Текст книги "Господа гусары, молчать! (СИ)"
Автор книги: Евгения Серпента
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
20.
Первую пару Алена, разумеется, проспала, только на вторую с трудом удалось ее разбудить.
– Спи, – сказала она, поцеловав его. Повозилась в ванной, перехватила что-то из холодильника и убежала.
Стас лежал в полудреме, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. Ночной – то есть уже утренний – разговор с Аленой требовал основательного осмысления. Все, что произошло, когда они вернулись из клуба, произошло совершенно спонтанно и для него неожиданно. По большому счету, он всего в одном шаге остановился от того, чтобы и вторую свою профессию спалить. Но это определенно был бы уже перебор. Вот это уж Алена точно не поняла бы и не приняла.
А ночью, кстати, ему на приватах еще две записочки с телефонами сунули. Причем одна дамочка на вид была вполне так перспективная. И обе записки он выбросил. Не то чтобы внезапно решил с этой стороной своей жизни завязать. Что есть – то есть. Но вот добавлять в этот зоопарк новые лица… точнее, новые тела… совершенно не хотелось.
В ванной… это было рисково на самом деле. Вопрос не столько удовольствия, сколько доверия. Хотя и удовольствия, конечно… не сравнить.
Стас не соврал Алене, что ни с кем четыре года не было без резинки. На самом деле больше. Вообще только с Любой шесть лет назад.
Эгле – это было такое полудетское, романтическое. О Маргарите, первой своей женщине, Стас вспоминал с отвращением. Маринку удалось только поцеловать пару раз, хотя хотел ее страшно. А вот Люба… в нее он был влюблен.
Она училась на декоративно-прикладном отделении. Рыжая, кудрявая, веселая. Похожая на язык пламени. Стас у нее был далеко не первым, но опыт впрок не пошел, да и осторожностью Люба точно не страдала. «Сейчас можно так, безопасно». А он верил. Думал, уж она-то знает, как и что. А Люба потом рыдала у него на груди. Ни слова не сказала, пошла и сделала аборт. И так его это зацепило…
Разумеется, он не мечтал стать отцом в семнадцать лет. От одной мысли дурно делалось. Но то, что Люба решила все сама, даже для видимости с ним не посоветовавшись… Чувства отрубило в один момент. Телесная память была подлиннее, конечно, не без тоски по ночам, но и это прошло.
С Аленой… черт, все оказалось просто фантастикой, но… глупо и безответственно. Потому что в первый раз. Смешно сказать, но было, было кое-что в сексе, чего он не знал и не умел. Сдерживать себя, оттягивая вульгарную физическую разрядку, – сколько угодно. Остановиться, выйти, когда уже невозможно терпеть… Да, еще никогда не доводилось. Смог, но… нет, больше не стоило.
Ну а дальше все понеслось само собой, без тормозов – разговор этот. Как будто на следующий уровень перешли. И тем, что она его увидела на сцене. И опасным сексом. На самом-то деле прозвучало все так, как будто стриптиз он танцует по приговору суда и это единственное, чем может по жизни заниматься. Будь он на месте Алены, удивился бы.
В том, что Стас сказал, не было ни слова неправды. Сейчас она его профессию приняла, и ей даже понравилось. Но это ненадолго. Все будет так, как он сказал. И досада от подъебов подружек, и раздражение, и ревность. Да, она будет это скрывать, но на сколько ее хватит?
Будь дело только в этом, все было бы намного проще. Да, ему нравилось быть стриптизером, в этом был реальный кайф. Но если бы встал выбор: Алена или стриптиз – даже сомнений не появилось бы. Может, еще неделю, несколько дней назад он не стал бы утверждать это так категорично, но сейчас знал точно. Стас действительно не мог пока назвать то, что испытывал к Алене, любовью, но знал, что это уже очень близко. Влюблен по уши – да. Страсть дикая – да. Наваждение, почти зависимость. Но под любовью он все-таки понимал нечто другое.
Так вот, проблема была, разумеется, не в стриптизе. И даже не в его другой… хм… работе. Вот ее бы он похерил вообще без сомнений. Ну да, доход упал бы на порядок, ну да черт с ним – если бы это могло исправить ситуацию, которую в принципе невозможно исправить.
Стас снова и снова вспоминал то, что сказал Кристине: правда все равно рано или поздно вылезет. Она вылезла бы, даже не подозревай Стас о существовании Инны. Завязал бы со всеми своими клиентками, постарался бы забыть об этом, но шлейф все равно тянулся бы. Такие вещи не зачеркнешь, из биографии не выбросишь. И всплывают они тогда, когда человек думает, что все давным-давно позади, на сто замков в темном подвале закрыто, и ключи утоплены в Марианской впадине.
Но была Инна. Не будь которой, не познакомился бы он с Аленой. Такой вот змеиный клубок. Надеяться на то, что Инна не узнает? Для этого надо было порвать с Аленой немедленно. Мог он это сделать? Уже нет. Сам, по своей воле – точно нет. Пока они просто встречаются, то у нее, то у него, еще можно скрывать. Но даже жить вместе не смогут, потому что рано или поздно мамочка все равно захочет выяснить, что за крендель полирует ее доченьку по абонементу.
В реальности картина знакомства с мамой будет выглядеть совсем не так, как Стас описал Алене. Не «чем вы занимаетесь, молодой человек?», а «ты в курсе, чем занимается твой молодой человек на самом деле?» А зная Инну, можно не сомневаться, что она выложит все. Утопит себя, но сдаст по полной программе. Начиная с того, как платила ему за секс, подцепив в клубе все на том же привате, и заканчивая деньгами за то, чтобы лишил Алену девственности. Не знакомиться с мамой? И чем объяснить это нежелание? Предложить уехать в другой город, в другую страну, на луну, мать твою? А это чем объяснить?
Кстати, Стасу долго не давало покоя, зачем все-таки Инне понадобилось, чтобы он переспал с ее дочерью. Логики ноль. Ее объяснение – бред. Примерно представляя, какие тараканы кишат в голове Инны, он мог предположить только одно.
Рядом подрастает молоденькая девушка. Еще неуклюжий подросток, но обещает стать очень хорошенькой. Чистая, невинная. Напоминание о собственном возрасте Инны и о той грязи, в которой она живет. Сделать дочь старше и страшнее невозможно, а вот опустить на свой уровень, подложив под платного мужика – почему нет? Материнские инстинкты, любовь к ребенку? Нет, не слышали. Вот это объяснение как раз выглядело логичным, и его отвращение к Инне только усилилось.
Время теперь то неслось, то тянулось. Часы с Аленой – как минуты. Дни без нее – как недели. Стас открывал в ней все новое и новое, и все нравилось, ничего не раздражало. Так не бывает, думал он. Нет, так бывает, но означает только одно: скоро все кончится. Не может идеальное длится долго. А идеальным – для него! – в ней было все.
Быть рядом с ней. Разговаривать – о чем угодно. Молчать. Смотреть на нее. Прикасаться. И секс – разумеется. С него все началось, на нем все и строилось. Наверно, это было неправильно, но какая разница? Он с ума сходил по ней, постоянно, а уж в постели – не то слово. И поверить было трудно, что совсем недавно она не умела ничего.
Посмотришь – такая скромница в очках. Стесняется сказать, что месячные начались. Волосы в хвост, длинные прямые юбки, классические блузки. А под ними – чулки и белье, как у элитной шлюхи. Разденешь ее – и творит такое! Та же самая элитная шлюха обзавидуется. Раскованная, абсолютно откровенная, отдает себя без остатка, но и забирает столько же. Гармония полная.
Впрочем, воспринимали они друг друга по-разному. Алену сильнее всего заводили слова. И нежные, ласковые, и анатомические термины, и жуткие грязные непристойности. Без разницы. Еще она любила снять линзы и остаться в тумане – как в самый первый раз. А Стас умирал от ее запаха и вкуса. После того как она ночевала у него, всегда спал на ее подушке. Он, наверно, даже украл бы ее грязные трусы и носил в кармане, как пошлый фетишист, но было слишком стыдно.
На майские праздники Стас выпросил четыре выходных, и они поехали в Европу. Дня два в Париже и два в Амстердаме. Как же это было здорово. Только вдвоем, и ничего напоминающего о том, что их разделяло. Гулять по улицам, смотреть по сторонам, сидеть в маленьких кафешках, пить кофе и вино. Вечером ложиться в постель…
Стас терпеть не мог выражение «заниматься любовью», оно казалось слащавым и жеманным. Но то, что было между ними, уже не вписывалось в рамки «только секс». Давно не вписывалось. Дико, необузданно, бесстыдно – да. Но столько рвущей в клочья нежности, желания обрадовать, согреть, защитить от всего света…
Алене в Амстердаме вздумалось покурить травку. Стас раньше пробовал – не зашло. Но хотя бы знал, чего от себя ждать. На кого-то действует как сыворотка правды. На всех по-разному. Но и тут сработало одинаково – еще большим желанием и безумным сексом. Хотя, казалось бы, куда уж больше и безумнее.
Возвращаясь домой, он подцепил где-то злющий европейский вирус. Неделю пластом с температурой под сорок. Алена сразу после занятий неслась к нему, ходила в аптеку, варила куриный бульон, растирала согревающей мазью, поила чаем с малиной. Заставляла принимать лекарства, терпеливо слушала его жалобы, сидела рядом и держала за руку. И даже спала рядом, хотя Стас сердился и пытался прогнать ее на диван.
– Дурища, тоже заболеешь, – хрипел он, но Алена только смеялась.
И, разумеется, заболела, как только он начал поправляться. Да еще похлеще, со всеми желудочно-кишечными радостями. Это Алену страшно смущало, и она пыталась его выставить. Но теперь уже уперся Стас. Точно так же поил ее бульоном, заставлял принимать лекарства и растирал ноги водкой. Алена ползала по стенке между кроватью и туалетом и злилась на то, что он при этом присутствует. А ему было абсолютно наплевать. Понадобилось бы – и памперсы бы ей менял.
Он даже в любви признался, когда Алена вышла, пошатываясь, из туалета. Вся зеленая, наобнимавшись от души с фаянсовым другом. Подхватил на руки, отнес в постель, укрыл одеялом, поцеловал в лоб. И сказал.
– У нас все не как у людей, – слабо улыбнулась она…
Когда уже стало ясно, что Муму осталось жить всего несколько месяцев, что ничего не поможет, Стас каждое утро просыпался с мыслью: пожалуйста, только не сегодня. Еще хотя бы один день. И сейчас он испытывал то же самое. Звериное чутье подсказывало: времени осталось мало, надо брать от каждого дня все, что можно.
Это было похоже на мост над пропастью. Длинный мост, конец которого терялся в тумане, обрываясь там. И каждый шаг мог стать последним…
21.
Сначала Инне показалось, что она ослышалась. Потом – что Стас пошутил. Такая вот в их обычном стиле шутка. Сейчас скажет, что после клуба точно нет, а днем заедет.
В ухо давно били морзянкой короткие гудки, а она все никак не могла поверить в то, что услышала.
Когда она звонила ему перед этим, в прошлый раз, слишком много выпила. Такая тоска разобрала, что уже все равно было. День, ночь – хотя бы просто голос его услышать. А когда услышала, совершенно перестала соображать. То, что Алена дома, в своей комнате, вообще из головы вылетело. Сначала Стас отшил, а утром оказалось, что и Алене все через стену было слышно. Что они наговорили тогда утром друг другу? Потом сама вспомнить не могла. Кажется, ее понесло на какие-то мутные откровения, а Алена психанула, убежала.
Ой, не до Алены сейчас.
Что за чувства Инна испытывала к Стасу? Если одним словом, то болезнь. Она была больна им, и ненавидела эту болезнь. Пять лет, с такого самого вечера, когда увидела на сцене стрип-клуба. Он тогда был совсем мальчишкой, а ей в тот вечер исполнилось тридцать три.
Инна вспомнила, как сидела в зале за столиком и думала о своей бестолковой жизни. И о мужчинах в своей жизни. Начиная с Володьки, в которого была влюблена в восьмом классе. Он учился в десятом – красавец, хулиган, мечта всех девчонок школы. Новогодняя дискотека, подвал под спортзалом, пыльные маты, вино, травка. Она готова была пойти с ним куда угодно, но ему интереснее было делать это при всех. Четверо парней, три девчонки – все со всеми. Им в привычку, только она одна девственница. Боль, кровь…
Четыре года одна лишь мысль о сексе вызывала отвращение до рвоты. А потом маятник качнулся в обратную сторону. Она была студенткой Валерия в институте. Ей девятнадцать, ему сорок один. Женщин у него после развода было много, и обращаться с ними он умел. Но даже его стала пугать ненасытность Инны, когда она распробовала, в чем прелесть секса. И все-таки, когда забеременела, поженились.
Алена Инну раздражала с самого рождения: хилая, вечно болеющая, некрасивая. Никаких материнских чувств к ребенку она не испытывала, терпела, да и то с трудом. Причем не скрывая этого, из-за чего с Валерием постоянно были скандалы. Очень скоро муж к ней охладел, пришлось искать замену. По версии Инны, Валерий бросил ее ради молодой девки. Но правду знали только трое: они и сосед Виктор, с которым – точнее, под которым – муж ее застукал. Впрочем, девка-то как раз имелась, другое дело, что уходить к ней Валерий не собирался. Пока не получилась такая вот веселая история.
Сколько любовников у нее было за семь лет после развода – Инна со счета сбилась. Да и любовниками-то их назвать было сложно. Так, на пару-тройку раз. Не цепляло, не заводило. Ни физически, ни в плане эмоций. Разве что Карен, который отвалил денег и помог начать свой бизнес. Но и с ним она надолго не задержалась – не хотела делить с женой, а Карен не захотел разводиться.
А дело неожиданно пошло в гору, и она уже больше не зависела от подачек бывшего мужа и щедрости случайных кавалеров. Бизнес отнимал массу времени и сил, но когда выдавалась свободная минута… И кто бы только мог подумать, на что способна строгая, серьезная Инна Андреевна, предпочитающая классические костюмы и гладкие прически!
Теперь она уже не пыталась найти мужчину, который ее устроил бы и с которым осталась бы надолго. Напротив – только одноразовый секс. Сначала знакомилась в барах, клубах, потом перешла на стриптизеров и эскорт. Как будто открыла темный чулан, где под замком сидели чудовища. Не просто удовлетворить желание – хотелось грязи, чего-то мерзкого, отвратительного. Групповухи, алкоголь, легкие наркотики. Отправляла Алену к отцу или к своей матери и полностью отдавалась своей тайной страсти. Никаких тормозов. Никакого стыда.
Но потом, когда ушла новизна, наскучило и это. Началась затяжная депрессия. Инна начала пить. Не запойно, не так, чтобы утром не встать с постели, но каждый вечер. До того состояния, когда собственные руки или игрушка на батарейках кажутся ничем не хуже мужчины. Иногда она ходила в клубы – искала «призрака». Это была игра: найти мужчину, которого потом могла бы представлять рядом с собой. Рассмотреть досконально. Прочувствовать. Но и «призраков» надолго не хватало, как будто они таяли в ночной темноте.
Иногда Инне казалось, что она сходит с ума. Погружается в какой-то темный мир животных желаний. Парадокс, но только Алена, которая раздражала не меньше, чем в младенчестве, удерживала ее в реальности. Чувство долга – вот что заставляло Инну заботиться о дочери. А еще – сознание того, что прекрати она делать это, и бывший муж заберет Алену к себе. И тогда ее уже ничто не удержит.
Она пила вино, уже не первый бокал, когда на сцену вышел высокий светловолосый парень, которого она в этом клубе еще не видела. Совсем еще щенок. Гибкий, грациозный, но с хорошо прорисованной мускулатурой – то, что ей всегда нравилось. С наглым взглядом карих глаз, в котором читалось самоуверенное: я трахну вас всех, и вы будете визжать от восторга.
Инна поймала этот его взгляд – нет, не на нее, ни на кого конкретно, поверх. Как будто тонкой иглой царапнуло. И от этой царапины по всему телу разбежался такой пожар, что стало больно сидеть. Она закрыла глаза и представила, как он берет ее, прямо здесь, при всех – жестко, грубо до боли. И эта картина была такой яркой, что не понадобилось больше ничего. Судорога родилась в темной влажной глубине и рассыпалась по телу крупной дрожью. Рука зацепила бокал, опрокинула. Подбежал официант.
– Приват! – сквозь зубы процедила Инна.
Она знала идиотские правила этого клуба: никакого интима, никаких выкупов и увольнений. И о записочках, вложенных в купюры чаевых, тоже знала. Оторвала кусок салфетки, написала свой телефон. И заметила, как он вздрогнул, когда ее рука жарко задержалась на ягодице.
Стас позвонил только через два дня, когда Инна уже не ждала. Но зато каким «призраком» он был – просто ах! Только ради этого стоило тогда прийти в клуб.
– Приедешь? – спросила она, даже растерявшись от неожиданности.
– Сколько? – равнодушно поинтересовался Стас.
Инна раздевала его торопливо, жадно разглядывала, как римская патрицианка купленного раба – что ж, не так уж это и отличалось. До чего ж он был хорош! И какое же разочарование ее ждало, когда оказалось, что на деле Стас примитивен, как одноклеточное. И с каким трудом Инне удалось прикусить язык, чтобы не сказать: «Мальчик, да ты ни черта не умеешь!»
– Это было… просто супер! – сказала она вместо этого, едва отдышавшись от бешеного оргазма. Потому что даже в классе одноклеточных он был круче всех. – Еще увидимся?
– Телефон есть, звони, – усмехнувшись, ответил Стас.
Наглый, самодовольный, самоуверенный – он был бы ей отвратителен, если б не эта его сила, подчиняющая, сводящая с ума. Черная магия. От одной мысли о нем Инну пробивала дрожь. Когда она видела его, все внутри мгновенно вспыхивало, а колени ватно слабели. Она надеялась научить его всем премудростям, подогнать под свои желания и пристрастия, сделать «призрака» ручным, но сама не заметила, как полностью попала под его власть. Власть, которая ему была абсолютно не нужна.
Чем чаще они виделись, тем сильнее Инна его хотела и тем мучительнее было ждать следующей встречи. Стас быстро научился тонкостям секса и так же быстро стал очень востребован. Не прошло и пары лет, как мальчишеское в нем полностью исчезло. Теперь это был мужчина, очень молодой, но еще более притягательный, чем раньше.
Зачем Инна попросила его переспать с Аленой? Пытаясь разобраться, наверно, свихнулся бы сам Фрейд. Уж точно не по той причине, которую она озвучила Стасу. По правде, ей было абсолютно наплевать, каким будет первый раз Алены. Возможно, это была какая-то безумная, совершенно нелогичная попытка унизить их обоих – и Алену, и Стаса, продемонстрировать свою власть над ними. Заставить их делать то, чего бы они никогда не сделали по своей воле.
Алена к шестнадцати годам выглядела жалкой замухрышкой, но за подростковой неказистостью уже проглядывали тонкие черты на редкость привлекательной девушки. Еще год, два – и она должна была стать настоящей красавицей, рядом с которой Инна уже заранее чувствовала себя древней сморщенной старухой. Раздражение, зависть, которые едва не переходили в ненависть. Она срывала на дочери злобу на время, которое убегало слишком быстро, унося с собой ее молодость. Как мачеха, рядом с которой расцветала Белоснежка. Подложить дочь под мужчину, которому сама платила за секс, – как будто вырвать у нее преимущество юности, свежести. Пусть даже Алена никогда об этом не узнает.
Как сильно облажалась, Инна поняла сразу же, как только Стас позвонил и отчитался. Она прекрасно понимала, что Стас не испытывает к ней ровным счетом ничего, кроме профессионального интереса. И ей было абсолютно наплевать, что у него не один десяток таких же, как она. Значение имело только то, что на оплаченное время он принадлежит ей. И «призраком» – тоже. Но Алена… Такой бешеной ревности она не испытывала никогда, ни к кому. Стоило взглянуть на дочь, и Инна видела Алену с ним. В постели. Все это кипело, бурлило и то и дело выливалось в злобные придирки и скандалы.
Мачеха отправила Белоснежку в темный лес. Может быть, ей полегчало. Но Инна упорно отказывалась отпустить Алену учиться за границу и даже квартиру не разрешала снять. Да, ее не было бы рядом, но что изменилось бы? А так хоть было на ком отыграться.
А потом вмешался Валерий, и Инне пришлось уступить. Все тогда смешалось воедино – ее ночной звонок Стасу, то, что Алена, не предупредив, не явилась ночевать, скандал с пощечиной. Ну что ж, в этом все же был плюс. И немалый. Когда Алена переехала, Инна снова позвонила Стасу…
Несколько дней она продержалась. Пусть пройдет время, говорила она себе. Возможно, попала в неудачный момент. Отойдет. Понятное дело, что сама по себе она для него ничего не значит. Но ведь это деньги! Глупо разбрасываться такими клиентками.
Стас не брал трубку. Судя по миллиону длинных гудков, забросил ее номер в черный список. Ломка не прекращалась. Наоборот, становилось только хуже. Днем, на работе, Инна собирала себя в кулак. Ночью пила и готова была выть на луну. Несколько раз она приходила в клуб. Собирала волосы под бандану, надевала темные очки, садилась в дальний угол. После этого было еще тяжелее, но проходило время – и тянуло снова. Хотя бы увидеть. «Призрака» уже не хватало.
Март, апрель, май… Время тянулось, а потом падало в бездонную пропасть. Обернешься – а его и не было. Ни следа не осталось. Только черная вязкая тоска, похожая на болотную грязь. И такое же черное, вязкое, изматывающее желание. Болезнь? Уже нет. Мания. Одержимость.
В середине июня она снова пришла в клуб, привычно устроилась в углу и вдруг увидела за столиком ближе к сцене… Алену. Инна даже привстала от неожиданности – неужели померещилось? Нет, это действительно была она. А Стас во время номера то и дело поворачивался в ее сторону. Нет, не смотрел на Алену – он никогда не смотрел на кого-то одного, – но Инна сразу почувствовала, каким-то обострившимся животным чувством: Стас танцует и раздевается для нее одной.
Ближе к утру Алена встала и пошла к выходу. Инна – за ней. Прячась в тени, прокралась во двор, остановилась за припаркованной «Газелью». Сняв сигнализацию с синего «Соляриса», Алена устроилась на заднем сиденье.
Мыслей не было. Только ярость и отчаяние. В эту черную дыру со свистом засасывало время – до того момента, как появился Стас. Алена выбралась из машины, обняла его за шею, и они слились в затяжном поцелуе.
Неделю она шпионила за ними по очереди, хотя и пары дней хватило, чтобы убедиться: они вместе. Очень прочно вместе. И, похоже, давно. Возможно, с той самой ночи, когда Алена не пришла домой. А может, и раньше.
Инна понимала, что исправить ничего уже нельзя. Невозможно что-то вернуть. Стас никогда ей не принадлежал, но все же был с ней. А теперь безраздельно принадлежал Алене. Инна сама, своими руками, сделала это возможным. Фактически свела их, когда заплатила Стасу за то, чтобы он лишил Алену девственности. Нет, завязалось все не тогда. Видимо, потом они как-то встретились снова. Впрочем, это уже не имело никакого значения.
Оставить все как есть? Позволить им смеяться над ней?
Ну что ж, посмейтесь. Только не каждый по отдельности, а вместе. Вы же вместе? Вот вместе и посмейтесь над тем, как мамочка дала денежек своему платному ёбарю, чтобы тот трахнул тебя, доченька. Это будет очень смешно. Почти так же смешно, как и то, что он окучивает добрую половину баб, для которых танцевал в приват-руме.
Поскольку ее номер был у Стаса в черном списке, она не могла ни позвонить, ни отправить смску, ни бросить сообщение в Вайбер. А вот ВКонтакте он закрыть забыл. И Инна написала в личку:
«Завтра в 15.45 у меня дома. Никакого секса, просто разговор. Ты же ведь не хочешь, чтобы твоя подружка обо всем узнала? Постарайся не опаздывать».
