Текст книги "От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку"

Автор книги: Фарли Моуэт

Здешние ярмарки представляли собой нечто куда большее, чем просто торговлю. Это был традиционный форум [28] 28
  Кстати, слово «форум» в его современном значении восходит к латинскому forum, что означает рынок, место торговли. (Прим. перев.)


[Закрыть] для обмена всевозможными вестями и новостями со всего света с жителями других островов. Дни здесь казались слишком короткими, а времени вечно не хватало, чтобы успеть уладить дела и вдоволь наговориться и наслушаться.

Парней с Фетлара особенно интересовали торговцы с Оркни и их корабли. Хотя они имели такую же двоякоострую конструкцию, что и «Фарфарер», суда, приплывавшие с юга, были более длинными, имели большую ширину и просто громадную грузоподъемность. Более того, они имели на борту и огромную по тем временам команду, необходимую не столько для управления судном, сколько для его охраны. Воды между Литтл Минч в Гебридском море и Солвэй Фирт буквально кишели быстроходными ладьями пиктских пиратов. И торговый корабль оркнейских купцов мог рассчитывать отразить нападение пиратов только в том случае, если на его борту было немало опытных воинов, хорошо владевших луками, длинными копьями и пиками и способных не дать разбойникам захватить судно на абордаж.

«Да, конечно, ваши мореходы-северяне привыкли преодолевать ледяные ветры и волны высотой с гору, встречаться с ужасными морскими бестиями и даже пловучими ледяными горами, – вздыхал матрос с одного из оркнейских судов, разговорившийся с парнями с острова Фетлар. – Все это так, но нам приходится иметь дело с двуногими зверями – людьми, а это будет похуже всех ваших ужасов, вместе взятых. Взять хотя бы пиктов. Говорят, будто они – наши родичи, но никогда нельзя знать заранее, не захотят ли «братья» взять ваш корабль на абордаж, а вас самих отправить на съедение рыбам. Люди с побережья Ирландии на море не так опасны, но в кровожадности едва ли уступят им. Если вас захватят они, то им ничего не стоит вспороть вам брюхо и сделать из ваших кишок канат».

Всех собравшихся ужасно заинтересовало известие о том, что римляне, военные корабли которых патрулировали в британских водах к югу от Солвэй Фирт, вознамерились обосноваться во владениях альбанов, высадив отряд на острове Малл. Эту весть принес капитан одного из оркнейских судов, совершавшего плавание к югу от Солвэй под конвоем римской галеры.

С юга поступали и другие важные вести. Вновь прибывшие римские легионы и вспомогательные отряды кельтов оттеснили пиктов назад, к линии Клайд – Форт, где, по слухам, римляне задумали возвести новую стену (вал Адриана), чтобы отгородиться от пиктов. А при подобном раскладе силу пиктов теперь просто не останется времени и энергии на то, чтобы совершать набеги на Альбу.

У гостей с севера тоже было что порассказать, и капитан «Фарфарера» привлек всеобщее внимание, живо описывая плавание, которое он совершил прошлым летом в водах к северо-западу от Тили.

Лето в том году выдалось необычайно теплым, и полоса паковых льдов, которые обычно отделяли Тили от редко видимого невооруженным глазом, но всегда ощутимого присутствия Кроны, огромного массива земли далеко на западе, стала заметно уже и тоньше [29] 29
  Плутарх (ок. 75 г. н э.) упоминает о греке по имени Димитрий, который, оказавшись в Британии в I в. н э., поступил на службу к римлянам. Согласно его докладу, он утверждал, что слышал от местных жителей о большом острове, расположенном в море далеко к западу от Британии и носившем название, которое на греческий слух звучало как Кронус (Крона). Этот остров, по всей видимости, и был Гренландией. Во всяком случае, нет никаких сомнений, что воды между Исландией и Гренландией были хорошо знакомы географам начала христианской эры под названием Кронийское море.


[Закрыть].

Как рассказал капитан: «Мы шли с большим грузом, и некоторые перелетные птицы улетели домой гораздо раньше обычного времени возвращения. Мне никогда не доводилось видеть, чтобы западные воды настолько очистились от льда. Поэтому я попросил парней помоложе, глаза у которых еще зорки, оглядеть Крону. Ее было видно даже лучше, чем с вершин самых высоких гор на Тили».

«Фарфарер» продолжал идти на запад; прошел еще день, миновала ночь. На второй день утром, когда полоса пакового льда преградила ему путь, корабль оказался в виду некой громадной земли. Земля эта, рассказывал капитан своим слушателям, была окаймлена горными вершинами, столь огромными, каких ему еще не доводилось видывать. А над ними высился самый грандиозный во всем свете ледяной массив.

Команде «Фарфарера» удивительно, прямо-таки сказочно повезло. «Окно», через которое они увидели эту величественную и вместе с тем загадочную страну, вскоре опять закрылось, и дыхание океана принесло в северные широты сырую, промозглую штормовую погоду, а паковый лед восстановил свое господство в море Кроны.

Обратное плавание «Фарфарера» со знаменитой торговой ярмарки к берегам Фетлара оказалось куда более скорым. Когда все приобретенные там товары были благополучно выгружены на берег, команда первым делом оттащила судно подальше от берега, вне досягаемости для высоких приливных волн, и опрокинула его кверху дном, превратив в импровизированный дом. И ладья, укрепленная на канатах из прочных моржовых шкур, спокойно противостояла напору ветров и бурь, налетавших с северо-востока, и поскрипывала, как раскудахтавшаяся наседка, над «выводком», приютившимся под ее хорошо просмоленным днищем.

Люди клана тоже готовились к зимовке. Торф, нарезанный кусками и на протяжении всего лета сушившийся на склонах окрестных холмов, хозяева собирали и укладывали штабелями возле стен своих жилищ, где он создавал дополнительную защиту от ветра и по мере надобности отправлялся в дымные очаги. Связки провяленной на солнце рыбы и тонко нарезанной баранины укладывались под навесы из каменных плит, хорошо защищавшие от дождя и снега, но не препятствовавшие доступу ветра, который выполнял роль естественного антисептика. Кладовые-ниши, устроенные в стенах домов, были доверху заполнены мешками с привозным зерном и бурдюками, испускавшими тяжелый запах топленого сала морского зверя и овечьего жира.

Как только на обширных морских просторах между Фетларом и Норвегией начинались первые «настоящие» зимние шторма, остров впадал в спячку. Полудикие местные овцы уходили подальше от побережья, исхлестанного всеми ветрами и волнами, ища укрытия в долинах глубинных районов острова. Пригревшись у очагов в своих темных и наполненных едким торфяным дымом жилищах, мужчины и женщины занимались будничными делами, ремесленничали, шили, а дети тем временем играли, загадывали друг другу загадки и слушали бесконечные истории и предания о далеком прошлом.

А глубоко за полночь, когда от торфяного брикета в очаге оставалась лишь белесая кучка золы, а масляные плошки переставали даже чадить, людям снились сны о прекрасных весенних днях. А капитан «Фарфарера» видел во сне Тили… а иногда – огромную, пустынную и покрытую льдами землю, которую люди называли Крона.

_{Остров Шетланд . Моуса Броч стоит на этой земле не менее восемнадцати веков.}

НА ПРОТЯЖЕНИИ БОЛЬШЕЙ ЧАСТИ III в. н э. НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ АТЛАНТИКИ царила холодная, промозглая штормовая погода, что делало жизнь скотоводов и мореходов-альбан еще более трудной и суровой. Но зато их жизнь в эту эпоху была более или менее мирной.

Пикты были слишком поглощены конфликтом с римлянами, чтобы позволить себе тратить время и силы на походы против Альбы. Кельты Британии не представляли больше серьезной угрозы, поскольку они в большей или меньшей степени были вынуждены подчиниться Риму. Ирландцы представляли опасность для мореходов, прибывавших на торговые базы в южной части Оркнейских островов, лишь тогда, когда те проходили в непосредственной близости от берегов Ирландии, однако Рим, стремившийся во что бы то ни стало не допустить прекращения притока «валюты» с севера и потому ревниво охранявший берега своей провинции Британии, сумел стать владыкой здешних морей и положить конец морским рейдам ирландских и пиктских рейнджеров.

Однако примерно в конце III в. подобное положение дел начало меняться. Оказавшись на суше загнанными в тупик в результате совместных действий римских легионов и кельтских боевых дружин, опиравшихся на форты и мощные стены, пикты попытались перехватить инициативу на море. Будучи издревле искусными мореходами, они решили посвятить все свои дарования созданию небольших военных кораблей, оказавшихся в бою настолько эффективными, что римляне отплатили им своеобразным «комплиментом», начав… копировать суда пиктов.

Римляне называли такой корабль пикта. Он имел узкий деревянный корпус и передвигался с помощью десяти пар гребных весел, а при попутном ветре – паруса. Корпус, парус и даже одежда гребцов были камуфляжного сине-зеленого колера, издали практически сливавшегося с цветом моря. Корабли эти или, лучше сказать, ладьи имели низкую осадку и были практически незаметны издали. Целые тучи этих быстроходных и очень маневренных суденышек, нападая всегда из засады, атаковали большие, но тяжелые и неповоротливые корабли римлян, приближаясь к ним вплотную, прежде чем римские матросы успевали схватиться за мечи. Вероятно, пикты обладали тем преимуществом, что поневоле извлекли все, что только можно, из кровавых уроков, преподанных флотом Цезаря их предкам в сражении при Морбиган Бэй еще на их прежней родине – Арморике.

Хотя маневренность пикты была не единственным фактором успеха, владычество римского флота в водах Британии было поколеблено. К началу IV в. Римская империя утратила контроль над морскими путями. Отряды пиктов совершали дерзкие рейды далеко на юг, вплоть до берегов Бристольского пролива, а на севере, по всей видимости, до побережья Тили. Кельты из Ирландии, плававшие как на обтянутых шкурами судах альбанского типа, так и на деревянных ладьях, опять начали тревожить своими набегами не только общины альбан на берегах Гебридского моря, но и романо-британских кельтов, живших на западном побережье острова Британия.

Нашлись и другие хищники, готовые воспользоваться упадком римского могущества. У юго-восточных берегов Британии появились ладьи саксов, обосновавшихся на всем восточном побережье острова. А вскоре саксы достигли берегов Альбы и Северных островов. Существует как минимум один броч, сохранивший следы захвата его в IV в. Люди, искавшие укрытия за его стенами, по всей видимости, чувствовали постоянную угрозу со стороны пиктских, ирландских или сакских мародеров. Вероятно, в Британии в те времена назревали весьма неприятные события.

Ок. 363 г. н э. выдающийся римский полководец по имени Феодосий предпринял крупную морскую экспедицию на север. Большинство сведений о нем, которыми мы располагаем, изложены в колоритных стихах Клавдия Клавдиана, римского поэта-классика, жившего в конце IV в. Клавдиан, не скрывая шовинистического высокомерия, писал:

 
Дело великого Рима – повелевать этим миром,
Ставшим домом, в котором мы можем жить где желаем,
Ибо плавать на Туле (Тили) и покорять его земли,
Бывшие дикой пустыней, стало сегодня забавой…
 

Далее поэт в том же тоне рассказывает, что

 
Весла отважных галер Феодосия вспенили дали
В бурном северном море, издревле влекущем отважных…
Он прошел вдоль Британии и двинулся дальше, на север…
Что для него вечный снег, мерзлый воздух, бурное море?
Воды Оркад покраснели от крови, что пролили саксы;
Туле согрелся изрядно от крови поверженных пиктов;
Скована льдами, Гиберния рыдала над трупами скоттов.
 

Большинство ученых предпочитают игнорировать это единственное из дошедших до нас свидетельств об экспедиции Феодосия или оспаривать его достоверность. Поскольку до сего дня не обнаружено никаких материальных следов присутствия саксов на Оркнейских островах в IV в., некоторые приходят к выводу, что Клавдиан попросту выдумал эту историю. Пикты на Туле? Помилуйте, а где же доказательства? В то же время бытует мнение (которое разделяет большинство ученых), что упоминание о скоттах, как в те времена называли жителей севера Ирландии (Гибернии), представляется исторически достоверным.

Однако, независимо от возражений представителей академической науки, нет серьезных оснований сомневаться в том, что Феодосии действительно осуществил морскую экспедицию на север. Он мог реализовать эту акцию в качестве составной части общей кампании установления Римом контроля над морями, окружающими Британию; однако мы будем не слишком далеки от истины, если скажем, что одним из основных побудительных мотивов его действий были постоянные просьбы союзников-альбанов о помощи.

Я вполне допускаю, что он мог совершить плавание вдоль восточного побережья Британии, вступая в бой с кораблями саксов, франков и пиктов, встречавшимися ему на пути. Не исключено, что он мог обнаружить и опорную базу саксов на Оркнейских островах, атаковать и потопить их суда, а их экипажи предать смерти. Наконец, он мог откликнуться на частые просьбы сюзников-альбан о помощи и защите и отплыть на Тили. Там он мог повергнуть в ужас и перебить пиктских пиратов, совершавших нападения на торговые суда, доставлявшие северную «валюту» на континент.

Я вполне допускаю, что Феодосий мог совершить это, исполняя долг перед вассалами Рима, а затем повернуть на юг, вступая в бой с кораблями пиктов, встречавшимися ему на пути, после чего мог высадиться на побережье Ирландии, чтобы провести репрессалии [30]30
  Репрессалии (лат.) – карательные акции. (Прим. перев.)


[Закрыть]против далриадских скоттов и прочих кельтских племен.

Несколько цветистый стиль Клавдиана (он ведь, в конце концов, был поэтом), возможно, раздражает ученых педантов, но это отнюдь не повод, чтобы отрицать достоверность его повествования.

В конце 1940-х годов в Ирландии было сделано весьма примечательное открытие. В своей книге известный исландский историк Кристиан Элдьярн рассказывает о находке трех античных монет, которые были обнаружены в древних поселениях возле Хамарсфьордура на восточном побережье Исландии. Все три монеты – римские, так называемые антонинианы, отчеканенные в период между 270 и 305 гг. н э. Четвертый антониниан, относящийся к той же эпохе, был найден в другом поселении, также на восточном побережье Исландии.

Элдьярн не считает, как некоторые историки, что эти монеты представляют собой остатки старого клада, привезенного на Исландию его предками – викингами в IX в. По его мнению, римский корабль попал в шторм в водах к северу от Британии, потерял управление и был унесен ветрами к берегам Туле (Тили, то есть Исландии), где и потерпел крушение.

На мой взгляд, столь же правдоподобно и предположение, что этими монетами экипаж одного из кораблей Феодосия расплатился с альбанами, жившими на восточном побережье Исландии, за поставки свежего мяса или какой-либо другой провизии. Дело в том, что на окраины империи римские монеты обычно попадали через несколько поколений.

Тем не менее позитивное влияние, которое экспедиция Феодосия могла иметь на «северных варваров», как римляне по-прежнему называли пиктов, было весьма непродолжительным. Буквально через несколько лет после разгрома римского флота суда пиктов атаковали дозорные башни и опорные пункты ни много ни мало на побережье Ла-Манша. Примерно ок. Зб7 г. их силы штурмовали вал Адриана, а в конце того же века сумели прорваться через него, ошеломив римские гарнизоны и устремившись дальше на юг.

Быстрый упадок римского могущества на Британских островах повлек за собой настоящую эпидемию кровавых мятежей и восстаний. Ирландские рейнджеры обрушили свои набеги на западное побережье Британии, нападая на беззащитные селения когда и где вздумается. Все больше сакских и франкских банд занимались мародерством на всем протяжении южного и восточного побережья Британии. В последней четверти IV в. все эти разбойничьи банды, собравшись вместе, заключили нечто вроде альянса с пиктами и обрушились на земли Англии, устраивая грабежи и поджоги и угоняя жителей в рабство.

Что касается севера Британии, то там тоже настали тяжкие времена. Хотя пикты прекратили устраивать широкомасштабные грабительские походы на земли Альбы, отдельные вожди пиктов (да и ирландских кельтов) нередко совершали набеги на острова альбан, порой – просто ради развлечения и легкой славы, а то и в качестве боевой практики, чтобы мечи не ржавели в ножнах.

Ирландские хроники с гордостью упоминают о том, что король Ниалл по прозвищу Девять Заложников между 420 и 430 гг. совершил грабительский рейд на Гебридские острова; а его никак не назовешь первым ирландцем, занимавшимся подобным ремеслом. Ниалл и его современники были прославленными мародерами. В конце своей блистательной и кровавой карьеры он сам пропал без вести во время очередного похода i Alpi. Ученые переводят это место как «в Альпы», однако Альпы – это слишком далеко, даже для такого грозного ирландского рейнджера. На самом деле эта фраза практически наверняка означает «в Альбу».

Пикты и ирландцы были далеко не единственными мародерами. Так, в хранящем немало загадок введении к «Истории бриттов» Ненния, созданной в IX в., говорится, что в 443 г. Оркады (Оркадские острова) были «обескровлены Хенгистом».

Действительно, известно, что примерно около этого времени вождь племени ютов, носивший это имя, был приглашен королем бриттов Вортигерном оборонять его владения от рейдов грабителей и мародеров, среди которых, по всей видимости, были и пикты. Вполне возможно, что этот Хенгист мог сам совершить превентивный рейд на север. Его ничуть не смущало, становились его жертвами пикты или альбаны: скорее всего, он попросту не видел никакой разницы между ними. Поэтому-то Оркнейские острова и были обагрены кровью альбанов, а не саксов.

Вооруженные стычки и набеги стали обычным делом как на Северных островах, так и на прилегающих землях Британии. По-видимому, территориального урона Альба не понесла, ибо разбойники могли счесть ее земли чертовски суровыми и малопригодными для скотоводства и земледелия, да и рыболовство здесь было делом весьма опасным, ибо, завидев на горизонте корпус или парус неприятельского судна, надо было спасаться бегством. Так древние брочи вновь стали служить укрытием мирным жителям.

Добытчики «валюты» и торговцы-мореплаватели также столкнулись с серьезными проблемами. Хотя большинство пиктских и гэльских (кельтских) пиратов не слишком увлекала перспектива далекого и опасного плавания на север, к берегам Тили, они горели желанием пограбить и обобрать дочиста корабли оркнейских купцов, шедшие на юг с грузом «валюты» или возвращающиеся домой с редкостными заморскими товарами на борту.

На мой взгляд, многие капитаны торговых судов, опасаясь потерять свой корабль, прекратили плавать по старым путям между Ирландией и Британией, предпочитая совершать плавания от Шетландских островов в Норвегию и уже там обменивать моржовую кость и меха на товары, доставлявшиеся на север по торговым путям, пролегающим через Францию и Германию в Данию и дальше, в Норвегию.

Это был весьма опасный бизнес. Норманны в лучшем случае были ненадежными торговыми партнерами, а в худшем стремились попросту захватить силой все, что могло им приглянуться, будь то товары, люди или, наконец, корабли. Торговля с Норвегией была занятием крайне рискованным, на которое можно отважиться, если ничего другого просто не было.

Более того, норманны были людьми весьма переимчивыми. Я убежден, что контакты с альбанами и сам вид их морских кораблей и ладей стали важным, а возможно, и решающим фактором, побудившим норвежцев перейти от плаваний в прибрежных водах к дальним морским походам. Подобный переход начался примерно с конца VI в. и завершился тем, что скандинавы вскоре стали самыми грозными и беспощадными морскими разбойниками всех времен и народов.

Кроме того, в то время климат Северной Атлантики претерпел резкие положительные изменения. Из десятилетия в десятилетие климат в здешнем регионе становился заметно теплее, суше и солнечнее. Это позволило земледельцам вновь взяться за плуг и распахать свои заброшенные было поля, а рыбакам – чаще выходить в море и не зависеть от прихоти штормов.

В окрестностях Тили (Исландии) арктические паковые льды отступили настолько далеко на север, что с острова их стало практически не видно. Вместе со льдами ушли и грозные северные медведи, самки которых прежде часто приплывали на дрейфующих льдинах на юг, где, выбравшись на берег, давали жизнь потомству.

Изменения климата коснулись и других морских млекопитающих. Так, например, нарвалы, спирально закрученные бивни которых были в числе продуктов северного «экспорта», всегда пользовавшихся повышенным спросом, покинули заметно потеплевшие воды вокруг Тили. Перестали встречаться в здешних местах и громадные стада северных тюленей – лысунов (гренландских тюленей) и хохлачей, – от которых не так давно паковый лед к северо-западу от Тили казался сплошь покрытым черными пятнами.

В довершение всех несчастий поголовье тилльского (гренландского) моржа, который некогда в обилии встречался в этих водах, в результате многовекового хищнического промысла резко сократилось. Численность моржей из поколения в поколение снижалась, пока люди, способные хоть немного заглянуть в будущее, не поняли, что рано или поздно моржей в водах вокруг Тили не останется совсем.

Между тем жизнь на самом острове была, что называется, на подъеме. Березовые рощи тянулись в бледно-палевое небо, а половодье буйных трав и всевозможных цветущих растений охватило нижние участки склонов холмов, образованных лавой. Каждую весну в эти места откуда-то с юго-востока прилетали все более и более многочисленные стаи лебедей, диких гусей и уток, вивших гнезда и устраивавших настоящие птичьи базары на землях, обнажившихся после отступления материковых ледяных плит.

Но на Тили оставались далеко не все перелетные птицы. Многие стада лишь наслаждались кратким отдыхом, а затем продолжали свой путь дальше – на запад.

За их отлетом можно было наблюдать вблизи. Хотя земли на Тили становились все более привлекательными для земледельцев, добытчики северной «валюты» почти утратили интерес к острову. Теперь их влекли к себе земли, лежащие где-то там, на западе, куда улетали огромные стаи птиц. Потенциальные обширные охотничьи угодья в тех краях стали еще более привлекательными после того, как широкая полоса арктических паковых льдов, долгие века лежавшая непреодолимой преградой между водами Тили и Кроной, растаяла.

Природа и животный мир быстро менялись; то же самое происходило и в мире людей. Во второй половине V в. прежний pax Romana на Британских островах рухнул, погрязнув в болоте локальных войн и междоусобиц, восстаний и кровавых распрей. Даже христианские зилоты – ревнители новой религии, заходившие далеко на север, – не могли найти хоть сколько-нибудь спокойных мест, за исключением почти неприступных скальных островков и утесов вокруг побережья Британии, где они получали возможность умерщвлять собственную плоть так, как им нравилось. Что же касается плоти земледельцев, скотоводов, рыбаков, мореходов, ремесленников и прочего простого люда, то ее более чем успешно умерщвляли банды мародеров, утверждавших всевластие хаоса и смерти.

В результате распада Римской империи даже Пиктленд, которому ценой свирепого сопротивления удалось удержать римлян на побережье, рухнул и распался. В середине V в. пикты подвергались нападениям практически со всех сторон.

Далриадские скотты из Ирландии захватили полуостров Кинтайр, а также острова Айле,

Юра и Арран и угрожали дальнейшими вторжениями. Не лучше обстояли дела и на юге. Там, в 429 г., вскоре после ужасных «варварских» вторжений в Англию, пикты потерпели сокрушительное поражение от римско-британской (то есть, по сути, кельтской) конфедерации. В результате этой катастрофы возникли два королевства бриттов: Стретчклайд и Манау Гододдин, вклинивавшихся в глубь исконной территории Пиктленда. События приняли худший оборот, когда королевство Манау Гододдин, в свою очередь, оказалось проглоченным англами – весьма воинственными интервентами, переправившимися в Британию с южного берега Ла-Манша. Воспользовавшись очередным несчастьем, обрушившимся на их исконного врага, альбаны тотчас захватили пиктские владения к северу от Глен Альбин.

К концу VI в. территория Пиктленда уменьшилась до части Шотландии между перешейком Клайд – Форт и Глен Альбин, за вычетом большого клина западного побережья, захваченного скоттами.

Ирландцы были не в состоянии воевать с пиктами. Однако они тоже не упустили случая напасть на Альбу. В ирландских хрониках есть запись о том, что в 568 г. Коралл Далриадский, объединив свои силы с другим ирландским королем, предпринял совместную атаку на Западные острова, которые, по всей вероятности, включали в себя большую часть Гебридского архипелага. Затем, предположительно в 578 или 580 г., король далриадов Эдан Мак-Габрэйн «осуществил экспедицию на Оркни». Нет никаких сомнений, что за каждым из подобных документально зафиксированных походов стоит еще несколько вооруженных акций. И островитяне-альбаны вновь были вынуждены искать защиты у своих давних союзников. Во второй половине VI в. многие старинные брочи были спешно отремонтированы и обнесены кольцом дополнительных укреплений: валами, рвами с водой и прочим, внутри которых были возведены скотные дворы и другие хозяйственные постройки.

Постоянные набеги ирландских кельтов явились своего рода катализатором для необычайного и во многом загадочного восстановления дружеских отношений между альбанами и пиктами, происшедшего примерно в то же время. Единственным письменным свидетельством этого события является упоминание о нем в «Житии святого Колумбы» («Vita Sancti Columbae»), написанном священником по имени Адомнан в конце VII в.

В 565 г. Колумба, занимавший пост аббата (настоятеля) могущественной церковной конгрегации на острове Айона, посетил Брудея, короля «северных пиктов», в его собственной столице, находившейся у северо-восточной оконечности Глен Альбин [31]31
  Хронистам того времени было хорошо известно, что Шотландию населяют два народа. Они проводили четкое разграничение между ними, называя одних северными, а других – южными пиктами. Таким образом слово «пикт» стало родовым названием. На самом же деле северные пикты были альбанами.


[Закрыть]. Причины, побудившие Колумбу, рискуя жизнью, отправиться в столь долгий путь в самое сердце страны, исконно проявлявшей непримиримую враждебность к кельтам и всему кельтскому, не вполне ясны, но можно предполагать, что им двигало желание распространить там ирландскую [32]32
  Дело не в «ирландской» или «британской» версиях, а в том, что христианские проповедники, трудившиеся в Ирландии, поддерживали контакты в первую очередь с Константинопольским патриархом, а миссионеры, действовавшие в Британии, – с папским престолом в Риме. И хотя разделения церкви на православную и католическую тогда еще de jure не было, борьба за каноническую юрисдикцию и сферы влияния уже велась, и притом весьма активно. (Прим. перев.)


[Закрыть]версию христианства, прежде чем его британский вариант, уже активно пробивавший себе дорогу на север, найдет приверженцев среди подданных Брудея.

Брудей проявил интерес к проповеди христианства, с которой выступал Колумба, хотя тесть короля ратовал за изгнание миссионера-кельта. Во время своего пребывания при дворе Брудея Колумба встретил «короля-вассала» с Оркни, пользуясь поддержкой которого он смог без помех продолжить свою миссионерскую деятельность на некоторых из Северных островов.

Не понимая чужого для них языка, на котором говорили подданные короля Брудея, кельтские проповедники обращали их в христианство, прибегая к помощи переводчиков. Последние сообщали, что Брудей Мак-Мэлхон (как гости именовали его на гэльский манер) был монархом обеих – северной и южной – частей страны, которую иноземцы прежде именовали Пиктлендом, но которой теперь возвращено ее древнее название – Альба. Итак, колесо истории описало полный круг.

И хотя нам трудно судить, каковы были мотивы и детали этого загадочного сближения между альбанами и кельтами, которые на протяжении шести веков вели непримиримую вражду друг с другом, мы вполне можем сделать некоторые выводы.

Пикты были оттеснены со своих земель на юге и западе под натиском трех могущественных сил и постоянно враждовали с альбанами на севере. Таким образом, для них было жизненно необходимо заключить союз хотя бы с одним из своих главных антагонистов. Альбанов и пиктов сближали общие расовые, этнические, языковые и культурные корни, тогда как кельты и англы и для тех, и для других были чужаками во всех смыслах этого слова. В свою очередь, альбаны должны были отдавать себе отчет, что кельты тоже со всех сторон окружены врагами и, кроме того, им угрожает новая опасность, на этот раз исходящая с далекого северо-востока.

Итак, я пришел к выводу, что в Шотландии в те времена сложилась настолько тревожная ситуация, что это заставило альбанов и пиктов – северных и южных пиктов, как их иногда называют иностранные авторы того времени, – предать забвению свои давние распри и объединиться перед лицом общей угрозы. И нет никаких сомнений, что они действительно объединились. Причем – под эгидой короля альбанов.

Так примерно в середине VI в. все те земли, которые мы называем Шотландией, то есть территории к северу от перешейка Клайд-Форт (за исключением прибрежной полосы, удерживавшейся скоттами), вновь стали единой страной. Жители этого королевства называли его Альба, а себя самих – альбанами. Точно так же именовали их и ирландцы, бритты и нортумберлендцы, жившие на границах королевства. Они продолжали называться альбанами даже после того, как их королевство спустя два с лишним века было окончательно разгромлено скоттами.

А в Шотландии Альба не забыта и в наши дни.