Текст книги "Казаки на Кавказском фронте 1914–1917"

Автор книги: Федор Елисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Генерал Пржевальский

Мы потом только узнали, что шло очень секретное распределение войск перед предстоящей Эрзерумской операцией. Наш и 3-й Екатеринодарский полки были приданы 2-му Туркестанскому корпусу, а 1-й Таманский и 3-й Линейный – 1-му Кавказскому и находились в районе Сарыкамыша. Итак, наша «новая дивизия» была разрозненна. Штаб дивизии находился при 1-м Кавказском корпусе и никакой связи с нами не имел. Где находился 3-й Екатеринодарский полк, мы тоже не знали, так как все это было под большим оперативным секретом.

В Ольты у нас дневка. Русско-турецкая граница в семи верстах. Наш полк будет смотреть командир 2-го Туркестанского корпуса генерал Пржевальский, бывший начальник 1-й Кубанской пластунской бригады, столь доблестно отличившийся со своими пластунами в Сарыкамышской операции.

У шоссе с небольшим штабом стоит обыкновенный казачий офицер в генеральских погонах на серой черкеске, в черном бешмете и простой казачьей папахе. Простые, черным «хозом» обтянутые кинжал и шашка. На «газах» черкески висит белой эмали офицерский Георгиевский крест. И больше никаких блестящих украшений.

Он, видимо, много курит, так как его седая, коротко подстриженная борода и усы у рта – рыжеватые. Ему лет под 60. Сотни, проходя мимо, молодецки смотрят на свое новое высшее начальство. Только мало смотрит на них он, генерал Пржевальский. Или смотрит коротко, опытным взглядом боевого начальника. И совсем не хочет показать, что он есть большой начальник и заслуженно храбрый боевой генерал. И, глядя на него, лишний раз убеждаешься, что героями на войне часто бывают очень скромные по внешности люди. И мы были очень рады, что вошли в его подчинение и что вошли в состав своего родного по мирной стоянке в Мерве 2-го Туркестанского армейского корпуса.

Распределение казачьих сил перед Эрзерумской операцией

А. В Приморском районе, у Черного моря: 1-й Кубанский пластунский батальон 1-й Кубанской пластунской бригады; 15-й и 17-й батальоны 3-й Кубанской пластунской бригады; сотня 3-го Лабинского полка Кубанского войска.

Б. Во 2-м Туркестанском армейском корпусе (Ольты): 1-й Кавказский полк; 3-й Екатеринодарский полк (оба Кубанского войска); 3-й Горско-Моздокский полк Терского войска; 14-я и 18-я Кубанские особые конные сотни; 13, 14, 16 и 18-й батальоны 3-й Кубанской пластунской бригады.

В. В 1-м Кавказском армейском корпусе (главное направление): 1-й Таманский полк; 3-й Линейный полк; 4-я Кубанская казачья батарея (все Кубанского войска) и 55-й Донской казачий полк. Это были части 5-й Кавказской казачьей дивизии, с которыми находился и штаб дивизии. Наша дивизия была разрозненна: 3-й Кавказский полк Кубанского войска; 3-й Сунженско-Владикавказский полк Терского войска; 10-я и 30-я Кубанские особые конные сотни; 83-я Донская особая конная сотня; Донская пластунская бригада.

Г. В 4-м Кавказском армейском корпусе: 2-я Кавказская казачья дивизия шестиполкового состава, о которой указано в начале этой тетради (брошюры).

К началу штурма Эрзерума на главном направлении было сосредоточено более 31 сотни казаков, среди которых указаны две сотни 3-го Кизляро-Гребенского полка и две сотни 3-го Черноморского, переброшенные из 4-го Кавказского корпуса и влитые в 1-й Кавказский.

Осенью 1915 года из армейского резерва Карс-Сарыкамыш были отправлены в Персию: 1-я Кавказская казачья дивизия генерала Баратова – 4 основных полка; Кавказская кавалерийская дивизия, в которой находился 1-й Хоперский полк Кубанского войска.

Обе эти дивизии не принимали участия в Эрзерумской операции. В Персии находилась и 4-я Кубанская пластунская бригада.

Отдельная Сибирская казачья бригада с 2-й Оренбургской казачьей батареей находились в армейском резерве. Потом они были переброшены в район Хасан-кала; при самом штурме Эрзерума бригада генерала Раддаца очень удачно действовала в стыке между 1-м Кавказским и 2-м Туркестанским корпусами. Пять сотен 3-го Лабинского полка находились при штабе командующего армией генерала Юденича.

Под стенами Эрзерума

Взятие крепости Эрзерум принадлежит чести 1-го Кавказского армейского корпуса генерала Калитина и 2-го Туркестанского генерала Пржевальского. Оба генерала – казаки. Главное руководство операцией находилось непосредственно в руках командующего Кавказской армией генерала Юденича. Распределение войск на всем Кавказском фронте, как и занятие исходных боевых позиций этими двумя корпусами, подготавливалось в большом секрете, как подчеркивал генерал Масловский. Все это закончилось к последним числам декабря 1915 года. По описанию Масловского:

«На Ольтинском направлении 2-й Туркестанский корпус занимал позиции приблизительно в одном переходе от границы, не доходя городка Ид.

На главном же, сарыкамышском, направлении 1-й Кавказский корпус занимал позиции в двух переходах от Кепри-кейского моста и Хасан-кала.

29 декабря 1915 года, с рассветом, части 2-го Туркестанского корпуса перешли в наступление на всем своем фронте. Крайний правый фланг корпуса обеспечивался движением 3-й Кубанской пластунской бригады в составе 4 батальонов – 13, 14, 16 и 18-го.

В ночь на 30 декабря на своем фланге атаковали турок части 1-го Кавказского корпуса».

На ольтинском направлении три казачьих полка – кавказцы, екатеринодарцы и горско-моздокцы находились за турецким городком Ид. Здесь сплошное нагромождение горных безлесых кряжей. Глубочайший снег. Жестокие морозы. Упорное сопротивление турок.

Туркестанские полки ведут ожесточенные бои за овладение «Орлиным гнездом», что южнее города Ид, но, взяв его, корпус втянулся в еще более дикие кряжи. Кругом – бездорожье, конница под открытым небом. И если не было суворовских «чертовых мостов», то сплошь и рядом были «чертовы пропасти», заваленные снегом и непроходимые.

2 февраля 1916 года взят форт Кара-Гюбек, запирающий единственную дорогу с севера на Эрзерум по узкому Гюрджи-Богазскому ущелью. Этот форт, расположенный на конусообразной горе, выдвинувшейся по самой середине ущелья, теперь был весь черный от разрывов русских снарядов и выглядел мертвым и мрачным на фоне высоких хребтов, покрытых ослепительным, чистейшим снегом.

Пройдя Кара-Гюбек, наш полк остановился. Туркестанские стрелки западнее нас, где-то в поднебесье гор вели бой с турками, защищавшими последний кряж Гяур-даг (Собачья гора). К нам в ущелье на палаточных полотнищах, словно на салазках, они спускали своих раненых, убитых, обмороженных. Последних было особенно много. И характерное явление – солдаты жаловались не на упорство турок, а на страшные морозы наверху, жаловались на большой процент обмороженных и добродушно, с чувством воинского достоинства и гордости за свои славные туркестанские полки добавляли: «Доблестный русский солдат, где ты? И что сделали с тобой?..»

Наш полк, держа лошадей в поводу, скучившись в ущелье, ожидает момента, когда турки будут сбиты, чтобы броситься в Эрзерумскую долину.

К вечеру небо прояснилось и восточная часть долины стала хорошо просматриваться. По западному склону кряжа заметны турецкие укрепления, по которым передвигались какие-то «точки-муравьи». Далеко за ними, внизу, словно черный громадный паук на снежном полотнище, притягательной силой ласкал глаз «наш Эрзерум» – цель долгой операции.

Огибая наш полк, шагом выехала батарея туркестанцев. Впереди – хорошо знакомый нам по Мерву командир батареи капитан Кирсанов. В косматой черной папахе, с Георгиевским офицерским крестом на обыкновенной солдатской шинели – своим спокойным видом и воинской осанкой он походил на героя времен Кавказской войны.

С седла, посмотрев в бинокль на «точки-муравьи», он подал короткую команду своей батарее. Солдаты быстро и уверенно поставили батарею на открытую позицию и, как на учении, открыли огонь. Взяв цель «в вилку», третьим снарядом Кирсанов угодил в самый центр турок. «Точки-муравьи» зашевелились. Беглый огонь Кирсанова во фланг турецким окопам, которого они не ожидали, всполошил их. Мы видим, как эти «точки-муравьи» выскакивают из своих «нор» и длинными линиями движутся в сторону Эрзерума. Но мы еще видим – следующие «точки-муравьи», которые находятся севернее их, также выскакивают из своих «нор» и длинными поперечными линиями быстро двигаются вслед за первыми. То были правофланговые части 1-го Кавказского корпуса, атакующие Эрзерум по западному кряжу Деве-бойну.

Неожиданная поддержка во фланг лишь одной полевой батареи сломила сопротивление турок на этом участке фронта. Мы видим, как турки, бросив свои окопы, длинными линиями отступают на юго-запад. Снаряды Кирсанова рыхлят их ряды, покрывая снежное поле черными пятнами земли… Наше победное волнение усиливается еще тем, что русские «точки-муравьи», быстро устремившись вперед, уже занимают турецкие окопы.

Мы, конница, горим желанием стремительно рвануться вперед, к магическому для нас Эрзеруму, но форт Тафта еще не взят и закрывает наш выход в долину.

День клонился к вечеру, когда вдруг со снеговых круч восточнее нас не сошла, а буквально сползла на своих ягодицах группа неведомой нам здесь пехоты. В светло-серых шинелях, с красными петлицами на бортах, в темно-синих шароварах с красными лампасами, со «страшными», на наш кавказский взгляд, густыми и всклокоченными чубами, все в поту, с острыми, будто недовольными и озлобленными, глазами – они так неожиданно появились позади нашего полка, стоящего наготове, что мы, офицеры, с естественным любопытством окружили их.

– Кто вы? Какого корпуса? Откуда вы свалились? И куда идете? – забросали мы их вопросами.

– Да на Урзрюм… мать иво раз-етак! – вдруг отвечает передний из них, урядник, совершенно не по-воински и при этом досадливо вытирает папахой вспотевшую свою голову.

– Усю жисть служили на конях, а теперь вот начальство выдумало из нас, донских казаков, каких-то пластунов сделать, – закончил он повествование-жалобу.

Мы, офицеры, выслушав столь образное пояснение, весело ахнули от этой милой семейственно-казачьей встречи со своими старшими братьями – донцами. Курящие угощали их папиросами, а наши казаки, стоя позади и слыша и видя все это, весело и сочувственно улыбались во все свои добрые лица.

Наскоро покурив и перекинувшись с нами «всеми казачьими новостями», молодецкий урядник-донец извинился перед нами уже чисто по-воински и, выполняя свою задачу, со взводом казаков, донских пластунов, быстро двинулся вперед.

«Для связи войск, действовавших в Пассинской долине против Деве-бойну, со 2-м Туркестанским корпусом, действовавшим во фланг и тыл ее – через северную часть Карга-Базарского плато была направлена из армейского резерва Донская пешая бригада генерала Волошина-Петриченко. Бригаде было указано – при штурме наступать севернее села Еникей с целью захватить южный вход в Гюрджи-Богазский проход» – так пишет о задаче Донской пластунской бригаде генерал Масловский.

Но Донская бригада опоздала. Наш полк уже занял южный выход Гюрджи-Богазского ущелья на Эрзерум.

К самому вечеру этого дня погода прояснилась. При крепчайшем вечернем морозе выглянуло так желанное солнышко. Донская пластунская бригада к этому времени разными горными тропами спустилась вниз и своим головным батальоном атаковала последнее турецкое село, запирающее выход в Эрзерумскую долину. Турки были выбиты из него и отступили на юг. Батальон донцов, ворвавшись в село возле форта Тафта, захватил свыше десятка старых пушек.

Возбужденный боевым успехом после перехода по разным «чертовым тропам» турецких снеговых гор есаул, командир батальона, выстроив своих пластунов возле захваченных пушек, скомандовал:

– На молитву – шапки долой! – и на закате зимнего холодного солнца всем батальоном восторженно пропел «Отче наш».

Этот финальный момент боя религиозного донского казачества был исключительно величествен в своей одухотворенной простоте и мистической реальности…

На закате этого памятного дня, 3 февраля 1916 года, наш полк был брошен вперед. По снежной равнине, заволокшейся молочной мглой, не зная обстановки, полк шел всю ночь. Это была памятная ночь… Весь день на ногах, в походе, в перестрелках, и теперь ночью от усталости, холода, голода сон дурманил головы всех. При коротких остановках казаки валились с седел и засыпали тут же в снегу, держа лошадей в поводу в изгибе локтя. Нашему ночному маршу, казалось, не будет конца. Перед утром полк достиг какого-то села и расположился на ночлег.

Немного вздремнули, и утром была выслана целая серия офицерских разъездов. Пишущий эти строки был послан на юго-запад с задачей дойти до шоссе Эрзерум – Аш-кала. Разъезд силой в 10 казаков.

Небо не благоприятствовало нам. Молочный зимний туман сковал всю природу, и в 50 шагах ничего не было видно. Часа через два пути в селе Кара-арз натыкаюсь на Сибирскую казачью бригаду. Она только что с боем заняла его. На улочках лежало несколько тяжелораненых турецких солдат. Полулежа, сидя, укрывшись одеялами, они оставались на тех же местах, где получили свои ранения. Молодые и крепкие, с черными усиками, они при нашем проходе мимо них – десяти конных кавказских казаков, одетых, как и их турецкие черкесы, – молча и сосредоточенно смотрели на нас своими печальными красивыми глазами. Нам их было жаль: такое мусульманское терпение, непротивление воле судьбы, этот восточный фатализм вызывали к ним человеческое сострадание и жалость.

В селе чувствовался близкий бой. Начальник Сибирской казачьей бригады, отважный генерал Раддац, со своим малым штабом из-за угла ханы, занесенной глубоким снегом, старательно всматривался в бинокль куда-то на юг. Одет он был не по-зимнему: в кавказскую бикирку, небольшую папаху, без башлыка. На вид он казался молодым, изящным и прытким. После разрыва турецкой шрапнели над селом он вскакивал на крышу ханы, наводил бинокль и активно всматривался во мглу туманно-молочной непогоды, где действовали его сотни. Но, услышав артиллерийский выстрел турок, он быстро спрыгивал вниз, прятался за стену и после разрыва шрапнели вновь вскакивал на крышу и в бинокль смотрел на юг. Мои казаки наблюдали эти акробатические упражнения генерала Раддаца, качали головами и улыбались. И я видел, что он им очень понравился.

По всем кривым улочкам села, держа лошадей в поводу, стояли сотни сибирских казаков. Мне они сказали, что дальше идти нельзя – там их сотни ведут бой.

Мы спешились. Смотрю в бинокль туда, куда смотрит и Раддац. Не дальше как на сто шагов заметны были в туманной мгле темные пятна на снегу. От этих пятен отделялись какие-то фигуры и двигались к нам: то шли казаки передовых сотен Сибирской бригады с седлами на плечах, потерявшие своих лошадей в конной атаке.

От нашего полка подошел второй разъезд хорунжего Некрасова. Спешился и он. Не прошло и получаса, как к селу приблизилась длинная лента людей, сопровождаемая двумя казаками на лошадях. Это оказался турецкий батальон, свыше 500 человек. Турецкий капитан, небольшого роста, сухощавый, с тонкими и благородными чертами лица матового цвета, выбритый, но с пышными черными усами в стороны, вежливо отдал воинскую честь нам с Некрасовым. Мы ответили ему тем же. Серебряные погоны на черкесках ясно дали знать ему, что перед ним офицеры.

Батальон остановился. Турецкие солдаты – молодые и бодрые. Хорошо обмундированы. Лица открытые, смелые. Упадка воинского духа в них не было заметно. С Некрасовым мы подошли к капитану. Он вновь козырнул нам и спросил, говорим ли мы по-французски. Смущенно ответили – нет. Позвали переводчика.

Капитан – с костылем хорошей работы. С ним он, видимо, никогда не расставался. Он нам рассказал, что их дивизия отходила из Эрзерума в арьергарде. Неожиданно атаковала казачья конница и захватила полностью его батальон там, где он этого и не ожидал.

Если есть «горе побежденных», то есть и «радость победителей».

Рассекая туман и снег, с разъездом быстро двигаюсь вперед по горячим следам боя. Где-то впереди, в непроницаемом тумане, слышна орудийная стрельба, но такая, которая бывает только при отступлении – неуверенная. И когда разъезд достиг шоссе, длинная густая колонна турецких войск уже втянулась в узкое дефиле и была неуязвима. Отход ее происходил в полном порядке. Быстро вскочив в село и спешившись, разъезд открыл огонь. Последняя рота немедленно же рассыпалась в цепь и тоже ответила огнем. Их двуколки, совершенно не торопясь и не усиливая своего аллюра, прошли цепь стрелков. Выждав, пока главные силы скрылись в изогнутом дефиле, арьергардная рота снялась и последовала за ними.

С севера-востока, без дороги, по глубокому снегу, широкой рысью к нам движется конная группа человек в сто, в колонне по три. Впереди в светлой офицерской шинели мирного времени, крест-накрест перетянутой походными ремнями, в большой черной папахе, с дикообразной бородой шел ее начальник. На миг остановившись передо мной, он бросил мне фразу: «Где турки?»

Я сказал и указал на дефиле, где они скрылись.

– А!.. Ну, тогда мы зайдем им в тыл! – сказал, быстро повернул своего коня на северо-запад и широкой рысью, без дороги, по колено в снегу своих крепких лошадей, быстро удалился от нас.

Его всадники, совершенно не теряя ни интервалов, ни дистанции, стройно последовали за ним. Я удивился и восхитился их строевой сноровке. Это была одна из сотен Сибирской казачьей бригады.

С самого начала Эрзерумской операции Сибирская казачья бригада очень удачно действовала в районе Хасан-кала как ударная конная группа. Теперь она появилась в тылу Эрзерума, прибыв сюда раньше нашего полка. Надо полагать, она прорвалась в стыке Кавказского и Туркменского корпусов, обошла турок и зашла им в тыл. Доблести этой бригады сибирских казаков на Кавказском фронте нет конца.

Генерал Масловский: «Лучшее направление для действий конницы в Эрзерумской операции было бы от Ольты через Гюрджи-Богазский проход, в тыл Эрзерума, но… фуражный вопрос стеснял сосредоточение там конницы».

Но если прошла, прорвалась бригада сибирских казаков, то с нею могла бы прорваться и первоочередная дивизия других казаков. И шесть-десять казачьих полков, дойдя своевременно до шоссе Эрзерум – Илиджа, могли бы иметь большой успех.

По книге Масловского, Эрзерум пал 3 февраля 1916 года. Описываемые события происходили 4 февраля.

1-й Кавказский корпус действовал прямо на запад от Эрзерума. 2-й Туркестанский корпус, не заходя в Эрзерум, круто повернул также на запад. Наш полк вошел в Аш-кала. Сибирская казачья бригада действовала южнее Аш-кала.

Стены Эрзерума остались позади нас.

Тетрадь восьмая

Казачьи части на Кавказском фронте в начале 1916 года

В 1915 году по политическим и военным соображениям главнокомандующий Кавказской отдельной армией великий внязь Николай Николаевич решил послать в Персию Экспедиционный корпус, специально образованный из войск, выделенных с фронта Кавказской армии. В него вошли следующие части:

1. Из 1-го Кавказского армейского корпуса – 1-я Кавказская казачья дивизия генерала Баратова в своем основном составе мирного времени: 1-й Запорожский полк, 1-й У майский полк, 1-й Кубанский полк (все три Кубанского войска), 1-й Горско-Моздокский полк Терского войска, 2-я Кубанская казачья батарея и 1-я Терская казачья батарея. Всего 24 сотни и 12 полевых орудий, две гаубицы 1-й Кавказской отдельной гаубичной батареи.

2. Из состава 4-го Кавказского армейского корпуса – Кавказская кавалерийская дивизия в полном своем составе: 16-й Тверской драгунский полк, 17-й Нижегородский драгунский полк, 18-й Северский драгунский полк, 1-й Хоперский полк Кубанского войска и Кавказский конно-горный дивизион. Всего 24 эскадрона и сотни и 16 орудий.

3. В этот Экспедиционный корпус должна была войти 2-я бригада Сводно-Кубанской казачьей дивизии в составе полков: 3-й Сводно-Кубанский, 4-й Сводно-Кубанский и две сотни 2-го Сводно-Кубанского полка.

Всего 14 сотен, которые уже находились в Персии, в районе города Казвин.

Возглавлял этот корпус начальник 1-й Кавказской казачьей дивизии генерал Баратов, одновременно занимая свою прежнюю должность.

Все эти части были перевезены по железной дороге до Баку, а оттуда морем до Энзели. Перевозка совершилась в конце октября и начале ноября того же, 1915 года.

30 октября первым прибыл в Энзели со своим штабом и конвоем генерал Баратов.

По сосредоточении 1-й Кавказской казачьей дивизии в районе города Казвин она немедленно же была брошена вперед. 1-я бригада ее – 1-й Уманский и 1-й Кубанский полки – под командой полковника Фесенко (терский казак) 20 ноября с боем заняла город Хамадан, что в 150 верстах на юго-восток от Казвина.

2-я бригада дивизии – 1-й Запорожский и 1-й Горско-Моздокский полки – под командой полковника Колесникова (терский казак и командир 1-го Запорожского полка) 7 декабря с боем взяла священный город персов Кум, находившийся в 200 верстах к югу от Казвина, по дороге через Тегеран.

Кавказская кавалерийская дивизия, двигаясь вслед, к началу декабря подходила к Хамадану, вокруг которого и был сосредоточен весь корпус. Продвигаясь с боями на юго-запад, 13 февраля 1916 года корпус занял город Керманшах, что в 120 верстах от Хамадана.

Здесь корпус занял широкий фронт и задержался на некоторое время.

Тогда на английском фронте в Месопотамии, на реке Тигр, гарнизон генерала Таусенда был блокирован турецкими войсками. Английское командование просило помощи со стороны русских войск. Великий князь Николай Николаевич приказал генералу Баратову продолжать наступление имеющимися свободными силами.

Он решил произвести давление в направлении на Багдад силами Кавказской кавалерийской дивизии: 1-го Запорожского, 1-го Уманского и 4-го Пограничного конного полков.

В апреле 1916 года части начали наступление, заняли с боями пограничные с Турцией персидские города Керинд и Касри-Ширин. Турки отошли на свою территорию и остановились. В это время получено было сообщение, что английский отряд генерала Таусенда в Кут-эль-Амаре сдался туркам. Генерал Баратов все же в 20-х числах мая произвел наступление на Ханекин, которое закончилось неудачей. Движение вперед было остановлено, и это были самые южные пункты в Персии, куда прошли казачьи кони…

Исключение составляет рейд сотни 1-го Уманского полка сотника Гамалия в Месопотамию на соединение с англичанами.

В связи с неблагоприятным положением у англичан в Месопотамии и с продвижением Экспедиционного корпуса генерала Баратова Азербайджано-Ванский отряд перешел в наступление на Моссул двумя колоннами:

1. Из Урмии – Урмийский отряд генерала Левандовского (сибирский казак) в составе 3-й Забайкальской казачьей бригады: 3-й Верхнеудинский, 2-й Аргунский полки и 2-я Забайкальская казачья батарея, 1-й и 2-й Терские батальоны 4-й Кубанской пластунской бригады.

2. Соуч-Булахский отряд генерала Рыбальченко (кубанский казак) в составе: 1-й Полтавский полк, 3-й Кубанский полк (оба 4-й Кавказской казачьей дивизии), 1-й Пограничный конный полк, 4-я армянская дружина Кери и Пограничная горная батарея.

30 апреля 1916 года отряд генерала Рыбальченко ворвался в турецкий город Равендуз. При налете на Равендуз был убит начальник 4-й армянской дружины Кери.

В связи с наступлением 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов на Эрзерум 4-му Кавказскому армейскому корпусу приказано перейти в наступление на всем своем фронте с целью привлечь на себя внимание турок и не позволить им произвести переброску каких-либо частей с фронта корпуса в район Эрзерума.

Движение корпуса назначалось на Хные-калу и Мелязгерт. В этой операции наряду с пехотой участвовала почти полностью 2-я Кавказская казачья дивизия генерала Абациева в следующем составе: 1-й Лабинский полк, 1-й Черноморский полк, 3-й Запорожский полк, 3-й Черноморский полк (4 сотни) – все Кубанского войска; 3-й Волгский полк, 3-й Кизляро-Гребенской полк (4 сотни) – оба Терского войска; 11, 13 и 25-я Кубанские особые конные сотни.

Честь занятия богатейшего города Муш принадлежала 1-му Лабинскому полку полковника Носкова, который занял его 4 февраля! Сотник Коля Бабиев в этой операции был командиром 3-й сотни полка.

Битлис был занят 17 февраля 1916 года отрядом генерала Абациева и действующими по южному берегу Ванского озера частями Азербайджано-Ванского отряда, среди которых были: 1-й Сунженско-Владикавказский полк Терского войска полковника Земцева (кубанец), 1-я и 2-я армянские дружины.

В Приморском районе. Ввиду наступления на Эрзерум Приморскому отряду генерала Ляхова приказано было также перейти в наступление против турок, чтобы приковать их внимание к себе и не позволить им сделать какие-либо переброски войск к району Эрзерума.

24 февраля был взят город Ризе. Сложившаяся на фронте Кавказской армии обстановка требовала дальнейшего наступления Приморского отряда с целью овладеть Трапезундом.

Ставка Верховного главнокомандующего императора Николая II решила вернуть с Западного фронта на Кавказ 1-ю и 2-ю Кубанские пластунские бригады.

Обе эти бригады по железной дороге прибыли в Новороссийск, откуда морем направлены к Приморскому отряду. 1-я бригада генерала Гулыги высажена в Ризе и форсированным маршем немедленно же выступила в направлении Трапезунда. 2-я бригада генерала Краснопевцева высадилась западнее города Сюрмен.

Генерал Масловский пишет:

«Ввиду того что боты с транспорта не были выгружены – лошади 2-й бригады пластунов были пущены вплавь и благополучно достигли берега; лишь одна лошадь утонула».

У казаков всегда были какие-то исключения, отличающие их от русских регулярных войск, и эти исключения бывали и интересные, и оригинальные. Так было и здесь, при выгрузке из кораблей. Лошади же в пластунских бригадах были обозные, санитарные и офицерские. Лошади «под седло» полагались офицерам, начиная от командира сотни и выше.

Наш полк находился тогда далеко, и мы не были свидетелями проявленной доблести этих двух бригад храбрых кубанских пластунов при взятии Трапезунда 5 апреля 1916 года.

«Ввиду наступления Приморского отряда на Трапезунд 2-му Туркестанскому корпусу приказано вести демонстративное наступление, чтобы отвлечь на себя внимание турок и не позволить им делать переброски своих войск в сторону Трапезунда. Особенно энергичное было наступление 3-й Кубанской пластунской бригады полковника Камянекого, бывшей на правом фланге корпуса», – подчеркивает генерал Масловский.

3-я Кубанская пластунская бригада своим правым флангом вошла в живую связь с левым флангом 1-й Кубанской пластунской бригады генерала Гулыги.

Кто знает казачье братство, тот представит, как должны были доблестно действовать эти три Кубанские пластунские бригады в составе 18 батальонов, то есть боевой численностью в 18 тысяч штыков, по-казачьи чувствуя в бою плечо к плечу.

К концу Эрзерумской операции из Персии были переброшены и вошли в состав 1-го Кавказского корпуса 19, 20, 21 и 22-й батальоны 4-й Кубанской пластунской бригады. 1-й и 2-й Терские батальоны этой бригады были оставлены в Персии и присоединились к ней только летом 1916 года.

К началу 1-й Мемахатунской операции от Трапезунда и до шоссе Эрзерум – Эрзинджан было сосредоточено 22 батальона кубанских пластунов и 4 батальона Донской бригады.

Казачья конница действовала в Эрзерумской операции с востока в составе 1-го Кавказского корпуса. В нее вошли части 5-й Кавказской казачьей дивизии генерала Николаева: 1-й Таманский, 3-й Линейный, 55-й Донской казачий полки и 4-я Кубанская казачья батарея.

Не входившие в состав дивизии полки:

3-й Кавказский Кубанского войска и 3-й Сунженско-Владикавказский Терского войска. 2-й Кавказской казачьей дивизии генерала Абациева: 2 сотни 3-го Кизляро-Гребенского полка Терского войска, 2 сотни 3-го Черноморского полка Кубанского войска.

Наш 1-й Кавказский полк, заняв Аш-калу, остановился в ней, ведя разведку.

3-й Екатеринодарский полк Кубанского войска и 3-й Горско-Моздокский полк Терского войска действовали севернее нас. Сибирская отдельная казачья бригада была где-то южнее нашего полка. Военные действия приостановились, и войскам был дан отдых после двухмесячной победной Эрзерумской операции.

Маленький фронтовой случай. Проездом в Эрзерум у нас остановился один из командиров сотен Сибирской бригады. Пожилой есаул, увидев наше мирное расположение, удивленно спросил:

– Вы всегда так мирно живете? – и, услышав от наших старших офицеров, что «приказано свыше остановиться и вести только разведку», он не то с удивлением, не то с гордостью заметил: – А наш Раддац все время собирает своих командиров полков и командиров сотен и все выискивает, как бы нам всей бригадой пробраться в тыл к туркам…

Мы слушали есаула-сибирца и улыбались. Улыбался и он.