Текст книги "От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку"
Автор книги: Фарли Моуэт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
ЗЕМЛИ НА ЗАПАДЕ
В высоких арктических широтах давно наступил август, прежде чем корабль под знакомым названием «Фарфарер» отчалил от лагеря своего клана на берегу Кейн Бейсин. Тяжело нагруженный всевозможными товарами: моржовой ворванью, моржовыми шкурами, бивнями моржей-секачей, шкурами белых медведей и целыми охапками шерстистых шкур мускусных быков, корабль взял курс к родным берегам, где отсутствовал больше года.
Людям на борту судна не терпелось поскорее проделать долгий путь к берегам Сван Фьорда. «Фарфарер» быстро заскользил по волнам вдоль западного побережья Гренландии, и, когда впереди замаячил остров Диско, капитан предпочел идти под его защитой по узкому проливу. Чтобы сократить путь, он держался возле более спокойного наружного берега острова. Капитан поступил так потому, что нутром почувствовал, что теперешняя ясная погода долго не продержится. Путь домой – дело долгое и опасное.
Не успел «Фарфарер» преодолеть и половины пути вдоль опасных западных утесов у берегов Диско, как на ясном голубом куполе небосвода показались облачка – верные предвестники перемены погоды. Свежий бриз, который еще недавно был совсем легким и тянул с северо-запада, стал быстро крепчать и поменялся на северо-восточный. Хвосты облачков растаяли, и по небосводу начала быстро разливаться зловещая тьма. Рулевой покрепче взялся за рукоятки штурвала. Он был бывалым моряком и умел читать знаки небес.
Капитан тоже разбирался в них. На северо-востоке начиналась настоящая буря.
– Правь к берегу, – приказал он. – Держи руль крепче, старина! Мы должны успеть в укрытие к югу от острова, прежде чем этот чертов ветер начнет дуть по-настоящему!
Как только нос корабля повернул в сторону, команда поспешно развернула большой парус. «Фарфарер» тяжело накренился на правый борт, и ветер обрушился на планшир с подветренной стороны. А затем, прежде чем кто-нибудь успел двинуться с места и закрепить парус, ужасный порыв ветра, налетевший со стороны утесов Диско, нанес кораблю такой грозный удар, что он едва не лег на бок. Двое мужчин, выхватив ножи, бросились к парусу, чтобы разрезать его. Но не успели они сделать это, как «Фарфарер» принялся спасаться собственными силами, чтобы не перевернуться. Его мачта, переломившись с оглушительным треском, рухнула за борт, потащив за собой и парус.
Пока команда, орудуя баграми, сумела втащить обратно на борт мачту с лохмотьями паруса, нордистер обрушился на судно всей своей мощью, срывая с обезумевшей поверхности моря белые гребни пены. Подхватив корабль, лишившийся мачты, он погнал его, словно игрушку волн, на юго-запад, в сторону залива Баффина.
Промокнув до нитки и дрожа от холода, люди озирались по сторонам, ища укрытия, где бы можно было обогреться… если им вообще удастся выжить. Капитан крепко держал руль. Согнувшись над румпелем, он преодолевал в себе сильнейшее желание обернуться через плечо и поглядеть назад. Оттуда, из-за кормы, накатывались огромные вспененные валы. Любой из них вполне мог накрыть и унести в пучину его корабль.
Свирепый нордистер [64] 64
Нордистер – ураганный штормовой ветер, налетающий с северо-востока. (Прим. перев.)
[Закрыть] дул еще целых трое суток, и все это время бедный «Фарфарер» безвольно носился по волнам под его напором. И вот на четвертый день ветер стал понемногу стихать.
Когда морская ширь начала успокаиваться, сквозь просветы в штормовых облаках вдали справа по борту замаячили горы, увенчанные шапками вечных льдов. А вскоре тучи окончательно рассеялись, проглянуло солнце, и люди на борту «Фарфарера» увидели перед собой громадные, как Вавилонские башни, глетчеры, почти столь же величественные, как и на Кроне. Превозмогая усталость и изо всех сил налегая на весла, они гребли к этой неведомой земле, надеясь найти у ее берегов спасение и укрытие, где «Фарфарер» мог бы переждать новые бури, пока команда заделает пробоины и раны, нанесенные ему штормом. Приблизившись к берегу, они увидели, что оттуда на них с полнейшим безразличием взирают целые полчища моржей-секачей.
Гребцы направили нос «Фарфарера» прямо на берег, и тот мягко уткнулся в полосу гальки между двумя мысами, далеко выступающими в море. И пока женщины наспех готовили первую за целую неделю горячую пищу, мужчины спешно ремонтировали мачту. Соединив два обломка, они обмотали место стыка широкой полосой свежеснятой шкуры. Когда шкура просохла, она дала сильную усадку, сделавшись твердой, как железо. После этого место стыка и трещины тщательно промазали ворванью.
После столь основательной починки корабль был готов к продолжению плавания. Вопроса о том, куда теперь держать курс, даже не возникало. По всей вероятности, Крона находилась где-то на востоке. Так и оказалось. Этот огромный остров лежал совсем недалеко. Оставив за кормой снежные вершины неведомой земли, корабль взял курс на восток, и через каких-нибудь полдня пути впередсмотрящий заметил вдалеке прямо по курсу ослепительное сияние ледяной шапки Суккертоппен Айс Кап.
Итак, «Фарфарер» возвратился в знакомый мир. Остаток пути до Сван Фьорда был привычным и спокойным, насколько вообще могут быть спокойными плавания в этих высоких широтах.
ТАК ИЛИ НЕ СОВСЕМ ЕВРОПЕЙЦЫ ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛИ остров Баффин, судить трудно, однако его открытие было просто неизбежным после появления европейцев на западном побережье Гренландии. Хотя ширина пролива Дэвиса достигает 230 миль, горные пики и глетчерные массивы на противоположных его берегах настолько высоки (высота Суккертоппен Айс Кап, например, превышает 8000 футов, а высота горных пиков на противоположной стороне, на полуострове Кап Дайэр, – 7000 футов), что в ясную погоду иногда возникает эффект отраженного сияния. В любом случае судно, совершающее плавание между ними, идет вне видимости земли не более чем полдня.
Вероятно, поначалу открытие этого острова не оказало сколько-нибудь существенного влияния на планы добытчиков «валюты». Новый мир далеко на западе – это нечто неизведанное, а высокие арктические широты – места давно знакомые и очень удобные для промысла. Крайний север еще в течение как минимум полвека продолжал оставаться основным местом промысла для добытчиков «валюты».
Но затем они внезапно покинули эти места.
Их неожиданный уход объясняется целым рядом факторов. Один из них – это, по всей видимости, кратковременное, но очень резкое ухудшение климата, которое началось где-то в конце VIII в. и привело к временному восстановлению обширных полей паковых льдов в Арктике [65]65
Период холодного, штормового климата (Малый ледниковый период) вернулся на северные широты примерно в конце VIII в. Он продолжался более ста лет, и во время него восстановился панцирь плотных паковых льдов, сделавших крайне трудной, если не сказать – невозможной навигацию в районе Кейн Бейсин и к северу от него.
[Закрыть].
Другим, вне всякого сомнения, явилось появление на европейских рынках нового продукта – дистиллята смолы, получаемого из пней и корней ели, сосны и лиственницы. Стокгольмский деготь, как стали называть этот продукт, начал быстро вытеснять традиционную тюленью ворвань, заменяя ее во многих случаях. Как следствие, цены на ворвань пошли на спад, и так продолжалось до тех пор, пока в начале IX в. они снизились настолько, что перестала даже окупаться транспортировка ворвани морским путем из высоких арктических широт на европейские рынки.
Третьим фактором, повлиявшим на отказ от плаваний на Крайний север, явилось осознание того, что хорошие места промысла моржей существуют и куда ближе – на западе, на берегах залива Баффин Бэй.
Карта Канадской Арктики.
Действительно, моржи на полуострове Камберленд, являющемся частью острова Баффин, ближайшего к Гренландии, водились в таком несметном изобилии, что еще в конце XiX в. шотландские китобойные экспедиции добывали свыше 4000 секачей в год в качестве побочного источника дохода к своему основному промыслу – добыче китов. Даже еще в конце 1920-х гг. официальные представители администрации Канады заявляли, что именно в этом районе «имел место самый крупномасштабный промысел моржей во всей Восточной Арктике».
Помимо невероятного обилия моржей, побережье Баффинова залива находилось на добрую тысячу миль ближе к Тили и европейским рынкам, чем промысловые земли в высоких арктических широтах.
Около 800 г., по всей видимости, начался перенос вектора промыслового интереса от высоких арктических широт к водам и побережьям на далеком западе. Еще до конца IX в. неутомимые промысловики – добытчики «валюты», надо полагать, успели обследовать большую часть этого обширного региона, который вскоре сделался их основным охотничьим угодьем.
Добытчиков «валюты», как всегда, в первую очередь интересовали моржи-секачи. А они несметными стадами кишели на побережье Баффинова залива от Камберленд Саунд на юге до Гудзонова пролива на севере, и, более того, в самом заливе и в прилегающих водах. Кроме того, огромные колонии моржей обитали в водах Фокс Бейсин и на островах в северной части акватории Гудзонова залива. Во всех этих районах велся активный промысел, но некоторых добытчиков «валюты» привлекали воды залива Унгава Бэй.
Из сорока пяти фундаментов для домов-лодок, раскопанных на сегодняшний день в Канадской Арктике, пятнадцать расположены на западном побережье Унгава Бэй или возле него.
Фундаменты эти являются далеко не единственными внушительными руинами в районе Унгава Бэй. Здесь же высятся более сорока крупных каменных столбов.
Пирамиды, сложенные из камней, распространены по всей Арктике. Огромное большинство их возведены руками эскимосов и носят название инукшук, что с некоторой натяжкой можно перевести как подобие людей. Инукшуки, как правило, имеют асимметричную форму, высота их достигает 5 футов, и сложены они обычно из считаных каменных глыб, лежащих одна на другой, без всякого цемента. По-видимому, первоначально они служили своего рода дорожными столбами, указывающими пути миграций на бескрайних снежных просторах тундры. Со временем сформировалось и второе их назначение: свидетельствовать о присутствии человека в пустынном царстве вечной зимы.
Ко второму типу пирамид относятся объекты, возведенные первопроходцами, мореплавателями, геодезистами и просто людьми, движимыми синдромом «здесь был Килрой». Подобные сооружения могут быть самой разной величины и формы, но, как правило, представляют собой конические груды камней. Их сравнительно недавнее происхождение нетрудно определить по редким пятнам лишайников, темнеющим на них, тогда как древние объекты сплошь покрыты лишайниками.
Пирамидки или, лучше сказать, сигнальные вышки, о которых мы хотели бы поговорить, встречаются здесь двух типов. Один из них – стела в стиле неолитического менгира, одиноко стоящего камня, которые встречаются по всей западной Европе и особенно многочисленны и величественны на северных и западных островах Британского архипелага. Хотя подобные стелы в Канадской Арктике встречаются довольно редко, некоторые из них все же высятся на западных землях.
Объекты второго типа – это башенки или сигнальные вышки. Они представляют собой симметричные, обычно цилиндрические (хотя иногда встречаются и слегка конические) постройки, внешние стенки которых сложены из камней, подобранных и уложенных (без всякого строительного раствора) с такой тщательностью и даже изяществом, которые сделали бы честь самым искусным каменщикам любой эпохи и культуры. Внутреннее же ядро в большинстве случаев заполнено каменными глыбами и щебнем. Высота такой сигнальной вышки-башни достигала четырнадцати футов (пока они не подверглись разрушениям от рук вандалов), а диаметр – от четырех до шести футов. Массивные, почти несокрушимые для стихий и животных, эти сооружения занимают доминирующее положение над окрестными просторами.
Обросшая лишайниками сигнальная вышка – самая высокая из трех, уцелевших на острове Ивик, неподалеку от устья реки Пейн
Башни-вышки этого типа обнаружены также на островах северных и западных архипелагов вокруг Британии, в Исландии, на западе Гренландии, на восточном побережье Канадской Арктики, на Атлантическом побережье Лабрадора и, наконец, на Ньюфаундленде. Они часто стоят в гордом одиночестве, но нередко можно встретить рядом и две, и даже три башни. Огромное множество было разрушено почти до основания искателями археологических диковин, которые рассчитывали найти внутри некие послания или хотя бы древние артефакты. Я лично знаю три такие башни, которые были разрушены после 1960 г. Вполне понятно, что внутри их не было найдено ничего интересного; впрочем, я и раньше был убежден, что подобные башни не несут в себе никакой вести. Дело в том, что они сами представляли собой весть, красноречиво повествующую о тех людях, которые возвели их.
Одна из наиболее впечатляющих групп уцелевших башен высится на гряде холмов на острове Ивик, в нескольких милях от реки Пейн. Мне довелось видеть это место только с воздуха, но затем, в 1968 г., Том Ли совершил поездку в те края и написал подробный отчет о ней. Повествование начинается с того момента, как он и Захаризи подплывали к заливу Пейн Бэй в каноэ с юга.
«Переправившись через залив Брочант Бэй, мы решили сделать остановку на острове Ивик. Как только мы вышли на берег, нашим глазам предстали три каменных сооружения, высившиеся неподалеку друг от друга, в пределах мили или около того от берега. Во время затяжного подъема к вышкам, ибо это оказались они, дорога, круто огибавшая склон холма, на какое-то время скрыла их из вида. Поднявшись наконец на вершину, мы были поражены представшим нам зрелищем. Перед нами выросла самая высокая из вышек в районе Унгава Бэй, а рядом с ней – две вышки поменьше. Они были расположены в нескольких ярдах друг от друга, но не по прямой.
Самая высокая из вышек имеет в высоту 13 футов и выделяется своей необычной формой, которая очень целесообразна. Как и другие вышки, сохранившиеся в нескольких точках побережья… она является круглой в плане, и ее основание имеет форму цилиндра… но на высоте примерно 3 футов над землей, где ее диаметр составляет около 5 футов, он внезапно начинает расширяться, и на высоте около 6 футов ее диаметр также составляет 6 футов. Затем она сужается до 4 футов и вздымается вверх в виде правильного цилиндра, где ее венчает большая монолитная глыба… Большая часть ее поверхности сплошь покрыта черными лишайниками, которые, однако, не заполняют пространство между камнями.
Следующая по величине сигнальная вышка в этой группе имеет 8 футов в высоту… около 3 футов в диаметре, а наверху ее диаметр уменьшается до 2 м… Третья, меньшая, вышка имеет высоту всего 4 фута 8 дюймов, и она, не исключено, осталась незаконченной. Хотя из нее выпало около 10 крупных камней, диаметр ее сегодня составляет 4,5 фута» [66]66
Томас Э. Ли. Археологические находки, острова кречетов и гаг и Унгава (1968). – В сб.: «Travaux Divers», no. 27 (Quebec: Centre d'Etudes Nordiques, Universite Laval, 1969).
[Закрыть].
В последующие годы я лично видел впечатляющие образцы таких сооружений в Канадской Арктике, на побережье Лабрадора, а также в 2500 милях к востоку, где, как рассказывал мне Алистер Гудлад,
«эти большие вышки встречаются буквально повсюду на Шетландских островах. Рыбаки используют их в качестве прибрежных ориентиров, чтобы не сбиться с курса, но один только господь бог ведает, когда, зачем и, главное, кем они были построены».
Столпы острова Ивик – это лишь некоторые из странной и загадочной вереницы башен, протянувшейся вдоль побережья залива Унгава Бэй. Другая вереница тянется на запад от залива Пейн к рекам Пейн и Когалук, проходя через внутренние районы полуострова Унгава, и выходит к побережью Гудзонова залива. Южная цепь таких же сооружений тянется до побережья Лабрадора и Ньюфаундленда. Подобные береговые башни-вышки найдены на побережье Кейн Бейсин, Джонс Саунд и на многих других землях в высоких арктических широтах, где некогда вели свой промысел добытчики «валюты».
Карта с указанием мест сигнальных вышек и руин длинных домов. Сигнальные вышки возводились в качестве символа поселений альбанов. Руины длинных домов – это остатки фундаментов, на которые устанавливались лодки-дома.
Вероятно, мы так никогда и не узнаем, для какой именно цели служили все эти загадочные стелы и башни. Некоторые из них, возможно, служили подсобными навигационными знаками. Большинство, по всей вероятности, сообщали простейшую информацию типа «Мы здесь были» или «Это место принадлежит тому-то и тому-то» или, наконец, чуть более сложную весть: «Ищите нас к северу/югу/западу/востоку от этих столбов». Бесспорно одно: они не были возведены просто так, от нечего делать, чтобы убить время.
Но кто же мог их построить? Современные инуиты решительно отвергают предположения о том, что столь монументальные сооружения воздвигли они или их далекие предки. Трудно даже предположить, для какой цели их могли возвести люди Дорсетской культуры, культуры Туле или инуиты. В любом случае они (а также каменные фундаменты для длинных домов-лодок) совершенно не встречаются на западной окраине территорий, на которых обитали любые из этих народов. Все эти постройки встречаются исключительно на восточном побережье Арктики и на берегах Северной Атлантики.
Как свидетельствуют мощные слои лишайников, покрывающие камни, эти колонны являются слишком древними, чтобы допустить, что они могли быть возведены в исторические времена. Я лично убежден, что их воздвигли те же самые люди, которые строили каменные фундаменты для длинных домов, с которыми тесно связаны многие из этих башен и вышек.
По словам Джимми Форда, длительное время занимавшего пост торгового менеджера «Гудзон Бэй Компани» в Унгава Бэй, местные инуиты убеждены, что эти странные башни были построены «бледнолицыми чужеземцами, которые прибыли в Унгава Бэй на лодках задолго до того, как здесь появились мы».
По всей вероятности, добытчики «валюты» первоначально приплывали сюда на промысел из своих усадеб, остававшихся на Тили, а затем, поскольку эти места разделяли слишком большие расстояния, стали зимовать на западных землях. Характер расположения фундаментов для длинных домов-лодок на новых землях дает картину, аналогичную поселениям в высоких арктических широтах, где целых десять таких фундаментов сосредоточено в пятидесяти милях от мыса Кейп Гершель на Смит Саунд (что касается остальных семи таких же объектов, то они разбросаны на огромных пространствах на юге и западе). На землях на западе мы находим пятнадцать фундаментов, расположенных вдоль прибрежной полосы длиной более 80 миль, протянувшейся между заливами Пейн и Дайана Бэй. Остальные разбросаны на юге и западе, за исключением одного, находящегося неподалеку от северного берега Гудзонова пролива.
На большинстве земель в высоких арктических широтах и на западе, естественно, имелись излюбленные места промысла, где добытчики «валюты» сосредоточивали свои основные усилия, предоставляя немногочисленным первопроходцам-пассионариям отправляться в еще более отдаленные места. Сердцем же земель в высоких арктических широтах была южная часть Кейн Бейсин, особенно Бучанан Бэй. А сердцем земель на западе по праву считался Унгава Бэй и особенно Дайана Бэй.
Итак, IX в. был временем процветания и активной экспансии на западе. И когда он уже подходил к концу, жители Тили, Кроны и земель на западе жили мирной трудовой жизнью, не подозревая, что судьба уже приготовила им очередную угрозу, которая вновь исходила с востока…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯВИКИНГ НА ЗАПАД [67]67
Первоначально слово «викинг» означало дальнее плавание, морской поход. (Прим. перев.)
[Закрыть]
ХОТЯ В ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ VIII в. МИР С УЖАСОМ СЛЕДИЛ за теми бесчинствами, которые викинги творили на Британских островах, Тили (Исландия) пока что оставался безопасным пристанищем, манившим к себе постоянный поток беженцев. В их числе могли оказаться и островитяне с такого далекого южного острова, как Иль, и изгнанники из глубинных районов Шотландии, и даже из Ирландии. Всех беженцев, искавших спасения от свирепств сынов погибели, всех без исключения, будь то кельты или альбаны, ждал на Тили самый радушный прием.
Некоторые отправились на северо-запад на своих утлых деревянных ладьях или судах, сшитых из шкур. Другие прибывали на правах пассажиров на купеческих судах, которые вели активную торговлю между Тили и Британскими островами.
Существование подобной морской коммерции находит подтверждение даже в норвежских источниках. Так, в прологе к хронике, написанной в самом начале XII в., по всей вероятности, первым исландским историком Ари Торгиллсоном мы узнаем, что:
«В той Книге о счислении времен, которую составил Беда Достопочтенный, есть упоминание об острове под названием Тили, до которого, как сказано в книгах, от Британии шесть дней пути морем. Там, по его (Беды) словам, зимой не бывает дня, а летом – ночи, когда день имеет наибольшую продолжительность. Однако, согласно книге той, преподобный Беда скончался спустя 735 лет после Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, более чем за сто лет до заселения Исландии норманнами. Однако еще до того, как Исландия была заселена выходцами из Норвегии, на ней жили люди, которых норвежцы называли папарами; это были христианские подвижники, которые, как считается, прибыли из-за моря с запада… и в английских книгах сказано, что в те времена между двумя этими странами (Британией и Исландией) часто совершались плавания».
Сам Беда Достопочтенный в своем труде «De Temporum Ratione» [68]68
«De Temporum Ratione» (лат.) – «О счислении времен». (Прим. перев.)
[Закрыть]сообщает о том, что свои сведения о Тили он «получил от некоего человека одного с ним возраста, который прибыл из тамошних стран…». На основании этой информации он заключил, что мореходы не раз совершали плавания к этому острову.
Свидетельство о плаваниях между Тили и Британией можно найти и в старинной латинской книге «De Mensura Orbis Terrae» [69]69
«De Mensura Orbis Terrae» (лат.) – «Об измерении окружности Земли». (Прим. перев.)
[Закрыть]– труде, созданном около 820 г. неким клириком по имени Дикуил.
«Тридцать лет назад некоторые клирики, которым довелось совершить плавание на тот остров (Туле, т. е. Тили) за время от календ февральских до календ августовских, рассказывали мне, что там не только в день летнего солнцестояния, но и в дни около него солнце не заходит совсем… так что темноты там не наступает даже ненадолго, и человек может делать все, что только пожелает, даже выискивать вшей на своей одежде, ибо светло, как если бы светило солнце… заблуждаются те, кто пишет, будто море вокруг Тили замерзает… ибо, плавая к острову в то время, когда стояли самые сильные холода, они высадились на берег и зазимовали там… однако они не нашли замерзшего моря и на расстоянии дня пути к северу…»
Переселенцы, прибывавшие на Тили в IX в., встречали там условия далеко не столь мягкие, как в VIlI в., ибо им приходилось сталкиваться с куда более холодным климатом, который, по всей видимости, и вынудил альбанов покинуть земли в высоких арктических широтах. На протяжении первой половины IX в. им пришлось иметь дело с более суровым климатом и частыми осадками. Впрочем, подобные климатические условия преобладали тогда во всей северо-западной Европе, так что, несмотря на то, что условия для ведения сельского хозяйства на Тили стали более проблематичными, остров тем не менее во многих отношениях выглядел куда более привлекательно, чем многие земли Европы, захваченные к тому времени норманнами.
И хотя норвежцы, по всей вероятности, знали и о существовании Тили, и о том, что там происходит, тем не менее на протяжении почти всего IX в. они были всецело заняты захватом богатой и легкой добычи на Британских островах и на землях континентальной Европы.
К 807 г. норвежцы уже имели опорную базу в западной Ирландии, а к 836 г. сумели превратить столицу страны, Дублин, в крупный центр работорговли. В первые десятилетия X в. они взяли под свой контроль большую часть Кейтнесса, а также практически все западное побережье Шотландии вплоть до острова Мэн и даже далее него. В 839 г. они разгромили основные отряды сухопутных сил альбанов в сражении, которое настолько ослабило древнее королевство Альбу, что спустя каких-нибудь тридцать лет после полосы междоусобиц оно рухнуло под натиском далриадских скоттов. К середине того же X в. единственной силой, способной оказывать сопротивление норвежцам в Северной Британии, были банды вооруженных головорезов да отряды датчан, которые не замедлили прийти на земли, уже захваченные норвежцами, что имело самые кровавые последствия как для обеих враждующих сторон, так и для несчастных туземных жителей.
Появление больших армий и грозных флотов стало привычным явлением, когда скандинавы обосновались на Британии и западном побережье Европы. Времена, когда любой авантюрист, разбойник или искатель приключений мог отправиться в викинг на свой собственный страх и риск, кончились. Самозваные датские и норвежские морские «короли» питали смертельную ненависть к любым самодеятельным мореходам. Более того, большинство окрестных селений бриттов было уже разграблено, и земли их были захвачены норвежскими переселенцами, которые сами жили в постоянном страхе подвергнуться грабежам, в том числе и со стороны своих же собственных соотечественников. К середине века сфера владычества таких законов беззакония была оттеснена на периферию мира норвежских викингов, которым все чаще приходилось возводить себе укрытия в неприступных местах. Обилие старинных каменных башен, распространенных на Фарерских островах, со всей очевидностью указывает, что они служили разбойничьими гнездами.
От тех времен сохранилось крайне мало документальных свидетельств о тогдашних событиях, и начиная с этого момента многие факты, так или иначе проливающие свет на историю Норвегии, заимствованы из компиляций и сводов, составленных и бережно сохраненных исландскими клириками, которые трудились по большей части в XI и XII вв.
Представленные далее материалы по большей части взяты из двух старинных компендиумов: «Landnamabok» [70]70
«Книга о захвате земли (Исландии)». (Прим. перев.)
[Закрыть]и «Hslendingabok» [71]71
«Книга об Исландии». (Прим. перев.)
[Закрыть].
Наддод
Примерно в 850 г. викинг по имени Наддод решил отправиться на Фареры. «Landnamabok» повествует о нем в скупых, но откровенных выражениях: «Теперь – что касается Наддода, зятя Ольвира Барнаркарла. Он был выдающимся викингом. Он поселился на Фарерских островах, потому что его нигде больше не желали принимать»
Ольвир Барнаркарл тоже был выдающимся викингом, хотя ему, по всей видимости, недоставало свирепости истинного берсеркера [72]72
Берсеркер (сканд.) – особо свирепый и неистовый воин. Берсеркеры буквально пьянели от вида крови и бились как одержимые. Они часто сражались без щитов и доспехов, в одних холщовых рубахах, нередко орудуя двумя мечами. Перед боем они пили отвар грибов-галлюциногенов, обладавших наркотическим действием. Обезумев, они нередко нападали на своих и потому обычно плавали на отдельных судах. Но вообще берсеркеры были большой редкостью. В.С. Высоцкий прав: «Настоящих буйных мало». (Прим. перев.)
[Закрыть], ибо, как повествует та же «Landnamabok», «он не позволял насаживать малых детей на копья, как то было в обычае у викингов».
Этот жестокий обычай требовал, чтобы отряд воинов, вооруженных копьями, образовывал тесный круг, один из участников которого подбрасывал ребенка в воздух. Целью подобной звериной забавы было поймать несчастного наконечником копья и перебросить его на копье другого участника потехи. Дети были отпрысками женщин-пленниц, которых, если им удавалось выжить после групповых изнасилований, которым подвергали их викинги, обычно продавали в рабство, отрывая от их груди новорожденных малышей.
Понятно, что никаких подобных развлечений на Фарерах не было, и через некоторое время дружинники Наддода заскучали, слушая неистовый вой ветра и протяжные крики морских птиц, изнемогая от зрелища клубящихся туманов и смутных очертаний горных вершин и настороженно поглядывая на компанию своих собственных приятелей-берсеркеров. Итак, им просто не оставалось ничего другого, как отправиться в поход.
Главный вопрос, стоявший перед Наддодом, заключался в следующем: где он мог бы заняться своим промыслом с наименьшим риском, не подвергаясь опасности получить удар топором по черепу или стрелу в брюхо? Вероятно, он и стал первым викингом, решившим отправиться на Тили.
Чем же он рассчитывал там поживиться? На Тили ведь не было ни богатых замков, полных сокровищ, ни купеческих подвалов, хотя кое-какая церковная казна и утварь там, несомненно, были. Правда, Тили обладал немалыми сокровищами в качестве арктической «валюты», но викинги очень редко могли надеяться прибрать к рукам подобный товар, ибо, хотя суда альбанов не смогли бы выстоять против кнорров викингов в открытом бою, они, будучи более легкими, вполне могли уйти от них.
Однако одна заманчивая вещь – и притом весьма существенная – на Тили все же была. Остров давно стал домом для влиятельных и богатых вестменов – людей с запада, как называли норвежцы уроженцев Северной Британии, Ирландии и бесчисленных островов северо-запада. А именно от воли этих вестменов зависели цены на невольничьих рынках на континенте.
Тили трудно было назвать легкой добычей. Помня о своем трагическом опыте контактов с норвежцами в Британии и на родных архипелагах, беженцы с западных островов были людьми решительными. Они были готовы и хотели стоять до последнего и дать отпор любому викингу, который вздумает явиться сюда по их следам. Каждому норманну, попадавшему к ним в руки, был гарантирован собственный надел земли размером шесть на два фута. Да и то если его труп не был брошен на волю солнца и дождя, чтобы им могли полакомиться орланы да вороны.
Как бы там ни было, в один весенний день Наддод прибыл к берегам Тили со своей бандой, состоявшей из двадцати или тридцати отпетых головорезов – «счастливых воинов», как с сардонической усмешкой назвал их исландский новеллист Халлдор Лакснесс.
Они, по всей видимости, направились на запад традиционным путем, обогнув мыс Горн у юго-восточного побережья Тили. Но затем, вместо того, чтобы продолжить плавание вдоль юго-восточного берега острова, Наддод предпочел направиться прямо на север вдоль восточного побережья до тех пор, пока не достиг Рейдарфьордура, как он называется и в наши дни.
История сообщает, что Наддод и его головорезы, высадившись на берег, «взобрались на вершину высокой горы, с которой были хорошо видны дальние окрестности. Они рассчитывали увидеть дым или хоть какие-то признаки обитаемой земли, но так и не нашли ничего подобного».
Обернувшаяся неудачей попытка Наддода найти людей в окрестностях Рейдарфьордура воспринимается многими историками как доказательство того, что остров (то бишь Исландия) не подвергся оккупации. Однако, принимая во внимание дальнейшие действия Наддода и его спутников – викингов, я прихожу к выводу, что на самом деле Наддод пытался не столько найти обитаемые места, сколько отыскать пустынный уголок безлюдного ландшафта.
Поскольку кнорр, при всех его достоинствах, был недостаточно крупным для того, чтобы служить плавучей базой, викингам, намеревавшимся обосноваться на чужом берегу, было жизненно необходимо найти какое-нибудь укромное гнездо в прибрежных скалах, где корабль и его команда могли бы укрыться в случае необходимости. Это было общепринятой практикой, и бывалые ветераны, такие, как Наддод, понимали толк в подобных вещах.
Он вполне мог высадиться на обрывистом мысе Рейдарфьелл и, осторожно разведав, что никаких поселений вокруг нет, устроить собственную опорную базу на одном из трех небольших, удобных для обороны (но непривлекательных с точки зрения скотоводства) островков: Андей, Скрудур или Селей, расположенных неподалеку от устья фьорда.
В книге ничего не сказано о том, чем занимались Наддод и его головорезы до конца лета, но мы можем быть уверены, что они не сидели сложа руки. Я готов поклясться, что их кнорр совершил целый ряд вылазок, кульминацией которых могли стать дерзкие рейды на поселения альбанов, расположенные в долинах фьордов. Столь же стремительными были и их отступления, ибо викинги уплывали восвояси раньше, чем местные жители успевали собраться с силами и пуститься в погоню.