Текст книги "Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг."

Автор книги: Федор Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

По словам подручных Мюллера, много лет знавших его, он был человеком хитрым, беспощадным и умевшим мстить. Привычка ко лжи и стремление к неуемной власти над своими жертвами наложили на него отпечаток коварства и грубости, скрытой и судорожной жестокости.

Гейдрих не случайно остановил свой выбор на Мюллере. Он нашел в этом «упрямом и самонадеянном» баварце, обладавшем высоким профессионализмом и умением слепо подчиняться, идеального партнера, выделявшегося своей ненавистью к коммунизму и «всегда готового поддержать Гейдриха в любом грязном деле» (как, например, уничтожение неугодных Гитлеру генералов, расправа с политическими противниками, слежка за сослуживцами). Мюллер отличался тем, что, действуя по привычному стандарту, он «как опытный ремесленник преследовал свою жертву прямолинейно, с упорством сторожевого пса, загоняя ее в круг, из которого не было выхода».

В качестве главы гестапо Мюллер создал такую пирамиду ячеек, которая распространялась сверху вниз, проникала буквально в каждый немецкий дом. Рядовые граждане становились почетными сотрудниками гестапо, выступая в качестве квартальных надзирателей. Превратник жилого дома должен был, как квартальный надзиратель, следить за членами всех семей, проживающих в этом доме. Квартальные надзиратели сообщали об имевших место политических проступках и подстрекательских разговорах. Летом 1943 года гестапо располагало 482 тысячами квартальных надзирателей.

Инициативное доносительство со стороны прочих граждан также широко пропагандировалось и поощрялось как проявление патриотизма. Добровольные осведомители обычно действовали, движимые завистью или стремлением выслужиться перед властями, и получаемая от них информация, как правило, была, по свидетельству сотрудников гестапо, бесполезной.

Тем не менее, как считали гестаповцы, осознание человеком, что на него может донести буквально кто угодно, создавало желаемую атмосферу страха. Даже ни один из членов национал-социалистской партии не чувствовал себя спокойно, опасаясь «всевидящего ока» гестапо.

С помощью внедренной в головы людей мысли о том, что за каждым все время следят, удавалось держать в узде целый народ, подрывать его волю к сопротивлению. Другое преимущество такой в полном смысле слова государственной сети почетных и добровольных доносчиков заключалось в том, что для правительства она была бесплатной.

Как специалист в области пыток Мюллер в организации их превзошел всех своих коллег. С теми, кто попадал в руки гестапо, «работали» поразительно одинаковым образом. Применяемая технология пыток была в такой мере тождественной как в Германии, так и на территории оккупированных стран, что это совершенно определенно указывало на то, что гестаповцы руководствовались единым, обязательным для всех органов гестапо оперативным наставлением.

Прежде чем начать допрос, подозреваемого обычно жестоко избивали, чтобы привести его в шоковое состояние. Цель такого злонамеренного произвола заключалась в том, чтобы ошеломить, унизить и вывести арестованного из состояния душевного равновесия в самом начале борьбы с его истязателями, когда надо собрать воедино весь свой разум и волю.

Гестаповцы считали, что каждый схваченный ими человек располагает хоть какой-то информацией о подрывной деятельности, пускай даже лично не имея прямого отношения к ней. Даже тех, против кого отсутствовали какие-либо доказательства их причастности к подрывной деятельности, подвергали пыткам «на всякий случай», – может быть, они что-нибудь расскажут. Арестованного допрашивали «с пристрастием» по вопросам, о которых он абсолютно ничего не знал. Одна «линия допроса наудачу» сменялась другой. Начавшись, этот процесс становился буквально необратимым. Если арестованный не давал показаний на допросе с применением «мягких» пыток, они становились все более жестокими. Человек мог умереть, прежде чем его истязатели убедятся, что он действительно ничего не знает.

Обычным делом было отбивание почек у допрашиваемого. Его избивали до тех пор, пока лицо не превращалось в бесформенную, лишенную зубов массу. Гестапо имело набор изощренных орудий пыток: тиски, с помощью которых раздавливали яички, электроды для передачи разряда электрического тока от пениса в задний проход, стальной обруч для сдавливания головы, паяльник для прижигания тела пытаемого.

Под руководством Мюллера в гестапо прошли кровавую «практику» все эсэсовские палачи, которые впоследствии зверствовали в оккупированных странах Европы и на временно захваченной советской территории.

Идеей фикс Мюллера было создание централизованного учета, в котором имелось бы досье на каждого немца со сведениями обо всех «сомнительных моментах» в биографии и поступках даже самых незначительных. Любого, кто подозревался в сопротивлении гитлеровскому режиму, пусть даже «лишь в мыслях», Мюллер причислял к врагам рейха.

Мюллер имел самое непосредственное отношение к «окончательному решению еврейского вопроса», что означало массовое физическое уничтожение евреев. Именно он подписал приказ, требующий доставки в Аушвитц к 31 января 1943 года 45 тысяч лиц еврейской национальности для их уничтожения. Он же являлся автором бесчисленных документов аналогичного содержания, лишний раз свидетельствующих о его необычном рвении в исполнении директив нацистской верхушки. Летом 1943 года он был послан в Рим для оказания давления на итальянские власти в связи с возникшими у них колебаниями в «решении еврейского вопроса». Вплоть до самого конца войны Мюллер неустанно требовал от своих подчиненных активизации их деятельности в этом направлении. В период его руководства массовые убийства превратились в автоматическую процедуру. Такой же экстремизм проявлял Мюллер и в отношении советских военнопленных. Он же отдал приказ расстрелять английских офицеров, бежавших из-под стражи близ Бреслау в конце марта 1944 года.

Как и сам глава РСХА. Гейдрих, Мюллер был в курсе интимнейших подробностей, касавшихся всех руководящих деятелей режима и их ближайшего окружения. Вообще он был одним из самых осведомленных лиц третьего рейха, высшим «носителем тайн». Власть гестапо Мюллер использовал и в личных интересах. Рассказывают, что когда один из членов богатого и знатнейшего семейства Гередорфов угодил в лапы тайной полиции, то его родственники предложили выкуп в три миллиона марок, которые Мюллер положил в свой карман.

После бегства из поверженной Германии Мюллер не оставил практически никаких следов. Последний раз его видели 28 апреля 1945 года. Хотя официально его похороны состоялись за двенадцать дней до этого, однако после эксгумации тело не было опознано. Ходили слухи, будто бы он уехал в Латинскую Америку.

Список ближайших сообщников обер-палача Гиммлера, ключевых фигур имперской службы безопасности, будет не полным, если не упомянуть Альфреда Науйокса, поднаторевшего на крупных политических провокациях, и прежде всего против СССР. В кругу эсэсовцев Науйокс пользовался популярностью как «человек, начавший вторую мировую войну», возглавив ложное «польское» нападение на радиостанцию в Гливице 31 августа 1939 года, о чем подробно было рассказано выше.

Дружба известного боксера-любителя Науйокса с нацистами началась с его участия в устраиваемых ими уличных потасовках со своими политическими противниками.

В 1931 году в возрасте 20 лет он вступил в войска СС, нуждавшиеся в «молодых головорезах», а спустя три года был зачислен на работу в СД, где со временем обратил на себя внимание Гейдриха своей способностью на быстрые решения и отчаянный риск и стал одним из его доверенных лиц. Вначале ему было поручено возглавить подразделение, занимавшееся изготовлением фальшивых документов, паспортов, удостоверений личности и подделкой иностранных банкнот. В 1937 году, как уже упоминалось, он оказал услугу Гейдриху тем, что успешно справился с изготовлением фальшивки с целью компрометации видных советских военачальников во главе с маршалом М. Н. Тухачевским. В конце 1938 года Науйокс вместе с Шелленбергом участвовал в похищении двух английских разведчиков на немецко-голландской границе, о чем б речь дальше. Как и в случае с Польшей, именно ему было поручено изыскать повод для вероломного вторжения немецко-фашистских войск на территорию Нидерландов в мае 1940 года. Наконец, Науйоксу принадлежала идея организовать экономическую диверсию (операцию «Бернард») против Англии путем распространения на ее территории фальшивых денег[130]130
  В результате этой диверсии англичане были поставлены в настолько тяжелое положение, что в 1945 году были вынуждены изъять старые деньги из обращения и напечатать новые образцы.


[Закрыть].

В 1941 году Науйокс был уволен из СД за то, что оспорил приказ Гейдриха, строго каравшего за малейшее неповиновение. Сначала его отчислили в одну из эсэсовских частей, а в 1943 году отправили на Восточный фронт. В течение года Науйокс проходил службу в оккупационных войсках в Бельгии. Формально числясь на должности экономиста, этот один из «удачливых и хитроумных разведчиков» третьего рейха время от времени привлекался к выполнению «специальных заданий», в частности организовал несколько крупных террористических акций, завершившихся убийством значительной группы активных участников голландского движения Сопротивления.

В 1944 году Науйокс сдался в плен американцам, в конце войны оказался в лагере для военных преступников, но ему каким-то образом удалось бежать из-под стражи перед тем, как он должен был предстать перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге.

В послевоенные годы этот специалист по особым заданиям возглавил подпольную организацию из бывших членов СС, опираясь на помощь Скорцени, который снабжал паспортами и деньгами бежавших из Берлина нацистов. Науйокс и его аппарат под видом «туристов» направляли нацистских военных преступников в Латинскую Америку, обеспечивая безопасность. Впоследствии он обосновался в Гамбурге, продолжая заниматься тем же вплоть до своей кончины в апреле 1960 года, так и не представ перед судом за чудовищные злодеяния, совершенные в годы войны.

Как неопровержимо подтверждают факты и документы, к числу ревностных исполнителей воли Гитлера, убежденных его сторонников относился также Вальтер Шелленберг, сын владельца фабрики роялей из Саарбрюккена, юрист по образованию. В 1933 году он вступил в партию национал-социалистов и одновременно в организацию для избранных – СС (охранные отряды Гитлера). На первых порах довольствовался положением внештатного шпика гестапо и зарубежного агента СД, прилагая при этом максимум стараний для того, чтобы обратить на себя внимание своих шефов обстоятельностью и отработанностью деталей регулярно представляемых им донесений. При этом, по собственному признанию Шелленберга, после того как он стал национал-социалистом, ему не приходилось испытывать какой-либо душевный дискомфорт от того, что принял на себя обязанность быть попросту доносчиком, собирать информацию о собственных товарищах и профессорах университета. Свои первые задания от тайной службы Шелленберг получал в зеленых конвертах, приходящих на адрес одного боннского профессора хирургии. Указания для него поступали непосредственно из центрального управления службы безопасности в Берлине, требовавшего предоставления информации об умонастроениях в рейнских университетах, политических, профессиональных и личных связях студентов и преподавателей.

Типичный выскочка, с амбициями, не подкрепляемыми материальной базой, Шелленберг стремился любой ценой «выбиться в люди». Склонный достигать целей путем авантюр и закулисных маневров, он питал особое пристрастие к сомнительной романтике. Мир, расположенный по ту сторону установленных порядков, по ту сторону «скучной расчетливости», как он любил выражаться, притягивал его с магической силой. Восхищаясь мощью «торжествующей воли героических личностей», он стремился случайности в своей жизни обратить в правило, необычное – рассматривать в порядке вещей.

С унизительным рвением борясь на Нюрнбергском процессе нацистских военных преступников за собственную жизнь, Шелленберг всеми силами стремился обелить себя, отгородиться от чудовищных преступлений своих коллег – зловещих палачей гитлеровской империи, представить себя всего лишь «скромным кабинетным теоретиком», стоящим над схваткой жрецом «чистого» искусства разведки. Однако английские офицеры, допрашивавшие его, с презрением говорили ему, что он – не более чем незаслуженно переоцененный фаворит нацистского режима, не отвечавший ни задачам, стоявшим перед ним, ни исторической обстановке. Такая оценка противником его способностей была для Шелленберга тяжелейшим ударом по самолюбию. «Отравленными» оказались для него и последние годы жизни, которые он провел в Италии, после того как был выслан из Швейцарии, где он поначалу обосновался. Дело в том, что итальянские власти, не без колебаний предоставившие ему убежище, не обращали на него никакого внимания, довольствуясь весьма поверхностным наблюдением за человеком, который не только не представлял никакой опасности, но и вряд ли мог причинить какое-либо беспокойство. Подобное отношение воспринималось Шелленбергом крайне болезненно, поскольку в этом обнаруживалось полное пренебрежение к персоне вчерашней «супер-звезды» гитлеровской разведки.

Возвращаясь к периоду, когда Шелленберг, сблизившись с кругами, связанными с разведкой, начинал делать свои первые шаги на поприще «тайной войны», следует отметить, что особенно высоко его способности к этой деятельности были оценены в ходе предпринятой им длительной поездки по странам Западной Европы в качестве зарубежного агента СД. Старания, бесспорный профессионализм, обнаруженный Шелленбергом при выполнении сложного задания, требовавшего добывания актуальной информации «самого широкого профиля», не могли остаться незамеченными: распознав в нем нужную фигуру, его в скором времени уже зачисляют в штат секретной службы руководящего аппарата СС. В середине 30-х годов он был послан во Франкфурт-на-Майне, чтобы пройти там трехмесячный курс обучения в отделах полицай-президиума. Оттуда его направили на четыре недели во Францию с заданием собрать точную информацию о политических взглядах одного известного профессора Сорбонны. Шелленберг справился с заданием, и после возвращения из Парижа его переводят для изучения «методов управления» в Берлин в имперское министерство внутренних дел, откуда он перебирается в гестапо.

В апреле 1938 года Шелленбергу оказывается особое доверие: сопровождать Гитлера в его поездке в Рим. Свое пребывание в Италии он использовал для того, чтобы получить как можно более обширную информацию о настроениях итальянского народа – фюреру важно было знать, насколько прочна власть Муссолини и может ли Германия вполне рассчитывать на союз с этой страной при осуществлении своей военной программы. В ходе подготовки к этой миссии Шелленберг отобрал около 500 сотрудников и агентов СД, знающих итальянский язык, которые под видом безобидных туристов должны были отправиться в Италию. По договоренности с различными туристическими бюро, часть которых тайно сотрудничала с нацистской разведкой, эти люди на поездах, самолетах или кораблях направились из Германии и Франции в Италию. В общей сложности около 170 групп из трех человек каждая должны были выполнять одно и то же задание в разных местах, ничего не зная друг о друге. В результате Шелленбергу удалось собрать важную информацию о «подводных течениях» и настроениях населения фашистской Италии, получившую высокую оценку самого фюрера.

Так, все выше поднимаясь по ступенькам иерархической лестницы СС, Шелленберг, явившийся ставленником шефа СД Гейдриха, в скором времени оказывается во главе штабной канцелярии службы безопасности, а затем, после создания главного имперского управления безопасности, назначается руководителем отдела контрразведки в управлении государственной тайной полиции (гестапо). Столь высокого статуса в структуре разведки Шелленберг достиг в свои неполные 30 лет…

В связи с визитом народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова 13 ноября 1940 года в Германию на Шелленберга была возложена ответственность за обеспечение безопасности советской делегации на пути от Варшавы до Берлина. Вдоль железной дороги на всем протяжении пути, особенно на польском участке, были выставлены удвоенные посты, организован всеобъемлющий контроль за границей, гостиницами и поездом. Вместе с тем велось неослабное скрытое наблюдение за всеми спутниками главы делегации, тем более, как объяснял потом Шелленберг, личность троих из них не удалось установить. В июне 1941 года Шелленберг поставлен во главе VI управления (внешнеполитическая разведка) сначала в качестве заместителя начальника, а с декабря 1941 года – начальника[131]131
  Говоря о первых впечатлениях, вынесенных им в день официального вступления в новую должность, Шелленберг особенно подробно, не скрывая восторга, останавливается на описании сильно поразившего его воображение своего служебного кабинета, «оснащенного всеми чудесами техники». «Возле огромного письменного стола, читаем мы в его мемуарах, стоял вращающийся столик, на котором было множество телефонов и микрофонов. В обивке стен и под письменным столом, а также в лампе были невидимо для глаза вмонтированы подслушивающие устройства, автоматически фиксирующие любой разговор и даже шорох. Вошедшему бросались в глаза маленькие проволочные квадратики, расставленные на окнах; это были установки контрольной электросистемы, которые я вечером, уходя из кабинета, включал, приводя в действие систему сигнализации, охраняющую все окна, сейфы и различные двери в служебном помещении. Достаточно было просто приблизиться к этому месту, охраняемому при помощи селеновых фотоэлементов, как раздавался сигнал тревоги, по которому за считанные секунды прибывала вооруженная охрана. Даже мой письменный стол напоминал маленькую крепость. – в него были вмонтированы два автомата, стволы которых могли осыпать пулями помещение кабинета. Как только дверь моего кабинета открывалась, стволы автоматов автоматически нацеливались на вошедшего. В случае опасности достаточно было нажать кнопку, чтобы привести в действие это оружие. Вторая кнопка позволяла мне подать сигнал тревоги, по которому все входы и выходы из здания сразу же блокировались охранниками». Это повествование Шелленберг дополняет данными о том, что из служебного автомобиля можно было вести телефонные разговоры в радиусе до 25 километров и диктовать секретарю по радио. Отправляясь по служебным делам в зарубежные страны, он должен был согласно предписанию, надевать на зуб коронку, в которой содержалось достаточное количество цианистого калия, чтобы в течение 30 секунд «навсегда уйти из рук врагов». Кроме того, он носил перстень с большим голубым камнем, под которым находилась еще одна капсула с цианистым калием».


[Закрыть]. Все складывалось таким образом, что он превращается в одну из центральных фигур СД. На него смотрели как на новую, восходящую в то время звезду на небосклоне немецкого шпионажа. Ему было 34 года, когда он. сделав головокружительную карьеру и завладев правом распоряжаться организацией, служившей опорой для фашистского режима, оказался в ближайшем окружении Гитлера, Гиммлера и Гейдриха. Словом, «цель, к которой я стремился, пишет о себе Шелленберг, – была достигнута». В то время, по его выражению, он взял на себя обязательство перед «работающей на полных оборотах организацией» нацистского режима не давать этой машине остановиться, а людей, находящихся у рычагов управления, поддерживать в волшебном состоянии упоения властью. На посту главы внешнеполитической разведки Шелленберг требовал от любого ее сотрудника развития и поддержания правильной интуиции, – это качество являлось для него решающим при оценке их профессиональных качеств. Они должны были позаботиться о знании таких вещей, которые могут стать актуальными только спустя неделю или месяцы, с тем чтобы, когда эти сведения потребуются начальству, они уже были в наличии. «Сам я, – заключает Шелленберг, – насколько позволяла моя должность (а позволяла она, заметим мы от себя, очень и очень многое. – Прим. авт.), делал все, чтобы обеспечить победу национал-социалистской Германии».

«ОПЕРАЦИЯ ВЕНЛО»

Стремительное возвышение Шелленберга, как об этом можно судить по архивным документам, бесспорно объяснялось тем, что он с первых шагов своей служебной карьеры благодаря необыкновенному рвению умел попасть в поле зрения высшего руководства рейха довольно успешным выполнением возлагавшихся на него заданий. Однако особенно важную роль в его карьере сыграло участие в «Операции Венло», содержание которой имеет смысл раскрыть подробнее.

В середине октября 1939 года Шелленберг, занимавший тогда пост начальника контрразведки в гестапо, появился в апартаментах Гейдриха, чтобы доложить шефу РСХА о подготовленных им соображениях относительно создания новой контрразведывательной системы в Руре, необходимость в которой возникла в связи с активизацией там деятельности иностранных разведок. Гейдрих слушал его, не перебивая, кивал, но всем своим видом обнаруживал нетерпение и желание перейти к теме, которая явно занимала его гораздо больше. Когда же Шелленберг, и без того предельно лаконичный, перешел к сообщению о только что проведенной им перевербовке работавшего на одном из рурских заводов мастера-поляка, который долгое время снабжал шпионскими сведениями польскую разведку, Гейдрих жестом дал понять, что ситуация представляется ему предельно ясной и нет смысла продолжать. После этого Гейдрих заявил Шелленбергу, что намерен предложить ему новое поручение, имеющее важное значение для интересов третьего рейха.

Вот уже несколько месяцев, как наши люди из службы безопасности, сказал он, поддерживают в Нидерландах агентурную связь с представителями Интеллидженс сервис. В результате открылась возможность для решения не только чисто оперативных, разведывательных задач, но и достижения важных политических целей.

Дальнейший ход рассуждений Гейдриха сводился, по словам Шелленберга, примерно к следующему: в целом успехи Интеллидженс сервис в самой Германии не столь выдающиеся, как в оккупированных немецкими войсками странах. Тем не менее проникать в хитросплетения разведывательной сети, которую она в течение многих десятилетий насаждала в Германии, становится все труднее и труднее. Англичанам нельзя отказать в высоком профессионализме, в том, насколько умело формируется агентурная сеть и обеспечивается ее эффективное использование. Правда, очевидно, в силу того, что успех боевых действий вооруженных сил ставится в прямую зависимость от наличия всеобъемлющей информации, Интеллидженс сервис, стремясь как можно скорее овладеть такой информацией, допустила ряд просчетов в насаждении агентурной сети и в налаживании связи с ней. Благодаря этому СД удалось нащупать и взять под контроль некоторые звенья английской шпионской цепи на территории Германии. Кое-кто пытается ускорить ликвидацию выявленных вражеских агентов, не отдавая себе отчета в том, что это неизбежно толкает противника, испытывающего острую потребность в разведывательной информации, к замене раскрытых агентов новыми, которые не так скоро могут попасть в поле зрения немецкой контрразведки.

Оперативная игра, о которой идет речь и которая ведется от группы генералов – мнимых противников нацистского режима, заключил эту часть разговора Гейдрих, приобретает на данном этапе все больше политический характер.

«Сейчас наступил момент, – сказал Гейдрих, – когда необходимо четко определиться, есть ли смысл продолжать эти контакты с Интеллидженс сервис, по-прежнему снабжая англичан дезинформацией, или сразу же покончить со всем этим»[132]132
  Schellenberg W. The Labyrinth. Memoirs. P. 63.


[Закрыть].

Гейдрих предложил Шелленбергу немедленно связаться с начальником VI управления РСХА, отвечавшим за политическую разведку за границей, ознакомиться с материалами дела и представить свои конструктивные предложения.

Шелленбергу была передана папка с документами на главное действующее лицо – агента под шифром «Ф-479», немецкого политического эмигранта, проживавшего с момента прихода Гитлера к власти в Гааге и в течение нескольких лет сотрудничавшего с СД. Действуя достаточно успешно по заданиям последней в Нидерландах[133]133
  Агент «Ф-479» так выстроил и организовал работу сети подчиненных ему подагентов, что сумел выйти на контакт и с французской разведкой. Благодаря этому ему еще в 1938 году удалось передать французам дезинформацию о Мюнхенской конференции четырех держав, и она, по словам бывшего министра иностранны Франции Жоржа Бонне, якобы сыграла тогда определенную роль в том, чтобы заставить их поверить, что Германия будто бы отказалась от каких-либо военных намерений.


[Закрыть], этот агент по собственной инициативе вступил в контакт с британской секретной службой. Перед «Ф-479» была поставлена задача: в целях дезинформации Интеллидженс сервис направлять по проложенному им каналу фальшивые сведения, которые специально готовились для этого компетентными службами в Берлине.

По утверждению «Ф-479», особый интерес англичане проявили к его последним донесениям, в которых шла речь о том, что в германском вермахте якобы существует оппозиционная Гитлеру генеральская группировка, ищущая контакты с Западом. Причем, как сообщал агент, этот интерес к «оппозиции, готовящей свержение Гитлера», заметно возрос с началом агрессии против соседних стран. Оперативная игра велась немецкой разведкой настолько продуманно и взвешенно, что английская сторона стала всерьез рассматривать вопрос о возможности встречи в скором времени сотрудников Интеллидженс сервис с одним из видных представителей «оппозиции».

Трезво оценив сложившуюся ситуацию, Шелленберг пришел к заключению, что столь удачно начатую игру не только не имеет смысла «заглушать», но и, более того, желательно развить ее путем включения новых действующих лиц.

На очередном докладе у Гейдриха Шелленберг получил одобрение своего плана, предусматривавшего выход оперативной игры на новый уровень. Причем лично себе он отводил в ней роль представителя той самой «трезво мыслящей германской оппозиции», с которой английская сторона стремилась вступить в определенные отношения. Под видом некоего капитана транспортного управления генерального штаба Шэмэла, внешне похожего на Шелленберга, он решил предпринять поездку в Нидерланды для встречи с сотрудниками Интеллидженс сервис. Настоящего капитана Шэмэла отправили в инспекционную поездку в Польшу.

В Лондоне, как стало известно Шелленбергу, игра уже привлекла к себе внимание в высших политических сферах. Важно было не возбудить у англичан подозрений какими-либо опрометчивыми действиями. Прежде всего Шелленберг приступил к углубленной проработке собственной легенды. Важно было вжиться в новую роль, «забыть Шелленберга и стать Шэмэлом» с его биографией, образом жизни, складом ума, особенностями поведения, манерами. От признанного мастера в отработке и подгонке деталей оперативных комбинаций и легенд, каким слыл в РСХА Шелленберг, не ускользнула даже такая на первый взгляд мелочь – Шэмэл постоянно пользовался моноклем. Пришлось вооружиться моноклем и начать к нему привыкать.

Одновременно Шелленберг досконально изучил данные о мнимых «противниках нацистского режима», задействованных в оперативной игре, готовясь при необходимости сообщить англичанам любые интересующие их сведения о каждом из «оппозиционеров». Вскоре он переехал в Дюссельдорф – административный центр земли Северный Рейн – Вестфалия, чтобы быть ближе к границе Нидерландов, и поселился в доме, приобретенном нацистской разведкой через подставное лицо. К тому времени агент «Ф-479» получил из Берлина сообщение о предстоящем визите капитана Шэмэла и указание организовать ему встречу с представителями Интеллидженс сервис.

Наконец вечером 20 октября 1939 года поступила шифр-телеграмма агента «Ф-479», в которой сообщалось: «Обусловлено, что встреча состоится 21. 10 в Зютфене, Голландия». Вскоре позвонил Гейдрих: «Я предоставляю вам полную свободу рук во время переговоров с англичанами»[134]134
  Семенов Ю. Позиция. М., 1986. Кн. С. 28.


[Закрыть]. Сопровождал Шелленберга в Зютфен эсэсовский офицер, один из сотрудников СД, державший на связи «Ф-479», посвященный во все обстоятельства дела[135]135
  Как потом выяснится, другим активным участником операции был уже упоминавшийся Альфред Науйокс.


[Закрыть].

На следующий день рано утром они сели в автомобиль и отправились к границе. Переход границы, во время которого голландские таможенники неукоснительно исполняли свои служебные обязанности, прошел без всяких затруднений. В Зютфене, в условленном месте их поджидал большой черный «бьюик», в котором сидел человек, представившийся капитаном английской разведки Пейном Бестом[136]136
  Сигизмунд Пейн Бест, англичанин, постоянно проживал в Гааге, член общества выходцев из Англии, кавалер ордена Британской империи, французского ордена «Почетного легиона» и бельгийского «Военного креста», резидент сверхсекретной разведывательной сети, действовавшей во многих странах мира, в том числе в Нидерландах, параллельно с зарубежными резидентурами Интеллидженс сервис. Наряду с участием в «Операции Венло» он имел поручение обеспечить слияние возглавляемой им резидентуры и резидентуры Стивенса, уступавшей по своим раз. мерам только парижской, в одну разведывательную организацию, которой отводилось в то время особое значение в связи с ухудшением политической обстановки в Европе. Эта организация должна была стать своеобразным центром сбора, накопления и обработки разведывательной информации по третьему рейху и осуществления против него тайных операций. Не случайно она была отнесена нацистской службой безопасности к числу основных противостоящих ей объектов.


[Закрыть]. Шелленберг сел в «бьюик» рядом с Бестом, который вел машину, и невольно усмехнулся, – тот тоже носил монокль. Он свободно говорил по-немецки и, как можно было судить по отдельным замечаниям, отлично знал Германию. По прибытии в пункт назначения в Арнем их встретили майор Ричард Стивенс и лейтенант Дирк Клоп, оказавшийся офицером генерального штаба нидерландской армии, с которыми через некоторое время Шелленберг повел предметный разговор.

В высших сферах германского боевого офицерства, начал беседу Шелленберг, существует достаточно сильная оппозиция гитлеровскому режиму. По понятным причинам, пока не представляется возможным открыть имя ее руководителя – высокопоставленного генерала вермахта. На этот счет нет еще окончательного решения: слишком велик риск. Но имя будет непременно названо, как только партнеры обоюдно убедятся в полной надежности проложенного ими канала связи и серьезности самого предприятия. Коснувшись далее в общем виде целей и задач, которые преследует оппозиция, Шелленберг подчеркнул, что главное, к чему стремятся лидеры представляемой им оппозиции, – это устранение Гитлера любыми средствами и образование нового германского правительства, опирающегося на поддержку вермахта. Естественно, что в сложившейся ситуации, заключил он, важно знать наперед, какую позицию займет британское руководство: станет ли поддерживать отношения с новым правительством, контролируемым генеральным штабом вермахта, и какие гарантии заключения мирного договора между Германией и Англией после того, как фюрер будет устранен, представители Интеллидженс сервис готовы были бы дать.

Английские офицеры заверили Шелленберга, что, как они могут судить на основании полученных инструкций, британские власти глубоко заинтересованы в любых попытках, направленных на устранение Гитлера, и придают огромное значение возможности воспрепятствовать дальнейшему расширению войны в Европе. Именно в силу этого, подчеркивали они, Интеллидженс сервис заинтересована в дальнейшем развитии контактов с эмиссарами оппозиции, но она, однако, не имеет полномочий на то, чтобы уже сейчас заключить какие-либо политические соглашения. Тем не менее существует уверенность, что к следующей встрече от лица британского правительства определенно могут быть сделаны ожидаемые заявления, содержащие конкретные обязательства. По словам англичан, в курсе происходящих переговоров руководители Форин оффис, которые, в свою очередь, должны проинформировать об этом кабинет министров. Уже это, подчеркивали они, указывает на то, что основа для доверия заложена.

Стороны условились встретиться в следующий раз 30 октября в резиденции Интеллидженс сервис в Гааге. Перед отбытием англичане дали понять, что они придают особое значение присутствию на предстояшей встрече главы оппозиции или, по его выбору, кого-либо из влиятельных ее участников, желательно в чине генерала. Заверив их, что он полон решимости добиться этого, Шелленберг той же ночью спешно возвратился в Берлин, чтобы информировать Гейдриха о результатах переговоров. Внимательно выслушав Шелленберга, тот выразил удовлетворение ходом оперативной игры и еще раз повторил, что дает ему полную свободу действий как в легендировании операции, так и в подборе кандидатов на «участие» в «заговоре» генералов.

Начались поиски представительного человека, подходящего на роль одного из руководителей оппозиции. Шелленберг посетил в связи с этим друга своего отца, профессора де Кринис, директора психиатрического отделения клиники «Шаритэ», к которому за длительное время тесного знакомства с ним питал сыновние чувства. Привыкший с юношеских лет во всем доверять ему, Шелленберг решил посвятить профессора в суть оперативной игры с Интеллидженс сервис и попросить его совета, как лучше обставить дело. Кринис был уроженцем Австрии и состоял на действительной службе в вермахте в чине полковника медицинской службы. Это был высокообразованный человек, хорошо разбиравшийся в политике и имевший внушительный внешний вид; к тому же он говорил с явным австрийским акцентом, что, по понятным причинам, располагало к большему доверию. На этом основании Шелленберг решился предложить профессору отправиться вместе с ним в Гаагу и сыграть роль «правой руки главы оппозиции». Кринис с готовностью принял это предложение, и они выехали в Дюссельдорф, чтобы на конспиративной квартире СД провести подготовку к встрече с представителями Интсллидженс сервис и прорепетировать свои роли на предстоящих переговорах.

29 октября Шелленберг и сопровождавшие его лица направились к границе Нидерландов. Перед этим он и Кринис выработали систему условных знаков, которыми они должны были обмениваться в ходе беседы с англичанами. Так, если Шелленберг снимает монокль левой рукой, это означает, что инициатива разговора полностью переходит к нему. Если то же самое он делает правой рукой, к беседе подключается Кринис. подкрепляя и развивая доводы Шелленберга. Жалобы последнего на сильную головную боль следовало понимать как сигнал к прекращению переговоров.