Текст книги "Мир Реки: Магический лабиринт"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 52 страниц)

После чего при встрече с Уильямсом связник всякий раз осведомлялся, нет ли у него гонореи. Уильямс, который начал избегать женщин и заработал тем самым репутацию гомосексуалиста, честно докладывал, что триппера нет. К счастью, связник не спрашивал его о сифилисе. Уильямс в ту пору как раз подвергся жестокому нападению бледной спирохеты.

– Клянусь, я понятия не имею, откуда ее подцепил. Я был целомудрен, как Робинзон Крузо до встречи с Пятницей. Я не знаю. Некоторые люди просто подвержены несчастным случаям. Может, я как раз один из тех редких бедолаг, проклятых судьбой или диалектическим материализмом, которые подхватывают бактерии на ветру и через замочную скважину? Может, я склонен к венерическим заболеваниям? Этакий одинокий сексуальный бродяга, вечно натыкающийся на бандитов – Иессеев и Иаковов из мира микробов? Но одно я знаю точно: особого толка от моего шпионажа, подрывной деятельности и пропаганды не было. Слишком много времени я проводил в кабинетах врачей.

Узнав, что сотрудники ФБР, а может, и ЦРУ расспрашивали о нем врачей, Уильямс доложил об этом связнику. Через час ему велели уехать в Лос-Анджелес и внедриться в организацию чернокожих мусульман. Связник дал Уильямсу автобусный билет, объявив, что КГБ не может себе позволить оплачивать воздушные полеты.

По дороге на запад Уильямс подцепил гонорею на заднем сиденье автобуса.

– Да, Бёртон, вам смешно! Теперь я и сам могу над этим посмеяться. Но тогда, поверьте, мне было не до смеха.

Рассказ Уильямса, с лирическими отступлениями и длинными вставками, длился уже целый час. Бёртону было интересно, хотя он и понимал, что уединяться слишком надолго не совсем учтиво.

Биллу Уильямсу удалось-таки стать членом организации черных мусульман. Но когда его товарищи узнали, что у него гонорея, которой он заразился уже в Лос-Анджелесе, вылечив подхваченную в автобусе, они вышвырнули его вон. А затем, прослышав о том, что он шпион – правда, ошибочно приняв его за агента ФБР, – пустили по его следу убийцу.

Начиная с этого момента Бёртону стало трудно следить за рассказом. Нужно было вычертить схему, чтобы удержать в памяти все побеги, перестрелки и передряги, которые пришлось пережить несчастному Уильямсу. Он удрал в Чикаго, оттуда – в Сан-Франциско, где его избили и изнасиловали в баре для геев. Пораженный гонореей с носа и кормы, как он выразился, Уильямс бежал в какой-то городок штата Орегон, предварительно ограбив кагэбэшного связника, отказавшегося его финансировать.

В дверях появилась Звездная Ложка.

– Я тебя обыскалась, – тихо заметила она.

– Входи! – пригласил ее Бёртон. – Ты же знакома с Биллом Уильямсом, верно?

– Очень приятно увидеть вас снова, мистер Уильямс, – с поклоном произнесла китаянка. – Дик, вы, как я вижу, увлеклись беседой. Извини, что помешала вам. Я вернусь на вечеринку, если ты не против.

Бёртон спросил ее, где она будет, и Звездная Ложка сказала, что Терпин принимает избранных гостей в своих апартаментах. Он попросил ее разыскать Бёртона и пригласить его туда.

– Я приду чуть позже, – сказал Бёртон.

Китаянка поклонилась еще раз, попрощалась с Уильямсом и ушла.

– Какая красивая женщина! – вздохнул Уильямс.

– Да, она знает, как сделать мужчину счастливым.

– А вы знаете, как сделать счастливой ее?

– Само собой! – воскликнул Бёртон.

– Только не горячитесь, я не хотел вас обидеть. По-моему, она из тех натур, что глубоко чувствуют, хотя и сдержанны внешне. Я неплохо определяю характеры людей с первого взгляда. Пришлось научиться, чтобы выжить.

– У нее была очень трудная жизнь, – сказал Бёртон. – Просто чудо, как ей удалось не сойти с ума.

– Таким образом вы пытаетесь тонко намекнуть, что не мне одному пришлось страдать?

– Вы слишком подозрительны, друг мой.

Продолжение рассказа заняло еще полчаса. Уильямс женился на глубоко религиозной чернокожей женщине, которая, к несчастью, не смогла отказать своему пылкому духовнику. Результат: у Билла снова триппер. Подавив в себе желание убить жену, он решил заняться охотой, таким образом сублимируя свои кровожадные устремления в убийстве птичек и зайчиков. Во время охоты его смертельно ранили выстрелом из-за кустов. Умирая, он все гадал, кто же его подстрелил: агент КГБ, ЦРУ, организации черных мусульман, албанцев или же Армии Спасения? Сама АС за ним не охотилась, но одна солдатка из ее рядов вполне могла его прихлопнуть. В бытность свою в Лос-Анджелесе Уильямс сделал вид, что обратился в христианство под воздействием проповеди майора Барбаро. Затем он вступил в ряды Армии Спасения, где влюбился в капрала Рейчел Годжин, и не без взаимности. В то время он считал, что вылечился от всех венерических болезней, но после того, как они с Рейчел предались нежной страсти, обнаружил, что Немезида снова нанесла ему удар. Больше того – он заразил и свою возлюбленную.

Уильямс пообещал жениться на ней, однако кольцо врагов сжималось, и он бежал, спасая собственную шкуру. Капрал Годжин, похоже, немного повредилась в уме из-за его внезапного исчезновения, а также из-за слишком бурной реакции на благоприобретенную болезнь, к которой Уильямс уже попривык. Будучи в Портленде, он слыхал, что женщина, похожая на Рейчел, расспрашивает о нем с пушкой в руках.

– В общем, все жаждали моей крови, кроме разве «Гудвилл индастриз», да и то я в этом не уверен.

– Какой же урок вы извлекли из своего… э-э… кандидовского опыта?

– Вы говорите в точности как Нур.

– А вы с ним разговаривали?

– Конечно, – ответил Уильямс. – Я тут всех знаю. И очень хорошо.

– Но какой же все-таки урок? – переспросил Бёртон.

– Я понял, что всю жизнь был игрушкой в чужих руках и больше ею быть не желаю. В долине я сделал все, чтобы этого не допустить. Если ситуация складывалась так, что меня швыряли наземь, я старался как можно быстрее усесться на своего обидчика верхом. Мне надоело быть пешкой, которой вечно жертвуют. Поэтому…

– …здесь вас в жертву никто не принесет. Я правильно понял? – сказал Бёртон, вставая.

– Пусть только попробуют!

Уильямс расплылся в улыбке, веселой и злой одновременно.

– Посидите еще минутку, пожалуйста. Скоро я вас отпущу. Я хотел спросить: за последние пару недель вас ничто не удивило? Не приключилось ли с вами нечто совершенно неожиданное и непонятное?

– Не припоминаю, – нахмурясь, медленно ответил Бёртон. Тут лоб его разгладился. – Разве что… Да, я был крайне удивлен… но вы к этому не можете иметь никакого отношения. Я до сих пор не могу понять, кто воскресил Нетли, Галла, Крук, Страйд и Келли.

– Вы имеете в виду людей, причастных к делу Джека Потрошителя?

– Откуда вы знаете? – Бёртон старался не выдать своего удивления.

– Просто я наблюдал за тем, как вы просматривали их файлы. Бёртон вскочил с кресла с перекошенным и красным лицом.

– Черт побери, так вы за мной шпионили! Какое право вы имели…

– Потише, приятель! – прервал его Уильямс, тоже вставая с кресла и по-прежнему улыбаясь, хотя и сузив глаза. – Вам, значит, можно шпионить, а за вами нельзя? Не кидайтесь камнями в стеклянном домике, друг мой.

Бёртон на мгновение онемел.

– Знаете, тут большая разница, – выдавил он наконец. – Я наблюдал за умершими. А вы шпионите за живыми, за своими соседями!

– А вы разве не подглядывали за живыми из питающих камней в долине?

– Как вы смеете лезть своими грязными лапами в мою личную жизнь!

– Грязь к грязи не пристанет, – отозвался Уильямс. На лице его все еще сияла улыбка, но тело все подобралось, готовое отбить атаку.

– Ладно, – сказал Бёртон. – Но вы до сих пор не объяснили мне, зачем вам понадобилось воскрешать этих патологических убийц.

– Бывших убийц. А что касается причины… Видите ли, я коллекционирую и изучаю типы религиозного сознания. Меня это заинтересовало еще на Земле, где я частенько сталкивался с разными верованиями. Марксисты… они религиозны, хотя и отрицают это, черные мусульмане, Армия Спасения, буддисты, южные методисты – кого я только не видал! Я тоже человек верующий, хотя и по-своему. Именно я вызвал к жизни новых христиан, нихиренитов и шансеров, которые живут в Терпинвиле, а также доуиста Галла. Потом уж он сам принялся воскрешать своих единоверцев. Кстати, я не собираюсь на этом останавливаться.

Бёртон не знал, верить ему или нет, а потому просто фыркнул и зашагал из комнаты.

– Не злитесь так, сэр Ричард! – крикнул ему вдогонку Уильямс и оглушительно расхохотался.

Глава 27

По пути к лифту Бёртон обернулся и увидел, как Уильямс спускается по ступеням, очевидно собираясь присоединиться к толпе гуляк в вестибюле. Негр поднял голову и помахал Бёртону рукой сквозь решетку перил, улыбаясь с довольным видом. Был ли рассказ Уильямса правдой, или он все нафантазировал? В мире Реки у людей не осталось причин для лжи. Они находились вне общественных институтов, которые принуждали людей – или, по крайней мере, казалось, что принуждали, – создавать себе защитные оболочки и публичные имиджи. Но большинство, казалось, не замечало того, что такая необходимость отпала, или просто не могло расстаться со старыми ненужными привычками.

Что же до лестницы, то это хорошая идея, решил Бёртон. Нужно немного размяться. Он завернул за угол, миновал двери лифта и зашагал по длинному коридору к лестнице. Музыка и голоса, смутно доносившиеся до него раньше, умолкли совсем. Тишину нарушал лишь звук его шагов. Но когда он прошел мимо комнаты, находившейся рядом с лестничной клеткой, ему почудилось, что где-то раздался вскрик. Бёртон остановился. Крик был негромкий, еле слышный, так что вполне вероятно, что ему просто померещилось. Но нет! Крик повторился еще раз – и, похоже, он доносился из-за двери.

Стены в комнатах были звукоизолирующими, но не стопроцентно, как стены башни. Бёртон приник ухом к резной дубовой двери. Криков больше не было; теперь в комнате раздавался мужской голос. Слов Бёртону разобрать не удалось, однако тон говорившего был злобным и угрожающим.

Бёртон попробовал покрутить дверную ручку. Она повернулась, но дверь не открылась. Бёртон заколебался. Судя по всему, там внутри двое, и, возможно, они не хотят, чтобы им мешали. Если его выставят за то, что он вмешался в ссору двух любовников, выйдет настоящий конфуз. С другой стороны, сконфузить его не так-то просто, а если там, не дай бог, совершается преступление, то его необходимо предотвратить.

Бёртон с силой стукнул кулаком три раза в деревянную дверь, потом дважды пнул ногой. Женщина начала кричать, но крик тотчас же оборвался.

– Откройте! – заорал Бёртон и снова ударил в дверь. Мужской голос прокричал что-то вроде: «Убирайся к чертовой матери!» По крайней мере, так Бёртону послышалось.

Он вытащил из кармана лучемет и вырезал дырку вокруг замка. Пихнув замок вместе с дверной ручкой внутрь, Бёртон сразу прижался к стенке. И, как выяснилось, правильно сделал. Прогремело три выстрела, три пули расщепили толстое дерево. Стреляли – Бёртон предположил, что стрелял мужчина, – из тяжелого ручного оружия, скорее всего из автоматического пистолета сорок пятого калибра.

– Бросай оружие и выходи! Руки за голову! У меня лучемет! – крикнул Бёртон.

Мужчина разразился ругательствами и заявил, что убьет любого, кто попробует войти.

– Сопротивление бессмысленно! Ты в ловушке! – сказал Бёртон. – Выходи, руки за голову!

– Можешь…

Голос мужчины внезапно оборвался, заглушенный звуком удара.

– Я вырубила его, Дик! – раздался дрожащий голосок Звездной Ложки.

Бёртон толкнул дверь и прыгнул в комнату, держа лучемет наготове. На толстом восточном ковре ничком лежал голый чернокожий человек. На затылке у него запеклась кровь. Рядом валялась золотая статуэтка, запачканная кровью.

Бёртон выругался. Звездная Ложка стояла совсем обнаженная, с синяками на лице и руках. Один глаз начал заплывать. По полу была разбросана разорванная в клочья одежда. Рыдая и всхлипывая, китаянка подбежала к Бёртону, и он прижал к себе ее вздрагивающее тело. Но, увидав, как мужчина пытается подняться с пола, Бёртон отпустил Звездную Ложку. Подобрал автоматический пистолет, взялся за дуло и шарахнул мужчину по затылку. Тот беззвучно свалился обратно.

– Что стряслось? – спросил Бёртон.

Она не могла вымолвить ни слова. Бёртон подвел ее к столу и налил стакан вина. Она выпила, расплескав половину жидкости на подбородок и шею. Не переставая плакать, китаянка полузадушенным голосом рассказала, что случилось, хотя Бёртон уже почти все угадал. Она шла к лестничной клетке, как вдруг из комнаты вышел мужчина и загородил ей дорогу. Улыбаясь, он спросил, как ее зовут. Она ответила и попыталась пройти мимо, но он схватил ее за руку и заявил, что хочет поразвлечься. У него никогда еще не было китайской женщины, и он уверен, что она просто душка, и так далее.

Несмотря на ее сопротивление, мужчина затащил Звездную Ложку в комнату. От его поцелуя, разящего виски, ее чуть не стошнило. Она попыталась закричать, и тут он зажал ей ладонью рот, пихнул ее так резко, что она упала на пол, потом запер дверь на замок и сорвал со своей жертвы одежду.

К тому времени, когда Бёртон услышал ее крик, Звездную Ложку изнасиловали уже три раза.

Бёртон связал насильника, взял из конвертера успокоительное и протянул несчастной женщине стакан воды. Потом завел ее в ванную комнату и принялся поливать водой из душа, пока она отмывалась, все еще дрожа и плача.

Вытерев Звездную Ложку, Бёртон заказал в конвертере одежду, помог ей одеться и уложил на диван. После чего сел за пульт компьютера и вызвал Терпина.

– Вот сукин сын! Ну я ему покажу! – хмуро заявил Терпин, выслушав рассказ. Он посмотрел на человека, распростертого на полу, и добавил: – Это Крокет Данауэй. Вечно от него одни неприятности. Я давно наблюдаю за ним. Подождите, я сейчас приду.

Вскоре Том Терпин в сопровождении нескольких гостей вошел в комнату. Алиса, Софи и Афра сразу же взяли шефство над Звездной Ложкой и увели ее в соседнюю комнату. Терпин вытащил шприц, полный адреналина, и вколол Данауэю в задницу. Через минуту тот застонал и встал на четвереньки. Увидав незваных гостей, он вытаращил глаза и прохрипел:

– Что вы тут делаете?

Терпин не ответил. Данауэй встал, доплелся до кресла, плюхнулся в него, нагнулся и уронил голову в ладони:

– Башка раскалывается – ну просто подохну сейчас!

– Подохнешь, только не от головной боли, – резко заявил Терпин.

Данауэй поднял голову. Налитые кровью, чуть раскосые глаза его вперились в Терпина.

– О чем ты говоришь? Эта сучка повесилась мне на шею, а когда я ее ублажил, разоралась и начала звать на помощь. Я тут вообще ни при чем, это все она, косоглазая шлюха. Видно, заслышала, что ее мужик приближается, и решила устроить спектакль.

– Она не могла меня услышать, – отозвался Бёртон. – Я шел себе по коридору и, если бы не услышал ее крик, так и прошел бы мимо. Это ты во всем виноват, приятель.

– Господом Богом клянусь, ничего я не делал! Она сама попросила меня, чтобы я ее развлек.

– Что толку спорить? – сказал Терпин. – Сейчас мы проглядим твою память и узнаем правду.

Данауэй зарычал и спрыгнул с кресла. Но до двери не добежал – ноги под ним подкосились, и он рухнул на пол.

– Ага! – воскликнул Терпин. – Так я и думал. Данауэй, здесь у нас насильникам не место. Ты, голубчик, здорово влип!

Данауэй поднял голову, пуская слюни изо рта:

– Нет! Господом Богом клянусь…

Терпин велел двоим своим телохранителям усадить его в кресло за пультом компьютера.

– Через пару минут нам все станет ясно!

Данауэй попытался было воспротивиться, но, получив две плюхи, обессиленно сник. Его усадили в кресло, и телохранитель велел компьютеру показать на экране воспоминания Данауэя за последний час. Пока демонстрировалось неопровержимое доказательство его вины, насильник трясся и мычал что-то нечленораздельное.

– Я не просто убью тебя, – сказал Терпин. – Я сотру твою телесную матрицу. Ты никогда больше не сделаешь такого ни с одной женщиной. Тебе конец, Данауэй!

Луч, выпущенный из лучемета Терпина, оборвал истошные вопли насильника. Данауэй упал на пульт головой, на которой виднелись две аккуратные дырочки.

– Киньте его в конвертер и кремируйте, – велел Терпин своим телохранителям.

– Ты действительно собираешься стереть его матрицу? – спросил Нур.

– Почему бы и нет? Он никогда не изменится.

– Ты не бог.

Терпин нахмурился было, но тут же рассмеялся:

– Ну и хитрый же ты, Нур! Ты совершенно заморочил мне голову своими религиозно-философскими рассуждениями. О'кей. Значит, не стирать? А он, вернувшись в долину, начнет насиловать и избивать других женщин. Ты согласен взять это на свою совесть?

– Этики в мудрости своей устроили так, чтобы все злодеи, даже самые отъявленные, жили до конца проекта. Без исключений. Я верю этикам. Они наверняка знали, что делали.

– Да? – откликнулся Терпин. – Если они такие умные, то почему не раскусили Логу? Почему не приняли мер предосторожности против него и ему подобных? Он порушил все их расписание и программу.

– Я, например, не уверен, что они не приняли мер предосторожности против подобных Логе личностей, – спокойно сказал Нур.

– Может, объяснишь? – не понял Терпин.

– Пока что у меня нет объяснений.

Том Терпин задумчиво закурил громадную сигару.

– О'кей, – сказал он наконец. – Будь по-твоему. Поскольку сейчас людей в долину не отправляют, Данауэй никому не причинит там зла. Но когда… если… компьютер начнет снова перемещать людей сюда, пускай даже не думает трогать Данауэя с места без моего согласия. Которого я, возможно, не дам. Я просто не знаю, какое у меня в то время будет настроение.

– Да таких данауэев, которые, словно гиены, только и жаждут вырваться на свободу, миллионы! – сказал Бёртон. – Какой смысл судить и казнить одного?

– Потому что он изнасиловал твою женщину! – ответил Терпин.

– Но она не моя собственность, я и не хочу говорить за нее, – заметил Бёртон – Почему бы… Поскольку она пострадавшая, почему бы нам не предоставить решение ей самой?

Алиса, выйдя из спальни, услышала его слова.

– Ну Дик! – воскликнула она. – Так значит, она не твоя собственность и может сама говорить за себя? Подумать только, от кого я это слышу! Ты здорово изменился.

– Надеюсь.

– Жаль, что ты не сделал этого раньше, до того как мы расстались, – сказала Алиса. – Знаешь, мне даже как-то обидно. Ты живешь с этой китаянкой без году неделю, и она уже вызвала в тебе такие перемены.

– Она тут ни при чем.

– А кто при чем? Господь Бог? Дик, ты просто невозможен.

– Как она? – спросил Нур.

– Неплохо – насколько можно после… такого. Мы с Афрой и Софи присмотрим за ней несколько дней. Если, конечно, Дик не против.

– Конечно, я не против, – сказал Бёртон не без внутреннего сопротивления. – Это очень благородно… самоотверженно… с вашей стороны.

После снотворного, рекомендованного компьютером, Звездная Ложка уснула. Бёртон с Фрайгейтом вынесли ее на носилках через боковую дверь и положили на заднее сиденье огромного «доблера» с паровым двигателем. Терпин повел машину по серпантину вниз, к выходу. Там Бёртон перенес китаянку в кресло, положил себе на колени, быстро проделал короткий путь до входа в свой мир, потом более длинный – до замка Арабских Ночей, возвышавшегося в центре. Остальные следовали за ним. Алиса и Софи, раздев спящую и уложив в кровать, вышли из ее комнаты.

– Когда проснется, она будет вполне здорова, – сказала Софи. – Физически, я имею в виду. Но умственно и эмоционально…

Женщины договорились, что будут по очереди ухаживать за Звездной Ложкой. А Бёртона позовут, как только она проснется. Он протестовал, уверяя, что в этом нет необходимости. Он будет сидеть возле ее кровати до пробуждения, а потом сам за ней присмотрит.

– Позвольте нам тоже принять в ней участие, – сказала Софи.

Бёртон сдался и сказал, что они будут заботиться о несчастной вместе; он понимал причину их настойчивости. Женщины глубоко сочувствовали Звездной Ложке, потому что сами не раз подвергались насилию. Им искренне хотелось помочь ей; это непреодолимое влечение, если можно так выразиться, было свойством их натуры.

– Прирожденные сиделки, – сказал Бёртон Фрайгейту.

– Везет же некоторым!

Американец вовсе не иронизировал. Он завидовал людям, которые с радостью служили своим ближним.

Звездная Ложка встала к завтраку. Хотя она выпила только немного чаю и поклевала кусочек тоста, китаянка чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы принять участие в застольной беседе. Она, казалось, радовалась обществу трех женщин, которым несколько раз даже удалось ее рассмешить. Но Бёртона сторонилась и пресекала его попытки завязать разговор, отделываясь односложными фразами, кивками или покачиваниями головой.

Через пару дней три женщины распрощались и ушли. Звездная Ложка тут же прекратила подолгу отрешенно глядеть в пустоту и занялась усердной работой с компьютером.

– Она уходит от реальности, – пожаловался Бёртон Нуру и Фрайгейту. – Хотя нельзя сказать, что уходит в себя. Она по уши погрузилась в исследования. Когда я к ней обращаюсь, она прерывает работу – не знаю, что ее так увлекло, меня в это не посвящают, – и слушает, что я ей говорю. Но я часами, вернее днями, пытаюсь вернуть ее прежнее «я», и все впустую.

– Хотя ее насиловали уже не раз, – заметил Фрайгейт.

– Наверное, это потрясение оказалось последней каплей. Оно терзает ее, как незаживающая рана.

Бёртон не рассказал друзьям, что Звездная Ложка ненадолго оживилась лишь тогда, когда он спросил ее, как бы ей хотелось покарать Данауэя. Она ответила, что не хочет стирать его матрицу. Он, безусловно, заслуживает вечного забвения, но она не в силах принудить себя к такому решению. Конечно, Данауэя надо наказать – возможно, наказание послужит ему уроком, хотя Звездная Ложка сильно в этом сомневалась. В конце концов она заявила, что не хочет думать ни о каких карах и приговорах. Она желала бы просто забыть обо всем, но не могла.

Лицо ее снова стало пустым и отрешенным, и китаянка умолкла.

Нур поговорил с ней, но потом признался, что не сумел пробиться к ее душе и впустить туда хоть лучик света. Душа ее была омрачена. Он только надеялся, что не навеки.

– Она что, теперь всегда будет такой? – осведомился Бёртон.

Нур пожал плечами:

– Этого никто не знает. Кроме, возможно, самой Звездной Ложки.

Бёртон был разочарован, а потому зол. Он не мог выплеснуть свою злость на китаянку, так что отыгрывался на Фрайгейте с Нуром. Понимая его состояние, они до поры до времени терпеливо сносили оскорбления. Но вскоре Нур сказал, что увидится с Бёртоном, когда тот придет в себя. Фрайгейт вроде как почитал своим долгом принять на себя львиную долю гнева Бёртона, то ли во имя старой дружбы, то ли потому, что какая-то часть его души наслаждалась словесными баталиями. Однако через час после ухода Нура Фрайгейт встал с кресла, швырнул недопитый стакан в стенку, заявил: «Я убираюсь отсюда» – и убрался.

Несколько минут спустя в комнату вошла Звездная Ложка. Посмотрела на пролитое виски, на задумчивое лицо Бёртона, а потом вдруг подошла к нему и поцеловала в губы.

– Мне гораздо лучше, – сказала она. – Я думаю, что сумею снова стать той веселой женщиной, какой ты хочешь меня видеть и какой я сама хочу быть. Отныне ты не должен тревожиться обо мне. Только вот…

– Я счастлив, – ответил он. – Но что-то тебя все-таки беспокоит?

– Я… Я еще не готова делить с тобой постель. Я и хотела бы, да не могу. Хотя я верю, Дик, что придет время, когда я сделаю это с огромным удовольствием. Ты просто наберись терпения. Время – лучший лекарь.

– Повторяю – я счастлив. Я могу подождать, хотя все это несколько неожиданно. Что вызвало такую метаморфозу?

– Не знаю. Просто так случилось.

– Забавно, – произнес Бёртон. – Возможно, когда-нибудь мы узнаем. А пока что поцелуй меня покрепче, если ты не против, ладно? Я обещаю не увлекаться.

– Ну конечно, я не против.

Жизнь Бёртона вернулась в обычную колею и стала почти такой же, какой была до изнасилования Звездной Ложки. Китаянка сделалась более разговорчивой, даже агрессивной, особенно во время вечеринок. То есть словесно агрессивной – она охотно вступала в споры и высказывала свою точку зрения. Но по-прежнему, как и во время депрессии, проводила много времени за компьютером. Бёртон не возражал. У него тоже были свои проекты.