Текст книги "Господа гусары, молчать! (СИ)"

Автор книги: Евгения Серпента

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

18.

Стас делал вид, что спит, а сам из-под руки наблюдал, как Алена тихо ходит по комнате, достает одежду из шкафа. Шум воды в ванной, свист чайника на кухне. Наконец хлопнула дверь, все стихло. Он полежал еще немного и тоже встал. Хотя за последние ночи в общей сложности не спал и семи часов. Но энергия так и перла, словно с Аленой он не тратил ее, а наоборот заряжался – как от аккумулятора.

В холодильнике обнаружилась пустыня Гоби. Два яйца, пучок салата и помидор. Пришлось одеться и выйти в магазин. Хорошо, что запасной ключ висел на гвоздике. А когда возвращался, заверещал телефон.

Карпов! Совсем рехнулся, что ли? Или в ночниках никогда не работал? Не дай бог опять начнет просить, чтобы устроил ему личную жизнь.

– Привет, не разбудил? – голос Ивана звучал без тени сомнения, что в половине девятого человек, который обычно возвращается домой ближе к утру, должен быть уже на ногах.

– Разбудил, – Стас сочно зевнул. – И что?

– Извини, – сожаления в голосе тоже не обнаружилось. – Хотел тебя попросить об одолжении.

Да кто бы сомневался!

– Ну так проси, раз хотел.

– Можно к вам с Лизкой прийти? В клуб?

– Она знает? – неприятно поразился Стас.

По большому счету, ему было глубоко наплевать, даже заявись полюбоваться на него весь класс. И вся школа. Вместе с учителями и директором. Но у Байкаловой была сестричка-истеричка – подружка Алены. И это было уже неприятно.

– Нет, я не говорил.

– Вот и не говори пока. Приходите. Только не сегодня. На неделе. Позвони. Я еще не знаю, когда выходной буду.

– Спасибо, Стас. В долгу не останусь.

Да конечно. Пригласишь опять на свой балет. Век не видал, и нафиг надо.

Нарисовалась неслабая такая проблема. Притащатся они, и будет для Байкаловой сюрприз. И вряд ли удержится, чтобы с сестрой не поделиться. Даже если они на ножах. А дальше все очевидно. Алена будет знать через пять минут. И есть, как говорят в Одессе, две большие разницы, от кого ей станет известно о его трудовом поприще.

Ситуация сложилась патовая. Сказать Алене самому – немалая вероятность больше ее никогда не увидеть. Не сказать – вероятность того же самого, но на порядок выше. Казалось бы, выбор из двух зол очевиден. Вот только как заставить ее задать вопрос о его работе снова, если один раз уже дал понять недвусмысленно: спрашивать об этом не стоит? Не лепить же в лоб: «А знаешь, Ален, я вообще-то стриптизер. Что скажешь?»

Значит, надо как-то ее на вопрос спровоцировать.

Закидывая продукты в холодильник, готовя завтрак, Стас мысленно прокручивал различные варианты: если она скажет так, то я так, а если она так, то я вот так. Отрепетировал каждый раз по двадцать.

Но ничего не получалось. Алена сразу поняла: что-то не так. Он чувствовал это по ее напряжению. Раз за разом упоминал работу, как будто случайно, мимоходом. Алена не поддавалась. И только когда Стас уже собрался уходить, прикидывая, удастся ли увидеться с ней снова до того, как Карп притащит в клуб Байкалову, наконец зацепило. Он уже и не рассчитывал, на удачу закинул удочку в последний раз, а рыбка взяла и клюнула.

Алена спросила, нельзя ли ей как-нибудь прийти на него посмотреть. Это был как раз один из продуманных вариантов. И он выдал заготовку – без эмоций, как будто по бумажке прочитал. Оделся и вышел, быстро – чтобы не успела опомниться и ответить сразу. Пусть думает.

Вечером его настроение передалось женщинам, которые на него смотрели. Просто удивительно, как они ловили его эмоции. Резко, нервно, наотмашь – и их желание, которое возвращалось к нему, было таким же. Да, у желания было множество оттенков. Свое – это другое. Это Алена. Но чужое, которое он ловил, как луна свет солнца…

Раньше он больше всего любил то, которое определял для себя как нуар. Похожее на черно-белые фильмы, где дождь, детективы в шляпах и женщины с сигаретами в длинном мундштуке. Изысканное, смертельно опасное желание. Алена? Нет. Ее желание было другим. Это был… Великий Гэтсби. Как-то так. Роскошь порока, который еще только-только распускается, как бутон ночного цветка. Обещая стать по-настоящему откровенным, бесстыдным. Прекрасным в своей откровенности и бесстыдстве.

Стас ехал домой и думал о том, придет ли Алена. Сможет ли отказаться от него. Чего в ней больше – влечения к нему или здравого смысла. Но его собственный здравый смысл говорил о том, что при любом раскладе их отношения обречены изначально. Он не зря сказал Кристине, что правду не скрыть.

Инна… Вот где было змеиное гнездо. Да, он расстался с ней очень глупо. Как жалкий, истеричный мальчишка. Не жестко, не цинично – именно жалко. Нет, он в любом случае обошелся бы без букета и призового секса на прощание. То отвращение, которое он к ней испытывал, ничего подобного не предполагало. Но можно – и нужно! – было сделать все более аккуратно. Зависимость – как опасная бритва, которая режет обоих. Месть обиженной женщины – страшнее, наверно, ничего не бывает. А если это мать твоей девушки… Если Инна узнает… Тогда лучше взять билет в один конец. В Антарктиду. К пингвинам.

Вернувшись домой, Стас отрубился мгновенно и проспал до обеда. За все предыдущие бессонные ночи. По крайней мере, не изводил себя ожиданием, позвонит Алена или нет. Открыл глаза и увидел мигающую точку на телефоне. Сообщение. От нее.

Вот теперь все на самом деле будет для нее. И понравится ли ей это? Захочет ли она его – как другие?

Стрип-программа начиналась в десять. До этого – вполне одетый разогрев, в котором Стас уже не участвовал. Не тот статус. Но – как хореограф – он должен был следить за тем, что творится на сцене, и как реагирует зал.

Ровно в девять Алена позвонила, и он вышел к служебному входу. В трико, которое надевал для разминки, и в гриме. Рядом с ней – ничего так сюрприз! – топталась Байкалова-младшая. Группа поддержки, твою мать. Девочка моя, тебе так страшно было идти одной в гнездо разврата? Тебе?!

Ее взгляд менялся каждую секунду. В нем была то растерянность, то вызов, то жгучее любопытство. Она словно пыталась сопротивляться, из последних сил – но уже сдавалась, заранее, без боя.

– Привет, красавицы мои!

Стас посмотрел долгим оценивающим взглядом на одну, на другую. Заметил, как загорелись глаза Лизкиной сестры – как ее зовут хоть? И как возмущение пробежало по лицу Алены: какие еще твои красавицы?! Я – твоя красавица! Одна-единственная! Ты что, забыл?!

Это было так забавно. И приятно. Маленькая игрушечная ревность. Невольная.

– Ну, идем?

Он провел их по коридору в зал, кивнул официанту Костику, который ухмыльнулся понимающе, и быстро ушел. Потом все разговоры. Не сейчас.

От этой ночи зависело его будущее. Пусть не все, пусть крохотный его кусочек. И он намерен был выложиться так, как никогда еще раньше. Соблазнить всех – ради одной. Поймать среди мутных волн жадной похоти ее ответ. Как глоток свежей прохладной воды.

Стас никогда не смотрел в зал так, чтобы видеть чье-то лицо. Это мешало. Только поверх, вскользь. Достаточно было слышать восторженный визг, улавливать накал эмоций. Вот и сейчас он не смотрел в тот угол, где сидела Алена с подругой, но чувствовал ее присутствие. Как обгоревшая на солнце кожа чувствует его сквозь одежду.

Не просто раздеться перед толпой. Не просто показать свое тело, за которым приходится ухаживать так, как это делают далеко не все женщины. Сказать на языке танца, каждым движением, каждой в этом зале: я делаю это для тебя. Я – твой. Я возьму тебя так, как ты захочешь, как ты только можешь вообразить. Потому что это – самое волнующее, самое острое приключение в твоей жизни. Такого секса у тебя больше не будет никогда. Заставить поверить в это.

– Нестеров, давай на приват, – в гримерку сунулся Левочка, тихий пассивный педик, который занимался заказами.

– Кто? – поинтересовался Стас, подправляя потекший грим.

– Телка молодая. Совсем малолетка. Одна.

Да неужели?

А с чего ты взял?

Да с того!

Алена сидела, откинувшись на спинку диванчика, обхватив себя руками под грудью, как будто замерзла. Стас подмигнул ей, и она улыбнулась так, как обычно улыбалась в постели: ну, давай же!

Он специально выбрал самый длинный из своих треков. Не самый забойный, но самый распаляющий, сладострастный, похожий на жаркое дыхание пустыни. Вот теперь он смотрел Алене прямо в глаза. То приближался почти вплотную, чтобы почувствовала запах пота, то отступал, как будто ускользал, не давался в руки.

Алена сидела, подавшись вперед, возбужденно приоткрыв губы, которые часто облизывала языком, и глаза ее сияли в полумраке, ловили отблески приглушенного света. С последними звуками музыки Стас остался в черных стрингах, которые мало что скрывали. Ох, как он их ненавидел! Больше, чем эпиляцию и цепкие руки профессиональных шлюх на своих ягодицах, вместе взятые. Коллег женского пола Стас чуял за версту: они хотели не столько секса, сколько сатисфакции. Купить мужчину-проститутку – словно отомстить за себя. Но стринги – это было еще хуже.

Глаза Алены расширились, и он нарочито поклонился, зная, на что она смотрит. Демонстрировать эрекцию в элитном стриптизе считалось крайне дурным тоном, знаком непрофессионализма. Стас хорошо умел с этим справляться, но сейчас вовсе не собирался скрывать свое желание.

Она встала, подошла близко-близко, будто случайно мазнув по члену бедром. Положила руку на ягодицу, подсунув пальцем под резинку сложенную купюру. Шепнула хрипло:

– Я буду ждать…

Вышла, не оборачиваясь, но движения ее сказали о многом. Кто кого сейчас соблазнял?

Ночь еще только начиналась. Пахать и пахать – и в зале, и в приват-руме. Бесконечно долго. Когда, закончив наконец, Стас вышел на улицу, Алена стояла рядом с лярвой. Поймала за воротник расстегнутой куртки, притянула к себе, впилась в губы – резко, по-мужски. Одна ее рука скользнула под куртку, другая опустилась ниже пояса, накрыв выпуклость, которая нетерпеливо отозвалась на прикосновение.

– К тебе ближе, – прошептала Алена.

19.

В ожидании вечера она перелопатила интернет вдоль и поперек, читая все, что только могла найти о мужском стриптизе. Посмотрела миллион роликов. И пришла к выводу, что это ужасно. Нет, порноактером было бы хуже, конечно. Но насколько права Светка?

По мутным текстам в сети выходило, что стриптиз мало чем отличается от проституции. А точнее, просто является ее элементом. Красочно описывались массовые оргии с наркотиками прямо в укромных уголках стрип-клубов или где-то на выезде. Впрочем, закрадывалось подозрение, что это не более чем влажные фантазии самих авторов. Уж слишком онанистично излагалось.

Здравый смысл подсказывал: единственный способ узнать правду – сходить и посмотреть своими глазами. Что Алена и собиралась сделать. Старательно отмахиваясь от сомнений, действительно ли увидит все. Не останется ли что-нибудь за кадром.

Света заехала в восемь: ехать было далековато, почти на другой конец города.

– Поедем на таксо? – спросила она, подправляя перед зеркалом свой демонический макияж.

– Сэкономим на обратный путь, – нервно буркнула Алена.

– Думаешь, посмотришь, скажешь «фи» и свалишь после первого же номера? – поддела Света.

– Отстань! Не знаю. Может быть.

– Господи, да расслабься. Ты что, за него замуж собралась? Нет? Так и не дергайся, как свинья на веревке. Роскошный мужик, получай удовольствие. Хотя… какой он еще мужик? Так, парень. Я поняла, что мне нравятся мужчины постарше. Есть у нас препод один, за тридцать – просто огонь. Я бы даже, наверно, ему отдалась. Но он патанатомию преподает. Стремно как-то.

– Стремно что? – уточнила Алена, надевая пальто. – Что он любит… похолоднее?

– Фу! – скривилась Света. – Ну тебя нафиг! Лучше про своего расскажи. Чем особо хорош? Куннилингвист-переводчик? Мастер глубокого погружения?

Алена фыркнула и не ответила. Обойдешься, рассказывать тебе еще. Обзавидуешься. Соблазняй своего патологоанатома. Можешь даже в морге, как раз в твоем стиле. Девственная лилия Инферно.

Уже подходя к клубу, она почти струсила. И почти готова была развернуться на сто восемьдесят градусов. Не будь Светки, точно сбежала бы. Но стало стыдно. Плюс уверенность, что если сбежит, обязательно пожалеет.

Когда Стас вышел – твою мать, да у него глаза накрашены! – Алене стало еще сильнее не по себе. Стоило посмотреть на него, и внутри вспыхнула сигнальная ракета. И она тут же разозлилась на себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Одного только черного трико хватило, чтобы захотеть тут же затащить его куда-нибудь в темный угол… и загрызть… насмерть. Ну, почти насмерть.

Пиздец, товарищи, я еще в клуб не вошла, а мне уже все нравится. Не может не нравиться то, что он делает. Едрить твою, да что ж я так вляпалась-то? И что буду делать, когда он меня бросит?

Официант в черном атласном жилете на голый торс усадил их за столик, ушел и тут же вернулся с двумя высокими бокалами апельсинового сока.

– Будем надеяться, что это тоже за счет Стасика, – Света отпила глоток и закашлялась, вытаращив глаза. – Ни хера себе! Да тут водки больше, чем сока! Ничего так отверточка. Послушайте, а где стриптиз-то?

– После десяти, – через плечо бросил официант и исчез.

На сцене что-то такое забойное отплясывали четверо вполне одетых парней. Неплохо, для настроения.

– До десяти нам этого сока не хватит, – вздохнула Света.

Алена слушала ее болтовню, рассеянно поддакивала: да, Галка совсем от них откололась, не звонит, не пишет. Время тянулось медленно, как тихий час в детском саду. Но когда наконец на сцене появился Стас…

Там были и другие, но она смотрела только на него. Стиснув зубы, с трудом переводя дыхание. То и дело перекидывая ногу на ногу, сжимая их крепко, как будто это могло помочь. Хоть немного пригасить жидкое пламя, которое медленно растекалось, как лава из вулкана.

– А ничего так! – возбужденно прошипела ей на ухо Светка, и Алена зыркнула на нее так, как будто хотела сжечь взглядом.

Каждое его движение – это был чистой воды секс. Он раздевался, чтобы заняться им – с каждой женщиной в этом зале. Нет, только с ней одной. Остальные – перебьются. Он – ее. А остальные могут смотреть и умирать от зависти.

Посмотрев по сторонам, Алена махнула официанту, который принес им сок. И спросила насчет привата. Он молча кивнул и прислал тощего парня с масляным взглядом и зализанными волосами.

– Никакого интима и вообще без рук, барышня, – проинструктировал ее зализанный, взяв деньги. – У нас это запрещено. Камера стоит. Чаевые – на ваше усмотрение. Выкупы, увольнение – это не у нас. Пока танцор на работе – только смотреть. Все остальное – за периметром.

Что с ней сделал приват – такого она не ожидала. Как будто перешла в режим пониженного потребления энергии, чтобы не перегореть на высоком накале. Ждущий режим, похожий на оцепенение.

– Я пойду? – спросила Светка, встав и чмокнув ее в щеку.

Алена кивнула. Она сидела, смотрела на сцену, не сильно оживляясь, даже когда выходил Стас. Теперь все уже было неважно. Важно будет, когда они останутся вдвоем. Сильнее хотеть его она все равно уже не сможет. Потому что сильнее уже невозможно.

Господи, неужели такое вообще бывает? Это же ненормально, наверно? Чтобы вот так? И что будет, если вдруг все закончится? Тогда она, наверно, просто сдохнет.

Официант поставил перед ней еще стакан сока, положил ключи от машины и стодолларовую купюру. Она посмотрела на него удивленно.

– Вы ведь Алена? – в свою очередь удивился официант. – Ну и вот.

Дорогу до дома Стаса она потом вспомнить не могла, хотя точно не спала: до этого подремала в машине, пока дожидалась его. Как будто улицы за окном лярвы сжались в точку – от ее напряжения и нетерпения.

– Подожди, я душ приму, – сказал Стас, когда они вошли в квартиру.

– Мне нравится, как от тебя пахнет, – Алена сунула нос ему подмышку.

– Это свежий пот. А потом будет козлом разить.

– Тогда я с тобой.

– Почему нет?

Сначала они просто целовались, стоя под душем, и где-то фоном пробежала мысль, что волосы надо будет высушить и уложить, а то будет похожа на воронье пугало. Но Стас переключил воду на ручной душ, и о волосах Алена тут же забыла.

Он намыливал ее: руки, грудь, живот – спускаясь все ниже и ниже. Когда его пальцы скользко, мыльно пробрались между ног в компании с теплыми упругими струйками, Алена зажмурилась и тихо захныкала.

– Любишь такие игры? – спросил Стас на ухо, лизнув мочку. – Не смущайся, все девочки любят.

– Все? – улыбнулась Алена.

– Ну, почти все. А остальные притворяются, что не любят. Только в них можно и вдвоем играть. Хочешь? – она кивнула. – Садись.

Ванна у Стаса была угловая, короткая, с раздвижными шторками, как у душевой кабины, и маленькой полочкой-сиденьем сбоку. Алена села, запрокинула голову, упираясь затылком в холодный кафель. Из-под опущенных ресниц она следила, тяжело дыша, как пальцы Стаса, покрытые пеной, скользят между ее возбужденно набухших губ, касаются клитора, ныряют во влагалище. И все это вместе с колючей, невыносимо приятной лаской бегущей воды.

Умойся, Барсик, ты профнепригоден! Вдвоем эти игры действительно… о господи…

В тот момент, когда все ее тело только начало сжиматься, чтобы через мгновение отдаться на милость оргазма, Стас отбросил душ и резко вошел в нее, упираясь в полку коленом. Алена вздрогнула, но он накрыл ее губы своими, все ускоряя и ускоряя движения.

Такого с ней никогда еще не было – за одной судорожной волной набегала другая, третья, все сильнее и сильнее. Она изгибалась, стонала в нестерпимом наслаждении. Яркий свет сменился бархатной чернотой, она уже почти теряла сознание, когда Стас вышел так же резко, как и вошел. По внутренней стороне бедра разлилась теплая влага…

– Не считала? – Стас легонько укусил ее за мочку уха.

Он полулежал на кровати, опираясь на высоко поднятую подушку, Алена – между его ног, положив голову ему на грудь. Бедром она чувствовала его член – мягкий, сонный. И это было не менее приятно, чем возбуждение. Она и сама сейчас была такая же – мягкая, расслабленная. Стас лениво поглаживал ее по всему телу, нигде надолго не задерживаясь.

– Смеешься? Я вообще не знала, что такое бывает. Вот так – сразу, один за другим.

– Джек-пот. Не испугалась?

– Немного, – призналась Алена. – Сейчас как раз опасно.

– Сходи к врачу, пусть таблетки какие-нибудь выпишет.

Она повернула голову, посмотрев на него удивленно.

– Ты серьезно?

– Так же лучше? Хотя ты прикольно надеваешь резинки – как будто бомбу обезвреживаешь.

Алена хлопнула его ладонью по животу.

– Я серьезно, – Стас поцеловал ее в шею. – Если беспокоишься, я четыре года назад сдавал кровь для Муму, на всякую заразу проверяли. А с тех пор ни с кем без резинки не было. Ты первая. Может, это мне беспокоиться надо, а?

– У меня тоже не было, – проворчала она. – Хорошо, схожу. Вот только… я читала, что это хорошо, когда регулярно, а у нас…

– Да уж как есть. Ни ты учебу не бросишь, ни я клуб. Кстати, я думал, ты не придешь.

– Я тоже… думала, – вздохнула Алена. – Как видишь, не смогла. Знаешь, я себя уже боюсь. Это наваждение какое-то. Как болезнь. Я тебя все время хочу. Даже сейчас – не могу уже, а все равно хочу. Боюсь, что это пройдет. Боюсь, что не пройдет. Я дура, да?

– Нет, – Стас уткнулся подбородком в ее затылок. – Потому что у меня то же самое. Наверно, хуже, когда это только в одну сторону работает. А еще хуже другое.

– Что?

– Ален, я не знаю, как ты поняла «только секс», но я имел в виду, что будущего у нас нет.

– Почему? – у нее внутри словно оборвалось что-то. – В каком смысле, нет будущего?

– Девчонки могут увидеть в метро симпатичного парня и за одну остановку выбрать цвет обоев для детской и имена внуков. Разве нет?

– Ну…

– А теперь представь, что ты привела меня знакомиться с мамой. Или с папой. «Чем вы занимаетесь, молодой человек?» – «А я, знаете ли, стриптизер». И все. Занавес. Ты же не Наташа Королева.

– Мне уже есть восемнадцать, – нахмурилась Алена.

– Спустись на землю. Мама платит за твою учебу, а папа снимает квартиру. Я, конечно, тебя прокормлю, но ты явно не к такому уровню привыкла. Хотя это полбеды. Очень скоро тебя начнет напрягать, что подружки говорят у тебя за спиной.

– Светка сказала, что круто, – не хотела сдаваться Алена.

– Байкалова-то? Она имела в виду, что круто трахаться со стриптизером. А не выйти за него замуж. А еще через какое-то время тебя начнет напрягать, что на меня смотрят посторонние бабы и оценивают мои ТТХ. И представляют их в себе. Это сейчас тебе то ли все равно, то ли даже нравится. Потом ты начнешь думать, что я трахаю каждую бабу, которая в привате сунула мне в трусы деньги. И кончится все очень и очень плохо, поверь.

– А ты не трахаешь? – Алена попыталась перевести все в шутку, но Стас поморщился.

– А где я, по-твоему, знакомлюсь с девушками? В библиотеке? Тебя я тоже в клубе снял, хоть и не в своем. Давай уж будем называть вещи своими именами, если ты утверждаешь, что совершеннолетняя. Помнишь, ты спрашивала, много ли у меня было женщин? Так вот большая часть из них – именно те, которые из приватов. Они, знаешь, не только деньги дают, но и записочки с номерами телефонов.

– Понятно…

Стас рывком развернул ее к себе.

– Посмотри на меня! – это прозвучало как приказ. – Мы с тобой слишком мало знакомы, чтобы я сказал, что люблю тебя. Но ты для меня сейчас – единственная. Мне нужна только ты. Поняла? И я даже думать не хочу о том, что будет дальше. Строить планы, что-то представлять. Потому что все равно ничего не выйдет.

– А мне не мало, – прошептала Алена, позорно шмыгая носом. – Я в тебя, наверно, еще тогда влюбилась. Два года назад. Давай не будем ничего строить и представлять. Просто будем вместе. Сколько получится. Ладно?