Текст книги "Смерть в квадрате"

Автор книги: Евгения Кретова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

Пришлось действовать быстро. Школьная подруга, что может быть очевиднее! Девичьи привязанности изменчивы: вчера не могли наговориться, делились самым сокровенным, а сегодня уже держат нож у горла. В практике Макса были случаи, когда подруга умышленно заманивала подругу в сомнительную компанию, когда обливала кислотой из-за парня или организовывала нападение из-за понравившейся шмотки. А потому пазл так легко сложился в его голове: две подруги делят одну профессию, и одна выбивается вперед, получая заветный «золотой» билетик и нужные знакомства.

Группа подъехала к старенькому одноэтажному дому на окраине города – здесь по сведениям соседей должна была заночевать Алена. Дом когда-то принадлежал бабушке Алены, ныне покойной, и теперь пустовал почти весь год. Только в летние месяцы в нем снова разгоралось человеческое тепло и слышались голоса.

Покосившийся, с заколоченными окнами, он стоял на одной из центральных улиц безлюдной деревеньки, примкнувшей к городской черте и облюбованной дачниками и бомжами. В будущем году дома назначены под снос, но сейчас еще поглядывали на приезжих из-под хмуро сдвинутых наличников да почти облетевшей ржавой листвы.

Калитка была накрепко закрыта, обвязана проволокой, тропинка к дому заросла.

– Не похоже, чтобы сюда кто-нибудь приходил, – отметил Глеб.

Они подошли к дому пешком, опередив группу и теперь рассматривали его. Макс не стал спорить. Если Алена поняла, что следователь узнает о ее причастности к исчезновению и возможно убийству подруги, то ей следовало уехать из города. Но быстро это сделать не так просто – нужны деньги, документы на другое лицо. Проще затаиться в заброшенном доме. А уж как в него попасть, минуя калитку, если прожил в нем все детство, не такая уж и проблема.

Макс пошел вдоль забора. Пальцы скользили по покосившимся и черным доскам, а взгляд изучал дорогу. Обойдя дом с торца, он присел на корточки и осторожно, чтобы не скрипнула, отодвинул одну из досок – та поддалась вправо. Образовался небольшой лаз.

– В эту щель разве только девочка-подросток пролезет, – сокрушался Глеб.

– Она и есть девочка-подросток, – пробормотал Макс. – Ты ее видел? В ней роста – от силы сто пятьдесят сантиметров.

Глеб чертыхнулся:

– Я к тому, что мы сюда не пролезем.

– А нам и не надо, – Макс ловко перепрыгнул через забор – тот качнулся, но устоял. Неторопливо, поглядывая под ноги и на окна дома, скользнул к нему. Глеб, кряхтя, перемахнул следом и направился обходить дом против часовой стрелки. Разделились.

Макс вслушивался, скользил вдоль стены. Осторожно, чтобы из дома было не видно, заглядывал в щели на ставнях и, пригнувшись, перебирался к другому окну.

Казалось, что дом пуст. Он притих, побаиваясь чужаков. Он недовольно скрипел, покачивал усыпанными осенней листвой липами. Он защищал ту, что вырастил и знал с пеленок.

– Да нет ее здесь, – выдохнул Глеб.

– Здесь она.

Макс чувствовал. Кроме того, Алена пришла недавно – в воздухе все еще витал едва уловимый шлейф ее духов, сладковатый и не вяжущийся с этой осенью аромат свежести. Кроме того, в супермаркете около института она купила продукты: Глеб подключил свои связи и получил доступ к оперативной информации по движению средств на ее расчетном счете. Стала бы девушка тащить через полгорода продукты? Вряд ли, она купила бы их в магазине поблизости. Значит, домой она не собиралась. И как доложили отправленные в магазин оперативники, девушка набрала продукты в «дорогу»: сухой лед, воду, снеки и сублимированные каши, пюре и макароны. С таким набором можно на пару-тройку дней лечь на дно. Для последующего Алена сняла наличку. Подготовилась, иными словами.

Макс прикрыл глаза и сосредоточился: если она не в доме, где она может быть еще? Сараев и хозпостроек на участке не осталось.

Его взгляд уперся в ледник – серую от старости, чуть наклоненную назад дверь. В каких-то домах продукты хранили в подвале, но иногда – в отдельной, заглубленной под землю пристройке. Там оборудовали некое подобие термоса: между внешней и внутренней стеной строения прокладывали пустоты мхами, опилками и льдом. Макс прошел к леднику, дернул ручку и обнаружил его запертым изнутри. Глеб потянулся за пистолетом – сбить замок. Макс остановил его: девушка могла прятаться за дверью.

– Алена, это следователь Александров, мы с вами сегодня встречались! – крикнул он. – У меня несколько вопросом к вам.

Он прислушался – за дверью почудилось движение. Он дернул дверь на себя – та с хрустом поддалась. Внутри обнаружилась деревянная лестница ведущая вниз, под дом, и дверь, закрывавшая внутреннее хранилище.

Грохот запирающейся изнутри двери отскочил от старых стен.

– Алена Сергеевна, не делайте глупостей!

Макс скатился вниз, дернул за ручку – та оказалась подперта чем-то изнутри.

– Поглядывай за домом, – бросил капитан Александров Глебу, – вдруг из ледника есть проход в дом…

А сам принялся вскрывать дверь, несколько раз надавил на нее, раскачивая: опора по его расчетам должна была выскочить из-под ручки.

– Алена Сергеевна!

– Уйдите, у меня вилы! – пискнула девушка из-за двери. – Я не сдамся.

Макс опешил:

– Побойтесь бога, Алена Сергеевна, зачем себе вредить, я с вами поговорить хочу…

– Знаю я, как вы говорить будете! Вам кого-нибудь в тюрьму надо упрятать, перед начальством отчитаться!

Макс усмехнулся, тряхнул головой:

– Вы насмотрелись дурных сериалов, Алена Сергеевна. Сейчас так не работают. Кого попало мне в тюрьму не надо, мне надо только настоящего виновника.

– Я не виновата!

Макс резонно не стал спорить. Заверил:

– Вот об этом-то нам с вами и надо поговорить. Выходите, Алена Сергеевна…

Девушка всхлипнула:

– Это вам Дашка Боголюбова напела, да?

«О, там еще и какая-то Дашка Боголюбова имеется» – отметил Макс, припоминая, что в протоколах допроса сокурсниц такого имени не значилось.

– При чем тут Дарья? Я с оператором фильма виделся, где Глафира забрала вашу роль… Вы зачем соврали мне, что пробовались на роль следователя?

– Потому что я пробовалась на роль следователя, – голос девушки стал злым и упрямым. – Я сценарий не успела только прочитать, к коллоквиуму готовилась. Я, в отличие от Глашки, институт не пропускаю… – судя по звукам, Алена заплакала.

Макс положил ладонь на дверь:

– Алена, мне нужно знать, что между вами произошло в тот день, когда Графира не вернулась домой. Ее мама очень переживает, разве она это заслужила!

Девушка завыла в голос. Сквозь слезы, всхлипывания и причитания Макс едва мог разобрать «я не виновата», «на меня все повесить хотите», «сволочи» и «тварь».

– Я не пойду в тюрьму! – внезапно взвизгнула Алена.

Дверь дернулась – Макс скорее почувствовал, чем понял, она потеряла опору. Дернул ее на себя как раз вовремя – девушка, прильнув к стене, приставила вилы к собственной груди.

«С ума, что ли, сошла?», – мелькнуло в голове следователя. Макс остановился, расставил руки, чтобы девушка видела, что он безоружен.

– Алена, не делайте глупости. У вас еще вся жизнь впереди… Зачем вы так?

– Я не виновата! – кричала девушка. У нее было припухшее от слез лицо, красные глаза и растрепанные волосы. Поперек щеки тянулась свежая ссадина. Пальцы, сжимающие темный от времени черенок, дрожали.

– А ведете себя так, будто виноваты, – отозвался Макс. – Если вам нечего скрывать, зачем сбегать? Зачем запасаться продуктами и бич-пакетами?

Он кивнул на белый пакет из супермаркета, который притащила сюда перепуганная девушка. Ее взгляд метнулся к пакету и снова застыл на лице следователя.

– Мне нужно знать, что произошло тем вечером, когда Глафира Темных покинула съемочную площадку и направилась в бар.

Он незаметно приблизился к девушке.

– Я ее не убивала! – пискнула Алена.

– Я верю вам. – Еще один шажок. – Расскажите, как было дело.

Алена посмотрела с тоской. Выдохнула едва слышно:

– Я ничего не знаю, правда… Она зашла в тот бар, я так и не решилась за ней зайти, не решились с ней заговорить… Глашка она знаете какая была? Она за словом в карман не лезла, отбрила бы меня… Я не решилась…

Девушка прикрыла глаза, по перепачканным пылью щекам скатилась слеза.

Макс прыгнул вперед, выхватил вилы и отбросил к стене. Алена не сопротивлялась. Зарыдав, она медленно стекла по стене, закрыла лицо руками.

– Господи, что же будет? Что же я наделала…

* * *

Есть женщины, которых страдания и треволнения преображают. На их щеках разгорается лихорадочный румянец, взгляд загорается, дыхание манит. Такие женщины в трудную минуту всегда окружены вниманием и заботой. Есть и другие – их страдание стирает до нуля, они теряют краски и будто бы растворяются в своем горе. Алена Сергеевна Седина относилась ко второй категории женщин.

Она сидела напротив Макса и слегка покачивалась взад-вперед, ее лицо приобрело серый, землистый цвет, от губ отхлынула кровь, а взгляд погас. Даже на провокационные вопросы, целью которых было вызвать эмоциональный отклик, она не реагировала ровным счетом никак.

– Я ничего не знаю, – бесцветно отвечала она на все вопросы Макса.

Тот терпеливо продолжал.

– Что вы делали с восьми утра до четырех дня, – он назвал день исчезновения Глафиры.

– Я не помню…

– Вас видели на съемочной площадке фильма «Следак с Петровки», вы наблюдали за съемками…

– Я не помню.

Макс поднялся из-за стола, отошел к окну – перевести дыхание.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Девушка молчала.

– Вам медицинская помощь требуется?

Девушка не отзывалась, раскачиваясь вперед-назад.

Макс вернулся на свое место.

– Алена Сергеевна, вы понимаете, что своими ответами не помогаете ни мне, ни себе: исходя из ваших ответов, я все больше склоняюсь к мысли о вашей причастности к исчезновению подруги. Если учесть, что вы утверждаете о своей невиновности, значит, если вы правы, то закон привлечет к ответственности невиновного. Вы точно именно этого хотите? Сесть за кого-то по обвинению в убийстве?

Губы дрогнули, у девушки скривилось и смялось лицо, взгляд качнулся. По щекам стекла слеза.

– Вы же мне все равно не верите…

«Ну наконец-то», – обрадовался Макс новой фразе в их диалоге.

– Верить и не верить – не моя прерогатива, это решает суд. Моя же задача – собрать максимально полный комплект объективных фактов по делу, на основании которых суд уже будет устанавливать причастность и принимать решение о виновности и наказании. Так что я по-прежнему вас слушаю. Что вы делали в день исчезновения вашей подруги?

Девушка уставилась на угол стола.

– Следила за ней.

– Расскажите подробнее.

Алена помолчала. Она кусала иссохшие губы. Ее взгляд блуждал, дыхание выровнялось, стало глубоким.

– Я должна была играть эту роль, роль третьей жертвы маньяка, – заговорила она, наконец. – Мы вместе пошли на пробы, и я прошла, я понравилась режиссеру. Но потом Глашка подсуетилась, помелькала перед оператором, перед режиссером, исполнителем главной роли… И пригласили на съемки ее. Понимаете, она украла у меня эту роль!

В голос Алены вернулись краски. Ярость, злость, бешенство – не наигранные, а живые, искрящиеся, выплескивающиеся из вен. У Макса похолодело под ребрами, по спине пробежала ледяная волна мурашек: за этими эмоциями стояла подлинная бескомпромиссная ненависть. И могло стоять преступление.

– Откуда вы узнали, что прошли отбор?

Макс помнил, с каким восторгом отзывался оператор о типаже Глафиры, какое будущее ей прочил, а потому слова Алены вызвали недоверие.

Девушка закатила глаза:

– Ну я же видела, как на меня смотрел режиссер! Как пожирал глазами…

Макс кивнул – все ясно. Самые нежные, лелеемые мечты – самые ослепляющие.

– По этой причине вы последовали за подругой на площадку?

– Я была уверена, что она провалится. Это какая-то ошибка, что выбрали ее, а не меня. И была убеждена, что все выяснится на первом же дубле. И она не справилась! – Алена торжествующе выпрямилась. – Ей всего-то и нужно было, что пробежаться на камеру, а потом изобразить нападение со спины и рухнуть. Все! И даже с этим она справилась с седьмого дубля, представляете?

Макс помнил, как оператор назвал число пять – ровно столько дублей потребовалось Глафире, чтобы выполнить довольно непростую работу: изобразить момент наступления смерти. Да еще и крупным планом. И он верил оператору – Глафира Темных смогла его передать.

Алена, между тем, продолжала – откровенность изливалась из нее ядовитым потоком.

– Потом никак не могла завершить съемки, – кривилась Алена, – то дышит на крупном плане, то моргнет, то после перерыва изменит позу…

Осенний Челябинск, девушка по сценарию найдена в парке, почти обнаженная, в ледяной грязи. Макс даже представлять не хотел, как было холодно. И какого труда стоило Глафире отыграть все те дубли.

– Но тем не менее вас не позвали, – уточнил капитан Александров, со стыдом отмечая, как осунулось лицо подозреваемой, как стерлась ехидная улыбка. И быстро перевел разговор на другой эпизод: – В котором часу Глафира покинула съемочную площадку?

– Было что-то около четырех… Она кое-как справилась с ролью, видимо, сильно опаздывала, из гримерного вагончика буквально вылетела.

– Она вас видела?

Алена качнула головой:

– Нет, куда там, она летела, как на крыльях, куда ей до таких неудачниц, как я…

Макс прищурился, скрывая раздражение:

– И вы последовали за ней?

Алена кивнула.

– Кто еще последовал за Глафирой с площадки?

У девушки округлился от удивления взгляд:

– Как вы уз… – она осеклась и покраснела. – Я не знаю.

– Алена Сергеевна, я прошу вас не запираться. Это в ваших же интересах. Следствию доподлинно известно, что помимо вас за Глафирой следил кое-кто еще.

Допустим, это было вранье – ничего следствию не было доподлинно известно, капитан Александров действовал интуитивно, выстраивая череду событий, за которой потерялась взрослая, подающая надежды актриса.

У Сединой полыхали уши – значит, Макс не ошибся.

– Вы понимаете суть заданного мною вопроса?

Девушка замерла. Макс напомнил ей об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и повторно предложил услуги государственного защитника, от встречи с которым Седина изначально отказалась. Та снова покачала головой, нахмурилась:

– А у меня точно проблем не будет? Просто это вообще никак не связано с похищением Глаши…

– Похищением?

Девушка осеклась, отстранилась, сообразив, что сболтнула лишнего. Потом шумно выдохнула, скрестила руки на груди и положила ногу на ногу. Макс был ошеломлен переменой: выходило, что подавленную и разбитую горем девушку, Алена все это время разыгрывала?

– Да что уж там, – пробормотала девушка. – Как только Глашка ушла, к вагончику, где она гримировалась, помощник продюсера подвалил, склизкий сморчок, – ее передернуло. – Заглянул, значит, внутрь, и обнаружил, что Глашки нет. Вот он у меня и спросил, куда она подевалась.

– И вы сообщили?

Девушка кивнула.

– А как помощник продюсера мог узнать, что именно вы знаете, куда отправилась Темных?

Алена закатила глаза:

– Ну я же спросила, не Глашку ли он ищет. Понимаете теперь, каким местом она эту роль себе заработала? – ее глаза сально блеснули.

Макс проигнорировал неприязнь, колыхавшуюся в душе – следователь должен сохранять холодную голову.

– И он отправился за ней следом?

– Это уж я не знаю, – пожала плечами Алена.

– В клубе вы его видели?

Алена снова изобразила удивление, усмехнулась:

– Нормально у вас информация поставлена, и об этом знаете, – она наигранно вздохнула: – А вот не знаю, не видела.

– А кого видели?

– Глашка с двумя парнями какими-то встречалась, один, видимо, был ее парень, они обнимались. Ну и… ее типаж, говорю же. А второй… Не знаю, хлюпик какой-то.

У Макса щелкнуло под ложечкой. Он достал мобильный и показал фотографии сперва Сорова, за ним – Нелейко.

– Первый не уверена, он ко мене спиной сидел, а вот хлюпика я хорошо разглядела, он так влюбленно на Глашку смотрел, умора просто! – она мелко рассмеялась.

Можно не ждать детализацию – Соров, Нелейко и Темных были знакомы, а Соров даже, судя по всему, состоял с ней в отношениях.

– Как долго они там пробыли? Что делали?

– Да ничего особенного, – Алена пожала плечами: – Пиво пили, сырная тарелка у них еще на столе была и чесночные гренки, Глашка еще орала, чтобы тот, который ее тискал, не смел жрать их, потому что ей от этого запаха блевать хотелось.

Макс про себя отметил, что Седина ему больше нравилась тихой девочкой-подростком. Образ развязной девахи ей не слишком шел. Но она от него определенно кайфовала, как иной раз кайфуют хорошие девочки в плохих компаниях.

– Ушли они вместе?

– Нет! Они что-то не поладили с этим, который повыше. Глашка по лицу его ударила, он ее дурой обозвал… ну и в общем не только дурой… И ушел. А она осталась.

– Вы в этом точно уверены? – Девушка кивнула. Макс вспомнил о Нелейко: – А второй с ней оставался?

Алена снова отрицательно покачала головой:

– Нет, тоже почти сразу убежал, Глашка его отшила… Вы что, она с таким рядом срать не сядет, не то что обниматься или там танцевать.

– Когда это произошло?

Девушка пожала плечами:

– Да почти сразу. Глашка, как ее кавалер ушел, психанула, ушла в туалет, к столику официант подошел, оплату потребовал. Хлюпик оплатил. А как Глашка появилась в зале, подвалил к ней, на танец хотел позвать. Она его осмеяла. Ну правда, какой из него кавалер, ни кожи, ни рожи, ни денег…

– Но за всю компанию он заплатил…

– И что с того? – Алена посмотрела с вызовом. – Сразу по виду же видно, что нищеброд, наверняка студент на мамкином-папкином содержании…

Она фыркнула.

– Когда это произошло?

– Ну, может, около шести.

– Что было дальше?

– Глашка сперва веселилась, потом за барной стойкой сидела, коктейли тянула… Ее угощали. Ну, знаете. Есть такая должность в барах – очаровательная девушка грустит, одинокий парень надеется затащить ее в постель, угощает выпивкой. Бармен подливает, только безалкогольное что-то, раскручивая парня на новые покупки. Глашка умело делала вид, что пьяна, уходила в туалет. А подвыпившего парня спроваживали охранники. Обычная практика.

Обычная, в самом деле. Иногда эти парни возвращались и забирали себе то, что по их мнению пообещала им девушка.

– Кто ее угощал?

– Ой, я там не знаю, я сама отвлеклась, – Алена отмахнулась.

Это можно было восстановить по камерам видеонаблюдения.

– И когда Глафира ушла?

Алена рассмеялась.

– А кто сказал, что она ушла?

– В смысле?

– Ее вынесли, – Седина запрокинула голову, демонстрируя неестественно белые зубки.

Макс опешил.

– То есть? Она пьяная, что ли была?

– Не знаю, я ей алкотест не делала, – Алена продолжала потешаться. – Но два бойких парня вывели ее из туалета и, подхватив на руки, вынесли.

– Во сколько это было?

– Диджей «Ламбаду» поставил. Значит совсем чуть-чуть до девяти вечера не дотянуло. В тот день работал Сильвио… ну как Сильвио, Сашка Вилкин на самом деле… В девять вечера его сменяет Антоха Рубакин, и на пересменку ставят «Ламбаду».

– Не знал, что под нее еще танцуют, – удивился Макс, сделал отметку в протоколе.

– Ну, ясное дело, не под олдовскую версию танцуют. – Алена снова рассмеялась.

– То есть около девяти вечера вы видели как двое мужчин вынесли на руках Глафиру Темных?

– Видела, – девушка кивнула.

– Она сопротивлялась, кричала?

– С чего бы это? Ее на ручках, как принцессу вынесли. Она «чао» бармену крикнула и что завтра вернется и отработает.

– Это были ее знакомые?

Алена фыркнула:

– Да откуда же я знаю…

– Алена Игоревна, почему вы сразу не сказали, что видели с кем и во сколько покидала клуб ваша подруга, хоть и вы в ссоре, но вы же со школы дружили.

Седина побледнела. Лицо ее вытянулось, приобрело змеиное выражение, взгляд стал колким:

– А вы мне морали не читайте, – она подалась вперед, ощерилась. – Глашка и в школе мне житья не давала, и в институт поступила – продолжила. Я ей не нянька и ничем ей не обязана. С кем она спит – не мое дело, а вам я сразу сказала, что она шалава. Вы только нарисовали красивый образ жертвы. А Глашка тварь конченная, ни стыда ни совести. И вот недавно вы мне о матери ее говорили, тетя Маша нормальная тетка, мне ее даже жаль. Так вот Глашка о ней что-то не думала, когда по клубам шаталась. Так что вам не мне надо нотации читать, а ей, когда найдете.

– То есть вы уверены, что она жива и в безопасности, развлекается.

– Угу, – Седина медленно выдохнула, повела плечами, разминая. – Устала я. Вы меня отпускаете? Мне домой надо. И воняет у вас тут мерзко…

– Нет, вы будете задержаны в порядке статьи 91 УПК РФ, Алена Сергеевна. Так что потерпеть неприятные запахи вам все-таки придется…

После разговора с Сединой, на душе плескался неприятный осадок, хотелось вымыться. Отмыть тело можно, вот только с душой сложнее – ее не так просто оттереть, как хочет казаться.

Итак, в клубе Темных была с Соровым и Нелейко, и вполне добровольно отправилась развлекаться с двумя неизвестными, о которых не упомянула ни одна зараза, которую он опрашивал в этом чёртовом клубе. Почему? Тут к гадалке ходить не надо – громил, забравших девушку, было велено не видеть. И в этой связи, так ли уж добровольно отправилась с ними Темных? Да и если добровольно, ее уже почти неделю нет, давно пора нагуляться и вспомнить о матери.

* * *

Кстати, о гадалках…

В целом, как бы ему ни было неприятно, капитан Александров вынужден был признать – предсказание супруги опять сбывалось: история пренеприятная, в ней замешана Дама Мечей, что бы это ни означало, и ему, капитану Александрову, очень хочется домой. Он вышел из душного кабинета, пропахшего по́том и чужими страхами, и пока шел на улицу, улыбался собственным мыслям. Но в одном Аделия ошиблась – никакого покушения на него, Макса, за всеми этими игрищами с окровавленными рубашками не стояло. И это было крайне важно – знать, что ты все еще контролируешь ситуацию, все еще знаешь, что в твою спину никто не целится и не примеряется, как тебя больнее укусить.

Он сделал несколько телефонных звонков – местным оперативникам и Бочкину, и теперь неторопливо брел по сонному городу. Его догнал Глеб:

– Видел, ты задержал Седину…

Макс кивнул. Глеб замедлил шаг, теперь они передвигались почти синхронно.

– Это хорошо, что по этой версии что-то внятное нарисовалось.

Макс криво улыбнулся:

– Это потому что по твоей – полный голяк? Сыромятина в больничке под присмотром? Сыромятин-старший чист аки младенец?

Глеб покосился на него и вздохнул. Макс покосился на него: парень выглядел совсем несчастным. Решил его утешить; в конце концов, тот факт, что Сыромятина оказалась в больнице, и никто на его семью не покушается, радовал:

– Ничего, отрицательный результат – это тоже результат, о нем тоже хорошо докладывать начальству. А версия с покушением на меня… В целом она хорошая, я бы, наверное, тоже за нее зацепился…

– Но ты же не зацепился.

– Потому что меня задачи другие, это раз. А во-вторых, я же знал, что за нее зацепился ты, чего на версии вдвоем топтаться, – он не лукавил: получи какой-либо другой следователь похожий «подарок», первыми бы капитан Александров стал отрабатывать рабочие связи и прошлые уголовные дела. Но в его случае произошедшее – слишком сложно для Сыромятина. Он бы просто нанял киллера, чтобы тот прострелил Максу ногу.

Глеб вздохнул.

– Пробили звонки Сыромятина-старшего, все последние связи, ничего такого, чтобы могло вести к твоему чемодану в аэропорту. Правда, другого там масса… – он сделал неопределенный жест. – Но это уже не моя забота. Что делать будешь дальше?

Они остановились на парковке: Максу очень хотелось пройтись до гостиницы, подышать резкими запахами продрогшей осени, полюбоваться на город – массивный и хмуро-настороженный.

– Сперва – выспаться, – признался Макс. – Утром продолжу поиски Темных. Я еще раз попросил оперов перепроверить записи с камер, надо выяснить, что за хмыри увели девушку из клуба.

– Там чисто, мне кажется, кто-то не хочет, чтобы их физиономии попались нам.

Макс тоже об этом подумал.

– Значит давай поищем другие камеры, к которым никто не мог подобраться: уличное видеонаблюдение, записи с регистраторов на машинах такси… Это же бар, там есть парковка. Не может такого быть, чтобы никто ничего не видел и не слышал… В общем, еще раз наведаюсь в этот клуб.

В конце концов девушку именно здесь видели в последний раз живой, должен же владелец заведения понимать, что на этом моменте шутки закончились?