Текст книги "Брат-чародей"

Автор книги: Евгения Горенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

К зацепившей его мысли Гилл вернулся только после того, как тщательно подобрал последние кусочки каши. А мысль-то стоила того, чтобы к ней вернуться, довольно улыбнулся Гилл: в последние дни он и думать забыл о своей… пешечности в руках чародея. С последними крупицами наслаждения он облизал ложку и с жалостью уставился на почти чистую посуду.

Кастема всё ещё возился со своей долей. Ел он без удовольствия и, заметив жадный взгляд Гилла, брошенный в его миску, протянул ему её.

– Будешь? Я чего-то не хочу.

Гилл наотрез замотал головой и на всякий случай пошёл прогуляться по лагерю.

Ноги сами вынесли его к игрокам.

– Ах, ты так?… А мы тогда вот так!

– Испугал пожар поленом!

– Нда… Сейчас… Напал!

– Я вижу…

– Ещё раз напал!

– Ушёл, ушёл… Вот тебе! А вот ещё! Всё! Кончено!

Обескураженный игрок почесал затылок и, тяжело вздохнув, предложил:

– Давай ещё!

– Что ж, давай… А ты, пацан, умеешь играть? – обратился его партнер к стоявшему рядом Гиллу. Тот кивнул. – Тогда садись сюда. Смотри и учись!

Впервые в жизни игра захватила Гилла целиком и полностью. Он будто вошёл в неё, в её хитросплетения и едва уловимую стороннему наблюдателю стратегию. Две армии схватились не на жизнь, а на смерть в ожесточённой и упорной битве. Всё новые и новые фигуры с тихим стуком исчезали с доски. Светлая армия в отчаянном порыве бросила в пекло схватки советника; ещё бы немного удачи – и он бы спас своих теснимых по всем фронтам товарищей. Но маленький зевок – и вместе с высокой фигурой погибли все шансы светлых на победу.

Местаниец, проигравший второй раз подряд, крякнул, смёл фигуры с доски и пробурчал: "Ладно, давай уже спать".

– Хороша игра, правда? – поделился своей радостью с Гиллом его более удачливый товарищ.

– Да, точно. Хороша… Только ведь и всадники, и советники, и короли… Они ведь тоже пешки? – медленно поднял на него широко раскрытые глаза Гилл.

– Ты чего, пацан? Вина перепил? Или мухоморов объелся?

Не отвечая ни слова, Гилл чётко повернулся и замаршировал прочь, как тогда капитан.

Ать-два, ать-два! ЗдорСво, братцы пешки! Ура-а-а! Здравия желаем… кому?

Кто?

Он зашагал к повозке. Кастема ещё не спал. Без лишних предисловий и очень сжато Гилл рассказал ему о том, как тогда выскочил со двора, и бежал, не зная куда; о том, как непонятно почему бросил ту реплику. Не останавливаясь, тут же напомнил о невероятном совпадении, которое спасло их тогда от разбой…

– Хорошо, – Кастема оборвал бурный поток его воспоминаний. – Это всё так. И что из этого?

– Это я тебя хочу спросить… – завелся Гилл и вдруг почему-то сбился.

– Вот именно: что ты этим хочешь сказать? Или спросить? Это ведь одно и то же.

Гилл задумался. Его подозрения и догадки, оказывается, были туманны, и резонная просьба чётко сформулировать их привела его в замешательство.

Он напрягся, несколько раз попытался что-то произнести – и, в конце концов, головой в прорубь честно признался:

– Не знаю.

Чародей одобрительно кивнул и, не спеша, сосредоточенно, начал:

– Вернёмся на постоялый двор. Ты уснул. Потом что-то тебя разбудило. Так?

– Так.

– Ты не увидел меня и удивился. Да?

– Да. И даже испугался.

Кастема кивнул.

– Но ты всё равно мог решить дождаться меня там. Так?

– Так, но что-то толкнуло меня…

– Не спеши. Хотя, пускай. Тебя что-то толкнуло. И что-то указывало тебе путь. Да?

– Да! Да!

– А было тогда же ещё что-то такое же? Что вело тебя? Или заставляло действовать против твоей воли?

Гилл задумался и, наконец, произнёс:

– Нет. Тогда – только это.

– Значит, когда ты решил броситься нам на помощь, хотя тебя могли и убить в схватке, – это было твое решение?

– А?… Д-да, моё! Я увидел тебя и что-то заставило меня… То есть, это не то что-то; это… Ну сам я так захотел. Правда! – Гилл чему-то повеселел.

– Я верю тебе. И дальше, решение пойти с нами в миссию, быть полезным (несмотря на то, что это могло стать небезопасным для тебя), оно тоже было только твоим?

– Моим! Да я б тебя не простил, если бы после всего… после того, как мы стояли меч к мечу, ты бы вдруг ушёл без меня! – Гилл рубанул воздух рукой.

Кастема облегчённо вздохнул.

– Это и есть то, что важно, – помолчал. – Остальное… мы ли приходим на перекрёстки судьбы, или нас туда приводят… это неважно. Главное – это решения, которые мы принимаем. Сами принимаем.

Гилл покраснел, по-детски улыбнулся, вскинул голову, заливисто рассмеялся… А когда Кастема присоединился к его счастливому смеху, захохотал во всё горло. На него, впрочем, тут же сердито зашикали с разных сторон, но это совсем не испортило ему нежданную радость…

Много позже, лежа в коконе одеял и разглядывая мерцающие звёзды, он вдруг вскинулся:

– Кастем, а Кастем! А ты что, вдруг решил пойти не туда, куда тебя ведут?

Но лишь тишина была ему ответом.

Наверное, чародей уже спал…

* * *

Королевский чародей Кастема протянул руку и взял стоявший на столике у изголовья кровати хрустальный стакан с водой. Им всё равно не залить внутренний огонь, но хоть на мгновение придёт облегчение.

Наконец-то он дома. Он даже не стал заезжать в башню, это сырую каменную махину с крохотными окнами-бойницами. Ни одна стена не защитит его сейчас от выбравшей его напасти, но дома всё же легче.

Он выпил воду, откинулся на белоснежную подушку и провёл рукой по шёлковой поверхности одеяла. Насколько Кастема был неприхотлив в путешествиях и походных условиях, настолько он любил тёплый уют в своём доме. Собственно, дом не совсем его: он уже давно арендовал его у одного богатого горожанина, и только выросшая с годами легкомысленность не давала ему совсем выкупить его. Хотя, может, это и к лучшему…

Из-за полуприкрытой двери раздался шум чьих-то шагов. Кастема насторожился: его новая служанка владела профессионально-неслышной походкой. Значит, гости. Но кто бы к нему мог сейчас прийти? Прошло слишком мало времени после его возвращения. Впрочем, один человек способен услышать эхо его шагов в лёгком ветерке. Кастема улыбнулся – за открывающейся дверью он уже уловил знакомый силуэт Кемеши. Круглым бочоночком вкатилась она в его комнату и нарочито весело затараторила:

– Э, брат, что это ты надумал, а? С чего это ты решил болеть? Поваляться в кровати, чай, захотелось? И то дело: вечно с седла не слазишь, столько дорог исходил… Не грех и отдохнуть.

– Да уж, Кемешь. От тебя ничего не скроешь. И сам не спрячешься!

– И даже не сбежишь! – ухватилась она за его слова. – Я так редко вижу тебя, что намерена провести ближайшие дни почти безвылазно в твоём доме. Скажу чуть больше – даже рядом с твоей кроватью, если понадобится.

– А что скажет Чень! – делано испугался Кастема. – Вдруг приревнует тебя ко мне, придёт разбираться?

– Придёт, придёт. Только завтра. Сегодня я его отговорила.

– Э-э, вы это что! – всерьёз обеспокоился чародей. – Я отдохнуть хочу. Сам. Один.

– Угу. Ты и будешь отдыхать. Больше скажу: ты будешь и лечиться. Ты забыл, что до того, как войти в Круг, я была лекарем?

– Ты хочешь сказать – училась на лекаря? – ехидно уточнил Кастема.

– Не надо! – чародейка гордо вскинула голову. – Я успела и попрактиковаться. Недолго, правда…

– Недели три было?… – не унимался Кастема

– Отстань, надоеда!

Она взмахнула руками в отталкивающем движении и неожиданно заговорила совсем о другом.

– Взбунтовался?

Кастема взглянул в ставший жёстким прищур её глаз – и кивнул в ответ.

– Ох, и неймётся же тебе… – тяжело вздохнула она. – Но хоть есть за что?

– Слишком много знаков… И они всё ложатся в один узор, в одну мозаику…

– И это… так серьезно?

– Да.

Они оба замолчали. Потом Кастема, не глядя на друга, произнёс:

– Там готовится война.

– Опять?

– Нашему хозяину всё мало. Он уже слопал Светень и Вешкерию, а сейчас, похоже, настал черёд Местании.

– Замолчи! – испугалась чародейка. – Не говори так!

Наступила неловкая тишина. Потом Кемешь снова заговорила.

– Извини. Но я не хочу это слышать!

– Это ты меня извини. Но раз уже такое дело… Дай-ка я дам распоряжение, чтобы тебе приготовили комнату.

– Не надо, – Кемешь скромно опустила глаза, – я уже сама обо всем договорилась с твоей новой служанкой… как её, Фаюнг? Кстати, что стало с Лисси?

– Она вышла замуж и уехала с мужем в деревню.

– Да она же старше меня!

– А тебе-то кто мешает? – улыбнулся Кастема. – Или Чень не хочет?

– Да мы-то с радостью – но кто же поднимается через три ступеньки? После тебя, Кастема, только после тебя! – она засмеялась и ушла хлопотать о чём-то женском по хозяйству.

Кастема прикрыл глаза. Хотя разговор немного утомил его, но – странное дело! – сейчас он чувствовал себя намного лучше и чище. Огонь внутри поутих. Кемеши и вправду не было нужды возиться с микстурами и мазями: она способна снимать боль одним свои присутствием. "Хороший дар для чародея" – пробормотал Кастема и провалился в сон…

Когда начало смеркаться, Кемешь разбудила его.

– Сейчас не надо спать. А то, что ты ночью будешь делать? Кроме того… к тебе, кажется, скоро будут гости.

Кастема кивнул, с трудом поднялся и привёл себя в порядок. Чтобы не было видно и следа немощи.

– Есть будешь? – поинтересовалась Кемешь.

– Да. Причём много и с удовольствием.

– Тогда подожди немного. Фаюнг подаст вам всем.

Он не стал уже уточнять, кому это «всем». Тем более, что скоро само выяснилось: Кастеме и лорду Станцелю.

Мажордом пришёл в хорошем расположении духа. Он не стал слишком затягивать неизбежный церемониал светской беседы и довольно быстро перешёл к тому, зачем явился.

– Мой внук только и говорит, что о тебе и о ваших подвигах. Впрочем, вести о них дошли сюда уже давно. Мы получили твои письма. Дело, право, хоть и неприятное, но не сложное.

– Вы, кстати, не отослали моего нарочного обратно?

– Нет, как ты и просил. Его отправили служить в одну из северных провинций.

– И, наверное, в самый-самый медвежий угол?

– А иначе и нельзя: служебная этика! – мажордом казался огорчённым. – А что будет с самим виновником… э-э… неприятностей, ты не спрашиваешь?

Кастема пожал плечами.

– Лишат права занимать Королевские места. Может, вернут из его состояния часть награбленного.

– Браво! Ты прекрасно разбираешься в дворцовых интригах, – лорд Станцель с шутливым почтением склонил перед чародеем голову. – У него есть влиятельные родственники. Но его тоже отправят в ссылку. Впрочем, все будут только рады, если он вдруг уедет за пределы Рении, да и решит остаться там навсегда!…

– Благоговею перед королевской справедливостью! – во взгляде Кастемы не было видно ничего, кроме верноподданности, но старый лорд Станцель и не вздумал пойматься на этот крючок. Он нахмурился и продолжил:

– Ты поступил правильно. Но кое-кто всё же недоволен тобой.

– Эти его влиятельные родственники?

– Нет, – мажордом помолчал. – Им самим костью в горле такой член семьи – казнокрад и грабитель с большой дороги. Нас никто не слышит? – он понизил голос.

– Фаюнг, принеси ещё вина! – громко приказал чародей. Когда никто не откликнулся, он повернулся к гостю. – Она нас не слышит.

– Всё это может быть только моими домыслами, – преддверил свой рассказ мажордом присказкой, способной дать ему возможность в любой момент отказаться от своих слов. – Но мне показалось, что Ригеру был неприятен этот… инцидент.

Неприятен – пожалуй, он выбрал слишком мягкое слово. Неприятно было вспоминать сцену, которую устроил обычно невозмутимый король, понося всяких выскочек, сующих носы не в свои дела.

– Ты не думай, он полностью признал справедливость твоих действий, но сделал это, кажется, с нелёгким сердцем.

Так как Кастема молчал, он снова заговорил.

– Он высоко ценит тебя и весь Круг чародеев, но всё ж… боюсь, ему не даёт покоя то, что свою корону он получил из ваших рук.

Чародей продолжал молчать. Лорд Станцель нахмурился: он совсем не обязан рассказывать чародею об этом – или о любом другом – эпизоде с монархом. Особенно если такие важные вести принимаются от него с равнодушием. Но тут он вспомнил радостную встречу с внуком и решился всё же договорить.

– Право, я благодарен тебе, что ты взял в свою поездку Гилла. Кажется, она пошла весьма ему на пользу: он так повзрослел за эти недели! Даже невероятно! И я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за опасений Ригера, что вы опять встрянете в престолонаследные дела.

О том, что тот ещё и боится потерять свою корону (кто легко дал – так же легко сможет и забрать), говорить всё же не стал.

Кастема наконец прервал своё молчание.

– Гилл хороший юноша. И многого сможет добиться.

Лорд Станцель недоумённо посмотрел на хозяина и на неожиданный поворот темы.

– Прости, если я спрошу о том, о чём не должен: ты хочешь, чтобы он пошёл по твоим стопам? И так же, как ты, стал королевским советником?

– Да, я бы только рад этому, – признался гость. – Право, у него есть всё для этого. Ну разве что ему немного мешает… витание в облаках фантазий.

– И ты для этого отправил его в путешествие, чтобы он спустился вниз? – улыбнулся Кастема. – Он очень умный и живой юноша. Но, поверь мне, старику: он скорее затянет на свои облака других, чем сам спустится оттуда, – и продолжил без паузы. – Я очень благодарен тебе за предупреждение. Но мы должны служить Королевству при любых обстоятельствах. Королевская немилость тоже не должна хоть на мгновение поколебать нас в нашей службе.

Пустые слова преданности короне и монарху, которые дюжинами падают на паркет в приёмные дни. Но вот тон, какими они были сказаны – спокойный и немного обречённый… Многоопытный мажордом опустил глаза: ему почему-то не захотелось верить, что это сказано искренне. Да и тему пора уже сменить.

– Да какие мы с тобой старики? Мы ж ещё и иных молодых можем легко обойти!

Кастема согласно улыбнулся: хорошие слова для завершения неприятного разговора. И беседа плавно потекла в русле легкого обмена комплиментами и ничего не значащими словами…

…Когда гость ушёл, в гостиную вернулась Кемешь.

– Он приходил поговорить о внуке?

Кастема кивнул.

– Я заметила: он принёс сюда что-то ещё. Важное. Но ушёл, оставив не всё. Что-то он так и не открыл.

– Да, похоже. Ничего, поживём – увидим…

…В комнате тихо появилась служанка, стала аккуратно убирать со стола, и в её ладных движениях чародей вдруг увидел, как тает и сегодняшний день, и дорога с мальчишкой, зацепившим его за душу, и яркие впечатления последних недель.

Собрана грязная посуда, стол снова чист и готов принять новых гостей и новую пищу.

Нет, не совсем так – он почти чист. Что-то же всегда остаётся.

Остались отголоски боли. Ничего, всё утрясётся – хотя и вряд ли до конца забудется.

Остались огненные сполохи в чистой воде ручья. Ему приходилось видеть, как горят города.

Там, далеко, над влажными, зарастающими новой травой полями, остались стаи воронов. Неужели они заранее могут предчувствовать богатую добычу?

Дорога осталась и в памяти мальчишки. Он видел, как тот часами неслышно шевелил губами и невидяще смотрел сквозь голые кроны деревьев. Чем она прорастёт в его сердце?…

– Хватит уже на сегодня. Так?

Чародей посмотрел на чародея и ответил:

– Так.

Глава 4. Притяжение неизбежности

Король Ригер, семнадцатый ренийский король династии Аллегов, приподнял правую бровь, и от этого движения на его и так неровном лбу выделилась особая морщина, которую лорд Станцель давно окрестил «дипломатическим вензелем». Мажордом вздохнул про себя (появление этого «вензеля» означало, что в ближайшем будущем ему в очередной раз придется применять свой опыт грациозного обхода острых углов и деликатно решать чьи-то проблемы) – и сделал вид, что полностью ушел в перетряхивание и приведение в порядок стопки свежеподписанных королём бумаг. Он терпеливо ожидал, когда Ригер решится. Когда перестук пальцев по столу закончится резкой паузой и небрежно брошенным «И вот что ещё, Станцель…»

– И вот что ещё, дружище, мне нужен твой совет.

Старик, не сдержавшись, негромко крякнул. Раз уж дело дошло до «дружище», значит, оно к тому же ещё и личного свойства. И что за новая беда на его седую голову?

– Да дело-то так, пустяк, – впервые за всё время аудиенции Ригер посмотрел прямо в глаза своему советнику. – Да только оно выходит за рамки принятых обычаев… И хоть обычай – не закон, но он фундамент для него. Именно поэтому к обычаям надо относиться не менее почтительно, чем к законам.

Человек, говорящий банальности, либо не умён, либо находится в замешательстве, либо же хочет спрятать за ними свои настоящие мысли и намерения. В этом случае Станцель, не колеблясь, поставил бы медяк против золотого на последнее.

– И ещё обычай тем выгоднее отличается от закона, мой король, что его сложнее отменить. Или изменить, – вежливо внёс мажордом свою лепту банальностей.

Ригер принялся было снова барабанить пальцами, но быстро перестал.

– Как ты думаешь, стоит ли разрешать ей идти в учёбу к чародеям?

Подробности (то есть, кто это "она") были опущены намеренно. Используя подобный приём, Ригер хотел проверить своё предположение насчёт того, что эта идея была вложена в ум Легины Станцелем. Вряд ли его старшая дочь смогла бы сама додуматься до этого… Но то искреннее напряжённое обдумывание, отразившееся на челе его советника (пытавшегося одновременно сообразить, о ком здесь говорится, каким образом желание стать чародеем может противоречить ренийским обычаям – и, главное, как всё это связано с появлением "дипломатического вензеля"), не дало ему никакой питательной почвы для этих подозрений.

– Мой стариковский опыт всегда к услугам моего короля. Особенно, если он сочтёт возможным поставить меня в известность о деталях этого недоразумения, – в голосе лорда Станцеля прозвучали искренние обиженные нотки.

– Не бурчи, старик, – откинулся на спинку кресла Ригер. Подозрения пока не подтвердились и он мог позволить себе расслабиться. – Твоя любимица крепко вбила себе в башку… Вот уж придумала!

А, Легина… Ну да, кто же ещё!… Лорд Станцель почти не удивился тому, что она оказалась способна на такое решение. Скорее стоило удивляться реакции её отца: уж если ты назвал своего первенца именем своей царственной прабабки, то будь уж готов к тому, что он пойдёт в неё – в дерзкую, упрямую и непредсказуемую королеву.

Он вспомнил дни своей юности… когда два лета подряд был неурожай и цены на хлеб начали подниматься до небес. Королева собрала самых богатых торговцев зерном в Рении и пригрозила им, что если в стране начнётся голодный бунт, она всех их повесит. Как непосредственных его зачинщиков…

А как лихо она однажды обвела вокруг пальца послов Жервадина!…

После того, как прилив ностальгической гордости миновал, мажордом крепко (и теперь уже бесстрастно) задумался о возможных последствиях подобного желания принцессы. Одновременно он принялся вслух анализировать юридические казусы и прецеденты отношений между особами королевской крови и членами Круга: методично и не спеша осветил отсутствие в истории цивилизованных государств как фактических случаев, когда первые становились вторыми, так и формальных запретов на это; напомнил древний обычай, согласно которому чародеи никому неподотчётны в выборе своих учеников; процитировал статью ренийского закона, гласящую, что если в Круг входит человек из благородного сословия, то он теряет все права на родовые титулы и наследование семейного имущества. Ригер внимательно слушал, почти не перебивая.

Когда рассказ дошёл до И-Лауна, полулегендарного первого короля Астарении (который, согласно преданию, в юности был чародеем), раздумья Станцеля переросли в твёрдую уверенность: что бы Легина ни задумала, её цель вовсе не состоит в том, чтобы войти в ренийский Круг.

Значит, прежде надо будет выяснить, что она на самом деле хочет. А пока это не известно, лучше никаких серьёзных действий не предпринимать… И мажордом свернул свой доклад, подбив его ни к чему не обязывающими выводами. Желание Легины не противоречит ни законам, ни традициям Рении. Хотя, в то же время, и не одобряется ими. Решение – за королём, и Легина обязана будет подчиниться его воле – воле монарха и отца одновременно. Но прежде чем принимать окончательное решение, нужно тщательно…

– Хорошо, хорошо… – Ригер, наконец, остановил разговорившегося советника. Лорд Станцель склонился в излишне глубоком и долгом поклоне, словно искупая этим своё многословие. Но, выпрямившись, снова заговорил.

– Я бы хотел поговорить об этом с принцессой, если мой король не будет против. Мне не понятны причины этого её… странного желания.

– Делай, как сочтёшь нужным. Я больше не хочу слышать об этом… Завтра жду тебя с докладом о земельном споре в Рине, – и лёгким кивком головы показал, что аудиенция закончена.

Лорд Станцель возвращался в свой кабинет с неприятным осадком на душе: не то он только что по ошибке подал королю на подпись неправильно составленный документ, не то что-то глупо напутал в именах участников той затянувшейся тяжбы о спорных землях…

* * *

Разобравшись с мелкими текущими делами, лорд Станцель задумался о предстоящем разговоре с Легиной. И пока он раздумывал, что же ему выбрать – ожидать, когда она, как обычно, заглянет к нему (рискуя затянуть со встречей, потому что в последнее время она всё реже делала это) или послать к ней слугу с приглашением (и, соответственно, рискуя придать этим беседе официальный вид) – поток событий распорядился иначе. Вечером того же дня последний занёс к нему маэстро Теведдина, одного из учителей старших принцесс, который в очередной раз пришёл жаловаться на недостаток учебного рвения у своих учениц – в первую очередь, конечно же, у Легины. Лорд Станцель обрадовался плывущему ему в руки поводу вызвать её к себе. Полностью разделив негодование маэстро Теведдина всеми расписанными им случаями её лени, невнимательности и шалостей – несомненно, приносить собаку на урок, это уже слишком! – мажордом подвел итог – так больше продолжаться не может! – и велел учителю передать Легине его настоятельную просьбу незамедлительно явиться к нему для серьезного разговора.

Маэстро, воодушевлённый мажордомом, ушёл выполнять данное ему поручение. И сделал это как следует: уже на следующее утро Легина, насупленная в ожидании неминуемого выговора, стояла в дверях кабинета лорда Станцеля.

Старик глянул на переминающуюся с ноги на ногу принцессу и удовлетворённо улыбнулся: трудно было бы подготовить лучшую почву для задуманного им разговора – ибо мало что так лишает человека охоты запираться, как осознание чудесного избавления от заслуженной им головомойки. А в последнее время он слишком часто чувствовал, как Легина почему-то пытается отгородиться от него, своего старого друга…

– Ну проходи же… Чего ты там застряла? Заходи! – широко улыбнувшийся лорд Станцель гостеприимным жестом напомнил ей о её любимом кресле. – Заходи же!

Замершая в непонимании девочка, наконец, неловко сдвинулась с места, не сводя удивленно-настороженных глаз с лорда Станцеля – и, похоже, не замечая больше ничего вокруг. В результате, подходя к креслу, она неуклюже зацепилась своим чересчур взрослым платьем за его деревянный подлокотник и лишь чудом приземлилась на сиденье, а не мимо него.

– Да что с тобой сегодня?

– Я думала… – потирая ушибленное запястье, начала Легина – и замолчала, опустив глаза.

– Ты думала, что я буду тебя ругать, да? – и, не ожидая ответа от опять начавшей насупливаться девочки, лорд Станцель тут же продолжил. – Нет. Не буду… Когда поживёшь с моё, то начинаешь понимать… Всему в жизни должно найтись место – и шалостям, и безделью. И трудолюбие – которым мы, ренийцы, по праву гордимся – наше трудолюбие вовсе не означает пытаться переделать всё, до чего только могут дотянуться руки… Я хотел поговорить с тобой о другом. (Принцесса, наконец, расслабилась и отпустила ушибленную руку.) Ты мне лучше расскажи, зачем тебе сдались чародеи?… Э-э, королевишна, вот эту свою невинную рожицу ты прибереги для маэстро Теведдина, когда он опять обнаружит Рыжика у тебя под партой.

Легина прыснула в ладошку. Лёд был сломлен…

…Захлопотанный секретарь несколько раз заглядывал в кабинет, пытаясь напомнить своему хозяину, что его ждут неотложные дела и важные посетители, но тот только отмахивался от его неуёмной деловитости. Старик и девочка уже давно так хорошо не проводили вместе время. Разобравшись с причинами неожиданного интереса Легины к чародеям – она, видишь ли, решила, что полученные у них знания и умения помогут ей стать великой королевой (лорд Станцель одобряюще кивал её доводам, оставив при себе соображение, что эта мысль пришла к ней в голову после чтения сказок о И-Лауне и что главной её целью было всё же не позволить отцу лишить её короны) – они незаметно для себя перешли к обсуждению подвигов королей-охотников, даже поспорив о том, кто из них был самым смелым; потом лорд Станцель рассказал девочке о своём скромном участии в военно-морской экспедиции, ещё во времена его далёкой молодости, и даже сумел вспомнить (а может, и придумать) несколько доселе неизвестных его собеседнице деталей. Та в ответ похвасталась настоящей коровой, которую ей удалось прошлым летом покормить хлебом с руки – у неё был такой огромный и шершавый язык, честно! – а также выбитым у Ригера разрешением учиться верховой езде. Лорд Станцель насторожился, услышав слово «выбила», и мягко порасспросил её о деталях этого увенчавшегося успехом процесса. Пока она с невинной гордостью делилась ими, он пару раз обречённо вздохнул – а потом ещё более мягко попросил её не беспокоить сейчас отца просьбами об ученичестве у чародеев. Эта её новая идея очень хороша, но лучше он сам поговорит об этом с королём.

Легина легко согласилась…

* * *

Лорд Станцель выполнил данное принцессе обещание. И дело было даже не в том, что он дал ей слово; дело было в том, что чем больше он раздумывал над её желанием, показавшимся ему сначала нелепым, тем более стоящим и разумным оно ему казалось.

Круг ренийских чародеев испокон веков был государством в государстве. Нет, конечно, нельзя было сказать, что они не подчинялись законам страны и воле монарха. Скорее, они были им просто не подвластны. Вмешательство чародеев в принятие политических решений было редким и практически всегда незначительным – но когда они сказали отцу Ригера передать корону сыну, он беспрекословно подчинился их воле… Лорд Станцель в стотысячный раз попытался представить себе, что именно тогда сказали чародеи властолюбивому и неглупому, как и почти все в его роду, Стиппину, что он так легко отдал трон, перешедший ему по полному и неоспоримому праву Первой Королевской Крови…

Поймав себя на этих бесплодных фантазиях, мажордом вернулся к главной нити размышлений.

У чародеев была сила. Непонятная, непредсказуемая, необычная. Они всегда знали, засушливый предстоит год или дождливый. Те гвардейцы, которых они, походя, рекомендовали произвести в капитаны, через десяток лет заслуженно становились генералами, почти не имевшими в своём послужном списке боевых поражений. Они обладали фантастическим даром оказываться в нужное время в нужном месте. Они… Так почему бы одному из ренийских монархов не заполучить такие возможности в своё распоряжение? Ведь совсем не исключено, что Ригеру-таки придётся передать право наследства на трон Легине. Или…

Тут мажордому пришлось приложить почти физическое усилие, чтобы не продолжить размышление в направлении "или она его сама возьмёт". Не дело ему, помощнику и правой руке трёх ренийских монархов, думать такие неверноподданнические мысли. Он нарочито вздохнул. Эх, Легина, Легина…

А что, если она окажется неспособной к чародейству?…

Что ж, это не исключено… Но даже и так её затея будет иметь смысл. Даже если чародеи не передадут ей свои силы и знания, она хотя бы разберётся, в чём они состоят. И не будет чувствовать себя такой беспомощной и беззащитной перед Кругом, как её отец.

Несколько дней лорд Станцель раздумывал над тем, в какую форму облачить предстоящую с королём беседу. То, что она будет весьма непростой, старик и не сомневался. И чтобы упрочить свои позиции в ней, он решил основательно подготовиться к разговору, выяснив всё, что касалось условий нынешнего ученичества у чародеев.

И вот, в первый по-настоящему тёплый и солнечный весенний день мажордом без особой помпы подъехал к университетским воротам, где его уже ждал декан. Старики сдержанно поприветствовали друг друга: трещина, возникшая между ними во время того разговора, так и не затянулась. Лорд Станцель сразу приступил к делу, без недомолвок объяснил Хартвалю цель своего появления здесь, попросил ему показать классы, в которых занимаются ученики чародеев, их самих, а также рассказать о них всё, что он знает.

Если декан и удивился тому, что особа чистой королевской крови возжелала присоединиться к разношёрстной компании учеников чародеев, то на его умении быстро ориентироваться в ситуации это никак не повлияло.

– Я так понимаю, в твои намерения не входит привлекать внимание к себе и своей миссии? – отрывисто уточнил он у мажордома сразу после того, как тот лаконично ввел его в курс дела.

– Да, так было бы лучше.

– Тогда идём, – не дожидаясь ответа, он целеустремлённо зашагал куда-то вглубь территории. Безлюдными тропинками старики дошли до стоявшего на отшибе приземистого здания с обветшалыми стенами цвета отвалившейся побелки, зашли в затхлое помещёние и скрипучей деревянной лестницей поднялись на второй этаж.

– Здесь, – декан толкнул дощатую дверь и ввёл своего спутника с просторную комнату. Мебели (по крайней мере, целой), в ней почти не было, а воздух был ещё более спёртым.

– Э-э… – растерянно протянул мажордом.

Впервые за всё время их встречи Хартваль улыбнулся.

– И вовсе не «э-э». Они не учатся в этих классах. Здесь вообще никто не учится. Так, старое, почти заброшенное здание… Вот куда я тебя привёл, – он указал взглядом в сторону узких окон. – Они при первой же возможности переносят свои занятия под открытое небо. И идут либо в парк, либо сюда. (Хартваль ткнул пальцем в сторону каменистой площадки за окном). Сегодня тепло. А земля ещё не просохла. Скорее всего, они появятся здесь.

Лорд Станцель задумчиво кивнул и стал бесцельно-внимательно разглядывать пустынный пейзаж за коричневыми от грязи стёклами.

– Впрочем, если ты хочешь, мы можем пойти ко мне. И я вызову их всех, по отдельности или всем скопом.

– Нет, право, не стоит. Давай лучше подождём.

Не говоря ни слова, декан вышел из комнаты, но вскоре вернулся, волоча за собой две табуретки. Лорд Станцель поспешил к нему. И пока они сбивчиво препирались, позволительно ли гостю помогать хозяину таскать тяжести, а также расставляли колченогих инвалидов, с улицы послышался смех и тот особый шум, который бывает только от компании молодых, хорошо знающих друг друга людей. Старики как по команде подняли головы.