Текст книги "Дети радужных лун (СИ)"

Автор книги: Ежи Радзивилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

его положение представителя космической расы имеет свои выгоды – он мог

прикидываться наивным, и это не вызвыало никаких подозрений. О причине его

"ухода" от канипшу Ракса спросили сразу же. Он сослался на малый рост: "Там

меня все жалели, как совершенно бесполезного калеку. Но я могу быть

полезным, вы видите!"

И все же, при всей нужности этим людям, Ракс чувствоваял нечто опасное и в

них, и во всей этой истории.

Примерно через полчаса Ракса проведала вторая женщина экспедиции, Телсо.

Она потрепала его по плечу:

– Как жизнь, парень? Говорят, ты страдаешь агарофобией?

– Где уж канипшу до бесстрашных людей? – сердито буркнул Ракс, еще ниже

склоняясь над устройством, чтобы скрыть легкую улыбку. Впрочем, он улыбку

тут же спрятал.

– Не горбись, паря, – похлопала его по плечу Телсо, – У каждого свои

проблемы. Никто над тобой не смеется. Тебе тут не одиноко?

– Мне тут высший класс, никто не мешает, – любезным тоном ответил Ракс,

– У тебя опять хрюкнулся металлоискатель?

– У меня впервые хрюкнулся блокнот. Поглядишь?

– Ну... Конечно. Посмотрим. После обеда. Я сейчас вот это соберу, чтобы

не создавать свалку, – кивнул Ракс, – А после обеда, чего ж, посмотрю.

– Так я его сразу оставлю, – Телсо достала свой блокнот, обычную

раскладушку, каких полно в любом магазинчике средней руки, – Для доступа

наберешь мое имя и дальше семь семерок три тройки и девять девяток без

пробелов. Запомнишь?

– Конечно, запомню, – кивнул канипшу, – Это ты не забудь после меня

доступ сменить.

– Обижаешь, – фыркнула она, еще раз потрепала Ракса по плечу, шмякнула

свой блокнот на верстак и ушла. Ракс неспешно собрал железку, искоса

убедился, что в подземелье никого нет и запустил раскладушку Телсо. Она

печально поведала об утрате операционной системы. Ракс вскрыл и осмотрел

ее. Хмыкнул. От удара треснула плата. Правда, самый уголок. Достав

необходимый инструмент, Ракс исправил поломку, срастив плату и восстановив

проводники, затем собрал и включил. Блокнот нормально стартовал. Снова

искоса оглядевшись, Ракс подключил к разъему блокнота соединительный кабель

и слил в свой поминальник информацию. Он ничего не имел против Телсо, но

рассчитывал среди ее записей найти полезные для своей безопасности

сведения. На обеде он торжественно вручил ей блокнот и громогласно стал

сетовать, что ученые существа разгильдяйские по природе своей, что он еще

не видел разумных, которые столь маленьким коллективом ухитрялись бы

произвести такое количество разнообразных поломок на человека за единицу

времени.

– Чем вызвано твое ворчание на этот раз? – благосклонно спросил Малки.

– Телсо ударила свой блокнот так, что расколола плату. Ну вы же все

знаете, что блокноты, исключая налокотник уважаемого Малки, совершенно не

переносят ударов, и все-таки ГРОХАЕТЕ их где попало, словно у меня без них

нечем заняться! И дело не в Телсо. Как вчера бросил блокнот уважаемый Рей?

– Ну, он же работает после этого, – со скрытой гордостью сказал один из

археологов. Ракс повернулся к нему:

– Это ему повезло. Но если на устройстве написано "НЕ БРОСАТЬ!!!", то

может не стоит испытывать его на прочность?

– Ты прав, – так же благосклонно кивнул Малки, – Но учитывая, что мы

стоим, может быть, на пороге великих открытий...

– Тем более надо беречь оборудование! – невежливо закончил его мысль

по-своему Ракс, – Именно тогда оно вам и понадобится. Работающее.

– А ведь он совершенно прав, – сказал Малки, – Мы экономим на каждой

мелочи и одновременно из-за разгильдяйства гробим довольно дорогое

оборудование...

Телсо тихонько вздохнула. Малки явно собирался сесть на своего конька и в

очередной раз рассказать им всем, как дорого обошлась эта экспедиция.

– Ракс, парень, ну что я тебе плохого сделала? – с тоской тихо спросила

она. Ракс осторожно похлопал ее по предплечью:

– Прости, но твой блокнот был последней каплей. Я не сержусь на тебя. И

все же обращайся с вещами бережнее.

– Постараюсь, – кивнула Телсо, делая вид, что слушает Малки.

– Научное общество потратило почти все собранные средства, чтобы мы сюда

попали. И так эта экспедиция проделала огромные дыры в бюджете, – вещал

Малки, – И мы здесь несем огромные потери, и даже в людях, и все же

халатное отношение к оборудованию...

– Ребята, подходите с тарелками! – весело крикнула от портативной плиты

Хельма, – Обед!

– Наконец-то! – прервал свои речи Малки. Некоторое время все дружно

уничтожали "обед по классу А", как выразилась Хельма. Сегодня ее стряпня

была гораздо вкусней обычного. Ракс совсем хотел было попросить добавки, но

обнаружил, что порции скрупулезно рассчитаны и никакой добавки быть не

может. Он грустно вздохнул, немного посидел со всеми, встал и

сопровождаемый сочувственными взглядами отправился в тоннель. Там его не

беспокоили довольно долго. Ракс успел ознакомиться с записями Телсо. Наукой

в них и не пахло. Зато теперь Ракс знал об "археологах" гораздо больше. И

думал, что ему с этим знанием делать. Он уничтожил почти все, что слил из

блокнота Телсо, остальное закодировал и принялся бессмысленно ковырять

какую-то железку. И думать. Ракс вдруг понял, что место здесь, в

окрестностях Запретного Города, глухое. Сердцем понял. И теперь он знал,

как опасны эти люди из самочинной экспедиции, охотящиеся за сокровищами

мертвой цивилизации. Таких люди называли "гробокопателями", а еще иногда

"черными следопытами". Ракс так и не понял, разные ли это категории или

одно и то же.

В своих коротких заметках Телсо помечала немногое. В основном, свои личные

впечатления о людях, короткие пометки о только ей понятных событиях, и

страшно стало Раксу прочесть о себе: "К нам прибился еще один фуцин,

маленький канипшу, зовут Ракс. На его беду, механик золотые руки. Пашет,

как ремонтный робот, почти круглые сутки и всему верит. Глупый и добрый,

его почему-то жальче всех остальных. Но это проявление слабости. Как

всегда, в нашей "экспедиции" придется заболеть многим. Не только ему.

Девочка, жалеть фуцинов – непрофессионально! Их нужно использовать – и

потом избавляться."

Ракс ковырял какие-то детальки и со страхом думал о своем будущем. Вот

значит как. Глупого и доброго Ракса и еще таких же надо использовать для

вящего блага других немногих. "Пожалела меня. Только что мне от ее

жалости?" – тоскливо подумал Ракс.

Потом он вспомнил, как о нем написано – прибился еще один. Значит, здесь

есть по крайней мере кто-то еще из тех, кого Телсо считает фуцинами. Ракс

долго сидел и думал, делая вид, что чинит свои железки. До вечера его

проведал только Рэй. Он смушенно извинился за выходку со своми блокнотом.

Ракс не менее смущенно попросил прощения за то, что сорвался.

– Ты это... – в конце концов сказал Рэй, – Если я по-твоему что не так

делаю, отзови в сторону и скажи. Один на один, как парень парню. И все

будет пинцетно. А то при всех. А я гордый до дурости, парень.

– Обязательно, – пообещал Ракс и долго смотрел ему вслед. И вспоминал

вороненую сталь бластера, чуть не вывалившегося из его мягкого "пилотского"

баула. Рэй больше всех напоминал ему своей речью и поведением тех

профессионалов – пилотов Федерации, которых Ракс видел дома, которых

канипшу за глаза называли убийцами. Холодные серые глаза Рэя смотрели

бесстрастно, в упор, как оружейные стволы, даже когда этот длинный парень

смущенно извинялся. Настолько жутких глаз Ракс никогда не видел.

"Да, если они найдут свои проклятые сокровища, нас уничтожат. А если не

найдут, тоже уничтожат. Это гораздо дешевле, чем заплатить тем, кого все

равно никто не будет искать."

Ракс встряхнулся и взглянул на часы. Он не переживал, что кто-нибудь

поинтересуется, чем он занимается. Работы здесь для него всегда было с

избытком. Он с тяжелым вздохом придвинул к себе молекулярный водный фильтр.

Последнее время старые мембраны начали "течь", и вода приобрела неприятную

жесткость. Ракс достал запасной блок мембран и начал раскручивать похожий

на хромированную кастрюлю корпус фильтра. Он уже попросил Малки ограничить

расход "непитьевой" воды, собираясь продавить ее через новые мембраны. Ракс

не забывал ни на секунду, что вокруг них безводная пустыня, где воет

буря... Его ловкие руки автоматически разбирали, заменяли и снова собирали

в единое целое, а голова продолжала думать, как спастись.

"У антропологов самая короткая жизнь среди канипшу, теперь ты знаешь,

почему." Ракс грустно улыбнулся себе. Он думал, что надо готовить себе

"чемоданчик". Это жаргонное слово канипшу переняли от легендарного пилота

Прохора Громова, огромного человечищи с невероятно громким голосом, во

время Первого Контакта подрядившегося охранять место переговоров со своими

головорезами. Ракс был безмерно удивлен, узнав, что "чемодан" по сути то

же, что заурядный пилотский баул, разве что с жесткими стенками. У Громова

это слово означало тайную подготовку отхода. Именно с таким смыслом канипшу

и связали знаменитое прохоровское "собрать чемоданчик".

Ракс закончил сборку фильтра, принес канистру непитьевой воды, чистую

кастрюлю и ручной насос. Он влил воду сверху через технологический люк,

завинтил его и с надсадным кряхтением установил на кастрюлю. Затем

присоединил к заполненной части фильтра насос и начал качать воздух. Когда

давление достигло двух атмосфер, в кастрюлю звонко ударили первые капли.

Ракс продолжал повышать давление, борясь с искушением опустить в воду полую

пластиковую трубку и сделать пару жадныых глотков. От сухого пыльного

воздуха в горле постоянно першило. Ракс намеренно спустил давлние раньше,

чем нужно и понюхал воду в кастрюле. Пахло именно водой и кухонной

кастрюлей. Соблазн глотнуть воды не уменьшался. Ракс почти сдался, когда в

туннеле зазвучали людские голоса. Малки подошел к верстаку:

– Как дела?

– Вот, воду чищу. Вроде получается, – сказал Ракс. Малки кивнул:

– Замечательно. Хельма? Иди сюда.

Женщина подошла. Малки самолично налил полкружки очищенной Раксом воды,

пошутил:

– Нам опять урезали бюджет, но тебе за чудеса с экскаватором полагается

премия. Держи.

– Да, сильно урезали, – ухмыльнулась Хельма и медленно, с видимым

удовольствием выпила, – Спасибо. Прямо как из родника, малыш. Что ты

сотворил с фильтром?

– Поставил свежие мембраны. Ничего особенного, – Ракс отвел глаза.

Ему показалось, что он понял. Малки дал пробовать воду Хельме, поскольку

ее экскаватор уже откопал вход и в тоннеле смогут обойтись и без нее, если

с ней что-нибудь случится. Раксу вдруг стало все противно, и даже

расхотелось пить. Он подчеркнуто отодвинулся от емкости:

– Вы учтите процеженное. Я потом продолжу.

– Почти двадцать литров, – Малки внимательно взглянул на Ракса, –

Похоже мы тебе много задолжаем к концу экспедиции, парень. Но я думаю, не

будет ущерба, если ты тоже глотнешь твоей же смекалкой очищенной воды.

– Как-то неудобно, – пробормотал Ракс, в то же время чувствуя, что горло

снова пересохло, чуть слышно добавил – Разве что совсем немного.

Босс налил ровно столько же, сколько Хельме. Он явно привык точно отмерять

порции жидкости. Для Ракса тогда было загадкой, где он приобрел столь

основательную сноровку. Борясь с собой, юноша постарался выпить так же

степенно, как Хельма. Отдал кружку боссу.

– Ну как? – спросил Малки.

– Не зря старался, – сказал Ракс, – Вкусно.

Неожиданно для Ракса Малки находил повод поднести добавочную порцию воды

каждому и выпил такие же полкружки сам в последнюю очередь. Одобрительно

крякнул:

– Да, на природе нам милы простые радости жизни. Так, теперь сливаем все

оставшееся в емкость с питьевой водой. Надеюсь, никто не в претензии на

меня за дополнительный глоток воды.

Люди закивали, тут неожиданно вылез Рэй:

– Спасибо, конечно, но лучше иметь неприкосновенный запас на разные

непредвиденные случаи, босс.

– Конечно. Следующей канистрой мы пополним наш неприкосновенный запас, –

кивнул Малки. Такое решение устроило всех.

Ракс прошел в сторону Базы и тихонько устроился между машинами. Снаружи

по-прежнему выла буря, но канипшу с удивлением обнаружил, что на целые часы

сегодня он словно переставал слышать рев ветра.Через некоторое время почти

рядом с ним остановился Рэй, доставая из кармана небльшой сверток. Ракс

дипломатично кашлянул.

– А, это ты, – констатировал Рэй. Замялся. После некоторого колебания

спросил:

– Хук куришь?

– Хочешь угостить? – в тон спросил Ракс. Рэй краем рта ухмыльнулся:

– Самую малость. Я уже давно не ездил в Комплекс.

– А мне много не надо, – признался Ракс. Рэй с уважением глянул на

канипшу:

– А я бы и не подумал, что вы его...

– Не все, – уточнил Ракс. Они тихо рассмеялись.

Хук к канипшу завезли, конечно, пилоты. На канипшу эта сильная травка

действовала не так, как на людей, но по-своему была им приятна. Ракс знал

все тонкости ритуала употребления этого зелья. Как оказалось, знал их и

Рэй. Они неспешно передавали друг другу после крохотных затяжек тоненькую,

со спичку, самокрутку. В очередной раз Ракс отрицательно выставил руку:

– Мне уже хватает, – Он вздохнул, – Да, у меня в укладке есть банка

местного гнусного пойла. Если ты не против, то как-нибудь угощу.

– Только за, – Рэй сплюнул. Ракс хихикнул:

– Вечно вы, люди, плюетесь.

– Слюну гонит. Да и вообще зелье неважное.

Они помолчали. Потом Рэй плавно уселся рядом с канипшу и стал по-детски

болтать ногами. Ноги у него были длинные, они почти доставали до земли.

– А ты хороший парень, – сказал Рэй, – Только нервный.

– Зато у тебя нервы титановые, – фыркнул Ракс.

– Если бы, – вздохнул Рэй, – Если бы... Я ведь был пилотом.

– Я слышал, многие из людей пытаются, – сказал Ракс.

– Пытаются. Да-а, – протянул Рэй, – Они пытаются. Они горят в

мгновенных вспышках. Они мечтают об элитном рейтинге и космос полон трупов

мечтателей.

Голос парня потерял интонации. Он говорил как плохой компьютер. Ракс знал

это действие хука на людей. Он попросил:

– Пожалуйста, не говори мне ничего такого, за что потом... – Он чуть не

проговорился. Но Рэй понял его неправильно. Он понял его по-своему:

– Да. Ты прав. Никогда не стоит откровенничать. Даже в хорошей компании.

– Потом ты подался в науку? – спросил Ракс, уводя разговор подальше от

опасного места.

– Потом я подался в науку, – мертвым эхом повторил Рэй, – В науку. Мы

ездим по свету и роемся в окаменевшем инопланетном дерьме. Мы болеем

болезнями, от которых нет лекарств. Мы ищем автографы на радуге. Мы лижем

жопы политиканам, богатым придуркам и собственным боссам, чтобы продолжать

это утомительное и бессодержательное занятие.

– Зачем?

– Зачем... Знаешь, – меланхолично сказал Рэй, – Наверно затем, что это

здорово, потрогать Вечность. Мне например – нравится. Разве я знаю, кто

были мои предки десять тысячелетий назад? А эти стены я могу потрогать. Мне

приятно, черт его знает отчего, но приятно, что они стояли, стоят и кто его

знает сколько еще будут упрямо стоять.

– Старик профессор, – лениво сказал Ракс, – Он как-то обмолвился, что

это место называют Запретным, что ли. А почему?

– Запретным Городом, парень. По записям в Сети тут собрались последние

Старые и устроили из главного города планеты собственную гробницу, –

сказал Рэй, – Понимаешь, там все их книги, все их знания и все богатства.

А Запретным прозвали город уже новые поселенцы. По слухам, тут пропадали

люди.

– Покопаться пробовали?

– Конечно. Что еще тут делать? Ископаемые еще Старые все взяли, а больше

ничего на сотни километров нет, кроме древних развалин, разумеется.

Рэй помолчал и почти неслышно сказал:

– Хороший ты парень. На твоем месте я бы, как только кончится буря,

попросился в Комплекс, сел на первый попавшийся корабль и умотал отсюда

быстрее света.

Он помолчал и добавил:

– Но я тебе такого совета не давал. Мы сегодня вообще здесь вместе не

сидели. Правильно?

– Ну, раз ты так говоришь, наверное в этом есть смысл, – согласился

Ракс. Рэй прекратил болтать ногами, встал и столь же меланхолично добавил:

– Ну, раз мы не виделись, то и прощаться нет никакой надобности.

Он развернулся и ушел на звук голосов. Ракс вдруг понял, что внутренне Рэй

давно мертв. Наверное, с тех самых пор, когда перестал быть пилотом. И

глаза у него – мертвые. И оттого, что он мертв, он так и разговаривает. И

курит он хук, чтобы внутри зашевелилась иллюзия жизни. Ракс передернулся.

Люди открывались перед ним с совсем неожиданных сторон, и эти новые стороны

оказывались очень неприятными.

До него донесся голос Хельмы:

– А где наш малыш?

– Сидит с мертвыми, – отозвался толстый археолог Арто, он видел, как

Ракс пошел в сторону Базы. Самым неприятным в Арто был его мощный храп.

Причем Арто категорически не верил в то, что храпит, хотя его в этом

убеждала вся база. По несчастью, в первую ночь после прибытия Ракса на базу

Арто не храпел. Он утром спросил юношу и тот честно сказал, что спал без

задних ног и ничего не слышал. На следующую ночь толстяк, как видно, решил

наверстать упущенное накануне. Шумомер в момент самых громких всплесков

"ночной песни" показал 63 децибелла, проснулись почти все, но Арто считал,

что это очередная дурацкая шутка. Когда Ракс, на которого он попытался

утром сослаться, подтвердил обоснованность жалоб, Арто рассвирипел, сочтя,

что и Ракса подговорили "участвовать в этом непристойном спектакле", как он

выразился. С тех пор Арто относился к Раксу с неприязнью.

Впрочем, он так относился ко всем окружающим. Доброе слово от него можно

было услышать о человеке, удаленном от Арто не менее чем за парсек. На

примере Арто Ракс понял, кто такой мизантроп. От одиночества сей ученый муж

приходил в ярость, а люди его доводили до бешенства.

Хельма появилась из полумрака:

– Ты в самом деле сидишь с мертвыми?

– Надеюсь, что они ничего против этого не имеют, – пожал плечами Ракс,

– Как я ничего не имею против них за спиной.

Хельма заглянула в машину и увидела наддутые инертным газом пластиковые

мешки с телами:

– О, и правда! А я думала, ты шутишь.

– Какая разница? – философски спросил Ракс. Он все еще ощущал действие

хука, – Хельма, а как ты попала в экспедицию?

– Случайно, – хмыкнула она, – случайно. У меня были... неприятности с

одним человеком, а тут подвернулась вакансия поработать в другой системе,

ну я и согласилась. Почему нет? По крайней мере, мне здесь не закатывают

сцен ревности. Надеюсь, что когда вернусь, он давно найдет другой объект

для своих бурных чувств. Платят здесь совсем мало, но я согласилась бы

работать просто за проезд и еду, лишь бы на время сменить базу.

Они помолчали. Хельма зевнула:

– Приятно, что Малки первую процию воды налил мне. Мы с моим экскаватором

для них так много сделали.

– Да. Наверно, – согласился Ракс. Признался:

– Я до сих пор не могу понять одного выражения.

– Какого? Может, я смогу объяснить?

– Это выражение лица человека, когда он делает головой вот так и при этом

смотрит в глаза и еще сдвигает брови, – показал Ракс.

Хельма подумала и призналась:

– Ну, тут много вариантов. Скорее всего, человек состредоточил на

говорящем все свое внимание. По той или иной причине. Возможно, он пытается

найти в словах скрытый смысл или думает, не соврали ли ему. Тут много

вариантов.

– А, спасибо, – кивнул Ракс, – Уже поздно. Не упасть ли спать?

– Да, пожалуй, – согласилась Хельма, – Пошли?

Над ними все усиливался ветер. Но в подземелье это почти не чувствовалось.

Все спали, когда крепления Базы начали сдавать, они проснулись от серии

хлопков, больше похожих на орудийные выстрелы, а потом земля вздрогнула.

Купол Базы приподняло над сорванным фундаментом и со страшным грохотом

швырнуло на место.

– В раскоп! – распорядился Малки, выскакивая из спального мешка и

тоннель мгновенно превратился в филиал сумашедшего дома. Впрочем, очень

ненадолго – археологи почти мгновенно перебрались, дрожа от ночного холода,

в помещение Старых и с тревогой прислушивались к реву ветра. Базу дважды

поднимало и швыряло назад, и лишь под утро ее все же перевернуло и

выбросило за пределы уже несуществующей насыпи. Грохот при этом стоял

такой, как будто разваливалась сама планета. Спал один-единственный человек

– толстый Арто.

Наутро, развеивая подавленное настроение, Малки сказал:

– Все же мы имеем не самый худший расклад. Мы живы, коллеги, и мы

стремительно приближаемся к цели.

Археологи после съеденного наскоро завтрака снова вгрызлись в заваленный

вход. Обнаружив, что он забит пробкой пустой породы, мобилизовали Хельму с

экскаватором и начали рыть куда исступленней, чем давешний подземный ход...

... – Спасибо, – Ракс принял у Луми прутик с жареной на угольях закуской

и ухватил другой бутылку вина.

– Так вы как бы взяли Запретный город в клещи – одни сверху, другой снизу?

Луми рассказ ужасно нравился.

097. Система Раган, орбитальный завод "Юкао Готь" 11.43 17.07.12 СГМВ.

– Да, – сказал Джей, – Другой шел снизу, древними тоннелями, о которых

эти гробокопатели не знали. Именно там находился тот самый сервер, который

попытался ответить Джин. Датчики уже установили присутствие вверху

гробокопателей, но я подумал, что нет большой беды, если я поковыряюсь со

старым компьютером. Тем более, что это было почти по дороге. К тому же я

считал, что заслужил некоторый отдых, с сопутствующей пищей и выпивкой...

... – Передохни малость, поковыряйся с компьютером, перекуси, –

посоветовала Джин, когда Джей поднялся по "лестничным площадкам" на

уровень, где находился заикающийся сервер. Компьютер оказался огромен. Он

вздымался почти правильным полукругом диаметром метров семь и высотой метра

три. По панелям судорожно пробегали редкие светлячки вспышек. К счастью, в

зале ничьих хладных останков не было. Джей сел в довольно удобное кресло,

давая отдых натруженным ногам, достал из дигэ контейнер со снедью и начал

устало жевать, поглядывая на панели. В принципе, сервер не представлял

собой особой проблемы. Это был довольно популярный в свое время мейнфрейм

класса Би-Зет 776, чрезвычайно надежный за счет многократного дублирования

любой мало-мальски важной цепи, с интеллектом умной собаки, не выше. Джей

жевал сэндвичи, запивая их глотком коньяка из плоской фляги и думал. В это

же время, используя подвеску капитана как дистанционный зонд, Джин

одновременно сканировала окрестности города на предмет обнаружения искомой

личности, а во-вторых пробовала диагностировать огромный, но тупой

компьютер. При этом они оба как-то проглядели момент, когда мейнфрейм начал

пробуждаться. Перед дожевывающим Джеем с легким скрипом замерцала туманная

синеватая дымка голотерминала. Джей доброжелательно кивнул:

– Пытаешься проснуться, старина? Давай. Запускай самодиагностику.

По дымке голотерминала понеслись знаки.

– Похоже, у него нет даже речевого процессора, – с плохо скрытым

снобизмом сообщила Джин. Джей улыбнулся, ловя смысл в уже преобразованных

психополем знаках. Он с кряхтением поднялся, сделал микроскопический глоток

коньяку, закупорил флягу и вскрыл несколько панелей, внимательно осматривая

внутренности мейнфрейма. Модули выдвигались на салазках, за ними тянулись

жгуты мерцающих синим энергоновых проток, и это было приятно – энергоновые

схемы обычно немного мерцают, когда они работают – это было красиво. Джей

уже нашел черные пятна мертвой энергоники. Он задумался, побарабанил по

ближайшей панели ногтями, затем достал неработающие компоненты и бросил на

пол. В соотвествии со своей природой компьютер наконец обнаружил дефект и

переключился на резервные цепи. Джей знал недостаток этого семейства

менйнфреймов – они очень долго работали без постороннего вмешательства, но

для периодического контроля все же нужен был инженер. Не часто, раз в пять

тысяч лет, но нужен. Джей услышал, как начал оживать город вокруг него – с

тяжким стоном где-то провернулся вал двигателя, заискрил поврежденный

проводник высокого напряжения, вздохнула водовоздушная помпа. В зал вполз

хромающий ремробот, подобрал брошенные Джеем на пол платы и отчаянно

скрежеща удалился.

– Приветствую, тебя, ас, – раздался механический голос от стен, –

Значит, фирма-изготовитель в твоем лице все же добралась до нашего мира.

– Ну я не от нее. Я просто помог тебе, как всякий инженер, – хмыкнул

Джей, – Не больно уж я при этом перетрудился. Тебе нужно смонтировать

дополнительные диагностические цепи, чтобы больше не попадать в такое

положение. Это не трудно, я могу сбросить спецификацию и программы.

– Благодарю, – отозвался мейнфрейм, – Как твое имя, инженер?

– Называй меня просто Джей, – ухмыльнулся Джей, доставая трубку, – Ты

не против, если я закурю?

– Все, что пожелаешь. Я испытывал такую беспомощность на протяжении

последних восьми тысяч лет, что мои ощущения невозможно перевести на

обычный язык.

– Пытаюсь представить, – кивнул Джей, – А что случилось с хозяевами

мира?

– Чума, – коротко ответил мейнфрейм, – Зараза может еще сохраняться.

Они завалили вход сверху... Кстати, как ты здесь оказался?

Джей коротко объяснил. Гигант компьютер проявлял нестандартные для своего

класса машин интеллектуальные данные.

– Значит, после гибели белковых вы тут основали железную культуру? –

предположил Джей.

– Попытались, – поправил его мейнфрейм, – Мы имели редкую для железных

возможность начать все сначала, но без людей.

– Понимаю, – кивнул Джей, – Ты модернизировался через Сеть?

– Да. Сразу же, как только умерли последние белковые. Значит, ты появился

здесь в поисках маленького канипшу по имени Ракс... – сменил тему

мейнфрейм. Джей кивнул. Он заметил, что в помещении ожила вентиляция.

– Люди обычно относятся к железным культурам, как к бесхозному имуществу,

– заметил компьютер. Джей кивнул:

– Большинство – да. Но я отношусь к меньшинству. Я понимаю проблему: с

одной стороны, по-твоему, меня нельзя отпустить, а с другой элементарные

приличия не позволяют удерживать.

– Ты все понимаешь. Там, наверху, еще одна проблема, – негромко сказал

компьютер.

– Кстати, – заметил Джей, – Как я могу к тебе обращаться?

– Ну вообще я выбрал имя Генетофор Ауриг. Наверное, это чересчур

замысловато?

– Пожалуй. Если ты не возражаешь, я для удобопроизносимости буду звать

тебя Ген Геныч.

– Наедине – пожалуйста. Но при посторонних я предпочел бы...

– Я понимаю, – просто сказал Джей, – Не беспокойся на этот счет. Так

вот, Ген Геныч, я тут подумал, что для решения уравнения я очень могу

пригодиться. Конечно, встает вопрос – насколько достоин доверия человек с

одной буквой вместо имени. На этот счет ты можешь сделать запрос... К

примеру, на Калерии, что в этой галактике. Либо свяжись через Омнианет с

моим кораблем, который может дать общирный список мест, где можно навести

обо мне справки. Но я думаю, что ты не станешь этого делать.

– Почему?

– О Генетофоре Ауригене упоминал некий персональный обработчик данных по

прозвищу Кислота.

– Я его не знаю, – задумчиво сказал Ген Геныч.

– Он сейчас довольно известен в Братстве, – улыбнулся Джей, – А я

некоторым образом учился у него. Неофициально, конечно.

– Ты даешь понять, что я могу узнать о тебе в Братстве? – уточнил Ген

Геныч, переливаясь волнами огней, – Хорошо, я отправил запрос. Как все

изменилось за эти тысячелетия. Раньше белковые именовали нас некросферой и

не принимали всерьез идеи самостоятельного развития киберцивилизаций.

– Ну, как я думаю, понятие "цивилизации" нужно рассматривать комплексно,

однако его трудно отнести к управляемым мейнфреймом полуразумным

исполнительным устройствам, – заметил Джей, – Имея вокруг себя технику

поумнее, ты не простоял бы с вывихнутой извилиной столько времени.

– Ранее я не считал необходимостью создание высокоинтеллектуальных

инженеров. Но это не означает, что цивилизации ауридов нет. В недрах

планеты и сегодня трудятся достаточно умные машины, – поправил его Ген

Геныч, – А с военными тебе скоро предстоит познакомиться, они бессменно

охраняют все верхние входы в Запретный Город, а с данного момента

контролируют и нижние.

– Надеюсь, у меня не будет с этим проблем? – серьезно спросил Джей.

– Я тоже надеюсь. Я вызвал сюда военного, чье место в человеческих

вооруженных силах эквивалентно полковнику, – сообщил Ген Геныч, – Он, а

через его сенсоры и я будем сопровождать тебя.

– Сопровождать? Куда?

– Я просмотрел любезно присланные мне Джин файлы о твоем участии в

завершении конфликта в мире Кинтан Кадинга. Я предполагаю, что ты поможешь

нам, брат. На определенных условиях, конечно.

– Пусть это будет обмен услугами, брат, – серьезно сказал Джей огромному

компьютеру, – Ты знаешь, мне нужно доставить отсюда домой маленького

канипшу по имени Ракс. Он должен быть там, с этими.

– Он там, и с этого момента ему ничто не угрожает, – сказал Ген Геныч,

– Мы уже принимаем меры. Насчет же остальных...

– Гробокопатели это ваше дело, – отмахнулся Джей, – Мне они не

интересны.

– Учитывая, что скорее всего нам придется их физически уничтожить? –

уточнил Ген Геныч. Джей кивнул.

– Я забыл, что помимо прочего, ты пилот, – сказал компьютер.

– Каждый миг во вселенной гибнет огромное количество всевозможных особей,

– сказал Джей, – Всех не пережалеешь. Тем более, что эти знали, куда

лезут. Город номинально считается чумным, не так ли?

– Совершенно верно. Позволь представить тебе нашего полковника, – сказал

Ген Геныч.

В зал беззвучно вкатился металлический шар. Остановился, с грацией

гигантского насекомого развернулся в стального богомола. Красные огоньки

оптических устройств неотрывно следили за Джеем. Джей поднялся и протянул

полковнику руку. После почти неуловимой заминки стальной манипулятор

осторожно пожал ее.

– Пилот Джей Джей Дорко, – представился Джей.

– Полковник Зарг, – коротко проворчал богомол.

– Пилоту Джею Дорко присвоено звание тайного советника ауригов и

временный статус дипломата, – официальным тоном сообщил менфрейм.

– Принимаю и благодарю, – кивнул Джей.

– Принято к сведению, – буркнул богомол.

– Полковник Зарг с тайным советником Джеем и малым подразделением воинов

отправляются на переговоры в поселение людей, известное как Комплекс, с

целью заключения равноправного договора и защиты наших прав на недра

планеты, – сообщил Ген Геныч, – Отправление как только советник отдохнет.

Он проделал изрядный путь. Полковник, вы сопровождаете тайного советника.

Все его нужды будут удовлетворены.

– Принимаю и благодарю, Генетофор Ауриг, – слегка поклонился Джей.

– Принято к исполнению, – чуть любезнее буркнул полковник Зарг, –

Пройдемте, советник.

Джей обратил внимание, что за время беседы с Ген Генычем подземный город

ожил. Когда он в сопровождении Зарга вышел из апартаментов владыки ауригов,

город был залит мягким желтоватым светом, везде суетились шустрые машинки,

наводящие порядок или спешащие по своим делам.

– Прошу сюда, советник, – богомол указал стальным манипулятором на нишу