355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фернандо Льобера » Девятый круг » Текст книги (страница 6)
Девятый круг
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 21:03

Текст книги "Девятый круг"


Автор книги: Фернандо Льобера



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Один вопрос, – сказал он. Себаштиану поднял брови. – Кем вы работаете?

– Я профессор, преподаю в университете.

Молодой человек широко открыл глаза от изумления.

– И не сидите весь день в Интернете? – выпалил он недоверчиво. – Бог ты мой, с такой прорвой информации в открытом доступе!

– Нет, парень. Я ежедневно пользуюсь электронной почтой, а кроме того, у нас довольно хорошая сеть внутренней информации в университете, но должен кое в чем признаться. Поиск данных высокой степени достоверности по моей специальности требует времени, которым я не располагаю. Я читаю испанские электронные издания.

– И что у вас за специальность?

Себаштиану не понравилось, что разговор заходит слишком далеко. Он неопределенно пожал плечами.

– Может, что-то секретное? – допытывался парнишка. Себаштиану украдкой покосился на часы и начал придумывать предлог, чтобы вежливо распрощаться.

– Оставь его в покое, Давид, – вмешалась девушка, надменно смерив взглядом Себаштиану. – Вместе с другими скромнягами он разработал классный поисковик для испанских веб-сайтов, и теперь ему неймется раззвонить об этом всему миру.

Давид покраснел и с досадой прикусил губы. «Чем черт не шутит», – подумал Себаштиану. Его осенило, как можно исправить положение. Малый вполне заслуживал того, чтобы бросить ему спасательный круг, позволив сохранить лицо в присутствии подружки.

– Реестр лудоманов, – сказал он. – Предположим, я хотел бы узнать, внесен ли определенный человек в рестрикционные списки игроков. Как мне это сделать?

– Какие списки?

Себаштиану всю ночь размышлял о том, почему, с точки зрения убийцы, именно Хуан Аласена должен был стать олицетворением грешников из четвертого круга Ада. Профессор не сомневался, что убийца очень тщательно выбрал жертву, чтобы она полностью отвечала заданным правилам игры. Представив себя на месте преступника, Себаштиану пришел к выводу, что идеальной кандидатурой он счел бы самозабвенного расточителя, человека, чья безудержная тяга к игре известна окружающим. А пагубное пристрастие жертвы документально подтверждалось официальными списками лудоманов, не так ли? Умеренный игрок убийцу не устраивал. Также Себаштиану понимал, что маньяки, одержимые своими бредовыми фантазиями, не жалеют сил на выполнение жуткого замысла; они терпеливо вылавливают нужные им специфические подробности в потоке общей информации, например, в хвалебных статьях на страницах газет или в сводках, поступающих из вражеского стана, то есть полиции. Себаштиану знал о черных списках лудоманов чрезвычайно мало. Его интересовало, насколько просто до них добраться и где они опубликованы. Не исключено, что убийца имел к ним доступ.

– Тех, кто свихнулся на игровых автоматах, – внесла ясность блондинка из глубины магазина.

Себаштиану послал ей предостерегающий взгляд.

– Если выразиться более корректно, то речь идет об информационной системе, куда заносят данные о людях, кому запрещено посещать казино и игровые залы по предписанию суда. Я был бы не прочь узнать, кто имеет к ней доступ, какая организация несет за них ответственность и так далее.

Парнишка закатил глаза.

– Ну вы даете! Это чертовски сложно. Думаю, ваши списки не предназначены для широкой публики, так ведь?

– Полагаю, что да.

– А по ним могут наводить справки сотрудники больниц или, может, полицейские?

Себаштиану развел руками:

– Именно это мне бы хотелось выяснить.

– Если дело обстоит так, тогда они должны быть размещены в сетях, куда можно зайти извне, в удаленном доступе. И конечно, хорошо защищены. Какая еще информация вам нужна?

Себаштиану назвал имя сына дона Клаудио.

– Хорошо бы посмотреть, не упоминалось ли его имя в связи с какими-нибудь событиями.

– Блин. Это будет непросто сделать.

Себаштиану вызывающе посмотрел на юношу.

– Естественно, – промолвил он с подчеркнутой иронией.

Парень протянул руку, схватил лист бумаги и приблизился к Себаштиану.

– Заключим сделку. Напишите мне все, что известно о реестре. Можете указать, допустим, врачебную коллегию или название еще какой-нибудь инстанции, и если я разыщу нужные сведения, вы купите мне модем.

Себаштиану несколько мгновений пристально разглядывал парнишку и наконец улыбнулся.

– Ладно, договорились.

Они представились друг другу (ребят звали Давид и Роса) и обменялись номерами мобильных телефонов на случай, если всплывут интересные факты, после чего Себаштиану покинул магазин, направившись прямиком домой.

4 апреля, четверг

В ту ночь Себаштиану спал плохо и проснулся внезапно. Далеко не сразу он сообразил, что заливается трелью его мобильник. Профессор оставил телефон включенным на ночь, чего обычно не делал. Он кинулся за трубкой в угол спальни.

– Да?

– Португалец, я поверить не могу, что ты еще дрыхнешь, укоризненно сказал Морантес.

– Нет, конечно. Теперь уже нет. Ну и напугал ты меня в тот раз. Как дела?

– Ба! В лучшем виде. Как мы договариваемся?

Себаштиану с трудом разлепил веки, пытаясь поскорее побороть сонливость и заторможенность только пробудившегося человека. Он вспомнил, что должен передать Морантесу осколок стекла, найденный на автостоянке у казино.

– Дай мне пару минут, и я буду готов. Который час? – Он бросил взгляд на прикроватный столик, но маленький будильник был повернут боком, и рассмотреть циферблат не удалось.

– Семь. Я как жаворонок. В пределах получаса я заеду за тобой.

– Буду ждать.

Связь прервалась.

Примерно через полчаса Себаштиану, с влажными волосами, выскочил на улицу. Уже светало, но фонари на площади все еще горели. Машина Морантеса была припаркована в дальнем конце площади. Себаштиану открыл заднюю дверцу и забрался в салон. Водитель, незнакомый ему агент НРЦ, мельком взглянул на него в зеркало заднего обзора и приветствовал коротким кивком.

– Прежде всего, что тогда произошло? – спросил Себаштиану.

Морантес, сидевший впереди, показал перевязанную левую руку.

– Ничего. Рутинная проверка с небольшим осложнением.

– Да? А рука?

– Это и есть осложнение. Не беспокойся. Послушай, спасибо, что задержался, и сожалею, если это причинило тебе лишние хлопоты.

Себаштиану придвинулся к проему между двумя передними креслами.

– Ерунда. Я должен кое-что тебе сказать.

– Мы для того и встретились, – подал реплику агент секретной службы.

Себаштиану извлек из кармана пальто пластиковый пакетик и передал другу.

– Найдено на паркинге в том месте, где похитили Хуана Аласену.

Морантес взял пакетик, зажег в машине свет и поднес находку к лампочке. Он повертел осколок, рассматривая его с разных сторон.

– И что?

Себаштиану в общих чертах поведал о своей экскурсии к казино и поделился соображениями насчет осколка стекла, подобранного на парковке. Профессор объяснил, что если ампула принадлежала убийце, то он, возможно, диабетик. Но разумеется, ее мог потерять любой из посетителей казино. Не исключено также, что ампулу подбросили специально, чтобы сбить со следа. Себаштиану не скрыл, что весьма удивился, обнаружив осколок под знаком, установленным полицией. Морантес вполголоса выругался.

– Во всяком случае, – заметил Португалец, – радиоиммунологический анализ пробы мочи с пустыря должен показать, страдает ли убийца гипергликемией. Результаты уже получены?

Морантес пожал плечами:

– Наверное, нет. Но ты же знаешь, я в этом деле лицо неофициальное и не располагаю полной информацией. Я уточню. Итак, что у тебя еще? Собираешься продиктовать мне номер мобильника нашего молодца?

Себаштиану не стал блуждать вокруг да около и сказал:

– Ваш убийца, вероятно, следует сценарию, который сочинил итальянский автор четырнадцатого века.

Морантес сделал резкое движение, пытаясь повернуться, и сморщился от боли. Чертыхнувшись, он остался сидеть спиной к Себаштиану.

– Повтори, – буркнул он.

– Я не дам голову на отсечение, поскольку фактов мало, но я проштудировал отчеты вдоль и поперек и думаю, что не ошибаюсь. Этот тип еще больший извращенец, чем вы считали.

– Португалец, не темни, пожалуйста.

– Хорошо, начну сначала. Ты слышал о Данте?

– Тот, кто написал «Божественную комедию»? Читал ее тысячу лет назад.

– В поэме описано путешествие поэта в преисподнюю в сопровождении великого Вергилия. Данте разделяет Ад на девять кругов, которые расположены концентрическими уступами на склонах глубокой пропасти. По мере нисхождения каждый последующий круг меньше предыдущего, то есть Ад представляет собой нечто вроде… – Себаштиану прикрыл глаза, подыскивая подходящее сравнение, – чудовищной воронки, которая сужается книзу, достигая центра земного шара. Выше первого круга находятся врата Ада, а в последнем, девятом, круге заключено Зло – сам Люцифер.

Водитель поправил зеркальце на лобовом стекле, чтобы лучше видеть Себаштиану.

– Парень, все этот невероятно увлекательно, но я не вижу связи, – признался Морантес.

– Не спеши. В каждом круге пребывают мужчины и женщины, одинаково грешившие, и все они претерпевают особую кару и муки, определенные для данного круга.

– Что за прелесть этот Данте, – иронично заметил Морантес.

– Ты не слушаешь, – с упреком сказал Себаштиану, нетерпеливо взмахнув рукой. – Во второй круг Ада Данте помещает сладострастников и сравнивает их тени со стаей скворцов.

Морантес склонил голову.

– Птица, найденная на теле мадемуазель Нуар, или Ванессы Побласьон, – это скворец. Я проверил. Что же касается сладострастия, думаю, по части любовных игр нам нечем было бы удивить достойную сеньору.

– Продолжай, – велел Морантес.

– В третьем круге обитают малодушные, неспособные противостоять греху чревоугодия. Чревоугодие Данте понимал в широком смысле, не только как пристрастие к еде. Ненасытность и обжорство караются холодом, ледяным вечным дождем, который никогда не прекращается. – Себаштиану счел необходимым еще раз перечислить аналогии. – Чревоугодие, в том числе неумеренная склонность к выпивке, и холод, как, скажем, жидкий азот при температуре приблизительно двести градусов ниже нуля. Записка была примотана к ошейнику плюшевой собаки, оставленной у дверей виллы. Игрушка может символизировать Цербера, стража третьего круга.

Водитель не отрывал глаз от Португальца. До сих пор он не произнес ни слова.

– И наконец, в четвертом круге терпят мучения скупцы и расточители, не умевшие достойно распорядиться деньгами. В наказание им назначено шагать хороводом, толкая перед собой каменные глыбы, навстречу друг другу, пока сонмище расточителей не сшибется грудью с ратью скупцов. После битвы грешники откатываются назад, чтобы начать вечный путь сначала.

Морантес вновь наклонил голову.

– Аласена? – недоверчиво уточнил он.

– Хуана до смерти забили камнями. А затем убийца наголо обрил его, ибо Данте наделяет подобных нечестивцев «плешью гладкой». Более того, в послании убийцы содержится слово «комедия»! Яснее он не мог написать, и я показал себя полным идиотом, не догадавшись сразу. Понимаю, насколько дико это звучит, но все следы ведут в одну сторону. Если ты обдумаешь факты, ты с этим согласишься. У тебя в разработке очень серьезное и запутанное дело, и, похоже, его «лейтмотивом» является Данте. Лучше бы я ошибался, это возможно. Но мою гипотезу стоит принять к сведению по меньшей мере.

– Португалец, – начал Морантес, опять делая попытки повернуться, – не расскажешь ли ты мне поподробнее об этой комедии?

ГЛАВА 2

 
И я увидел, долгий взгляд вперяя,
Людей, погрязших в омуте реки;
Была свирепа их толпа нагая.
 

5 апреля, пятница

Убийца закурил сигарету и выдохнул дым пополам со страхом. Его машина была запаркована на вершине холма в цыганском квартале, позади чахлой купы деревьев, представлявших собой довольно жалкое укрытие от любопытных глаз. Дождь лил как из ведра, как будто темные силы решили посодействовать в исполнении его замыслов. Мотор машины работал, фонари были погашены, от печки исходил поток теплого воздуха. И все равно он замерзал.

Убийца колебался.

Он наблюдал, словно загипнотизированный, за тщетными усилиями стеклоочистителей справиться с водопадом, низвергавшимся с неба, пока сильный озноб не привел его в чувство. Он не видел ни зги: не различал ни улиц квартала, ни хибарок, ни «мерседесов» и пикапов, которые во множестве попадались ему на глаза в предыдущие дни, ни огней. Черт, черт! Что он тут делает? Одинокая машина, стоявшая в пять утра поблизости от крупнейшего центра по продаже наркотиков в южном районе Мадрида, естественно, выглядела подозрительно. Оставалось молиться, чтобы его не заметили, а если все-таки заметят, то приняли бы за очередного наркомана, приехавшего за дозой. А лучше за агента спецслужбы в засаде. Тогда его не тронут. Убийца напряженно всматривался в темноту, силясь разглядеть окружавший его пейзаж. Интересно, на что он рассчитывает, если не видит дальше двух метров?

Рука мужчины слегка вздрогнула, и дымившийся кончик сигареты заплясал перед глазами. Безумие, сказали бы некоторые… Однако именно безумие поддерживало его решимость. В голове убийцы прочно засела мысль, что спасение и смерть идут рука об руку.

Теперь ему стало жарко, он запарился в пальто и, извиваясь всем телом, освободился от верхней одежды. Он долго просидел в машине и потому теперь испытывал неодолимое желание помочиться – терпеть дальше было невмоготу. От духоты в салоне машины у него закружилась голова. «Это все лечение, – подумал он, – сил больше нет. Но мучиться осталось недолго. Последний курс почти закончен. Еще один прием лекарства – и все, баста». Головокружение, объяснили ему, возникает из-за повышения уровня глюкозы в крови, как следствие «тех проклятых таблеток». Из внутреннего кармана пальто он вынул коробочку с пероральным инсулином. Он проглотил лекарство, рефлекторно приоткрыл окно у пассажирского кресла и выбросил упаковку. «Дерьмо на улицу, там ему самое место».

Мимо машины прошел человек. Защищаясь от дождя, он так глубоко надвинул капюшон на голову, что не видел, куда идет, и случайно задел боковое зеркало. Убийца вздрогнул, издав слабый крик. Сердце бухало в груди, как пневматический насос, из груди вырывалось сиплое, тяжелое дыхание. Убийца почувствовал вкус страха – железистый привкус и сухость во рту.

Как только он распахнул дверцу машины и высунул голову наружу, дождем залило очки, и он принялся судорожно протирать стекла, чтобы вернуть себе зрение. Прохожий удалялся нетвердой походкой, покачиваясь, точно пьяный. Убийца схватил какой-то предмет с пассажирского сиденья и торопливо выбрался из машины, захлопнув за собой дверцу. Он быстро осмотрелся и бросился вдогонку. Стараясь не потерять из виду спину жертвы, он забыл обо всем на свете.

«Что я делаю? – на миг ужаснулся он и тряхнул головой, чтобы избавиться от коварных мыслей. – Это единственный путь». Шум дождя заглушал его бег, и через несколько мгновений он почти настиг жертву. С каждым шагом, приближавшим его к обреченному, крепла уверенность убийцы, что он избрал верный путь, все сомнения рассеялись.

Удар был нанесен с такой силой, что молоток срикошетил в руках преступника. Услышав тошнотворный хруст ломающихся костей, он оцепенел на мгновение. Прохожий мешком рухнул на землю, и убийца склонился над упавшим. Опьяненный адреналином, бурлившим в крови, он уперся коленями в спину лежавшего на земле человека, преодолевая слабое сопротивление, сдавил руками в белых резиновых перчатках его голову и навалился сверху всем весом, утопив лицом в луже жидкой грязи. Убийца держал несчастного до тех пор, пока его тело не перестало дергаться. Тем не менее убийца не ослаблял хватку еще целую минуту, сосредоточив внимание на руках жертвы, стараясь зафиксировать малейшее движение. От учащенного дыхания его очки запотели, и вскоре он уже не видел поверженное тело. Только ощутив кончиками пальцев холод смерти, он отпустил жертву. Из кармана пиджака он вытащил небольшой предмет, завернутый в листок бумаги, и запихал его в задний карман брюк убитого.

Наконец он выпрямился и, не в силах больше терпеть, расстегнул молнию на брюках и помочился в кусты, потом спокойно вернулся назад и сел в машину. Задержав ненадолго взгляд на жертве, увязнувшей в грязи, убийца выключил печку и уехал.

6 апреля, суббота

Второй день подряд Себаштиану выбегал из дома второпях и не позавтракав. Из привратницкой ему энергично замахал Бенито, призывая остановиться.

– Дон Себаштиану, – заговорил Бенито, – погодите минуточку. Мне опять передали для вас конверт. – Опираясь руками о колени, старик с трудом встал с деревянного стула в каморке, где он сидел, как обычно, не отрываясь от экрана крошечного телевизора. – Сейчас, он у меня в соседней комнате.

Бенито засеменил к застекленной двери, завешенной светлыми кружевными шторками, и вышел с белым конвертом в руке. Еще одно загадочное послание философского общества?

– Мне оставил его парнишка из магазина, где продается техника, знаете?

Себаштиану вспомнил о пари, заключенном с юным компьютерным гением пару дней назад, и подивился, как оперативно парень справился с заданием. Его так и подмывало распечатать конверт немедленно, но из-за холода и спешки пришлось отложить это до более удобного момента. Профессор поймал такси и поехал в комиссариат на улице Мигеля Анхеля, где с минуты на минуту должна была начаться пресс-конференция по поводу последних убийств. «Не опаздывай. Португалец, – предупредил его Морантес, – а то тебя не пустят».

В прессу, всегда охочую до горячих новостей, из неизвестного источника просочились сведения о серии зверских убийств, и полиция вынуждена была лавировать, выбирая из двух зол меньшее. Лучше поделиться частью информации, строго дозированной и выверенной, попутно сохранив хорошие отношения с журналистами, чем день за днем натыкаться в газетах на возмутительные версии, одна невероятнее другой.

Полицейский в форме, дежуривший у главного входа комиссариата, пропустил Себаштиану в здание, как только тот назвал имя Морантеса. По внушительной каменной лестнице Себаштиану поднялся на второй этаж, где и нашел Морантеса. Агент НРЦ, одетый в светлый плащ, невозмутимо покуривал, прислонившись к стене. Раненая рука, висевшая на перевязи, смотрелась очень эффектно.

– Португалец, ты ведь никогда не опаздываешь.

– Да. На сей раз я немного задержался. Прошу прощения. Пробки, – ответил он, оправдываясь. – Послушай, объясни популярно, как тебе удалось уговорить меня остаться до понедельника. Боюсь, декан факультета не встретит меня с фанфарами.

Морантес усмехнулся.

– Ну так что? – спросил Себаштиану.

Морантес затянулся сигаретой и подмигнул. Затем он кивнул в сторону конференц-зала.

– Что-то они не торопятся. Начальство облизывает телерепортеров, а акулы пера только и ждут, откуда потянет тухлятиной.

– Ты как будто недоволен. – Себаштиану оглянулся по сторонам в поисках знакомых лиц.

– Ба! Здесь нет никого из твоих знакомых, зато в зале тебя дожидается закадычный друг.

Встревоженный его тоном, Себаштиану с беспокойством посмотрел на Морантеса.

– Кто же?

– Увидишь. Не хочу портить тебе сюрприз.

В зал продолжали стекаться люди: полицейские, корреспонденты газет, телеоператоры, подоспевшие к шапочному разбору, поскольку им теперь не достанется приличных мест, чтобы поймать хороший ракурс, звукооператоры, обмотанные кабелем и с аккумуляторами в руках. Какой-то чин национальной гвардии помахал им от двери, и Морантес отлепился от стены.

– Шоу начинается.

Друзья проскользнули в зал и пристроились у входа, «чтобы быстро смыться, если придется туго», как выразился Морантес. Впереди возвышался стол, покрытый красной скатертью, с несколькими микрофонами. Три ряда деревянных офисных стульев, заполненные журналистами, были окружены плотным кольцом камер. Тотчас отворилась дверь, и в зал вошли трое. Перед младшим инспектором Пуэрто шествовал усатый человечек в кошмарном костюме, явно купленном на распродаже уцененных товаров, – большего убожества Себаштиану в жизни не видел. За Беатрис следовал тот самый «старый знакомый», обещанный Морантесом.

– Мать твою, – пробормотал Себаштиану.

– Я же говорил. Приятная встреча, а?

– Что здесь делает Гонсалес?

– Он недавно возглавил опергруппу, о которой я тебе рассказывал. Они ведут следствие.

– Мило, – уныло вздохнул Португалец.

Официальные лица уселись за стол, Беатрис заняла место с левого края. Тот, кто возглавлял процессию, постучал по микрофону, и его щелчки разнеслись по залу, сопровождаясь неприятным потрескиванием.

– Здравствуйте, – произнес усач, согнувшись над столом в три погибели. – Я комиссар де ла Фуэнте. Прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что вы пришли, и заверить, что все подразделения национальной полиции готовы сотрудничать с вами по мере возможности. Тем не менее вы должны понимать, что следствие пока не закончено и существуют факты, которые мы не имеем права предавать гласности. Предоставляю слово комиссару Гонсалесу, который руководит расследованием.

Гонсалес со вкусом затянулся сигаретой и открыл канцелярскую папку.

– Как вам известно, за полтора месяца, – он заглянул в бумаги, – а точнее, в течение сорока восьми дней, было совершено три убийства.

Следующие десять минут усиленно работали камеры, а журналисты судорожно записывали, пока Гонсалес коротко излагал факты, связанные со смертью Ванессы Побласьон, Хулио Мартинеса и Хуана Аласены. Он не вдавался в подробности и, разумеется, не упомянул о «предсмертных» записках, чтобы какому-нибудь безумцу не взбрело в голову, воспользовавшись этими данными, прикинуться убийцей, взяв на себя чужие преступления. Зато комиссар не пожалел слов, расхваливая профессиональную работу полиции, и особо подчеркнул, что расследование трех убийств ведется высокими темпами. Закончив выступление, Гонсалес закрыл папку и откашлялся.

– Вопросы? – обронил он.

Тотчас вверх потянулась рука.

– У вас уже есть определенная версия?

– Это секретная информация, – ответил Гонсалес. – Однако, смею вас уверить. Главное управление полиции работает весьма успешно.

– Убийца наверняка оставил следы. Вы уже сделали анализ ДНК?

– У нас есть несколько объектов для исследования, которые могли принадлежать предполагаемому преступнику, пробы находятся в криминалистической лаборатории…

Репортер не скрыл разочарования.

– А может, и нет.

– Я так не сказал, – возразил Гонсалес. – Информация конфиденциальна.

– Вы не могли бы уточнить, располагает ли следствие приметами преступника?

– Нет, не могу, – сухо отрезал Гонсалес.

Поднялась еще одна рука.

– Все-таки первое преступление было совершено достаточно давно. Какие результаты достигнуты?

– Боюсь, и в этом случае я не могу поделиться информацией.

Гонсалес специально напускал туману, чтобы сложилось впечатление, будто полиция владеет большим объемом данных, чем было на самом деле.

– Как вы считаете, произойдут ли новые убийства? Должны ли жители города соблюдать особую осторожность?

– Отвечаю на второй вопрос: нет, не должны. Полиция мобилизована и предпринимает чрезвычайные меры, так что безопасность горожан гарантирована. Мы не хотели бы, чтобы недостоверные слухи спровоцировали волну паники, тем более что оснований для этого нет. Что касается первого вопроса, подобная вероятность не исключена.

– Как звать преступника?

– Личность убийцы нам пока неизвестна, – ответил комиссар.

– Нет, я имею в виду, как вы сами его называете? Был же, например, «Карточный маньяк» или вроде того.

– Карточный? – переспросил Гонсалес растерянно.

– У него есть прозвище?

Гонсалес в упор посмотрел на репортера, заподозрив, что тот нагло издевается.

– Нет. Ничего похожего, – ответил он наконец. Однако я хочу подтвердить, что не сомневаюсь: преступление будет раскрыто в ближайшее время.

– Послушай, – прошептал Себаштиану Морантесу, – если не ошибаюсь, в отчетах, которые ты мне присылал, не хватало кое-каких материалов.

– Они у меня с собой. Давай выпьем по чашечке кофе, и я тебе их передам. Ну и как? – Кивком он указал на президиум.

– Мне кажется, они понятия не имеют, с чего начинать.

– Мне тоже.

Пресс-конференция закончилась ровно в одиннадцать утра. Репортеры, работавшие в кадре, теле– и звукооператоры принялись методично разбирать и укладывать свою технику. Некоторые журналисты останавливались, чтобы поболтать друг с другом и посплетничать, другие, в основном представители газет, отправлялись завтракать, чтобы потом поехать в редакцию и написать информационную статью.

Морантес знаком велел Себаштиану подождать и двинулся в глубину зала. Увидев его, младший инспектор Пуэрто тотчас подошла и принялась что-то говорить ему с озабоченным выражением лица. Себаштиану вновь разобрало любопытство, что за таинственная связь существовала между этими двумя. Он слишком поздно сообразил, что Гонсалес заметил его и теперь пробирается к нему. Португалец выругался про себя.

– Сильвейра, что вы здесь делаете?

От Гонсалеса исходил застарелый запах крепкого табака. Он сильно постарел со дня их последней встречи. На лице залегли грубые складки, как у крестьянина, всю жизнь проработавшего под открытым небом. Вокруг глубоко посаженных глазок-пуговок, взиравших на мир с неприязнью и подозрением, образовалась частая сетка мелких морщин. Коричневый клетчатый пиджак, делавший его фигуру бесформенной и массивной, служил показательным примером необратимого течения времени. Темная рубашка совершенно не сочеталась с галстуком, затянутым тугим узлом величиной с лесной орех. Позолоченная галстучная заколка выдавалась вперед на объемистом животе.

– Приехал на несколько дней, – ответил Себаштиану и кивнул на Морантеса. – Навестить старых друзей.

– Ясно. Это в Мадриде. Но что вы делаете здесь? – Комиссар обвел рукой зал. Манера говорить, характерная для человека невежественного, и сиплый голос являлись результатом уличного воспитания и пристрастия к крепкому куреву.

– Я получил приглашение и, представьте, решил удовлетворить понятное любопытство.

Гонсалес придвинулся вплотную, так что Себаштиану почувствовал его несвежее дыхание, буквально ощутив на губах вкус кофе и дешевых сигарет. Профессор попробовал отстраниться, но уперся спиной в стену.

– Чтобы я больше вас тут не видел, понятно? Это наше дело, и, если вы сунете в него свой нос, я вам устрою веселую жизнь.

– Я в отпуске, – сказал Себаштиану как можно спокойнее.

Он знал, что Гонсалес может доставить ему неприятности, если постарается, или по крайней мере потрепать нервы, несмотря на удостоверение Интерпола. Гонсалес принадлежал к определенному типу полицейских (к счастью, таких немного), кто без раздумий злоупотребляет полномочиями и благодаря удачному стечению обстоятельств поднимается по служебной лестнице, безжалостно шагая по головам. Гадюка в сиропе.

Комиссар просверлил Себаштиану взглядом, затем повернулся и направился прочь. По пути он поравнялся с Морантесом и Пуэрто и, остановив их, принялся яростно тыкать рукой в сторону Португальца.

– Черт побери. Португалец, – выпалил Морантес, – чем ты ему насолил?

Себаштиану пожал плечами.

– Что он тебе наговорил? – поинтересовался он.

– Всякий вздор. Я послал его куда подальше. Ладно, уходим, – скомандовал Морантес.

Они вышли из здания комиссариата, спустились по улице Мигеля Анхеля и завернули в кафе.

– Слушай, Морантес, – сказал Себаштиану, – я здесь никто. Я уже поделился с тобой своими соображениями, в это дело и без меня вовлечено немало компетентных людей.

– Замечательно, но прежде, чем ты вернешься на берега Темзы, мы встретимся с одной особой. Ты расскажешь ей всю историю, а там посмотрим.

– Младший инспектор Пуэрто.

– Беа. – Морантес расплылся в улыбке.

Себаштиану только поцокал языком.

– Ты плохо ее знаешь. Она чудесная девочка, но на нее сильно давят, а начальник у нее безмозглый осел.

Им не пришлось долго ждать. Беатрис Пуэрто появилась через несколько минут.

– Привет, – поздоровалась она.

Она сняла перчатки с шарфом и подсела к ним за столик. Заказав официанту большую чашку кофе, она обняла себя за плечи, как озябший человек, пытающийся немного согреться, и этот жест показался Себаштиану невероятно женственным.

– Ну и месяц выдался.

– Три смерти – более чем достаточно, – согласился Себаштиану.

– Да уж. Но я имела в виду холод. – Беатрис повернулась к Морантесу: – Шеф требовал, чтобы я явилась к нему до двенадцати, поэтому у меня мало времени.

– У Себаштиану есть для тебя кое-что интересное. Посмотрим, что ты скажешь на это.

– Но прежде я хочу поблагодарить за помощь с ампулой из-под инсулина.

Себаштиану покосился на Морантеса, сохранявшего невозмутимое выражение лица.

– Непростительная ошибка с нашей стороны, – продолжала Беатрис.

Беатрис сообщила друзьям, что в отделе по-прежнему ждут результатов сравнительного анализа образцов мочи, взятых в трех различных местах преступления. Они кратко обсудили, какова вероятность, что убийца болен сахарным диабетом; затем официант принес им еще по порции кофе и бокалы с водой, и Себаштиану начал излагать свои предположения, касавшиеся «Божественной комедии». Спустя десять минут Беатрис подняла руку.

– Стоп, достаточно, – объявила она. – Это не более чем совпадения и праздные домыслы. По-моему, вы перемудрили.

Себаштиану украдкой раздосадованно взглянул на Морантеса, резко выдохнул и встал.

– Ты права, – признал он. Он вынул банкноту достоинством в десять евро и положил ее на стол.

– Себаштиану, погоди. Не нужно так остро реагировать.

– Я и так проторчал тут кучу времени, пренебрегая своими прямыми обязанностями в Лондоне. Это не мое дело.

– Подожди. – Беатрис положила руку ему на локоть. – Я неправильно выразилась. Морантес много о тебе рассказывал, мне известна твоя репутация. Проблема не в том, что я тебе не доверяю. Просто, согласись, аналогии с Данте выглядят несколько натянутыми. Я не хотела тебя оскорбить.

В этот момент затрезвонил телефон младшего инспектора. Несколько человек в баре схватились за карманы и сумки.

– Минутку… Слушаю?

Себаштиану стоя надевал пальто. Агент НРЦ подмигнул ему, но Португалец намеренно проигнорировал его. Беатрис ничего не говорила, внимательно слушала невидимого собеседника, не спуская глаз с Португальца.

– Понимаю, – обронила она и отсоединилась, по-прежнему глядя в упор на Себаштиану. – Произошло новое убийство.

– Как? – спросил Себаштиану, переступив через обиду и раздражение.

– Попробуй догадаться, – предложила она. За истекшие сутки Себаштиану изучил поэму вдоль и поперек.

– В порядке очереди казнь должна соответствовать пятому кругу. Там томятся гневные и безрадостные, навечно погрязшие в топях Стигийского болота. – Помолчав, он уточнил: – Жертву утопили?

– В луже грязи, – ответила Пуэрто. Она вскочила, натянула пальто и обмоталась шарфом. – Мне нужно идти, но мне хотелось бы встретиться сегодня вечером и поговорить. И возможно, извиниться, – закончила Беатрис.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю