Текст книги "Боевые маршруты"

Автор книги: Федор Полынин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

В этот момент Калинин услышал по переговорному устройству спокойный голос воздушного стрелка:

– Командир! Наша лошадка что-то плохо тянет. Нельзя ли поддать побольше газку? Скорей домой вернуться хочется.

Летчик прибавил газу, скорость увеличилась.

– Вот теперь хорошо, – сказал Турчак. – Как там у вас, у меня все в порядке.

А через некоторое время Калинин сам поинтересовался самочувствием стрелка.

– Нормально, – послышалось в ответ.

Спокойствие Турчака вернуло былую уверенность летчику. Он догнал строй и по всем правилам посадил машину на полосу. А когда вылез из кабины – ахнул. Весь фюзеляж был в пробоинах, половина хвостового оперения отбита. Еще более ужаснулся Калинин, когда увидел залитого кровью стрелка. Тот сидел за турелью, не в силах двинуться с места. Увидев летчика, попытался улыбнуться.

– Что с тобой? – растерянно спросил летчик и стал осторожно вытаскивать обмякшее тело стрелка из кабины. – Ты же говорил "все нормально"...

В душе Калинина произошел перелом. "Ведь Турчак прекрасно видел, что самолет летит почти без хвоста, – подумал он, – а вот не побоялся, что разобьется. Значит, "ильюша" и, впрямь живуч. Значит, напрасно раньше опасался за машину".

С тех пор никто не мог упрекнуть Калинина в отсутствии у него выдержки. Хороший урок воли, спокойствия и веры в самолет преподал ему воздушный стрелок.

В экипаже старшего сержанта Зайчикова стрелком летал ефрейтор Михаил Коршунов. Однажды, при подходе к объекту, на штурмовик насели два "мессершмитта". Коршунов, отстреливаясь, уловил момент, когда один из них стал выходить из атаки, и всадил ему в брюхо длинную очередь. Истребитель вспыхнул и, описав дугу, свалился на землю.

Но второму фашисту все же удалось поймать кабину Коршунова в прицел. Три снаряда, пробив остекление, разорвались позади стрелка. Сам он, к счастью, остался невредим, но кабина загорелась. Не обращая внимания на огонь, Коршунов продолжал отбиваться от наседавшего противника и, только когда истребитель скрылся из виду, стал тушить пожар.

А ведь могло быть иначе. Не получив никаких сообщений от Коршунова, летчик решил бы, что стрелок погиб. С полным правом он бы покинул машину.

Отважными воздушными стрелками показали себя Березин, Нечаев и многие другие. Старшина Березин, например, совершил более ста боевых вылетов, 38 раз отражал атаки вражеских истребителей. Мы подняли на щит славы этих бойцов, обобщили и распространили их опыт.

Под Старой Руссой

Утром 14 марта после массированного ночного удара бомбардировщиков наземные войска вплотную подошли к Старой Руссе. Они прорвали вражескую оборону на р. Ловать, на участке Кобылкино – Черенчицы и стали быстро загибать фланги. К 16 марта противник отошел на рубеж р. Редья и закрепился на заранее подготовленных позициях. Теперь уже не существовало ни демянского плацдарма, ни Рамушевского коридора. Линия фронта выровнялась. Задача советских войск состояла в том, чтобы захватить плацдармы на западной стороне демянских болот, выйти на "сухую" землю, оседлать дороги, ведущие к Сольцам, Порхову, Пскову.

Выровняв фронт, гитлеровцы значительно уплотнили свою оборону, насытили ее и людьми, и огневыми средствами. Преодолеть такой рубеж было нелегко.

Хроника действий авиации 6-й воздушной армии в те дни выглядела так. В ночь на 14 марта мы совершили массированный налет на военные объекты в Старой Руссе и ее окраинах, а утром нанесли удар по основным узлам сопротивления фашистов. Всего было сделано 332 боевых вылета.

15 марта на рассвете три группы пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и группа штурмовиков появились над вражескими аэродромами Сольцы и Гривочки. Уничтожив там двадцать самолетов, они на обратном пути подожгли эшелон на ст. Сольцы и вывели из строя железнодорожный путь на участке Шимск – Старая Русса. Истребителям прикрытия пришлось выдержать упорный воздушный бой. Первым открыл счет старший лейтенант Алексей Смирнов, по одному вражескому самолету сбили капитан Минов, старшина Сомов, майор Берко, капитан Скупченко, майор Маркитанов и лейтенант Фокин. Все они – из части подполковника Найденова.

16 марта истребители противника действовали несколько необычно. Восьмерке наших "яков", возглавляемой старшим лейтенантом Муравьевым, пришлось драться со смешанной группой, причем "мессеры" атаковали сверху, а "фоккеры" – снизу. Получилось что-то вроде шитья с двух сторон.

Наши летчики быстро раскусили эту тактическую новинку. Они вынудили противника вести бой на виражах и подняться на высоту, где "фоккеры" сразу потеряли свою маневренность.

Пока одна группа наших истребителей дралась с "мессерами" и "фокке-вульфами", вторая непрерывно атаковала бомбардировщиков. Муравьев тогда сбил два "юн-керса", а старший лейтенант Моношин, младший лейтенант Вострухин, старшина Алексеев и сержант Горобец – по одному.

В этот же день шестерка истребителей во главе с лейтенантом Скоруком сопровождала штурмовиков. На обратном маршруте командир в предвидении встречи с противником приказал старшему сержанту Гуськову и сержанту Попову подняться на несколько сот метров выше, чтобы обезопасить "илы" от внезапного нападения.

Предусмотрительность ведущего оказалась не лишней. Гуськову и Попову пришлось первым принять на себя удар и некоторое время вдвоем драться с шестеркой "мессеров". Причем два вражеских самолета им удалось сбить. Проводив штурмовиков до аэродрома, Скорук со своей четверкой вернулся на помощь товарищам. Теперь соотношение сил резко изменилось в нашу пользу.

Прибывшие на подмогу истребители смело набросились на противника и одного за другим свалили на землю всю четверку. Такого разгрома гитлеровцы не ожидали, и в тот день их самолеты в небе больше не появлялись.

18 марта 34-я армия получила приказ перейти в наступление и освободить Старую Руссу. Подготовка к этой операции усиленно велась на протяжении почти пяти месяцев, в том числе и в нашей воздушной армии. Нам противостоял довольно сильный противник. На рубеже Ужин, Медведко, Брянская гора, Соболеве, Бол. Казанка, Дмитрове занимали оборону три пехотные (30, 32 и 329-я) и две (5-я и 8-я) легкие пехотные немецкие дивизии. В армейском резерве в районе Утошкино находилась еще одна – 122-я пехотная дивизия. Враг располагал 714 артиллерийскими орудиями, 108 минометами, 60 орудиями зенитной артиллерии. А протяженность фронта составляла всего 60 километров.

Довольно мощным у противника был и авиационный кулак. По нашим данным, он имел более сотни самолетов.

Знали мы и о том, что на участке Старая Русса – Поддорье сосредоточено 14 батарей зенитной артиллерии и 25 прожекторов. Заслон довольно серьезный..

Перед наступлением я побывал в штабе фронта, уточнил задачи, вопросы взаимодействия авиации с наземными частями. Главный удар наши наносили южнее Старой Руссы, чтобы выйти затем в тыл находящейся здесь группировке. Вспомогательный нацеливался на северную окраину города.

Вечером в политотдел воздушной армии поступило обращение Военного совета фронта к войскам. Там были такие слова: "...Долгожданный час настал. Пришло время освободить от гитлеровских палачей древний русский город Приильменья Старую Руссу". В политотделе это обращение размножили и разослали по частям.

На рассвете в подразделениях состоялись митинги. Воины поклялись сделать все для того, чтобы помочь войскам в освобождении Старой Руссы.

Воздушной армии предстояло в ночь на 18 марта совместно с партизанами разгромить штаб и узел связи 16-й немецкой армии. Места их расположения мы хорошо знали. Это район Песочки (12 км юго-западнее Шимска) и совхоз Выбити (12 км северо-западнее Сольцы).

Свою задачу авиация выполнила. На указанные объекты в течение часа экипажи бомбардировщиков сбросили 13 тонн бомб. Летчики и штурманы доложили: на земле вспыхнули пожары. Но партизаны по ряду причин не могли воспользоваться суматохой, поднявшейся в немецком штабе и на узле связи. В итоге хороший замысел оказался незавершенным. Вслед за первой неудачей последовали и другие, которые в конечном итоге привели к свертыванию операции.

По плану намечалось в 5 часов утра 18 марта начать артиллерийскую и авиационную подготовку. Артиллерии предстояло разрушить укрепления и подавить огневые точки на переднем крае. Авиации указывались цели на южной окраине города. Там находились прочные кирпичные дома, в которых противник установил пулеметы и противотанковые пушки.

Перед рассветом, когда надо было вылетать, погода вдруг стала резко ухудшаться. В западных районах облачность понизилась до 100-150 метров. Местами прошли дожди, с восходом солнца все вокруг затянулось туманом. Хорошо, что ночью удалось совершить 332 боевых вылета, а перед утром поставить на восточной окраине города дымовую завесу. Под ее покровом должны были наступать войска.

Ровно в 5 часов началась артиллерийская подготовка. Сотни орудий открыли огонь по переднему краю гитлеровской обороны. Два часа длилась канонада. В 7 часов пехота поднялась в атаку и двинулась вперед за огневым валом. Теперь свое слово должна была сказать авиация. Но облака и туман прижали к земле самолеты, и ни один из них подняться не смог. Я в то время находился на КП командующего 34-й армией и с болью наблюдал, как бьет по наступающим вражеская артиллерия, вздымая к небу фонтаны земли. Лупит, проклятая, а мы, располагая солидными авиационными силами, не можем заставить ее замолчать. И это в самый решающий момент!

С переднего края поступило донесение: южнее Старой Руссы немцы подтягивают из глубины резервы. По всей вероятности, враг готовится предпринять контратаку.

– Эх, как не хватает сейчас штурмовиков и бомбардировщиков, – с досадой обронил командующий армией. – Накрыть бы этот резерв...

Я промолчал. Да и что я мог сказать в столь горестную для себя минуту? Я чувствовал себя так, будто по моей вине наплыла эта мгла, заставившая притихнуть наши аэродромы, в сердцах тормошил синоптиков, но те ничего утешительного не обещали.

Гитлеровцы действительно вскоре предприняли контратаку, и наступление частей 34-й армии приостановилось. К концу дня небо стало понемногу очищаться. Я тут же позвонил на аэродром, где сидели штурмовики, и приказал поднять три группы самолетов. Цель-южная окраина города и прилегающие к ней укрепления.

Штурмовики не заставили себя ждать. Они прошумели в стороне от командного пункта, чуть не касаясь верхушек деревьев, и растаяли в молочной мгле. Следом за ними появились работяги По-2 и на наших глазах стали клевать бомбами залегшие на мокром снегу грязно-зеленые цепи немцев.

Но время было упущено, и наши отчаянные усилия уже не могли изменить обстановку. Из-за нелетной погоды авиация противника в тот день ни разу в небе не появлялась. Мы же использовали каждый час прояснения для боевой работы. На малых высотах, в зоне ружейно-пулеметного огня, экипажи штурмовали вражеские позиции, стараясь помочь залегшей пехоте. Их встречали ливнем огня. И были редкими случаи, когда хоть один самолет, летавший на штурмовку, возвращался невредимым.

19 марта погода не улучшилась. Но я приказал отобрать лучшие экипажи и послать их на задание. Таких набралось 78. Характерно, что только один самолет вернулся без повреждения. Остальные имели пробоины. 29 машин были настолько изрешечены, что в полевых условиях восстановить их оказалось невозможным.

20 марта в 11 часов командующий 34-й армией отдал приказ возобновить наступление. Но до самого вечера мы не могли поддержать пехоту. Туман опять спутал все наши карты. И только незадолго до сумерек к переднему краю обороны противника смогли вылететь шесть групп штурмовиков – 48 самолетов.

Несколько раньше от воздушного разведчика поступило сообщение, что на ст. Тулебля прибыло четыре эшелона. Штаб тотчас же передал распоряжение 70-му гвардейскому штурмовому полку – выслать шестерку "илов". Часа через полтора из полка по телефону доложили:

– Эшелоны разгромлены. Станция горит.

Чтобы представить, с каким упорством и боевой дерзостью дрались летчики-штурмовики, приведу один эпизод. Над передним краем обороны противника на предельно малой высоте появилась семерка "илов". Вел ее командир эскадрильи 33-го гвардейского штурмового полка гвардии лейтенант Н. И. Белавин. На пути встала сплошная завеса огня: с земли били трассирующими пулями крупнокалиберные пулеметы.

Но штурмовики не дрогнули, не повернули назад. Маневрируя, они прорвались через огневой заслон, встали в круг и начали уничтожать наиболее важные цели. Летчик Мосин заметил на лесной опушке вспышки выстрелов вражеской зенитки. Двумя бомбами орудие было уничтожено. Лейтенанты Малоушкин и В. В. Удачин прямым попаданием бомб разрушили переправу. Остальные летчики пикировали на минометные батареи и блиндажи гитлеровцев. В течение получаса "илы" висели над позициями врага, не давая ему поднять головы. Были уничтожены 4 полевые и 2 зенитные батареи, несколько минометов и пулеметных гнезд, подавлен огонь трех артбатарей.

Командир стрелковой дивизии, стоявшей на этом участке, сообщил в штаб воздушной армии: "На площади, атакованной семеркой штурмовиков, все смешано с землей, враг парализован".

К исходу 20 марта войскам 34-й армии удалось вышибить противника из нескольких укрепленных пунктов.

...Всю ночь 21 марта над вражескими траншеями висели наши По-2, а с рассветом советские войска начали вести с противником огневой бой, закрепляясь на достигнутых рубежах. Пе-2 и "илы" из-за непогоды смогли вылететь только во второй половине дня. Они уничтожали живую силу и огневые точки противника в районах Бол. Казанка, Котово и южной окраины Старой Руссы. И лишь 22 марта авиация развернулась наконец во всю мощь.

Накануне я был на совещании у командующего фронтом. Он подвел итоги минувших боев и объявил, что 22 марта станет последним днем наступления. Надо нанести по противнику решительный удар. По заранее разработанному и уточненному здесь, в штабе фронта, плану действия авиации делились на два этапа.

Во время первого – с 10 до 13 часов – проводится авиационная подготовка. Самолеты 3-й гвардейской штурмовой авиадивизии и бомбардировщики 58-го Краснознаменного полка наносят последовательные удары по оборонительным сооружениям, его живой силе и огневым средствам. Девять групп Ил-2 и две группы Пе-2 (по 6-8 самолетов в каждой) уничтожают живую силу и технику противника в районе Мал. Казанка, Котово, Глушицы, Аринино.

Второй этап – с 15 до 16 часов. Авиация поддерживает пехоту на поле боя. Шесть групп Ил-2 и две группы Пе-2 в течение часа штурмуют оборону противника, прижимают его к земле и уничтожают огневые средства.

На участок фронта шириной полтора километра в период с 10 до 16 часов было произведено 130 вылетов: 30 сделали бомбардировщики, 100 штурмовики. Экипажи сбросили на врага около 47 тонн фугасных и 395 осколочных бомб, расстреляли 20 000 снарядов и 24 000 патронов.

Зенитная артиллерия врага оказывала авиации сильное противодействие. От ведущих групп потребовались большая выдержка и мастерство. Каждый вылет, каждый заход на цель отличался от предыдущих своей новизной, неожиданными для врага приемами. Это сразу же поставило противника в затруднение. Его зенитная артиллерия не могла заранее предугадать ни направления полета наших самолетов, ни их боевого строя.

Авиационная подготовка, предшествующая атаке пехоты, длилась до 14 часов 30 минут. За это время прошли 9 групп самолетов (примерно 70 штурмовиков и Пе-2). Через каждые 15-25 минут над целью появлялась новая группа и методично подавляла противника.

Авиация и артиллерия заставили замолчать огневые средства врага. Пехота поднялась в атаку. С воздуха ее все время поддерживали самолеты. В течение 70 минут штурмовики и бомбардировщики находились над передовыми позициями противника, накрывая их бомбами и поливая свинцом. В пробитую ими брешь устремилась пехота. Согласованные усилия наземных войск и авиации позволили 34-й армии продвинуться вперед.

Правда, освободить Старую Руссу наши войска не смогли. Тем не менее наступление сыграло свою положительную роль. Немецко-фашистское командование воздержалось от переброски нескольких дивизий на южные фронты и даже вынуждено было подтянуть к Старой Руссе свежие силы. За отличные боевые действия, смелость и решительность командующий войсками Северо-Западного фронта в своем приказе объявил всему личному составу 6-й воздушной армии благодарность.

* * *

При подведении итогов боевых действий авиации на Северо-Западном фронте уместно привести некоторые цифры. За полтора года войны она произвела 72373 боевых вылета, уничтожила 930 самолетов, до 80 танков, около 3500 автомашин, до 12 000 орудий, минометов и зенитных установок. Было взорвано 450 разных складов, сожжено 20 железнодорожных эшелонов, рассеяно и уничтожено много живой силы и техники врага.

Этот внушительный урон, нанесенный противнику с воздуха (не считая убитых и раненых солдат и офицеров) , в комментариях не нуждается.

Локоть соседа

18 января 1943 года войска Волховского и Ленинградского фронтов прорвали вражескую блокаду Ленинграда. Но немецко-фашистское командование не смирилось с поражением и продолжало здесь накапливать силы. В начале июня 1-й воздушный флот Германии пополнился самолетами, переброшенными со Средиземноморского театра военных действий. На прифронтовых аэродромах сосредоточилось около 200 бомбардировщиков и до сотни истребителей. Начались интенсивные налеты на объекты, расположенные близ Ленинграда.

Главной задачей своей авиации гитлеровское командование считало разрушение Волховской гидроэлектростанции и уничтожение железнодорожного моста через р. Волхов. По приказу Главного маршала авиации А. А. Новикова от нас в помощь военно-воздушным силам Ленинградского фронта в район Волхова была направлена 240-я истребительная авиационная дивизия под командованием полковника Г. В. Зимина (ныне Герой Советского Союза, генерал-полковник авиации).

240-я дивизия занимала у нас в армии ведущее место. В ней выросли и прославили себя выдающиеся летчики-истребители Герои Советского Союза Шинкаренко, Конев, Кузнецов, Шаров, Найденов, Ковзан, Мотуз и многие другие; о которых уже рассказывалось.

В районе Волхова к тому времени установилась на редкость хорошая погода. Время белых ночей давало возможность авиации действовать круглосуточно. Бомбардировщики противника появлялись над Волховом чаще всего в предрассветных сумерках и после захода солнца. В это время воздушные бои приобретали особый накал.

На Северо-Западном фронте летчики научились мастерски драться парами, четверками с небольшими группами вражеских самолетов. В районе Волхова им пришлось доучиваться. Дело в том, что противник здесь массированно применял бомбардировочную авиацию, обеспечивал ее надежным прикрытием. За пять дней мартовских боев у Старой Руссы некоторые летчики не успели приобрести достаточного опыта. Поэтому первые встречи с врагом в ленинградском небе оказались не совсем удачными. Однажды четыре истребителя, ведомые старшим лейтенантом Пушкиным, встретили на подступах к Волхову 27 немецких бомбардировщиков. Имея преимущество в высоте, истребители пошли в атаку. Одного "юнкерса" сбили. Строй бомбардировщиков нарушился. Надо было организованно повторить атаку. Но четверка Пушкина "рассыпалась". Каждый стал выбирать цель по своему усмотрению. Управление группой было потеряно. Противник не замедлил этим воспользоваться и удрал.

Первая неудача заставила командиров и летчиков основательно подумать над искусством группового боя. Снова вспомнили и подробно разобрали схватку четверки Магерина с 46 самолетами противника. Тактическая ошибка, допущенная группой Пушкина, больше не повторилась,

На второй день, патрулируя над Волховом, шесть наших истребителей под командованием старшего лейтенанта Александра Фокина заметили 40 немецких бомбардировщиков и 12 истребителей "Фокке-Вульф-190". Ведущий группы решил навязать врагу свою волю, атаковать первым. Он приказал ударить сначала по ведущим звеньям, как это сделал когда-то Магерин. Имея преимущество в высоте, наши истребители ринулись в атаку и сразу же свалили два бомбардировщика. Потом последовала вторая атака. "Юнкерсы" смешались. Короткий энергичный бой закончился тем, что немцы потеряли 9 бомбардировщиков и 4 "Фокке-Вульфа-190".

Вскоре гитлеровцы изменили тактику. Если раньше у них вся группа подходила к объекту с одного направления и на одной высоте, то потом они и здесь стали практиковать так называемые звездные налеты. Преследовалась цель распылить силы наших истребителей и дезорганизовать огонь зенитной артиллерии.

Разнообразие приемов, используемых противником, заставило командира авиадивизии подумать над организацией управления воздушным боем с земли. Ведь истребители нередко поднимались в воздух всем полком. В такой обстановке решающее слово принадлежало радиостанциям наведения, установленным на земле.

Командир 744-го истребительного полка подполковник Найденов установил свою рацию на таком месте, с которого можно было хорошо наблюдать за противником, следить за ходом воздушного боя и управлять им. Еще до вылета на задание командиры ведущих групп получали от командира полка подробные сведения об обстановке в воздухе. Как только они поднимались – Найденов сообщал им о дальнейшем маршруте вражеских бомбардиров-щиков, изменении их замысла, советовал, как нужно действовать.

Однажды под вечер на земле услышали глухой, захлебывающийся гул моторов. Где-то далеко ухали зенитки. Из штаба дивизии в полк Найденова передали:

– Курсом 270 на высоте 3000 метров идут тремя эшелонами 30 "Хейнкелей-111", 18 "Юнкерсов-87" и "Фок-ке-Вульфов-190 ".

Сообщение о появлении противника получили в полку в 20 часов 12 минут. По телефону немедленно передаля его ведущим групп, находившихся в "готовности No 4", -капитанам Зазаеву, Поповичу и Романову. Они тут же поднялись в воздух.

Найденов стоял на наблюдательной вышке у рации и смотрел в небо. На горизонте показались вражеские самолеты.

Наши истребители заблаговременно набрали высоту 4500 метров и стали поджидать противника. Но бомбардировщики неожиданно изменили курс, направились к одной из ближайших железнодорожных станций. Это не ускользнуло от внимания командира полка. Зазаеву и Поповичу он приказал идти на перехват бомбардировщиков, а Романову – патрулировать над Волховом.

Группа Зазаева атаковала с высоты ведущую группу бомбардировщиков, состоявшую из 15 "Хейнкелей-111". С короткой дистанции Зазаев и его ведомый Иван Сомов подожгли одного "хейнкеля", а второго подбили. В это время группа Поповича атаковала вторую группу бомбардировщиков, подходившую к станции с другого направления. Строй вражеских самолетов рассыпался. "Хейнкели", поспешно бросая бомбы, повернули назад.

Тогда Найденов приказал Романову, патрулировавшему со своей группой над Волховом, начать преследование врага. Пользуясь преимуществом в высоте, Романов и его летчики быстро настигли бомбардировщиков и с ходу атаковали их. Вражеские самолеты не могли оказать организованного сопротивления. Еще три "хейнкеля" загорелись и рухнули на землю.

В районе Волхова противник имел значительное превосходство в самолетах. Тем не менее наши истребители часто навязывали ему свою волю. Хорошо себя, в частности, оправдали атаки вражеских бомбардировщиков с флангов.

В один из дней над Волховом патрулировали две группы истребителей под командованием капитанов Мотуза и Зазаева. По радио им передали, что к линии фронта приближаются 10 "Фокке-Вульфов-190". Можно было не сомневаться, что скоро появятся и бомбардировщики. Найденов приказал истребителям не ввязываться в бой с "фоккерами", а набрать высоту и уйти в сторону.

Предвидение командира полка оправдалось. Вскоре появились и бомбардировщики. Найденов насчитал их тридцать. Они шли в сопровождении пяти "мессершмиттов". Огнем зенитчиков "мессеры" были отсечены. Этим не замедлили воспользоваться наши истребители и напали на "юнкерсов": Мотуз с правого фланга, Зазаев – с левого.

Внезапный удар с флангов ошеломил немцев. Строй бомбардировщиков был смят. Первой же атакой летчики Хорошков, Кудрявцев и Яровой сбили по одному "юнкерсу". Не достигнув Волхова, немцы сбросили бомбы на огороды и врассыпную ушли на запад. Многочисленные массированные налеты не принесли врагу утешения. Смелые действия наших летчиков вынудили его авиацию подняться на большие высоты, а от этого эффективность бомбометания резко снизилась.

1-й воздушный флот Германии под Волховом потерпел серьезное поражение. За месяц только летчики 240-й истребительной дивизии вогнали в землю 92 вражеских самолета. Об этом с горечью рассказывал пленный немецкий летчик:

"Наша 54-я истребительная эскадра, входившая в состав 1-го флота, несколько раз пополнялась новыми экипажами. Но в районе Волхова они опять терпели поражения. Не вернулись из полета наши лучшие старые летчики Бернер, Ломан, обер-лейтенант Байфингер, который командовал 6-й эскадрильей, и многие другие".

В упорных боях росли и мужали наши воины. Подполковники Найденов, Шиякаренко, Кузнецов, майор Егоров, капитаны Мотуз, Зазаев, Романов, старшие лейтенанты Корет-ков, Бочаров, Фомин, Дергач, лейтенанты Кудрявцев, Хорошков, Чубуков на подступах к Ленинграду принесли своей дивизии новую славу.

Доброе слово хочется сказать и о политработниках этого соединения. Заместитель командира дивизии по политической части полковник Г. М. Головачев, заместитель командира 744-го истребительного авиаполка майор Мар-китанов, будучи сами отменными летчиками, вдохновляли воздушных бойцов на ратные подвиги, организовывали обмен опытом, поднимали на щит славы героев, приобщали К боевому мастерству молодежь.

В строй выдающихся советских летчиков вошел гвардии лейтенант Дмитрий Кудрявцев, воспитанник старого истребителя капитана Зазаева. На подступах к Ленинграду он в течение трех недель уничтожил 11 немецких самолетов. Это о нем были написаны стихи, напечатанные в армейской газете "Сокол Родины".

В небе, то синем, то розовом,

Русский гудит самолет,

"Хейнкели" валятся в озеро,

"Фоккеры" – в топи болот...

Командование Ленинградского фронта по достоинству оценило боевую доблесть 240-й истребительной авиационной дивизии. Многие ее летчики и командиры были награждены орденами и медалью "За оборону Ленинграда".

* * *

Когда на Северо-Западном фронте установилось относительное затишье, на левом его фланге назревали большие события. Войска Калининского фронта к этому времени стояли на подступах к Витебску и Невелю. Невель-ское направление приобретало важное стратегическое значение. Противник, занимая фронт от озера Ужо до озера Сенница, общим протяжением 40 километров, создал несколько сильно укрепленных рубежей, умело использовав для обороны систему озер и лесных массивов. Центральным узлом здесь являлся г. Невель.

3-я ударная армия генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого имела задачу прорвать оборонительную полосу противника на фронте Никифорове-Герасимове и, развивая наступление в западном направлении, овладеть невельским опорным пунктом, содействуя тем самым развитию успеха 4-й ударной армии, наступавшей на южном, витебском, направлении.

Для содействия наступлению 3-й ударной армии по приказу командующего ВВС генерала А. А. Новикова прнвлеклась авиационная группа 6-й воздушной армии в составе 28-го гвардейского истребительного, 71-го гвардейского штурмового, 717-го легкобомбардировочного полков. На время операции авиагруппа 6 ВА вошла в оперативное подчинение командующего 3-й воздушной армией генерал-лейтенанта авиации Н. Ф. Папивина. Для руководства боевой работой была создана оперативная группа из офицеров штаба 6-й воздушной армии в составе 16 человек под командованием генерал-майора авиации К. Дмитриева, моего заместителя. Политическую работу возглавил заместитель начальника политотдела 6 ВА полковник В. С. Гуськов.

К назначенному сроку полки были на указанных им местах. Удаление аэродромов от переднего края оказалось небольшим и полностью обеспечивало выполнение поставленных перед группой боевых задач.

Для взаимодействия с наземными войсками на командный пункт командующего 3-й ударной армией была выделена группа офицеров во главе с подполковником Савченко. Ей предписывалось вызывать авиацию на поле боя, наводить истребителей на воздушного противника.

Предварительно истребители и штурмовики производили облет оборонительной системы противника, знакомились с местностью, ориентирами, расположением вражеских зенитных батарей. Легкие бомбардировщики изучали район боевых действий ночью.

Накануне боев мы передали руководителю оперативной группы сообщение о том, что летчику 28-го гвардейского авиационного полка гвардии капитану Алексею Смирнову присвоено звание Героя Советского Союза. На личном счету капитана к тому времени значилось 18 лично сбитых вражеских самолетов.

Вечером по этому поводу на аэродроме состоялся митинг. Друзья и товарищи горячо поздравили Алексея Смирнова. На митинге выступили его ученики молодые летчики Чаплиев, Углянский, Козловский и Поляков. Они заверили командование, что в предстоящих боях их эскадрилья с честью оправдает высокую награду, которой удостоился командир. В свою очередь командование и политотдел воздушной армии тоже поздравили своего аса.

Утром 6 октября началось наступление. Воздух наполнил мощный гул советской артиллерии. Тысяча орудий равных калибров обрушила свой огонь на оборонительные позиции врага. Снаряды взрывали дзоты, доты, блиндажи и другие инженерные сооружения.

В момент артиллерийской подготовки в небе появилась группа штурмовиков под командованием гвардии капитана Петрова в сопровождении истребителей, которых вел Герой Советского Союза гвардии капитан Смирнов. Земля задрожала от взрывов бомб и снарядов, перестука авиационных пушек.

После двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки вперед, вслед за огневым валом, устремились танки и пехота. Немцы не могли оказать организованного сопротивления. Широкая полоса дзотов и блиндажей на переднем крае была взломана.

Над полем боя беспрерывно патрулировали наши истребители, прикрывая пехоту от немецких бомбардировщиков. Штурмовики перенесли свои удары в глубину обороны. Через три часа войска 3-й ударной армии продвинулись на отдельных участках на 5-7 километров. В образовавшийся прорыв в районе Бардино Политыки вошла подвижная армейская группа в составе танковой бригады, усиленной мотопехотой. На плечах отступающего противника ей предстояло ворваться в город Невель и, овладев им, удерживать до подхода главных сил.