Текст книги "Енот-потаскун (СИ)"
Автор книги: Евгения Серпента
Соавторы: Анна Жилло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
26. Наталья
Можно было спать хоть до обеда, но я проснулась еще затемно. Рука Антона все так же лежала у меня на животе – теплая, тяжелая. Как же мне нравилось вот так спать с ним – на одной подушке, под одним одеялом. Прижавшись к нему спиной, чувствуя его дыхание на шее. Тепло, уютно.
Я прислушалась к себе. Живот ныл намного меньше – как будто его рука вытянула большую часть боли.
Это было наше женское семейное проклятье. Мама говорила, что даже рожать не намного больнее. Кто тут победитель по жизни? Каждый месяц роды без обезболивания как минимум на сутки. Слабое утешение: если когда-нибудь забеременею, хоть буду знать, чего ждать.
Получилось все – тупее не придумаешь. Разумеется, я не была такой стыдливой овцой, как наверняка подумал Антон. Сказала бы без всяких кривляний, когда вернулись бы домой. Глупо стесняться мужчины, с которым спишь. Да, определенный мандраж был. Но точно не стеснение. Другое. Как он вообще к этому относится – откуда мне было знать.
Для Сашки пять дней в месяц я была чем-то вроде дохлой жабы, облепленной опарышами. Однако он запросто мог намекнуть, что в этом мерзком процессе задействовано всего одно технологическое отверстие, так что нечего тут корчить из себя принцессу. Обкололась? Вперед, и с песней. Ублажать дорогого супруга.
Сейчас я вообще не понимала, как могла это выносить. А тогда… обижалась, плакала. И терпела. Словно под гипнозом.
То, что на этот раз кеторол не взял, я поняла уже в клубе. Все шло по нарастающей – океан боли. Надо было сказать Антону сразу после концерта и поехать домой, но не хотела его огорчать. Подумала, что забьюсь в дальний уголок, где меня никто не увидит, как-нибудь перетерплю. Но вышло все в итоге совершенно по-идиотски. А уж когда поняла, что он на меня злится, по-настоящему переклинило. Как будто язык проглотила.
Но потом… Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не такого.
Я повернулась на другой бок, уткнулась носом ему в плечо и снова провалилась в сон.
– Подожди, моя не понимать, – Ольга дунула в кружку так, что брызги полетели. – Чувак хотел познакомиться с твоей матушкой, а ты его выставила на мороз? Как так?
Это был наш обычный пятнадцатиминутный перерыв на кварц, когда можно выпить кофе и спокойно потрепаться. В последнее время смены у нас совпадали не часто, после работы состыковаться тоже не получалось, поэтому пользовались любой возможностью.
– Оль, ну как? Мы лежим в постели, вдруг звонок: я рядом, через полчаса зайду.
– А вам полчаса не хватило бы закончить и трусы надеть?
– Ты что, мою маму не знаешь? – захныкала я. – Это ей хватило мужских тапок и зубной щетки в ванной, чтобы устроить допрос.
– Ну, знаешь, – усмехнулась Ольга. – Мне бы тоже хватило.
В кои-то веки у меня выдался выходной в воскресенье. С утра шел дождь, идти никуда не хотелось, поэтому мы решили проваляться весь день в постели. Ну или хотя бы полдня. Но в начале одиннадцатого позвонила мама.
Мне без конца блазнилось, что Сашка все-таки вывернется и подаст апелляцию. И мне пришлют повестку на новое заседание. По адресу прописки, разумеется. И что мама разлетится с «радостной» новостью. Поэтому звонок и не сбросила.
– Таточка, ты дома? – поинтересовалась она.
– Да, – ответила я, не чуя подвоха.
– Я сейчас недалеко, на Просвещения. Зайду через полчасика, навещу вас с Тошиком.
Мама познакомилась с Тошкой после того, как я вышла из больницы. Влюбилась в него и время от времени забегала потискать. До сих пор мне удавалось разруливать все так, чтобы они с Антоном не столкнулись, но тут получилось попадалово.
– Скажи, что ты не одна, – прошипел он.
Я сделала страшные глаза и замахала на него рукой.
– Хорошо, ма, заходи.
– Слушай, ну ты хоть бы ее предупредила, – проворчал Антон, быстро одеваясь. – Если уж не могла придумать причину, чтобы отмазаться. Придет, а тут сюрприз. Зачем такой адреналин? Хватит того, что с моим отцом черт знает что получилось.
– Ты что, собираешься остаться и с ней познакомиться? – я вытаращила глаза.
– Не понял, – он остановился одной ногой в штанине. – А ты собираешься меня домой отправить?
– Антон, – заскулила я. – Если ты действительно хочешь, я тебя с ней познакомлю. Но только не сейчас. Попозже.
– Ну хоть объясни, что ли. Что сейчас-то не так? Ты, вроде, взрослая тетенька, с мужем развелась. У тебя не может быть личной жизни?
Я быстро скатала постель и засунула в ящик дивана.
– Тебя это уперло? Послушай, сделай одолжение, надевай штаны и… Хорошо, объясню. Пока я была в больнице, матушка до него докопалась, с чего вдруг у нас такой пассаж вышел. Ну он ей и объяснил популярно, что я шлюха и все такое. Что у меня другой мужик в наличии.
– И она ему поверила? – застегивая рубашку, хмыкнул Антон.
– Не знаю, поверила или нет, но по ушам поездила. Мне. Типа, может, я ему дала повод так думать.
– Ладно, я понял. Хотя с тех пор прошло больше трех месяцев, приличной личной жизни у тебя быть не может. Только шлюшистая. Я поехал.
– Антон!
Он подошел, обнял меня, убрал волосы с лица.
– Наташ, я не обижаюсь. Ну… может, совсем немножко. Если такая ситуация в напряг, давай обойдемся без нее. Купим торт и прилично поедем в гости. Притворимся, что ходим в кино за ручку. Главное, не забудь ей сказать предварительно, что я автомеханик. Нет, лучше автослесарь, так ужаснее звучит. Почти как сантехник.
Я фыркнула.
– Хочешь, вечером приезжай.
– Ну уж нет, моя дорогая, выгнала – значит, выгнала. Поеду своих навещу. Будет у нас сегодня такой родительский день. И у тебя, и у меня. Заодно отдохнем немного друг от друга.
Тут я снова фыркнула, уже возмущенно, и он показал язык.
– Нет, ты правда хочешь с ней познакомиться? – я посмотрела на Антона с подозрением. – Не шутишь?
– Ну… не то чтобы прямо мечтаю… – он запнулся и выругался, потому что Тошка опять вытащил шнурок из ботинка, это была его коронка. Хорошо хоть не унес, а тут же и бросил. Просто потроллил. – Но если надо… А я думаю, что надо. Все, мыша, я убежал. Позвони потом, как и что.
– Натка, какой он все-таки милый, – вздохнула Ольга. – С мамой познакомиться хочет. Сам. Витька вон месяца два смелости набирался, пока я его за шкирку не потащила. И вообще просто зая. Я тебе сразу сказала. Еще когда он Тошку подобрал.
– Да, – вздохнула я и подошла к раковине помыть кружку. – Все правда. Только мне почему-то иногда бывает так страшно. И чем лучше у нас все, тем больше.
– Здрасьте вам через окно, – скривилась она. – Приехали. Что опять не так? Все боишься, по бабам пойдет?
– Да нет… Не знаю, Оль. Как будто поверить не могу, что все может быть так хорошо.
– Нат, ну это понятно. Когда так нажглась, боишься снова вляпаться. Прошло-то всего ничего. Ты фактически даже и не разведена еще.
– У меня уже какая-то идефикс, – убрав кружку в шкаф, я выглянула в коридор. Валя от стойки помотала головой: пока никого. – Все время кажется, что он или заявится снова, или апелляцию подаст.
– Глупости, – отрезала Ольга. – Я почитала об этом. В мировом суде это вообще анриал, потому что апелляция подается тому же судье, который рассматривал дело. Должны быть веские аргументы касательно процессуальных нарушений, тогда жалоба уйдет в районный суд. А какой судья согласится, что он что-то там нарушил? Да и к тебе вряд ли припрется. Хуже другое, Натка.
– Что?
– Да то, что он никуда и не уходил. Он у тебя в голове, третьим с вами. Ты привыкла жить в триллере, вот тебе никак и не поверить, что все может быть хорошо. Ищешь причины, по которым обязательно все будет плохо.
– Вы опять тут языками молотите? – в комнату отдыха вошла Катя. – Заняться нечем?
– Так нет никого, – возразила я. – И у нас кварц.
– Кварц сто лет как закончился. А у вас, наверно, карты все заполнены, вакцины расписаны? Или вам премию снять?
– Вот грымза, – буркнула Ольга. – Заметь, она только к нам с тобой цепляется. У Светки в картах вообще черт ногу сломит, на Толика жалобу на днях написали, но это ничего. И знаешь, почему? Потому что у нас с тобой все хорошо, а от нее очередной мужик сбежал, теряя боты.
– Думаешь? – засомневалась я.
– Уверена. Ну так что, будешь Антошу с мамой знакомить?
– А куда теперь деваться? Она ж поняла, что у меня кто-то если и не живет, то ночует точно. Тапки я не успела убрать, про щетку зубную и станок тупо забыла. В субботу выходной, поедем, если ничего не переиграется. Мне уже заранее дурно.
– Держись, мать, – Ольга остановилась у своей смотровой и хихикнула. – Папа тебя уже видел, своей маме представишь. Останется только с его мамой познакомиться.
– Мне кажется, даже это не так страшно, – возразила я.
27. Антон
На полноценную обиду это не тянуло. Даже на неполноценную не тянуло. Так, царапнуло слегка, когда она попросила меня поскорее надеть штаны и выметаться. Дело в том, что я не знал подоплеку ситуации. О матери Наташа говорила очень мало, но даже по этим скудным сведениям я понял, что отношения у них так себе. И если мое присутствие могло осложнить все еще больше, конечно, этого стоило избежать. Обнадежило, что пообещала познакомить нас в другой раз. Хотя я и понимал: это будет напряг для всех.
Мы договорились, что съездим к матери в субботу, в Наташин выходной. Как я потом понял, она не успела ликвидировать все улики моего пребывания, мать догадалась, что некто приходящий имеется, и устроила допрос с пристрастием. В таком случае действительно имело смысл вылезти из тины. Хотя бы уже только для того, чтобы она не ездила Наташе по ушам. Если, конечно, исключить тот вариант, при котором я настолько не понравлюсь, что эффект будет обратным.
В пятницу вечером я приехал к Наташе, и мы вместе занялись ужином. Я возился с индейкой, она резала салат.
Готовить мать научила меня еще в школе. И не только готовить. Подразумевалось, что я свалю от них, едва буду в состоянии сам себя обеспечивать настолько, чтобы снимать квартиру. У них с отцом случались терки, но что касательно меня – тут они были единодушны. Мужчина должен быть самостоятельным и умеющим о себе позаботиться. Чем раньше, тем лучше.
Когда я учился на последнем курсе колледжа, а Леха на первом курсе академии, мы сняли квартиру вдвоем. Разумеется, все принимали нас за гейскую пару, но проблема была не в этом. Как ни пытались мы установить график привода в квартиру подруг, постоянно случались накладки, да еще вечно приходилось ошиваться где-то по полночи. Месяца через три, дабы не портить отношения, мы разъехались. Вкалывать у отца пришлось больше, но и на квартиру, и на еду я вполне зарабатывал уже тогда.
Готовил я довольно прилично, но для себя было лень, обычно обходился самым простым. А вот для кого-то всегда делал это с удовольствием. Что-то такое, чтобы удивить. Ну, может, немного тщеславия, не без того. Но Наташу хотелось не только удивить, но и порадовать. Ела она мало, зато с таким удовольствием, что смотреть на нее при этом само по себе уже было ценным призом. Поэтому когда я приезжал к ней, сначала мы готовили по очереди.
Однажды Наташа предложила помочь, и я засомневался, поскольку кухня – дело индивидуальное. Но неожиданно получилось очень даже хорошо, хотя границы мы всегда устанавливали четко: кто повар, а кто поваренок. Мне все нравилось делать с ней вместе, тем более это была еще одна возможность дразнить друг друга, дотрагиваться, как будто случайно, поглядывать с намеком.
– Ты не передумал? – спросила Наташа, когда мы сели за стол.
– С чего вдруг? – удивился я.
– Ну… все-таки знакомство с родителями – это довольно серьезно. А мы с тобой не так уж давно вместе.
– Я тебе уже говорил. Очень надеюсь, что у нас все… будет серьезно. Поэтому нет. Не передумал.
Мне хотелось сказать «надеюсь, что у нас все серьезно». Без «будет». Но язык не повернулся. Потому что для меня все уже стало серьезно. А вот для нее – такой уверенности не было.
– И что ты ей наврала? Про меня? – поинтересовался я словно между прочим, положив ей на тарелку кусок мяса.
– А почему я должна была что-то врать? – удивилась она.
– Ну мало ли. Я спрашиваю, чтобы не ляпнуть чего-нибудь мимо кассы. Не хочу тебя подставлять.
– А, говори что захочешь, – Наташа махнула рукой и потянулась к миске с салатом. – Я ей вообще ничего не сказала. Она спалила твои тапки и зубную щетку. Пришлось сознаться, что да, личная жизнь в наличии.
– Неприличная личная жизнь.
– Ну да, типа того. Ей, конечно, хотелось подробностей, но я сказала, что подробности будут лично. При встрече.
– Значит, карт-бланш, – кивнул я. – Тогда скажи мне вот что. Я так понял, у вас не самые теплые отношения.
– Не самые, – вздохнула она. – Понимаешь… В ее семье, не знаю, сколько поколений подряд, такая установка: дети обязаны родителям. По факту своего рождения. Не в каком-то материальном плане, а морально. Должны строить свою жизнь так, чтобы те были довольны. Помнишь, я говорила, что на практику в цирк попала? Познакомилась там с дрессировщиком из Канады. Работал у нас по контракту. Отец канадец, мать русская. Начали встречаться.
– И тебе родители стали капать на плешь, что ай-яй-яй? Ну а вдруг ты с ним в Канаду уедешь? А они без тебя останутся?
– Угадал. Ничего из этого не получилось, а потом я замуж вышла. Тоже ураган. Папа еще жив был. Обычно он маму немного притормаживал, когда слишком на меня наседала, но тогда они оба были против.
– Справедливости ради, тут они как раз оказались правы, – заметил я.
– Ну так и сломанные часы дважды в сутки правильное время показывают, – усмехнулась Наташа. – Разница была в том, что папе Матвеев не нравился сам по себе, а маме потому, что я посмела выйти замуж без ее одобрения. А потом без одобрения посмела развестись. И ведь засада в том, что она меня любит. Вот только мне от такой любви иногда визжать хочется. Но при этом чувствую себя свиньей неблагодарной.
Глаза у нее подозрительно заблестели, и я погладил ее по руке.
– Наташ, ты сломала этот семейный шаблон, можешь собой гордиться. И со своими детьми точно так поступать не станешь.
– Если они у меня еще будут.
– Почему нет? Проблемы? – я подумал, что эти ее боли, требующие почти морфия, наверно, не слишком нормально.
– Ты имеешь в виду здоровье? – Наташа покачала головой. – Нет, все в порядке. Тут другое. Когда я тебе хотела дать ключ от квартиры, ты сказал, что есть такие вещи, которые надо делать, только если не можешь не делать. Так вот дети тоже. Не потому что пора или надо. Потому что люди должны размножаться. Только если понимаешь, что действительно хочешь этого, но не для себя.
– А для кого? – не понял я.
– Для самого ребенка. Чтобы он жил и радовался жизни.
– А я думал, что детей рожают, чтобы их любить. И чтобы они тебя любили.
– Ну хорошо хоть не ради того самого стакана воды в старости, – печально усмехнулась она. – Понимаешь, это все равно получается для себя. Две стороны родительского эгоизма. Если это главная причина. Или даже две главные причины. Я хочу любить, я хочу, чтобы меня любили, – она голосом выделила эти «я». – Кто спрашивает ребенка, чего он хочет? А потом удивляются, когда ему исполняется лет четырнадцать и он говорит: «Я не просил, чтобы меня рожали».
– Не знаю, Наташ, – возможно, в чем-то она была права, но принять это однозначно не получалось. – Я никогда не задумывался, по какой причине родители решили родить меня. Но всегда знал, что они меня любят. И сам их люблю. Они никогда по-настоящему на меня не давили. А даже если иногда и пытались, сами понимали, что их несет не туда, и вовремя останавливались. Думаю, если б я вдруг решил жениться и уехать в Канаду, они не стали бы меня отговаривать. Хотя им и было бы грустно, что я так далеко.
– Тебе можно только позавидовать, – Наташа сосредоточенно разглядывала кусок индейки на вилке. – И тоже захотелось с ними познакомиться.
– В чем проблема? Тебе будет не так страшно, как мне. Папа тебя уже видел, а у мамы два кота, вы с ней общий язык точно найдете.
Я вспоминал этот разговор на следующий день, когда мы ехали в центр. На заднем сиденье Мица лежали розы, торт и бутылка «Кьянти». Наташа заметно нервничала, да и мне было не по себе после того, что она рассказала о своей матери.
На светофорах мы поглядывали друг на друга ободряюще: не бойся, прорвемся. Хотелось верить. Кэп Очевидность намекал, что потенциальную тещу лучше иметь союзником, чем врагом. Но мрачный реалист во мне сознавал, что миссия невыполнима. Ну, или очень сложно выполнима.
Машину удалось приткнуть недалеко от перекрестка Чернышевского и Чайковского. Включая сигналку, я посмотрел на ту самую скамейку, где меня поймал Тошка. Ощущения были более чем странные.
Мы вошли в пугающе роскошную парадную, которая поразила меня, еще когда я пытался найти Наташу по адресу прописки. Хотя родился в Питере и такие вещи должны были быть для меня чем-то обыденным.
Говорят, хочешь узнать, как девушка будет выглядеть в пожилом возрасте, посмотри на ее мать. Взглянув на Наташину, я очень сильно понадеялся, что из этого правила бывают исключения. Они с моей были примерно ровесницами, но если моя выглядела лет на десять моложе своего возраста, то Наташина – наоборот старше. Напомнила она мне нашу полусумасшедшую активистку из дачного товарищества по кличке Сойка, которая совала нос везде, и очень громко.
Спортивные штаны с вытянутыми коленками, веселенькая футболка с надписью «Fuck off» и стянутые в хвост волосы откровенно говорили о том, что я вовсе не та важная птица, ради которой стоит прихорашиваться.
– Елена Ивановна, – сухо кивнула она в ответ на мое «добрый день», не дожидаясь, пока Наташа меня представит.
– Очень приятно, – я попытался состроить обаятельную улыбку. – Антон.
– Проходи, – она взяла у меня розы, развернулась и ушла куда-то за горизонт по длинному темному коридору, увешанному по стенам всяким барахлом.
– Держись, – шепнула мне Наташа, вытаскивая из тумбочки тапки.
– Ничего, – я погладил ее по попе. – Предупрежден – значит, вооружен. Сама держись.
– А я пока никуда не падаю, – буркнула она и потащила меня в том же направлении. Как выяснилось, на кухню.
Квартира, насколько я мог увидеть, была не менее роскошная, чем парадная, однако запущенная до ужаса. Наташа говорила, что деньги на ремонт у матери есть, но она не хочет его делать, пока не выкупит комнату соседки. Логика эта казалась сомнительной – впрочем, моего мнения никто не спрашивал. Мы прошли мимо этой спорной территории, на двери которой висел внушительный амбарный замок.
На кухне был накрыт стол – тоже не для гостей, а так, перекусить тем, что завалялось в холодильнике. Я изображал здоровый подростковый аппетит, тихо радуясь, что Наташа готовит на порядок лучше.
Допрос не замедлил себя ждать. Прикрутив нахалку до минимума, я вежливо отвечал. Да, с Наташей познакомились, когда нашел енота. А потом учил ее ездить. А потом чинил ее машину. Да, автоинструктор и автомеханик. Да, высшее образование есть, второе в процессе. Нет, квартиру снимаю. Да, машина есть.
После каждого моего ответа Елена Ивановна горестно кивала головой и поджимала губы. Наташа ерзала и нервно вздыхала. Кэп Очевидность накрыл голову лапами. Реалист сделал фейспалм: а я говорил!
– А могу я поинтересоваться, каковы перспективы ваших с Таточкой отношений?
Это прозвучало уже за чаем с нашим тортом и черствыми пряниками. Именно так, слово в слово.
– Ма! – возмутилась Наташа.
– А что такое? – матушка вскинула кустистые брови. – Разве я что-то неприличное спросила?
Если до этого я старательно пытался справиться с раздражением, то теперь меня пробило на ржач, который едва удалось сдержать. Подцепив под столом Наташину ногу, я покосился на нее, и она поняла.
– В данный момент мы находимся в процессе принятия решения, Елена Ивановна, – я постарался, чтобы стеб не вылез, но, кажется, получилось не очень – она вздернула брови еще выше. Однако промолчала.
– Ма, извини, мы торопимся, – допив чай в три хлебка, Наташа встала. – На…
– Открытие выставки в «Эрарте», – пришел я на помощь. – Вернисаж.
– Да? – удивилась Елена Ивановна. – И что за выставка?
– Концептуального искусства.
Видимо, это ее добило: вопросы закончились.
– Спасибо, все было очень вкусно, – сказал я в закрывающуюся дверь, и Наташа, фыркнув, потащила меня к лестнице.
Мы ссыпались по ступенькам и остановились у почтовых ящиков.
– Вернисаж концептуального искусства, – простонала она, давясь от смеха. – В «Эрарте». Ты там хоть был?
– Один раз, – сознался я, вытирая слезы. – На выставке исторического нижнего белья. Мыш, ты извини, но это…
– Полная жопа. Теперь ты понимаешь, почему я?..
В парадную вошла бабушка с собачкой, и мы вылетели на улицу, продолжая хохотать. И не могли успокоиться, пока не дошли до Мица. Только, вроде, прекращали, смотрели друг на друга – и все начиналось по-новой.
– Ну что, к тебе или ко мне? – спросил я, вытаскивая из кармана ключи. И услышал из-за спины:
– Привет, Антошечка!
