Текст книги "Мой добровольный плен"

Автор книги: Евгения Кобрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Так я неожиданно обрела настоящего друга, там, где дружба в принципе невозможна. Мы стали чаще проводить время вместе, но на людях, не сговариваясь делали вид холодности, чтобы не вызывать лишней зависти.

Глава 6.

Вечером я сидела возле Батул в общем зале и неспешно ела виноград, когда в комнату быстро вошла рабыня и, подойдя к нам, зашептала что-то Батул на ухо. Взгляд подруги стал взволнованным, она махнула рабыне и наклонилась ко мне:

– Джуман, найди самый темный угол и схоронись там, стань незаметной. К нам идет господин со своим гостем.

Я удивленно посмотрела на Батул, а женщина нетерпеливо махнула рукой:

– Делай, что я тебе говорю, это для твоей же пользы. Ну, иди!

Я быстро поднялась и отошла, усаживаясь в тени альковы, окна которой выходили в сад. Через несколько минут двери и вправду распахнулись и в общий зал вошел улыбающийся Гафур, а вслед за ним в комнату вступил незнакомый мужчина. Взглянув на незнакомца, я сильнее прижала к себе колени, стараясь слиться со стенкой, а липкий страх пополз по телу. Мужчина был очень высокий и широкоплечий, с крепким телосложением. Черты его мужественного лица были жесткими, глаза светились суровостью, все его тело излучало яростную силу и власть. Его кожа была угольно-чёрной, и мне показалось, что такой же должна быть и его душа.  Гафур сел возле Батул, что располагалась в центре зала, и нежно поцеловал её в губы. Его гость устроился рядом с ними.

С приходом в гарем господина всегда начинался праздник, сегодняшний вечер не был исключением. Веселая музыка, чувственные танцы, сладкое вино, сахарные сладости, женский смех – все лилось как из рога изобилия. Я медленно попивала гранатовый сок, наблюдая за праздником из темного угла, своего временного убежища. Мое уединение была нарушено, когда две наложницы расположились рядом и занялись своим излюбленным занятием – сплетнями. Я невольно начала прислушиваться к их разговору, потому что они обсуждали гостя Гафура.

– Ламис рассказывала мне, он спас господину жизнь, дважды. Поэтому Гафур и приглашает его в свой гарем.

– Мне всегда жутко, когда он приходит к нам. Он такой грозный и сильный мужчина.

– А чего ты хотела, он ведь командует войском янычар самого шейха. Я слышала, он очень богат, но его дом небольшой и живет он в нем аскетично.

– Богат или нет мне все равно, я бы не легла с ним и за все золото мира. Он очень большой, все в нем очень большое, – многозначительно добавила женщина. – А ты знаешь, как ублажают себя юные янычары в казармах, где нет женщин.

Я вся обратилась вслух, потому что не знала «как» и меня тут же просветили:

– Хорошо, что наш господин не любит входить в «срамной вход». Мой прошлый господин любил, и это было очень больно. После первого раза я два дня боялась сходить облегчиться.

Я не сразу поняла, о чем говорит наложница, но когда до меня, наконец, дошло, что такое «срамной вход» и где он находится, по телу пополз леденящий холод. Я посмотрела на незнакомца, что полулежал возле Гафура и слушал рассказ господина. Черные глаза мужчины лениво скользили по грациозному телу рабыни, что извивалось в эротичном танце. Я еще теснее прижалась к стене, возле которой сидела, а потом и вовсе в ужасе распахнула глаза, когда услышала:

– Молись богам, чтобы он не выбрал тебя на эту ночь.

Что?! Он выберет женщину из гарема на ночь? Гафур отдаст гостю одну из своих наложниц? Я прикрыла глаза и глубоко задышала, пытаясь успокоиться: вот почему Батул велела мне схорониться. Ей-то не угрожала опасность провести ночь с незнакомцем, она носила под сердцем ребенка господина, Гафур не отдаст её другому мужчине. Чего не скажешь о других девяти наложницах. Я быстро обвела взглядом зал, разглядывая женщин, который в отличие от меня, знали, где могут провести сегодняшнюю ночь. Я немного успокоилась: вряд ли выбор гостя Гафура падёт на серую мышку вроде меня, другие наложницы красивее и одеты более эротично, а меня даже и не видно в этом темном углу. Праздник продолжился, и я окончательно успокоилась, решая, что жизнь не может быть настолько жестокой, хватит с меня и одного насильника.

Через пару часов мое внимание привлекла Батул, она лениво потянулась и начала вставать со своего места, вездесущий Карим подал ей руку, помогая подняться. Гафур что-то сказал своему гостю и рассмеялся, когда тот лениво улыбнулся, реагируя на его слова. Я и не предполагала, что этот суровый незнакомец способен на улыбку. Господин поднялся вслед за Батул и дал последние распоряжения Кариму, тот почтительно поклонился и проводил Гафура и Батул до дверей общего зала. Господин махнул на прощанье своему гостю, и в сопровождение беременной фаворитки покинул праздник.

Как только за ними закрылась дверь, атмосфера в комнате сразу стала гнетущей. Нас осталось девять женщин, женщин, одной из которых придется всю ночь ублажать этого сурового мужчину. Я незаметно оглядела зал и поняла, что наложницы разделились на два лагеря: четверо из девяти расправили плечи и надели на лицо манящие улыбки, они всяческий хотели привлечь к себе внимание незнакомца; остальные напротив чуть ссутулились и опустили взгляды в пол, стараясь, как и я, стать незаметней. Меня не покидала надежда, что гость Гафура выберет себе женщину из тех наложниц, что желали провести с ним ночь.

Мужчина медленно оглядел зал, попивая вино из стеклянного бокала. Мне показалось, что он ищет кого-то конкретного, настолько внимательным был его взгляд. Я поджала пальчики на ногах и задержала дыхание, когда он посмотрел в мою сторону. С центра зала меня не было видно, я знала это, но все равно замерла, словно статуя, боясь даже моргнуть. Мужчина перевел взгляд на наложниц, которые соблазнительно ему улыбались, и отставил бокал на серебряный поднос. Он подозвал к себе Карима. Тот быстро подошел и наклонился, выслушивая вопрос гостя, а потом быстро вскинул голову и посмотрел прямо на меня. Я пропустила удар сердца, замечая сочувствие во взгляде Карима, а потом мое сердце пустилось в бешеный галоп, когда мужчина махнул рукой:

– Джуман, подойди!

Все взгляды в комнате устремились на меня, и мне стало казаться, что теперь мой темный угол освещает тысяча ярких свечей. Я чуть покачнулась и прикрыла глаза, в голове с шумом стала пульсировать кровь.

– Джуман! – услышала я нетерпение в голосе Карима и постаралась взять себя в руки. Я сжала кулаки и распахнула глаза. Повинуясь суровому взгляду Карима, что пронзал меня недовольством, я медленно поднялась на ватные ноги. Мне показалось, что я шла целую вечность, зацепившись взглядом за яркий персидский ковер, который лежал на полу. Я думала о том, что мне везет, как утопленнику, или даже утопленнику везет больше чем мне. Но вот я заметила туфли Карима с изогнутыми носами и остановилась, мой путь на эшафот окончен. Я замерла в двух шагах от гостя Гафура, который все так же полулежал на матрасе. Я боялась поднять на него взгляд и только каким-то шестым чувством ощущала его изучающий взгляд на себе, что жег кожу, словно огнем.

– Значит Джуман, – услышала я тихий бас и вздрогнула от неожиданности.

– Да, господин, её имя Джуман, – отозвался Карим. – Господин Гафур привез её из последнего плаванья.

– Хорошо. Станцуй для меня, Джуман.

Я резко вскинула голову, Мужчина, казалось, только этого и ждал – его темный взгляд пронзил меня насквозь, доставая, кажется, до самой души. Я только через пару долгих мгновений смогла выбраться из темного плена и с мольбой взглянула на Карима. Тот сурово сдвинул брови, и я покорно опустила голову.

– Она еще не обучена танцем, господин, – вступился за меня Карим.

– Нет?

– Нет. Она в гареме недавно. Если хотите, Исад станцует для вас, – Карим обернулся к высокой брюнетке, глаза которой были щедро подведены сурьмой.

Незнакомец даже не глянул на предложенную Каримом женщину и спросил:

– Чему же она обучена?

Я нервно сглотнула, ожидая ответа Карима:

– Господин Гафур не давал никаких распоряжений на этот счет.

Мужчина молчал пару секунд, а потом медленно поднялся. Я не удержалась и чуть подалась назад, теснее придвигаясь к Кариму, в поисках его защиты.

– Я выбираю её на эту ночь, – был суровый приговор незнакомца, и мое сердце ухнуло вниз.

– Как пожелаете, господин, – ответил Карим с вежливым поклоном.

У меня не осталось надежды, еще одного насильника я просто не переживу! Я не сдержала паники, и она заставила тело рухнуть на колени, прислоняя лоб к полу:

– Прошу вас, господин, выберете другую наложницу!

Весь зал оглушила звенящая тишина, от невозможности моего поступка. Первым опомнился Карим, он разразился тихими ругательствами и, быстро наклонившись, потянул меня за локоть. Гость Гафура остановил его суровым взглядом и Карим немедленно отошел. Незнакомец спросил:

– Почему я должен выбрать другую наложницу?

Спокойный тон, с которым он задал свой вопрос, вселил в меня крохотную надежду. Я оторвала лоб от пола, чтобы мои слова были слышны, и сбивчиво объяснила, придумывая ответ на ходу:

– Как вам сказал Карим, я недавно в гареме, господин, и еще совсем неопытна. Боюсь, я не смогу с должным умением удовлетворить все ваши желания. Другие девушки справятся лучше меня, господин. Выберите их, – в подтверждение своих слов я обернулась к тем женщинам, кто минуту назад хотел уйти с этим мужчиной. Они в ужасе взирали на меня: как могла я оспорить выбор гостя Гафура и просить его о чем-то? Я что, сошла сума? Я снова повернулась к мужчине: – Прошу вас, выберите другую.

Мужчина молчал, а потом кивнул Кариму и тот быстро потянул меня за локоть. Я поднялась, подчиняясь его железной хватке.

– Я накажу её, господин, по все строгости, за то, что проявила непослушание и дерзость, – пообещал Карим и сильнее сжал мой локоть.

Я вздохнула – любое наказание лучше ночи насилия. Гость Гафур шагнул к нам:

– Я сам накажу её, – сказал он и ухватил меня за другой локоть.

Карим отступил с вежливым поклоном, и я проводила его молящим взглядом, который он оставил без ответа. Гость Гафура потянул меня к выходу из общего зала, и я послушно пошла за ним на ватных ногах.

Незнакомец вел мое безжизненное тело за собой. Только тело. Сердце и душа остались в безопасности общего зала гарема.

Глава 7.

Мужчина привел меня в большую, дорого обставленную спальню и закрыл дверь. Я отступила от него, когда он отпустил мой локоть. Незнакомец прошел в комнату, расстегнул ремень и снял с себя черную рубаху, оставаясь в одних шароварах. Я судорожно сжала пальцы: мужской торс был мощным, а мускулатура развитой – после его наказания я могу и не выжить. Незнакомец неторопливо устроился в низкое кресло, которое стояло у окна, и, наконец, посмотрел на меня:

– Подойди.

Я ни живая, ни мертвая двинулась к нему, заранее смиряясь с любой судьбой, которая меня ждет. Подойдя к незнакомцу и не дожидаясь очередного приказа, я быстро опустилась перед ним на колени и покорно склонила голову. Он несколько мгновений, молча, рассматривал меня, а потом тихо велел:

– Сними платок.

Я быстро вскинула руки и развязала узел платка, которым, по совету Батул, всегда покрывала свои яркие волосы. Стянув платок с головы, я зажала ткань в похолодевших пальцах. Мужчина протянул руку и забрал головной убор из моих ладоней, а потом медленно прикоснулся к волосам, заплетенным в толстую косу. Он несильно потянул за волосы, запрокидывая мою голову. Я встретила его темный взгляд и затаила дыхание, запрещая себе думать о плохом, и вообще запрещая себе думать.

Незнакомец внимательно рассматривал мое лицо, а потом тихо подытожил:

– Ты изменилась.

Я не поняла, о чем он говорит, ведь мы виделись впервые. Но я не стала думать об этом и только немного перевела дух, когда он отпустил мои волосы.

– Какого наказания ты заслуживаешь за дерзость, которую позволила себе в общем зале? – неожиданно спросил незнакомец, и я не поняла, он говорит со мной или сам с собой. – Отвечай мне.

Значит со мной. Я облизала пересохшие губы и тихо сказала:

– Вам решать, господин.

Мужчина ухватил меня за подбородок и снова заглянул в глаза:

– Конечно мне. Боишься?

Я только кивнула, решая, что в данный момент голос может меня подвести.

– Все боятся меня, – тихо изрек он. – Как твое имя?

Я разлепила губы:

– Джуман.

– Это имя дал тебе Гафур. Я же спрашиваю, каким было твое имя до пленения.

Я потеряла дар речи, зачем он спрашивает об этом? Ведь моё настоящее имя никто не знал здесь, и это меня вполне устраивало. Мое настоящее имя стало для меня чем-то сакральным и очень личным. Открыть его незнакомцу, значит обнажить перед ним душу, чего я однозначно не хотела. Лицо мужчины стало суровее, он был не доволен моим промедлением:

– Я не привык повторять дважды, – сказал незнакомец, и я поняла, что он не зря командует войском янычар самого шейха. В его тихих словах было столько власти, что все мысли мгновенно вышибло из моей головы. Осталось только одно желание, желание полного подчинения.

– Джоанна, – ответила я, а потом удивилась сама себе, когда тихо добавила: – Отец звал меня Джо.

Мужчина медленно приблизил свое лицо к моему, завораживая темнотой взгляда:

– Не нужно бояться меня, Джоанна. Я выбрал тебя не для того, чтобы мучить, – сказал он и нежно поцеловал в губы.

Я не поверила, что это происходит на самом деле, что меня так нежно целует, этот суровый и страшный мужчина. Но это происходило, его губы нежно ласкали мои, не настаивая раскрыться и пустить его язык вглубь моего рта. Я в каком-то замедленном движении подалась назад, отстраняясь, и он отпустил меня, даже не пытаясь удержать. Мысли путались в моей голове, я тряхнула ею, чтобы прояснить разум, и воззрилась на незнакомца, как на восьмое чудо света. Я быстро облизнула губы, мужчина проследил за движением моего языка и его взгляд загорелись страстным огнем:

– Отдайся мне сама, Джоанна, по доброй воле. Я не хочу тебя принуждать.

Я боялась дышать, чтобы ничем не нарушить то звенящее притяжение, что сейчас вибрировало между нами. Он назвал меня по имени, и я снова стала собой, не бесправной рабыней, а свободной женщиной. Я знала, что это свобода призрачна, но даже она радовала меня сейчас. За время пленения я научилась ценить такие моменты, радоваться мелочам: уединению моей крохотной спальни и чтению скучных книг, недолгим разговорам с Батул и прогулкам по цветущему саду, и особенно ночам, которые я проводила вне спальни господина. И сейчас незнакомый мужчина, который пугал меня до чертиков, преподнес самый лучший подарок. Подарок, который я не получала уже так долго: незнакомец дал мне право решить самой. Я задумалась лишь на мгновение, а потом медленно кивнула. Он прав, я изменилась: прежняя Джоанна выбрала бы борьбу и боль, а нынешняя больше не хотела этого, она устала так жить. Я приняла его дар и выбрала свободу, право отдаться мужчине самой, добровольно, пусть это право тоже было призрачным. Но я отринула эти мысли и сказала:

– Хорошо.

Мужчина медленно кивнул, принимая мой ответ, а потом резко подался на меня, я прикрыла глаза. Он подхватил меня на руки, и через несколько мгновений я уже лежала на широкой кровати среди множества подушек. Незнакомец нежно коснулся пальцами моей шеи, и я вздрогнула.

– Тебе неприятно? – спросил он.

– Я в ожидании того, что последует дальше.

Он провел рукой вниз к ключице и снова вверх, а потом ухватил пальцами мой подбородок и заглянул в глаза:

– Не живи в будущем, живи в настоящем.

Я кивнула и медленно выдохнула, стараясь расслабиться. Мужчина приблизил ко мне лицо с намерением поцеловать, но я опередила его и, неожиданно для самой себя, спросила:

– Как твое имя?

Его взгляд метнулся от моих губ к глазам:

– Зачем ты хочешь его знать?

– Хочу знать имя мужчины, которому отдамся по своей воли.

– Мое имя Аббас.

Я кивнула, а потом несмело подняла руку и прикоснулась к его скуле, чуть поглаживая темную кожу. Мужчина наклонил голову, чтобы мне было удобнее прикасаться к нему, я сразу смутилась и отняла пальцы. Аббас посмотрел на мои губы и, наконец, снова поцеловал, нежно и страстно одновременно. Его ласка была мне приятна, я с удивлением отметила, что мое тело тянется к нему. Мужские руки двинулись по коже, поглаживая, и через мгновения я поняла, что он незаметно снял с меня лиф. Мою грудь овеял прохладный воздух ночи, а потом согрели его теплые пальцы. Аббас перестал меня целовать, и его рука медленно прошлась по животу, вырисовывая замысловатые узоры:

– Раздвинь ноги.

Я с легкостью подчинилась, в ожидании его прикосновений через тонкую ткань юбки. Но их не последовало, он продолжил ласкать мой живот. Я повернула голову и решилась посмотреть на него, Аббас поймал мой взгляд и тихо велел:

– Передвинь мою руку туда, где хочешь моего прикосновения больше всего.

Я несмело взяла его ладонь и передвинула её на свою ключицу, мужчина погладил кожу. Я потянула ладонь к правой груди, и он несильно её сжал, а потом потер сосок. Я легко толкнула мужскую ладонь к животу, ощущая приятное тепло его прикосновения. А потом, медленно перевернулась на живот, подставляя под ласковые руки свою обнаженную спину. Мужские пальцы легко прошлись по телу, ощупывая кожу, и я услышала его тихие слова:

– Я рад, что следов от порки не осталось.

Я мгновенно напряглась, понимая значение этой реплики. Теперь мне, наконец, стали понятны и его слова о том, что я изменилась. Аббас плыл на том корабле, он был свидетелем моего унижения и боли. Тело одеревенело, по коже пополз неприятный холод, а мужские руки на моей спине стали казаться пудовыми. Аббас придвинулся ближе ко мне, чуть надавливая на спину своей грудью:

– Все хорошо, Джо. Не нужно бояться. Мои руки больше не причинят тебе боли.

Кровь зашумела у меня в ушах, и я в ужасе зажмурила глаза, осознавая услышанное. Это он хлестал меня плетью по приказу Гафура! Аббас тот мужчина, под ударами которого сломалась гордая, свободная Джоанна и появилась безвольная рабыня Джуман. Как же превратна судьба, ведь именно этому мужчине я решила отдаться добровольно. Одинокая слеза скатилась по щеке – такое скудное проявление всей бури чувств, что разразилась внутри. Я так устала бояться, притворяться, терпеть, что на большее сейчас просто не была способна. Я чуть повела головой, даже не пытаясь отстраниться от мужчины:

– Я тогда ненавидела тебя, за то, что ты не забил меня до смерти. Я хотела смерти. А ты не сжалились надо мной и не подарили желанного забвения.

Аббас придвинулся еще ближе и обхватил меня руками, прижимая к себе сильнее. Я не нашла в себе сил даже внутренне воспротивиться этому.

– Ты слишком молода, чтобы думать о смерти. И слишком красива, чтобы кто-то захотел тебе её подарить.

– Ты обрек меня на жизнь в неволи, сломал, и я приняла участь бесправной рабыни. Лучше бы я боролась и умерла свободной, чем жить так.

Мужчина резко перевернул меня на спину и навис сверху, его взгляд горел темным огнем, но даже это не нарушило моего апатичного спокойствия.

– Не смей говорить так, Джо. Жизнь бесценна, я знаю это как никто другой.

Это были не просто слова, Аббас командует войском янычар, а значит, видел немало смертей. Я смотрела в мужские глаза, пытаясь возненавидеть Аббаса за то, что он сделал со мной, но у меня не получалось. Мужчина причинил жуткую боль телу, сломал мою личность, ранил душу. Но все это Аббас сделал, чтобы спасти мне жизнь – теперь я точно знала это. Там на корабле, я унизила Гафура при всех, и ярость в его взгляде обещала мне страшную расправу. Не подчинись я ему после порки, не попроси прощения, не стань покорной, и мое растерзанное тело приняли бы в свои холодные объятия пенные волны.

Аббас спас мою жизнь. Спас, чтобы отдать её Гафуру.

Но Гафур не получит ничего, кроме покорного тела бесправной наложницы Джуман! Потому что только я одна могу распоряжаться своей жизнью. Только я! И сегодня ночью я отдам свою жизнь мужчине, который уже однажды держал её в своих сильных руках. Только сегодня я отдам жизнь сама, добровольно, потому что хочу этого, потому что таков мой свободный выбор. Выбор свободной Джо.

Я подняла ладонь и медленно провела пальцами по мужскому лицу:

– Люби меня...

Мои тихие слова утонули в его страстном поцелуе. Я загорелась, отвечая на ласку горячего языка, а мужская рука двинулась к моему бедру, и вскоре я ощутила легкие прикосновения к своей женственности. Рука Аббаса скользнула к моему лону и приласкала сквозь шелк юбки. Я не отстранилась от его дерзких прикосновений, а напротив сразу подалась на горячие пальцы. И возбудилась. Мужчина, кажется, понял мое состояние и спешно сорвал остатки одежды. Он начал умело водить нежными пальцами по моей открытой женственности, иногда задевая клитор. И через пару минут, его неспешных ласк, я поняла, что мое тело готово к страстной разрядке. Я поджала пальчики на ногах и чуть подалась на мужскую руку, Аббас ускорил движение, а я закусила губу. Он надавил сильнее, и я почувствовала тянущее напряжение во всем теле, а потом сильный спазм и очень приятную расслабленность – я кончила, сдавливая руками мужские плечи.

Аббас медленно убрал руку с моей женственности и заглянул в глаза, читая в них о моих ощущениях. Он потянул меня за плечи и уложил на живот, а потом лег на меня сверху, несильно прижимая к кровати. Я повернула голову в сторону, ощущая на своей щеке его нежные пальцы. Аббас переместил руки мне на плечи, погладил спину, и сжал ягодицы, а потом медленно потянул назад, вынуждая встать на колени. Я оставила голову на кровати, сильнее прогибаясь в спине, чтобы ему было удобнее. Моей женственности коснулись горячие пальцы и, скользя по обилию любовных соков, вошли внутрь лона. Я прикусила губу, так хорошо это чувствовалось. Аббас ласкал меня пальцами еще несколько мгновений, подготавливая к своему вторжению, и я загорелась сверх меры, чуть покачиваясь в его руках. А потом умелые пальцы сменил большой член – мужчина вошел в меня медленно и нежно, и я не ощутила боли, только внутреннюю наполненность. Я вцепилась пальцами в подушку и сильнее прогнулась в спине, поощряя его неспешные толчки. А потом мне захотелось ответить на его страсть, и я сама пришла в движение. Мой неумелый, но искренний отклик побудил мужчину ускориться, и через несколько мгновений я была вознаграждена очередным сильным оргазмом. Я подавила крик страсти, который хотел сорваться с закушенных губ, зажмурила глаза и сильнее выгнулась всем телом. Аббас еще пару раз глубоко и быстро толкнулся в меня и тоже пришел к страстной разрядке. Он не покинул мое тело сразу после этого, а остался внутри и чуть погладил клитор. От такого чувственного прикосновение в моей голове что-то щелкнуло, и я снова забилась в заботливых руках, достигая очередной пылкой кульминации.

Аббас медленно вышел из меня, укладывая моё утомленное тело на бок. Сам он лег сзади, прижимаясь к моей спине грудью. Я была без сил и только в благодарность сжала его руку, которая нежно обнимала меня.

– Отдыхай, Джоанна – было мне ответом, и я, как по команде, провалилась в глубокий сон.

Глава 8.

На рассвете в моей комнате меня, как всегда, ждала Ламис. Она быстро встала с кресла, в котором дремала, и подлетела ко мне, заключая в заботливые объятия:

– Моя бедная девочка. Мне так жаль.

– Жаль?

– Моё бедное дитя провела ночь с жестоким мужчиной, – Ламис отстранила меня от себя и участливо заглянула в глаза: – Мне позвать лекаря?

Я высвободилась из её объятий и отошла:

– Со мной все в порядке, не нужно никого звать.

Женщина взяла меня за руку и потянула в сторону купальни:

– Пойдем, я помогу тебе смыть ужас этой ночи.

Я не стала спорить и позволила ей заняться мной. Я не слушала её жалостливых причитаний, и погрузилась в свои мысли, пока она помогала мне с мытьем. Я задумалась о том, что возможно, Ламис в чем-то и права, и мне следует себя пожалеть: трудно жить, когда не знаешь радости, но еще труднее, когда узнал её и потерял. Как теперь я буду сносить ненавистные прикосновения Гафура, которые после сегодняшней ночи станут вызывать еще больше отвращения? Как смогу снова притворяться, лгать, терпеть? Как смогу жить дальше? Я вздохнула, очень просто – снова спрячу свободную Джоанну глубоко в себе, а бесправная Джуман стерпит что угодно.

Ламис уложила меня в постель и присела рядом, как всегда, гладя по голове:

– Пройдет время, и эта ужасная ночь сотрется из памяти, вот увидишь.

Я не хотела ничего забывать, я сохраню память об этой ночи навсегда и стану доставать на свет, когда будет особенно плохо.

– Все встанет на круги своя, и жизнь в гареме пойдет как раньше.

Я не хотела как раньше, ничто уже не будет прежним. Но я сделаю все возможное, чтобы о моих желаниях никто не узнал.

– Господин Гафур добр к тебе. Он часто дарит подарки и это значит, что господин тобой доволен. Батул вскоре не сможет быть его фавориткой из-за беременности, и ты, вполне возможно, займешь её место.

Я не хотела ни его доброты, ни подарков, которыми он старался меня подкупить. Тем более мне не было нужно место его фаворитки.

– Засыпай, все наладится, – сказала Ламис свою любимую фразу и вышла из моей спальни.

Я повернулась на бок и прикрыла глаза. Я думала, что в постели Гафура научилась всему, что должна знать женщина, сведущая в эротической науке. Но после ночи с Аббасом, я поняла, что не знаю ровным счетом ничего. Ведь с Гафуром было только мое тело, которое безропотно сносило нежеланные прикосновения, а с Аббасом была я вся – тело, личность и душа. Все было по-другому, по-новому, и я, наконец, поняла значение фразы «заниматься любовью», она обрела для меня смысл. Мы занимались любовью еще три раза за ночь и каждый раз, он дарил мне нежность, удовольствие и страсть. Наутро, перед самым рассветом Аббас разбудил меня поцелуем и велел одеться. Я медленно натянула лиф с юбкой и сонно посмотрела на него. Мужчина зажал мое лицо в ладонях, заглядывая в глаза, а потом поцеловал в лоб и обнял – он прощался со мной без слов. Я теснее прижалась к Аббасу, вдыхая и запоминая только ему присущий аромат, я понимала, что мы вряд ли еще раз увидимся. Мужчина мягко отстранил меня от себя и позвал охранника, который стоял у двери. Тот с поклоном вошел, и Аббас подтолкнул меня к нему. Я на мгновение задержала взгляд на сильном мужчине, который подарил мне нежную ночь любви, и, прошептав лишь одними губами «спасибо», а потом ушла из его спальни навсегда.

Ламис сказала, что все наладится. Но все уже наладилось. Наладилось и рушится снова.

Весь день внимание всего гарема было приковано к моей персоне. Первым меня посетил Карим, он строго осведомился, как я себя чувствую и не нужен ли мне лекарь. Я ответила, что все нормально и Ламис кивнула в подтверждение моих слов, когда суровый взгляд Карима остановился на ней.

– На её теле нет никаких повреждений, – уточнила Ламис.

Похоже, Карим волновался, как сильно наказал меня Аббас за мое неповиновение в общем зале. Он снова посмотрел на меня, но уже любопытство сквозило в его взгляде. Я знала, что Карим не мог спросить об этом напрямую, ведь это было не его дело. Мужчина поджал губы:

– В любом случае господин Гафур узнает о твоем непростительном поведении вчера. Ты его опозорила своей дерзостью.

Впервые за долгое время мне было все равно, я не почувствовала ни страха, ни ненависти. Я только почтительно склонила голову, чтобы Карим не заметил мое безразличие. Он покинул спальню, и Ламис посеменила за ним.

Через двадцать минут дверь в мою комнату снова открылась и Батул прошмыгнула внутрь. Она быстро направилась ко мне и порывисто обняла:

– Джуман, мне так жаль.

Почему все меня жалели, ведь я провела замечательную ночь? Подруга отстранилась от меня и заглянула в глаза:

– Как ты себя чувствуешь?

Я чуть улыбнулась и ответила:

– Все хорошо.

Взгляд Батул стал сочувственным:

– Не надо жалеть мои чувства, расскажи все. Это было ужасно?

Я отошла от неё и села на постель:

– Все, правда, хорошо, Батул. Он был нежен.

– Нежен?

– Да, почему это удивляет тебя?

Батул присела возле меня и взяла за руки:

– Аббас жестокий воин, на его руках кровь тысячи неверных. И ты хочешь меня убедить, что эти руки были нежными с тобой?

– Я не буду ни в чем тебя убеждать, я просто говорю, как есть.

Батул придвинулась ближе ко мне и её взгляд загорелся лукавством:

– Тебе что, понравилось?

Я чуть покраснела и отвела взгляд, но подруга успела прочитать в нём ответ:

– Джуман! – воскликнула она и еще раз меня обняла: – Я рада за тебя, хоть это и плохо. Будь он жестоким, возможно ты бы по-другому взглянула на Гафура, а так... Теперь тебе будет еще сложнее.

– Я знаю.

Батул отстранилась:

– Но ты сильная, ты справишься. Я верю в тебя, – женщина улыбнулась: – Расскажи, как это было?

Я смутилась и прикрыла глаза. Батул рассмеялась:

– Да брось, Джуман, мы ведь в гареме, а не в монастыре.

Я сдалась:

– Он был нежен, заботлив, предусмотрителен. Он как будто знал, как мне нравится больше всего.

Батул сладко вздохнула:

– Все это я чувствую с Гафуром. Жаль, что у тебя не так.

Я улыбнулась:

– Если бы у меня было так, мы бы сейчас не сидели вместе, ведя задушевные беседы. Мы бы планировали козни друг против друга.

– Как ты говоришь: «Нет худа, без добра». Так? Мне нравится, что ты во всем находишь что-то хорошее, – рассмеялась Батул, а потом заметила: – Надеюсь, тебе не надо объяснять, что другие в гареме не должны знать, как тебе понравилась эта ночь, особенно Гафур?

Я понимающе кивнула, а Батул теснее придвинулась ко мне и тихо спросила:

– Это правда, о чем шепчутся в гареме? Янычары любят входить в «срамной вход»? Это больно?

Я рассмеялась, наблюдая за её искренним любопытством:

– Я не знаю, Батул. Со мной он этого не делал.

– А что делал?

Я рассмеялась еще громче.

В обед в общем зале я ловила на себе сочувствующие взгляды наложниц. Даже те, кто вчера хотел разделить ложе с Аббасом, проявляли сострадание. Видно их умы рисовали невероятные кары, которыми смутьянку ночью наказал жестокий друг господина. Я не стала разочаровывать участливую публику и изобразила на лице смесь печали и покорности: спина согнута, голова опушена, взгляд излучает скорбь – актриса из меня, кажется, удалась на славу. Даже Исад, что за время моего пребывания в гареме не сказала мне и десяти слов, проходя мимо, задержалась возле меня:

– Твой вчерашний поступок был необдуманным и глупым. Никогда не перечь мужчинам, они жестоко наказывают за это. Надеюсь, ты не очень сильно пострадала?

Я вздохнула и покорно ответила:

– Я заслужила все, что получила.

Исад кивнула и отошла, не дождавшись подробностей. Мою руку пожала Батул, которая сидела рядом. Я подняла голову и, заметив её хитрую улыбку, которая мгновенно пропала, прикусила губу, чтобы не рассмеяться.