Текст книги "Стальной блеск мечты (СИ)"

Автор книги: Евгения Аларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

После приснопамятной дуэли в жизни Юнис хватало всякого: и хорошего, и плохого, но, если разобраться, радостей, пожалуй, всё-таки было больше. Самое главное: графиня Соланж, вопреки ожиданиям, не стала ругать девушку за скандальную выходку. Юнис опасалась, что, как только её состояние улучшится, её ждёт долгий и пренеприятный разговор с приёмной матерью. Откровенно говоря, девушка понятия не имела, что в таком случае скажет в своё оправдание. Теперь вся авантюра с дуэлью казалась ей совершенно нелепой, и она весьма остро осознавала, насколько шатким был весь план целиком и каждая из его составляющих, в частности. Её жалкая маскировка, неспособность спровоцировать дуэль и недостаточный уровень владения шпагой – с такими задатками просто чудо, что всё в итоге получилось, как надо. Причём чудо в буквальном смысле, если вспомнить про магию Анселя. Но как объяснить матушке, что было у неё в голове, да ещё так, чтобы не выставить виноватым во всём своего друга? Ответа на этот вопрос найти никак не удавалось. Стараясь отложить момент объяснений, Юнис даже некоторое время делала вид, что чувствует себя несколько хуже, чем обстояли дела в действительности. Справедливости ради, семейный доктор, мэтр Глешен, в полной мере ей в этом подыгрывал. Явно не привыкший лечить ранения холодным оружием у юных дев и взволнованный всей необычностью ситуации, он предпочел перестраховаться где только можно и замучил Юнис поистине драконовскими предписаниями. Терпеть многочисленные запреты и ограничения было почти невыносимо, но зато графиня Соланж, проникнувшись серьёзностью положения, изо всех сил старалась ничем не расстроить Юнис. Напротив, она проводила долгие часы у постели больной, скрашивая скуку, стремясь развеселить и подбодрить девушку, так что та прониклась в ответ горячей благодарностью и клятвенно себе обещала больше никогда не расстраивать матушку, что бы ни случилось. Когда Юнис, наконец, со всей очевидностью пошла на поправку, возникшая между двумя женщинами близость никуда не исчезла, а тот разговор, которого так боялась девушка, так никогда и не состоялся.

По правде говоря, ещё больше неприятных объяснений с матушкой, Юнис боялась обнаружить, что её план не сработал, и несмотря на все её ухищрения, маркиз не оставил своих намерений жениться на вдовой графине, а та вынуждена будет покориться его желанию. Впрочем, эта угроза тоже, как оказалось, не имела ничего общего с реальностью. По слухам, Грайн Овери тяжко страдал от полученных ран, а может, просто воспользовался своими ранениями как удовлетворительным поводом для того, чтобы не появляться в обществе. Подробности пресловутой дуэли смаковали повсюду, и можно было не сомневаться, что, оказавшись в свете, маркиз подвергнется шквалу вопросов, которые окажется одинаково неприятно слышать из уст как сочувствующих друзей, так и злорадствующих недоброжелателей. А уж сколько якобы невинных дружеских шуток и колких замечаний, как будто не предназначенных для его ушей, бедолаге пришлось бы вытерпеть! Ходили даже слухи, что сам его величество король, выслушав подробный рассказ о скандальном поединке и предшествовавших ему обстоятельствах, громко рассмеялся, нимало не смущаясь, обозвал своего сокольничего ослом и даже собственной монаршей рукой изобразил жест, символизирующий длинные уши упомянутого животного. Посему его светлость благоразумно соблюдал постельный режим и принимал у себя лишь самых близких людей, о визитах же к Пилларам не могло быть и речи. Поговаривали, что маркиз Игис намерен, как только позволит здоровье, досрочно, не дожидаясь конца сезона, уехать в своё поместье, где его якобы дожидаются какие-то неотложные дела. Собирая все эти сведения, Юнис в душе ликовала, празднуя свою победу над коварным врагом.

Все эти, без сомнения, приятные события омрачались для девушки тем, что и сама она не имела никакой возможности поучаствовать в светской жизни столицы. Отчасти это было даже хорошо, ведь Юнис отнюдь не улыбалось в свою очередь стать объектом перешёптываний и досужих вымыслов. Но всё же необходимость проводить дни в постели, вместо того чтобы веселиться и танцевать в своё удовольствие, когда на носу Обретенье, очень тяготила девушку. Больше всего ей было жалко маскарада у Динкелладов, ведь это мероприятие в силу уже самой своей сути позволило бы насладиться всеми прелестями праздника, оставаясь неузнанной. Да и вообще в доме Золотого Герцога Юнис чувствовала себя так комфортно, как нигде больше, и почему-то была уверена, что именно там никто не станет ей докучать неприятными разговорами. Тем не менее, она не посмела даже заикнуться о том, чтобы посетить это великолепное празднество, ведь со времени дуэли не прошло к тому моменту ещё и десяти дней. Вместо этого Юнис утешалась мыслями о том, что её страдания не пропали втуне.

Что же до самого праздника Обретенья, который, как известно, положено отмечать дома в узком семейном кругу, то он прошёл просто замечательно и по-настоящему порадовал девушку. По такому случаю доктор Глешен вынужден был разрешить больной некоторые послабления, которые, в отсутствие самого эскулапа и при молчаливом попустительстве графини Соланж, превратились в настоящее торжество свободы. Всевозможные сладости, орехи и печенья, по которым Юнис успела истосковаться за время своей болезни и сопутствовавших ей ограничений, казались в тот день особенно восхитительными на вкус. Соланж поначалу пыталась вести счёт стаканам горячего пунша, которые достались Юнис, чтобы не допустить злоупотреблений, но потом бросила это занятие, ведь волшебный напиток заставлял щёки её дочери алеть здоровым румянцем, а голос наполняться неприкрытой заразительной радостью.

Ансель, которого женщины в один голос упрашивали исполнить на празднестве роль Капитана, сперва принялся было ворчать о том, что его, похоже, всё время путают с каким-то ярмарочным фокусником, но вскоре не выдержал напора и сдался. А уж согласившись на эту авантюру, маг подошёл к вопросу со всем возможным тщанием. Он не просто надел обычный в таких случаях костюм, который традиционно состоит из шляпы, бороды и огромной капитанской трубки. Нет, Ансель с помощью какого-то заклинания добился полного превращения: перед восторженными зрителями предстал пожилой человек в причудливых старинных одеяниях, с обветренным и загорелым от долгого пребывания в море лицом. Борода и трубка, разумеется, тоже были при нём – какой же Капитан без этих обязательных атрибутов. Впрочем, на изменении собственной внешности Ансель и не думал останавливаться, применяя в тот вечер магию направо и налево. Так, каждый из собравшихся на празднике домочадцев готов был поклясться, что и впрямь слышит свист ветра и шум волн, как будто они в самом деле плывут на корабле по штормовому зимнему морю, а не находятся в празднично украшенной зале. И когда помощник конюха, наряженный юнгой и вознесённый, опять же не без помощи колдовства Анселя, под самый потолок, где он хватался за люстру, словно за мачту корабля, во всё горло завопил: «Земля! Земля!», все присутствующие разразились совершенно искренними криками радости и восторга. Отряд кухонных мальчишек по команде толстого старшего повара дал стройный залп из хлопушек, засыпав всё вокруг целыми сугробами разноцветных конфетти. Юнис и некоторые из слуг, одетые во всевозможные живописные лохмотья, лихо сплясали танец аборигенов, приветствующих прибытие Капитана. Тот же, пыхая трубкой, вместе со своими помощниками в костюмах моряков щедро одаривал всех гостей праздника красиво упакованными подарками и добрыми пожеланиями. Юнис, которая приняла немалое участие в придумывании и украшении даров, вертелась повсюду, наблюдая, как тот или иной из домочадцев разворачивает перетянутый яркой лентой сверток, по-детски радовалась, если становилось очевидно, что она угадала с подарком.

Но на этом веселье не закончилось – после раздачи капитанских даров настал черёд фейерверка, во время которого маг превзошёл самого себя. Наблюдая, как прекрасные волшебные цветы распускаются в ночном небе, переливаясь всеми мыслимыми красками, Юнис уж никак не могла пожаловаться, что праздник прошёл мимо неё. Напротив, она была бесконечно счастлива и не преминула тотчас же сказать об этом матушке и Анселю – двум самым близким людям, что у неё были.

Когда отгремели торжества Обретенья, в жизни девушки произошло ещё одно событие, заставившее её сердце наполниться искренней радостью. С визитом в особняк Пилларов явилась не кто иная, как сама госпожа Тасталай. Неожиданный, откровенно говоря, приезд этой дамы заставил графиню Соланж убедиться, что её дочь, судя по всему, отнюдь не преувеличивает степень участия в ней подруги Золотого Герцога. Юности свойственно впадать в две противоположные крайности, в том, что касается общения с теми, кого почитаешь за кумиров: видеть особое расположение в любом обыкновенном жесте вежливости и, напротив, полагать, что объект твоего интереса никогда и ни при каких обстоятельствах не обратит на тебя ни малейшего внимания. До сих пор вдова графа Пиллара была склонна предполагать, что, возможно, Юнис склоняется к первому варианту в своих взаимоотношениях с госпожой Тасталай и зачастую выдаёт желаемое за действительное. Но визит, нанесённый её дочери в такой период года, который обычно бывает заполнен всевозможными важными хлопотами и обязательствами, уверил Соланж Пиллар, что Юнис и вправду пользуется особым расположением возлюбленной Золотого Герцога.

Что же до самой девушки, та была несказанно рада встрече со старшей подругой. Они не виделись довольно долго, и Юнис успела крепко соскучиться по Тасталай. Та, впрочем, горячо заверила графскую воспитанницу, что непременно приехала бы раньше, если бы только сделать это позволили правила приличия и состояние здоровья самой Юнис. Услышав это, девушка зарделась от гордости. Не обошлось, конечно, без рассказов о маскараде у Золотого Герцога – как ни горько было Юнис осознавать, что она не попала на это блистательное мероприятие, всё же ей хотелось услышать подробнейший рассказ обо всех удовольствиях и развлечениях, какими только могли насладиться гости на этом празднике. Тасталай с радостью выполнила её пожелание, поведав обо всём до мельчайших деталей. Но прежде она сообщила нечто, что немедленно привело Юнис в неописуемый восторг. Чтобы хоть как-то компенсировать Юнис неудачу с маскарадом, Тасталай желала уже сейчас, хотя до лета оставалось ещё немало времени, пригласить девушку провести июнь месяц в резиденции герцога Динкеллада в Олайбаре. По словам подруги Юнис, первый летний месяц был самым прекрасным временем года в том регионе, обычно в июньские дни там стояла самая приятная погода, что, вкупе с короткими ночами, способствовало наилучшим возможностям для различных увеселений и празднований под открытым небом. Разумеется, Юнис несказанно обрадовалась полученному приглашению и немедленно после отъезда Тасталай заручилась согласием матушки на свою предполагаемую поездку в Олайбар. Соланж дала разрешение не раздумывая. Для неё было совершенно очевидно, что свой первый сезон в качестве девушки на выданье Юнис провалила с треском, и мысль о том, что той, возможно, представится шанс поправить свои дела при дворе у Динкелладов, казалась графине более чем удачной. Итак, Юнис смогла немного утешиться насчёт упущенных возможностей и предаться мечтаниям о тех, что ждут впереди.

Но были и другие результаты общения со старшей подругой, о которых Юнис, в отличие от полученного приглашения, никому не рассказывала. Девушке несказанно польстило и понравилось то заботливое внимание, с которым госпожа Тасталай расспрашивала её о приключившейся дуэли и сопутствующих обстоятельствах. Откровенно говоря, среди других гостей особняка Пилларов, эта тема считалась не то, чтобы табу, но всё же чем-то скорее неприличным, о чём ни в коем разе не следовало заговаривать. В присутствии Юнис они вели себя как посетители какого-нибудь светского мероприятия: коль скоро кто-то из присутствующих допустит какую-нибудь вопиющую оплошность – нарочито старались делать вид, что ничего особенного не произошло. Юнис хоть и рада была избегать некоторых неудобных вопросов, всё же испытывала иной раз желание, напротив, поговорить о том, что с ней случилось, возможно, поделиться новыми для неё мыслями и впечатлениями, но это оставалось совершенно недоступным. Тасталай же, по обыкновению, с лёгкостью уловила и исполнила это желание младшей подруги. Она, хоть и, по собственному признанию, недопустимо мало понимала в том, что касается искусства фехтования, засыпала девушку вопросами самого дотошного характера о том, что именно произошло в тот вечер и как Юнис удалось добиться столь неожиданной победы. Но не только интерес подруги наполнял сердце девушки гордостью, у неё сложилось самое твёрдое впечатление, что госпожа Тасталай не просто находит возможным обсуждать её поступок, но и всецело одобряет его. Это было так несказанно приятно – получить её поддержку в таком важном для Юнис вопросе, что девушка поначалу не верила своим ушам. Впрочем, Тасталай не преминула и предостеречь графскую воспитанницу от излишней радости: да, она победила, но, возможно, поединок с маркизом окажется всего лишь первым в череде грядущих сражений за счастье самой девушки и тех, кто ей дорог. Кто знает, какие ещё испытания враги готовят Юнис и её близким? Но, несмотря на это предостережение, душа девушки ликовала, а её уверенность в собственных силах и, главное, правоте, после встречи с Тасталай значительно возросла.

***

Между тем, зима постепенно оставляла Элатею, уступая свои права светлой, солнечной весне. Всё вокруг, казалось, полнилось жизнью, повсюду звенели капели, уличные мальчишки запускали кораблики из дощечек и прутьев, и с гиканьем мчались за своими крохотными судёнышками, следя за всеми перипетиями их бурной и полной неожиданных поворотов судьбы. Чем длиннее становились дни и сильнее припекало солнышко, тем сложнее было Юнис выдержать заточение в отчем доме и тяжесть врачебных запретов. Тем не менее, девушка изо всех сил удерживала себя от опрометчивых поступков, ведь впереди её ждало событие, на которое всенепременно нужно ухитриться попасть, а до тех пор следовало вести себя примерно и убедить строгого мэтра Глешена в том, что она совершенно здорова. Этим мероприятием, ради которого Юнис готова была выполнять любые предписания врача и пожелания матушки, стал ежегодный Королевский весенний турнир – самое значимое во всём Броктоне событие подобного рода. Об этом турнире упоминал ещё мэтр Ниметаль, в самом начале их с Юнис занятий. Учитель фехтования полагал, что наблюдение за состязаниями лучших бойцов королевства будет представлять огромный интерес для его подопечной и позволит ей значительно улучшить собственные навыки. Юнис твёрдо вознамерилась вместе с наставником посетить сей замечательный турнир – в качестве зрителя, разумеется, – и даже испросила предварительного согласия на это у графини Соланж.

Увы, но мэтр Ниметаль уехал из столицы сразу же после приснопамятной дуэли. Он, как сообщили Юнис, попросил о трёхмесячном отпуске, сославшись на неотложные семейные дела. Откровенно говоря, Юнис даже немного обиделась на своего наставника: ведь ей так хотелось обсудить с ним свой поединок и услышать его профессиональное мнение о том, что она сделала правильно, а в чём ошиблась. Тем не менее, с обстоятельствами учителя приходилось считаться. Юнис утешала себя тем, что благодаря отсутствию мэтра Ниметаля, у неё не будет соблазна немедленно вернуться к занятиям фехтованием. Ведь доктор Глешен, со своей мнительностью, наверняка воспротивился бы этому, и дело могло кончиться скандалом. Что же до турнира, Юнис твёрдо вознамерилась посетить его, несмотря на то что рассчитывать на компанию и, следовательно, комментарии её учителя теперь не приходилось. Поначалу Соланж сомневалась в целесообразности этого предприятия, учитывая самочувствие её приёмной дочери, но та настаивала, что её здоровье нисколько не ухудшится оттого, что она всего лишь посмотрит, как другие сражаются. Соланж в глубине души подозревала, что отнюдь не излишние физические усилия, связанные с предполагаемой поездкой на турнир, но весьма вероятные там неприятные разговоры могут оказать удручающее воздействие на девушку. Но отказать Юнис, и без того лишённой большинства развлечений, ещё и в этом её горячем желании, показалось Соланж излишне жестоким. В итоге они с Юнис достигли договорённости: разрешение отправиться на турнир остаётся в силе, но лишь в том случае, если поведение девушки не вызывет абсолютно никаких нареканий со стороны семейного врача. Посему Юнис изо всех сил старалась выполнить свою часть соглашения, невзирая на многочисленные соблазны, в надежде, что и матушка в ответ сдержит своё слово.

В качестве компаньона девушка, за неимением лучшего, вознамерилась взять с собой Анселя, хоть маг и отзывался о подобном времяпрепровождении безо всякого интереса, если не сказать – пренебрежительно. Впрочем, девушка нисколько не сомневалась, что маг, в конечном итоге, согласится составить ей компанию – со дня Обретенья тот проводил всё больше времени в особняке на Интендантской, зачастую оставался на ночь и даже обзавёлся, в некотором роде, собственной комнатой. Сам Ансель шутил на сей счёт, что ещё немного – и все начнут считать его придворным магом семейства Пилларов, он будто бы уже получил несколько поздравлений с тёплым местечком. Юнис смеялась в ответ, замечая, что его обязанности в таковом качестве кажутся не слишком обременительными, поскольку заключаются, в основном, в немедленном поглощении всех сладостей, какие только найдутся в доме.

Так, в радостном ожидании и предвкушении чего-то большего, Юнис провела конец марта и начало апреля. Впереди притягательным миражом маячили сначала королевский турнир, а затем и полное удовольствий лето в поместье у Динкелладов.

***

Тасталай

Признаюсь честно, дуэли между маркизом Игисом и неугомонной девицей Пиллар (помилуйте, неужели кто-то ещё сомневается в том, что эта молодая особа и впрямь дитя старого вояки Честона?) я не ожидала. По крайней мере, не в это время и не при таких обстоятельствах. А ведь могла бы и догадаться, что дочка Айстэ способна на такое, чего не ждёшь от прочих барышень.

Впервые малышка Юнис преподнесла мне сюрприз ещё прошлым летом, когда собственноручно расправилась с тем бездарем, которого я послала на поиски бумаг усопшего графа. Наверное, следовало бы насторожиться сразу же, как только до моих ушей дошла эта невероятная история. Подумать только, сопливая девчонка со страху одним ударом укокошила опасного преступника! Но я, признаюсь честно, попросту списала этот досадный провал на неудачный выбор агента и занялась более насущными делами.

И вот теперь новая драка, в которой неистовая графская дочка неожиданно вышла победительницей. По здравому размышлению, я пришла к выводу, что скандальный поединок мне более чем на руку. Как минимум, эта пикантная история привлекла всеобщее внимание к внебрачной дочери Пиллара. Досужие сплетники, наперебой перемывающие косточки эпатажным дуэлянтам, постарались на славу: теперь, пожалуй, даже самый непроходимый тупица из провинции хорошо усвоил, кто такая Юнис Роан и кому именно она приходится родственницей. А значит, когда настанет урочный час, мне не придётся утруждать себя напоминанием об этих любопытных обстоятельствах.

Я, разумеется, и сама не поленилась разузнать некоторые подробности той дуэли. Поговорила с парой-тройкой свидетелей и, конечно же, посетила саму, с позволения сказать, виновницу торжества. Заодно навела кое-какие мосты на будущее.

Откровенно говоря, история конфликта этой девчонки и самодовольного болвана на первый взгляд может показаться довольно скучной, если вы, конечно, не коллекционер всякого рода курьёзов и афронтов. Вот только меня всё никак не оставляло чувство, будто я что-то упускаю во всём этом деле, какую-то неимоверно важную деталь. Обычно я склонна доверять своим предчувствиям, почему изо всех сил я и пыталась разобраться, что же именно меня так смущает, но долгое время у меня никак не получалось ухватить эту ускользающую мысль за хвост.

А ведь всё лежало на поверхности. Пожалуй, за своё прозрение мне стоит благодарить виконта Поаля. Провидение лишний раз напомнило мне, что иногда и от самого последнего тупицы бывает неожиданный толк. Но, право, как же это утомительно – окружать себя подобными болванами, с тем чтобы по крупице, по зёрнышку вытягивать из них ту малую толику пользы, какую они способны принести при благоприятных обстоятельствах. Итак, наш дурачок Поаль, который всё время, что не волочится за юбками, проводит за карточным столом, резво спуская на ветер состояние покойного батюшки, надумал на сей раз сыграть партию с бароном Ингвалем, хорошим приятелем и конфидентом приснопамятного маркиза-осла. Барон, хоть сам и не присутствовал при поединке, надо полагать, имел возможность выяснить все подробности из самых что ни на есть первых рук и напропалую пользовался своей осведомлённостью, чтобы заговаривать зубы партнерам по игре. Ну а Поаль, развесивший, как всегда, уши и профукавший в тот вечер не меньше дюжины золотых, не преминул пересказать услышанное в моём собственном доме.

И тут меня словно ледяной водой окатило. Надо же было так долго упускать из виду деталь, о которой в один голос говорили все свидетели. Конечно, я тут же решила переговорить с самим Овери, раз уж на то пошло. Не буду говорить, чего мне стоило создать подходящие обстоятельства для встречи в такой неудачный момент – ведь наше знакомство имеет весьма поверхностный характер (по крайней мере, так это видит сам Игис), а маркиз как раз сейчас меньше всего расположен общаться с малознакомыми людьми. И всё же я добилась этой встречи.

Маркиз, вызванный мной на откровенность, был до ужаса жалок в своих оправданиях. Может я и переборщила немного, ломая тараном стены его гордости, заставляя забыть о правилах приличия в общении с посторонними людьми и вывернуть передо мной душу наизнанку, но у меня попросту не было времени сделать всё аккуратнее. Порой я всей душой ненавижу эту свою способность: заставлять людей открывать мне их самые потаённые мысли – слишком много всего отвратительного зачастую удаётся узнать. О чем-то из этого сразу хочется забыть, как о страшном сне, но нет, сейчас я не могу себе позволить такой роскоши. Счастье ещё, что человеческие желания, невзгоды и сокровенные тайны давным-давно перестали меня хоть как-то трогать, иначе мне, пожалуй, и не вынести бремени этого знания.

В общем, маркиз был отвратителен в своей жалости к себе. У этого слизняка решительно не хватает мужества с достоинством признать своё поражение, пусть и от руки девицы. Вместо этого он раз за разом повторяет, что ни при каких обстоятельствах не должен был проиграть. Что тот самый судьбоносный последний удар ни в коем случае не мог его достать, ведь он, опытный боец, видел опасность и сделал всё, чтобы с лёгкостью избежать клинка своей соперницы, и одним богам ведомо, как же так сталось, что он всё-таки получил тяжёлую рану. Казалось бы, какие нелепые оправдания из уст взрослого мужа благородных кровей. Его светлости следовало бы иметь смелость и с честью принять собственный позор. Но маркиз так сосредоточен на этой сказочной истории, что, наверное, и на смертном одре будет без конца повторять собравшимся наследникам своё неизменное: «Так не могло быть, она не попадала, слышите, эта девчонка просто не могла меня достать». А те, уже полные мечтаний о том, как станут делить состояние старого маразматика, стоит ему только преставиться, благоразумно спишут эти слова на предсмертную горячку. И, как я теперь почти уверена, будут неправы.

Айстэ, дорогая моя подруга, интересно, тебе пришлось бы по нраву, что твоя дочь в определённом смысле настолько похожа на тебя?

Что ж, из-за собственной слепоты, я теперь в изрядном цейтноте, ведь до лета следует непременно разобраться с нашей маленькой загадкой. Подозрения подозрениями, но хотелось бы найти способ получить более веские доказательства. В большей степени для других, нежели для меня самой. Я-то в глубине души уверена в своей правоте. Так, как бываю уверена в истинных намерениях какого-нибудь человека, как он ни старается скрыть свои мысли. Так, как знаю, что именно нужно сказать, чтобы пробудить в сердцах моих слушателей те самые чувства, которые мне от них требуются в данный момент. Это глубинное знание, и оно редко меня подводит. Да, я убеждена теперь, что в нашей невзрачной девочке спрятано великое сокровище.

Пока что я открыла свои предположения одному лишь Кайлу. Само собой, он не смог мне ответить ничего определённого. Как обычно, мой друг до крайности осторожен как в делах, так и в суждениях. Но будем надеяться, он сможет сделать какие-нибудь выводы, коль скоро увидится с самой Юнис.

Если девочка и вправду проявит свой дар – сложно будет переоценить важность этого события для нашего дела. Могу себе представить, сколько всего мне предстоит заново обдумать, переосмыслить, запланировать иным образом, в связи с одним маленьким нюансом. Конечно, планы насчёт самой Юнис тоже, скорее всего, понадобится пересмотреть. Надо сказать, к нынешнему моменту у меня уже сформировалось несколько неплохих идей насчёт того, как именно разыграть карту графской сиротки, но теперь их, вероятно, придётся отбросить. И я с лёгким сердцем сделаю это, ведь в своём новом качестве девочка для нас стократ важнее, чем прежде. И как же удачно вышло, что вся эта история завертелась как раз сейчас, когда ещё не поздно должным образом отреагировать на неожиданные факторы.

Кстати, очень вовремя появился на сцене и ещё один персонаж: этот маг, любитель чужих секретов, который теперь постоянно вертится вокруг моей Юнис. От него, пожалуй, следует ждать проблем когда-нибудь в будущем. Он уже и сейчас знает до неприличия много, а в скором времени, несомненно, получит ещё больше информации. Откровенно говоря, по здравому размышлению, я не стану этому препятствовать. Во-первых, графская дочка хранит свои тайны ещё похуже собственного батюшки, а у её нового приятеля, сдаётся мне, нюх на всевозможные загадки. Право слово, глупо было бы надеяться, что она сможет скрыть от нашего проницательного друга хоть что-то для себя важное. А во-вторых, и это главное, дражайший магистр Терес может нам весьма пригодиться в профессиональном плане. Квалифицированный, если можно так выразиться, чистопородный маг с хорошими связями в своей среде, к тому же – весьма заинтересованный в вопросе, такого, знаете ли, ещё поискать. И вдобавок, судя по всему, он беззаветно предан дочке Пиллара. Честно говоря, источник этой преданности для меня до сих пор является загадкой, ну не влюбился же наш волшебник в эту взбалмошную девицу, в конце-то концов. Как бы то ни было, прямо сейчас мне были бы весьма интересны его компетентные суждения и смелые теории, а значит следует всячески подогревать его и без того весьма неуёмное любопытство. Некоторые люди горы способны свернуть, когда им что-то втемяшится в голову, и этот юноша, пожалуй, как раз их таких. Посему, не следует пока разлучать эту замечательную парочку.

Что ж, пожалуй, мне следует поторопиться нанести ещё один визит моей маленькой Юнис. Если нам повезёт, смею надеяться, вскоре девочку ждут в высшей степени любопытные открытия.