Текст книги "Препятствие для Богини (ЛП)"
Автор книги: Эйми Картер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Эйми Картер
Препятствие для Богини
Переведено специально для группы
˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜
http://vk.com/club43447162
Оригинальное название: Goddess Interrupted
Автор: Aimee Carter / Эйми Картер
Серии: Goddess Test #2/ Испытание для Богини #2
Перевод: Алина Полякова
Редактор: Виктория Соловьёва (Пролог, глава 1–2),
Надюшка Леди (финальная вычитка)
Список Богов
Зевс – Уолтер
Гера – Каллиопа
Посейдон – Филлип
Деметра – Диана
Аид – Генри
Гестия – София
Арес – Дилан
Афродита – Ава
Гермес – Джеймс
Афина – Ирен
Аполлон – Тео
Артемида – Элла
Гефест – Николас
Дионис – Ксандер
ПРОЛОГ
Каллиопа шла по залитому лучами солнца полю, и пыталась не вслушиваться в болтовню рыжеволосой девушки, что шла за ней следом. Ингрид стала первой смертной, которая попыталась пройти испытания и стать женой Генри. Если бы он проводил с ней больше пяти минут в день, то понял бы, почему Каллиопа убила эту болтушку.
– Тебе понравится! – сказала Ингрид, подхватив сидящего в высокой траве кролика, и прижала его к груди. – В полдень там все расцветает.
– Как и вчера? – спросила Каллиопа. – И позавчера? И поза-позавчера?
Ингрид просияла. – Разве это не чудесно? Ты видела бабочек?
– Да, видела. А еще оленя. Да и всё остальное, что ты запихнула в свою загробную жизнь.
Лицо Ингрид омрачила тень. – Жаль, что для тебя это глупости, но это моя загробная жизнь. Мне она нравится.
Каллиопе потребовалось приложить немало усилий, чтобы не закатить в ответ глаза. Если Ингрид расстроится, то это лишь усложнит положение. Такими темпами Каллиопа выберется отсюда только через кучу лет. – Ты права, – выдавила Каллиопа. – Просто я никогда не бывала здесь, мне всё незнакомо.
Ингрид расслабилась и пробежалась пальцами по шерсти кролика. – Это и понятно, – хихикнула девушка, от чего Каллиопа злостно стиснула зубы. – Ты ведь богиня, и не можешь умереть. В отличие от меня, – добавила Ингрид, идя вприпрыжку. – Хотя было не так страшно, как я думала.
Если бы эта дурочка хоть что-то понимала, то знала бы, что Каллиопа не просто богиня. Она была одной из первых шести членов совета до того, как у них появились дети, и ряды совета пополнились. До того, как ее муж решил, что верность ниже его достоинства. До того, как они начали раздавать бессмертие, словно оно было конфеткой. Она – дочь Титанов, и не просто богиня. Она королева.
Что бы совет и эта псовка Кейт ни решили, она не заслуживала такого наказания.
– Это хорошо, – ответила Каллиопа. – Глупо бояться смерти.
– Генри приходит время от времени, спрашивает хорошо ли мне здесь. Иногда нам удается побыть вместе почти целый день, – сказала Ингрид, а после с усмешкой добавила: – Ты никогда не рассказывала, кто же победил.
Каллиопа хотела возразить, что это вовсе не конкурс, но это было не так. То испытание было что ни на есть соревнованием, и Каллиопа постаралась выиграть в нем гораздо больше остальных. Она мастерски уничтожила всех своих противниц. Если бы Генри и Диана не вмешались, Кейт бы тоже пополнила их ряды.
Это она должна была стать победителем, и улыбка на лице Ингрид чувствовалась ей как соль на зияющей ране, на месте которой ранее стучало сердце. Сначала Каллиопа потеряла своего мужа, и когда девушке подумалось, что вот, нашелся тот, кто мог бы понять каково ей пришлось, и дать ей любовь, которую она так сильно желала, когда этот кто-то – Генри – не дал Каллиопе ни малейшего шанса. Потому Каллиопа потеряла все. Свою свободу, свое достоинство, каждую каплю уважения, за которое она боролась тысячелетиями, но хуже всего то, что она потеряла Генри.
Они были вместе – двое из первой шестерки – еще до рассвета человечества. Веками она наблюдала за ним, окутанным тайной и одиночеством, которое никто не мог развеять, пока не появилась Персефона. Но то, как она с ним поступила…
Если кто и заслуживал наказания, то Персефона. Все, чего Каллиопа всегда хотела, – это чтобы Генри был счастлив, она надеялась, что однажды он поймет, что единственный способ стать счастливым – быть вместе. Сколько бы ни потребовалось для этого времени, она уверит его в этом. И в конце концов, Кейт заплатит за то, что отняла драгоценные минуты их будущего.
– Каллиопа? – позвала Ингрид, и девушка отогнала свои мысли прочь. Слова скрылись в глубинах ее разума, но гнев и горечь остались.
– Кейт, – ответила Каллиопа, выплевывая это имя, будто оно было ядом. – Ее зовут Кейт. Она дочь Дианы.
Ингрид удивленно распахнула глаза. – Сестра Персефоны?
Каллиопа кивнула, и увидела, как позади Ингрид, где-то вдалеке, образовался странный туман. Казалось, он звал ее, но Каллиопа сопротивлялась желанию оторваться от Ингрид и пойти следом. Пока она отбывает свое наказание – проводит время с каждой, кого она убила, она не могла уйти, не предупредив Генри. Если Каллиопа намеренно нарушит приказ совета, то будет навсегда изгнана, а ее место в совете займет кто-то другой.
Каллиопа точно знала, кем будет этот человек, и поклялась себе, что, пока она богиня, Кейт не доберется до ее трона.
Каллиопа посмотрела на туман. – Ты когда-нибудь бывала там?
– Там? За деревьями? Да, но лишь изредка. Мне больше нравится тут, на лугу. Ты знала, что лепестки цветов на вкус как конфеты? Тебе стоит попробовать.
– Не люблю конфеты, – ответила Каллиопа, наблюдая за туманом. Она еще не видела ничего подобного ему в Подземном мире, и должно быть, он что-то значил. Возможно, это Генри так говорил ей, что пора наведать следующую девушку. Возможно, он понимал, насколько докучливой была эта Ингрид.
– Как же так? Все любят конфеты.
– Я не такая, как все, – возразила Каллиопа. – Оставайся здесь.
– Ты уходишь? Так не получится. Ты сначала должна заслужить мое прощение, а потом уже уходить, не забыла?
Каллиопа сжала челюсти. Конечно же она не забыла, но казалось, что эта девушка никогда не ее простит. Но даже если и простит, то Каллиопа сомневалась, что так поступит каждая убитая ею девушка. А это, согласно решению Кейт, будет означать, что она застрянет в Подземном мире на целую вечность. Каллиопа не могла столько ждать. – Если не хочешь, чтобы я пригвоздила твои ноги к земле, то стой там, где стоишь, – огрызнулась она.
– Ты можешь такое сделать?
Каллиопа не удосужилась ответить. Вместо этого она направилась к туману, подальше от Ингрид, которой, хотя бы, хватило любезности не пойти следом. Чем дальше она отдалялась от Ингрид, тем больше луг погружался во мрак, пока Каллиопа и вовсе не оказалась внутри скалы – настоящего облика Подземного мира, который не подстраивался под мертвую душу, способную повлиять на его вид.
Подойдя еще ближе к туману, она увидела, что это и не был туман. Каллиопу окружали тысяча искрящихся в воздухе усиков света. Девушка протянула пальцы, и, коснувшись странного свечения, поняла, почему он так манил ее. Наконец, после стольких десятилетий, Он проснулся.
Каллиопа улыбнулась, и поток силы, такой древний, что не имел даже имени, прошел через нее. Оставив Ингрид где-то там, в самом дальнем уголке памяти, девушка шагнула вперед, и гнев, который она так долго скрывала, наконец нашел свою волю.
– Здравствуй, Отец.
ГЛАВА 1
.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭДЕМ
Когда я была ребенком, учителя заставляли нас писать рассказ «Как я провел это лето», а потом читать его всему классу, показывая всякие фотографии и рассказывая веселые истории, дабы привлечь внимание уставших и скучающих учеников.
И каждый год я сидела и внимала рассказам своих одноклассников из частной средней школы Нью-Йорка, которые говорили про свое лето, проведенное с богатенькими родителями или прислугами в Хэмптонс, Флориде или Европе. Они рассказывали, как лето их изменило, рассказывали про своих парней и девушек. Попав в старшие классы, ничего не изменилось: всё те же истории, посыпанные блеском и шиком. Любовные похождения с супермоделями в Париже, ночные вечеринки на пляжах Багамских островов со звездами рока. Каждый год, каждый из учеников старался привлечь всеобщее внимание более вычурной историей, чем у предыдущего.
Моя же история никогда не менялась. Моя мать работала флористом, и так как весь её заработок уходил на оплату обучения в школе, нам ни разу не удалось выехать за пределы Нью-Йорка. Когда у нее был выходной, мы приходили после обеда в Центральный парк и грелись на солнышке. После того, как она заболела, всё свое лето я проводила с ней в больнице. Держала ее волосы, пока она мучилась от последствий химиотерапии, или переключала каналы на телике, в поиске чего-то интересного.
Это не Хэмптонс. Не Флорида. И не Европа. Такое вот моё лето.
Те шесть месяцев, проведенные с Генри, затмят любую летнюю историю моих одноклассников.
– Не могу поверить, что ты никогда не плавала с дельфинами, – сказал Джеймс, пока ми ехали по избитой и грязной дороге, которой, похоже, никто не пользовался. Мы возвращались на верхний полуостров Мичигана, по которому росли деревья выше, чем большинство зданий. Чем ближе мы подъезжали к поместью Эдем, тем шире была моя улыбка.
– Знаешь, в Гудзоне их сложно найти, – ответила я, надавливая на педаль газа. Мы находились так далеко от цивилизации, что вокруг не было ни одного знака ограничения скорости, а когда я ехала по той же дороге с больной матерью в машине, я не рисковала превышать скорость. Теперь же, когда совет даровал мне бессмертие, всё, о чем я волновалась, это о своей старенькой потрепанной машине. До этой минуты я была ею довольна. – Меня больше впечатлило извержение вулкана.
– Даже не знаю, почему он вдруг проснулся, – сказал Джеймс. – Он спал дольше, чем некоторые из нас успели пожить. Побеседую об этом с Генри, когда приедем.
– А какое ему дело до вулкана? – удивилась я, а сердце пропустило удар. Мы были так близко к дому, что я почти чувствовала Генри. Пальцы отбивали нервный ритм, пока я держалась за руль.
– Вулканы – это его задача. Если один из них извергается, значит что-то произошло. – Джеймс оторвал кусочек вяленого мяса и предложил мне оставшуюся часть. Я сморщила нос.
– Как хочешь. Ты же понимаешь, что тебе придется рассказать ему всё о нашей поездке, да?
– Я не планировала этого делать. – Я посмотрела на него. – Что? Что не так?
Джеймс пожал плечами. – Ничего. Я лишь подумал, что он не будет в восторге от истории, как ты провела шесть месяцев в Греции с шикарным блондинистым незнакомцем. И только.
Я так сильно засмеялась, что чуть не отправила машину в кювет. – И кто же этот шикарный блондинистый незнакомец? Что-то я такого не помню.
– Вот такими словами и ответишь Генри, и никто из нас не пострадает, – весело произнес Джеймс.
Конечно же он шутил. Джеймс был мне лучшим другом, а мы провели все лето, изучая древние руины, огромные города и захватывающие острова, пока были на одном из прекраснейших мест на планете. Может оно и одно из самых романтичных, но Джеймс… это Джеймс, а я была женой Генри.
Женой. Я до сих пор не привыкла к этому. Я хранила свое обручальное кольцо из черного бриллианта на цепочке вокруг шеи, потому что слишком боялась, что потеряю, пока буду носить на нужном месте. Сейчас от поместья Эдем нас отделяла лишь миля, поэтому пора надеть его на палец. Я изо всех сил старалась пройти семь испытаний, данные мне советом богов, чтобы понять достойна ли я быть бессмертной, достойна ли быть королевой Подземного мира. И так как я выиграла – едва ли – мы с Генри стали технически мужем и женой.
Но из-за того, что мы шесть месяцев не общались, я не чувствовала этого нового статуса. Я не призналась Джеймсу, но провела это лето, глазея по сторонам в поисках Генри, который якобы должен был появиться там, где его не должно было быть. Но не важно, как усердно я выискивала его, я не увидела ни единого знака, что он где-то рядом. Ясное дело, что для кого-то, кто живет с самого начала существования человечества, эти полгода пролетят не успеет он и глазом моргнуть. Но в то же время, я просила не многого – лишь весточку, что он скучает по мне.
Пока я жила с ним всю зиму, я боролась за каждый ответный шаг. Каждый взгляд, каждое касание, каждый поцелуй. И что если эти шесть месяцев порознь снова вернут всё на круги своя? Он тысячи лет оплакивал потерю своей первой жены, Персефоны, а меня он знал лишь год. Наша свадьба вовсе не была прекрасным концом истории любви. Она лишь значила начало бесконечной жизни, и что ничто больше в нашей жизни не будет легким. Ни для меня, ни для него. Особенно учитывая, что, помимо привыкания к мысли о замужестве, мне нужно научиться быть королевой Подземного мира.
И не важно, как много лет я провела, ухаживая за умирающей мамой, противный голосок подсказывал мне, что это ничем не поможет в правлении над мертвыми душами.
Я отодвинула свои страхи на задний план, когда в поле зрения появились кованые из черного железа ворота поместья. Нью-Йорк, болезнь мамы – это всё прошлое. Моя смертная жизнь. А это – моё будущее. И не важно, что случилось или не случилось этим летом, сейчас я могу быть с Генри, и я не пропущу ни единой минуты.
– Дом, милый дом! – сказала я, проезжая через ворота. Я смогу. Ведь меня будет ждать Генри, он будет очень рад меня видеть. Меня будет ждать мама, и я больше ни за что не покину их. Однажды я уже чуть не потеряла ее, поэтому целое лето без мамы оказалось просто мучением. Но она настояла, что мое первое лето должно принадлежать лишь мне, и что ни она, ни Генри вмешиваться не будут. А теперь я дома, я вернулась, и всё будет в порядке.
Джеймс вытянул шею, чтобы взглянуть на красивые деревья, раскинувшиеся вдоль дороги. – Всё в порядке? – спросил он меня.
– Это мне нужно у тебя спросить, – ответила я, глядя на то, как он нервно барабанил пальцами по подлокотнику. Он замер, и я тут же добавила, не успев подумать: – Он ведь будет рад видеть меня, да?
Джеймс моргнул и холодно ответил: – Кто? Генри? Не могу сказать. Я же не он.
Такого ответа я ожидала в последнюю очередь, но было понятно – для него это больная тема. Предполагалось, что именно Джеймс займет место Генри, если я провалюсь на испытаниях, и, хотя мы не поднимали этот вопрос во время нашей поездки, всё это его явно огорчало.
– Можешь хотя бы притвориться, что рад за меня? – сказала я. – Ты же не можешь вечно злиться.
– Я не злюсь. Я волнуюсь, – ответил он. – Ты ведь понимаешь, что не должна этого делать, если не хочешь. И никто не будет тебя винить.
– Делать что? Не возвращаться в Эдем? – Я уже прошла все испытания. Я сказала Генри, что вернусь. Ради всего святого, мы же были женаты!
– Каждый ведет себя так, будто ты для Генри – всё, – сказал Джеймс. – Не справедливо, что на тебя так давят.
Господи, он и вправду намекает не возвращаться. – Джеймс, послушай, я поняла, что тебе понравилась Греция – мне тоже, но если ты думаешь, что можешь уговорить меня не возвращаться…
– Я не пытаюсь уговорить тебя, – сказал Джеймс с удивительной твердостью. – Я только пытаюсь убедиться, что никто другой не принуждает тебя. Это твоя жизнь. Никто не заберет у тебя маму, если ты решишь отступить.
– Я не… я не поэтому туда возвращаюсь, – фыркнула я.
– Тогда почему, Кейт? Дай мне хоть одну вескую причину, и я отстану.
– Да хоть дюжину.
– Мне нужна только одна.
Я шмыгнула носом. Это его не касается. Я едва не умерла, пытаясь спасти Генри, и не собираюсь уходить от него только потому, что мне может не понравиться Подземный мир. – Не знаю, как ты, но я люблю Генри, и не собираюсь бросать его только потому что ты думаешь, что он недостаточно хорош для меня.
– Справедливо, – ответил Джеймс. – Но как ты поступишь, если Генри тебя не любит?
Я так резко нажала на педаль тормоза, и остановила машину на парковке, что оторвала рычаг переключения передач. Всё равно эта машина просто кусок дерьма. – Это невозможно. Он сказал, что любит меня, и я знаю, что он не врет. В отличие от некоторых.
Я многозначительно уставилась на Джеймса, но выражение его лица ничуть не изменилось. Разозлившись, я вылезла из машины, проклиная ремень безопасности, который зацепился за джинсы. После нескольких неудачных попыток выпутаться, Джеймс потянулся и спокойно расстегнул его.
– Не злись, – сказал он. – Пожалуйста. После того, что случилось с Персефоной, я хочу убедиться, что тебя не ждет та же участь, понимаешь? Вот и всё.
Я не была идиоткой. Я понимала, что часть Генри до сих пор любит Персефону. В конце концов, он потерял желание жить после того, как она отказалась от своего бессмертия, чтобы умереть и провести вечность с другим. Он бы не чувствовал себя так, если бы всё его существование не вращалось вокруг этой девушки. Но я могу дать ему то, что она никогда не могла – ответную любовь.
– Если ты действительно счастлива, и вы оба любите друг друга, тогда отлично, – сказал Джеймс. – Удачи вам. Но если же нет… если однажды ты проснешься утром и поймешь, что заставляешь себя любить его только потому что это правильно, а не потому что он делает тебя счастливее, чем ты когда-либо была, тогда я хочу убедиться, что у тебя есть вариант отступления. И если ты когда-нибудь захочешь уйти, то скажи лишь слово, и я пойду с тобой.
Я быстро зашагала к парадному входу поместья, яростно размахивая руками. – Отлично, если я когда-нибудь решу, что жизнь Генри того не стоит, я дам тебе знать. Ты мне не поможешь с дверями?
Джеймс молча подошел ко мне и распахнул тяжелые двери, будто те были пушинками. Я проскользнула внутрь и заставила себя улыбнуться, ожидая увидеть, что в великолепном вестибюле, полном зеркал и мрамора, стоит Генри. Но там оказалось пусто.
– Куда все подевались? – спросила я, улыбка тут же слетела с лица.
– Подозреваю, что ждут тебя. – Джеймс вошел внутрь следом за мной, и двери захлопнулись, от чего по всему холлу раздалось эхо. – Ты же не думаешь, что мы останемся тут?
– А куда нам еще идти, я не знаю.
Он обнял меня за плечи, но, когда я подвигала ими, чтобы скинуть его руки, он сунул их в карманы. – Конечно же есть еще местечко. Иди за мной.
Джеймс привел меня в центр фойе, где на белом мраморном полу хрустальный круг мерцал всеми цветами радуги. Когда я попыталась отойти к другой части зала, он остановил меня, схватив за руку.
– Мы должны остановиться тут, – сказал он, глядя вниз.
Я уставилась на кристаллы под нашими ногами, и, наконец, кое-что заметила. Некую мерцающую дымку, которая исходила из того места, где мы стояли. Я тут же выскочила из круга. – Что это такое?
– Генри тебе не рассказал? – спросил Джеймс, и я покачала головой. – Это портал в Подземный мир. Абсолютно безопасный, честно. Это как короткий путь. И нам не понадобится долго добираться.
– Короткий путь?
– Если знаешь, куда смотреть, то увидишь вход в Подземный мир и сможешь проходить через разные пещеры и всё такое, – ответил он. – Они темные, мрачные, в них не ощущаешь течения времени. А еще они проблемные, если боишься того, как на тебя будут давить миллионы фунтов разных камней.
– Но там же нет ничего, кроме лавы и грязи, – сказала я, игнорируя мысль о том, чтобы сгореть заживо. – Каждый ребенок это знает.
– Мы – боги. И отлично справляемся с тем, чтобы устроить себе безопасный путь вниз, – ответил Джеймс с мальчишеской усмешкой. И на этот раз, когда он протянул мне руку, я взяла ее и ступила в круг.
– А в чем еще вы хороши? – пробубнила я. – Воду в вино превращаете?
– Это фишка Ксандера, – сказал он. – Я удивлен, что он до сих пор не превратил Мертвое море в одну сплошную бочонку с выпивкой. Должно быть, для него оно слишком соленое. Я же умею находить что угодно и кого угодно – неважно где. Ты не заметила, что мы ни разу не заблудились в Греции?
– Кроме одного раза.
– Мы и тогда не заблудились, – заметил он.
– И всё же. – Я посмотрела на него, и он покраснел. – Я думала ты хорошо знаешь тот район.
– Знал, тысячи лет назад. С тех пор они внесли некоторые изменения. Закрой глаза.
На нас обрушилась электрическая сила, и мне послышался чей-то рев. Без предупреждения, почва ушла из-под ног, и я вскрикнула.
Сердце ушло в пятки, а глаза широко распахнулись. Я пыталась отстраниться от Джеймса, но его рука стальной хваткой держалась за меня. Нас окружала скала – нет, мы были внутри скалы, но двигались так, будто она была просто воздухом. Выражение лица Джеймса было абсолютно спокойным, как будто то, что он двигался сквозь камни и землю, и бог весть через что еще, было совершенно нормальным.
Казалось, что всё это длилось целую вечность, но всего через несколько секунд мои ноги ощутили твердую почву. Джеймс ослабил хватку на плечах, но у меня так тряслись колени, что я прижалась к нему, хотя на самом деле хотела отвесить смачный подзатыльник.
– Не так уж плохо, да? – весело произнес он, и я зыркнула на него.
– Ты у меня еще получишь, – прорычала я. – Когда точно не будешь этого ожидать.
– Что ты, жду с нетерпением, – ответил он, а я наконец могла стоять самостоятельно. Решив промолчать, я оглянулась вокруг. В ту же секунду брови от удивления взлетели вверх.
Мы были в огромной пещере, такой большой, что не было видно ни конца, ни края. Я понимала, что мы находились под землей – как и во время нашего мучительного путешествия, которое я едва пережила – только из-за полного отсутствия солнечного света.
Отлично. Похоже, Генри жил в пещере.
Вместо неба, здесь были реки кристаллов, которые своим мерцанием освещали всю пещеру. Гигантские сталагмиты и сталактиты объединились в ряд колонн, которые ну просто не могли быть творением природы, и которые, к моему облегчению, формировали путь к великолепному дворцу из сверкающей черной скалы, выросшей будто за пределами пещеры.
– Если позволишь, – сказал Джеймс. – То я, от имени совета, хочу быть первым, кто поприветствует тебя в Подземном мире.
Только я хотела ответить, как в ушах раздались яростные крики Генри. Мир перед глазами потемнел, и я упала на колени.
ГЛАВА 2
.
ДАР
В дюймах от меня появился Генри, его лицо так исказилось от ярости, что я отступила назад. Он был в Подземном мире, внутри пещеры из кристаллов, похожей на ту, в которой находился дворец. Она была настолько бескрайней, что я не видела ничего, кроме огромных ворот, будто высеченных в самой скале.
Генри, сжав челюсти, дрожащими руками разгонял густой туман, заполнивший каменную клетку. Уолтер и Филлип – его братья – окружили Генри с обеих сторон, но было ясно, что в битве вел именно старший брат.
– Не сработает, – сказал женский голос, от звука которого всё внутри меня похолодело. Позади Генри стояла Каллиопа, ее глаза блестели от удовольствия. – Он уже проснулся.
– Почему? – спросил Генри, его голос звучал очень напряженно. – Ты и вправду настолько сумасшедшая, что считаешь это за решение?
Каким бы ни был вопрос, мне не дали его узнать. Генри и его братья исчезли, а я открыла глаза и вдохнула прохладный влажный воздух пещеры, внутри которой находился дворец. Мне как-то удалось подняться на колени, и рядом тут же оказался Джеймс. Он похлопал меня по спине и нахмурился.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Что случилось? – Заметив две приближающиеся фигуры, я напряглась. Это не могли быть Генри и Каллиопа. Он бы не позволил ей приблизиться ко мне.
– Ничего, – неуверенно ответил Джеймс. – Ты ударилась головой?
Я не ответила, изучая две незнакомые фигуры. Джеймс выглядел спокойным, значит рядом нет Каллиопы. Но видел ли он пещеру с воротами? Знал ли он, что она там, сражается против Генри и его братьев?
Я наконец увидела, кем были две фигуры, и меня охватило чувство облегчения. – Мама, – позвала я, стоя на шатающихся ногах. Джеймс придержал меня, и мне удалось сделать несколько шагов вперед.
Моя мама, которая провела годы, борясь с раком, от которого ее смертное тело умерло, с лучезарной улыбкой направилась ко мне. Я до сих пор не могла привыкнуть к мысли, что она – богиня, и даже не удосужилась за все мои восемнадцать лет сказать мне об этом; но сейчас я переживала лишь о том, как заполнить дыру, что образовалась за шесть месяцев вдали от дома.
– Здравствуй, моя милая, – сказала она и обняла меня. Я вдохнула исходящий от нее запах яблок и фрезии, и крепко обняла в ответ. Я так по ней скучала, что даже не выразить словами. Теперь я точно знаю, что никто не сможет убедить меня покинуть ее и на толику секунды.
– Что у вас произошло? – спросил второй голос. Ава. Моя лучшая подруга и причина, по которой я встретила Генри. Но и девушка, которая скрыла от меня факт своего бессмертия. – Кейт выглядит так, будто пережила приступ.
– Ничего серьезного, что нельзя было бы контролировать с помощью небольшой практики, – ответила мама, касаясь моей щеки. – Я вижу ты загорела. Как тебе Греция, понравилась?
Она отпустила меня, и ее место тут же заняла Ава, набрасываясь и душа меня своими объятиями. – Ты выглядишь просто потрясающе! Ты только взгляни на себя. Я так завидую твоему загару! Ты покрасилась? Волосы кажутся светлее.
Я взглянула через ее плечо, но путь, ведущий к обсидиановому дворцу, был пуст. Генри не пришел встретить меня. Сердце сжалось, а я всячески избегала взгляда Джемса. Не хочу видеть, как он злорадствует. – О чем ты говорила, когда сказала о «небольшой практике»?
– О твоем даре, конечно же. – Улыбка матери дрогнула. – Прошу, скажи, что Генри не забыл упомянуть об этом зимой.
Я стиснула зубы. – Знаете, если вы думаете, что Генри мне всё рассказывает, то это не всегда так.
– Наверное он не предполагал, что ты выживешь, чтобы стоило рассказывать, – пробормотал Джеймс.
Ава проигнорировала его и взяла меня за руку. – Ты сегодня какая-то злая.
– Ты бы тоже себя так чувствовала, если бы упала через отверстие в полу, а потом оказалась в аду, – ответила я.
Мама взяла меня за свободную руку, а Джеймс поплелся позади нас, пока мы шли к дворцу. – Упаси боже называть это место адом при Генри, – предупредила она. – Он очень ранимый, когда дело касается его работы. Это – Подземный мир, а не ад. А ад – это куда…
– … люди попадают после смерти, – закончила я. – Я в курсе. Об этом Генри не забыл упомянуть. А где он, кстати?
Уже задав вопрос, я знала ответ. Противное чувство подсказывало его.
– У него есть некоторые дела с другими богами, – ответила мама. – Они вернутся вечером до начала твоей коронации.
– А эти дела случайно не касаются Каллиопы и гигантских ворот?
Ава тут же остановилась, и я потянула ее за руку, пытаясь сдвинуть с места. – Как ты об этом узнала?
Я пожала плечами. – Именно об этом я и пыталась вам сказать. Я просто увидела, буквально только что.
Мне было ясно, что подобные ведения – что-то очень важное, но моя мама и бровью не повела. – Да, милая, ты будешь видеть их время от времени, а вскоре научишься и контролировать.
– Потрясающе, – съязвила я. – Может хотя бы расскажете, что это за видения?
– Не надо расстраиваться, – ответила мама, и моё раздражение тут же испарилось. Хоть она и была живой, но после того, как я провела годы, держа её за руку пока она балансировала между жизнью и смертью, я не могла позволить себе подобную эмоцию. И шесть месяцев свободы не изменили этого.
– Прости, – сказала я, почувствовав укол вины. Я посмотрела на Джеймса, который всё это время держался в стороне. Он стоял, засунув руки в карманы, а локоны светлых волос падали на глаза. Но мне нужны были ответы, а не новая порция обличительных речей про то, что у меня есть выбор. – Что происходит? Почему я увидела Генри?
Мама обняла меня за плечи, и я расслабилась. – Почему бы нам не зайти внутрь? Там куда удобнее. А после я тебе все расскажу?
Почему-то я сомневалась в том, что мне когда-либо удастся разобраться с тем, что происходит, когда дело касается моей новой семьи, но джинсы так испачкались землёй, да и чем раньше мы доберёмся до дворца, тем быстрее я увижу Генри. А потом…
А что потом?
Сказанное Джеймсом проникло в голову и поглотило все мысли. Я не могла больше игнорировать его слова. Но он ошибался. Просто невозможно, чтобы его слова были правдой. Я выжила, я прошла испытания, Генри любит меня. Как только мы увидим друг друга, то все встанет на свои места, всё будет хорошо. Я чувствовала себя идиоткой, что вообще засомневалась в Генри.
Путь ко дворцу оказался короче, чем я думала. Он был пологим и вёл прямиком к внутреннему двору. Вместо цветников и деревьев, землю усыпали невероятные драгоценные камни всех цветов радуги. Именно они излучали весь свет. Точно так же, как сады моей матери были искусством, эти – были высшим проявлением мастерства. Я просто не могла оторвать глаз.
– Всё это придумала Персефона, – сказала Ава, когда мы приблизились к пугающим дверям. Я закусила щеку, чтобы не огрызнуться. Я никогда бы не подумала, как много всего в Подземном мире напоминает Генри о Персефоне. И учитывая то, что они провели вместе целые тысячелетия, мне не было смысла соперничать с ней. Я не смогу уничтожить в нем память об этой девушке. Однако я не была готова так скоро встретиться с этим фактом лицом к лицу.
Я сделала глубокий вдох. Все будет хорошо. Я просто устала с поездки, вот и всё. Как только отдохну и увижу Генри всё станет на свои места. Если буду злиться на каждую мелочь, будет только хуже.
Вестибюль выглядел вовсе не так, как я представляла. Он оказался очень светлым внутри, в отличие от темноты, царившей за пределами дворца. Стены были окрашены в красный цвет, и повсюду висели зеркала, прямо как в поместье Эдем. Эта комната была меньше, но выглядела более по-домашнему. Начиная с золотых обрамлений на зеркалах и заканчивая мебелью из коричневой кожи, расположенной вдоль коридора. Вся комната была в тёплых тонах. Снаружи дворец казался огромным, но внутри всё было иначе.
Мне нравилось.
– Вот, где я буду жить зимой? – спросила я, и мама кивнула.
– Это частное крыло дворца. Оно для тебя, Генри и ваших гостей.
– Тут есть и гости?
Ава подлетела ко мне и дернула за руку, почти вывихнув ее из сустава. – Это мы, глупышка. Сюда прибыл весь совет, чтобы побывать на твоей коронации.
– Серьезно? – Во рту пересохло. – Я думала, что на ней будем лишь мы с Генри. Ну и вы, ребята.
– Конечно же весь совет здесь. Ведь сегодня произойдет коронация правительницы Подземного мира, – ответила мама, положив руку мне на спину, чтобы направить в другой коридор. – Такое случается не часто.
Кажется, что она чётко знала дорогу, и от этого внутри появилось тревога. Должно быть, именно здесь она проводила дни с Персефоной, ведь та была её дочерью – моей сестрой. И то, как хорошо она знала этот дворец, говорило о том, насколько глубоко Персефона укоренилась в жизни Генри. Насколько живы воспоминания о ней.
– Твоя спальня, – сказала Ава, указывая на искусно украшенную дверь в конце коридора. Я хотела спросить её, как она узнала, что именно эта дверь ведёт в спальню, но, когда мы подошли ближе, я увидела замысловатую деревянную резьбу, и почти забыла, как дышать.
