Текст книги "Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг."

Автор книги: Федор Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

НА ПУТИ К БАНКРОТСТВУ

По традиции германская военная разведка и контрразведка располагала наиболее квалифицированными кадрами профессионалов, сыгравшими, как мы убедились в этом, далеко не последнюю роль в осуществлении политики агрессии, в планировании, подготовке и ведении войны против Советского Союза и антигитлеровской коалиции в целом.

Абвер I в период с 1936 по 1943 год возглавлял Ганс Пикенброк, выходец из богатой католической семьи, участник первой мировой войны, который начал сотрудничать с немецкой военной разведкой в 1921 году, в бытность своей службы в рейхсвере. Его связи с абвером в еще большей степени упрочились с переходом в гитлеровский вермахт, где ему вскоре было присвоено звание майора, в 1937 году – подполковника и в 1940 году – полковника. Среди своих коллег по работе в военной разведке и контрразведке Пикенброк, отличавшийся высоким интеллектом и широким кругозором, слыл одной из наиболее заметных и влиятельных после Канариса фигур, другом которого он являлся. Неудивительно, что Канарис считал его своей «правой рукой», «непосредственным заместителем во всех случаях и по любым поводам». В качестве тайного эмиссара нацистской верхушки Пикенброк, наделенный чрезвычайными полномочиями и пользовавшийся полным доверием Гитлера, исколесил всю Европу, побывал на Ближнем Востоке, навещал и временно оккупированные районы Советского Союза. Как следует из показаний небезызвестного А. Розенберга ', данных им во время Нюрнбергского процесса, Пикенброк весной 1940 года был направлен Гитлером в Осло, чтобы довести до главаря местных фашистов Квислинга приказ фюрера, обязывающий его обеспечить переход «пятой колонны» к практическим действиям – к моменту вступления немецких войск в Данию и Норвегию она должна была парализовать сопротивление их народов гитлеровской агрессии. Пикенброку периодически поручались и другие тайные миссии, связанные с активизацией пронацистских сил в странах, которым грозило нападение фашистской Германии. Рьяный и многоопытный исполнитель преступной воли фюрера, он умел обставить выполнение «деликатных» поручений таким образом, что ему всегда удавалось остаться в тени, за кулисами инспирированных им бурных событий, а при возникновении опасности вовремя замести следы. Это качество особенно ценил в Пикенброке Гитлер, одаривший его за верную службу нацистскому режиму многими высокими наградами, в том числе «Золотым германским крестом» и «Дубовыми листьями» к «Рыцарскому кресту».

После того как в 1943 году представленные Гитлеру абвером разведывательные данные в отношении Советского Союза оказались неточными, что повлекло за собой серьезные просчеты в стратегическом планировании верховного командования вермахта, Пикенброк был смещен со своей должности и отправлен на фронт. В марте того же года он принял командование пехотным полком, затем командовал в чине генерал-лейтенанта 208-й пехотной дивизией на германо-советском фронте, где и был взят в плен. (В кругах абвера считали, что пребывание Пикенброка на фронте позволило ему избежать неминуемого ареста, которому подверглись Канарис и его ближайшие помощники спустя несколько дней после провала заговора против Гитлера 20 июля 1944 года.)

В 1945 году Пикенброк предстал перед советским военным трибуналом и как военный преступник был приговорен к тюремному заключению. В 1955 году он в качестве неамнистированного заключенного был передан властям ФРГ, однако тотчас же оказался на свободе. Бонн не только отпускает грехи бывшему гитлеровскому генералу, ему устанавливается высокая пенсия и выдается большая денежная компенсация. В 1959 году Пикенброк скончался в Эссене в возрасте 66 лет.

Начальником абвера II, сменившим на этом посту в 1939 году полковника Гельмута Гроскурта, был Эр-вин Эдлер фон Лахузен-Вивремонт, уроженец Вены, кадровый военный. Он закончил еще до 1914 года австрийскую академию генерального штаба и был зачислен во 2-ю венскую дивизию в должности офицера разведки. В начале 1936 года уже в звании полковника переводится в генеральный штаб австрийской императорской армии и начинает работу в только что восстановленной к тому времени службе военной информации, где занимает одну из руководящих должностей.

Сразу же после аншлюса – насильственного присоединения Австрии в марте 1938 года – Лахузен появляется в Берлине и в нарушение присяги своему отечеству в числе первых офицеров австрийской армии обращается к начальнику германского генерального штаба генерал-полковнику Беку с просьбой о приеме его на службу в вермахт. Просьба эта с ведома Гитлера была удовлетворена, и Лахузену, присягнувшему на верность германскому рейху и лично фюреру, был предоставлен в абвере пост заместителя начальника отдела секретной информации, которым руководил тогда Пикенброк. Насколько можно судить по материалам архивов, столь высокое доверие, оказанное австрийцу Лахузену, в значительной степени объяснялось тем. что, как старший офицер австрийской военной разведки, он был хорошо известен руководителям абвера по его прежней работе в Вене, благодаря которой он после встречи с Канарисом в Берлине перед аншлюсом оказался в центре тогдашних событий[241]241
  Дело в том, что уже в тот период с согласия высших властей Австрии существовал порядок, согласно которому происходил регулярный обмен добываемой военной информацией как между разведывательной службой Австрии, в которой служил Лахузен, и немецким абвером, так и между австрийской императорской армией и германским вермахтом в целом. Информация, передаваемая абверу в процессе этого сотрудничества, касалась, в частности, положения в странах, граничащих с Австрией, – Чехословакии, Венгрии, Югославии, Италии и Швейцарии, работе против которых абвер придавал тогда, по понятным причинам, особое значение.


[Закрыть]. Учитывались при этом услуги (и немалые), которые Лахузен оказал германскому вермахту в подрыве сил сопротивления и боеспособности армии собственной страны, содействуя тем самым беспрепятственному вторжению гитлеровских войск в Австрию. Принимались во внимание также опыт и возможности Лахузена как крупного профессионала, хорошо знавшего особенности разведывательной работы в Чехословакии, Венгрии и странах Балканского полуострова. Лахузену удалось сплести здесь агентурную сеть, поставлявшую ему шпионские сведения, в которых остро нуждался тогда абвер в связи с планируемой агрессией. Был здесь и еще один аспект: Лахузен, как выходец из офицерского корпуса старой австрийской армии, для которой был характерен многонациональный состав, удачно вписывался в проводившиеся абвером мероприятия в отношении национального меньшинства. Все это, разумеется, сказалось на положении, которое уже накануне второй мировой войны занял Лахузен в абвере и в нацистской иерархии. Ему был доверен один из важнейших постов в управлении разведки и контрразведки вермахта – начальника отдела абвера II (специальные задания и саботаж), который он возглавлял с 1938 по 1943 год. Лахузен непосредственно нес ответственность за то, что в создаваемых им наставлениях называлось «организацией диверсий, путчей, подстрекательством к беспорядкам и проведением антиправительственной пропаганды».

До начала войны в Европе оставалось еще около года, а Лахузен, как об этом свидетельствуют архивные материалы абвера, уже разработал план диверсий на территории США, который намечалось осуществлять постепенно. На первом этапе реализации этого плана внимание абвера II было сосредоточено на сборе с помощью агентуры и других средств сведений о возможных объектах диверсии, на основании которых должен был быть составлен подробный перечень таких объектов. Агентуре, кроме того, вменялось в обязанность представить списки, характеристики и карты всех больших американских городов, а также «стратегических объектов, расположенных вдоль железных дорог», вроде моста Хелл гейт на Ист-ривер в Нью-Йорке и поворота «Подкова» на Пенсильванской железной дороге в Алтоне. Расчет при этом делался на то, что вывод из строя таких ключевых объектов «лишит Пенсильванию железнодорожного транспорта и, следовательно, полностью парализует ее угольную промышленность». Один из агентов абвера, действуя в соответствии с поручением Лахузена, добыл и прислал в Берлин схему и чертежи устройства водопровода в Нью-Йорке, другой – водопровода в Лос-Анджелесе вместе с чертежами фильтровальных станций, третий – список всех важных для военной промышленности предприятий в восточной части США и карту Лонг-Айленда с нанесенными на нее 52 площадками для гольфа, которые могут быть использованы как идеальные посадочные площадки для немецких самолетов.

На втором этапе задуманной Лахузеном операции планировалось осуществить серию вербовок американских граждан немецкого происхождения и после специальной подготовки в Германии внедрить их на такие стратегические объекты в США, как электростанции, системы водоснабжения, военные заводы, телефонные станции[242]242
  В июне 1942 года Лахузеном были подготовлены и направлены в США на двух подводных лодках восемь агентов абвера с заданием парализовать американскую авиационную промышленность путем уничтожения завода по выработке искусственного криолита в Филадельфии, а также алюминиевых заводов в штате Нью-Йорк, Ист-Сент-Луисе (штат Иллинойс) и Алкоа (штат Теннесси). Как потом будет утверждать Лахузен, эта операция предпринималась по личному указанию Гитлера.


[Закрыть]. Всех вновь завербованных агентов, годных для диверсионной работы в Соединенных Штатах, Лахузен предлагал свести в отдельные группы, которыми должны были руководить присланные из Германии «групповики».

Как руководитель одного из наиболее важных направлений деятельности абвера, Лахузен становится ближайшим помощником и доверенным лицом Кана-риса. Вместе с ним или замещая Канариса в его отсутствие, он принимал участие во многих военных и политических совещаниях на самом высшем уровне, проходивших под председательством Гитлера, где обсуждались планы подготовки и осуществления вооруженных агрессий. В частности, согласно собственному признанию Лахузена, сделанному им на Нюрнбергском процессе, он наряду с Кейтелем, Йодлем и Канарисом участвовал в целой серии оперативных совещаний генералитета, имевших место начиная с 12 сентября 1939 года в специальном военном поезде Гитлера. На этих «рабочих совещаниях» – так они были названы в ходе судебного процесса —шел разговор о предстоящей бомбардировке Варшавы как о политическом акте, заранее предрешенном Гитлером и Герингом, а также о спланированной ими акции массового уничтожения и расстрелов польской интеллигенции – «оплота национального движения». Участники совещаний обсуждали поставленную перед ними задачу под углом зрения ее практического осуществления, особенно это касалось техники исполнения и сил, которые должны были понадобиться для этого. (Дело в том, что акция массового уничтожения приобретала все более широкий размах и требовала совершенной техники.) Генералу Лахузену были известны и многие другие преступные замыслы нацистского руководства и верховного главнокомандования вермахта, в претворении которых в жизнь ему принадлежала активная роль. За верную службу он был награжден Гитлером орденом «Золотой германский крест». После годичного пребывания на германо-советском фронте Лахузен в декабре 1944 года оставляет службу в абвере и получает новое назначение – становится по личному распоряжению Гитлера главой «разведывательного бюро» XII военного округа (Вена)[243]243
  Насколько велико было доверие, оказанное Лахузену, свидетельствует тот факт, что он был посвящен в детали плана, зреющего в ставке фюрера, относительно превращения высокогорной территории Австрии в «неприступную альпийскую крепость», о чем шла речь выше.


[Закрыть] '; ему присваивается звание генерал-майора. В мае 1945 года Лахузен сдался американским войскам. Желая угодить своим новым шефам, войти к ним в доверие и заслужить их прощение, он решил подробно рассказать обо всем, что ему в силу занимаемого положения было известно об абвере, его кадрах – явных и тайных – и совершенных преступлениях, признаться в своем участии в них. Но ни англичане, ни американцы не возбудили дело против Лахузена, являвшегося, несомненно, крупным военным преступником. Вскоре он оказался на свободе «в благодарность за существенную помощь, оказанную западным союзникам». Выхлопотав генеральскую пенсию, Лахузен удалился в горы Тироля. Известно, что он, как и другие ведущие деятели абвера, вел в годы войны служебный дневник, оригинал которого каким-то образом исчез во время Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками. До своей смерти в возрасте 58 лет, последовавшей в 1955 году в Инсбруке, Лахузен запродал одному из нью-йоркских издательств написанные им мемуары, отрывки из которых были опубликованы в США в 1958 году[244]244
  Как совершенно справедливо отмечает известный историк и публицист Юлиус Мадер, публикуя с сокращениями мемуары Лахузена, Пентагон преследовал цель, чтобы ни один бывший агент гитлеровской Германии, перешедший на службу какого-либо государства НАТО, не мог «содрогнуться от его показаний».


[Закрыть].

Ближайшим сподвижником Лахузена в организации диверсионных акций против государств, в отношении которых нацистской верхушкой замышлялись или велись военные действия, был полковник Эрвин Штольце, официально занимавший пост заместителя начальника отдела абвера II. Проработавший в абвере более двух десятков лет, чуть ли не с самого его основания, он принадлежал к числу наиболее опытных специалистов по диверсии. Сотрудничество Штольце с немецкой военной разведкой началось еще в годы первой мировой войны: в его обязанность входил тогда допрос военнопленных и перебежчиков с целью получения разведывательных данных по вопросам, интересовавшим командование фронта. В 1923 году при активном содействии административного отдела министерства рейхсвера, куда Штольце был направлен службой трудоустройства бывших офицеров, его зачислили на работу в абвер, и это определило его карьеру на многие годы. До 1936 года он как сотрудник абвера I специализировался преимущественно на шпионаже против государств Восточной и Юго-Восточной Европы; конкретно его деятельность распространялась на Чехословакию, Венгрию, Румынию, Югославию, Грецию, Болгарию и другие – – вплоть до западных областей Советского Союза[245]245
  Как покажет потом Штольце на следствии, в числе специальных агентов, которых ему удалось привлечь к работе против СССР, были бежавшие на Запад в годы Октябрьской революции Достовалов, в прошлом царский генерал, Дурново, бывший царский полковник, основавший по заданию нацистской разведки опорный пункт в Белграде, и капитан в отставке Кляйн, плацдармом для шпионских действий которого стал Каунас.


[Закрыть]. В 1937 году, когда гитлеровская Германия стала на путь форсированной подготовки к войне, Штольце переключился со шпионажа на еще более опасный вид подрывных действий – организацию диверсий, за которые в то время особенно энергично ратовал Канарис, вплотную приступивший к насаждению диверсионных групп за «линией будущего фронта». Как хорошо зарекомендовавший себя в этом деле, Штольце в феврале 1944 года поднимается на ступеньку выше по служебной лестнице: он становится в главном имперском управлении безопасности руководителем сектора, ведавшего вопросами диверсионной работы. Не переставая до последнего момента верить в возможность перелома хода военных действий в пользу фашистской Германии, в «конечную победу» Гитлера, Штольце продолжал развивать лихорадочную деятельность по организации шпионско-диверсионных операций в тылу наступавших на Берлин советских вооруженных сил. Его агенты, оснащенные рациями и другим шпионским снаряжением и подрывными средствами, все еще давали о себе знать в Словакии, Югославии и Польше. Один из них под видом радиоинженера легализовался в Швеции, чтобы вести оттуда шпионаж против советских Прибалтийских республик. Часть агентов должна была временно укрыться в Испании и ждать указаний. В критические дни Штольце пытался сплести шпионскую и диверсионную сеть в Восточной Германии и в районе Берлина, ориентировав своих агентов на развертывание подрывных действий в послевоенный период. Кроме того, ему предстояло обеспечить выполнение одного важного задания руководства РСХА: надо было помочь отягощенным преступлениями сотрудникам этого ведомства избежать справедливого гнева народов, которых они подвергли страданиям и лишениям. «В начале 1945 года, – показал Штольце на допросе в органах государственной безопасности СССР 14 июля 1947 года, все секретные службы получили приказ Шелленберга, обязывающий их на случай вступления в Берлин Советской Армии подготовить фиктивные личные документы и снабдить ими своих сотрудников. После этого все они должны были перейти на нелегальное положение и до особых распоряжений не обнаруживать себя. Вся оперативная документация в случае возникновения опасности подлежала уничтожению. Я выполнил этот приказ». Захваченный в плен советскими войсками, он предстал перед Верховным судом СССР и был осужден как военный преступник.

Во главе абвера III стоял Франц Эккарт фон Бентивеньи, выходец из семьи кадрового офицера, связанный тесными узами со средой немецкого юнкерства. В 1914 году по окончании реального училища Бентивеньи добровольно отправился на фронт в качестве кандидата в офицеры; два года спустя ему было присвоено звание лейтенанта. В общей сложности около трех десятилетий он непрерывно прослужил в кайзеровской армии, рейхсвере и вермахте, накопив значительный опыт в военно-разведывательном деле. В начале 30-х годов Бентивеньи прошел курс обучения в генеральном штабе рейхсвера. С 1936 по 1944 год работал в абвере: сначала в должности начальника разведотдела нри штабе XII военного округа в Висбадене, а с осени 1938 года – офицера разведки генерального штаба. После кратковременного прохождения службы в штабе пехотной дивизии (там он также занимался вопросами разведки) весной 1939 года ему присваивают звание подполковника и направляют в генеральный штаб, где он получает пост начальника абвера III и работает в этой должности вплоть до 1944 года. По свидетельству бывшего абверовца Оскара Райле. Бентивеньи, принадлежавший к числу самых доверенных лиц Канариса, как и Пикенброк, относился к тем, кто наряду с самим Канарисом многое знал о секретных планах и делах абвера.

В 1941 году к моменту нападения Германии на СССР Бентивеньи имел уже звание полковника, а в августе 1944 года ему присваивается звание генерал-майора. (Это в то время, когда, в связи с покушением на Гитлера, возможность продвижения по службе ставилась в прямую зависимость от результатов проверки гестапо политической благонадежности кандидата и верности нацистской клике.) Незадолго до назначения командиром 81-й пехотной дивизии на германо-советском фронте, входившей в состав группы армий «Курляндия», он производится в генерал-лейтенанты.

За успешную организацию шпионско-диверсионных акций Бентивеньи был отмечен Гитлером многими орденами, большую часть которых он получил во время германо-советской войны. В знак признания его «заслуг» на этом поприще он был награжден и орденами союзных в то время с гитлеровской Германией стран. После разгрома группы армий «Курляндия» Бентивеньи попадает в плен к советским войскам. И как особо опасный военный преступник в апреле 1952 года был приговорен Верховным судом СССР к 25 годам заключения (с зачетом предварительного заключения с мая 1945 года). В октябре 1955 года он был передан западногерманским властям как неамнистированный военный преступник. В ФРГ Бентивеже как Пикенброк и многие другие переданные из СССР военные преступники) был помилован и отпущен на свободу. Более того, он получил из государственной казны значительную сумму и генеральскую пенсию. В 1958 году умер в Висбадене в возрасте 61 года.

Картина того, что представляло собой руководящее ядро абвера, будет неполной, если не рассказать о главе ведомства шпионажа и диверсии гитлеровского вермахта Вильгельме Канарисе, возглавлявшем абвер на протяжении десяти лет.

Канарис родился 1 января 1887 года в семье богатого инженера, директора сталелитейного завода. Предки Канариса прожили много лет в Северной Италии, прежде чем переселиться в Германию. После окончания реальной гимназии в 1905 году в возрасте 18 лет он становится кадетом королевского военно-морского флота, а в 1907 году направляется на крейсер «Бремен» в качестве адъютанта командира корабля. Крейсер «Бремен», курсировавший под немецким флагом у берегов Южной и Центральной Америки, должен был во время волнений в латиноамерикансих странах защищать интересы немецких компаний. После недолгого пребывания на родине Канарис вновь отправляется в заграничное плавание. На этот раз на борту крейсера «Дрезден», решавшего ту же задачу, что и «Бремен», но в восточной части Средиземноморья-на Балканах. Весной 1915 года «Дрезден» получил пробоину в заливе Камберлен, и основные члены экипажа были интернированы чилийскими властями на острове Хуана Фернандеса. Пробыв в неволе несколько месяцев, Канарис совершил дерзкий побег и через Анды добрался до Вальпараисо. Получив там паспорт на имя Риида Розаса, он на голландском корабле прибыл в Германию через Плимут и Роттердам[246]246
  Kahn D. Hitler's Spics. P. 226 – 227.


[Закрыть].

Летом 1916 года с тем же чилийским паспортом ему удалось, невзирая на блокаду англичан, проскользнуть в Испанию, где он был зачислен в штат немецкого посольства в качестве помощника военно-морского атташе. Поставленная перед Канарисом задача состояла в том, чтобы выявить на испанских базах лиц, согласных работать на немецкий военно-морской флот и, в частности, готовых вести наблюдение за движением (особенно через Гибралтар) транспорта союзников и нейтралов. Он должен был также, используя свои связи, склонить местные компании к участию в снабжении немецких подводных лодок, заходящих в испанские порты, топливом и продовольствием. Это рискованная миссия, выполнение которой нельзя было возложить ни на военно-морского атташе Германии, ни на его немецкий персонал. Между тем наполовину англичанин – наполовину чилиец Риид Розас вполне подходил для этого. Благодаря хорошему знанию испанского языка и умению обходиться с людьми Канарису удалось создать успешно функционировавшую организацию, действовавшую на территории Испании и Португалии. (Завязанные им связи среди испанцев оказались полезными и через 20 лет.)

Вскоре он был отозван в Германию, чтобы принять командование подводной лодкой, которая базировалась в Каттаро. В то время у него было много друзей в австрийских военно-морских силах, и он отлично разбирался в австрийских проблемах.

После Ноябрьской революции 1918 года в Германии Канарис, страшившийся революционных потрясений, охотно принял предложение о работе в личном аппарате военного министра «кровавой собаки» Г. Носке и в качестве его адъютанта участвовал в подавлении «спартаковцев» в Берлине, выдвинувших лозунг «Вся власть Советам!». Был тесно связан с реакционной военщиной и ее террористическими организациями, с помощью которых учинялась расправа с революционным движением в Германии. Стоял за кулисами подлого убийства в 1919 году видных деятелей германского и международного рабочего движения Р. Люксембург и К. Либкнехта.

В последующие годы Канарис, продолжая службу в германском военно-морском флоте, завязал тесные связи с национал-социалистами, горячо поддерживал их антикоммунистические воззрения. Сначала он служит в штабе эскадры на Балтийском море, затем переводится на крейсер «Берлин»[247]247
  По воле случая в числе молодых членов экипажа «Берлина» находился Рейнгард Гейдрих, которому через некоторое время суждено было стать шефом РСХА и злейшим врагом Канариса.


[Закрыть]. В дальнейшем работает в штабе начальника морского управления военного министра, ведая вопросами развития и вооружения подводного флота. К этому времени получают общее признание «исключительная работоспособность» Канариса и «на редкость высокие качества, делающие его пригодным для занятия высокого поста»; отмечается особая компетентность в вопросах военно-политического характера применительно к военно-морским силам.

В одной из характеристик Канариса, датированной 1 ноября 1926 года, говорилось: «… чувствуя до тонкостей психологию и национальные особенности иностранцев, обладая к тому же поразительным знанием многих языков, Канарис умеет отличным образом устанавливать контакты (от самого маленького человека до знаменитостей) и завоевывать в кратчайшие сроки их доверие. Когда он имеет задание установить такой контакт, то никаких преград для него не существует; ничто не может удержать; нет такого неприступного бастиона, куда бы он не смог проникнуть к интересующему его лицу, а затем, одержав быструю победу, строить по-детски невинную мину». В июне 1929 года Канарис был произведен в капитаны II ранга и вскоре назначен начальником штаба эскадры в Северном море, а некоторое время спустя – в октябре 1932 года – становится командиром линкора «Шлезвиг». Вскоре после прихода Гитлера к власти Канарис начал выступать перед личным составом линкора с восхвалением национал-социалистских идей и, как писал один из его начальников, «в результате тщательной подготовки и высоких умственных способностей добился в этой области заметных успехов»[248]248
  Kahn D. Hitler's Spies. P. 229.


[Закрыть]. Он не упускал возможности завязать знакомства среди влиятельных лиц новой фашистской иерархии.

На «Шлезвиге» Канарис прослужил два года, затем в самый ответственный для своей карьеры момент потерпел неудачу. Ему не удалось получить должность командира боевого корабля, на что он твердо рассчитывал. Руководство не дало ему нужных рекомендаций, считая, что он скорее склонен к «военно-политической, чем к военной, карьере и, хотя являлся храбрым командиром, мало подходил для высокого руководящего поста в военно-морском флоте»[249]249
  Ibidem.


[Закрыть]. Имело, видимо, значение и то, что Канариса недолюбливали тогдашний главнокомандующий военно-морским флотом Э. Редер и ряд других влиятельных офицеров ВМС, среди которых он слыл «большим лицемером». Ему пришлось довольствоваться постом командира военно-морской базы в Свинемюнде. Но через несколько недель после его прибытия к новому месту службы освободилась должность начальника абвера. Занимавший этот пост Патциг не поладил с гестапо[250]250
  Для смещения Патцига был еще и другой повод: военному министру фон Бломбергу, ставленнику Гитлера, стало известно, что используемые абвером высотные разведывательные самолеты сфотографировали польские порты и укрепления. Этот факт в случае его огласки, как считал Бломберг, ставил под угрозу «блестящий внешнеполитический шаг Гитлера – заключение договора о ненападений с ненавистной Польшей, который обеспечивал фюреру крепкие тылы» / / Kahn D. Hitler's Spies. P. 226 – 227.


[Закрыть]. Уходя, он рекомендовал командованию на этот пост Канариса. И хотя поначалу Редер не был склонен к назначению Канариса, Патциг легко убедил его, обратив внимание на то, что в противном случае командование военно-морскими силами упустит контроль над абвером, поскольку он не видит другой подходящей кандидатуры среди моряков.

1 января 1935 года капитан I ранга Канарис становится начальником управления разведки и контрразведки (абвера) при военном министерстве, а с 1938 года при верховном командовании вооруженных сил. К моменту его прихода абвер, по оценке западных исследователей, уже представлял собой «хорошо налаженный и точно направляемый организм».

Учтя печальный опыт Патцига, не сумевшего наладить отношения с СД, Канарис свое пребывание на посту начальника абвера начинает с того. что. порвав всякое общение с Патцигом, приступает к налаживанию личных связей с людьми аппарата Гиммлера. 17 января 1935 года он проводит трехчасовую встречу с Гейдрихом, на которой они договариваются о разграничении функций между абвером, гестапо и СД. (Спустя два года – 21 декабря 1936 года эта договоренность получает официальное оформление в виде соглашения «О разделе сфер влияния»[251]251
  Это соглашение вошло в историю секретных служб фашистской Германии под названием «10 заповедей». В соответствии с ним круг интересов абвера ограничивался, по настоянию Гейдриха, чисто военной областью, и он не должен был вторгаться в сферу политической разведки. Последняя объявлялась исключительно прерогативой СД, которая, в свою очередь, обязалась попадающие в ее руки военные данные тотчас же, без использования, направлять командованию вермахта. Но такое разграничение функций существовало только на бумаге. Информация военного характера, поступавшая в СД, в действительности не шла для согласования в абвер и генеральный штаб, где она могла бы дополнять картину военного положения, а представлялась непосредственно Гитлеру, причем часто с явным намерением показать, насколько СД работает лучше, чем абвер.


[Закрыть].) Из этой первой деловой встречи Гейдрих вынес впечатление, что «маленький адмирал», как величали Канариса в кругах вермахта, хотя «человек несомненно умный и ловкий», однако ему «не составит особого труда преследовать его в джунглях» третьего рейха, где Гейдрих был одним из самых крупных хищников. Правда, позднее, когда шеф СД увидел Канариса в деле, то понял, что недооценивал своего противника. «Это старая лиса, – предупреждал Гейдрих подчиненных – будьте с ним очень осторожны»[252]252
  BrissaudА. The Nazi Secret Service. London, 1974. Р. 132 – 133.


[Закрыть]. Канарис же, как можно судить по его записи в дневнике, со своей стороны, оценив острый ум Гейдриха, решил, что с этим жестоким фанатиком «надо быть всегда начеку, чтобы не угодить ему в когти». Он испытывал какой-то «инстинктивный, животный страх перед ним». «Его чуть раскосые глаза, холодный пронизывающий взгляд, – говорится в дневниковой записи Канариса, – невольно вызывали ощущение внутреннего беспокойства»[253]253
  Kahn D. Hitler's Spies. P. 225.


[Закрыть].

Как видный деятель германской военной разведки, Канарис приложил руку ко многим планам и делам, укреплявшим военную мощь сначала кайзеровской, а затем гитлеровской Германии. Политике агрессии он был до конца привержен, отдавал ее осуществлению свой опыт крупного профессионала-разведчика, свои немалые способности к политическим интригам. В этом типичном представителе штабной военщины высокого ранга, немало позаимствовавшем из опыта прежней немецкой секретной службы, Гитлер нуждался для укрепления своей власти, претворения в жизнь программы завоевания нового жизненного пространства, подрыва военно-экономического потенциала будущих жертв агрессии. И не ошибся: Канарис был ревностным исполнителем его воли в провоцировании в середине 30-х годов международных кризисов, таивших в себе военную опасность и в конце концов приведших к мировой войне, – вторжение в рейнскую демилитаризованную зону, аншлюс Австрии, захват Чехословакии и другие. И в этом смысле обязанности Канариса выходили за пределы повседневного руководства работой абвера. Гитлер нередко использовал его в качестве личного эмиссара: Канарис вел переговоры с румынским диктатором генералом Антонеску в Бухаресте, диктатором Испании генералиссимусом Франко в Мадриде, главой фашистской партии и фашистского правительства Муссолини в Риме. В годы второй мировой войны Канарис подтвердил свою приверженность фюреру и его политике насилия созданием широко разветвленной, успешно справляющейся со своими задачами шпионско-диверсионной сети в странах Европы, Азии, Африки и Америки, сети, оказавшей значительные услуги фашистской Германии.

Как часто прибегал Гитлер в то время к услугам Канариса и возглавляемого им ведомства шпионажа и диверсии, можно судить хотя бы по такому малоизвестному факту – в канун начала претворения в жизнь своей агрессивной политики фюрер виделся с ним чаще, чем когда-либо с момента прихода его в абвер. Вот некоторые данные, зафиксированные в журнале встреч Гитлера: между декабрем 1935 года и мартом 1936 года он принимал Канариса 17 раз, причем всегда с глазу на глаз. Совершенно очевидно, что ставшие тогда столь частыми не подлежащие огласке их «сокровенные» беседы были вызваны необходимостью обсуждения захватнических планов в Европе, в которых абверу отводилась важная роль. Не встречая должного отпора со стороны западных держав, гитлеровцы начали действовать более открыто, устраняя все, что хоть в какой-то мере мешало осуществлению их агрессивных замыслов.

Первым объектом нацистской агрессии явилась Рейнская область. Гитлер считал, что не сможет начать осуществление своих военных планов на Востоке, пока он связан Локарнским соглашением, которое обязывало Германию согласиться с демилитаризацией Рейнской области[254]254
  Германии, согласно 42-й и 43-й статьям Версальского мирного договора, с целью затруднить ее нападение в будущем на Францию запрещалось иметь или возводить военные укрепления в демилитаризованной зоне, на левом берегу Рейна и в 50-километровой полосе на его правом берегу, а также содержать или сосредоточивать здесь вооруженные силы, проводить военные маневры и т. д. Этот запрет был подтвержден в 1925 году Локарнским соглашением, под которым стоит и подпись правительства Германии.


[Закрыть].

Решив послать немецкие войска в Рейнскую демилитаризованную зону, Гитлер 2 мая 1935 года приказал тогдашнему военному министру генералу Бломбергу приступить к штабной проработке вариантов вооруженного вторжения. Группа отобранных специалистов, каждый из которых дал письменное обязательство держать в строжайшей тайне данное им поручение, в срочном порядке разработала оперативный план вторжения, получивший кодовое наименование «Упражнение» (он имел еще название «Операция Шулунг»). Во второй половине июня 1935 года полковник Йодль представил его на рассмотрение имперского совета обороны[255]255
  Информируя 26 июня 1935 года имперский совет обороны о предварительных мерах, принятых командованием по указанию Гитлера к введению войск в Рейнскую область, Йодль потребовал, чтобы все распоряжения по этому вопросу отдавались только в устной форме.


[Закрыть]. Осуществление плана, однако, откладывалось: нужен был повод[256]256
  В качестве повода ремилитаризации Рейнской области Гитлер избрал ратификацию французским парламентом советско-французского договора, которую нацисты интерпретировали как «действие, направленное против безопасности Германии».


[Закрыть]. Гитлера сдерживал слишком большой риск затеваемой операции. Великобритания. Франция и Италия, несмотря на всю непоследовательность занятой ими позиции, все же в той или иной форме давали понять, что нарушение статуса демилитаризованной зоны вдоль Рейна может повлечь за собой ответные действия с их стороны. Приходилось считаться и с доводами Бломберга, который неоднократно предупреждал фюрера о том, что его генералы не уверены в успехе, по их твердому мнению, рейхсвер пока еще по-настоящему не окреп и плохо оснащен для подобной операции. Наконец, нельзя было не принять во внимание и тот факт– о чем 26 декабря 1936 года докладывал Гитлеру Канарис, ссылаясь на полученные им из «особо надежных источников» агентурные данные, – что между штабами французской и английской армий ведутся переговоры, связанные с обеспечением координации их действий в случае возникновения в Рейнской области чрезвычайного положения.