Текст книги "Девятый круг"

Автор книги: Фернандо Льобера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Беатрис просто кивнула, не удостоив его ответом. Гонсалес задумался на мгновение.

– Вот и ладно. Преступление должно быть раскрыто как можно скорее, – сказал он, заканчивая беседу. – И, Пуэрто, хватит путаться с мужиками, у вас работы невпроворот.

Старик наметил идти тем же маршрутом, что и в прошлое воскресенье. С единственной разницей: на сей раз он нес, спрятав под пальто, восемь литров бензина. Он связал попарно веревкой горлышки четырех бутылок из-под кока-колы и повесил их себе на плечи – по две на каждое – одну на спину, другую на грудь. Пузатые бутылки почти не выдавались, надежно скрытые толстой тканью пальто. Только близкий друг мог бы заметить потяжелевшую поступь и спину, точно ссутулившуюся еще сильнее. Но он ни с кем не дружил, так что разоблачение ему не угрожало.

Как и раньше, он вышел из метро на станции «Кальяо» и зашагал вверх по Гран-Виа. Нырнув в проход под строительными лесами, он был вынужден посторониться, пропуская африканцев, гурьбой двигавшихся навстречу. Старик постарался ни с кем из них не столкнуться. Бензин был чертовски тяжелым. Маленькое приключение его позабавило, и он засмеялся сквозь зубы. Старик свернул налево, на Месонеро-Романос, и дошел до Десэнганьо [62]62
  Desengano – разочарование (исп.).


[Закрыть]– подходящее название для улицы, где нужда привычно уживалась с наркотиками. Дорогу ему заступила старая беззубая проститутка с нарумяненными щеками, синими тенями на веках и грудью, выпадавшей из выреза жакета.

– Привет, любовь моя! Хочешь, я тебя приласкаю?

Старик не обратил на нее внимания. Он даже не почувствовал к ней презрения, что непременно случилось бы в любой другой день. Он выполнял миссию, самую важную в мире.

Внезапно старик остановился и зашатался. У него отчаянно закружилась голова. Доктор предупреждал, что лечение может вызвать гипер-черт-знает-что, поганую тошноту. К чертям собачьим такое лечение! Он осторожно, чтобы не растрясти бутылки, прислонился к стене и достал упаковку с пероральным инсулином. Открыв коробочку, он принял последнюю таблетку. Ему осточертело травить организм всяким дерьмом, но доктор был неумолим. Если старик хотел избавиться от глумливых лиц, он должен был в точности следовать указаниям. Доктор очень обстоятельно, в мельчайших подробностях объяснял суть задачи, планировал и расписывал каждый шаг с величайшей тщательностью и настаивал, чтобы старик наизусть запоминал все, что он говорил. Убийца бросил коробочку на тротуар, как ненужный багаж в конце путешествия.

Черный ход на задворках здания на Гран-Виа, 32, куда подъезжали грузовики старого универсального магазина СЕПУ, облюбовали бродяги, спасавшиеся от холода с помощью трех картонок и нескольких рваных одеял. Двое нищих, черных от грязи, лежали на земле, не подавая признаков жизни. Старик подумал, что они спят, но в такую холодную ночь всякое может случиться. Остальные сгрудились вокруг бочки, в недрах которой бился, мерцая, слабый огонь. Штабели кирпича и контейнер со строительным мусором преграждали путь пешеходам; почетное место среди стройматериалов занимала небольшая бетономешалка. Густой смрад мочи, наркотиков и нищеты ударил старику в ноздри.

– Я еще доберусь до тебя с ножницами! – завопила одна из гулящих женщин.

Старик вздрогнул и прижал руки к груди, защищая по мере сил литры своего спасения. Оглянувшись по сторонам, он увидел источник шума: две проститутки самозабвенно ссорились, угрожающе размахивая руками. Они исступленно исполняли классический танец, наскакивая друг на друга и, отступая, сыпали оскорблениями и старались не попасть сопернице под руку. Их сутенеры, пара чернокожих бандитского вида, сидя на капоте старой машины, наблюдали за склокой с равнодушием, к которому примешивалось нездоровое веселье, как у зрителя, пришедшего на боксерский матч, чтобы насладиться кровавым зрелищем.

– Шлюха! Мало того что шлюха, так еще и наркоту впариваешь! – заверещала во все горло вторая тетка.

Старик прибавил шагу и прошмыгнул мимо на улицу Бальеста. Преодолев еще метров двадцать, он остановился у нужного строения и тихонько подергал щеколду на двери. Она, как обычно, была открыта. С верхнего этажа доносились отголоски арабского песнопения. Переступив порог, он налетел на нищего, который выходил из дома, спотыкаясь и с трудом волоча ноги. Старик повернулся и с ненавистью посмотрел вслед удалявшемуся человеку, словно у него на спине сидел сам дьявол. «Проклятые чужеземные попрошайки».

Внезапно старик почуял запах бензина. Расстегнув пальто, он с беспокойством обнаружил, что одна из бутылок треснула: жидкость вытекала через тонкую, как волос, щель. Он вспомнил столкновение с нищим и выругался про себя. Все испорчено! В этот момент богослужение закончилось. Пение муэдзина оборвалось на резкой ноте, и послышались голодные выкрики и гул столовой. Старик воспринял это как знак свыше и предпринял героические усилия, чтобы остановить истечение бензина, зажав большим пальцем трещину.

Две двери на первом этаже вели в канцелярию и каморку технического персонала и запирались на ключ, в чем он убедился во время предыдущего посещения. Узкая старая деревянная лестница вела на второй этаж и в помещение, служившее одновременно молельным залом и столовой. На последнем этаже располагались комнаты, где иногда спали нищие, если в приюте оставалось свободное место.

Старик поспешил к лестнице и пробрался на третий этаж, стараясь производить как можно меньше шума. Скрип деревянных ступеней при каждом шаге отдавался в его ушах звоном колоколов Апокалипсиса. Он не встретил ни души на своем пути и сумел незаметно подняться до четвертого этажа. Лестница заканчивалась площадкой, переходившей затем в очень узкий коридор, куда смотрели двери спален. Сбоку стояло несколько топчанов с незаправленными постелями. На одной из коек сидела пожилая женщина: слепо уставившись на стену, она перемалывала беззубыми деснами кусок хлеба. Старик, затаив дыхание, прокрался мимо нее и наконец благополучно добрался до последней клетушки. В маленькой спальне впритык помещалось с полдюжины кроватей. Убийца выбрал одну, улегся и накрылся одеялом. Но сначала он пристроил треснувшую бутыль в противоположном конце комнаты таким образом, чтобы из нее не вытекло больше ни капли драгоценной жидкости. Натянув одеяло на голову, он начал молиться, чтобы запах бензина его не выдал.

Глумливые лица вернулись, мелькая в кружившемся вихре ярости и сомнений. Лица, которые терзали его во сне и отражались в зеркалах и окнах, омытых дождем. Он застонал от ужаса.

Около часа он пролежал неподвижно, не смея высунуть носа. За это время в комнате появились другие люди и стали устраиваться на ночлег. Старик не двинулся с места, несмотря на волну негодования, вызванную самовольным захватом койки. Однако распорядители центра не позаботились подняться, чтобы узнать причину переполоха, и узурпатор остался при своем. Обездоленный хозяин кровати, бормоча что-то себе под нос, ушел из спальни в поисках другой постели. Старику пришлось выждать еще час, прежде чем дом погрузился в тишину. Он потихоньку скинул одеяло и осмотрелся. Кроме него, в комнате ночевали еще пять человек – старые и немощные бродяги. От них исходил тяжкий дух нищеты, алкоголя и наркотиков. И бензина. Он выругался про себя. Старик сполз с кровати и, вызволив лопнувшую бутыль, проскользнул к двери с тремя целыми бутылками на шее.

Пронзительный вопль застиг его врасплох, и он вздрогнул всем телом, едва не выронив поврежденную посудину из-под кока-колы. Убийца обернулся, уверенный, что его замысел раскрыт. Это кричал во сне нищий, соревнуясь с раскатистым храпом остальных. Старик открыл дверь и поспешно покинул комнату. Одинокая голая лампочка, висевшая на длинном электрическом проводе, отбрасывала больше теней, чем света на темную лестницу. Он спустился на второй этаж и вошел в опустевшую столовую. Распахнув пальто, убийца неторопливо, но с беспощадной решимостью принялся поливать пол бензином. Восьми литров (а точнее, их осталось семь и три четверти) хватило, чтобы окропить деревянный пол, столы, стулья и стойку в помещении. Когда преступник наконец сумел зажечь отсыревшую спичку, дерево занялось с такой скоростью, что он вынужден был спасаться со всех ног.

Убийца сбежал с лестницы и остановился у двери на улицу. Обернувшись в последний раз, он посмотрел на верхние ступени, где разгоралось, набирая силу, золотистое сияние.

И старик понял со всей определенностью, что доктор был прав: лица больше не вернутся никогда.

Побарабанив пальцами по рулевому колесу, Беатрис приоткрыла окно своего красного «сеата». Крупные капли, лениво катившиеся по ветровому стеклу, упорно застилали обзор. Ворвавшийся холодный ветер немного развеял сгустившуюся за два часа духоту в салоне.

Машина стояла на улице Галилео, напротив дома Хакобо Роса, подозреваемого в убийстве. Дело стремительно усложнялось, как из-за неожиданных поворотов в расследовании, без которых не обходилось почти ни дня, так и из-за возраставшего давления на детективов. «Желтая» пресса показала себя во всей красе, вываливая на страницы газет и журналов жуткие подробности о маньяке-убийце и запугивая население. Правда, пока не просочилась информация, что убийства совершены группой преступников. «И все диабетики, черт побери». Как получилось, что разные люди действуют настолько согласованно?

Беатрис подозревала, что раздражение Гонсалеса отчасти связано с теми взглядами, которые он исподтишка бросал на нее всякий раз, когда она проходила мимо, и, конечно, ее нежеланием отужинать с ним.

Она подумала о Росе. Без сомнения, Рос был виновен в убийстве Мартинеса, и все же его пока не следовало трогать, оставив на свободе еще на пару дней в надежде, что он выведет их на других преступников. Рос страдал шизофренией и тяжелым комплексом неполноценности, как написали в заключении психиатры; это был человек, больной ожирением и манией преследования, питавший патологическую ненависть к вышестоящим.

Молодая женщина еще раз перебрала в памяти факты, известные о Росе: маленький текущий счет, две кредитные карты, «Виза Электрон» и «Виза Классик» (ими он частенько расплачивался при покупке порнографии); карточка Английского клуба, которой он не пользовался уже четырнадцать месяцев; большие телефонные счета, главным образом из-за частых звонков абонентам, предлагавшим секс по телефону; друзей мало; отец и мать жили в деревне под Севильей, и он общался с ними очень редко; лечился от ожирения у эндокринолога из госпиталя «Рамон-и-Кахаль», по данным начальника компьютерного отдела больницы.

Детективы рассчитывали, что Рос захочет с кем-то связаться. Но с кем? Беатрис мысленно пожала плечами. Возможно, с организатором преступления или другим убийцей. Роса обложили так плотно, что он уже как будто находился за решеткой, но для того, чтобы сделать следующий шаг в расследовании, полиции было нужно сохранить ему свободу передвижения. Они находились в трудном, очень трудном положении, ведь им предстояло найти еще четверых преступников – убийц новорожденного, Ванессы Побласьон, Хуана Аласены и Пабло Гарсии. И сколько еще жертв в потенциале? Исходя из концентрической структуры Ада в «Божественной комедии», всего душегубов девять. Девять убийц, хорошо скоординированных, следовавших одному сценарию, оставлявших идентичные послания.

Беатрис ждала результатов компьютерной обработки списков. Ей достаточно узнать всего одно имя, хотя бы косвенно связанное с Росом, чтобы двигаться дальше. Беатрис молилась, чтобы список имен не оказался слишком длинным, и десяток оперативников, занимавшихся этим, справились с задачей в рекордно короткий срок. Она твердо верила, что через Роса они доберутся до остальных убийц, и потому не собиралась спускать с него глаз. С другой стороны, у них засветился доктор Монтанья – врач, слишком часто заглядывавший в электронную базу данных, интересуясь пациентами, которые никогда не лечились в его отделении. Сегодня она присмотрит за Росом, а завтра займется Монтаньей; за доктором нынешней ночью следили два других полицейских.

Вот почему Беатрис сидела в десять часов вечера в машине, припаркованной в центре квартала Аргуельес, в двадцати метрах от подъезда, где жил фигурант. Она заступила на ночное дежурство: смена придет через восемь часов.

Дверца машины распахнулась, и в салон забрался напарник Беатрис. Пабло (так его звали) недавно исполнилось тридцать лет, он носил длинные волосы, собирая их в хвостик, и внешне походил на мальчишку.

– Ну и ливень, черт его дери. По телику говорят, что в этом году выдалась самая дождливая весна за последние сто лет. По крайней мере уже не так холодно.

Пабло вытащил из кармана куртки пачку сигарет.

– Даже не думай курить в машине, – предупредила Беатрис.

– Не занудствуй, Беа. Ты же не собираешься всю ночь продержать меня без сигарет, так ведь?

– Нет, конечно. Выйди из машины и встань у подъезда.

– Да ладно тебе, женщина. Я открою окно, и ты ничего не почувствуешь. К тому же у тебя в машине все равно пахнет табаком.

Беатрис фыркнула. «Вот хитрюга». Она перевела взгляд на подъезд Роса. Входная дверь дрогнула, из дома вышла пара. Мужчина замешкался на мгновение, чтобы открыть зонт и предложить руку спутнице, а потом они вместе зашагали по улице. Беатрис наблюдала за ними, пока они не повернули за угол.

– Хорошо бы войти и осмотреть квартиру, – сказал Пабло.

Беатрис проследила, как он прикуривает «Мальборо» и выпускает дым в щелочку в окне.

– Пепел стряхивай тоже в окно, – велела она. – Наш красавец третий день сидит дома и не выходит даже за хлебом. Поэтому мы не можем войти с обыском.

– Мне кажется, ты сегодня малость дерганая, – заметил Пабло. – Если захочешь укусить, я, так и быть, дам тебе палец.

Беатрис улыбнулась и тяжело вздохнула:

– Извини, парень. Так, всякие проблемы.

– Ага, журнал. Ну и козел же этот журналист. Хочешь знать мое мнение?

– Нет.

– Это твоя жизнь, подруга. Никто не вправе указывать тебе, что делать. Хотя представляю, какую веселую жизнь устроит тебе наш обожаемый шеф.

– Я же сказала, что меня не интересует твое мнение.

– Зачем тогда нужны друзья?

Гарри Альварес, сотрудник «Конфиденсиаль», возглавлял ее личный черный список. Мерзавцу, сующему нос не в свое дело, удалось капитально испортить ей жизнь несколькими страницами паскудного вранья. Не прошло и двух часов после неприятного разговора с Гонсалесом, как ее снова вызвали в его кабинет: заместитель министра внутренних дел потребовал немедленно отстранить ее от дела. Беатрис помертвела, сидя в кресле и глядя на своего начальника. Продержав ее в напряжении несколько минут (отмеренных с математической точностью), Гонсалес смилостивился. Неожиданная поддержка со стороны шефа оставалась за гранью ее понимания. Гонсалес вступился за нее и поручился перед заместителем министра, чтобы она могла продолжить расследование. И за этим наверняка скрывался неприглядный умысел – по меньшей мере. Однажды он потребует расплатиться за покровительство. «Если он захочет переспать со мной в обмен за помощь, я его кастрирую».

И Себаштиану. Стоило оступиться однажды вечером, и, пожалуйста – ее карьера под угрозой. Один поцелуй, и напарник выдает нравоучительные фразы типа «это твоя жизнь». Спору нет, Португалец ей нравился. Она едва ли объяснила бы почему, учитывая, что он был полной противоположностью тех мужчин, с которыми она обычно встречалась. «Может, потому он тебе и нравится», – шепнул пухленький ангелочек из-за правого плеча. Она чувствовала себя с Себаштиану легко и свободно, без намека на вымученные разговоры и притворное веселье. «Забудь о нем. Нам ведь не нужны лишние проблемы», – заспорил красный дьяволенок, устроившись на левом плече. Однако воспоминание о том единственном поцелуе преследовало ее.

– Лично я совершенно не понимаю, почему Рос не выходит даже за сигаретами, – подал голос Пабло.

Беатрис немного наклонила голову, чтобы увидеть фасад здания. На пятом этаже горел свет.

– Сеньор Рос вообще ведет себя очень странно, – согласилась Беатрис.

На мобильнике осталось два сообщения от Себаштиану. В первый раз он только назвал свое имя, не прибавив больше ничего, но тон не оставлял сомнений, что он читал статью Гарри Альвареса. Во второй раз он сказал, что располагает важными для дела сведениями и им нужно поговорить. Беатрис до сих пор не ответила на его звонки. Где пропадал Морантес – неизвестно, в городе его точно не было.

Беатрис протянула руку, достала мобильник из бардачка машины и начала набирать номер Себаштиану.

– У нас новости, подруга, – сказал в этот момент Пабло.

Беатрис взглянула в окно и увидела, что свет в квартире Роса погашен. Она переключила телефон в режим ожидания, не набрав номер до конца. Через пару мгновений дверь подъезда отворилась, и на улицу вышел Рос.

– Я не пожалел бы тысячи песо, чтобы узнать, куда он собрался. – Пабло выбросил окурок в окно.

Тучная фигура Роса поплыла к старому «рено». Беатрис завела мотор. Рос отпер дверцу водителя и с трудом забрался внутрь машины.

– Евро, Пабло. Теперь у нас в обращении евро. Думаешь, у него романтический ужин?

Напарник пожал плечами.

– А вдруг он намеревается удрать?

– От чего? Ему пока не предъявлено никакого обвинения. И он явно не семи пядей во лбу, чтобы заметить, что мы дышим ему в спину.

– Мать его так, хорошо бы нам повезло, и он едет на секретную сходку преступных диабетиков. Где будет главарь шайки. Вдруг мы столкнулись с каким-нибудь тайным обществом?

Беатрис не ответила. Она уже не раз размышляла о том, что, возможно, существует организатор преступления, хотя по-прежнему не понимала мотивов. Она включила первую скорость и пристроилась за «рено». Они обогнули квартал и выехали на улицу Сеа-Бермудес. Там они свернули направо в направлении Кастельяны. На перекрестке с улицей Браво-Мурильо «рено» резко затормозил на желтый сигнал светофора. Беатрис, державшаяся в пятидесяти метрах сзади, выругалась: тормозить было поздно, тем более что водители соседних машин, словно сговорившись, прибавили скорость, чтобы проскочить светофор. Она проехала дальше, остановилась вплотную к машине Роса и тотчас повернулась к Пабло.

– Что ты делаешь?

Она обняла напарника и почти коснулась его лица губами, так что со стороны казалось, будто они целуются.

– Маскируюсь, идиот. А ты что подумал?

Они просидели обнявшись все время, пока горел красный светофор.

– Эй, любовь моя, уже зеленый, – сообщил Пабло. – Я знаю, что неотразим…

– Тоже мне, Дон Жуан.

Беатрис молилась, чтобы Рос не заметил слежку. На всякий случай она решила увеличить дистанцию между машинами. Добравшись до Кастельяны, они повернули влево, к площади Кастильи и симметричным небоскребам «Ворот Европы».

– Кажется, он собрался в путешествие, – сказал Пабло, когда спустя несколько минут они помчались по лепестку развязки, выводившей на автомагистраль Бургоса. – У нас хватит бензина?

Беатрис взглянула на стрелку индикатора.

– Полбака. Я не думала, что такое случится. Звоним в участок?

– Давай сначала посмотрим, куда он навострился. Если он поедет в Алькобендас, тогда позвоним.

Беатрис пробормотала что-то неразборчивое и прибавила газу, чтобы не упустить из виду «рено».

Рос вел машину осторожно, не превышая положенной на данном участке скорости и включая поворотник при каждой смене полосы. Через три километра он съехал с автострады на вспомогательную дорогу.

– Итак, значит, в Моралеху или Алькобендас, – объявил Пабло. – На что ставим?

– Рос? В Моралеху? Ты шутишь. Чтобы там жить, нужно иметь большие бабки. Сомневаюсь, что мы встретим его сообщников в этом районе.

На лице Беатрис отразилось изумление, когда она поняла, что вопреки ее предсказаниям Рос сворачивает на въезд в Моралеху – престижный район частных особняков.

– Ничего себе! Я понимаю все меньше и меньше. Какие друзья могут быть у этого утомленного голодом в таком месте?

– Диабетики, убийцы – и с бабками, – пробурчал Пабло. – Ну и дела.

Въездная аллея в Моралеху (стометровый участок дороги, по краям которой росли ели) заканчивалась площадью, вымощенной брусчаткой, в дальнем ее конце, за арочными воротами, начиналась территория вилл и особняков. В центре площади возвышалась небольшая ротонда. Поравнявшись с ней, машина Роса вдруг сделала резкий вираж, разворачиваясь в обратном направлении. Беатрис выругалась во второй раз.

– Что такое?! – воскликнул Пабло. – Он нас засек?

Беатрис покачала головой. Она проявляла осмотрительность, держалась позади Роса на приличном расстоянии, затерявшись среди машин, выезжавших из Мадрида. Невероятно, чтобы такой недоумок, как Рос, их заметил.

– Скорее он позвонил кому-то, кто запретил ему появляться. И велел возвращаться домой, – предположила она.

Звонок мобильника раздался очень не вовремя. Беатрис выкрутила руль одной рукой, чтобы объехать ротонду и продолжить преследование Роса, а другой попыталась вытащить телефон из сумочки.

– Беатрис, дай мне сумку, я сам отвечу, – встревоженно попросил Пабло.

Она выровняла машину и одновременно извлекла мобильник из сумочки. Беатрис покосилась на Пабло и лукаво улыбнулась, увидев испуг на лице напарника.

– Слушаю.

Судя по расстоянию, разделявшему их теперь, машина Роса ехала с большой скоростью. Беатрис вдавила акселератор до упора и отпустила руль, чтобы переключить скорость.

– Младший инспектор Пуэрто? – сказал женский голос.

– Это я, – подтвердила она, снова дергая рычаг управления.

– Секретарь оперативной бригады. Поступило сообщение о пожаре на улице Бальесты. Комиссар Гонсалес приказал вам прибыть на место происшествия немедленно.

– Пожар? Передайте ему, что сейчас я не… – Она резко вывернула руль, чтобы избежать столкновения с «БМВ». В ста метрах впереди «рено» Роса опять съезжало с шоссе, двигаясь в сторону другой ротонды. Беатрис сбавила скорость.

– Это будто бы связано с вашим делом. Комиссар сказал, что горит арабский иммиграционный центр.

Беатрис не сдержала проклятия.

– Еду.

– Что случилось? – спросил Пабло.

Беатрис объяснила.

– А Рос?

– Он катается бесцельно. И думаю, он нас не видел. В любом случае предупреди управление, чтобы нас сменили около его дома. Кто знает, вдруг он перенервничал и позвонил кому-нибудь из дома. Передай, чтобы проверили его звонки за сегодняшний вечер.

Пабло достал мигалку и, опустив окно, водрузил ее на крышу «сеата».

– Поехали, подруга. Только потихоньку, ладно?

«Сеат» ворвался на Кастельяну на скорости более ста тридцати километров в час. Руки Беатрис плясали между рулевым колесом и коробкой передач. Она чуть-чуть сбросила скорость, выскочила на середину проспекта и понеслась дальше. В это время суток, в половине одиннадцатого вечера, обстановка на дорогах была спокойной, но все же немало машин циркулировало в разных направлениях: кто-то ехал на поздний ужин, кто-то возвращался к домашнему очагу после утомительного рабочего дня.

Сидевший рядом Пабло с силой вцепился в щиток, пытаясь сохранять невозмутимый вид. Беатрис газанула так, что мотор протестующе взвыл. Она переменила передачу и вдавила педаль акселератора в пол.

– Беа?

Она уменьшила скорость, но продолжала держаться в середине магистрали.

– Спасибо, – сказал Пабло.

Они долетели до Гран-Виа быстро и еще быстрее – до угла с Месонеро-Романос. Улицу перегораживали полицейские машины: пропускали только кареты «скорой помощи» и пожарные расчеты.

Мигалки расцвечивали витрины магазинов красными и синими всполохами, соперничая с неоновыми вывесками баров и секс-шопов квартала. Слабый моросящий дождь создавал крошечные радуги над пятнами бензина на асфальте, но не мог разогнать десятки зевак, столпившихся, чтобы насладиться зрелищем.

Беатрис с Пабло приблизились к полицейскому кордону и показали свои жетоны, порываясь пройти за оцепление. Они устремились вперед, добежали до Бальесты и там остановились как вкопанные.

– Мать моя! – воскликнул Пабло.

Из каждого окна здания вырастали языки пламени, угрожавшего перекинуться на соседние дома. Две пожарные машины стояли по бокам от входа и непрерывно поливали фасад мощными струями воды. Люди в неуклюжих черных униформах сбивали огонь, стараясь подобраться к пожарищу как можно ближе и нацелить брандспойты на оконные проемы и внутрь строения. Улицу наполняли густой черный дым и пар, так как вода закипала от высокой температуры в горевшем доме. Мелкие хлопья пепла парили в воздухе, как будто начался снегопад, и, несмотря на прохладную ночь, вблизи огня было жарко, как в адском пекле. Беатрис прикрыла рот и нос платком, чтобы не раскашляться.

Полицейские, пожарные и сотрудники САМУР, готовые оказать помощь тем, кто еще мог оставаться в доме, собрались вокруг автоцистерн. Жителей квартала уже эвакуировали на безопасное расстояние. Беатрис смотрела на дом и понимала, что вряд ли кто-то выжил в этом аду. Было ясно, что строение обречено, и пожарные теперь старались изо всех сил спасти прилегающие здания.

«Боже мой, – подумала Беатрис. – Могла сгореть вся улица».

– Пуэрто!

Резкий окрик донесся с противоположной стороны проезда. Беатрис разглядела Гонсалеса в окружении агентов полиции, не отрывавшихся от мобильных телефонов. Она подтолкнула локтем Пабло и указала на шефа. Гонсалес поднес руки ко рту на манер рупора.

– Мы наблюдали за этим домом? – прокричал он.

Беатрис засомневалась. Отдел не располагал достаточным количеством сотрудников, чтобы взять под наблюдение все подозрительные объекты, следить за Росом и продолжать следствие. Она попыталась вспомнить: они контролировали мечеть, наиболее крупные культурные центры, экспозиции арабского искусства в двух выставочных комплексах города и резиденции заметных членов исламской общины; а национальная гвардия охраняла посольства и консульства. На большее их не хватило, и тем более на забытый иммиграционный центр. Младший инспектор покачала головой.

– Чтоб меня разорвало! – не сдержался Гонсалес.

Пабло поманил одного из сослуживцев.

– Расскажи, как это произошло, – попросил он, кивнув на пожарище.

– Загорелось больше часа назад и, судя по словам пожарных, здание долго не протянет. Мы пытаемся вывести всех жителей по соседству, но есть такие, кто не желает трогаться с места. Несколько полоумных придурков, которые предпочитают изжариться, чем оставить дом, где провели всю жизнь. Как обычно.

– Свидетели? – уточнила Беатрис.

– Один. Его уже увезли в комиссариат. Он говорит, что к нему подошел какой-то человек и передал для нас письмо. Совпадает с остальными «предсмертными» записками. В комиссариате с ним работают над составлением фоторобота, вдруг что получится. Но это сомнительно: от свидетеля за версту разит перегаром, так что с ног сбивает. Уверен, он не помнит ничего дальше последней бутылки.

– Жертвы?

Полицейский взглянул на дом и пожал плечами.

– Если бы знать, сколько там было человек. Сейчас разгоняют любопытных, эта штука может рухнуть в любой момент, и мы держим оцепление.

Неожиданно Беатрис осенила идея, и она со всех ног бросилась в сторону Гран-Виа, где за металлическими барьерами, установленными силами гражданской обороны, толкался народ. Она услышала, что Пабло бежит за ней по пятам, и сообразила, что ему пришла в голову та же мысль. Убийца мог все еще находиться в толпе, любуясь делом своих рук. Противостояние с детективами являлось составной частью игры. Преступник испытывает физическую потребность утвердить свое превосходство. Он знает, что почувствует прилив адреналина, увидев бессилие противников перед сотворенной им преисподней, и это ощущение будет слаще наркотика. Перед таким соблазном он не устоит. «Вот он я, у вас под носом. А вы даже не догадываетесь».

Напарники вихрем вылетели на улицу. Беатрис встала напротив сгрудившихся зевак, тогда как Пабло проскользнул в гущу толпы на случай, если они вспугнули добычу. Ищейка и охотник. Беатрис пристально всматривалась в лица: молодые люди с волосами, выкрашенными в кислотные тона, стояли вперемешку с замызганными бродягами, которых пожар согнал с насиженных мест. Плотными группками держались иностранцы – корейцы, китайцы или представители какого-то другого восточного этноса; они следили за спектаклем, спрятавшись за объективами камер. Замелькали вспышки, но Беатрис жестом велела им прекратить съемку. Увидев выражение ее лица, те немедленно подчинились. Она с особым вниманием изучала глаза людей, пытаясь уловить в них проблеск безумия, но различала только любопытство, тревогу и изредка – веселье.

Внезапно взгляд Беатрис зацепился за человека, удалявшегося быстрым шагом по улице. Она крикнула своему напарнику:

– Вон там! Справа.

Младший инспектор бросилась за ограждение и начала проталкиваться сквозь массу людей, топтавшихся за желтыми барьерами. Она кричала, чтобы они расступились, но народу набралось очень много, и было нелегко проложить себе дорогу. На место чрезвычайного ночного происшествия подтянулась соответствующая публика с Гран-Виа: молодежь, жаждавшая бурных развлечений, и городские стервятники, искавшие легкой поживы. Потеряв из вида подозрительную фигуру, Беатрис остановилась, отчаянно озираясь. Сердце колотилось в груди в сумасшедшем ритме, и она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы выровнять дыхание. «Ну же, Господи, пошли мне хоть капельку везения».

Мужчина перешел улицу и припустил к Кальяо.

– Вон он! – закричала она Пабло. – На другой стороне.

Беатрис побежала, лавируя между машинами, ехавшими по единственной полосе, которую городская полиция оставила открытой для движения. Гран-Виа была забита фургонами полиции, пытавшейся перегородить район и направить поток машин в объезд по соседним улицам. На площади Испании водители были вынуждены давать задний ход и выбираться по улице Принсеса. На противоположной стороне Гран-Виа на тротуаре скопились сотни горожан, привлеченные зрелищем, и Беатрис пришлось пробивать себе путь локтями; со всех сторон сыпалась брань тех, кто стремился занять местечко получше. Продолжали прибывать кареты «скорой помощи» и автоцистерны. Царила страшная неразбериха.

Беатрис не выпускала из поля зрения типа, продиравшегося сквозь скопище народа в нескольких метрах впереди, пока он не пропал за углом.

– Пропустите! Полиция!

Она завернула за угол и замерла. «Черт побери. Куда он делся?» Подбежал Пабло и встал рядом с ней.

– Ублюдок. Ты его видишь?

Беатрис покачала головой, с ожесточением обшаривая глазами окрестности.

– Метро, – сказала она наконец. – Он мог спуститься в метро.

Пабло помчался к лестнице и скрылся под землей в считанные мгновения. Беатрис вышла на середину площади. Преступник мог спрятаться в любом из ресторанчиков быстрого обслуживания, предлагавших посетителям суррогатное меню. Слева находилась закусочная «Панз-энд-компани», а прямо – «Родилья». С обеих сторон этого бистро начинались улицы, уходившие в восточном направлении. Беатрис колебалась: если она ошибется, все потеряно. Она посмотрела, не мелькнет ли где-нибудь вокруг темное пальто, и сделала выбор в пользу углового заведения фаст-фуд. Молодая женщина вошла внутрь, спрятав пистолет под пиджаком, чтобы не всполошить немногих клиентов, торопливо заправлявшихся бутербродами перед тем, как идти по своим делам. Человек шесть выстроились у стойки, и еще несколько посетителей сидели за столиками в зале. Кое-кто покосился на нее с любопытством. Компания молодых людей беззастенчиво уставилась на нее, разглядывая с ног до головы. Не сходя с места, Беатрис внимательно осмотрела каждый уголок зала. Где у них служебные помещения, в подвале? Справа на второй этаж вела лестница. Она взбежала вверх, прыгая через две ступеньки.