Текст книги "Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт"

Автор книги: Фаня Шифман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Реувен тут же отвернулся, и его лицо приняло горькое выражение. Он подумал: «Неужели всю жизнь мой родной и любимый покойный брат будет стоять между нами? Вчера, когда я с нею стоял под хупой, мне казалось, что его душа благословила нас, а она, моя девочка, никак не может его забыть…» Спустя считанные минуты Ширли раскрыла глаза и увидела, что Реувен сидит подле неё, смотрит куда-то в сторону, а лоб прорезала горькая складка. «Реуве-ен!» – нежно позвала она. – «А… Вот я…» – тут же обернулся он к ней и попытался улыбнуться. – «Пожалуйста, простиь меня… Ты, наверно, видел, как я плакала во сне… Это мне снова приснился тот ужасный лабиринт… Ну, а Ноам… ничего не поделать, он мне всегда будет сниться… Но он не должен стоять между нами…» – «Ты что, во сне мысли читаешь?» – «Конечно, нет! Но когда я плачу, ты сразу понимаешь, что это я по Ноаму, а когда ты так печален, то я тоже думаю, что это из-за Ноама… А ведь Ноам – это наша общая утрата! А ещё у меня папа и дедушка… тогда же… Поэтому пусть память о них по-доброму освещает нашу с тобой жизнь… даже если она вызывает печаль и слёзы…» – «Какая ты у меня умница! Ширли, моя маленькая жёнушка!» – и он принялся осыпать её лицо поцелуями, и она благодарно и доверчиво прижалась к нему.

* * *

За дверью послышался шум, и через минуту – стук в дверь. «Минутку!» – недовольно крикнул Реувен, оборачиваясь в сторону двери. – «А мы не к тебе, братик! – послышался голос его неугомонной сестрицы. – Ты хоть знаешь, который час?» – «Нет, меня это сейчас не интересует! Погоди, я открою, но вы сразу не входите…» – снова крикнул Реувен, повернул ключ и тут же юркнул в ванну.

Вошли Ренана с Хели, а сзади – Мория. Ширли заулыбалась, натянув одеяло до горла:

«А не рано?» – «Нет, в самый раз! Мы хотим помочь тебе… – сказала Мория. – Ты прости маму, они с бабушкой уехали домой… – она смущённо отвернулась и замолчала, потом быстро заговорила: – Вот, Ренана тебе принесла несколько шляпок, она всю эту неделю по ночам делала. Нехама тоже немного помогла, говорит: хочу, чтобы у моей невестки были красивые шляпки, под стать ей самой!» – «Неужели так и сказала?» – недоверчиво хмыкнула Ширли. – «Ага! Ты не думай – моя мама тебя полюбила, потому что ты любишь Рувика…» – смущённо заверяла её Ренана.

«А что моя мама?» – не отставала Ширли от Мории. – «Понимаешь, какое дело…

Просто бабушка устала и плохо себя почувствовала, и Арье забросил их домой, а потом вернулся… Ты не обижайся на маму, дай ей придти в себя… после всего…

Лучше давай, примерь ещё шляпку… Твоя подруга великолепная мастерица… Не понимаю, чего ей взгрустнулось идти в медсёстры… Ведь она отказывается от своего собственного дела, ради того, что, может, так и не станет её делом. И это в то время, когда она с детства нашла своё! Не всем так везёт!» – и Мория грустно усмехнулась. Хели молча кивнула. Ширли качнула головой: «А вот и мама от своего дела почти отказалась…» – «Это на время… Ведь всю жизнь она учила детей музыке… пока не случилась эта жуткая история… А сейчас с неё нельзя много требовать, она всё ещё тоскует по папе, и всё-таки нашла в себе силы для нескольких учеников…» – вздохнула Мория. – «Она настаивает, чтобы мы вернулись в Эранию, говорит, что у нас ненадёжно… А мы с Рувиком хотим туда же, где Ренана с Ирми и Хели с Максом – на Гиву! Я уж маме пока не говорю… Там такие пейзажи, такой воздух! Сказка!» – «А ты знаешь, – вставила, просияв, Хели, – что нашу Гиву назвали Гиват-Ноам?» – «Ну, тогда я просто обязана там поселиться! Я уверена, Рувик согласится!» – «Конечно, дорогая! Я почему-то уверена, что он сам тебе это предложит: и сестра рядом, это немаловажно! И Шмулик тоже хочет там поселиться… – ласково погладила её по плечу Мория. – Ты же знаешь, что это совсем недалеко от нас? А потом я, может, маму и бабушку уговорю к нам переехать…

Чего им там быть одним… У нас всем места хватит! Эльяшив будет только рад!» «А ну-ка, сестричка! – ведь ты теперь мне не просто подруга, а сестричка! – давай, примерим!» – прервала их разговор Ренана. – «Вот прямо так, в ночной рубашке?» – широко заулыбалась Ширли.

Из ванной вышел Реувен, уже полностью одетый и умытый. Поправляя кипу на голове, он широкой улыбкой поприветствовал собравшихся вокруг Ширли женщин и бочком вышел из комнаты, подмигнув молодой жене.

* * *

Потом была суматошная неделя ШЕВА БРАХОТ!

Утром того дня, когда традиционный приём молодых устраивала семья Бен-Шило, Рути заскочила к Арье и попросила его о конфиденциальном разговоре.

Арье с семьёй и Амихай с сыном Идо снимали четырёхкомнатную квартиру в том же предместье, что и Рути с Ханой. Старшие дети обоих братьев уже жили при своих учебных заведениях в Неве-Меирии, поэтому было терпимо. Арье с Тили надеялись, что, когда их с Амихаем бизнес выйдет из затяжного кризиса и пойдёт на подъём, они смогут приобрести квартиру просторней и в нормальном районе. Но в Неве-Меирии в этот период строительство прекратилось, Меирию до сих пор не удалось расчистить, поэтому и бизнес никак не удавалось восстановить, и те квартиры, что шли на продажу, были для братьев слишком дороги. Арье понятия не имел, о чём хочет говорить с ним сестра после свадьбы дочери, поэтому удивился, но согласился, и они прошли на маленький балкон.

«Арье, неизвестно откуда вдруг появился Гай. Он ни за что не хочет говорить, где он был все эти годы, чем занимался. Попросил на некоторое время его приютить.

Говорит, что хочет уехать в Америку, мол, слышал, что у него там есть дядя, поэтому и пришёл ко мне, чтобы я помогла. Я заикнулась об Австралии, но он слышать не хочет: там его не понимают и не примут. Короче, он просит, чтобы я помогла ему… А я не знаю, что я могу сделать…» – «Как я понимаю, тебе нужна моя, а может, и Амихая, помощь…» – «Если ты… вы можете…» – робко промямлила Рути. – «А про Галя он ничего не говорил?» – «Я его спросила, где Галь, но он сказал, что не знает, может только предполагать… Скорей всего в одной маленькой скандинавской стране, если не ещё северней. Вместо этого он очень путано и сбивчиво рассказывал, как их девушек Смадар и Далью увёз с собой Ад-Малек… и вообще, неизвестно, живы ли они. Как будто мне интересней слушать про этих девушек, чем про своего сына! Только намекнул, что, вроде, Галь поехал их искать… а может, просто в поисках места, где он сможет делать хорошие деньги – при том скудном образовании, которое они… э-э-э…» – «А чего бы тебе и взаправду не списаться с братцем, Джо этим самым! Это для Гая самая подходящая компания…» – губы Арье скривились. – «Да ты что! Он же с Тумбелем дела крутит!

Я категорически не хочу, чтобы мой сын снова попал в эти жернова… И так они его перемололи… и всю его жизнь… А ведь ему только 23… В этом возрасте Мотеле со мной познакомился… Мы поженились, когда ему было 23… Ничего уже не помню…» – и Рути всхлипнула.

«Ты знаешь, сестра… Я хочу его кое о чём спросить. Кое-что нам интересно узнать… хотя бы сейчас!» – «Ты хочешь спросить его, где Галь?» – «И это тоже…

Галь был важной шишкой у дубонов, у меня к нему свой счёт… И… если бы не Галь, мы бы, может, гуляли не на этой свадьбе, а на несколько месяцев раньше… на другой…» – «Неужели ты веришь в то, что… Я уверена, это злые языки…

Галь, наверно, по наивности сунул парня, который показался ему похожим на дезертира, в камеру, где оказались эти мирмеи, бандиты!..» – «Ага… – иронически протянул Арье. – А до этого сам зверски избил его: зубы выбил, особым приёмом лишил возможности защитить себя…» – «Галь всегда отличался… э-э-э… крутым характером, несдержанностью. Ещё и влияние этого мерзавца, Тумбеля, который их с этими злодеями познакомил, с наркоманами… Но погоди! Откуда это известно? Ведь никто не видел! Всё это было… без свидетелей…» – вдруг воскликнула Рути. – «Ну, начнём с того, что всё это на видео снимали. Бенци недавно рассказал, как им с Моти показывали…» – «Так вот почему?.. – побелела Рути. – Теперь я понимаю! Он вполне мог из-за этих кадров… – в состоянии аффекта! – что-то Мотеле сделать… Может, и не хотел, да только… А кадры могли сфабри…» – «Нет, дорогая сестричка, кадры не сфабрикованы. Бенци говорил: сначала они оба так и думали, что это компьютерная графика, просто провокационные страшилки. Это потом пригляделись – они же оба классные специалисты! Бенци рассказал, как они поняли, что это документальные кадры…» – «Ну, хорошо, ты говоришь с его слов, а кроме его слов – ничего…» – «Не совсем так, Рути. Максим нашёл это в Интернете – задолго до того, как Бенци вышел на волю и рассказал. Правда, тогда мы не знали, что это кто-то отцам показывал…

Теперь мы знаем, кому такое пришло в голову – и зачем! Кое-что можно было понять из намёков в статье Офелии… – Арье побледнел, сглотнув и закусив губу. – В оправдание Гая могу сказать, что он только начал допрашивать, но бить отказался».

– «Ну, вот видишь! Так чего ты хочешь от моего мальчика!» – «Просто хочу с ним поговорить, заодно и понять, чего он хочет. Помнишь же, как мы их на руках носили, танцевали с ними на «Цлилей Рина»!" – «Я хочу всё забыть… Кроме моего Мотеле…» – всхлипнула Рути.

Арье с Рути пришли в маленькую квартирку, где она жила с мамой. Гай высунул нос из спальни – и тут же хотел скрыться обратно. «Нет, нет, дорогуша, ты-то мне и нужен! Иди-ка сюда! Разговор на пару слов…» – «Да чего там…» – пробурчал парень, но вышел, пряча глаза. Арье попросил и сестру, и мать не мешать ему, и те послушно удалились на кухню.

«Я понимаю – ты всё забыл, или не хочешь вспоминать, но всё-таки прошу вспомнить!

– Арье говорил спокойно, но жёстко, прищурившись, глядя на племянника: – Случайно ли это, что в тот вечер, когда вы пришли проведать больного папу, его выкрали и перевели в Шестое отделение? Вернее, скажем так: кто вас надоумил пойти и, так сказать, исполнить свой сыновний долг именно в этот день?» – «Мы… сами… – ломким, слегка позванивающим, голосом пробормотал Гай, и вдруг заговорил, монотонно и не глядя на Арье: – В тот день нас не допустили в Золотой Гальюн… Или нет? Это было… гораздо раньше. Ничего не помню!.. Арье, ну, ты-то хоть не мучай меня! Меня же так били…» – «За что? Тебя-то за что?» – «Я отказался бить… того парня… Я только ему несколько слов сказал, но больше не захотел… Я вспомнил, как мы с братом его избили несколько лет назад, и мне чего-то стало его жаль… А ещё вспомнил сестрёнку… ей-то за что?.. Галь за что-то на него взъелся, или просто решил, что ему всё можно, а я так не мог… после того, что… Ад-Малек и Куку нам сделали: наших девушек у нас забрали, и где они теперь, бедняжки… Я слышал, их уже нет в живых: Ад-Малек их задушил!..» – в голосе Гая зазвенели слёзы. Арье молчал, его лицо ничего не выражало.

«Галь говорил мне, что таким слюнтяям, как я, не место среди дубонов, что ему стыдно, что я его брат, ещё и наша фиолетовая родня… И избил меня… Он мой командир – я не мог защищаться! Потом… наверно, чтобы сломать… меня бросили в тот подвал, где тот парень уже… отдавал концы… Страшно было… и почему-то жалко стало его… и Ширли… За это меня избили… Галь сказал, что надо оттуда срочно смываться, потому как ихние мультишофары начали раскручивать витки, и скоро до нас доберутся… Парня бросили – мол, без нас подохнет… Со мной эти…

Навзи… тоже немного развлеклись, но не так круто, как с фиолетовым – я быстро очухался… Это была идея Тимми: они как бы должны «сбежать», а мы как бы «провалиться» на их поимке, и я как бы пострадавший. Зато потом!.. Это Тимми с Офелией меня выходили и увезли на Юг. Там я и обретался, на рынке работал – грузчиком, уборщиком… Тим мне сразу сказал, что он в нас с братом слишком много вложил за все эти годы, а мы не оправдали… А теперь пришла пора мне самому за себя – и на него не рассчитывать… Галь к этому времени уже отбыл за своими… Ад-Малеком и… Я надеялся, что Куку его там к делу пристроит, и тогда они меня вызовут.

Зря надеялся!.. Сейчас я просто хочу узнать у маманьки, как к дяде в Америку перебраться, может, поможет мне… Мне дали отпуск, Тимми с Офелией слиняли куда-то, меня не трогают…» Арье слушал бессвязный рассказ племянника, который от бессвязности становился ещё страшнее. Он почувствовал, как откуда-то, от живота, поднимается ужас и отвращение – и жалость к этому опустившемуся молодому парню, который натворил таких дел, так запутался. Да есть ли для него выход?..

«Хорошо, кое-что я понял, кое-что мы и раньше знали; твой рассказ всего лишь подтверждение… Но я хочу получить конкретный ответ на конкретный вопрос: знали ли вы с братом, что отца собираются выкрасть из больницы, или оказались там случайно?» – последние слова Арье произнёс резким тоном, приблизив лицо к лицу Гая, почти нависая над ним и сверкая глазами, которые словно превратились в две льдинки; лицо снова покрылось яростным румянцем, в котором растворились веснушки.

Гай попытался отодвинуться, словно став меньше ростом и съёжившись на стуле. Ему померещилось: это Галь разговаривает с ним и вот сейчас начнёт его бить. «Тимми сказал, что Кошель по его просьбе дал нам несколько часов отпуска, чтобы мы навестили больного отца, даже подбросил к больнице, дал, во что переодеться… какое-то непотребное тряпьё… Он говорил – так dad скорее нас простит… Научил, что мы должны отцу сказать, сунул нам несколько сигарет и сказал, когда мы должны их закурить, где и как стоять… А потом… когда мы вернулись, велел переодеться в форму дубонов и послал туда, маму забрать… Но там откуда-то уже набежали антистримеры, и нас… обкрутили… Мерзкий санитар в странной каскетке…» – «Ясно, племянничек! Главное ты сказал: предположения превратились в уверенность. Тумбеля можешь не бояться: он попросту побоится после всего, что стало известно о его делишках, вернуться в Арцену…» – «Я сам не хочу тут оставаться! Я же сказал: я прошу маманьку помочь мне уехать к дяде… Если честно, я боюсь Галя. Я не знаю, что он там… но я с этими делами завязал! Мне хватило видеть, как тот парнишка умирал…» – «А к сестре на шева брахот пойти не хочешь?» – «Так она на самом деле вышла замуж? – впервые с начала разговора в голосе Гая зазвучала живая интонация, свидетельствующая о проблеске интереса. – Ведь её дружок умер!» – Гай удивлённо поднял свои светлые кустистые, как у Арье и Амихая, брови. – «Она вышла замуж за его младшего брата, одного из близнецов… который её давно любил…» – «Это который на мультишофаре… нашего рош-ирия ухайдокал?» – «Сейчас, после всего, что раскрылось, ты мог бы и не повторять этих глупостей! Или до сих пор силонокулл на тебя действует? – презрительно бросил Арье, скривив губы. – Ладно, я поговорю с мамой, она, вроде, ещё общается с этим… э-э-э… Джо Мегедом… братцем нашим… Он ей действительно помог, вот она и благодарна ему… Может, сможем тебе на билет собрать… Хотя Австралия была бы для тебя, в твоей ситуации, предпочтительней…» – «Почему?» – «Потому что она очень далеко, и родня там поприличней! А в Антарктиде у вас родни, к сожалению, нет…»

Гиват-Ноам

Ширли и Реувен сняли караван на Гиват-Ноам, где уже поселились Ирми с Ренаной и Хели с Максимом.

Таким образом, три семьи – Ренана и Ирмиягу Неэман, Ширли и Реувен Дорон и Хели и Максим Лев оказались вместе в крохотном, симпатичном караванном квартальчике на холме, возвышавшемся над посёлком Неве-Меирия, к которому вела извилистая, хорошо утоптанная дорога между молодыми деревцами и густым, низким кустарником.

Тут же в маленьком домике поселился Шмуэль, рядом в одном караване поселились друзья Максима, Зеэв, Бени и Эльяшив, и там же устроили малую студию компьютерных фильмов от фирмы «Ноам», где Ширли с Реувеном и Шмуэлем занимались эскизной отработкой вариантов. Основная студия, откуда выходили в свет уже готовые фильмы, находилась внизу, в Неве-Меирии на фирме Ирми Неэмана, которая тоже стала называться, как мы знаем, «Ноам».

Через год у Ширли с Реувеном родились двойняшки – мальчик и девочка, тогда же у Хели с Максимом родилась долгожданная дочка.

* * *

Это были самые длинные и напряжённые сутки дежурства Ренаны в больнице, с нею рядом были Мория и Нехама. Ширли позволила позвонить своей матери только под утро, когда роды благополучно завершились. Рути, которую разбудил звонок Нехамы, от сильного волнения трубку выронила, после чего долго молчала, всхлипывая, глотая слёзы и слушая взволнованное, радостное, сбивчивое щебетание то Ренаны, то рыдающей Нехамы, то, под конец, Мории: «Наша Ширли просто молодец! Она – беседер! Немедленно собирайся, приезжай к нам! Я сейчас позвоню Арье, чтобы подбросил тебя. Мы тебя ждём, сестричка-бабулька!» – «Нет, не надо будить брата, я сама доберусь», – почему-то пролепетала Рути.

Реувен в это время проходил службу в армии. В этот день ему выпало дежурство, поэтому во время родов он не смог быть в больнице. О рождении своих близнецов он узнал только в полдень, сменившись с дежурства. Он тут же взял увольнительную и примчался в больницу, даже не успев снять форму.

Ширли на всю жизнь запомнила счастливую, ошалелую улыбку Реувена, которую она увидела, открыв глаза после короткого сна, в который провалилась после долгих суток рождения двойняшек. Реувен медленно, странной скованной походкой, приближался к её постели. Подойдя, он присел на стуле рядом, и его щёки влажно лоснились от слёз. Потом с необычной даже для него робостью он наклонился над сдвоенной колыбелькой новорожденных. «Кто из них кто?..» – хрипло спросил он, бросив взгляд на неё. Она, устало и счастливо улыбаясь, отвечала: «Который справа – сынок… Ты уже знаешь, как мы его назовём?» – «Конечно! Догадываюсь…

А доченьку?» – «Ты тоже можешь догадаться: Наоми-Хана. Кстати, она родилась первая и немного крупнее…» – «Как скажешь, родная!» Он улыбался, глядя то на неё, то с ошалелым удивлением – на новорожденных; взять их на руки он боялся.

Неожиданно хрипло проговорил: «Мне дали отпуск на три дня – ведь наша часть расположена рядом с Неве-Меирией… Теперь буду с вами каждую неделю!» – «Ты бы знал, как мне помогли и Ренана, и твоя мама, и Мория! Родные люди, родные руки и лица… Как я им благодарна!»

* * *

К вечеру открылась дверь в палату, и показалась целая толпа – как и следовало ожидать, все Дороны. От шумных, бурных поздравлений и поцелуев у Ширли закружилась голова. Больше всего её поразила и тронула бурная нежность маленького, капризного, избалованного Бухи, неожиданно напомнившего ей Ноама.

Спустя пятнадцать минут появилась Рути, за её спиной маячила Мория, она подтолкнула сестру в палату, улыбаясь, помахала Ширли рукой и исчезла – её дежурство продолжалось.

«Мама! Мамочка!» – вскрикнула Ширли и радостно улыбнулась, протягивая к ней руки.

– «Поздравляю, дочка!» – впервые за много месяцев широко и искренне улыбнулась дочери Рути, подходя к ней и приложившись губами к худенькой, бледной щёчке, потом, словно бы после долгих раздумий, крепко обняв и поцеловав дочь. На Бенци с Нехамой она упорно не смотрела. Дороны (все, кроме Реувена) деликатно отошли в сторону, словно бы превратившись в невидимок. «Как ты себя чувствуешь? – и почти без паузы: – Можно посмотреть на внуков?» – «Ну, конечно, мамуль!» – улыбаясь сквозь слёзы, воскликнула Ширли. Рути склонилась над колыбелькой, внимательно вглядываясь в крохотные личики спящих младенцев. Реувен застыл в ногах колыбельки и робко, немножко ревниво поглядывал на Рути. Только сейчас Нехама догадалась поздравить сына, после чего и остальные принялись радостно и шумно поздравлять его, постепенно двигаясь в коридор. Остались только Нехама и Бенци, скромно стоя в стороне. Рути между тем, не замечая никого вокруг, не сводила глаз с личиков спящих младенцев.

«Это мальчик?» – спросила она, указывая на младенца с вроде более крупным и круглым личиком. – «Нет, мамуль, это девонька! Она у нас первой родилась, потом мальчик…» – поправила Ширли. – «А-а, так значит, это мальчик? Как же я сразу не догадалась!.. Какой он маленький, щупленький! Как он на моего Мотеле похож!..» – в глазах Рути заблестели слёзы, покатившись по щекам, голос дрогнул. – «Рути, поздравим же друг друга с нашими общими внуками! – желая немного снять напряжение, проговорил Бенци, и его сильно постаревшее и осунувшееся лицо осветила знакомая добрая «чеширская» улыбка: – Это же наша общая радость!..

После всего пережитого…» – «Конечно, конечно… Поздравляю, Нехама, поздравляю, Бенци… Всех поздравляю…» – пробурчала она послушно, пробежав взглядом по лицам Доронов, столпившихся у двери. – «Ты помнишь, Рути, как мы познакомились?» – «Да, ещё бы…» – «Ну, вот, значит, если наш внук похож на свою маму, – а он таки похож на Ширли! – а стало быть – на дедушку Моти, стало быть, он может быть похож и на бабушку Нехаму!» – «Подождём, пока волосики подлиннее вырастут!

Сейчас непонятно…» – «Зато доченька – копия Дороны! Правда, пап? У Доронов так мало девочек…» – смущённо и радостно проговорил Реувен, а сияющая Ренана подняла руку с выставленным вверх большим пальцем. Бенци кинул смущённый взгляд на Рути и начал потихоньку оттеснять свою команду к двери.

Шмуэль подошёл, долго смотрел на младенцев, потом звонко и крепко ударил брата по плечу: «Молодец! Отличные детишки!» – «Неважно, на кого похожи – лишь бы были здоровые и счастливые!..» – всхлипнув, проговорила Нехама и залилась слезами.

В дверях палаты мелькнула голова Максима: «Шир, Рувик, всех поздравляю… – скороговоркой, и тут же: – Ирми…» – громко прошептал он, смущённо и ошалело ухмыляясь. – «Что?» – «Она родилась!» – «Ой, Макси! Поздравляем!» – раздался громогласный ликующий вопль. Все, кроме Рути и Бенци с Нехамой, оставили Ширли и бросились в коридор поздравлять Максима, хлопать его по плечам и спине. «Реуве-ен!

Кто? Что?» – «А, Шир, прости, роднуль! У Хели только что дочка родилась!» – «Ренана!

Поздравь её от моего имени! Поцелуй много-много раз!» Рути продолжала пристально и ревниво смотреть на внука полными слёз глазами, только изредка переводя взгляд на внучку, и вдруг тихо произнесла: «Если бы вы жили у меня, я бы тебе могла помочь… Уж очень мне внучок понравился: он мне так напомнил Мотеле! Так бы его себе и забрала!» – «Ой, мам, ну, что за странная идея?» – опешила Ширли. – «Ну, почему странная? Я же так одинока, после того, как… ушла мама!.. Вот этот маленький и скрасил бы моё одиночество, если бы ты была при мне…» – «А девочка?» – чуть слышно прошелестела Ширли, закусив губу и отворачиваясь. Нехама вспыхнула до слёз и уже порывалась сказать что-то, но Бенци положил ей руку на плечо и что-то шепнул на ухо, потом обратился к Рути: «А ты перебирайся к нам в Неве-Меирию! Тогда мы будем все вместе, и никто не будет одиноким! У нас принято друг другу помогать, друг друга поддерживать – ты же знаешь!» – «Я подумаю… – не глядя на него, откликнулась Рути. – Ну, что же, доченька, я подожду в коридоре. Народу собралось тут слишком много, а тебе, наверно, надо отдохнуть…» – она упорно не смотрела на молодого отца, и он, чувствуя её холодность, старался стушеваться, не мозолить ей глаза. – «Да нет, Рути, это мы подождём в коридоре! – тут же откликнулся Бенци, – тебе же нужно посидеть с дочкой, посмотреть на внуков! Первые внуки!!! Разве же мы не понимаем!

Реувен, пойдём!» – окликнул его отец. Реувен послушно вышел за всеми в коридор.

«Ты-то как себя чувствуешь? Наверно, тяжело было? Я же знаю, каково это – родить двойню… А ты ещё и такая худенькая…» – наконец, спросила Рути, оставшись с дочкой наедине. – «Я уже и забыла! – ведь сейчас я чувствую себя прекрасно.

Поэтому спроси у Мории, она тебе расскажет. А главное – я чувствую себя счастливой, это, верно, оттого, что ты ко мне пришла… – устало улыбнулась Ширли, откидываясь на подушку; увидев, что Реувен выходит в коридор, жалобно окликнула его: – Рувик, ты не уходи!.. Подожди…» «Теперь вот что, дочь, – серьёзно заговорила Рути, когда они остались вдвоём. – Я давно тебе говорила: я хочу, чтобы вы покинули свой холм и переехали, скажем, в Эранию. Мне очень тревожно за тебя, а теперь – и за маленьких! Как это так? – с двумя младенцами поселиться на отшибе, в таком неустроенном месте! Как ты не понимаешь! Муж на работе, работа с командировками связана… А сейчас вот в армии, чёрт его знает, где. Да и мальчишка он ещё, несерьёзный! И всё, всё на тебе! А если заболеют?» – «Мамочка, о чём ты говоришь! Нас там три семьи – все родные и близкие, все друг другу помогаем! Живём, как одна семья! Шабаты у нас всегда вместе, а то у родителей, или идём к Морие. А ещё с нами весь посёлок.

Сейчас и мне, и Хели вся Неве-Меирия поможет, как у нас принято. Даже не знаю, хватит ли холодильника… Очень обустроенное место, главное – с душевной точки зрения! И потом… Хели, ты же знаешь! – отличный врач, Ренана последний год учится на дипломированную медсестру. Продукты нам на всех Ирми привозит. Ещё Шмулон помогает, друзья Максима тоже всегда рядом… О чём ты говоришь! А про Рувика ты зря так: он очень хороший и заботливый! Ну, почему ты его невзлюбила!» «А своего первого любимого ты уже совсем забыла?» Каждый раз, когда Ширли ей говорила, какой Рувик заботливый и хороший муж, Рути тут же, словно на автомате, задавала этот вопрос, словно не задумываясь, насколько это ранит дочь. «Мамочка, я тебя очень прошу запомнить: я люблю своего мужа, брата погибшего Ноама, люблю память о Ноаме – вот мы же дочку хотим назвать Наоми-Хана! Поэтому я тебя прошу больше мне никогда ничего подобного не говорить!» – «Значит, ко мне в Эранию перебираться ты не хочешь? Ты же там выросла!..» – «Категорически! У меня с Эранией связаны самые жуткие ассоциации… после всего… И вообще… Я тоже думаю, что лучше бы тебе переехать жить к нам сюда. Мория же предлагала это тебе, и не раз. У неё бы тебе было хорошо, лучше, чем одной… в той дыре, где ты живёшь…» – «Эранийский адрес знает Гай, а в Неве-Меирию он ни за что не поедет… если вдруг вернётся из Америки…» – отвернувшись, пробурчала Рути. – «И ради этого ты хочешь меня оторвать от всех моих друзей, и сама живёшь там одна, вдали от всех?» – «Нет, это не главное… Я пекусь о твоей и твоих детей безопасности!

Я очень боюсь, что они ещё вернутся… Арье говорил, что появились на то некоторые намёки… Снова силонокулл входит в моду… Подумай… – и Рути поднялась, поцеловала дочь, ещё раз долгим взглядом посмотрела на спящих младенцев, после чего громко, нарочито весело проговорила: – Ну, доченька, ещё раз поздравляю! Деток ты родила чудесных, особенно внучека, хотя он и мельче девочки! Ну, да вырастет! Только бы она его не била, как её тётушка своих братиков… Беседер, пойду, мне ещё на автобус успеть… Подарки я оставила у Мории, там одежда для деток, одеяльца, потом ещё привезу. Арье с Тили и Амихаем к тебе завтра зайдут, они привезут коляску, кроватки, что-то из одёжки ещё собирались – тоже у Мории оставят… Лиора… О, вот она! И Цвика с Нахуми!..

Шалом!» – воскликнула Рути, отвечая на приветствия племянников, и снова повернулась к дочери.

«Я две недели или месяц поживу у Нехамы, она предложила, вообще очень хочет присмотреть за детьми Рувика хотя бы в первые недели… Так что не волнуйся…

Но приезжай, пожалуйста… когда тебе удобно, когда хочешь! Мы всегда тебе очень рады! И Нехама тоже примет с удовольствием, – сказала Ширли, не замечая, как скривилась Рути. – И не беспокойся за нас – Рувик тут со мной, и все родные и друзья тоже!»

* * *

Ширли и Реувен назвали своего сына Мордехай-Гедали, дочку – Наоми-Хана, а Хели с Максимом назвали свою дочку Одайя-Нира, но с самого начала все звали её Нирой.

Ренана, с подачи отца, положила начало традиции в их маленькой компании: в честь рождения первенца рядом с караваном они посадили масличное деревце. А теперь возле каравана Ширли и Реувена были посажены два саженца, которые наперегонки потянулись вверх. Один саженец посадил у входа Максим. Спустя полгода пришло время – и Ирми посадил ещё одно масличное деревце: в честь того, что у них с Ренаной родилась дочка, которую они назвали Эфрат-Шошана. Бенци Дорон руководил этими посадками и потом постоянно помогал – и не только советами! – по уходу за саженцами. Окапывая новый саженец у каравана Неэманов, он промолвил: «Вот давайте, вы, все три семьи, рожайте побольше детишек – и будет у нас тут на холме настоящая масличная плантация! И мне на старости лет будет, чем заняться!

Только бы Шмуэля женить…» – и усмехнулся, подмигнув сначала Ренане, потом Реувену – тот смущённо отвернулся. Шмуэль улыбнулся, потом сказал: «Всему своё время, пап…» Для охраны их крохотного квартала караванов на холме Ирми завёл щенка-овчарёнка, которого назвали Лаф-Лаф. Щенок вырос и превратился в красивого и дружелюбного, даже слишком дружелюбного, пса, которого полюбили и дети, и взрослые, живущие на Гиват-Ноам.

Так прошло ещё два года.

* * *

Реувен часто разъезжал по заданию редакции сайта «Ноам», а в перерыве между командировками они с братом-близнецом пару раз в неделю по ночам работали на студии – в основном, когда готовили очередной сюжет к выпуску. Так было и в тот день, с которого всё началось…

В неурочный ранний час в караван Ширли постучал офицер внешней охраны, чтобы вручить семье повестку с требованием в течение месяца освободить караван. Такие же повестки получили и остальные обитатели Гиват-Ноам. От них требовалось оставить холм, который они заняли незаконно, согласно поступившей от неназванной правозащитной организации эксклюзивной жалобе.

Это был час, когда Ширли поднимала и кормила детей, чтобы отвезти их вниз в садик-мишпахтон, который находился в центре посёлка возле дома Доронов. В своё время туда же Нехама отдала Бухи, она его присоветовала и дочери, а вот теперь – невестке с сыном. В этом садике-мишпахтоне после уроков работали Шилат с Лиорой и ещё две их подруги из ульпены. Шилат до самозабвения любила племянников и частенько спорила с сестрой и братом насчёт методов ухода за малышами и их воспитания.

Ширли наспех собрала детей и вывела их из дому, быстрым нервным шагом направляясь к каравану Неэманов. На радостный лай Лаф-лафа Ренана не вышла, только окликнула: «Кто там?» Ширли без стука распахнула дверь, возбуждённо заговорив и даже забыв поздороваться: «Ренана, смотри, что мне принесли – в такой ранний час!» – «Во-первых, с добрым утром! Во-вторых… Ты что, подруга!

Мы же решили все эти бумажки выкидывать прямо в мусорный ящик! Ты что, с Луны свалилась?» – «А, даже забыла… В такой час пришёл, хорошо – успела кисуй-рош надеть… даже не сообразила… Что-то я не понимаю… Неужели, снова фанфаразматики?» – «Н-не думаю… Правда, вчера в поликлинике я снова видела у кого-то в руках…»SILONOCOOL-NEWS» – на дату я не посмотрела…И он не выглядел старым – страницы, как новенькие…» – с изумлением и чуть не с испугом протянула Ренана. – «Да ты что? Тогда… Что же будет?..» – «Подожди, придут мальчики – у них спросим! Ирмуш тоже внизу, рано утром вызвали на фирму… Не переживай! Не завтра же выметаться! Нам дали целый месяц на всё про всё – вот и подготовимся! Шмулон ещё не разучился играть на угаве!» – отвечала подруга.