Текст книги "Девятый круг"

Автор книги: Фернандо Льобера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

И возможно, познать себя.

Два часа спустя Себаштиану ушел из университета. Путь его лежал в центральный комиссариат, где он планировал встретиться со своим коллегой – через него Португалец обычно поддерживал связь с Интерполом.

Через полчаса профессор прибыл на место. Таксист высадил его у входа, и он не мешкая взбежал по лестнице, очутившись в приемной, маленькой, функциональной, пропитанной застоявшимся запахом пота. Себаштиану подошел к дежурному, сидевшему за деревянной стойкой, и предъявил документы. За спиной полицейского на стенде висели фотографии разыскиваемых и задержанных преступников. Правее помещалась еще одна серия фотографий. Эти люди проходили совсем по другим сводкам: пропавшие без вести молодые люди и дети, которых, увы, могут не найти никогда. Полицейский поднес удостоверение к сканеру, чтобы сохранить изображение в журнале посещений.

– Вы к кому идете?

– К инспектору Дэнни Мактиру.

Мактир, шотландец под два метра ростом и весом в сто килограммов, выступал в роли связного с мировым агентством по криминологии. Полицейский кивнул, поднял телефонную трубку и набрал три цифры. Понизив голос, он коротко переговорил с кем-то и, положив трубку, сказал:

– Инспектор к вам сейчас выйдет. Подождите здесь, пожалуйста.

В самом деле, вскоре могучий шотландец показался на пороге двери, которая вела в служебные кабинеты комиссариата.

– Себаштиану! – воскликнул он, по обыкновению, поставив ударение на вторую гласную. – С чем пожаловал в нашу скромную обитель?

Они поздоровались, крепко пожав друг другу руки. Инспектор щеголял в коричневых вельветовых брюках (причем его живот слегка нависал над ремнем) и клетчатой фланелевой рубашке. Светлые волосы он стриг очень коротко. Мактир был классным профессионалом.

– Ничего особенного, Дэнни. Мне нужно заглянуть в базу данных ВИКАП. [69]69
  Violent Crime Analisis Program (VICAP) – программа изучения случаев насильственных убийств, разработка ФБР (ВИКАП).


[Закрыть]

Агент схватил его за локоть и потащил к служебной двери.

– Никаких проблем. Пойдем, я пристрою тебя за какой-нибудь терминал. – Он прищурился и состроил подозрительную мину. – Ты впутался во что-то, о чем я не знаю? Смотри, если это так…

– Куда же я без тебя, Дэнни, – со смехом отвечал Себаштиану.

Они вошли в комнату, до отказа забитую столами и детективами. Некоторые подняли взгляд при их появлении, но в комнате царили шум и неразбериха, так что большинство просто не обратило на них внимания. Они протиснулись к столу, загроможденному ворохом бумаг.

– Как вижу, проблема порядка по-прежнему стоит остро, Дэнни, – весело заметил Себаштиану.

Мактир передернул плечами и расчистил место перед компьютером, убрав часть бумаг в яшик. Наконец он уселся.

– Итак, рассказывай.

Себаштиану вкратце поведал о серии жестоких убийств в Мадриде, о Каине и отряде убийц. В течение получаса они обсуждали это преступление, наконец Дэнни встал, уступая Португальцу место.

– Действуй. Пароль ты знаешь.

– Спасибо, Дэнни. Я твой должник.

– Главное, поймай выродка. Я буду вон там, дай мне знать, когда закончишь.

Себаштиану вошел в систему, набрал свой обычный пароль и подождал, пока машина его распознает и на мониторе появится курсор, подтверждающий готовность выполнять его команды. Он улучил момент и бросил взгляд на детективов, собравшихся в комнате. Португалец приметил несколько знакомых лиц, но полицейские с головой ушли в работу, и он предпочел им не мешать.

Он вновь сосредоточил внимание на компьютере. Информационная система ВИКАП представляла собой программу поиска преступников, занесенных в базы данных ФБР и Интерпола, и применялась для идентификации лиц, подозреваемых в совершении особо опасных преступлений, сопряженных с насилием. Ее использовали различные правоохранительные подразделения во всем мире, пополняя колоссальную базу данных именами, характеристиками «почерка» преступников, перечнем вещественных доказательств и оставленных следов – иными словами, материалами, полезными для раскрытия преступлений. Система сопоставляла аналогичные эпизоды в мировом масштабе, используя исходные данные анкеты, которую заполняли следователи, и таким образом помогала разрешить сотни загадок. Себаштиану постарался дать на обработку наиболее полную информацию, отметив максимальное количество пунктов вопросника, и задал сравнительный поиск. По прошествии двух часов результат все еще был отрицательным. Он проверил различные базы альтернативных данных, пытаясь найти аналогичные схемы преступления или подходящих по «почерку» фигурантов, но безуспешно.

Наконец он вошел в главную поисковую программу системы и в качестве ключевых слов выбрал «ролевые игры» и «Божественная комедия». По первому словосочетанию система выдала десятки ссылок, но… Он выругался.

– Как дела?

Себаштиану откинулся на спинку стула и потянулся. Фыркнув, он поднял усталые глаза на Мактира.

– Абсолютный ноль.

– Послушай, пришли мне по электронной почте все, что у тебя есть, и я обещаю потратить на это несколько часов. Вдруг я раскопаю что-нибудь, что ты упустил.

Себаштиану согласился и в то же мгновение неожиданно вспомнил одну вещь.

– Да, где можно получить справку о свойствах инсулина?

Мактир присел на край металлического стола.

– Инсулина?

– Видишь ли, тут такая загвоздка: либо все преступники до одного – диабетики, либо я чего-то недопонимаю.

Португалец рассказал о следах, найденных рядом с телами убитых на месте преступления. Когда он закончил, Мактир вскинул голову, пробежал взглядом по залу и громко позвал своего помощника, в тот момент полностью поглощенного своим компьютером. Парень, которому можно было дать от силы года двадцать два, откликнулся немедленно. Мактир представил их.

– Ричард, наш собственный и самый молодой гуру в непостижимом мире Билла Гейтса. Профессор Сильвейра, один из наших советников в таинственной области поведения человека. Байты против социальных отклонений. Восхитительно.

Ричард и в самом деле выглядел типичным студентом какого-нибудь факультета информационных технологий. Он, волнуясь, поздоровался и стоял в ожидании распоряжений.

– Ричард, мне нужна информация об инсулине, – сказал Себаштиану.

– Понятно. Позвольте, я сяду.

Компьютерщик занял место Себаштиану у монитора и принялся терзать клавиатуру. Себаштиану поглядывал ему через плечо, но сообразил только, что тот вышел из системы ВИКАП и вошел в другую директорию. Интерфейсы на экране мелькали с головокружительной скоростью. Сайты, связанные с фармакологией… Себаштиану покосился на Мактира, и тот ему подмигнул.

Ричард, продолжая нажимать клавиши и периодически умолкая, детским голосом давал пояснения:

– Совсем недавно мы получили доступ к объединенной базе данных Скотланд-Ярда, антитеррористических подразделений, Европола и МИ5… Конечно, к той части, которая не подпадает под определение государственной тайны… Чудесно… Вот, пожалуйста… Инсулин, – сообщил он. – Тут достаточно информации, но ничего сверх того, что можно найти в любом учебнике по медицине. Что именно вас интересует?

– Взгляни, не упоминается ли инсулин в связи с каким-нибудь зарегистрированным преступлением, – вмешался Мактир.

– Нет, – возразил Себаштиану. Он не знал, может ли инъекция инсулина, сделанная здоровому человеку, привести к смерти, но его это и не занимало. Жертвы погибли по другой причине. – Не считая лечения диабета, он имеет еще какое-нибудь применение?

Ричард снова застучал по клавишам. Вскоре на мониторе открылось новое окно.

– Похоже, да… Мы забрались в базу данных по психиатрии.

Внезапно Себаштиану стало жарко. Он понял, что загадка инсулина решена. Он положил руку на плечо компьютерщика.

– Пусти меня, – нетерпеливо попросил он. Они поменялись местами, и Себаштиану углубился в чтение статьи, вывешенной на экране: «Интоксикация при лечении атипическими антипсихотическими препаратами».

Дочитав до конца, он откинулся на стуле и уставился в пространство. Сердце неистово билось в груди. «Черт побери. Черт. Черт. Черт».

Когда вечером Себаштиану вернулся домой, его ждал переполненный автоответчик. Португалец снял пиджак с шарфом и бросил их на спинку стула. Оглянувшись вокруг, он увидел одинокое, пустое жилище.

Себаштиану шагнул к автоответчику, чтобы стереть сообщения («К чему их слушать?»), но в последний момент передумал. Нажав перемотку, он уселся на бежевый трехместный диван, занимавший львиную долю пространства в небольшой гостиной. Морантес и Беатрис знали его лондонский номер. При мысли о Мадриде его охватывала тревога. Каин затаился в каменных недрах города, планируя следующее убийство. И, будто речь шла о шахматной партии, может вскоре сделать свой ход.

Себаштиану беспокойно вскочил, подошел к складному столику, выбрал бутылку солодового шотландского виски и налил выпивку в массивный бокал, до краев наполнив его кубиками льда. Растянувшись на диване, он сделал хороший глоток виски. Инсулин открыл ему глаза.

Статья называлась «Интоксикация при лечении атипическими антипсихотическими препаратами». Из ее содержания следовало, что длительное лечение шизофрении традиционными психотропными средствами, такими как галоперидол, может спровоцировать возникновение нежелательных побочных эффектов. И хотя нейролептики этой группы существенно улучшают состояние больных шизофренией, из-за стойкого привыкания к препаратам и побочных эффектов в некоторых случаях рекомендуется от них отказаться. По этой причине были разработаны новые методы лечения с помощью атипических антипсихотических средств, которые приводят к менее серьезным побочным эффектам, хотя без них обойтись не удается. Побочное действие лекарства принимает разные формы: от увеличения веса и заболеваний неврологического профиля (вроде дистонии или симптомов болезни Паркинсона) до ригидности мышц шеи и недержания мочи. Следы мочи на местах преступления!

Одним из атипических психотропных препаратов является оланзапин. Его действие выражается в блокировке определенных рецепторов головного мозга, в частности, чувствительных к допамину – химическому активатору, агонисту рецептора. При повышенном содержании допамина в крови происходит перевозбуждение означенных рецепторов.

Однако оланзапин может в зависимости от обстоятельств вызвать другую неприятность: диабетический кетоакцидоз, иными словами, симптомы гипергликемии. Как правило, речь идет о диабете второго типа; он излечивается, и для этого показан, в числе прочих средств, инсулин. Самое забавное, что в результате подобной терапии становится невозможным выявить признаки применения антипсихотических препаратов. Таким образом, думал Себаштиану, обобщая новую информацию, на фоне лечения оланзапином у больного шизофренией может развиться диабет, который лечится инсулином, что, в свою очередь, полностью камуфлирует психотропный препарат.

«Боже мой!» Внезапно он понял все. Но истина была настолько ужасной, что Себаштиану отказывался в нее поверить.

Ролевая игра оказалась ни при чем.

Убийцы – душевнобольные люди, которыми манипулировал ум воистину блестящий. Несчастные шизофреники лечились оланзапином и заполучили диабет в качестве побочного эффекта. Себаштиану почувствовал дурноту – неумолимо подкрадывалась головная боль. Каин – кукловод, управлявший марионетками.

Эмилиано дель Кампо. Врач-психиатр, связанный по меньшей мере с одной из жертв.

Хорошо знавший Данте.

И его отца.

Возможно, это было затмение, а не откровение, но что-то в глубине души подсказывало, кричало, что иного ответа не дано.

Автоответчик наконец домотал до начала записи и начал транслировать сообщения. Первые пять оставили коллеги из университета, но шестое принадлежало Морантесу. «Себаштиану, – сказал знакомый голос, – я не мог достать тебя по мобильнику. Мы взяли этого Како. Я его задержал на всякий случай и показал фотографию Монтаньи, предположив, что он мог купить спрей. Како его не опознал. Значит, Монтанья отоварился где-то в другом месте. Ему не привыкать. Перезвони мне, когда сможешь».

Кто следующий? Себаштиану с беспокойством проверил почтовый ящик мобильного телефона: любой звонок мог означать еще одну смерть. Он надеялся, что в Мадриде ничего не случится за время его отсутствия. Он подавил искушение позвонить Морантесу и поделиться своим открытием насчет оланзапина. Сначала необходимо привести в порядок свои мысли, все хорошенько обдумать и взвесить. Ошибка повлечет за собой тяжелые последствия: для его будущего, для «Друзей Кембриджа» и особенно для Беатрис и Морантеса, если они примут его гипотезу.

Седьмой круг Дантова ада расчленен на три пояса или подкруга. В седьмом круге терпят муки насильники. В соответствии с прегрешениями Данте разделяет их на три категории: насильники над ближним, над собой и над Божеством. Насильники над ближним и его достоянием (тираны и убийцы) заполняют первый пояс и погружены в кипящий поток крови Флегетон. Насильники над собой во втором поясе превращены в деревья. Их ветви и ствол – части тела и кожу – безжалостно раздирают ужасные гарпии. Это самоубийцы и моты. [70]70
  В отличие от расточительности, которая понимается как любовь к чрезмерным тратам и карается в четвертом круге, в седьмом круге речь идет о насилии над своим достоянием, т. е. бессмысленном истреблении своего имущества.


[Закрыть]И насильники над Божеством, обитающие в третьем поясе, помещены в жгучую пустыню, над которой проливается дождь пламени. Здесь собраны богохульники, содомиты и лихоимцы.

A priori, слишком большая и слишком пестрая компания, чтобы за всеми уследить. На первый взгляд перед Каином (Господи, неужели это и в самом деле тот, кого он подозревает!) на сей раз открывались большие возможности, но Себаштиану знал почти наверняка, что жребий падет на самоубийцу. Каин выберет того, кто пытался наложить на себя руки и не преуспел. Психологический портрет Каина обнаруживал очевидное стремление этого человека к саморазрушению.

Сидя на диване в своей квартире, Себаштиану зажег лампу и выбрал диск Фрэнка Синатры. Несколько мгновений он рассматривал вкладыш от компакт-диска, изучая удлиненное лицо с обаятельной белозубой улыбкой, шляпу, сдвинутую на одну бровь, и светлый плащ, перекинутый через плечо с нарочитой небрежностью. Зазвучали первые такты композиции «Город, который я люблю». Себаштиану сбросил ботинки, вытянул ноги, задрав их на стол, и погрузился в чтение Данте, переправившись вместе с поэтом за реку Флегетон.

За полдня до того, как Себаштиану посетило озарение в холостяцкой лондонской квартире, Беатрис перелистала материалы дела, куда она скрупулезно заносила все данные по делу, и разыскала телефон приемной доктора Эмилиано дель Кампо, взятый у Себаштиану. Она набрала номер, записанный рядом с фамилией.

– Госпиталь «Рамон-и-Кахаль». Добрый день, – ответил вежливый голос.

Беатрис попросила позвать доктора, после чего ей пришлось попытать счастья с другим номером. Как ей любезно объяснили, доктор в тот день не работал в больнице, и порекомендовали обратиться в его частную консультацию, находившуюся в угловом доме в месте слияния улицы Принсипе де Вергара с площадью Маркиза де Саламанка. Беатрис набрала второй номер.

– Доктора дель Кампо, пожалуйста, – попросила она.

– Что вам угодно? Доктор сейчас занят.

– Передайте ему, что с ним хочет поговорить младший инспектор Пуэрто. Он ждет моего звонка.

После непродолжительного молчания в трубке раздался низкий размеренный голос:

– Я Эмилиано дель Кампо. Чем могу служить?

– Насколько мне известно, Себаштиану Сильвейра уже с вами разговаривал. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов об одном из ваших пациентов.

Возникла пауза, затем из динамика послышался тот же голос:

– Думаю, у меня найдется свободное время в конце приема.

Беатрис пообещала подъехать и сделала пометку о назначенной встрече в записной книжке.

В консультацию Эмилиано дель Кампо она собиралась ехать на такси. Свой автомобиль Беатрис уступила Пабло, который в тот момент вел наблюдение за Хакобо Росом. Она поймала у дверей комиссариата первое подвернувшееся такси и назвала шоферу адрес. Молодая женщина села в машину, размышляя о шефе и своих взаимоотношениях с Себаштиану. Беатрис улыбнулась при мысли, что все еще способна на безрассудные поступки. С тех пор как она встретила этого упрямого и целеустремленного профессора, она вдруг почувствовала вкус к романтике и жизнь больше не была заполнена одними только преступниками, рапортами и следственными делами.

Ожил мобильный: звонил Пабло.

– Что у тебя? – лаконично спросила она.

– Я – чемпион. Попросту гений.

– Давай, Шерлок. Не тяни.

– Помнишь, когда мы сидели на хвосте у Роса на дороге в Моралеху, он вдруг испугался и задал стрекача?

– Помню. Ты проверил исходящие звонки с его мобильного?

– Да. Ни одного.

– Хреново.

– Погоди, Беа. Рос вообще очень мало пользуется своим мобильным, в связи с чем меня посетила блестящая идея. Говоря коротко, я навел справки в телефонной компании, и оказалось, что у матери Роса тоже есть мобильный.

– И?

– Так вот, с мобильного мамаши Рос был сделан звонок из Мадрида в 22.14. И как ты думаешь, кому?

– Опять ты за свое.

– Знаменитому и выдающемуся доктору Эмилиано дель Кампо.

Беатрис вполголоса выругалась.

– И я того же мнения. Господа из телефонной компании ввиду моей настойчивости и судебного постановления триангулировали местоположение мобильного, и выяснилось, что еще совсем недавно трубка находилась приблизительно в районе дома Роса. Мамаша Рос – я проверил – спокойненько живет у себя в деревне.

– Таким образом, – подвела итог Беатрис, – Рос пользуется телефоном, зарегистрированным на имя матери.

Что могло понадобиться Росу от дель Кампо? Или доктор лечил также и убийцу Мартинеса?

– Спасибо, Пабло. Я тебе позже перезвоню, – сказала она и отключилась.

Погрузившись в размышления, молодая женщина не замечала плотных заторов на дороге. На часах на перекрестке (табло, показывающем также и температуру воздуха) высветилось семь двадцать вечера и четырнадцать градусов. Беатрис опаздывала.

– Простите, вы не могли бы поехать другим маршрутом? У меня важная встреча через пятнадцать минут, – обратилась она к таксисту.

Водитель, мужчина лет сорока с густой бородой и зубочисткой, торчавшей в углу рта, посмотрел на нее в зеркало заднего обзора.

– Важная, говорите? Так же, как и у всех тут, кто стоит в пробке. Тут у всех до одного важные встречи.

Беатрис разозлила его бесцеремонность.

– Уже в третий раз загорается зеленый на светофоре, а мы ни на метр не продвинулись.

– Тут вы правы, сеньорита, уже в третий раз загорается зеленый. Похоже, сегодня весь город на колесах. Чем мэру следовало бы заняться, так это транспортом, вместо того чтобы рушить стены и делать дыры в асфальте на каждом шагу. Вы знаете, сколько у нас ведется строительных работ по всему городу? Эх, единственное, что я могу посоветовать, – идите пешком. Думаете, это в моих интересах, а? Я ведь предпочел бы заработать, но я человек честный. Если вам нужно успеть вовремя, на машине не выйдет. Хорошо хоть погода пошла на поправку.

Беатрис вытащила из сумочки кошелек и расплатилась с таксистом. Они находились на улице Серрано, почти на уровне улиц Ортеги и Гассет. Движение было парализовано, в обе стороны тянулись бесконечные ряды машин с горящими фарами, выбрасывая в атмосферу белые клубы выхлопов. Беатрис энергично зашагала к площади Маркиза де Саламанка. «Вот так зрелище! – подумала она. – Даже в Рождество не бывает таких пробок».

По пути она имела возможность наблюдать толпы народа в магазинах: покупатели шли валом и выходили, нагруженные пакетами. Молоденькие девушки и женщины в строгих костюмах наводнили тротуары, вдоль которых в два ряда стояли припаркованные машины и мобильники трезвонили не смолкая.

Беатрис взглянула на бумажку, где был записан адрес, и посмотрела на противоположную сторону улицы. Здание на углу Принсипе де Вергара. Швейцар любезно ей сообщил, что консультация находится на последнем этаже, и предупредительно распахнул дверь лифта.

– Большое спасибо, – сказала Беатрис в спину швейцару, возвращавшемуся к своему столу.

Посмотревшись в зеркало в кабине лифта, молодая женщина поправила прическу. Выйдя из кабины лифта, она очутилась на элегантно отделанной площадке. Стены были обиты тканью и украшены двумя английскими акварелями, подсвеченными сверху мягким золотистым светом бра. Золоченая табличка на двери не оставляла сомнений, что Беатрис попала по адресу. Она нажала кнопку звонка, и спустя мгновение ей открыла женщина в белом и в башмаках на пробковой подошве.

– Младший инспектор Пуэрто?

Беатрис кивнула.

– Будьте так любезны, подождите несколько минут в зале. Доктор вас немедленно примет, – сказала женщина, указывая налево. Беатрис поблагодарила ее и прошла в соседний холл. Интерьер был продуман до мелочей, чтобы создать спокойную, расслабляющую атмосферу. Беатрис села на один из диванчиков, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Она устала: столкновение со стариком в ресторанчике фастфуд и особенно самоубийство доктора Монтаньи у нее на глазах подточили ее душевные силы. Каин находился где-то рядом, но им не удавалось его схватить. Всякий раз, когда они приближались к нему, он ускользал.

Воздух наполнял слабый приятный аромат, неуловимо напоминавший жасмин или ладан. Большая картина на противоположной стене на взгляд неискушенного человека стоила, наверное, бешеных денег. Дверь отворилась, и вернулась уже знакомая медсестра. В этот раз Беатрис присмотрелась к ней внимательнее. Женщине было далеко за сорок, скорее ближе к пятидесяти. С обильной сединой в волосах и очень светлой кожей, она носила большие круглые очки, совершенно ее не украшавшие.

– Младший инспектор Пуэрто, доктор может принять вас сию минуту. Будьте любезны, следуйте за мной.

Беатрис пошла за сестрой по коридору, вдоль которого обнаружилась целая россыпь других зальчиков, где на креслах ждали своей очереди пациенты. По дороге она мельком увидела чей-то кабинет, декорированный с исключительным вкусом, ей встречались медсестры и деловитые молодые врачи. Коридор был широким, с высокими потолками и паркетом из ценных пород дерева, который поскрипывал при каждом шаге. На стене по левую руку вряд, на равном расстоянии друг от друга, висели гравюры. Справа пространство занимали масштабные современные картины: масляные доски или акварельные холсты. Середину коридора украшали ваза с сухими цветами на подставочке и статуэтка, явно ценная, но Беатрис она не понравилась.

– Слишком большое помещение для консультации. Скорее похоже на клинику, – заметила Беатрис, словно размышляя вслух. – Здесь всегда так много народу?

Седовласая медсестра в круглых очках ответила, не сбавляя шага и не поворачивая головы.

– Действительно. Это настоящая клиника. – Она говорила отрывисто и отчетливо. – В штате больше двух десятков человек, включая врачей, младший медицинский персонал и администрацию. На самом деле большая часть консультаций проводится на нижнем этаже, который тоже принадлежит доктору. – Она остановилась у двери и повторила: – Нас больше двадцати человек. Случается, мы работаем двадцать четыре часа в сутки. Нам нравится наше дело.

Беатрис посмотрела ей в лицо, вежливо улыбнувшись, но улыбка застыла на губах, когда она поняла, что женщина говорила абсолютно серьезно. Медсестра показала рукой на массивную двустворчатую дверь с золочеными ручками, последнюю по коридору. Если Беатрис правильно сориентировалась, кабинет окнами выходил на площадь Маркиза де Саламанка. Медсестра деликатно постучала, выждала положенное время и торжественно распахнула створки. Застыв на пороге, она кашлянула и доложила о приходе Беатрис. Она пропустила младшего инспектора в святая святых и закрыла за ней дверь, присев в реверансе, – во всяком случае, так почудилось Беатрис.

Она шагнула в кабинет, просторную комнату с громадными окнами, сквозь которые открывался вид на большую площадь с министерством иностранных дел в глубине. Легкие занавески и тяжелые гардины, отведенные в стороны, удерживались толстыми шнурами, прикрепленными к стене. Беатрис постаралась с первого взгляда охватить как можно больше деталей. Она заметила кушетку, стеллаж с книгами и огромный телевизоре плоским экраном, а рядом с ним – отличную аудиосистему. Справа стоял стол для совещаний, за которым могли разместиться человек шесть – восемь, английский секретер внушительных размеров и буфет-бар с ликерами в бутылках толстого стекла.

В центре кабинета, напротив двустворчатой двери, внимание посетителей притягивала великолепная работа модерниста – колоссальное полотно два на три метра, изображавшее старика-рабочего, спрятавшего руки в карманы и смотревшего в вечность. Вокруг фигуры старика виднелись авторские надписи углем. Под картиной помешался старинный письменный стол, из-за которого в ту минуту поднимался доктор Эмилиано дель Кампо, протягивая Беатрис руку.

– Младший инспектор Пуэрто, счастлив познакомиться, – промолвил он.

Доктор указал на один из двух стульев у письменного стола. Беатрис приблизилась и приняла предложенное рукопожатие – короткое и твердое.

Доктор Эмилиано дель Кампо был немного выше среднего роста, довольно худощавый, с аккуратно зачесанной седой шевелюрой и ухоженной, идеально подстриженной бородой, уже обесцвеченной старостью. В нем ощущалась невероятная внутренняя сила: создавалось впечатление, будто ему подвластно проникнуть взором своих черных глаз в сокровенные тайники чужой души и увидеть, что там скрыто, – хотя бы из чистого любопытства. Дель Кампо вновь уселся в кресло, сложил бумаги, с которыми только что работал, тщательно закрыл колпачком перо «Монблан» и поднял голову. Он сердился, что его оторвали отдел, и позволил себе проявить раздражение в короткой фразе:

– Говорите, младший инспектор.

– Насколько я поняла, это вы просили Себаштиану Сильвейру о разговоре со мной. Тем не менее вы как будто удивлены моим появлением.

Дель Кампо внешне никак не прореагировал на замечание и продолжал пристально смотреть на посетительницу.

– Совершенно не удивлен, младший инспектор, – сказал он сухо, с прежним выражением лица. – Да, я сказал Себаштиану, что помогу, чем смогу, если это никак не коснется профессиональной тайны.

Психиатр налил в два бокала воду из хрустального графина и подвинул один из них Беатрис. Она улучила момент и еще раз изучила окружающую обстановку. В кабинете в маленьких и больших рамках была представлена целая коллекция разнообразных патентов, сертификатов и свидетельств, служивших поручительством квалификации дель Кампо и законности его деятельности. Очевидно, доктор пользовался уважением в научной среде. На десятках фотографий в элегантных паспарту он был запечатлен в обществе выдающихся личностей. Хотя Беатрис мало интересовалась хроникой светской жизни, она узнала на снимках известного политика, крупного предпринимателя и нескольких знаменитых спортсменов.

Она положила на стол диктофон и взглянула на психиатра, вопросительно вскинув брови:

– Не возражаете?

Дель Кампо отрицательно качнул головой, открывая ящик. Он выложил на столешницу коробочку с виргинским табаком. На подставке покоились четыре курительных трубки; он выбрал одну, с прямым мундштуком. Полностью игнорируя Беатрис, доктор открыл коробочку, взял щепотку табаку и набил чашечку трубки. Его движения были неторопливы, точны и выверены до последней детали. Беатрис наблюдала, как он достает из жилетного кармана золотую зажигалку «Дюпон» и аккуратно направляет язычок пламени в чашечку. Слегка наклонив голову, он посасывал мундштук с легким причмокиванием, раскуривая трубку. Наконец первое облако приторно-сладкого дыма поплыло и рассеялось по комнате. Беатрис спокойно ждала: в игру «у кого больше выдержки» можно играть вдвоем. Завершив ритуал, психиатр откинулся в кресле и поднял глаза на Беатрис. Она неопределенно повела рукой, намекая на интерьер.

– Очень впечатляет, – сказала она.

– Вы разбираетесь в живописи?

– Нет, – созналась она. – Но о том, что мне нравится, я имею представление.

– Разумный подход, – улыбнулся дель Кампо. Беатрис его улыбка напомнила бездушную зубастую ухмылку акулы. – Я страстный поклонник современной испанской живописи и собиратель, насколько позволяют мои скромные возможности. Чиллида, Карунчо. – Он указал пальцем на полотна. – Наши великие мастера.

Беатрис оглянулась и постаралась запомнить все, что увидела.

– Я бы предпочла начать разговор о Хакобо Росе, – сказала она вслед затем.

Дель Кампо нахмурился:

– Я полагал, вас интересует Хуан Аласена.

– В свое время, – ответила она подчеркнуто холодно.

Дель Кампо помедлил несколько мгновений, выпуская дым с непроницаемым выражением лица, пока между ними не образовалась голубоватая завеса. Затем он выпрямился, взял телефонную трубку и попросил секретаря найти в архиве личное дело Роса. «Бинго!»

Не прошло и минуты, как в кабинет вошла секретарша и передала психиатру кремовую папочку. Дель Кампо прислонил трубку к хрустальной пепельнице, водрузил на кончик носа узенькие очки для чтения, открыл папку и, достав несколько листов, молча приступил к чтению, сопровождая этот процесс энергичными кивками.

– Хакобо Рос – пациент моего отделения, хотя им занимался не я лично, а доктор Хосе де Мигель. У этого человека серьезные проблемы, требующие продолжительного и упорного лечения. Я имею в виду, разумеется. Роса. В данном случае мы работаем в связке с врачами из отделения эндокринологии госпиталя «Рамон-и-Кахаль». Они обратились к нам за консультацией после попытки самоубийства Роса. Поводом послужил крайне унизительный эпизод, как следствие его тучности.

Он прочитал выдержку из личного дела Роса:

– Шизофрения в стадии обострения. Изменение личности. Импотенция. Мания преследования. Классическая картина, но очень тяжелая форма. Я не являюсь его лечащим врачом, – повторил он, – но не выпускаю это дело из поля зрения. Интересный случай.

– Копия истории болезни нам очень помогла бы, – прозрачно намекнула Беатрис.

Врач пронзительно посмотрел на молодую женщину.

– Поймите, это совершенно невозможно.

Он с вызовом положил папку на стол, ровно посредине между ними, как будто подстрекая протянуть руку и схватить. Беатрис показалось, что в его глазах промелькнуло затаенное удовлетворение.

– Рос звонил вам в четверг в десять пятнадцать вечера.

Дель Кампо улыбнулся и согласно наклонил голову.

– Это так. Я чувствую особую ответственность за некоторых наших пациентов. Рос относится к их числу, и ему дано разрешение обращаться ко мне или к доктору Хосе де Мигелю в любое время. Он позвонил, переживая острый приступ душевного смятения, и мне потребовалось некоторое время, чтобы его успокоить. Незначительный рецидив на фоне постоянного улучшения состояния.

– О чем вы говорили?

– Это, младший инспектор, сугубо конфиденциально. – Но через несколько мгновений он будто пересмотрел свою позицию. – Как я уже вам говорил, сеньор Рос болен шизофренией. Его картина мира строится на основе вымышленных представлений, что нуждается в коррекции. Мы кратко поговорили об одном из его страхов, наиболее… навязчивом. Он сказал, что находится за рулем, и я посоветовал ему немедленно возвращаться домой. Вы полагаете. Рос виновен в убийстве? – Не дав времени ответить, он выстрелил вторым вопросом: – Он имеет какое-то отношение к Хуану Аласене?