отдать жизнь, если такая нужда возникнет. А если он не выполнит приказаний, его скорее всего просто убьют.

Положение, в котором он оказался, описывалось двумя словами: «паршивое» и «неустойчивое».

«А вот и еще одна неопределенность, и опасная», – подумал Дункан, внутренне напрягаясь. Человек, только что беседовавший с его товарищем по работе, теперь направлялся к нему. Дункан не имел представления, чего хочет этот человек и о чем думает, но в одном был уверен: это органик. Даже в штатском этот тип излучал холод и отчуждение – точно облако, заметное лишь закоренелым преступникам и таким же ганкам.

«Я слишком суров к нему, – подумал Дункан. – Этот вид – в некотором роде защита. Типичный органик: насторожен, подозрителен, циничен и всегда готов отразить атаку. Хотя, по статистике, очень немногие подвергаются нападению или оскорблению. Большинство граждан слишком их боится. И не зря».

Когда невысокий, плотно сложенный органик подошел к кольцевидному пульту, Дункан встал.

– Гражданин Эндрю Вишну Бивульф? – спросил гость глубоким басом.

– Да, – Дункан кивнул.

Органик показал удостоверение личности, висевшее на его могучей шее на лиловом шнурке.

– Я офицер Родс Теренс Эверчак, детектив-сержант первого класса Бюро внутренних перемещений. Хотите проверить мои данные?

– Нет, спасибо. – Дункан вежливо улыбнулся, но широкая багровая морда Эверчака осталась бесстрастной.

– У меня есть к вам несколько вопросов.

Дункан решил сыграть озабоченного гражданина.

– Простите, а что случилось? – Ответа он не ожидал и не получил.

Эверчак вытащил из нагрудного кармана лиловой с золотом рубахи распечатку.

– Это, – произнес он, вглядываясь в текст, – копия вашего запроса в Бюро по Перевозке и Доставке на один ящик для перевозки личных вещей из квартиры, откуда вас выписали, на новую. Тут же у меня есть прошение на переезд и его одобрение. У меня есть также записи о вашем переезде и о доставке ящика с личными вещами по указанному адресу. Осуществлена ли доставка в указанное время, или в другое время, или вообще не осуществлена?

– Да нет, все прошло по графику, и я переехал по новому адресу, коридор Вечной Надежды, квартира 421, – ответил Дункан. – Какие-то проблемы, детектив-сержант?

– В таком случае, – Эверчак уставился Дункану в глаза, – что находилось в тех двух мешках, которые вы с вашим товарищем, гражданином Иеремией Скандербегом Вардом, перетащили со старой квартиры на новую?

Дункан ожидал, что его спросят о содержимом ящика, но ганки нередко забрасывали свои жертвы неожиданными и на первый взгляд не относящимися к делу вопросами.

– В ящик не влезли все мои вещи, – улыбнулся он. – Пришлось набить еще два мешка.

– Тогда почему вы не отправили их через ПД?

– Ошибся. Когда я подавал запрос, то заказал только один ящик – думал, что втисну в него все. Чтобы пэдэшники отвезли еще и мешки, пришлось бы подавать новый запрос. А удовлетворили бы его к следующему вторнику. Вы же знаете этих чиновников. Сплошная бюрократия…

– Вы что, критикуете правительство?

– Конечно, – небрежно ответил Дункан. – Это мое право и обязанность. У нас ведь демократия. Или вы отказываете мне в этом праве и обязанности?

– Разумеется, нет, – возразил Эверчак. – Я и не думал об этом. Почему вы сочли нужным попросить гражданина Варда помочь вам?

– Потому что в одиночку я не уволок бы два мешка.

– Вы меня не поняли, – поправился органик. – Почему вы выбрали конкретно гражданина Варда – именно его?

– Он мой добрый друг. Знаете, нелегко найти человека, который согласился бы в такой ранний час таскать мешки.

– Вы знаете, что гражданин Вард – верующий?

– Конечно. – Дункан пожал плечами. – Но он не работает на правительство. У него есть право исповедовать любую религию.

– Но тем не менее вы являетесь его близким другом?

– Я неверующий, – бросил Дункан. – И вам это известно. Вы проверяли мое удостоверение.

– Вы были с ним знакомы еще в Нью-Джерси?

– Вы прекрасно знаете, что да.

«Вот теперь, – подумал Дункан, – должно последовать нечто совершенно неожиданное, ошеломляющее, выбивающее почву из-под ног. Вроде кирпича по темени».

– Что случилось с Руиз и Изимовым?

Дункан изобразил изумление:

– С кем?

– С детективом-сержантом Хатшепсут Эндрюс Руиз и гражданином Ибрагимом Омаром Изимовым! – жестко произнес Эверчак.

– Не припомню таких, – растерянно пробормотал Дункан. – Вы сказали… случилось? Не понимаю, о чем это вы. Никакой Руиз я не знаю, а Изимов… это не тот Изимов, который торгует в лавке через коридор от «Сногсшибаловки»? – Он помолчал секунду и добавил: – «Сногсшибаловка» – это таверна такая.

«Можно подумать, что Эверчак этого не знает».

– Вы утверждаете, будто вам неизвестно, что с ними случилось?

– Да я не знаю даже, что с ними вообще что-то случилось! Бросьте, сержант! В чем дело?

– Вы согласитесь на проверку под туманом правды?

– Само собой. – Дункан поднял руки, будто сдаваясь. – Мне скрывать нечего. Я не знаю, с чего вы на меня так накинулись, но, если вы думаете, что я в чем-то виноват – пожалуйста, брызгайте! Можно прямо здесь и сейчас. Я отказываюсь от своего права на допрос в участке, в присутствии адвоката и уполномоченных лиц.

Эверчак не потребовал повторить эти слова для протокола, из чего Дункан заключил, что записывающее устройство спрятано у органика в кармане.