Текст книги "Таша из рода Ратингеров (СИ)"

Автор книги: Евгения Кобрина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Мне не за что тебя прощать, милая, – грустно улыбнулась Амелия и снова обняла дочь. – Ты молодец, ты так хорошо научилась себя контролировать. Это я сейчас виновата, вынудила тебя кричать. Ты не обязана мне ничего объяснять, я просто хочу, чтобы ты сама во всем разобралась. Разберись в себе, Таша, в своих чувствах и желаниях. Ты же знаешь, как это важно.

Таша крепче обняла мать и тихо призналась:

– Я бы, наверное, позволила ему себя поцеловать. Хорошо, что он не захотел этого сделать.

Амелия прикрыла глаза – дочка выросла, она больше не девочка, а молодая женщина с бурными чувствами и желаниями. Как Амелия сможет защитить дочь от плохого в этом мире, если не в силах защитить Ташу от самой Таши?

Глава 3.

Никэль неспешно пил эль, вполуха слушая рассказ отца о домашних делах. Мужчина был рад наконец-то оказаться дома после трехлетнего отсутствия. Путешествие, которое в начале было столь увлекательным, к концу изрядно утомило. И теперь, сидя у теплого камина в удобном потертом кресле, Никэль ощущал умиротворение. Правда, оно тут же испарилось, стоило ему увидеть изящный силуэт новой помощницы Вайлы, которая прислуживала им за обедом. Сейчас прислуга убирала со стола под руководством все той же Амелии, кажется, так её звали. Никэль перевел взгляд на отца. Хьюго, попивая эль из высокого кубка, как и сын, наблюдал за уборкой столового зала. А точнее, за красивой женщиной, которая этой уборкой руководила. Никэль усмехнулся: эта женщина гораздо больше годилась отцу в любовницы, чем её малолетняя дочь. Интересно, Амелия уже занимает это тепленькое местечко?

– Значит, у нас появились новые рабы? – беззаботно спросил Никэль. – Вайла сказала, их сослал сюда сам король.

Хьюго нахмурился, глядя на сына:

– Почему это сослал? Говоришь так, как будто у нас здесь край земли. У нас здесь, конечно, не столица, но и не захолустье.

Никэль усмехнулся:

– Я лишь пересказал слова Вайлы. Она, кстати, очень хорошего мнения о леди Амелии и её дочери. Таша, кажется. Я что-то не видел её за обедом.

Хьюго прищурился, внимательно изучая сына:

– А с чего это рабыне быть на хозяйском обеде?

Никэль отпил эля и беззаботно ответил:

– Прислуживать, разумеется.

– Разумеется, – подозрительно повторил Хьюго. – Леди Амелия вдова предателя, её саму и её дочь ждала смерть. Но король проявил милосердие и даровал им жизни. Теперь они наши рабы.

Тайна необычной Таши была раскрыта для Никэля уже час назад, когда словоохотливая Вайла рассказала ему все о новых служанках. Теперь мужчина знал, что так привлекло его в девушке: аристократичного происхождения и врожденного благородства было не спрятать за убогим платьем. То, что он по незнанию принял за неловкое смущение, было ничем иным, как скромностью и чувством такта. Её глаза пылали не дерзостью, а негодованием. А слова о расплате были сказаны искренне, а не с желанием завлечь отказом.

Хьюго привлек внимание сына, когда подозвал Амелию, чтобы та подлила в их бокалы эля. Женщина двигалась с удивительной грацией, а на её лице светилась приветливая улыбка. Она молча выполнила поручение и посмотрела на барона:

– Вам что-нибудь еще надо, ваша милость?

– Комнаты моего сына готовы? – спросил барон.

– Конечно, ваша милость. Я все лично проверила.

– Хорошо, тогда это все. Можешь идти.

– Спокойной ночи, ваша милость.

Амелия присела в изящном поклоне, но слова Никэля её задержали:

– Отец сказал, вы вдова предателя. Ваша дочь его наследница?

Женщина быстро глянула на барона и медленно ответила Никэлю:

– Нет. Таша – моя дочь от первого брака.

– Сколько ей лет?

– Шестнадцать, ваша милость.

Никэль отпил эль и заметил:

– Уже достаточно взрослая. Почему вы не выдали её выгодно замуж, когда еще была такая возможность?

– Я не хотела с этим спешить, – ответила Амелия и осторожно добавила: – Может, Таша уже и вошла в возраст взросления, но она еще совсем ребенок.

Никэль был с женщиной не согласен, её дочь уже давно не ребенок, и любой мужчина, имеющий глаза, это заметит. Но он не стал озвучивать свои мысли. С Ташей он разберется позже, а сейчас надо все выяснить с её матерью. Никэль открыто посмотрел на женщину, оценивая её изящную фигуру и красивое лицо:

– Я пойду в спальню через полчаса, распорядитесь приготовить мне горячую ванну.

– Конечно, ваша милость.

– Вы лично поможете мне её принять.

Амелия потеряла дар речи – его намек был вполне понятен. Она быстро взглянула на барона, который в изумлении смотрел на сына. Хьюго наконец пришел в себя:

– Никэль, что за вздор! Тебе поможет кто-то из слуг.

Сын спокойно посмотрел на отца:

– Я и хочу, чтобы мне помог кто-то из слуг. Разве нет?

Барон вскочил из кресла:

– Не передергивай!

Никэль отставил бокал с элем и медленно поднялся:

– Не ты ли минутой ранее говорил, что теперь они наши рабы. Разве я хочу чего-то особенного от рабыни?

– Никэль, – зловеще предупредил барон. – Не смей. Ты меня слышишь?

– А что так? Или эта рабыня помогает с ванной только тебе?

Хьюго шагнул к сыну, его кулаки в гневе сжались:

– Это не твое дело.

– А мне так не кажется, – спокойно парировал Никэль. – Я же должен знать, где «твоя территория», чтобы ненароком на неё не ступить. А то будет неловко. Не находишь?

– Леди Амелия и её дочь под моей личной защитой, – тихо предупредил Хьюго с металлом в голосе.

– Даже так. И она и её дочь? – усмехнулся Никэль. – Я горд тобой отец, ты в хорошей форме.

Хьюго не узнавал своего сына, неужели тот мог так сильно измениться за те три года, что они не виделись? Или Никэль чего-то добивается, выводя на неловкий разговор, как всегда делал в детстве? А может сын просто по-мальчишески ревнует отца, заметив его интерес к женщине. Барон посмотрел на Амелию, которая все это время тихо стояла чуть поодаль:

– Амелия, ты свободна. Передай Вайле, пусть распорядится насчет ванны для Никэля.

– Да, ваша милость, – ответила женщина, сделала легкий поклон и быстро ушла.

Барон посмотрел на сына:

– Что это было? К чему весь этот фарс?

– Хотел кое-что выяснить, – беззаботно улыбнулся Никэль.

Хьюго нахмурился:

– И как успехи, выяснил?

– Да. Доброй ночи, отец.

Амелия пригладила волосы и стряхнула несуществующие пылинки с платья. Она уже целых пять минут стояла у двери, не решаясь постучать и войти. И дело было не в том, что женщина сомневалась в правильности своего решения, а в том, что она сомневалась в своих чувствах. Она боялась, что если сделает, что задумала, то может потерять свою выдержку и холодность, которую выстраивала годами вокруг своего сердца. Но другого пути у неё не было, она пожертвует чем угодно ради своей дочери.

Амелия постучала в дверь и быстро вошла, не дожидаясь на это позволения. Хьюго сидел перед камином в простой холщовой рубашке и домашних штанах. Он неспешно точил боевой топор, перед завтрашней охотой. Мужчина оторвался от своего занятия и взглянул на незваного ночного гостя. Его глаза в изумлении расширились:

– Амелия? – Хьюго отложил топор. Женщина закрыла дверь и снова повернулась к мужчине. – Зачем ты здесь? Что-то случилось? Никэль, он…

– Нет, ваш сын ничего мне не сделал.

– Тогда что привело тебя сюда так поздно?

Амелия сделала шаг ему навстречу:

– Я прошу у вас защиты для моей дочери, – сказала она и добавила: – И готова за это заплатить.

Мужчина вскинул голову и прищурился. Амелия, глядя прямо на него, потянула за завязки платья и стала распускать шнуровку. Хьюго весь подобрался:

– Что ты делаешь?

– Раздеваюсь.

– Зачем? – хрипло спросил мужчина. От вида её молочной кожи, которая показалась в вырезе платья, у него мгновенно пересохло во рту.

– Вы же умный взрослый мужчина, ваша милость. Вдовец. Вы должны понимать, зачем женщина раздевается в мужской спальне, придя в неё ночью.

Хьюго вскочил на ноги, когда платье упало на пол. Женщина осталась в одной груботканой рубашке, которая полностью открывала изящные руки и ноги ниже колен. Амелия потянула за завязки рубашки.

– Остановись!

Она не остановилась, и через мгновение взгляду Хьюго предстало обнаженное женское тело, красота которого была в самом соку. Мужчина затаил дыхание, а его взгляд лихорадочно метался, пытаясь увидеть и запомнить каждый сантиметр желанного тела. Боже, как же сильно он её хотел! На него как будто наваждение нашло, что с ним творится? Такое чувство, что он никогда не видел женщину и снова стал тем прыщавым юнцом, перед своей первой ночью со шлюхой, которую оплатил для него дядя. Но эта благородная женщина, которая сейчас стояла перед ним, шлюхой не была, и он уже давно не юнец. Так откуда это непреодолимое желание поддаться искушению и сделать её своей? Хьюго шагнул к Амелии, и та прикрыла глаза, то ли в смущении, то ли в страхе. Это в раз отрезвило мужчину: она не хочет быть в его спальне, не хочет лечь с ним, не хочет стать его женщиной. Амелия здесь только потому, что хочет спасти свою дочь, кажется, так она сказала. Барон в гневе сжал кулаки:

– Оденься.

– Зачем? – Амелия распахнула свои синие глаза: – Я вам не нравлюсь?

Хьюго разозлился еще больше:

– Потому что я так велел! А ты рабыня, и должна делать то, что велит тебе твой господин.

Она медлила. Но все же потянулась к одежде и быстро накинула рубашку:

– Я могу заплатить вам только так. Больше у меня ничего нет, – тихо сказала женщина.

Хьюго из последних сил сдерживал ярость и страсть, которые одновременно рвались из него:

– Тебе не нужно мне платить. Твоя дочь под моей защитой, её никто не тронет.

– Даже ваш сын?

Барон нахмурился, глядя на женщину:

– Что ты знаешь? Говори.

– Они встретились в старом доме лесника сегодня днем. Таша сказала… она сказала, что ваш сын возжелал её.

– Откуда твоя юная дочь вообще знает такие слова?

Амелия смутилась:

– Последний год нашей жизни был не из легких, моя девочка многое узнала о реальном мире. Я уже была не в силах её защитить… Когда король даровал нам милость, я взмолилась, чтобы это стало нашим шансом на новую жизнь. В вашем доме я надеялась найти не только приют и кров, но умиротворение и безмятежность… Ваша милость, прошу, защитите мое дитя. Мы оба знаем, что может сделать мир с молодой девушкой без покровительства…

– Мой сын её не тронет, – перебил взволнованную женщину Хьюго. – Никто её не тронет, даю тебе слово.

Амелия, не колеблясь не секунды, упала перед ним на колени и стала целовать руку:

– Спасибо, ваша милость. Спасибо.

Хьюго высвободил руку из женских ладоней и приподнял лицо Амелии к себе, нежно удерживая за подбородок. В женских глазах стояли слезы благодарности, и мужчина поклялся себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы оправдать её доверие:

– Не благодари за это.

Амелия накрыла своей ладонью его руку и нежно погладила пальчиками мужскую ладонь:

– Вы хороший человек, ваша милость. Благородный человек.

Хьюго коснулся пальцами её нежной щеки и хрипло ответил:

– Нет. Будь я хорошим и благородным, велел бы тебе сейчас же уйти.

Амелия чуть наклонила голову, подаваясь его ласковой руке:

– Так велите.

Барон тяжело вздохнул, понимая, что проиграл войну с самим собой. Его пальцы нежно провели по желанным алым губам, которые чуть раскрылись в трепетном ожидании:

– Нет. Я больше не стану тебе приказывать, Амелия. Я попрошу. Останься со мной.

Амелия прикрыла глаза, признавая свой проигрыш, лед её истерзанного за последние годы сердца дал трещину. Она знала барона Хьюго лишь пару недель, но этого времени ей вполне хватило, чтобы понять, что он добрый, справедливый и благородный человек. Хьюго мужчина, который достоин любви. Её любви.

 Амелия беззвучно кивнула, и большего Хьюго было и не нужно. Он мгновенно поднял женщину на руки и уложил на свою постель. Его горячий поцелуй обжег её кожу, принося радость наслаждения. Сильные мужские руки были нежными, а губы шептали слова страсти. Амелия обняла Хьюго за плечи, даря в ответ такую же искреннюю ласку. Она уже и забыла, как это приятно отдаваться мужчине добровольно, с радостью, трепетом и любовью. Каково это быть желанной и желать так же сильно в ответ. Как хорошо быть самой собой, не таясь и не притворяясь. Как радостно чувствовать себя счастливой женщиной. Женщиной, любящей достойного мужчину.

Глава 4.

Таша чистила на крыльце кухни яблоки для пирогов. Она любила солнечное утро и всегда старалась проводить эти часы на улице. Теперь можно не бояться, что аристократичную, светлую кожу покроет темной дымкой солнечный загар. Больше она не была светской леди, а значит, ненужными условностями можно пренебречь. Таша прикрыла глаза и подставила лицо теплым лучам, но на небо набежали тучи, закрывая от неё солнце.

Девушка распахнула глаза и поняла, что вовсе не тучи заслонили от неё солнечные лучи, а высокий силуэт Никэля. Мужчина стоял возле крыльца и приветливо улыбался ей:

– Доброе утро, Таша.

– Доброе утро, ваша милость, – ответила она и снова принялась за оставленную на минуту работу.

Мужчина сел подле неё на крыльцо:

– Хорошее летнее утро, – он взял из корзины яблоко и надкусил. – А ты, как я посмотрю, ранняя пташка.

– Все слуги встают с солнцем, – тихо заметила девушка.

– Ах, ну да. Все слуги, – улыбнулся он, а потом добавил: – Но ты ведь не обычная рабыня, верно? Мне известно о тебе и о твоей матери, – Таша молчала, продолжая чистить и резать яблоки. – Тебе, должно быть, нелегко приходится в качестве служанки? Тяжелая работа не для светской леди.

– Я больше не светская леди, ваша милость, – наконец ответила ему девушка. – Теперь я обычная служанка и работаю наравне со всеми. Особого отношения мне не нужно.

– Да, я помню, – усмехнулся Никэль, – ты не хочешь «особенным образом» расплачиваться за мое «особое отношение».

 Таша отложила нож и быстро поднялась, но мужчина удержал её за руку. Она попыталась выдернуть свое запястье, но Никэль не пустил. Девушка ощутила на коже его дыхание. Мужчина поднял руку и прикоснулся к её щеке в медленной ласке. Это напугало Ташу, и она ощетинилась:

– Ласка вам не поможет.

– А я думаю иначе, – тихо ответил Никэль и добавил: – вода и камень точит.

– Я не камень, а вы не вода, – заметила она. – Я рабыня, а вы мой господин. Других отношений между нами не будет.

– Время покажет.

Таша снова потянула свою руку, и снова безуспешно, Никэль нежно, но крепко её держал. Девушка тихо предупредила:

– Не соревнуйтесь со мной в долготерпении и упорстве, ваша милость. Вы проиграете.

– Посмотрим, – улыбнулся мужчина. Он достал из кармана что-то блестящее, и через секунду на запястье девушки красовался драгоценный браслет из полированного темного дерева, покрытого яркой глазурью. Таша нахмурилась, и Никэль с улыбкой предупредил: – Это подарок, отказываться невежливо.

 Подарки Тише дарила только мама, и они всегда были полезными. Поэтому эта совершенно бесполезная и такая красивая вещица Таше очень понравилась. Но она знала, что не должна принимать этот подарок:

– Я не могу его принять.

– Можешь и примешь. И я хочу, чтобы ты его носила каждый день.

Таша испуганно взглянула на мужчину:

– Браслет может сломаться или потеряться.

Никэль улыбнулся, наслаждаясь её искренним смятением:

– И тебя это расстроит? Расстроит, что подарок от меня потеряется?

– Да, – честно призналась она, а потом нерешительно добавила, снова глядя на браслет: – У меня никогда не было такой красивой и изящной вещи.

Никэль нахмурился, о чем она говорит? Она же была дочерью графа, как это у неё не было красивых вещей? Но спросить он не успел, на крыльцо кухни поспешно вышла Амелия, с упреком глядя на них:

– Ваша милость, доброе утро, – сказала она вежливо. – Таша, кухарка ждет яблоки.

– Да, мама, – ответила девушка и высвободила наконец руку.

Браслет сверкнул в лучах солнца и сразу привлек внимание Амелии:

– Что это у тебя?

Таша нерешительно взглянула на Никэля и ответила матери:

– Это подарок.

– Подарок? – Женщина укоризненно посмотрела на сына барона, но обратилась к дочери: – Таша, ты же знаешь, порядочная женщина не может принимать дорогие подарки от мужчины, который не является её родственником. Это неприлично. Сейчас же сними.

Таша потянула браслет, но Никэль воспрепятствовал этому, останавливая её. Он посмотрел на Амелию:

– Ваша дочь будет носить мой подарок, таково мое желание.

Амелия приподняла брови и спокойно уточнила:

– Желание господина?

– Да.

Женщина медленно кивнула и посмотрела на дочь:

– Раз наш господин приказывает, мы обязаны подчиниться. Мы послушные рабы, – Таша прикусила губу и, быстро подхватив корзину с яблоками, скрылась в кухне. Никэль нахмурился, понимая, что все пошло совсем не так, как он планировал. Амелия тихо заметила: – Моя дочь не привыкла к мужскому вниманию и дорогим подаркам. Но пусть это вас не обнадеживает. Она не продается.

Мужчина разозлился:

– Я её не покупал.

– Вы в этом уверены, ваша милость? – спросила Амелия и, грациозно приподняв платье, скрылась на кухне.

Амелии удалось поговорить с дочерью только после обеда, она застала её одну в саду, где та пропалывала зелень. Таша отряхнула руки от земли и взглянула на мать, заранее зная тему их разговора:

– Я не хотела принимать этот браслет.

– Отчего же, он красивый, – улыбнулась Амелия и подняла руку. Таша протянула ей запястье с браслетом, и женщина покрутила драгоценность на солнце. – Изысканная работа. Дорогой подарок.

 Таша прикусила губу и призналась:

– Мне он тоже понравился. Так красиво блестит на солнце. Но я знаю, что не должна была принимать его подарок.

Амелия внимательно взглянула на дочь:

– В твоей жизни было так мало подарков, милая. В этом только моя вина. После смерти твоего отца я вышла замуж не за того мужчину.

– У тебя не было выбора, мама.

– Выбор есть всегда, и я сделала не тот, – вздохнула Амелия. – А браслет красивый, и если уж у тебя нет возможности от него отказаться, то носи с радостью. Только, прошу, не забывай, кто ты и кто он.

– Я всегда об этом помню.

Амелия обняла дочь:

– Ты у меня умница.

Таша приняла объятия и тихо спросила:

– Мама, ты провела эту ночь в спальне барона Хьюго? Ты сделала это ради меня?

Амелия прикрыла глаза, она не станет врать ни дочери, ни себе:

– Нет, Таша, не ради тебя. Я осталась с ним этой ночью… ради себя. Мне нравится этот мужчина.

– Но разве он сначала не должен стать твоим мужем?

Амелия вздохнула и поправила дочери волосы:

– Наша жизнь сейчас не такая, какой была раньше, милая. Я рабыня, он мой господин, а господа не женятся на своих рабынях.

– Значит, ты стала его любовницей?

Амелия грустно улыбнулась:

– Значит стала. Надеюсь, ты не осудишь меня за это?

– Нет, мама, конечно нет. Главное, чтобы ты была счастлива.

– Я счастлива, Таша. Счастлива и спокойна. Барон позаботится о нас и не даст в обиду. Он дал слово, и я ему верю.

Таша улыбнулась, ей тоже сразу понравился этот хмурый мужчина. В бароне чувствовалась истинная мужская сила, а значит, он не станет обижать тех, кто слабее его. Настоящие мужчины так не поступают. Таша надеялась, что и своего сына барон воспитал соответственно.

Глава 5.

К концу недели Таша уже не считала сэра Никэля воспитанным человеком, а все потому, что он просто не давал ей прохода. Он был повсюду, куда она – туда и он: в лесу, в саду, на кухне, в прачечной, в кладовой – куда ни пойди, везде Ташу поджидал Никэль с веселыми историями, откровенными вопросами и навязчивой помощью:

«У кухарки аллергия на чеснок, в детстве мы с мальчишками ей его повсюду подкладывали. Мельник прячет от жены эль в мешках с зерном, и эль часто проливается, поэтому его хлеб прозвали Хмельным. Если залезть на то дерево, можно увидеть пещеру русалки. Но ведь леди не лазают по деревьям. И зачем смотреть на какую-то русалку, когда рядом есть прекрасная Таша».

«Как ты спала? Что тебе снилось? Какую книгу ты сейчас читаешь? Какой твой любимый цвет? Ах, синий! Вот, возьми, эта синяя шаль теперь твоя. Нет, отказаться ты не можешь. Возьми и носи, я так хочу. Хочу порадовать свой глаз, глядя на самую красивую девушку».

«Дай мне ведра с водой, не рви руки. Я понесу тюль с бельем, а ты просто иди рядом. Нет, этого ты делать не будешь, конюх и без тебя справится. Я помогу тебе нарвать нужные травы. Что, эти цветы не лекарственные? Зато очень красивые, я нарвал их для самой милой девушки, для тебя. Вот, возьми».

И это не заканчивалось ни утром, ни днем, ни вечером. Вскоре Таша начала прятаться от мужчины, но это у неё плохо получалось, ведь Никэль вырос в этом замке и знал все его укромные уголочки:

«Под этой лестницей я прогуливал уроки чтения. В этом закутке прятал сладости. А в этой башенке мечтал о путешествиях, глядя по ночам на звезды. Твои глаза как звезды. Посмотрим сегодня на ночное небо вместе? Приходи в полночь, я буду тебя ждать. Придешь?»

С каждым днем Таша раздражалась на мужчину все больше, ведь у неё не осталось ни одной минутки уединения, а косые взгляды других служанок прожигали ей спину. Наконец, она решила серьёзно поговорить с Никэлем и объяснить, что такое положение вещей неприемлемо. Сын барона лишь улыбнулся и заявил:

– Я у себя дома, хожу, где хочу. Я же не виноват, что ты ходишь там же.

Таша рассердилась:

– Я надеялась, что замок Шортон станет и моим домом. Но ваше поведение не оставляет мне на это ни малейшей надежды.

– Почему же?

– Потому что на меня все смотрят косо из-за вашего навязчивого внимания. Все думают обо мне плохое.

Никэль перестал улыбаться:

– Скажи мне, кто посмел тебя обидеть. Я разберусь с этим, – он придвинулся к ней, преграждая путь.

Таша отодвинулась:

– Нет. Вы сделаете только хуже.

– Позволь тебе помочь, Таша. Я хочу быть тебе другом и только.

Наглая ложь! Таша поняла, что время светских бесед и уговоров прошло, нужно ставить вопрос ребром: или он оставит её в покое, или не будет ей житья в этом доме:

– Вы поможете, если оставите меня наконец в покое, – резко ответила она и добавила со всем высокомерием, на которое была способна: – Неужели это так трудно понять? Мне не нужна ни ваша помощь, ни ваша компания. Вы мне не нравитесь. Перестаньте, наконец, навязываться, – тон и слова, которые Таша подглядела у Кирии, когда та отшивала особенно рьяных поклонников, дал свои результаты, Никэль отступил от неё, внимательно разглядывая. Мужчина не узнавал всегда скромную и милую девушку. Эта Таша ему не нравилась. Девушка решила закрепить достигнутый результат. Она сняла с запястья браслет, который до этого носила, и сунула в мужскую руку: – Заберите, ваши подачки мне не нужны. Надеюсь, мы поняли друг друга, и больше мне не придется терпеть ваше присутствие рядом.

Она развернулась, чтобы уйти, но Никэль схватил её за локоть и повернул к себе. На его лице читалась злость, он яростно отшвырнул браслет, и тот с грохотом покатился по полу:

– Подачки? Зря я с тобой возился. Надо было сразу завалить тебя на сеновале, и дело с концом.

Таша презрительно поджала губы, вспоминая, как это делала Кирия, и сказала:

– «Завалить на сеновале»? Что за манеры? Хотя, чего от вас еще ожидать.

Тут, надо признать, она перебрала с презрением – лицо мужчины запылало яростью:

– А ну, повтори, – прошипел он. Таша не на шутку испугалась и дернулась из его рук. Но мужчина не пустил, а напротив, сильнее прижал её к стене: – Повтори, что сказала.

– Пустите, – прошептала девушка.

Жесткие губы накрыли её нежный рот в наказывающем поцелуе. Таша никогда не думала, что её первый поцелуй будет таким, яростным и горьким. Она уперлась ладошками в мужскую грудь и попыталась оттолкнуть Никэля, но не тут-то было. Он обхватил её за талию и шею и усилил свой натиск. Девушка начала задыхаться и перестала бороться. Еще мгновение, и она потеряет сознание… но её спасли.

Барон с гневным рыком оттащил сына от Таши, и та стала жадно глотать воздух.

– Что ты творишь! – взревел Хьюго. – Я же тебя предупреждал насчет неё!

Никэль смотрел волком:

– Плевать! Она и её мать считают нас грязью под своими ногами. Невоспитанными деревенщинами.

– Ты сейчас и ведешь себя, как деревенщина, – ответил барон. – Накинулся на беззащитную девушку. Этому я учил тебя? Так воспитал?

– Хватит, отец! Неужели ты не видишь, что она нравится мне. Что я все это время ухаживал за ней, со всем почтением и нежностью. И чем она ответила мне? Холодным презрением и оскорблениями. Даже сейчас, став рабыней, считает меня недостойным её величественной персоны, – с уязвленным самолюбием сказал Никэль и добавил: – Так что не обманывайся на их счет. Уверен, мать под стать дочери. Ты пригрел в постели женщину, которая тебя даже не уважает.

Никэль резко развернулся и быстро ушел, оставляя за собой накаленную атмосферу. Барон хмуро взглянул на Ташу, та вмиг побелела под его пристальным взглядом:

– Все не так, – взволнованно молвила она.

– А как?

– Он… я… просто… все не так, – не могла Таша подобрать нужных слов, нервно сжимая пальцы.

Хьюго стал злиться от её косноязычия, он шагнул к девушке:

– А как?!

 Амелия точно фурия появилась из ниоткуда и буквально оттеснила барона от своей дочери. Она укрыла ту в кольце своих материнских рук и гневно взглянула на Хьюго:

– Оставь её!

– Амелия…

– Я сказала, оставь её! Ты мне обещал! Так вот чего стоит твое слово?

Барон отшатнулся, такой яростью пылал взгляд его любимой женщины. Разве его нежная, улыбчивая, ласковая Амелия может так смотреть?

– Мама…

– Все хорошо, милая. Я здесь, рядом. Все хорошо. Ничего не бойся, – погладила Амелия Ташу по волосам и снова взглянула на мужчину: – Вы уйдете наконец или нет?

Её властный тон и взгляд разозлил мужчину, он уже собрался высказать ей все, что думает, когда неожиданно обрел защитника. Таша вывернулась из материнских рук:

– Мама, прошу, не злись на барона Хьюго. Он ни при чем. Он помог мне. Его сын… Барон, – Таша посмотрела на мужчину, – все что сказал ваш сын – неправда, ни я, ни моя мать не считаем вас недостойными или невоспитанными. Вы очень хорошие люди, приютили нас у себя в замке, заботитесь. Просто… Просто ваш сын проявляет ко мне излишний интерес, а так не должно быть, ведь я всего лишь служанка. Вот я и решила… решила…

– Его отвадить, – подсказал ей Хьюго.

– Да, – ответила Таша и потупила взгляд. – Наверное, я перестаралась.

Барон усмехнулся:

– Зато подействовало.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь случилось? – нахмурилась Амелия.

– Твоя скромная и тихая дочь показала коготки, – усмехнулся Хьюго. – Вся в мать.

Амелия возмущенно посмотрела на него, но обратилась к дочери:

– Таша, девочка моя, сейчас же мне все расскажи.

– С этим надо что-то делать, – сказала Амелия, удобнее устраиваясь на груди у Хьюго. Мужчина был умиротворенным после занятия любовью, а значит, самое время для непростого разговора. – Твоего сына надо чем-то отвлечь.

– И чем же? – усмехнулся барон, перебирая волосы любимой женщины. – Погремушкой у него перед носом позвенеть? Поверь, твоя Таша будет поинтересней любой погремушки.

Амелия ткнула его локтем в бок:

– Не смешно. Если ты не вмешаешься, случится беда.

– Брось, Амелия. Ну какая беда может случиться? Ну зажал он девчонку в углу, украл парочку поцелуев. Дело-то молодое.

– Молодое? Ты говоришь о моей дочери! – Амелия села в кровати и прижала простыню к обнаженной груди: – Барон Хьюго, не смейте так говорить о моей дочери. Вы обещали мне…

– Ну все, все, успокойся, моя тигрица, – привлек мужчина к себе Амелию и нежно обнял. – Ну хочешь, я отошлю Никэля куда-нибудь на месяц-другой? Нагуляется и вернется поостывший.

– Хочу, – кивнула женщина и тихо добавила: – А еще лучше его женить.

– Женить?

– Да, Хьюго, женить, – загорелась этой мыслью Амелия. – Самое время и возраст у твоего сына подходящий. А при молодой да красивой жене никто налево не смотрит. Есть у тебя на примете подходящая девушка?

Хьюго задумался. Невест в округе было достаточно, но захочет ли Никэль променять воспитанную, образованную, благородную дочь графа, пусть и лишенную всех титулов, на местных девчонок? Об этом надо было хорошенько подумать. Хорошенько.

Таша резко проснулась и сразу поняла, что больше не одна в своей маленькой спальне. Она медленно натянула одеяло повыше и села в постели. Никэль сидел на стуле возле стены и смотрел на неё. Из одежды на нем были только штаны, а в руках полупустая бутыль с элем. Таша затаила дыхание: волнение и страх забрались под кожу. Опасная для неё смесь. Она разлепила вмиг пересохшие губы и тихо попросила:

– Пожалуйста, не надо.

Он отпил из бутылки эля и поставил ту на пол:

– Что не надо, Таша? Почему ты всегда уверена, что знаешь, что я хочу сделать? Думаешь, все про меня ведаешь? Да?

– Нет.

– Нет, – медленно повторил он. – Что с тобой не так, Таша? Почему ты такая холодная со мной? Разве я чем-то обидел тебя? Унизил? Оскорбил?

– Нет, ваша милость.

– Не называй меня так! – резко оборвал он. – Назови меня по имени, – она молчала. – Ну!

– Мне не положено, – тихо молвила девушка.

– Назови.

– Это приказ?

Никэль прищурился:

– А если прикажу, подчинишься?

Они оба знали, что он говорит не об имени. Таша сжала пальцами колени и тихо спросила:

– Много радости вам принесет моё вынужденное подчинение?

Никэль резко поднялся и уже через секунду крепко держал её за плечи:

– Как складно ты поешь. Вас, знатных леди, этому обучают, да? Морочить голову мужчинам складными речами?

Таша прикрыла глаза, удерживаясь на грани паники:

– Нет.

Он тряхнул её:

– На меня смотри! – Таша распахнула глаза, в которых страх смешался с горечью. Эта смесь вмиг охладила Никэля, он привлек девушку к себе, нежно гладя по волосам и спине: – Испугалась? Нет, не бойся меня, не бойся. Девочка моя, милая. Я тебя не обижу. Никогда не обижу, – мужчина стал целовать Ташу по волосам и открытым плечам, распаляясь её податливостью: – И никому в обиду не дам. Никому. Моя маленькая, моя нежная Таша. Моя девочка. Я знаю, ты не такая, не такая, какой была сегодня, – он заглянул ей в глаза: – Ты добрая, нежная, скромная. Ты ласковая, – Никэль мягко поцеловал девушку в губы. – Моя ласковая Таша.

Она попыталась оттолкнуть его, но мужчина не позволил, он зажал Ташу крепким кольцом рук и продолжал целовать шею и плечи. Девушка взмолилась:

– Не надо. Не надо… пустите. Пустите меня, прошу.

– Все хорошо. Все хорошо, моя девочка, – шептал Никэль, задирая её ночную рубашку. – Не бойся, я не обижу тебя. Не причиню боли. Я буду нежен с тобой. Не бойся.

– Прошу! Не надо, – пыталась вразумить его Таша между страстными поцелуями. – Это неправильно…Так неправильно. Не надо так… Никэль.

Он вскинул на неё взгляд, который пылал страстью:

– Скажи еще раз. Назови по имени.

Таша облизала пересохшие губы и взяла его лицо в свои ладони:

– Пожалуйста, не делай этого, Никэль. Ты пожалеешь об этом утром, а ничего уже нельзя будет исправить.

– Я не пожалею…