Текст книги "Смерть в квадрате"

Автор книги: Евгения Кретова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 22

Макс вздохнул и посмотрел на часы – в клуб уже прибывала ранняя публика, предпочитающая тихую музыку и трезвую компанию. Этот клуб, в котором обрывались ниточки, ведшие к Глафире Темных, его беспокоил – здесь чувствовалась прочная круговая порука: клуб принадлежал какому-то местному криминальному авторитету, с которым все тщательно старались не портить отношения.

И Макс теперь знал, за что дернуть, чтобы эти ниточки начали распутываться.

Он сверился с фотографией, загруженной в галерею мобильного телефона, насупился, расправил плечи и решительно шагнул к двери.

Его сразу окутало искусственным дымом, оглушило кислотной музыкой, игравшей, впрочем, пока не на полную мощность – в зале еще можно было разговаривать. Но в нем Макс не задержался. Он пересек его, толкнул вторую дверь, ведущую во внутренние помещения и VIP-залы. Тут же напоролся на шкафоподобного охранника.

– Куда? – протянул тот, по-бычьи выпучив глаза.

– К Царю…

Достал удостоверение и распахнул перед носом охранника, тот нахмурился, отстранился, как это обычно делают дальнозоркие люди.

– Тут стой, – велел.

И скрылся за ближайшей дверью.

Макс последовал за ним.

И оказался в небольшом обеденном зале, где за единственным столом скромно обедал невысокий лопоухий мужчина в дорогом серебристо-черном костюме. На вошедшего охранника он посмотрел как на пустое место, а вот появившийся из-за спины амбала Александров его заинтересовал.

– Пожрать спокойно не дадут, – вздохнул мужчина и, вытерев губы салфеткой, отбросил ее. Откинулся на спинку стула.

Охранник обнаружил Макса у себя под рукой, схватил его за локоть:

– Куда-а! – заревел.

– Повторяешься, дружище, – Макс лукаво усмехнулся. – Ты уже спрашивал, а я уже отвечал. К шефу твоему, к Царю.

И он кивнул на замершего и с интересом изучающего его мужчину.

– Пусть пройдет, – велел.

Охранник с видимой неохотой высвободил локоть Макса и отошел к двери в ожидании указаний. Мужчина за столом сделал едва уловимое движение плечом – охранник ретировался за дверь.

Макс тем временем, не дожидаясь приглашения, устраивался за столом Андрея Ивановича Горохова, местного авторитета и владельца этого клуба. Он был из криминалитета старой закалки, получивший воровской статус благодаря многократным хождением на зону, жесткими решениями и следованием воровскому закону. Это по сведениям вездесущего Глеба. Он очень не хотел отпускать Макса одного на встречу.

– Ты что, Горох, были времена, людей живьем в бетон закатывал!..

Макс отмахнулся:

– Это когда было? В девяностые? Сейчас он уважаемый человек, предприниматель…

Глеб фыркнул:

– Видал я таких предпринимателей.

– С нами обоими он говорить не станет, – отрезал Макс.

И оказался прав. Царь Горох или просто Царь, как его теперь все звали, был тертым мужиком. Кто сел перед ним, он разгадал раньше, чем Макс достал удостоверение. Поморщился:

– Убери ксиву, воняет от нее…

Макс пожал плечами, удостоверение убрал. Поставил локти на стол, будто рассчитывая на доверительную беседу. Горохов не торопился, он изучал его. Из неприметной двери появилась официантка.

– Что-нибудь еще, Антон Иванович?

– Кофе принеси, – велел он тихо. – И это все забери… Сыт я.

Все это он сказал, не отпуская взглядом Макса. Криво усмехнувшись, уточнил:

– Себе закажешь что-нибудь?

– Кофе здесь нормальный? – спросил Макс.

– Обижаешь… – Горохов скривился.

– Тогда кофе… черный, без сахара.

Когда девушка-официантка удалилась, владелец бара протянул:

– Значит, без затей ты человек? Раз кофе черный и без сахара…

Макс рассмеялся:

– Как вы ловко меня раскусили!

Горохов помолчал. Макс не торопился, ждал свой кофе. Когда он, наконец, оказался перед ним, принюхался, сделал небольшой и аккуратный глоток: напиток, в самом деле, оказался отменным, с легкой горчинкой, без кислоты, с пряным и мягким послевкусием.

– Ну, говори, зачем пожаловал, – Горохов шумно отхлебнул кофе, отставил крохотную фарфоровую чашку на блюдце. Макс заметил, как ему некомфортно: Царь, в сущности, был простой мужик, и наверняка привык пить из больших толстостенных чашек густой и сладкий кофе. Статус обязывал играть едва ли не аристократа.

– Кофе отличный, – Макс, будто издеваясь над хозяином, сделал еще один глоток. – Надеюсь, мне туда ничего не подсыпали.

– Ничего… кроме слабительного, – Горохов замер, насладившись вытянутым от удивления лицом Макса, и расхохотался.

Макс вздохнул:

– Н-да… Не ожидал я от вас такого… мальчишества.

– А не хрен моих людей в неловкое положение ставить. Вот ты прорвался ко мне, а я Батисту должен за это голову свернуть? Нет уж, дудки… Хотя он, конечно, накосячил, упустив тебя из виду.

У него был тихий, шелестящий голос. Осторожный, будто извлекаемых из связок с оглядкой. Обманчиво теплый и притворно любезный.

– А я, между тем, пришел вам помочь.

Горохов удивился:

– Вот это невидаль. Чего это вдруг?

– У вас в клубе пропала девушка, ваша консуматорша Глафира Темных, – Макс достал мобильник из кармана, показал Горохову фото Глафиры.

Тот прищурился:

– Впервые вижу.

– Ну, это понятно: не барское дело – смотреть, как сотрудники выручку делают. Но свидетельские показания, чем она тут у вас занималась, у меня имеются, – Макс отмахнулся: – Да не в этом суть. А суть в том, что ее похитили прямо из зала. На глазах у ваших сотрудников.

– И что?

– А то, что после этого девушку никто не видел, однако найдены ее окровавленные вещи. Смекаете, к чему я клоню?

Горохов задумался. Макс вздохнул:

– Я готов закрыть глаза на то, что подчистили записи с камер видеонаблюдения, что ввели сотрудников полиции в заблуждение, но тогда вам придется посодействовать следствию и дать отмашку своим людям предоставить все необходимые нам сведения и сообщить, кто именно увез Глафиру Темных из клуба. У нас есть все основания полагать, что личность это была знакомая и вам, и вашим сотрудникам… Ну, а если нет, то… будем проводить следственные действия в полном объеме. С закрытием заведения, освещением в СМИ…

Горохов поморщился:

– Из-за девки дешевой? – он прыснул, закатил глаза. – Кто там от показаний отпирается?

Макс назвал имя бармена, дежурившего в тот вечер.

Горохов достал из кармана телефон, набрал номер из записной книжки. По тому, что он его не искал, Макс понял, что говорить криминальный авторитет собирается с кем-то из своих помощников.

– Славик, чего за хрень с Темных? Вы почему сами не разрулили, скажи мне? – Он лениво выслушал лепетание управляющего. – Понял. За то, что сейчас выполняю твою работу, ответишь. Вызови бармена Борисова ко мне, прям сейчас…

Митя Борисов, бледный и потный, явился через минуту. На нем была белая рубашка и кожаные брюки, на одном глазу – грим в стиле двадцатых годов прошлого века. Видимо, парня выдернули из гримерки. Горохов смерил его взглядом – парень побледнел еще сильнее, судорожно выдохнул.

– Кто Темных увел?

Бармен сглотнул, бросил умоляющий взгляд на Макса, тот пожал плечами, улыбнулся фирменной улыбкой «я же говорил» и подпер кулаком щеку.

– С-сашка Гризли, – у Мити пересохло горло, поэтому он снова попытался сглотнуть.

Горохов поморщился:

– А с какого Гризли на моей территории ошивается, а ты молчишь?

– Так все видели, его Богдан привел…

– Богдан?

По удивлению на лице Царя Гороха Макс понял, что сейчас открываются некие подробности, и хотел лишь одного – чтобы не полетели головы. Не хватало еще, раскрывая одно дело, подкинуть коллегам местные криминальные разборки в качестве десерта.

Мити судорожно кивнул:

– Д-да, они пришли с Богданом, почти сразу нашли Темных, но та их послала, как и положено. Ушла в туалет. Они сперва у бара подождали, потом я их потерял из виду, но наверное, они пошли к Темных, потому что через пару минут я увидел, как Гризли утаскивает ее на своем плече как мешок с картошкой.

– И ты смолчал?

– Так Богдан же рядом! Я откуда знаю, может, по вашему распоряжению это все.

Макс подал голос:

– Глафира просила вас о помощи?

– Нет. Она вообще выглядела… довольно счастливой.

Горохов нахмурился. Вот сейчас Макс понимал, почему его так боялись.

– Во что она была одета? – снова спросил Макс.

– Как обычно: белая рубашка, черный галстук, черные узкие брюки… В стиле гангстеров двадцатых годов.

Макс нашел фото одежды из чемодана Аделии, показал бармену:

– В этом? Узнаете эти вещи?

Тот придвинулся к столу, с опаской поглядывая на Горохова, замер. Тот мрачно кивнул:

– Рассказывай!

Парень перевел взгляд на Макса, кивнул:

– Похожи… Вроде они. Только у нее без пятен было.

– Это кровь, – невозмутимо отозвался Макс. – Ее последний адрес, который пробивался, был здесь. Она кому-то звонила.

Бармен пожал плечами:

– Я не знаю… Не видел.

– Сотовый ее кто нашел?

Это была догадка из числе тех, которые попадают пальцем в небо. И она сработала. Бармен побледнел, метнул взгляд на босса и почти упал в обморок:

– Я нашел… Вернее, уборщица, Мария Артемовна, она в туалетах убирала под утро, там и нашла, под бочком… Она мне отдала.

– И ты что сделал с телефоном? – Макс подался вперед.

– Н-ничего не делал. В пакет убрал под кассовым аппаратом. Думал, как Темных придет, так и заберет. Он разбитый у нее. Видно, упал на кафель и все.

– Что «все»?

– Ну, разбился экран, – парень деловито шмыгнул носом. – Я даже включить не смог.

Макс с раздражением цокнул языком:

– Вот чего бы тебе все это сразу сказать, а?

– Так я думал, оно того… не в интересах Андрея Ивановича.

Он затравленно взглянул на Горохова, тот шумно выдохнул, отвернулся.

Макс встал.

– Последний вопрос: кто такой Сашка Гризли и почему его не должно быть в клубе?

Бармен открыл и тут же захлопнул рот, незаметно отошел к двери и вжался в нее. За него ответил Горохов:

– Сутенер местный. У него кабак на соседней улице, я его к себе не пускаю, всех девочек мне перепортит. И чего его Богдан привел – для меня загадка.

– Богдан – это? – Макс выжидательно замер.

Горохов устало вздохнул:

– Да сын это мой… Придурок, – Горохов тоже поднялся. – увижу, шкуру спущу, с засранца.

Макс насторожился:

– Надеюсь, вы это фигурально выражаетесь, потому что иначе вынужден напомнить…

– Сгинь, – Царь оправил рубашку. – Я этой бестолочи все дал, а он по гризлевым девкам ходит, бабки ему мои отдает. Прикинь? И я че, смолчать должен?!

Макс пожал плечами: особо не верилось, что Горохов своего сына по-настоящему убьет. Он напомнил:

– Вы скажите своим людям, чтобы следствию не препятствовали, мне нужен телефон Глафиры Темных. И записи с камер видеонаблюдения…

Горохов криво усмехнулся:

– И адресок Гризли не забудете, верно?

– Это вообще перво-наперво!

Макс выдохнул с облегчением – где-то совсем рядом забрезжило окончание этой истории.

Глава 23

Макс не стал отпираться и поехал с Глебом на указанный Гороховым адресок. Пока ехали, Максу пришли снимки с камер видеонаблюдения – те самые, которых «не было» при первом осмотре.

– Вот ведь жук, – пробормотал Макс, увеличивая фотографию, никого конкретного не имея в виду.

На снимках было видно, как Темных усадили в машину. Она не сопротивлялась и вроде бы ехала добровольно. Но что такое «добровольно», когда в тебе от силы шестьдесят килограммов, а тебя сопровождают бугаи каждый под сотню килограмм. Они могли припугнуть девушку, опоить ее… Макс тяжело вздохнул: он не любил такие дела. В них злость поднималась к горлу, перехватывала дыхание и не позволяла мыслить здраво. А холодная голова нужна всегда.

Вот сейчас, например, на снимках отчетливо видно, что у клуба Саню Гризли поджидали двое. Им-то он и передал девушку, развернулся и пожал руку невысокому и какому-то бесцветному парню – по всей видимости, тому самому Богдану Горохову, который и привел Гризли в клуб за Глафирой.

– Пакость какая, – буркнул он и отложил мобильный. – Что про этого Гризли знаете?

Глеб пожал плечами:

– Да вменяемый, в общем-то мужик… – Он покосился на Макса, отметил, как тот болезненно поморщился, вздохнул: – Ну а что ты хочешь? Не жестит, малолеток не трогает.

– Тебя послушаешь – прямо не сутенер, а золото.

Глеб помрачнел.

– Зря ворчишь. Адресок-то ты не у кого-то принял, а у Царя Гороха, и ничего у тебя не ёкнуло…

– Почему не «ёкнуло»? – Макс вздохнул. – Очень даже. Но про прошлые дела Горохова я не знаю, а о тех, о которых знаю, он отсидел, а потому формально чист перед законом…

– И все это не отменяет, что он – гад последний, – резюмировал Глеб.

Они свернули на парковку уютного особнячка в старинном стиле: белые колонны, лепнина и круглые окна второго этажа. О том, что это здание – не просто здание, говорили машины на парковке, и на каждую машину представительского класса находилось две, а то и три бронированных внедорожника. Макс присвистнул.

Глеб хохотнул:

– Вот так, не только в столицах красиво жить умеют.

Пока ждали опергруппу на задержание, молчали.

– Думаешь, жива еще Глафира? – спросил после раздумий Глеб.

Макс не знал наверняка, но опыт рисовал не самые радужные картинки. Каким бы ни был «золотым» сутенер Гризли, окровавленная одежда принадлежала Глафире – оператор ее опознал. Макс не знал ответа на вопрос, а потому молчал.

– Глянь, кто нарисовался, – криво усмехнулся он, заметив на крыльце того самого мужика, что выносил Глафиру из клуба, а за ним – амбалы, что принимали девушку и усаживали во внедорожник. – Саня Гризли собственной персоной.

Макс дернул ручку на себя и выскользнул из салона, успев услышать:

– Куда ты? Они вооружены…

«Стволы» у охраны «золотого» сутенера, который не «жестит» – были вполне предсказуемы. Бровь приподнялась, а взгляд уже вцепился в фигуру Сани Гризли. Макс скользил вдоль автомобилей на парковке, слышал, как сопит за спиной Глеб:

– Опера уже на подходе, – пыхтел он.

Макс молчал.

Он вышел из-за ближайшего к крыльцу внедорожника, под пристальные взгляды охранников.

Саня Гризли скользнул по нему взглядом, кивнул на соседний вход:

– Для клиентов туда…

– Мы чего, на клиентов похожи?! – Макс вытянул из кармана удостоверение, раскрыл и сунул его под нос Гризли.

Тот зевнул:

– Аж Москва! И чего же московскому СК от меня нужно?

– Где Глафира Темных?

Гризли нахмурился, вспоминая. Вполне натурально.

– Это кто?

Макс открыл в мобильном галерею с фотографиями около клуба. Гризли протянул:

– А, эта…

– Именно, – Макс пролистал фото и кивнул на амбалов за спиной Гризли. – И ты, и парни твои отлично срисованы.

Саня Гризли криво усмехнулся:

– Ну, это ваша работа – рисовать красиво. Верно? – И сам ответил: – Верно. Вам за нее зарплатку платят.

Он снова зевнул, потянулся.

– А вот напрасно вы так, Саня, – капитан Александров постарался, чтобы его улыбка выглядела безмятежной и приветливой. – Вам-то ведь лучше со мной дело иметь, чем с Гороховым.

Сутенер покосился на него.

– У меня с Царем все ровно.

– Было ровно, – кивнул Макс, – пока ты на его территорию не приперся и девушку не увез.

Гризли смотрел на него с примесью жалости и отвращения.

– С каких пор Царь с ментами стал дружбу водить?!

Макс с Глебом переглянулись:

– Так он не с ментами, а со следаками. Чуешь разницу? – Макс цокнул языком и оправил рубашку, заправил за ремень. – Да и не дружбу вовсе, а, скорее, наоборот, работу работает. У него, вишь, сотрудница пропала, а он – добропорядочный работодатель, о благе своих сотрудников печется. И вот смотрит записи, а записи говорят – ты взял девушку да на место не вернул. И Горохов так-то не доволен!

Улыбка в одно мгновение испарилась с лица сутенера, он побледнел и заметно осунулся, будто воздушный шарик, пролежавший в шкафу всю ночь и уныло перекатывающийся по полу. Подался вперед. Зашептал, будто опасаясь, что амбалы за спиной его услышат:

– Ты это… Чего попало не говори. У меня, говорю ж, с Царем все ровно. Мне проблемы ни к чему.

– Поздно! – в тон ему сообщил Макс. – Проблемы уже начались.

Гризли отшатнулся, выдохнул:

– Да не… Хрень какая-то. Богдан же… – И тут его взгляд вернул ясность. Саня Гризли хлопнул себя по бедрам и выругался. – Вот сученыш… Он же сказал, что отцом своим согласовал все!

– Что согласовал?

– Да девку эту! – Гризли, кажется, начисто забыл о Максе и Глебе, достал мобильный и начал кому-то звонить. Не получая ответа, чертыхался и набирал заново.

– Если ты Богдану названиваешь, то ему сейчас не до тебя. С ним папенька общается, – Макс ослепительно улыбнулся, но тут же помрачнел: – Глафира Темных где?

– А шут ее знает, – Гризли нервно повел плечом, спустился на пару ступенек ниже, поравнялся с Максом. Его взгляд стал колким, провоцирующим.

Макс заметил, как на край стоянки припарковался минивэн с опергруппой. Впрочем, их Гризли тоже заметил. Нахмурился.

– Поехали тогда в отделение… вспоминать будем!

Следующие мгновения он потом будет прокручивать, как немое кино, кадр за кадром.

Его приглашающий в автозак жест… Выхваченные из кобуры стволы, черными пустошами направленные в его грудь и голову. Крик «не двигаться!» – где-то совсем рядом. Ощущение собственной беспомощности. Осознание, что ситуация, которую он удерживал в руках мгновение назад, будто промасленный мячик для пинг-понга, выскользнула и стремительно раскручивается вокруг. С дальнего конца парковки медленно и неуклюже бегут омоновцы в бронежилетах, из уютного, мгновенно ощерившегося стволами, здания, выбегают «братки»: и те, что работают на Гризли, и охрана гостей. И все это разворачивается, орет и натягивается как струна.

– Не стрелять! – рявкнул Макс одновременно с первым выстрелом, и его голос утонул в автоматном грохоте.

Уши заложило, что-то ударило в плечо, оно потяжелело, словно строительный кран придавил его к земле. Стало горячо. Происходящее обернулось в вату и прорывалось сквозь нее рыхлыми, нечитаемым окриками, обрывками звуков и фраз, которые Макс никак не мог расслышать.

Он видел, как у Сани Гризли округлились глаза, как скривился рот. Подняв вверх руки, он орал на своих и чужих амбалов в надежде перекричать звуки пальбы, медленно опустился на колени и лег на ступеньки своего заведения и так остался лежать – неудобно свисая головой вниз.

А плечо Макса стало еще тяжелее. Макс пошатнулся и медленно опустился на одно колено.

Глеб выстрелил в воздух. В момент небольшого затишья, звук отскочил от стен, ударил по барабанным перепонкам и прорвался командами ОМОНа прекратить сопротивление, бросить оружие и лечь на землю. Где-то вдалеке пронзительно выла сирена, а до Макса долетали глухие звуки, которые он не сразу распознал: «Сотрудник ранен».

– Кто? Кто ранен? – он оглядывался, пока мутная пелена, застилавшая глаза, не уплотнилась, отгородив реальность. Макс, покачиваясь, проваливался в нее, как на перину. Теперь он отчетливо фиксировал пульсирующую боль в правом предплечье, волнами растекающуюся по телу.

«Это я, я ранен, – догадался он, и тут же с сожалением добавил: – Эх, Аделия расстроится».

Глава 24

Ему тогда было лет восемь. Приехал в загородный дом к тетке, под Смоленск. Он запомнил его большим и величественно-светлым, с широким крыльцом и завораживающим витражом под крышей. Сад благоухал яблоками, особенно на закате, когда, набравшись солнечного тепла, плоды возвращали его вместе с частичками сладко-кислого аромата. Все было хорошо тем летом, кроме соседского пса Гибралтара. Большой, черный и лохматый, он маленького Макса воспринял как угрозу и гонял – невозможно было выйти за ворота. И Макс прятался в своем саду, пока Гибралтар не проковырял лазейку под забором и не нашел его, загнав на яблоню.

Макс до сих помнил это ощущение – скованности и любопытства, когда в паре сантиметров от твоих ботинок прыгает разъяренный пес и норовит стянуть тебя с дерева. Макс даже сейчас, спустя столько лет, слышал его отдаленный лай.

Но, если задуматься, пробивающиеся звуки все-таки скорее напоминали человеческую речь. В ней угадывались слова.

– Давай… Я тебе говорю… Да не ори ты!

– Мужчина, вы мне работать мешаете! Займитесь уже своей работой, а мне не мешайте делать мою!

Второй голос – строгий женский – прозвучал совсем рядом, настолько неожиданно близко, что Макс подскочил, выныривая из невзрачной мути, будто из омута.

– Да вы-то куда дергаетесь?! – тот же голос прозвучал еще строже, а сильные руки легли на здоровое плечо и потянули вниз. Макс попробовал высвободиться. – Лежите уже смирно!.. Послал же Бог пациента.

Капитану удалось сфокусировать взгляд – он лежал на носилках в машине скорой помощи. Дверь распахнута, через нее врывается промозглый ветерок. Серьезный профиль молоденькой женщины темнел прямо перед ним на фоне светлого прямоугольника двери. Девушка набирала в шприц лекарство, серебристый флакончик с янтарно-желтой жидкостью искрился на острие иглы. Бросив на Макса быстрый взгляд, девушка убедилась, что он пришел в себя. Спросила:

– Аллергия на лекарственные препараты имеется?

– Н-нет… Нет у меня аллергии, – Макс предпринял вторую попытку сесть.

Девушка посмотрела на него исподлобья:

– Куда собрались? Я вас никуда не отпускала…

Строгий голос – такой, чтобы пациенты сразу переставали капризничать. Врачи, вероятно, отрабатывают его на специальных семинарах. «Строже, Иванова, пациент вам не верит». «А вот вы, Сидорова, молодец, только от одного вашего взгляда поджилки трясутся». Или он выдается вместе с дипломом об окончании ВУЗа… Макс живо представил, как эта миловидная девушка репетировала перед зеркалом особый взгляд. Улыбнулся:

– Да мне нормально…

Он чувствовал себя все тем же мальчишкой, забравшимся на яблоню, спасаясь от старого пса. Макс обратил внимание, что у него только часть тела безоговорочно слушается его решений подняться и двинуться из кареты скорой помощи, подальше от профессионального взгляда, строгого профиля и запаха лекарств. Другая часть упрямо тормозила его.

Игла мелькнула перед носом и в следующее мгновение ужалила в плечо, чуть выше того места, где покраснела повязка. Макс поморщился, чувствуя, как немеет рука.

– Теперь я могу идти?

Девушка-медик посмотрела с удивлением:

– А вы куда-то спешите?

Макс уставился на нее:

– Вообще-то у меня работа…

– Вообще-то я собиралась вас в больницу везти, у вас серьезное ранение, нужен рентген, обследование и наблюдение…

Макс поднял вверх здоровую руку:

– Погодите, столько всего из-за махонькой царапины, которую я даже не замечаю. Видите, как у меня рука свободно двигается.

Доктор покосилась на перевязанное плечо, которое Макс старательно от нее отодвигал, собиралась что-то возразить. Например, устало напомнить, что трюк со здоровой рукой – старый, и она на него не поведется. Но Макс неожиданно «включил» собственный профессиональный голос, которому его никто не обучал, но который выработался сам за годы работы с жуликами, бандитами и разбойниками всех мастей.

– Вы меня сейчас осмотрели? Перевязали, что-то там вкололи?

Девушка настороженно кивнула. Макс спрыгнул с каталки:

– Вот и славненько, значит, не помру. Спасибо вам большое за заботу и все такое, – он бочком выбирался из салона, придерживаясь за поручень здоровой рукой.

Девушка отмерла, когда он уже стоял на нижней ступеньке.

– Вы куда, больной?! Немедленно вернитесь в салон!

Макс приложил ладонь к груди:

– Я вернусь, честное слово, вернусь, – он покосился на возвращавшегося к автомобилю Глеба. – Вот сейчас в одно место с коллегой смотаемся пулей и вернусь!

– Плохая шутка, – девушка нахмурилась.

– А я и не шучу, – Макс изобразил свое самое располагающее лицо. – Понимаете, девушка пропала. Примерно ваших лет, и я надеюсь, что она еще жива. Понимаете? Найти мне ее надо.

Глеб встал за его спиной, подбоченился, прямо в эту секунду решая, чью сторону принять. Девушка перевела на него вопросительно-требовательный взгляд. Потом снова посмотрела на Макса.

– Что, кроме вас некому девушек спасать? Вы ранены и нуждаетесь в медицинской помощи…

Говорила она, впрочем, не так уверенно и хмурилась гораздо меньше. Слова Макса о пропавшей девушке, похоже, произвели на нее впечатление. Доктор впервые улыбнулась. И хоть Глеб не торопился ему помогать, наблюдая за спором со стороны, Макс уже почувствовал, что отпущен.

– Только к вечеру явитесь в больницу, пожалуйста, – она черкнула адрес на листке, протянула Максу. – Вот тут написано, куда подъехать.

Она покачала головой, посмотрела с осуждением. Макс сделал шаг назад. И заторопился к полицейским машинам.

– Только в больницу сходите! – строгий голос девушки слышался теперь из-за спины.

Глеб шагал рядом.

– Ты зря сорвался, – пробормотал он. – Гризли со страху, что тебя застрелил его охранник, уже вовсю помогает следствию, делится всем, что спрашивают, и о чем не спрашивают.

– Золотой человек.

Сарказм в голосе капитана Александрова не ускользнул от Глеба, он обиженно засопел.

– Где девушка-то? – Макс остановился и посмотрел на него.

* * *

Саня Гризли давно грезил о расширении бизнеса. Район, в котором он построил свой «оазис страсти», был неплохим, но в стороне от действительно крутых бизнес-центров и гостиниц. От того захаживали к нему – сплошь местные. Прежде он думал, что тишина квартала, близкий парк сыграют на руку его бизнесу, не жаждущего огласки и шума. И в итоге пожалел о своем решении. Но уже не отмотать: соседний квартал занял никто иной, как Царь Горох. А с ним Саня Гризли пересекаться, а тем более – дорогу переходить, не хотел. Потому сидел тихо, дела вел ровно, расширялся, так сказать, «вглубь»: привез тайских красоток да мастериц тантры.

Но на соседний квартал поглядывал с завистью и искал возможности.

Еще в детстве ему мать говорила: «Кто ищет, тот всегда найдет». Впрочем, она говорила о неприятностях на пятую точку, которые постоянно находил Саня. А дело обернулось иначе – к нему заехал изведать особых ощущений сам Богдан Горохов, сын и наследник Царя.

И как-то так сложилось у них сразу, на почве нелюбви к Царю, что… они сдружились.

– Фигня вопрос, – заверял Богдан. – Я дела приму, норм с тобой заживем!

Саня кивал, но сомневаться не переставал – Царь выглядел живее всех живых и никому дела передавать не собирался. Саня продолжал сидеть ровно.

И тут появился он – московский хлыщ. Приехал на дорогой тачке представительского класса, зашел в заведение барином. Сказал – представляет интересы своего нанимателя. И захотел «что-то особенное» для своего шефа. И сумму озвучил, у Сани аж между лопатками зачесалось, такая хорошая оказалась сумма, такая привлекательная. Только это «особенное» никак не придумывалось. С хлыщем этим обсудили: ни экзотический массаж, ни тантрические практики его шефа не интересовали. Хлыщ даже презрительно скривился, мол, как он и ожидал, ничего удивительного в провинции ему и не предложили.

Но потом смилостивился, сообщил, что шеф запал на девицу одну, из местных. Сане предлагалось ее найти и доставить к шефу, но так, чтобы без проблем. И фотографию показал – Саня аж икнул, узнав консуматоршу Царя Гороха.

– Куда везти-то? – спросил.

Москвич передал адрес. Сообщив, что шеф будет рад встрече сегодня не позднее десяти вечера. И собрался уходить.

– Эй, а безопасность? Мало ли зачем вашему шефу девушка! – у своего клиента – местного – Саня Гризли бы и не спрашивал, знал про каждого, кто чем дышит. А тут насторожился.

– Вы что? Совсем тут рехнулись? – с хлыща даже спесь слетела, он вытаращил глаза. – Цела-невредима ваша девушка будет.

Саня прищурился:

– Гарантии бы.

Москвич достал из кармана пухлый конверт, бросил на стол. И ушел.

У Сани Гризли дрожали руки, когда он вскрывал конверт, обнаружив внутри пачку пятитысячных купюр. Не такую, какую оставили бы олигархи, но вполне приемлемую, чтобы поднять зад с кресла. Сперва для того, чтобы выяснить, кто заселился в указанный москвичом загородный отель. Когда узнал, – полезно иметь в качестве бывших сотрудниц администраторов всех приличных отелей города – присвистнул. Зато пазл сложился идеально.

Он позвонил Богдану:

– Слушай, друг, договорись с отцом, мне на вечер нужна его девушка. Ну из тех, что в зале работает. Все компенсирую, девочку не обижу, ей самой понравится.

Он вкратце объяснил, и когда перезвонил Богдану, уже начав изрядно нервничать, тот с уверенностью заявил, что дело за девушкой – если сама захочет, то отец не будет возражать.

Сейчас, сидя перед следователем, он прокручивал в памяти тот разговор и ругал себя. В сущности, Богдан не сказал ему, что договорился с отцом и получил от него согласие, он только сказал, что тот не будет против. И все!

– Как лоха развел! – стонал он.

Он и не предполагал, что этот остолоп привезет его в клуб за спиной Царя. Его бросало то в жар, то в холод – не от того, что взял без спроса принадлежащее Царю, а от того, что бы с ним сделал Царь прямо там, на месте, окажись он тогда в зале.

Он без труда нашел приметную брюнетку у барной стойки, та, заметив сына хозяина, ломаться не стала. А когда узнала, кто заказчик, ахнула.

– Вот видишь, как все просто, когда знаешь ключики, – радовался Саня. Посмотрел на часы, прикинул, сколько добираться до домика заказчика, попросил Богдана проверить, что там Глафира так долго в дамской комнате.

И Богдан вместо того, чтобы велеть кому-то из официанток зайти в уборную, сам рванул ручку двери. Перепугал девушку, та выронила телефон: тот рухнул на край раковины, ударился экраном и полетел вниз, на кафельный пол. Глафира пыталась его поймать и порезалась.

– Вот черт!

Саня заторопился:

– Все поехали, а то время – деньги! – он подхватил девушку на руки и вынес из дамской комнаты. А мобильный остался в туалете.

Та еще успела помахать бармену.

Макс, слушая рассказ сутенера, не мог в него поверить.

– И вы отвезли девушку за город? И хотите убедить следствие, что она это сделала по доброй воле? – он почувствовал, как волна гнева поднимается в груди. – Мне думается, все было иначе. Вы ворвались в дамскую комнату, увидели, что девушка кому-то звонит с просьбой о помощи, выхватили телефон. А девушке вкололи что-то, чтобы добиться ее сговорчивости.

Под его взглядом сутенер сжался и побледнел.

– Да нет, начальник, не так все было… И Горохов-младший может подтвердить. Да и вообще это, не мой метод.

– Почему тогда одежда Глафиры Темных оказалась в другом месте?

Он рассчитывал, что эта информация смутит Саню, но тот просиял.

– Так вы ж самое интересное не дослушали! Мы подъезжаем к домику, я предлагаю консуматорше этой, а давай, говорю, ты ж актриса, давай, сыграешь, будто ты девушка в беде? Ограбили тебя или там еще что… Постучишь к нему в дверь, а на тебе – только бельишко. Мужики от такого вообще тормоза теряют…

Макс поморщился:

– Что ты несешь?

– Ну, хочешь, побожусь, – Саня вытаращил глаза.

Макс отмахнулся:

– На черта мне твои клятвы. Ты девушку убил, или заказчик твой, которому ты ее, раздетую, привез.

Саня шумно выдохнул: