Текст книги "Мой добровольный плен"

Автор книги: Евгения Кобрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Но это было невозможно.

Три дня тянулись вечность и пролетели за один миг. Аббас разбудил меня на рассвете нежным поцелуем. Он уже был одет и готов к отъезду. Я встрепенулась:

– Я сейчас встану и провожу тебя.

Мужчина остановил меня, укладывая обратно в постель:

– Нет. Простимся здесь. А потом ты снова уснешь.

– Боюсь, я уже отвыкла засыпать без твоих объятий, – нежно улыбнулась я.

Он погладил меня по щеке и сказал:

– Я рад этому. Значит каждый раз, когда ты будешь засыпать, ты будешь думать обо мне. Представлять меня рядом.

– Я буду думать о тебе все время, а не только перед сном.

Аббас нежно поцеловал меня и встал:

– Я тоже буду думать о тебе, Джо. Время разлуки пролетит быстро, и мы снова будем вместе.

– Обещаешь?

– Обещаю, – улыбнулся Аббас.

Мужчина на пару мгновений задержал на мне свой темный взгляд, как будто хотел запечатлеть мой образ в своей памяти, а потом стремительно вышел из спальни. Я подавила в себе порыв вскочить и побежать за ним. Долгие проводы лишние слезы.

Дни без Аббаса потекли неимоверно медленно. Я подружилась с Фаизой, она была очень приветливым и добрым человеком, хотя и старалась держать между нами дистанцию. Ведь как не крути, мы были госпожа и служанка – Аббас четко определил мое место в своем доме. Фаиза настойчиво отстраняла меня от любой физической работы, позволяя лишь наблюдать и руководить. Но и за это я была ей очень благодарна: я постепенно постигала сложную науку ведения дома по традициям востока.

Вторым другом для меня стал Рональд, его рассказы о многочисленных экзотических путешествиях коротали наши вечера. А еще я упросила врача научить меня основам медицины, и он нехотя согласился. Но только после того, как Фаиза непрозрачного намекнула Рональду, что все в доме должны выполнять любую мою прихоть, ведь так велел господин Аббас. А если кто-то не будет этого делать, он узнает на себе всю силу гнева господина. Похоже, опасение вызвать недовольство Аббаса перевесило нежелание учить сложной науке несмышленую юную барышню. Но как оказалось позже я была не безнадежной, а даже подающей надежды ученицей. Конечно, «если бы полностью посвятила себя благородной науке, а не отвлекалась на такие мелочи, как ведение домашнего хозяйства».

Я старалась заполнить дни учебой, несложной работой и домашними хлопотами, но все равно тосковала по Аббаса. Особенно ночами. Мне не хватало нежных рук, доброй улыбки и ласкового взгляда моего мужчины.

А еще я скучала по Батул. Я была рада, что покинула гарем Гафура, но сожалела, что это произошло тогда, когда девушка больше всего нуждалась в моей поддержке. Ведь её беременность подходила к концу, а, значит, страхи за здоровье малыша усилились. Но я старалась не думать о грустном, потому что все равно ничего не могла сделать – я ничем не могла помочь Батул.

Неделя после отъезда Аббаса закончилась, и началась вторая. Я поймала себя на мысли, что считаю дни до его возвращения. Я все больше тосковала и все меньше спала ночью, а днем полностью погружалась в дела и учебу. А потом, в середине второй недели я вдруг вспомнила, что мужчина сказал, что его не будет пару недель. Пару, не две. Может для него пару недель это три или четыре? От этих мыслей стало еще тоскливее.

Глава 16.

Я как раз втыкала иголку в выделанную кожу барана, учась зашивать раны, когда Фаиза быстро вошла в комнату, которую мы с Рональдом превратили в учебный класс. Старичок хмуро посмотрел на женщину – врач не любил, когда она заходила сюда. Они с Фаизой в последнее время, словно маленькие дети, соперничали за мое внимание:

– Леди Джоанна занята, – строго сказал Рональд.

Фаиза проигнорировала его слова и подошла ко мне:

– У нас гость.

Я отложила иголку и удивленно воззрилась на неё:

– Гость?

– Да.

– Ты сказала, что господин Аббас в отъезде.

– Он ответил, что знает это. И что хочет увидеть вас, – объяснила Фаиза.

Я быстро сняла учебный фартук, извинилась перед доктором и пошла за Фаизой:

– Ты его знаешь? Он бывал в доме раньше?

– Да. Это хороший друг господина.

Я резко остановилась, нехорошее предчувствие сковало тело:

– Его имя Гафур?

Фаиза с тревогой посмотрела на меня и медленно кивнула. Мой сердце пропустило удар, я медленно прислонилась к стене. Что он здесь делает? Зачем приехал?

– Скажи ему, что меня тоже нет.

Фаиза в ужасе распахнула глаза:

– Госпожа, прошу не губите меня! Я уже сказала гостю, что вы дома. И что я сейчас вас позову.

– Тогда скажи ему, что мне нездоровится. Что я внезапно заболела и не могу встать с постели.

– Госпожа, я не могу врать! Вы ведь здоровы.

Я прикрыла глаза и сжала кулаки. Фаиза права, она не должна отдуваться за меня перед Гафуром. Я расправила плечи и продолжила путь. Фаиза распахнула передо мною двери комнаты, и я решительно вошла. Гафур, который рассматривал что-то в окне, медленно обернулся. Его пристальный взгляд сразу нашел мой, и я затаила дыхание. Мужчина медленно осмотрел меня, подмечая простоту домашнего платья, небрежно заколотые волосы, отсутствие всяких драгоценных украшений. Я не удержалась и нервно сцепила пальцы перед собой:

– Рада приветствовать вас, господин, в доме господина Аббаса, – сказала я, специально указывая Гафуру, что это не его дом. Мужчина, кажется, понял мой намек, потому что сузил глаза. Я подавила в себе панический порыв бежать из комнаты и спрятаться, и, сглотнув, добавила: – Но он в отъезде.

– Оставь нас, – велел Гафур Фаизе и та, быстро вышла из комнаты. Я была благодарна женщине за то, что она хотя бы оставила дверь открытой, а значит, вздумай я все же спасаться бегством, это даст мне фору. – Ты изменилась, – заметил Гафур. А ты нет, все такой же властный и самоуверенный, и все так же пугаешь меня до чёртиков! Не дождавшись от меня никакого ответа, Гафур сообщил: – Я знаю, что Аббаса нет.

– Тогда зачем ты здесь? – тихо спросила я.

– Я приехал за тобой, – ответил мужчина, и мое сердце перестало стучать.

Я не сдержала нервного вздоха и панический отступила назад:

– Ты даровал мне свободу.

– Я помню, – холодно заметил он. – И надо признать, она пошла тебе на пользу. Ты расцвела еще краше, Джуман. Я рад видеть тебя полностью оправившейся от болезни.

– Европейский врач излечил меня, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать.

– Уверен, Аббас его озолотил, – холодно заметил Гафур.

Я нервно поправила волосы:

– Он разрешил Рональду жить здесь. Морской климат необходим для его здоровья, – зачем я болтаю всю эту чепуху? Ведь Гафуру это абсолютно не интересно.

– Для твоего здоровья тоже нужен морской воздух? – спросил он.

– Нет, – ответила я на автомате.

А потом в ужасе осознала, что нужно было солгать, сказать ему, что я умру в адских муках, если уеду от океана. Тогда Гафур возможно сжалился бы надо мной и оставил здесь. Похоже, за то время, что мы провели вместе, мужчина отлично научился читать меня – эмоции на моем лице открыли ему все мои мысли. Гафур усмехнулся:

– Что, дала неверный ответ? Я рад, что ты так и не научилась врать, – мужчина шагнул ко мне, а я снова неосознанно попятилась. – У тебя нет причин бояться меня, Джуман. Я здесь не для того, чтобы вернуть тебя в свой гарем. Я даровал тебе свободу, значит так и останется. Я никогда не нарушаю своего слова. Я здесь, потому что Батул нуждается в тебе. В последнее время она совсем не своя. Срок родов приближается, и волнение не оставляет её. Ты нужна ей.

Мое сердце сжалось: днями напролет я сокрушалась, что не могу поддержать Батул. И вот теперь у меня появился реальная возможность быть рядом с ней. Но я до онемения в пальцах боялась этой возможностью воспользоваться:

– Аббас скоро вернется, если он позволит...

– Если позволит? – приподнял бровь Гафур. – Ты ведь теперь свободная женщина, Джуман, тебе больше не нужно ничье позволение.

Я сжала кулаки:

– Я живу в доме Аббаса, я обязана ему жизнью... Когда он вернется, я спрошу его позволения, – подчеркнула я последние слова.

– Он... не скоро вернется, – медленно сказал мужчина. – Из столицы пришли новости, военный поход затягивается.

– Военный поход?

– Он не сказал тебе?

Я смутилась под понимающим взглядом Гафура: женщине не по рангу знать о делах мужчины, даже свободной женщине. Я снова сцепила пальцы, чтобы скрыть в них дрожь и спросила:

– Насколько затягивается?

– Месяц, может два?

– Месяц, – прошептала я. У меня разом закончились все силы. Еще целый месяц в разлуке, а может и больше... Я устало прикрыла глаза.

Гафур тихо сказал:

– Дни полетят быстрее, если ты будешь рядом с Батул. Её здоровье и тревоги, полностью поглотят тебя. Батул называет тебя своим другом, мне не хочется думать, что она ошибается.

Мужчина бил по самому больному. Я распахнула глаза, в которых Гафур и прочитал, все, что я думаю о его шантаже. Я медленно выговорила:

– Я поеду к Батул и останусь с ней до родов. Но ты, господин, дашь мне слово, что пошлешь к Аббасу гонца, который сообщит Аббасу, что я жду его возвращения в твоем доме, – он медленно кивнул, и я добавила: – Мне нужно собрать вещи.

– У тебя час, не хочу, чтобы ночь застала нас в пути.

Я тоже этого не хотела, потому что чтобы не говорил Гафур, я боялась оставаться с ним ночью в безлюдной пустыне. Поэтому я собрала вещи за полчаса, попрощалась с Фаизой, которая была недовольно моим отъездом без позволения Аббаса, и попросила Рональда дать мне в дорогу несколько медицинских книг, чтобы продолжать обучение. Я уезжала с тяжелым сердцем, мне не хотелось покидать дом, в котором я обрела счастье, и снова возвращаться в удушающие для меня стены гарема. Но я отринула тревожные мысли, и постаралась настроиться на позитивный лад – скоро я увижу Батул, смогу её обнять и успокоить.

Наш переход был быстрым, погода благоволила, и к вечеру я уже снова ступала на территорию гарема. Меня встретила Ламис и чуть не задушила в своих объятиях – её любимый цыпленочек вернулся под теплое крылышко. Я быстро умылась с дороги, в пол уха слушая последние гаремные сплетни, и сразу пошла к Батул. Я была здесь только ради неё, а, значит, все свое время посвящу своей подруге. На входе в спальню Батул мне преградила дорогу служанка, которая дежурила у двери:

– Госпожа отдыхает, к ней нельзя.

– Мне можно, – ответила я, пытаясь пройти.

Служанка меня не пустила:

– Карим велел никого к ней не пускать.

Я смерила служанку строгим взглядом, а Ламис заметила:

– Ты знаешь, кто перед тобой? Это госпожа Джуман. Госпожа Батул, ужасно рассердится, если узнает, что ты не пустила к ней её подругу.

Служанка начала сомневаться:

– Но Карим велел... Господин, – вдруг воскликнула служанка и низко поклонилась.

Мы с Ламис быстро обернулись, Гафур приближался к нам. Мы тоже поклонились. Мужчина остановился у двери:

– Что здесь такое?

– Господин, – быстро проговорила служанка, – Карим не велел никого пускать к госпоже Батул, когда она отдыхает. Но Ламис говорит, что этой госпоже можно войти.

Гафур посмотрел на меня:

– Да, ей можно. Ты должна во всем слушаться госпожу Джуман.

Служанка низко поклонилась и тихо открыла дверь. Мы с Гафуром вошли. Я, стараясь как можно тише ступать по толстому ковру, подошла к кровати. Батул беспокойно спала на боку, рубашка на ней была влажной, а на лице залегли тени. Я протянула руку и убрала мокрую прядь волос с её лица:

– Здесь очень жарко, – прошептала я. – Нужно открыть окно.

– Она может простудиться, – возразил Гафур.

Я посмотрела на мужчину:

– Она не простудится, если мы не будем устраивать сквозняк. Ты разве не видишь, ей плохо от такой жары? – мужчина напряженно смотрел на меня, но я не уступала ему в прямоте взгляда: – Зачем ты привез меня сюда, если не позволяешь ей помочь?

Гафур, наконец, согласно кивнул, и я пошла открывать окно.

– Господин, – услышала я тихий голос Батул.

– Я здесь, моя звезда.

– Мне приснилось, что я слышу голос Джуман, – протянула Батул. – Это был хороший сон.

Я улыбнулась и вернулась к кровати:

– Такой уж хороший?

Подруга, увидев меня, в удивлении распахнула глаза:

– Джуман, ты здесь? Или снишься мне?

– Это не сон. Можешь меня ущипнуть, только не сильно, – усмехнулась я, присаживаясь возле неё на кровать.

Батул протянула ко мне руку и ущипнула за кожу. Я притворно скривилась как будто от боли:

– Эй! Это была шутка!

Батул лукаво улыбнулась:

– Правда? – а потом она приподнялась, и мы крепко обнялись. – Я так рада, что ты вернулась.

– Господин привез меня, – ответила я подруге и посмотрела на Гафура, который все это время, молча, наблюдал за нами: – Господин сказал, что ты совсем расклеилась, – я строго посмотрела на женщину: – Разве это хорошо, Батул? Разве так можно?

– Я очень скучала по тебе. Я переживала за тебя, – дрогнувшим голосом ответила Батул, и я поняла, что она ели сдерживает слезы. – Я так рада, что ты наконец поправилась.

Я снова её обняла:

– Ну-ка, перестань. Что подумает твой сын? Что его мама плакса? Я здесь, и со мной все хорошо.

– Обещай, что больше никогда, никогда не будешь болеть. Что больше не оставишь меня?

Я снова посмотрела на Гафура, он с интересом ждал, что же я отвечу. Я прищурилась, мол, нечего так смотреть, и погладила Батул по голове:

– Я буду здесь. Помогу тебе до родов и после, – я снова отстранила Батул от себя и строго сказала: – Только ты должна мне обещать, что больше никакой хандры и страхов. Обещаешь?

– Когда ты рядом со мной, меня ничего не страшит.

– Вот и договорились. А теперь тебе нужно искупаться и переодеться.

– Искупаться, сейчас? – изумилась подруга.

– Да сейчас.

– Но сейчас же ночь.

Я улыбнулась её искреннему удивлению:

– Ну и что? Ты же все равно не спишь. А после купания почувствуешь себя намного лучше. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Батул неуверенно посмотрела на Гафура, как будто спрашивая у него разрешения. Мужчина перевел на меня взгляд и усмехнулся:

– Джуман привезла с собой книги по западному врачеванию. Она больше не будет читать тебе сказки, звезда моя. Теперь она станет тебя лечить.

Откуда он знает про книги? Я смутилась под его взглядом и посмотрела на Батул, в её глазах стоял легкий испуг:

– Не бойся, господин шутит. Но купание и, правда, пойдет тебе на пользу. А я составлю тебе компанию, если позволишь, мне тоже не помешает освежиться после долгой дороги.

Батул сразу оживилась – то, что она будет не одна купаться ночью, её мгновенно успокоило.

После купания мы переоделись в чистую одежду для сна, и Батул упросила меня остаться на ночь с ней. Я согласилась и легла рядом, укрывая нас легким одеялом.

– Я так рада, что ты вернулась, – в сотый раз сказала Батул. – Без тебя мне было совсем одиноко.

– Я тоже рада видеть тебя.

Она легла ближе ко мне и зашептала, чтобы не слушала служанка, которая сторожила за дверью:

– Когда ты заболела... после той ночи, весь гарем стал с ног на голову. Карим ходил мрачнее тучи, Ламис плакала по углам, а наложницы были в панике, они боялись, что твое безумие заразно. Но больше всех меня пугал господин, он был в ярости. Гафур устроил строгий допрос каждому, кто был в тот вечер подле тебя... Прости меня, Джуман, но мне пришлось передать ему весь наш разговор, – в глазах Батул стояли слезы раскаяния.

Я пожала её руку:

– Ничего, я все понимаю.

– Когда Гафур узнал, из-за чего ты так странно себя повела, в чем была причина, он разозлился ещё больше. Мне показалось, что, если бы на моем месте была другая наложница, господин бы её просто задушил за дурные вести. Но мой сын спас меня от страшного гнева Гафура. Господин уже приказал послать за палачом, чтобы отрезать язык болтливой Ламис, но я на коленях вымолила его не делать этого. Я сказала, что ты никогда не простишь ни его ни меня, если Ламис пострадает. Я сказала, что когда ты поправишься, то будешь винить только себя, если кого-то жестоко накажут за твое безрассудство. Я сказала: «У нашей доброй Джуман и вправду помутится разум, от осознания всей полноты своей вины, если кого-то накажут из-за неё». Господин услышал меня, и отменил приказ. А потом долго смотрел в одну точку, пока тихо не произнес: «Безумец я. Я хочу быть с женщиной, которая меня ненавидит». Затем Гафур посмотрел на меня и спросил: «Что мне с этим делать, Батул?» Я не знала, что сказать ему, чем утешить. Я никогда не видела господина таким, никогда. Он как будто больше не был самим собой, он как будто потерял себя.

Я прикрыла глаза, и Батул замолчала. Я не хотела слышать все это, не хотела чувствовать то, что чувствовала. Мне не должно быть жаль человека, который разрушил всю мою жизнь и причинил мне столько боли. Батул притронулась к моей щеке и тихо произнесла:

– Он любит тебя, Джуман.

Я в ужасе распахнула глаза:

– Нет! Это не любовь! Это лишь жажда обладать тем, что недоступно!

– Джуман...

Я перебила её и резко села в постели:

– Это не любовь, Батул! Поверь. Потому что теперь я знаю, что такое любовь.

Батул в удивлении распахнула глаза – и я поняла, что она ничего не знает о моей жизни после болезни. Я задумалась, а стоит ли ей рассказывать? Стоит ли подруге знать, что теперь в моей жизни есть мужчина, который по-настоящему дорог мне, и этот мужчина не её обожаемый господин. Я снова легла и посмотрела в потолок. Батул не выдержала:

– Ты расскажешь, или так и будешь молчать?

– Что тебе говорили обо мне?

– Что ты заболела, и поэтому я пока не могу видеть тебя, чтобы не навредить моему малышу. А, потом, мне сказали, что для твоего блага тебя отвезли на берег океана, что морской воздух быстрее поможет тебе поправиться.

Батул никто не сказал, что я была при смерти, и я была этому рада. Её не хотели волновать, и это было правильно. Но как ей теперь все объяснить, не рассказывая подробности? Я задумалась, что стоит говорить подруге о своей новой жизни, а что нет. Почему Гафур не предупредил меня, что Батул ничего не знает о том, что я теперь свободна? Но с другой стороны, если мужчина хотел, чтобы я скрыла от подруги свое новое положение, он должен был меня предупредить об этом. У Гафура было на это и время, и возможность, пока мы совершали переход по пустыне.

Батул подозрительно прищурилась:

– Джуман, почему ты молчишь? Я прямо чувствую, как ты решаешь, что рассказать, а что скрыть от меня. Не смей ничего скрывать! Я хочу знать все, – она притронулась к моему плечу: – Пожалуйста, не таись от меня, пытаясь уберечь от плохого. Ты мой друг, я хочу знать о тебе всю правду.

Я повернулась к Батул и грустно улыбнулась:

– Хорошо, только, пожалуйста, не переживай. Не забывай, что сейчас я здесь с тобой, и со мной все хорошо, – женщина кивнула, а я начала свой рассказ: – После той ночи, я сильно заболела, страшный кашель душил меня. Местный лекарь перепробовал все средства, но ничего не помогало. Он опустил руки, и я тоже. Мне, казалось, что еще пару дней болезни, и я отправлюсь на небеса, к своей матери, – я грустно улыбнулась. – Мне не хотелось жить, Батул. Казалось, ничто больше не удерживает меня на этой земле... а потом ко мне пришел господин. В его глазах я прочитала, что выгляжу так же, как и ощущаю себя, почти мертвой. Гафур спросил, чем может помочь мне, что сделать для меня. И я попросила его об единственной вещи, которая еще не потеряла для меня смысла. Я попросила его отпустить меня, дать мне свободу, чтобы умереть, как и родилась вольным человеком, – по лицу Батул скатилась одинокая слеза, я смахнула её пальцами и грустно улыбнулась. – Если ты не перестанешь плакать, я перестану рассказывать.

Батул быстро утерла глаза и кивнула:

– Уже не плачу.

Я продолжила:

– И он даровал мне желанную свободу. Меня отвезли к океану, где оставили на попечение добрых людей. Все думали, что мои дни сочтены... Но как оказалось, судьба решила иначе. Я получила свободу, о которой давно мечтала, и это начало возвращать меня к жизни. Я снова захотела жить, понимаешь, Батул? Захотела бороться с болезнью, – я вздохнула, подходя к самому главному. Почему-то я не сомневалась, что появление в моей истории Аббаса взволнует Батул больше всего поэтому я решила чуть повременить: – Мне помог европейский доктор, Рональд. Он выявил мою болезнь и точно знал, как её лечить. Неделя жутких процедур, которых я и врагу не пожелаю, и я снова была полностью здорова. И сейчас ты можешь убедиться в этом лично, потому что я перед тобой, живая и невредимая. Только, пожалуйста, не щипай меня больше – усмехнулась я.

Батул улыбнулась и сжала мою руку:

– Хорошо, что я не знала всей правды, я бы сошла сума от беспокойства за тебя.

– Похоже, это было ясно всем в гареме, поэтому тебе ничего и не рассказывали.

Во взгляде Батул появилось любопытство:

– А этот европейский доктор, который помог тебе, он красивый? Это в него ты влюблена?

Я не смогла сдержать смеха, представляя старичка Рональда в роли героя любовника:

– Нет, Батул. Ему, наверное, лет семьдесят, не меньше. Я конечно, благодарна Рональду за помощь, но не до такой степени.

– Тогда кого ты имела в виду, когда говорила о любви? – не унималась Батул.

Я вздохнула, как не тяни время, правду все равно придется открыть:

– Я говорила о Аббасе. Это он нашел врача, который помог мне.

Как я и предполагала, эта новость произвела должный эффект. Батул даже села в постели, чтобы во все глаза уставиться на меня:

– Аббас?

– Да. Он увез меня в свой дом, где Рональд и лечил меня своими варварскими методами.

– Ты все это время была в доме Аббаса?

– Нет. Только последний месяц.

– Месяц, – повторила Батул, а её голова усердно крутила мысли: – Ты месяц провела в доме Аббаса, и полюбила его?

– Думаю, я полюбила его гораздо раньше. Но, осознание этого пришло только тогда, когда он уехал. Я очень по нему тоскую.

Батул нахмурилась:

– Джуман, давай все по порядку, я совсем запуталась.

Я усмехнулась и взяла её за руки:

– Месяц назад Аббас приехал за мной на побережье и забрал в свой дом. Там больше недели меня лечил врач Рональд, пока не решил, что я окончательно здорова. После этого я провела три замечательных дня и неповторимых ночи в объятиях Аббаса. А потом он уехал, и должен был вернуться через две недели. Я уже ждала его возвращения, но сегодня утром приехал Гафур, и сказал, что я нужна тебе. Гафур рассказал, что из столицы пришли новости о том, что поход Аббаса затягивается, и он вернется ко мне не раньше, чем через месяц. Я согласилась ехать к тебе, но взяла с Гафура обещание, что он пошлет к Аббасу гонца, и тот сообщит, что я жду Аббаса здесь. И вот я здесь.

Батул нахмурилась еще больше:

– То есть ты хочешь сказать, что останешься здесь, пока за тобой не приедет Аббас?

– Да, – я сильнее сжала руки подруги: – Но не волнуйся, если я буду нужна тебе и после, я буду с тобой столько, сколько понадобится. Я ни за что не пропущу рождение твоего сына. Уж очень сильно хочу с ним познакомиться.

Батул улыбнулась:

– Спасибо, Джуман. Я знала, что ты не оставишь меня в трудный час, – улыбнулась подруга, а потом её лицо снова стало тревожным: – Но, Джуман, объясни мне, как ты, фаворитка Гафура, можешь жить с другим мужчиной?

– Я больше не его фаворитка. Гафур даровал мне свободу, помнишь?

– Да, потому что думал, что ты умираешь. Но ты ведь не умерла.

– Не умерла, – усмехнулась я, потому что это прозвучало от Батул как обвинение. – Но Гафур сегодня сказал мне, что я останусь свободной. Что он не нарушит данного им слова.

– Значит, ты хочешь сказать, что теперь ты свободная женщина и можешь жить с кем хочешь?

– Да. Поэтому я дождусь твоих родов, поцелую малыша, – я погладила выступающий живот Батул: – и уеду обратно в дом Аббаса.

Батул задержала мою руку на своем животе, и тихо прошептала:

– Джуман, ты уверена, что правильно поняла Гафура?

Мое сердце тревожно заныло, но я попыталась не заострять на этом внимание:

– Конечно. Гафур сам сказал утром, что я могу не бояться, он даровал мне свободу, значит так и останется. К тому же он дал слово, что отправит к Аббасу гонца. Я могу обвинять Гафура в чем угодно, но только не в том, что он не держит свое слово. Если он обещал, значит сделает.

Батул медленно кивнула, но я видела, что у неё все равно остались сомнения. Я больше не хотела говорить об этом, чтобы её опасения не передались и мне:

– Давай ложиться спать, Батул. А то так и проговорим до утра. А тебе нужно отдыхать.

– Ты права, – мы легли и укрылись одеялом. – Как бы ни было, Джуман, я очень рада, что ты приехала. Теперь я уверена со мной и малышом все будет хорошо. Ты убережешь нас от беды.

Я погладила её по голове:

– Спи, Батул, и ни о чем не беспокойся.

– Спокойной ночи, Джуман.

Женщина устроилась удобнее и затихла. Я тоже закрыла глаза, но уснуть сразу не получилось. Я то и дело возвращалась к фразе Батул: «Джуман, ты уверена, что правильно поняла Гафура?»

Не совершила ли я роковой ошибки, доверившись не тому мужчине?

Глава 17.

Я быстро влилась в гаремную жизнь, но теперь она не казалась мне настолько гнетущей. Я больше не была рабыней, и это придавало внутренних сил и спокойствия. Оказалось, о моей свободе никто не знал, кроме Карима, который стал проявлять большую вежливость и почтение, его тон перестал отдавать приказной холодностью. Другие наложницы все так же сторонились меня, проявляя вынужденное почтение, как к фаворитке Гафура – я не стала открывать им правды. Если Карим не стал этого делать, значит на то были какие-то причины, и я не хотела в них вникать. Ламис я так же не открыла перемен моего статуса, поэтому приходилось, как и прежде, терпеть от неё чрезмерную заботу и выслушивать строгие нравоучения. Правда я прозрачно намекнула, что еще не до конца оправилась от болезни, и поэтому у меня может разболеться голова от сплетен, интриг и других «важных» сведений, которые мне полагалось знать, как фаворитке господина. Ламис сразу оградила меня от ненужной информации, но её забота утроилась. Но лучше терпеть заботу, чем выслушивать всякий бред.

Все мое время теперь был посвящено Батул, и я была рада этому. Предродовые заботы поглотили меня с головой и не оставили места для тревожных мыслей. И даже ночью я не находила для них времени – Батул настояла, чтобы я жила в её комнате, чтобы мы всегда были рядом. Мы постоянно говорили о чем-то, я читала для неё или рассказывала о своем детстве. Она мечтала о великом будущем своего сына и смеялась с моих шуток. Мы много гуляли по саду, я вычитала в книгах Рональда, что это полезно для беременной женщины; пережидали дневную жару в тени дома; по два раза в день, а то и чаще купались в бассейне и ели легкую пищу. Мы стали реже бывать в общих залах гарема особенно вечерами, потому что Батул призналась, что ей там тревожно – подруга боялась, что другие наложницы могут её сглазить. Я полностью подержала её в этом решении, мне и самой не хотелось там находиться. Я так же настояла, чтобы Батул, когда мы были одни, носила простые свободные платья, которые не натирали кожу, максимально отказалась от тяжелых украшений, и заплетала волосы в свободные прически. Я подала ей в этом личный пример, и она ему последовала.

– Я похожа на обычную служанку, – улыбнулась Батул, рассматривая себя в большом зеркале. – Если кто-то увидит меня такой, решит, что я потеряла благосклонность нашего господина. Но надо признать, физически мне стало гораздо легче.

Я ей улыбнулась:

– Даже будь на тебе холщовая рубаха, ты бы все равно осталась очень красивой и привлекательной.

Она только рассмеялась. К ней вернулось хорошее настроение – все в гареме отметили это, и многие связали с моим возвращением. Я была рада, что помогла Батул вернуть внутреннее равновесие. Мое же равновесие не было столь же гармоничным. Это было связано с тем, что я не видела Гафура с той ночи, когда мужчина привез меня к Батул, Карим сказал, что господин уехал. Мне хотелось спросить куда, и когда он вернется, но я не осмелилась. Я так же не решилась спросить у Карима о главном: знает ли он, послал ли Гафур гонца к Аббасу. Карим заведовал делами гарема, а, значит, об остальных делах господина мог ничего и не знать. Но если честно, я просто боялась услышать его «нет», и поэтому не спрашивала. Так прошла неделя, а за ней следующая, и как бы я не была занята, тревога все-таки просочилась в мои мысли. Она стала медленно меня разъедать, точно морская вода разъедает дно деревянной лодки.

Мы ужинали с Батул в её комнате у окна, в котором можно было любоваться закатом, что мы и делали. Незаметные слуги меняли вкусные блюда, но у меня не было аппетита их есть. Батул это заметила:

– Джуман, ты почти ничего не ешь. Тебе нездоровится?

Я улыбнулась:

– Все в порядке. Просто не хочется, сегодня слишком жарко.

– Тебе надо есть, Джуман, не хочу, чтобы ты снова заболела, – строго сказала Батул.

– Не волнуйся, я и сама не хочу заболеть.

Женщина кивнула, но внимательного взгляда от меня не отвела:

– Ты в последнее время задумчивая. Что тревожит тебя? Поделись со мной и тебе станет легче.

Я улыбнулась:

– Как будто тебе своих забот мало.

– Все свои заботы я делю с тобой. И ты поделись со мной своими, – я грустно улыбнулась и снова посмотрела на закат. Батул прошептала: – Ты скучаешь о нем? – я лишь кивнула, и тут же почувствовала на своей руке её ладонь: – А я скучаю о Гафуре. Надеюсь, что он скоро вернется.

– И я надеюсь.

Я так же ждала возвращения Гафура, как и Батул – хотела узнать у него вести о Аббасе. Но лучше бы Аббас приехал сам, и я смогла бы его обнять и сказать, как сильно люблю.

Дверь в комнату открылась, и мы обернулись на звук шагов, слуги ступали бесшумно, значит, это был кто-то другой.

– Господин, – прошептала Батул и улыбнулась. Я помогла ей встать, и она тут же оказалась в объятиях Гафура: – Я так сильно скучала по тебе.

– Я тоже скучал, моя звезда. Как чувствует себя мой сын?

– Он чувствует себя хорошо, – Батул обернулась ко мне, тем самым прерывая мой незаметный уход. Я не хотела мешать им. – Все благодаря Джуман, с ней мне очень спокойно. Спасибо, что привез её ко мне.

Гафур посмотрел на меня. Я вежливо поклонилась:

– Здравствуй, господин.

– Здравствуй, Джуман. Я благодарен тебе за заботу о моей Батул.

– Мне это в радость.

Гафур внимательнее всмотрелся в меня, как будто хотел что-то прочитать на моем лице, а потом снова перевел взгляд на Батул и улыбнулся:

– Ты выглядишь гораздо лучше, моя звезда. Карим успел поведать мне, что теперь в гареме часто слышен твой смех.

– Джуман запретила мне грустить.

Снова-здорово! Может уже хватит говорить обо мне?

– А сама Джуман грустит? – вдруг спросил Гафур и снова пристально посмотрел на меня.

Я смутилась под его взглядом, и за меня ответила Батул:

– Если и грустит, то очень хорошо это скрывает.

Гафур только кивнул, но во взгляде мужчины я с легкостью прочитала его мысли: «От меня она ничего не сможет скрыть». Самое время уходить и оставить Батул наедине с её возлюбленным господином.