Текст книги "«Если», 2010 № 04"

Автор книги: Федор Березин

Соавторы: Адам-Трой Кастро,Евгений Гаркушев,ЕСЛИ Журнал,Владимир Ильин,Николай Горнов,Том Лигон,Вячеслав Басков,Дэйв Крик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Герой экранаСамый маленький герой

Со своими необычными внешними данными этот актер просто обречен на роли в сказочных и фантастических фильмах. Более того, он практически вырос на их съемочных площадках.

На русский язык имя Дэвиса обычно переносят, как пишется, – Уорвик. На самом деле следовало бы писать, как произносится в оригинале, – Уоррик. Он считается самым невысоким актером в мире, исполняющим главные роли. Рост Уоррика Дэвиса всего 1 метр 7 сантиметров. При этом таланта больше, чем у многих куда более видных кинозвезд. Внешность предопределила достаточно узкое амплуа: всевозможные гномы, гоблины, дварфы и прочие представители так называемого «маленького народца». Как знать, может быть, дальние предки артиста, жившие на Туманном Альбионе, и дали толчок к появлению легенд об эльфах и лепреконах… Зато почти ни одна заметная фантастическая киносага последних двадцати лет не обошлась без его участия, за исключением «Властелина Колец» и «Звездного пути». Хотя, скорее всего, не примени Питер Джексон компьютерное уменьшение актеров, играющих хоббитов и гномов, Дэвис получил бы приглашение и в экранизацию Толкина.

Уоррик Дэвис, которому в феврале исполнилось 40 лет, по-прежнему нарасхват. Его путь в наиболее популярные маленькие актеры на Земле пролегал через леса совсем иного, несуществующего мира – планеты Эндор из "одной далекой галактики",

Звездный мальчик

Впервые Уоррик Дэвис вышел на съемочную площадку фильма Терри Гиллиама «Бандиты во времени». На экранах картина появилась в 1981 году, когда начинающему актеру было всего 11 лет. Правда, в этой истории о шестерых карликах, которые путешествуют в пространстве и времени с помощью украденной карты черных дыр и вовлекают в свои приключения маленького мальчика, Дэвису нашлось место только в массовке. Одного из лихой шестерки играл Кении Бэйкер, знаменитый среди фанатов «исполнением» бессловесной роли робота R2D2 в «Звездных войнах». Скоро Дэвису и Бэйкеру довелось встретиться на съемках у самого Джорджа Лукаса – уже как полноправным партнерам.

А заслуга в открытии настоящего "звездного пути" мальчика принадлежит… его бабушке. Та услышала по радио, что для съемок фильма "Возвращение Джедая" приглашаются актеры ростом ниже 4-х футов. Рост юного Уоррика тогда немногим превышал два фута, то есть был менее метра. Его мать привела сына на кинопробы, и он вдруг получил свою первую значительную роль.

Лица мальчика зрители тогда не увидели, потому что Дэвис все время находился в мохнатом костюме и гриме предводителя расы эвоков с планеты Эндор. Именно на ней и в ее окрестностях, как известно, разворачивалось поле решающей битвы повстанцев и Империи. Лукас, впечатленный способностями начинающего артиста, даже имя персонажа сделал похожим на имя исполнителя – полностью эвока зовут Уиккет Уистри Уоррик.

Симпатичные инопланетяне, напоминающие забавных большеглазых медвежат, очень полюбились публике. После выхода "Возвращения Джедая" в 1983-м Лукас выпустил полнометражные телефильмы-спиноффы "Приключения эвоков" (1984) и "Эвоки: Битва за Эндор" (1985). Официальная трилогия, таким образом, на деле стала пенталогией. В обоих постановках «медвежата» были уже главными действующими лицами. Бессменным исполнителем роли Уиккета остался Уоррик Дэвис.

Однако у всего есть оборотная сторона. Несколько лет молодой актер фактически выходил под свет софитов только в сложном гриме и костюмах разных неземных созданий. После мини-эпопеи обо эвоках он снялся у другого именитого режиссера – Джима Хенсона, в его «Лабиринте» (1986). Однако там Дэвис был всего лишь «телом-носителем» для одного из гоблинов, созданных талантом великого кукольника.

Тем не менее Джордж Лукас, с которым наш герой подружился еще на этапе подготовки к "Возвращению Джедая", строил на его счет свои планы. Режиссер решил показать публике "настоящее лицо" Дэвиса и при этом дать ему главную роль. Фактически, это был первый прецедент, когда актер-карлик сыграл центрального персонажа в большом голливудском фантастическом фильме. Речь идет, конечно же, об «Уиллоу» (1988) Рона Ховарда, наиболее масштабном англоязычном кинопроекте в жанре героической фэнтези до появления трилогии Питера Джексона.

Роль Уиллоу Уфгуда изначально создавалась "под Дэвиса". Как и в случае с эвоком Уиккетом, даже имя его персонажа снова начиналось на W. Хотя в титрах Дэвиса упомянуть первым все-таки не решились и написали третьим. Первым стоит Вал Килмер, который в то время был куда менее популярен, чем сегодня, всего лишь за четыре года до того дебютировав в комедии братьев Цукеров "Совершенно секретно!". О своем экранном партнерстве с Килмером Дэвис вспоминает очень тепло.

Несмотря на такой маркетинг, вряд ли кто-либо усомнился, что главной звездой «Уиллоу» все же был Уоррик Дэвис. Разумеется, основная линия путешествия маленького персонажа четко отсылает к похождениям хоббита Бильбо Бэггинса. Главной пружиной образа был контраст между совсем негероическим обликом Уиллоу и его высокой миссией по спасению девочки-младенца. Дэвису, которому во время съемок было всего 17 лет, пришлось для исполнения роли научиться обращаться с грудными детьми, а также фехтовать на мечах и ездить верхом. На съемочной площадке фильма среди массовки "маленького народца" – нелвинов он и встретил свою будущую жену Саманту Берроуз.

Сейчас у пары подрастает двое собственных детей, Любопытно, что и Вал Килмер тоже вскоре после съемок женился на игравшей главную женскую роль Джоан Уэлли. Однако испытание временем выдержал только брак четы Дэвис. Медовый месяц они провели на известном "Ранчо Скайуокера" в гостях у Лукаса.

"Уиллоу" неплохо прошел в кинотеатрах, однако, не оправдал завышенных ожиданий продюсеров. Карьере Дэвиса это особо не повредило. Когда Джордж Лукас затеял съемки первого из фильмов новой трилогии "Звездных войн", он снова пригласил друга. В "Призрачной угрозе" Уоррик Дэвис сыграл четыре эпизодические роли как в инопланетном гриме, так и с открытым лицом (например, его можно увидеть на трибунах во время знаменитой сцены гонок). Более того, он даже дублировал самого Мастера Йоду. Вообще удивительно, однако из актерского состава оригинальной трилогии только двое сумели по-настоящему развить успех за ее пределами. Это Харрисон Форд и Уоррик Дэвис. К великому сожалению, другие остались во вселенной "Звездных войн", и поклонники запомнили их только как Люка Скайуокера, Чубакку или Си 3Пи0, несмотря на все попытки сыграть кого-то еще.

Для Дэвиса, однако, космическая одиссея на этом вовсе не закончилась. Правда, дальше он отправился не на "Тысячелетнем Соколе" Хана Соло, а прямо "Автостопом по Галактике" (2005). В экранизации юмористической фантастики Дугласа Адамса мы снова не видим лица актера. Даже не слышим голоса, потому что его персонажа, депрессивного робота Марвина, озвучил другой именитый англичанин Алан Рикман. Дэвис снова провел все съемки в неудобном костюме, однако подарил механическому герою свою неповторимую походку. А с Рикманом "во плоти" он к тому моменту уже несколько лет снимался в саге о Гарри Поттере.

О мышах и людях

Уоррик Дэвис участвовал во всех фильмах о юном волшебнике Гарри. Играл он при этом не одну, а сразу три роли. Впервые Дэвис появился в образе не слишком приятного длинноносого гоблина из банка «Гринготтс» в фильме «Гарри Поттер и философский камень» (2001). Основной же персонаж Дэвиса – профессор Филиус Флитвик, преподаватель заклинаний и декан факультета Когтевран в Хогвартсе. Он все время находится на периферии действия, поэтому, собственно, присутствие актера на экране минимально. Кстати, предок профессора Флитвика по мужской линии был гоблином, от него потомку и достался такой малый рост.

С образом профессора случился один из самых примечательных казусов в истории цикла. В первых двух фильмах Флитвик носит длинные волосы и седую бороду, как в текстах Джоан Роулинг. В третьей серии, "Гарри Поттер и узник Азкабана" (2004), для него не нашлось места в сценарии. Но продюсер захотел видеть Дэвиса в фильме и предложил сыграть эпизодическую роль руководителя школьного хора. В книгах этого персонажа не было. А в четвертом фильме, "Гарри Поттер и Кубок Огня" (2005), где Флитвик опять появляется, новый режиссер Майкл Ньюэлл решил оставить ему визуальный образ руководителя хора. Так профессор из седовласого старца превратился в элегантного низенького мужчину средних лет с короткими темными волосами и лихо подкрученными усами. Изменился и костюм – вместо магической хламиды это теперь щегольский фрак с очень длинными фалдами и галстук-бабочка. Неудивительно, что среди поклонников нашлись такие, кто поверил, будто Флитвика играет совсем другой актер.

Не менее радушно принимает Дэвиса и малый экран. Почти сразу после того же «Уиллоу» он сыграл в первой экранизации "Хроник Нарнии", предпринятой британским каналом ВВС. Хотя здесь опять пришлось надевать маску. Во втором из фильмов, объединившем сюжеты книг "Принц Каспиан" и "Путешествие "Покорителя Зари", Дэвис исполнил роль отважного мышиного предводителя Рипичипа, Несмотря на плюшевый костюм с хвостом, это была фактически вариация на знакомую тему – маленькое, но отчаянно храброе существо. В третьей части, "Серебряное кресло", Рипичип отсутствовал, и Дэвис надел костюм из перьев для роли Совы.

Всевозможные фэйри, как их называют в Англии, в кино– и телекарьере актера пошли чередой. Он посетил широко известное "Десятое королевство" (2000), побывал одним из семи гномов в «Белоснежке» (2001), а до того успел поучаствовать в "Новых приключениях Пиноккио" (1999) – последнем режиссерском фильме Майкла Андерсона, которому в «Если» недавно был посвящен отдельный материал. Когда же "Хроники Нарнии" перекочевали на большой экран, туда снова позвали Дэвиса – и опять в "Принца Каспиана" (2008)! Правда, новый Рипичип создавался целиком с помощью цифровых технологий, однако для актера нашлась другая роль, на этот раз острохарактерная и даже трагическая. Он сыграл Никабрика – раздражительного гнома, который переходит на "темную сторону Силы" и погибает от руки бывшего соратника. Однако Никабрик был далеко не первым отрицательным героем в его послужном списке.

Недобрые сказки

Дэвиса отличает заразительная улыбка в пол-лица. Однако, если требует роль, улыбка легко превращается в зловещий оскал. Актер создал не только галерею положительных сказочных существ, но и ряд пугающих и даже отталкивающих персонажей. И здесь тоже имел успех, несмотря на то, что среди любителей побояться перед экраном ранее завоевал известность и другой «маленький актер» – Фил Фондакаро, талисман студии Full Moon Entertinment. Между прочим, Фондакаро снимался вместе с Дэвисом в «Уиллоу» (как и Кенни Бэйкер).

Главной ролью Дэвиса в последнее десятилетие XX века стал злобный мифический ирландский уродец Лепрекон из серии комедийных «ужастиков» категории «Б», начатой в 1993 году одноименным фильмом Марка Джонса. Большой любитель золота, который ценит презренный металл сильнее, чем боевики ирландской республиканской армии – независимость, Лепрекон встал в один ряд с культовыми страшилами – молчаливым Джейсоном Вурхизом и грозой спящих Фредди Крюгером. Лицо Дэвиса снова закрыл толстый слой грима, накладываемый в течение трех часов, однако энергетика била через край. Хотя даже «ужасный» грим не сделал персонажа по-настоящему жутким, в самом облике и движениях присутствует несерьезность.

Лепрекон пугал и одновременно смешил зрителя уже шесть раз, хотя с третьего фильма новые выходили сразу на видео. Уродец с рыжей бородой в старомодном зеленом костюме даже успел побывать в космосе. В этом, четвертом по счету, фильме есть пародийные отсылки и к "Звездным войнам", и к другой популярной франшизе – "Чужой".

Тем не менее актер сыграл и другого лепрекона, абсолютно противоположного по характеру, в дилогии для всей семьи, состоящей из картин Брайана Келли "Очень несчастный лепрекон" (1998) и "Белый пони" (1999). В этих сказках его герой по имени Лаки уже имеет вполне «дэвисовское» лицо, пусть и обрамленное положенной по образу рыжей бородой.

Еще одного антигероя Уоррик Дэвис воплотил в экранизации мировой классики – телевизионных "Путешествиях Гулливера" (1996). Ему достался вредный Грильдриг – карлик из Страны Великанов, строящий козни Гулливеру. А уже в новом тысячелетии создатель грима Лепрекона Гэйб Барталос пригласил Дэвиса в свой режиссерский дебют, трэш-хоррор "Без кожи" (2004). В перепеве типичной для жанра истории о семейке маньяков Дэвис исполняет роль мутанта по прозвищу Блюдец. Этот карлик с выбеленным лицом расправляется с жертвами, метая фарфоровые тарелки и попутно философствуя. И даже столь несимпатичного субъекта Дэвис наполняет такой энергией, что из всего фрик-шоу тот запоминается в первую очередь.

За границами Страны Фантазий

В «реалистичных» фильмах Дэвис появляется редко. Однако засветился в обласканной премиями и номинациями биографической драме «Рэй» (2004), где сыграл эпизодическую роль Оберона, белого конферансье в клубе «для черных». Карьеру в кино актер успешно совмещает с работой в театре. Чаще всего ему достается партия одного из персонажей «Белоснежки» в различных постановках. Хотя случалось играть и джинна из сказки «Аладдин», и пирата из «Питера Пэна».

Уоррик Дэвис является совладельцем нескольких бизнесов. Причем все они имеют в названии слово «Уиллоу» (в переводе с английского это значит "ива"). На собственной производственной студии Willow Tree Productions он делает рекламные ролики и видеоклипы – и нередко сам в них снимается. На той же студии спродюсировал шпионскую комедию "Агент Половинка", сценарий для которой начал писать еще во время съемок фильма Рона Говарда. Дэвису принадлежит и кадровая служба Willow Management – "самое большое агентство для самых маленьких актеров". Занимается он и благотворительностью в помощь детскому медицинскому центру.

А в свободное время решил переквалифицироваться в писатели, Весной 2010 года выходит в свет его автобиография "Жизнь так мала". В ней Дэвис, помимо воспоминаний о работе с коллегами по съемочным площадкам, обещал с юмором поведать о том, "на что похожа жизнь, когда ты ростом три фута шесть дюймов".

Аркадий Шушпанов

Вячеслав Басков
Падуанский портной

Иллюстрация Сергей Шехова

В драматическом театре американского города Линкольна (административный центр штата Небраска) не так давно произошло ужасное событие: актер Ричард Бёрбедж наотрез отказался выходить из образа. Об этом стало известно в тот день, когда в театр явилась миссис Риддс, дочь Ричарда, почтенная дама в широкополой шляпе с пером. Она застенчиво заявила режиссеру театра Анне Романофф, что ее отец, Ричард Бёрбедж, уже много дней не приходит домой ночевать. Однако родные решили пока не обращаться в полицию, потому что папа жив, он даже охотно разговаривает со своей семьей по мобильному телефону – например, вчера после спектакля долго беседовал с ее сыном, а его внуком Джорджем. И вообще с ним все в порядке, кроме одного: он в образе. Войти в него вошел, а выйти – не выходит. Миссис Романофф выразительно молчала.

Миссис Риддс заявила далее, что она пришла в театр за помощью. Ну, за простой человеческой помощью и участием.

Миссис Романофф молчала. Она только отстраненно смотрела на даму в широкополой шляпе с пером. Это великое молчание по системе Станиславского, вероятно, призвано было сказать больше, чем слова.

Но миссис Риддс, судя по ее поведению, была абсолютно глуха к выразительным средствам и молчания не понимала. Она сказала более твердым голосом, что папу нужно снять с роли и тогда он из образа выйдет. К такому выводу пришли все члены семьи и уполномочили ее пойти в театр с этим ходатайством.

Анна Романофф наконец стряхнула пепел с сигареты в обширную хрустальную пепельницу и отверзла уста.

– Не понимаю, о чем вы, – произнесла она. И тут же поспешила добавить: – Я после репетиции очень устала. Что вам нужно от меня?

– Мы просим вас снять папу с роли.

– С какой стати? И кем я должна его заменить? Муниципалитет Линкольна строго ограничил число актеров в городском театре. Моя бы воля, я бы сняла с роли многих, но, к сожалению, я не вольна в своем театре. Я связана по рукам и ногам. Да и кто я такая в нашем театре!.. Пятая спица в колеснице.

– Но так дальше не может продолжаться! – вдруг вскипела почтенная дама в широкополой шляпе с пером. – Мы с вами разговариваем, как глухие! Вам ясно, что Ричард Бёрбедж вошел в образ и не выходит из него? Он ушел из дома!

– Это его личное дело, – парировала без промедления Анна Романофф.

Быстрота ее реакции на реплику заставала врасплох самых бывалых актеров. Но миссис Риддс не чувствовала себя на сцене, она была очень земной особой, поэтому отвечала еще быстрее, чем миссис Романофф:

– И ваше тоже! Вы не имеете права!

Миссис Романофф снова дернула кистью руки над пепельницей, сильно закрутила полсигареты о хрустальную поверхность и поднялась.

– Никто никогда не входит в роль настолько, чтобы уйти из дому. Я о таком еще никогда не слышала, – произнесла она как-то величественно.

Миссис Риддс поднялась тоже.

– Снимите папу с роли, – сказала она отнюдь не просительно.

– Не сниму, – был ответ.

И дамы расстались. Они друг друга не поняли.

Ясно было только, что с Ричардом что-то не так. Это был человек пятидесяти девяти лет, обрюзгший, невысокого роста. Его жена была выше его. Он проработал актером всю свою жизнь, Линкольнский муниципальный театр заключал с ним вот уже восьмой трехгодичный контракт, и миссис Романофф не могла сказать о Ричарде Бёрбедже ни плохо, ни хорошо. Ричард был «старик», который нужен всякому театру, но которого не всегда найдешь, потому что в наше время актеры в театре до старости уже не задерживаются. Годам к сорока они убеждаются, что Гамлет им не светит, и идут в бизнес, в торговлю, встают в магазинах за прилавок, запираются в библиотеках составлять каталоги, где тянут до пенсии. Душную театральную атмосферу выдюживают семижильные.

Ричард Бёрбедж мужественно держался за свою профессию, которая отплатила ему черной неблагодарностью: за всю свою жизнь он не сыграл ни одной главной роли и в эпизодических не сыграл ничего яркого. В этом сезоне он играл крохотный эпизод в спектакле "Война и любовь" ("The war and the love") по пьесе Вильяма Шекспира "Укрощение строптивой". Анна дала ему роль портного. И кто бы согласился на эту роль, кроме него! В репертуаре театра было еще шесть пьес, но все они мюзиклы, и хрипловатому, безголосому Ричарду там роли не нашлось. Когда-то в молодости он бил чечетку, но сегодня чечетка… На следующий сезон он должен играть Фирса в пьесе "Вишневый сад", которую Анна брала для себя. Может быть, у него поехала крыша?

Однако вскоре крыша поехала у самой миссис Романофф. Все, что говорила ей дочь Ричарда (миссис Романофф напрочь забыла ее имя), оказалось чистейшей правдой. От нее эта самая дочь в шляпе отправилась на телевидение, и в тот же вечер миссис Романофф увидела на экране своего Ричарда Бёрбеджа в костюме портного из спектакля "Война и любовь". Он отвечал на вопросы корреспондентки.

Из рассказа актера выходило: он настолько вжился в образ портного, что предпочел жить в Падуе 1593 года. Где, собственно, живет теперь. Он прибывает в Линкольн исключительно на спектакли. На этой неделе у него по расписанию еще один спектакль, именно сегодня, на следующей – ничего, в первой неделе марта – сразу два спектакля. Все было так.

В Падуе Ричард Бёрбедж работает портным, живет на Санта Мария дель Кармине, у него свое ателье, шесть мальчиков-подмастерьев. Воздух в Падуе чистый, обстановка в городе относительно спокойная, его, Ричарда, там уважают соседи, у него нет отбоя от заказов, потому что одеваться, извините, приходится всем, это вам не Линкольн, где можно ходить по центральной улице в чем мать родила.

– Поймите, Падуя – городок хоть и небольшой, но народу у нас не меньше, чем в самой Венеции. До нее рукой подать, минут сорок на почтовой карете, часа полтора пешком. Или те же часа полтора на волах. Но я люблю как раз пешие прогулки, если, конечно, не требуется отвезти платье немедленно или не зовут срочно на примерку. Я же теперь не помощник портного, я в гильдии мастеров, – говорил телезрителям Ричард Бёрбедж.

И миссис Романофф, Анна Романофф собственной персоной, сидела в своем кабинете у телевизора, смотрела на экран и, забыв обо всем, слушала весь этот бред.

– Потом, у нас там классное питание. Пища здоровая, без химии совершенно! Никаких термоприборов, естественно, нет, все готовится на живом огне, на вертеле. Каплунов много, куропаток… – Ричард смущенно улыбнулся, как человек, которому неловко говорить больному о своем хорошем самочувствии. – Очень чистая вода. Родниковая. Прямо во дворе под навесом из-под земли бьет ключ, течет ручей. Стираем в нем ткани для усадки. Добрые, приветливые люди. Правда… – тут Ричард слегка замялся, – испанцы достают. Вот они уже где! Грабят нашего брата-итальянца безбожно! К нашим девушкам пристают. И наши тоже хороши. Очень эмоциональные. Они немного диковаты еще. За это время в городе произошло несколько драк между своими. Но каких, боже! Дерутся на шпагах, прокалывают друг друга кинжалами безжалостно! Цивилизованному человеку смотреть на такие вещи очень трудно. Кровь, размозженные головы, отрезанные руки, ноги… Самое уязвимое место для шпаги – глаз. Я сам чуть было не ввязался в одну поножовщину, спасибо – подмастерья удержали. С другой стороны, я их очень хорошо понимаю. Свежий воздух, сочная пища, здоровье у каждого – то, что моя бабушка называла "кровь с молоком". Я даже в молодости не был таким крепким. Да и откуда? Детский сад, школа, потом театральная школа – и театр, театр, театр. Я уж не говорю о семье, налогах, кредитах… Хочу поехать в Англию, познакомиться с Шекспиром. Но, по всему, не доеду – стар стал, дороги не выдержу. И за каждым кустом – испанцы!

– Но скажите нам, Ричард, как же вы все-таки из нашего двадцать первого века попадаете туда, в конец шестнадцатого? – перебила его корреспондентка и взглянула на собеседника эдак снизу, как бы готовая принять любой, самый непостижимый ответ. – Это непонятно. Как все происходит? Согласитесь, что поверить в это трудновато даже нам, работникам телевидения. А уж у нас на телевидении чего только не бывает!

– Почему трудновато? – переспросил вежливо Ричард. – Ничуть. Я там живу. Вот мой колет, моя шапочка, мои туфли, моя игольная подушечка. Я живу в Падуе и приезжаю сюда на спектакли. Не в моих правилах подводить товарищей. Кто, кроме меня, сыграет эту маленькую роль?

– На чем приезжаете?

– Ну… Ни на чем, а просто еду да и все. Я ведь знаю, что у меня спектакль в такой-то день. Не могу же я не прийти на спектакль. Что тут непонятного?

– А вот сейчас вы сможете на глазах у всех телезрителей поехать к себе в Падую? – загадала загадку лукавая корреспондентка.

– Прямо сейчас? – озаботился Ричард.

– Да, вот прямо сейчас! В прямом эфире! – задорно вскричала теледива, строя из себя девочку.

– Нет. Сейчас, извините, никак не смогу. У меня скоро выход.

– Ах, действительно! – рассмеялась корреспондентка живо и как-то слишком непринужденно. И обернулась к объективу телекамеры. – Мы разговариваем с актером Ричардом Бёрбеджем в его гримерной. На сцене уже начался спектакль "Война и любовь" по пьесе величайшего драматурга Вильяма Шекспира "Укрощение строптивой". Действие этой пьесы, как помнят телезрители, происходит в итальянском городе Падуе и недалеко от него, в загородном доме, как раз там, куда переселился и наш соотечественник Ричард Бёрбедж. Он выбрал свежий воздух, чистую воду, здоровую пищу! Ему можно только позавидовать!.. – Девица обратилась к Ричарду, и телекамера взяла крупным планом невыразительное, помятое лицо актера. – Но после того как вы отыграете вашу ответственную роль, Ричард, куда вы пойдете?

– Домой, – ответил Ричард без запинки.

– Домой… – повторила корреспондентка. – Куда? В Линкольн или в Падую?

– Конечно, в Падую. Я вошел в образ, понимаете, и трудно из него выходить. Откровенно говоря, мне уже давно надоело выходить из образов. Иногда так вживешься, что весь в роли. А тут как раз сезон подходит к концу – и спектакль, как назло, с репертуара снимают. А на другой опять все сначала: новые спектакли, новые роли… Быть актером очень трудно. Зверская работа.

– Да… – протянула понимающе корреспондентка, почему-то прищуриваясь. – У актеров работа нелегкая.

– А тут я решил: останусь в образе, раз мне этого хочется! Была не была! А если на следующий сезон "Укрощение строптивой" снимут, то и я больше в театре работать не буду. Обойдутся без меня.

– Без вас? Что вы, Ричард! Наш город не представляет театра без вас! – неискренне вскричала корреспондентка.

– Впервые слышу, – сострил Ричард. – Сколько работаю, такого мне еще никто не говорил. Один раз как-то ко мне подошла зрительница и сказала, что ей нравится, как я играю Хромого Тигла. Тогда ставили сказку про разбойников. Давно это, правда, было, в молодости.

– Но если не актером, то кем же вы будете? – спросила корреспондентка.

– Так я уже портной! Отличная работа!

– Но где же вы будете жить? Где вы вообще будете? – закричала корреспондентка.

– Не на улице, – тихо ответил Ричард, мастерски "сажая сцену". – В Падуе у меня отличный дом. Я же вам уже все рассказал.

И тут миссис Романофф вдруг осознала, что диалог корреспондентки с ее актером Ричардом Бёрбеджем не записан на пленку, а ведется прямо отсюда же, из ее театра! Она швырнула в пепельницу сигарету, помчалась на актерскую половину и – о, ужас! Она увидела, что возле гримуборной Бёрбеджа столпился театральный народ, внутри пылает яркий свет, а по полу тянутся телевизионные кабели! Репортаж шел действительно из театра!

Миссис Романофф не сдержала бег. Она ринулась к толпе, прорвалась в уборную – и перед ней открылась любезничающая парочка, два голубка. Ричард сидел на своем месте, в кресле перед зеркалом, а журналисточка примостилась сбоку, под самым юпитером, и то и дело взглядывала на себя в зеркальный разлет, чтобы оценить, как она смотрится.

– С семьей тут полный порядок, – говорил Ричард. – Я им уже натаскал из Падуи золотых нитей, цепей, бриллиантов, разных камней столько, что им до конца жизни хватит. Конечно, скучаю по внукам, но, знаете, Падуя мне теперь всего дороже. Я не хочу оттуда уезжать. Мне там нравится. Это мой выбор.

– Но позволите один неделикатный вопрос? – спросила корреспондентка, глядя на себя в трельяж несколько загадочно.

– Спрашивайте, что хотите, – непринужденно отвечал Ричард.

– Вы сказали, что принесли немало драгоценностей оттуда:.. Из Падуи, я имею в виду. Там что, много… всего такого? – и корреспондентка рассмеялась.

– Я же работаю с драгоценностями, – ответил Ричард Бёрбедж, падуанский портной. – В то время платья были не из одной материи, пуговиц и молний, как у нас. Их надо расшивать камнями, золотыми нитями, цепями. Это очень нелегкая работа. Мы же шьем платья вручную, машинок еще нет. Зингеровскую изобретут, дай бог, в девятнадцатом веке. Мы работаем иглами. Камни идут вот так – по корсажу, по лифу, вниз по куполу… ну, по юбке по-нашему, и, наконец, по подолу вкруговую. Обшиты камнями и золотом обязательно и мужские костюмы. Обязательно! Ни один порядочный человек, независимо от возраста и звания, не посмеет показаться людям на глаза в платье, не отделанном камнями. В дело идут рубин, сердолик, хризопраз, гелиотроп, сардер, моховик, сапфирин, ну и разумеется, агат, оникс… В общем, кремни, халцедоны. Бриллианты, алмазы, естественно… Это моя работа!

– Ваш рассказ столь необычен, Ричард! – сказала корреспондентка, сраженная простотой и непосредственностью актера.

И вдруг ей пришла в голову озорная идея.

– А вы позволите, Ричард, нашей съемочной группе заснять вас в тот момент, когда вы будете уходить домой в Падую? После спектакля? Это будет так интересно!

– Ну, если вам интересно, пожалуйста! – отвечал, рассмеявшись, обрюзгший актер, которому до пенсии надо было трудиться еще шесть лет. – Только я сам не знаю, как это выглядит со стороны и что в этом интересного. Я в образе – вот и все! Вы лучше покажите наш спектакль. Актер интересен только на сцене. А после спектакля до него никому нет дела.

И эта серость, эта посредственность еще смела посягать на афоризмы! Миссис Романофф вырвалась из толпы и побежала в мужскую костюмерную.

– Рич Бёрбедж возвращает вам костюм после спектакля? – вопросила она костюмершу миссис Энджи. – Возвращает, я спрашиваю, Рич тебе костюм после спектакля, дрянь? – завопила сквозь стиснутые зубы режиссер, слету поняв ответ костюмерши, – той нечего было ответить. – Ты уволена! Уволена, дрянь!

И миссис Романофф полетела к себе в кабинет.

С этой-то минуты в театре и поднялся переполох. Известие об увольнении старухи Лоры Энджи разошлось за кулисами тотчас. Но миссис Романофф еще не докончила начатого. Она вылетела из кабинета и помчалась в реквизиторскую.

– Ты принимаешь от Бёрбеджа реквизит после спектакля? – вопросила она реквизиторшу Мэлли Скотт.

– А у мистера Рича нет никакого реквизита, – отвечала бойкая женщина, привыкшая иметь дело со всякой мелочевкой.

– А кольцо? А эти… как их?..

– Никаких колец у мистера Рича нет. Я разве не знаю, у кого что есть? Ничего у мистера Бёрбеджа нет и не было с первого спектакля! Рич – портной! Он выходит с платьем для Катарины – какие там кольца, господи помилуй!

– А подушечка с иголками! – возопила режиссер. – На локте у него подушечка на резинке!

– Подушечка? – каменея, произнесла Мэлли.

– Ты уволена, дрянь! – сказала зловеще миссис Романофф и пошла прочь.

Как раз начался антракт, и за кулисами было людно. Радио транслировало шум зрительного зала. И вдруг за спиной режиссера раздался крик:

– За что уволена-то? За подушечку? Да я тебе таких подушечек сто нашью, если надо!

Анна Романофф остолбенела. Оглянулась. Дрянь-реквизиторша стояла у себя в дверях и кричала ей, главному режиссеру, вдогонку свои проклятья.

– Да чтоб я провалилась, если позволю себя уволить всякой там режиссерше! Да будь ты проклята со своей подушечкой! Не было у нас в реквизиторской никаких подушечек! Ему, может, кто подушечку сшил, а увольнять будут меня? Я не старуха Энджи! За меня вступятся!

Реквизиторша смеялась. Она была, оказывается, еще и пьяна! Во время спектакля… Анна Романофф почувствовала, что остывает – сейчас ее опрокинут на носилки и хладную увезут.

– Не брал он у меня никакой подушечки! За ним не записано! – кричала бравая Мэлли Скотт, потрясая ветхим журналом. – Ничего у меня за ним не числится и никогда не числилось, что ж я, не знаю, за кем у меня что записано? А так просто себя увольнять не дам! Стоит, смотрит! Да смотри, сколько хочешь, я тебя не боюсь, я же не артистка бесправная! Мне режиссеры не указ! Мне вон пьесу положили – что в ней написано, то я актеру и обязана дать!..