Текст книги "Препятствие для Богини (ЛП)"

Автор книги: Эйми Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Привет, Аид, – ответила сестра. – Давно не виделись.

Генри проскользнул сквозь толпу и подошел к нам. Даже положив руку мне на спину, он смотрел на Персефону. – С тобой все в порядке? – спросил он, и та закатила глаза.

– Ну конечно. Я не могу умереть дважды.

Генри замялся, и мама крепче сжала мою руку. Она знала, что он собирался сделать, и пыталась предупредить меня. Генри нежно поцеловал Персефону в щеку, и когда та ответила на его поцелуй, мне стало плохо.

– Пойдем, – сказала мне мама. Ни Генри, ни Персефона даже не удостоили нас взглядом, когда мы с мамой направились к коридору. Она обняла меня за плечи. – Прошло очень много времени с тех пор, как они видели друг друга.

– Я знаю, – прошептала я, но боль ничуть не уменьшилась. Переставлять ноги было пыткой, но я продолжала идти вперед, желая оказаться от них как можно дальше. Добравшись до спальни, я замялась, но мама все равно открыла дверь.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала она, ведя меня к кровати. Мне хотелось возразить, но мама выглядела такой же хрупкой, как и когда боролась с раком. По телу разлился сильнейший страх потерять ее, и избавиться от него уже было невозможно.

– Тебе тоже, – ответила я и, усевшись на край кровати, ждала, пока мама разместится рядом. – Садись.

Мама послушалась, и мы устроились вдвоем как делали уже сотни раз прежде: когда в детстве мне было страшно или одиноко, или когда маме становилось хуже и я боялась оставить ее наедине на всю ночь. Я боялась, что она закроет глаза и больше никогда их не откроет. Поначалу мне было сложно подавить этот страх после того как я узнала, что она бессмертна и не исчезнет, пока не потеряет смысл существования, или пока Кронос не убьет ее. Я твердо решила, что буду бороться с ним до последнего и не позволю ему навредить людям, которых люблю.

Мы лежали, а время, казалось, остановилось. Пока мама гладила мне спину, я считала каждый ее вздох. На мгновение мне удалось забыть, что мы находились в Подземном мире, и я представила, что мы оказались в Нью-Йорке: обычные мама и дочка, такие же, как и все. К этому времени я бы уже поступила в Нью-Йоркский, или даже Колумбийский университет. Возможно, если бы мама не заболела, я бы встретила кого-нибудь, а Генри не разбил бы мне сердце, и мне не пришлось бы узнать каково это – жить в тени собственной сестры.

Я могла бы стать счастливой. Моя жизнь была бы банальной и короткой, а не запутанной и сложной. А когда бы я умерла, я бы попала сюда, стала бы еще одной душой среди многих других, за которых отвечает Генри. Ничего из уже случившегося не произошло бы.

Как бы мне ни хотелось этого, я понимала, что это всего лишь мечты. Я бы даже не родилась, если бы не Генри и Персефона. Что бы ни случилось, какой бы выбор я ни сделала, моя жизнь никогда не была бы простой. Даже если бы я никогда не знала, что боги действительно существуют, моя мать не пережила бы рак, и я была бы даже более одинока, чем сейчас.

С Генри моя жизнь совсем другая. Она обрела смысл. Однако никто и никогда не спрашивал меня нужна ли мне такая жизнь. Никто, кроме Джеймса.

И неважно, какой выбор я сделала, я не в состоянии соперничать с душераздирающей любовью Генри к Персефоне. А теперь она еще и рядом с ним…

Я перестала понимать какой выбор был бы правильным.

– Мам? – прошептала я. – Почему ты решила родить меня, если я всего лишь замена Персефоне?

Она открыла глаза и пару мгновений ничего не говорила. Мне уже показалось, что она не ответит, но мама поцеловала меня в лоб. – Неужели ты правда думаешь, что для меня ты лишь ее замена?

Я кивнула. Мне не нравилась эта мысль, но после всего случившегося, после всех пережитых страданий, я не могла думать иначе.

Мама вздохнула. – Если ты хочешь поговорить, то давай хотя бы переоденемся во что-то чистое.

Она соскользнула с кровати и исчезла в гардеробной. Я знала, что мама любит меня так же сильно, как и я ее, но чем бы все закончилось, если бы я провалила испытания? Она бы тоже отпустила мою руку?

Мама вернулась, держа в руках стопку одежды, и я неохотно слезла с кровати. Мои джинсы и свитер были безнадежно испорчены, поэтому я стянула их, и после взмаха маминой руки они исчезли.

– А теперь, – сказала она, пока я надевала пижаму, – расскажи, что тебя беспокоит.

Я не знала с чего начать. Все пошло под откос с самого момента моего прихода в Подземный мир, и сколько бы Ава и мама ни пытались убедить меня, что у Генри есть ко мне чувства, я этому не верила. Их просто нет. Потому что я не Персефона.

Хотя дело не только в этом. Есть еще много того, о чем мне хотелось рассказать, поэтому лучший вариант – начать все с начала. – Всю мою жизнь спланировали, – пробормотала я. – Мое рождение, мое воспитание, все, чему ты меня научила… ради того, чтобы пройти испытания, ведь так?

Мама медленно кивнула, будто не понимала, что в моих словах плохого. – Конечно, милая. Я хотела помочь тебе выиграть настолько, насколько могу, особенно учитывая, чем все закончилось для других девушек.

Я одернула край пижамной рубашки. – Ты знала, что кто-то попытается убить меня, но все равно отпустила меня в Эдем.

– Я… – Мама нахмурилась. Похоже, она все поняла. – Кейт, дорогая, я бы никогда не отпустила тебя, если бы не была уверена, что приняты все возможные меры предосторожности. До тебя лишь некоторые из нас следили за тем, как девушки проходят испытания. Когда появилась ты, все изменилось. Я настояла на твоей защите, и Генри полностью меня поддержал. Он хотел обезопасить тебя. Как и все мы. Вот почему рядом с тобой всегда кто-то был.

Мама не была тогда в поместье, но я каждую ночь встречалась с ней во снах. Я думала, что это подарок от Генри, шанс сказать маме прощай, и в какой-то степени так и было. Однако она настояла на том, чтобы я все рассказала, и я так и сделала… почти. Мне не хотелось упоминать моменты, которые привели меня к смерти.

Мама села позади меня и стала медленно расчесывать мне волосы, аккуратно распутывая колтуны. – Ты находишься под защитой с самого первого дня в Эдеме. Джеймс, Ава, София, даже Дилан и Ирен… все они были рядом не без причины. Частично, чтобы помогать тебе, но в основном – чтобы с тобой ничего не случилось. Мы повидали смерти одиннадцати девушек, и не думай, что мы бессердечны, и что нам все равно. Это не так, в особенности Генри. С того момента, как совет разрешил мне забеременеть тобой…

– Это решал совет?

– Да, – ответила мама, разделяя волосы на три прядки, а потом заплетая их в косу. – Любимая, помнишь, я рассказывала об этом? Генри решил сдаться, но я этого не хотела, поэтому, вместо того, чтобы искать другую девушку…

– Ты решила ее родить. – Я тяжело сглотнула, на глаза наворачивались слезы. – Я помню, что ты рассказывала. Но мама, ты забыла упомянуть, что я существую только потому, что совет собрал заседание и решил этот вопрос. – Я уставилась в потолок, тщетно пытаясь подавить в себе нарастающую боль. – Я лишь должна была стать женой Генри, а ты знала… ты всегда знала, что он никогда не полюбит меня так, как любит Персефону. Ты знала, но все равно сделала это.

В ответ мама обняла меня. – Кейт…

Я вперила взгляд на свои руки, отказываясь обнимать ее. Мама могла сколько угодно отрицать или оправдывать произошедшее, но сделанного не воротишь.

– Все верно, – наконец произнесла она. – Ты родилась по этой самой причине. Все мы рождаемся не просто так, это может быть дело любви, некой цели или даже случая. Однако твое рождение не случайно, и я полюбила тебя с того самого момента, как узнала, что беременна. И я родила бы тебя даже если бы не было нужды, потому что давно хотела второго ребенка, но постоянно откладывала. Потому что мне было стыдно, я заставила себя думать, что не заслуживаю этого. Я думала, что не заслуживаю тебя.

– Но почему? – спросила я, всхлипывая. – Чего ты стыдилась? Персефоны?

– Отчасти. Мне было стыдно, что она мало заботилась о благополучии Генри, что была эгоисткой. Она, как и ты, моя дочь, и ничто не заставит меня любить вас меньше.

Я фыркнула. – Но она была несчастна с ним. Она не виновата в том, что Генри влюбился в нее, и наоборот, что она влюбилась в другого. Нельзя принудить людей жить долго и счастливо. Так не бывает.

Мама села ближе ко мне. – Вот как ты думаешь? Что я заставила тебя быть с Генри?

Я покачала головой, потом все же кивнула, но в итоге сдалась. – Я не знаю, – пробормотала я. – Не я выбирала встретиться с ним или нет.

– Но ты можешь выбрать быть с ним или нет, – мягко возразила мама. – Он ждал тебя, но если ты не любишь его, если не хочешь быть рядом, то никто не заставит тебя сделать это.

– Но у меня ощущение, что ты меня заставила, – удрученно прошептала я. – Я не знаю кто я без этого мира. У меня не было времени… понять, кто я такая, а теперь я уже не знаю, как мне найти себя, но при этом оставаться той, кем ты хочешь меня видеть.

Мама вздохнула и крепче обняла меня. – Я лишь хочу, чтобы ты была собой. Ты не замена Персефоне. Ты моя дочь, и я горжусь тобой. Ничто этого не изменит. Ты мой лучик света, и, если бы я думала, что жизнь с Генри не осчастливит тебя, я бы никогда так не поступила.

– Неважно, насколько я счастлива с ним. Это не меняет того, что он чувствует к Персефоне.

– Сейчас – да, – согласилась мама, – но в будущем изменит. Генри любил ее долгое время, он многое пережил… этого сразу не забудешь. Но ты должна понять, что раньше у него не было причины попытаться. А теперь у него есть ты.

Я снова начала всхлипывать. – Ты правда думаешь, что я ему подхожу?

Мама уткнулась носом в мою макушку. – Если бы тогда, когда Генри еще не был женат, у меня была ты, я бы никогда не связала его с Персефоной, я бы выбрала тебя.

Я взглянула на нее удивленными глазами, и мама рассмеялась.

– Ох, милая. Нам устои, что женщина может выбирать себе мужа, весьма непривычны. Если уж на то пошло, Персефона провела с Генри тысячи лет, но знаешь что? У тебя с ним вперед целая вечность, если ты этого захочешь. – Мама замолчала. – Верно?

– Да, я хочу, – мягко ответила я. – Очень и очень хочу.

– Тогда дай себе больше времени. Рядом с Генри тебе не нужно меняться. Тебя не определяет ни он, ни Подземный мир, ни твоя бессмертность. Ты сама решаешь кем быть, и чем больше ты будешь вести себя естественно, тем больше Генри полюбит тебя. Поверь мне.

Мне хотелось верить, и, закрыв глаза, я решила, что так и сделаю. Персефона вернется к Адонису, она покинет Подземный мир. Возможно, повидаться с ней было полезно для Генри; возможно, это напомнило ему о том, что Персефона уже не та девушка, которая запечатлена на той фотографии, не та девушка, которая была рада видеть его с приходом сентября.

Этой девушкой могу стать я. Потому что хочу.

Я ничего не ответила, и просто прильнула к маме. Она снова стала гладить меня по спине, и с каждой минутой мое напряжение таяло. Она была тут, рядом со мной, жива и здорова, и я просто не могла не ценить этого.

Меня напугал внезапный стук в дверь, и я села и вытерла мокрые от слез глаза. – Да? – спросила я, и дверь открылась.

– Кейт?

Генри. Я обменялась с мамой взглядами, и она ободряюще мне улыбнулась.

– За-заходи.

Генри вошел и закрыл за собой дверь. Он был абсолютно чист, и как-то умудрился переодеться, не заходя в нашу комнату. Неужели у него была другая гардеробная на случай, если он не захочет оставаться со мной? И кто помог ему отмыть с его бледной кожи кровь, как сделала я много недель тому назад? Мне не нужно было долго размышлять над ответом.

– Уолтер просит тебя прийти, – сказал Генри, и когда мама встала, он покачал головой. – Не ты, Диана. Кейт.

Было что-то не так с тем, как он произнес мое имя, но я отбросила эту мысль в сторону. В чем бы ни было дело, оно, несомненно, имело какое-то отношение к Персефоне, и чем больше я думала о ней, тем сильнее болело. После долгого путешествия по Подземному миру, мне хотелось хотя бы денечек не чувствовать себя на втором месте. Я была готова ждать Генри, как и он ждал меня, но это не означало, что время между моментом настоящего и днем, когда он решит, что полюбил меня, пройдет безболезненно.

Смутившись, я поднялась с кровати и, извинившись, отошла в ванную комнату. В тех местах, где кожи коснулся туман, она саднила, и мне приходилось двигаться очень осторожно, чтобы снова не начать дрожать. При обычных обстоятельствах я бы сменила пижаму на что-то другое, чтобы встретиться с Королем Богов, однако сегодняшний день отличался необычностью, а это место, вроде как, стало моим домом. Если захочу бродить по нему в пижаме, то буду. Кроме того, любая другая одежда причинит лишние неудобства.

Пока я осторожно умывала лицо я старалась не думать о том, чего хотел от меня Уорнер. Вне всяких сомнений, он желал отчитать меня, но было бессмысленно беспокоиться об этом, пока мы не стояли друг перед другом. Генри не позволит ему изгнать меня из Подземного мира. По крайней мере, я надеялась на это. А если позволит, тогда я точно пойму, что он больше не хочет видеть меня рядом.

Я услышала голос матери по ту сторону двери, но когда вышла из ванной комнаты, она сразу замолчала. – Что? – спросила я и мама покачала головой.

– Ничего, милая. Я скоро приду.

Только слепой не увидел бы ее раздраженного взгляда, которым она одарила Генри, но когда он вывел меня из комнаты и повел по коридору я ничего не сказала.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Генри, сцепив руки за спиной. Собрав остатки своей решимости воедино, я взяла его за руку, и не стала отпускать, когда он напрягся. Однажды он перестанет так делать, а до тех пор ему придется привыкнуть к тому, что я живу рядом.

– Бывало и лучше, – попыталась пошутить я. Генри не улыбнулся. – Тео исцелил тебя?

Он кивнул. – Некоторое время назад он закончил исцелять других. Я приведу его к тебе, как только ты поговоришь с Уорнером.

Звучало зловеще. – Он злится?

– Нет, – ответил Генри. – Он не злится.

Мне все еще казалось, что что-то не так, поэтому я сжала его руку и обрадовалась, когда он не отстранился. – А ты?

На этот раз его лицо не выражало ничего. Конечно, он злился. Если то, что сказала мама, было правдой, то он полгода без устали сражался за мою безопасность, а я мало того, что все провалила, так еще и побежала вслед за Титаном, не успев провести в Подземном мире и дня. Не самый мой умный поступок, но у меня не было выбора. И Генри, конечно, понимал это.

– Я не стану извиняться, – сказала я, – за то, что пошла за тобой и мамой. Но мне жаль, что я напугала тебя, что не послушалась Джеймса и полезла в пещеру.

Генри разжал пальцы и взял мои руки в свои. Он не стал сжимать их, но то, что он сделал было даже больше, чем я ожидала, и во мне затрепетала надежда. – Не нужно извиняться, – сказал он. – Я понимаю, что мы не оставили тебе и остальным выбора. Это я должен просить прощения, что втянул тебя в это.

Получается Генри винил себя. Однако это было ничем не лучше, чем обвинять меня. – Но ведь ты ни в чем не виноват. Ты понятия не имел, что планировали Каллиопа и Кронос, и ты сделал все возможное.

– Да, – мягко ответил Генри, – возможно, что так. Тогда нам с Уолтером придется попросить тебя сделать еще одну глупость.

Мы остановились у неприметной двери, и я нахмурилась. – О чем ты?

Генри отпустил меня, и взялся за дверную ручку, однако не стал ее поворачивать. – Я буду рядом каждую секунду. С тобой ничего не случится.

Мое сердце заколыхалось, и я чуть не сломала голову, пока пыталась понять, что такого хотел Уорнер, и что так напугало Генри. Конечно, со мной ничего не случится. Если только за этой дверью не находился Кронос.

Как только мы вошли в комнату, я поняла, что Генри имел в виду, и все напряжение, о котором я успела позабыть, наводнило меня снова. Я замерла на месте, и Генри в знак защиты обхватил меня за плечи.

На меня немигающим взглядом смотрело окровавленное цепями лицо Каллиопы.

Она очнулась.

ГЛАВА 14

.

АЛЬТЕРНАТИВА

Пылающая ненависть в глазах Каллиопы заставила каждую косточку в моем теле застыть, ее взгляд будто превратил меня в камень. Я не боялась ее, но любой, кто имеет хоть каплю чувства самосохранения, столкнувшись с подобной ненавистью, остановится.

Рядом с ней, положив руки на плечи, стоял Уолтер, однако это не походило на защитный жест. Девушка сидела на стуле, сделанном из стали, а ее запястья и лодыжки в целях безопасности обвивали мерцающие браслеты. В углу комнаты стоял Филлип и молча наблюдал за происходящим, скрестив руки на широкой груди. Его левый глаз, который стал молочно-белым, рассекал глубокий шрам.

– Кейт, – позвал Уолтер и кивнул.

– Привет, – мой голос дрожал сильнее, чем я ожидала. – Что случилось?

– Мне жаль, что пришлось побеспокоить тебя, но боюсь, у нас нет выбора. – Он сильнее сжал плечо Каллиопы, и она напряглась. – Каллиопа отказывается говорить с кем-либо, кроме тебя.

Мое сердце пропустило удар. Я посмотрела на Генри, и он кивнул, подтверждая слова Уолтера. – Ничего… страшного, – ответила я, хотя хотелось сказать другое. Чтобы успокоиться, я глубоко вздохнула. – Я поговорю с ней.

В нескольких футах от Каллиопы появилось мягкое кресло, и Генри отпустил меня, чтобы я подошла и села. Я замешкалась, уверенная, что будь на то воля Каллиопы, я бы уже горела синим пламенем.

– Как ты и просила, Каллиопа, – сказал Уолтер. – Кейт пришла. Теперь скажи нам то, что мы хотим знать.

Его голос отдавался эхом даже в простой комнате, и звучал так, будто разом говорили десятки людей. Он не был похож на тот тон, которым в пещере говорила Каллиопа. Он звучал так, будто Уолтер одной лишь силой мысли мог разрушить весь мир. Неудивительно, что именно этот мужчина возглавлял совет.

Каллиопа продолжала молчать, и Уолтер вздохнул. Так вздыхает родитель, чей ребенок объявил ему бойкот, но никак не следователь, столкнувшийся с подсудимым, который отказывается что-либо говорить. При всей своей власти, он не стал и не станет использовать ее против Каллиопы. Она была частью его семьи.

Я не знала, что и думать. Уолтер множество раз, умышленно или нет, делал ей больно. Он заставил ее пройти через ад. Но, как часто повторял Джеймс, это не было оправданием, и Уолтер был обязан убедиться, что ничего подобного не произойдет вновь. И не только он, а и все мы.

– Пожалуйста, поговори с нами, – обратилась я к Каллиопе, и почувствовала облегчение, когда голос прозвучал ровно. – Что бы ни случилось с Кроносом, всё кончено, а Уолтер, Филлип и Генри… больше не навредят тебе.

Я почувствовала, как стоящий позади меня Генри напрягся. Будь его воля, то Каллиопа уже превратилась бы в кучку пепла.

Девушка медленно расплылась в улыбке, а в ее глазах вспыхнула злоба. – Считаешь всё кончено? Генри успел открыть уже семь решеток. Кронос рано или поздно выберется – это лишь вопрос времени. Только теперь это случится к зимнему солнцестоянию. После, он придет за мной и уничтожит всех вас за то, что держали его в плену.

Никто не возразил ей. За нашим разговором наблюдали все три брата, но ни один из них не сказал Каллиопе, что совет сможет удерживать Кроноса и дальше.

Потому что знали, что это не так. Кронос в любом случае выберется на свободу, и ничто не может остановить его. Из-за меня Кронос сделает то, что так давно хотел, а совет без Каллиопы будет просто беспомощен.

Как бы мне не хотелось сохранить маску храбрости, от лица отлила вся кровь, и я сжала руки на коленях. Генри коснулся моей шеи, но я не почувствовала того облегчения, которое должна была. Все наши действия были впустую.

– Каллиопа, – мягко обратился к ней Уолтер. – Ты знаешь, то, что произойдет, затронет не только нас, но и весь мир. Кронос вновь возьмет на себя руководящую роль, и некому будет защищать человечество.

Каллиопа лишь фыркнула, и ничего не ответила.

– Прошу, присоединись к нам, и вместе мы снова его одолеем. Ты знаешь, что мы не можем сделать это без твоих способностей, и если согласишься помочь, мы простим тебе все проступки. Все, что ты сделала, будет забыто, а твое наказание будет снято. Ты вернешь себе статус королевы, а мы оставим этот инцидент позади и будем жить дальше.

– Жить дальше? – все признаки самодовольства Каллиопы исчезли. – Кейт и Генри будут жить долго и счастливо, а я буду наблюдать за тем, как ты нарушаешь данные мне клятвы, приметив очередную симпатичную девушку? Нет, Уолтер, я и без этого довольна своей жизнью. Кронос вознаграждает за преданность. А за преданность тебе я получу лишь разбитое сердце и твоих детей.

– А что даст тебе преданность Кроносу? Прах тех, кто любит тебя, и одиночество, которое будет сопровождать тебя всю оставшуюся вечность, только если он не устанет от тебя раньше. Вот, что ждет тебя, если продолжишь идти этой дорогой.

– Я хотя бы найду удовольствие в осознании того, что ты мертв. Оно согреет меня лучше, чем ты за все проведенные вместе ночи.

– Тогда разговор окончен. – Уолтер отпустил Каллиопу и обратился к братьям: – Что хотите с ней сделать?

– Я полагаю, было бы слишком просить тебя дать нам найти способ уничтожить ее, – холодно произнес Генри. – Поскольку тюрьма Кроноса вскоре опустеет, она может занять его место.

– Отличная мысль, – ответил Уолтер, и взглянул на Филлипа в поиске знака одобрения. Когда тот кивнул, Уолтер хлопнул в ладоши. – Тогда решено. Каллиопа займет место Кроноса, и если мы победим его, то они составят друг другу компанию. Если она все-таки решит помочь нам, то мы соберемся и решим, что делать дальше. Ты можешь идти, Кейт.

Я встала, но Каллиопа так и не отвела от меня взгляда. Я не могла пошевелиться, оказавшись в ловушке сочувствия и растерянности. Она собиралась уничтожить нас, наблюдая за всем со стороны с улыбкой на лице. Уолтер предложил ей помочь, однако она предпочла бороться с советом, прекрасно осознавая, что это значит.

– Ты просто идиотка, – выпалила я. – Погибнет не только весь совет, но и всё человечество. Мир превратится в сплошную пустошь, и что случится с тобой? Ты исчезнешь. Исчезнешь вместе с нами. Этого ты хочешь?

– Я лучше исчезну, чем проведу еще хоть минуту здесь, – ответила Каллиопа со зловещим спокойствием, так, будто она полностью контролировала ситуацию. Будто Генри, Уолтера и Филлипа даже не было в комнате. – Если, чтобы увидеть вас всех мертвыми, так надо, то пусть. Ради этого я готова умереть.

Ее слова беспорядочно вертелись у меня в голове, они жалили каждый фибр моего естества. Они злили меня, и я тщетно пыталась подобрать подходящий ответ. Однако ничто в этом мире не могло убедить Каллиопу смилостивиться. Ничего, кроме…

– Тогда убей меня, – я произнесла слова быстро, чтобы никто из братьев не успел возразить. – Сделай это прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты убила меня, если так ты поможешь им запереть Кроноса.

– Нет, – резко произнес Генри. Его рука сжала мое плечо в тиски, но я отмахнулась, решив не обращать внимания. Это касалось только меня и Каллиопы.

Она засмеялась мрачным приглушенным смехом. – Ты действительно думаешь, что это все, чего я хочу? – спросила она тошнотворно сладким голоском. – Идеальная Кейт. Так жаждать собственных мук, и ради ничего. Но, конечно, если предложение еще в силе…

Ее тело пронзила вспышка молнии. Она на миг замерла, а потом безвольно обмякла на стуле. Воздух вокруг стоящего рядом с ней Уолтера потрескивал от электричества.

Я думала, что она потеряла сознание – никто не способен выдержать подобные нападки, – но через несколько секунд ее льдисто-голубые глаза открылись, и девушка уставилась прямо на меня. Как будто могла видеть каждую тайну, каждую мысль, каждую частичку меня, которые сделали меня той, кем я была. Ее губы изогнулись в жестокой улыбке.

– Кейт, – сказал Генри. – Нам нужно уходить сейчас же.

Когда я отвела от нее взгляд, Каллиопа зашипела. Звук ее голоса скользнул по комнате, подкрался к моей коже и пригвоздил меня к полу. – Даю тебе слово, Кейт Винтерс, – произнесла она, и из ее рта вырвалась струйка дыма. – Я сделаю с тобой то, что ты сделала со мной. Я заберу то, что ты любишь больше всего, и ты не сможешь остановить меня.

Мое тело наполнилось покалывающим жаром, и в этом было что-то зловещее. Это чувство будто было лишь на градус от острой и неизбежной боли. – Что… – начала я, но прежде чем успела что-то сказать, между нами встал Генри, и чувство исчезло так же быстро, как и появилось.

– Отведи ее к Тео, – сказал Уолтер, и Генри, не давая мне выбора, вытолкнул меня из комнаты и захлопнул за собой дверь. Взяв меня за руку, он поспешил по коридору, и мне пришлось бежать, чтобы не отставать.

– Что происходит? – спросила я, сердце бешено стучало в груди. – Что она имела в виду?

– Я не знаю, – ответил Генри и выругался. – Прости, Кейт. Я говорил Уолтеру, что вести тебя туда не очень хорошая идея, но он не стал слушать. Филлип встал на его сторону.

– Это не твоя вина. – Генри куда-то поспешно вел меня, и я нахмурилась, пытаясь понять, что во мне изменилось. Но я не чувствовала себя по-другому. – Она не может убить меня, ведь так? У нас же не получится убить друг друга?

– Не может, но она способна на такое, от чего ты будешь молить о смерти.

Не самые обнадеживающие слова. Мы свернули за угол, и я ускорилась, чтобы идти с ним в ногу. – Что она может сделать? Я ничего странного не чувствую. Ничего не болит.

– Я говорю не только о физическом факторе. Она во многих отношениях самая могущественная из всех нас. Не рассказывай о моих словах своей матери или Софии, но мои сестры сильнее братьев. Мы имеем преимущество в виде грубой силы, но способности женщин сосредоточены вокруг самой жизни.

Мама любила природу, и у нее была необычная способность выращивать что угодно и где угодно. Это имело смысл для человека, которым она являлась, и если уметь взрастить дерево посреди Манхэттена считалось способностью, то было бы неплохо иметь подобную силу. – Что ты мне не договариваешь?

Я узнала, где мы находились: коридор, ведущий в вестибюль тронного зала. – Это, – сказал Генри, придерживая для меня дверь, – только ничтожная часть всех ее способностей. Причина, по которой ее дар так важен для захвата Кроноса, и, возможно, объяснение ее твердой убежденности в том, что он не причинит ей вреда, в том, что она способна подчинять верность и приверженность делу.

Она – Гера, вспомнила я. Она была покровительницей брака и женщин. Если это то, над чем она была властна, тогда…

– Думаешь она заставит меня проявить неверность тебе? – спросила я. Как она могла заставить меня изменить Генри? Именно это она имела в виду, когда сказала, что заберет то, что я люблю больше всего?

– Я не знаю, – мрачно ответил Генри, ведя меня внутрь тронного зала, а потом по проходу из колонн. – Есть возможность, что она не успела осуществить задуманное, чем бы это ни было, но не повредит проверить. Хорошо то, что она не превратила тебя в животное.

– Она делает такое?

– Постоянно. В особенности она любит превращать в коров.

Что ж, теперь мне легче. Мне ни капли не хотелось заиметь вымя.

Когда мы достигли конца прохода, Генри остановился. Остальные члены совета столпились вокруг, беспокойно перешептываясь. Лишь немногие взглянули на нас. – Тео, будь добр, подойди.

Парень, выпустив руку Эллы, вышел из толпы. Пока я жила в Эдеме, я даже не осознавала, насколько эти двое были близки, но теперь я редко встречала их по отдельности. Неудивительно, что Элла была в таком ужасном настроении, когда ей приходилось проводить время со мной и Каллиопой.

– Ты ранена? – обратился ко мне Тео, и я покачала головой.

– Каллиопа могла что-то сделать с ней, – ответил Генри, не дав мне возможности объяснить. – Не мог бы ты осмотреть ее?

Тео жестом пригласил меня сесть на ближайшую скамейку. Когда я села, он протянул руки, и на этот раз я ощутила, как на меня нахлынуло тепло. Спустя несколько секунд Тео отодвинулся, и нахмурился, отчего между его бровей образовалась линия. – В пещере она получила небольшие поверхностные раны, но кроме этого ничего нет. Она в порядке.

– Ты уверен? – спросил Генри, и Тео кивнул. Генри отвернулся от меня и схватился за спинку скамьи так сильно, что дерево под его пальцами треснуло.

– Это ведь не значит, что она что-то сделала с моей головой? – мой голос дрожал от страха. – Или я сойду с ума?

Генри не двигался. Сидящий рядом Тео стал шаркать ногами. – Скорее всего, у нее просто не хватило времени закончить начатое, – обратился он к Генри. – Не о чем беспокоиться, пока ничего не проявилось.

– А если проявится? – грубо спросил Генри.

Тео нахмурился, и Элла подошла к нему и взяла за руку. Он, казалось, расслабился от ее прикосновения. – Тогда мы вылечим это настолько, насколько сможем. Пока мы не знаем, с чем имеем дело, ничего не поделаешь.

– Да, – ответил Генри. – Полагаю, что так.

Без предупреждения он бросился обратно к двери. Я вскочила на ноги, и пробормотав извинения Тео и Элле, поспешила за ним. – Генри, пожалуйста… подожди меня.

Прежде чем я могла нагнать его, Генри проскользнул в вестибюль и захлопнул за собой дверь. Ропот в тронном зале затих, и как только все поняли, что происходит, их шепот сменился любопытным жужжанием, но я не стала задерживаться, чтобы послушать, о чем они говорили.

Я добралась до коридора, но повернув за угол, не увидела никаких признаков Генри. Я пошла назад, подумав, не разминулась ли с ним в вестибюле, но там его тоже не оказалось.

Он ушел.

ГЛАВА 15

.

РОЗА И СОРНЯК

Я весь вечер искала Генри. Заходила в каждую комнату, но никто его не видел. Некоторые двери оказались заперты, а ту комнату, в которой находилась Каллиопа, я избегала. Не знаю, скрывался он за одной из закрытых дверей, но в той части дворца, с которой я была знакома, его не оказалось.

Я надеялась, что обнаружу его в нашей спальне к моменту своего прихода. Но вместо Генри я встретила там Пого, который в знак приветствия радостно залаял и завилял хвостом. Чувствуя себя просто ужасно, я взяла щенка на руки и прижалась к нему. В ответ он лизнул мне щеку. Этого было недостаточно, чтобы развеять все мои страхи и переживания, но хватило, чтобы я на какое-то время переключилась.

– Я скучала по тебе, – сказала я, почесав щенка за ухом. Посчитав, что мама присоединилась к остальной части совета, я села, скрестив ноги, по центру кровати, которую должна была делить с Генри. – Это ты еще не слышал, как я провела последний месяц.

Не успев сказать ничего больше, на меня нахлынуло знакомое ощущение, и всё вокруг погрузилось в темноту. На этот раз, вместо того, чтобы оказаться в пещере, из которой сейчас так усердно пытался вырваться Кронос, я стояла по центру слабо освещенной комнаты, которая простиралась на двадцать футов в обе стороны.