Текст книги "Стальной блеск мечты (СИ)"

Автор книги: Евгения Аларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Когда затрубили рога, и всадники устремились в погоню за поднятым собаками оленем, Соланж была уверена, что главный её интерес – держаться как можно ближе к молодому графу. Но, стоило впереди мелькнуть пятнистой спине лани, и Соланж, неожиданно для себя, оказалась захвачена охотничьим азартом. Разумеется, у нее не было копья или другого оружия, и она отнюдь не собиралась убивать добычу, оставляя эту привилегию мужчинам, но желание непременно догнать зверя заставляло девушку мчаться во весь опор. Мельхиор, её конь, оказался довольно резвым, но, как и опасалась Соланж, не слишком послушным, так что справляться с ним стоило немалых усилий.

Охотничья кавалькада гналась за великолепной дичью – горделивым самцом с ветвистыми рогами. Благородный зверь, очевидно, не собирался облегчать жизнь охотникам, мощные ноги несли его с огромной скоростью по полям и рощам, через посевы и заболоченные луга. Веселье было в полном разгаре, и Соланж с удовольствием предавалась бешеной скачке вместе со всеми. Вслед за резвой добычей всадники взлетели на невысокий холм, за которым лежал спуск к ручью. На противоположном берегу начиналась роща, где, по всей видимости, надеялось укрыться несчастное животное. У довольно-таки крутого спуска к воде, неприятно мокрого и скользкого, Мельхиор вдруг заартачился. Трёхлетка плясал и вертелся, но никак не хотел ступать в опасную грязь. В раздражении Соланж понукала коня, наблюдая, как сперва быстроногий олень, а затем и лошади других участников охоты мощными рывками взбираются на другой берег ручья и устремляются в сторону рощи. Отчаявшись заставить молодого жеребчика преодолеть склон, девушка направила его вдоль русла, туда, где спуск был более пологим. При этом они, само собой, отстали от кавалькады, но Соланж надеялась наверстать упущенное, коль скоро упрямый конь снова ступит на твёрдую поверхность. Благополучно переправившись, в конце концов, на противоположный берег, Соланж прислушалась. Всадники уже скрылись среди деревьев, но крики и звук охотничьих рожков позволяли без труда взять нужное направление.

Ехать в лесу было труднее, деревья не позволяли такой бешеной скачки как прежде. И всё же, именно здесь был наилучший шанс загнать зверя в угол, где он вынужден будет принять бой. Соланж спешила, не желая пропустить грядущую развязку. У девушки почти не было сомнений, что право нанести животному смертельный удар получит не кто иной, как граф Пиллар, и она непременно желала присутствовать при этом моменте.

Из леса впереди доносились возбуждённые крики и заливистый лай собак, Соланж показалось, что кавалькада и впрямь приостановилась. Иной раз среди деревьев что-то мелькало, но разобраться, что там происходит, было затруднительно, тем более, девушке приходилось быть внимательной, чтобы справиться с норовистым конём и удержаться в седле. Однако шум скорее приближался, чем удалялся прочь, и Соланж надеялась, что вскоре достигнет своей цели. Она аккуратно, стараясь следить за тем, куда ступает конь, пересекла особенно неприятный участок леса, усеянный валежником. Впереди лежала небольшая прогалина, свободная от деревьев.

Какое-то смутное чувство, внезапное ощущение незримой опасности заставило девушку остановиться на краю этой поляны, с волнением оглядываясь по сторонам. Мельхиор тоже выглядел взволнованным, он переступал с ноги на ногу и принюхивался. Через несколько мгновений тревожного ожидания в подлеске впереди раздался треск, и на поляну, фыркая, вывалился кабан, которого, очевидно, потревожили охотники с собаками. Это был свирепого вида матёрый секач, настоящий властелин леса, огромные клыки зверя торчали в стороны подобно кинжалам.

При виде чудовищного вепря Соланж замерла ни жива ни мертва от ужаса. Зверь помедлил несколько секунд у самой кромки кустов, как будто пытаясь разглядеть, кто это встал на его пути, а затем бросился в атаку. От страха девушка не могла даже пошевелиться, но её жеребец среагировал на опасность без промедления. В панике конь ринулся прочь от несущейся прямо на него огромной туши и, как бешеный, заметался среди поваленных деревьев. Соланж чудом удержалась в седле, несмотря на безумные прыжки жеребца, рефлексы всадницы сработали даже там, где разум не поспевал за происходящим. Затем девушка почувствовала, как конь под ней теряет опору и падает. В последний момент она ухитрилась соскочить с седла, чтобы не быть придавленной массивной тушей жеребца. Пышные юбки смягчили падение. Мельхиор бился, силясь встать и, не переставая, ржал. Кое-как поднявшись на ноги, Соланж инстинктивно бросилась подальше от коня, который легко мог зацепить её в своих конвульсиях. Девушка огляделась, пытаясь вернуть себе хоть толику присутствия духа, и снова увидела вепря. Он всё ещё был здесь, совсем рядом. Зверь стоял, тяжело дыша, и переводил взгляд своих маленьких злобных глаз с коня на всадницу, как будто решая, на кого ему наброситься в первую очередь. Соланж замерла, сердце её бешено стучало. Кабан медлил, быть может не в силах хорошо рассмотреть переставшую двигаться девушку. Зловещая игра в гляделки продолжалась. Из-за пронзительного ржания несчастного Мельхиора Соланж не слышала почти ничего вокруг себя. Неожиданно в поле её зрения мелькнуло что-то красное. Кабан, почуяв движение у себя за спиной, повернулся и кинулся навстречу новому противнику. Меткий удар копья остановил злобную тварь, уже готовую пустить в ход свои длинные клыки. Вепрь упал, неподвижный, появившиеся откуда-то собаки кинулись лизать хлынувшую кровь.

Всадник, сразивший лесного монстра, спешился и бросился к девушке. Это был Честон Пиллар.

– Соланж, вы целы? – вопрошал граф, встревоженно осматривая её в поисках следов возможных ранений.

– О, боги, да. Вы подоспели как раз вовремя. На мне ни царапины, – выдохнула девушка.

Последнее утверждение было неправдой, царапин и небольших ушибов ей досталось во множестве, но, к счастью, обошлось без серьёзных повреждений.

– Хвала богам! – воскликнул Честон.

– Но мой конь, – тут же спохватилась девушка, – бедняга Мельхиор. Нужно посмотреть, что с ним.

Честон согласно кивнул и подал ей руку, помогая держать равновесие на скользких корнях. Они вдвоём осторожно подошли ближе к всё ещё бьющемуся на земле животному.

– Боюсь, у него сломана нога, – мрачно констатировал полковник. – Должно быть, угодил в чью-нибудь нору, а может просто запнулся о ветку.

– Граф, вы должны оказать мне ещё одну любезность, – Соланж была бледна, но голос её звучал твёрдо. – Прошу вас, прекратите мучения несчастного животного.

– Конечно, сударыня, – Честон Пиллар отвесил лёгкий поклон. – Но вам будет лучше не видеть этого.

Девушка покорно отвернулась, отошла на несколько шагов и оперлась обеими руками о ствол поваленного дерева. От всего пережитого её мутило. Мельхиор жалобно заржал в последний раз и затих. Услышав позади тяжёлые шаги, Соланж обернулась к мужчине с окровавленным копьём в руках. Она должна была что-то сказать, поблагодарить его за всё, что он сделал, но слова застряли в горле. Честон Пиллар смотрел понимающе и сочувственно и тоже не произнёс ни слова.

Совсем рядом раздался рожок. На поляну один за другим выскакивали всадники, весёлые возбуждённые голоса и собачий лай наполнили всё вокруг. Кто-то восхищался великолепным ударом, которым был убит вепрь, другой голос отмечал выдающиеся размеры трофея, третий отдавал команды псарям. Волна охоты снова подхватила их с Честоном и разметала в разные стороны.

Со временем Соланж немного пришла в себя и смогла кое-как ответить на обращённые к ней вопросы, впрочем, не слишком назойливые, поскольку всеобщее внимание было приковано к поверженному вепрю. Оценив плачевное состояние своего костюма, девушка приняла решение немедленно отправляться домой. Не могло быть и речи о том, чтобы продолжать охоту в таком виде: платье порвано и испачкано, волосы растрёпаны, повсюду синяки и царапины. К тому же Соланж оплакивала гибель своего коня и совсем не была расположена веселиться. Раздобыв лошадь у кого-то из ловчих, она вернулась в лагерь, где слуги уже расставляли столы для вечернего пиршества, а те из гостей, кто не принимал участия в травле, развлекали себя напитками, беседами и разными играми. Сюда уже дошли последние новости, и все разговоры предсказуемо крутились вокруг мастерского удара, которым граф Пиллар убил чудовищного вепря. Несчастная и измученная, девушка рассчитывала на поддержку кого-нибудь из родных, но в большинстве из них встретила скорее злорадно-насмешливое, нежели сочувственное отношение к своим невзгодам. Ей припомнили все грехи последних дней: и горделивое хвастовство собственными умениями наездницы, и выходку со встречей гостей. К тому же Соланж не сомневалась, что рано или поздно ей попадёт за гибель дорогого коня. Обиженная на весь мир, девушка решила ехать в Берлогу и не возвращаться даже на вечерний праздник. Ей вовсе не хотелось отвечать на бестактные расспросы, ловить сочувствующие, зачастую притворно, взгляды и слышать ахи и охи подвыпивших гостей.

Остаток дня Соланж провела в одиночестве и горьких раздумьях. Порой, девушке даже хотелось, чтобы утреннее приключение закончилось для неё не столь хорошо. Будь она серьёзно ранена, наверное, никто не осмелился бы злословить на её счёт. Всё семейство столпилось бы у постели больной и, кто знает, может статься и Честон Пиллар проявил бы чуточку больше заинтересованности в её судьбе. Но боги распорядились иначе, и некому было утешить юную Соланж в её печалях.

***

На следующее утро мужчины снова отправились на рыбалку – столь ранний подъём мог быть приравнен к настоящему подвигу после всех увеселений и волнений прошлого дня. На сей раз граф Честон с другом взяли лодку, чтобы порыбачить в водах живописного озера. Впрочем, Вальес Питерлен подозревал, что его приятель придумал этот ход лишь для того, чтобы иметь возможность хоть некоторое время провести в тишине и спокойствии. Собственно, Честон не слишком беспокоился о рыбной ловле, вместо этого он растянулся на дне лодки, заложил руки за голову, и глядел в небо, предаваясь своим мыслям и мало обращая внимание на клёв.

Майор уважал желание друга, но сам был слишком живой и словоохотливой натурой, чтобы долго хранить молчание. Они с Честоном толком не общались ни во время охоты, ни после, и теперь Вальес не мог удержаться от того, чтобы поделиться переполнявшими его мыслями. Честно посвятив полчаса или около того безуспешным попыткам выудить хоть что-нибудь стоящее в безмолвии, он всё-таки завел разговор с приятелем о событиях прошлого дня.

– Вчера вечером только и разговоров было, что о твоём подвиге, – начал майор.

– Подвиг, пожалуй, слишком громкое слово для успешного окончания охоты, – скромно заметил граф.

– Ну не скажи. Одним ударом убить опасного зверя и спасти прекрасную деву – воистину замечательное достижение.

– Хорошо, если тебе угодно воспринимать всё таким образом, я не стану тебя разубеждать.

– Как вообще получилось, что ты вышел один против этого свирепого чудища? Сколь я помню, егеря обещали всего лишь оленя.

– И вправду, сперва мы гнали быстроногую лань, но потом собаки случайно подняли секача. Многие замешкались, гадая, какую добычу теперь преследовать, но я сам, разумеется, вовсе не сомневался, что за трофей хочу заполучить.

– Между прочим, а что всё-таки произошло с малюткой Соланж? Правду говорят, что ей бы не поздоровилось, если бы не твое своевременное вмешательство?

Честон Пиллар порывисто сел, от его задумчивой расслабленности не осталось и следа.

– Одним богам известно, что могло бы произойти, повернись дело каким-то иным образом, я уж во всяком случае судить об этом не берусь. Что же до тех событий, которым я сам был свидетель, боюсь я не вправе раскрывать все подробности того неприятного эпизода, по крайней мере не получив на то разрешения самой госпожи Соланж. Могу сказать только, что она проявила себя весьма достойно. Уж во всяком случае, гораздо достойнее многих из тех, кто вчера на пиру позволял себе высказывать суждения на её счёт.

– Да, я слышал некоторые довольно-таки саркастические высказывания в её адрес.

– Саркастические? Ну нет, мой друг, скорее это было самое неприкрытое злословие. Видел бы ты, как некоторые злоязычные особы накинулись на Соланж, словно стая стервятников. Просто отвратительная низость.

– Так вот оно что. А я-то гадал, почему ты наговорил вчера столько резкостей юной Эльмин? Выходит, ты вступился за честь дамы?

– Именно так, я счёл, что отношение Эльмин к её кузине абсолютно неприемлемо, и прямо сказал ей об этом. Допускаю, что был при этом неподобающе резок, но, увы, не смог сдержаться. Если хочешь знать, я и до вчерашнего вечера едва терпел эту докучливую особу. Уж слишком она похожа на мою бывшую жену, а подобного рода манеры с некоторых пор мне претят.

– Не беда, держу пари, тебе легко простят некоторую невежливость, в конце концов, ты же герой дня. В крайнем случае, спишут на то, что доблестный победитель вепрей за ужином перебрал на радостях. А ведь и впрямь было что отпраздновать. Между прочим, друг мой, ты ловко владеешь копьём. Вчерашний удар был просто великолепен. Я видел тушу твоего клыкастого противника и скажу без стеснения, ты мастерски его поддел.

– Умение владеть копьём в моём роду стоит особняком среди прочих воинских доблестей, – ответил на это Честон. – Мужчины в нашем семействе должны уделять этому виду оружия самое пристальное внимание.

– Вот как? А я-то думал оно уже давно не в моде.

– Наш обычай никак не связан с модой, напротив, это древняя семейная традиция. В роду Пилларов издревле хранится оружие нашего славного предка Оррэ. По легенде во времена вскоре после Обретенья он копьём убил великана и тем спас своего короля от великой опасности. За этот подвиг мой пращур и был пожалован титулом. Кроме того, придворный маг заколдовал то самое копьё, чтобы оно и впредь разило без промаха. С тех пор мы храним его как бесценную реликвию, – пояснил граф.

– И что же, тебе доводилось пользоваться этим легендарным оружием? – оживился его визави. – Оно и в самом деле волшебное?

– Я воспользовался копьём Оррэ только один раз. Удар и вправду оказался точен, но не могу сказать доподлинно, была ли это заслуга того древнего колдовства или моя собственная, – ответствовал Честон.

– И как это было? – заинтересовался его приятель.

– В моей семье есть традиция: каждый юноша из нашего рода должен в одиночку выйти с этим копьём против опасного зверя, чтобы получить право называться мужчиной и наследником. Считается, что в прежние времена жертвами были великаны или хотя бы гоблины, но теперь, когда они все повывелись не только в землях Пиллара, но и во всем Броктоне, приходится довольствоваться медведем или вепрем. Я прошёл испытание, когда мне было шестнадцать: убил кабана, который размерами мог, пожалуй, потягаться со вчерашним.

Вальес Питерлен удивленно присвистнул, услышав рассказ приятеля.

– Прости, дружище, без обид, но иногда мне кажется, что вас, владетельных дворян, не зря называют пережитками прошлого. Вы живёте по своим законам, которые, может, и были хороши лет двести назад, но сейчас кажутся довольно-таки нелепыми. Будь я владетельным графом или герцогом, я бы, право слово, не хотел, чтобы мой единственный сын выходил один на один с медведем прежде, чем начнет бриться, будь у него при себе хоть три волшебных копья. Вам пора бы уже смириться с тем, что времена бесстрашных рыцарей давно миновали.

– Не могу сказать, что мне нравятся все правила нашей жизни, но не я их установил и не мне от них отказываться, – пожал плечами Честон. – Семейные традиции останутся с нами, покуда существует наш род.

– Ну, хорошо, а что же следует за этим посвящением? – не унимался Вальес Питерлен. – Какой приз получает победитель? Может, юноше, убившему зверя, можно с тех пор пить вино, жениться, идти на войну?

– Боюсь тебя разочаровать, мой друг, но ничего подобного не подразумевается. С точки зрения практических последствий, наша охота всего лишь бессмысленный ритуал. После неё я, к несчастью, всё так же был вынужден подчиняться желаниям своего батюшки, как и прежде.

– Кто, скажи на милость, в нашем мире сам устанавливает правила? Если не строгий отец и не семейные традиции, так бедственное финансовое положение, какое-нибудь несчастье, а то и просто случай обязательно вмешаются, чтобы спутать нам карты. Нет, такой привилегии, как возможность определять свою судьбу, мы все лишены, – философски заметил Питерлен. – Возьмём хотя бы меня, в юности я писал, как мне казалось, неплохие стихи и даже мечтал прославиться как поэт. И что же, война взяла меня в оборот и распорядилась по-своему. Но может это и к лучшему, ведь оказалось, что я весьма недурён в роли офицера, чему ты, мой друг, можешь быть свидетелем.

– Смотри, у тебя будто бы клюёт, – прервал друга Честон Пиллар.

– Ах, ты ж, – спохватился майор, который и впрямь чересчур увлёкся разговором и перестал следить за своей снастью.

– Ушла, – разочарованно сообщил он после полуминуты борьбы с рыбой. – Зараза, не везёт мне сегодня.

– По-моему, нам пора бросать это дело, раз уж всё равно толку никакого, – Честон Пиллар решительно взялся за вёсла и принялся грести к берегу, не дожидаясь согласия приятеля.

Будто внезапный порыв заставил молодого графа отбросить своё меланхолическое настроение, теперь тот был исполнен некоего активного стремления, как человек, твёрдо решившийся на что-то важное. Вальес Питерлен внимательно смотрел на друга, силясь понять, что же за идея так захватила графа Пиллара.

– Позаботься о снастях, – попросил приятеля Честон, когда лодка ткнулась носом в песок у самого берега, – а я должен кое-что сделать.

И прежде, чем удивлённый майор решился задать вопрос, граф быстрым шагом двинулся прочь.

***

Тем утром Соланж отправилась на ставшую уже привычной прогулку, пожалуй, в первую очередь для того, чтобы побыть наедине с собой. Идти неожиданно оказалось нелегко: вчерашнее падение, а точнее – прыжок с коня, внезапно напомнило о себе, и девушка слегка прихрамывала. И тем не менее, Соланж решила не отступать от ею самой установленной традиции. Её недомогание – пустяки по сравнению с тем, что случилось с бедным Мельхиором. Девушка неспешно шла знакомой тропинкой, возвращаясь в мыслях к событиям вчерашнего дня, прошедшего сезона, всей её недолгой жизни. Всё же, как причудливы капризы судьбы: вот ты на коне, полная самых радужных стремлений, мчишься вперёд в безумной гонке, а спустя краткий миг привычный мир уходит из-под ног и все надежды рушатся. В тот момент Соланж едва ли не впервые в жизни задумалась о бренности бытия и возможной недолговечности всякого положения. Поглощённая своими мыслями, она почти не обращала внимания на то, что творится вокруг и, заметив краем глаза движение, вздрогнула от удивления.

Навстречу ей спешил Честон Пиллар, сапоги его были вымазаны в мокром песке, а на лице застыло выражение странного возбуждения и решимости. Соланж никогда прежде не видела графа таким. Поприветствовав девушку, он попросил позволения прогуляться вместе с нею, на что, разумеется, получил согласие. Они пошли дальше бок о бок по пыльной дорожке.

– Сударыня, мне кажется, в последние дни сама судьба как будто сводит нас с вами, – начал Честон Пиллар. – Впрочем, нынешним утром я впервые не стал дожидаться деяний судьбы и поспешил найти вас сам. Соблаговолите выслушать то, что я имею вам сказать и прошу, не перебивайте меня, даже если какие-то мои слова покажутся вам требующими немедленного ответа.

С замиранием сердца Соланж кивнула, не произнося ни слова.

– Я полагаю, для меня настал момент дать некоторые пояснения касательно намерений, которые я имею относительно вашей особы. Вчерашний день и сегодняшнее утро позволили мне, наконец, со всей ясностью осознать суть этих намерений. Итак, я склонен довериться велениям судьбы и хочу просить вас стать моей женой. Умоляю, подождите, дайте мне сказать всё остальное.

В том, что касается моих чувств к вам, я не стану бросаться пышными словами, которые могли бы вскружить вам голову. Возможно, дело в том, что я по натуре не слишком эмоциональный человек, мне исконно присуща определённая сдержанность чувств. Тем не менее, я убеждён в том, что моё к вам тёплое отношение определённо способно послужить надёжным основанием для построения прочных отношений. Наверняка можно сказать, что у нас есть как минимум одна общая страсть, а это, в моём понимании, отнюдь не мало. Таким образом, я убеждён, что у наших отношений мог бы быть достойный задел для великолепного будущего.

Что касается моих обстоятельств, вы, полагаю, в достаточной степени осведомлены о них. Я предлагаю вам стать хозяйкой немаленького поместья, которое, возможно, покажется вам старомодным, и земель, обладание коими подразумевает также заботу о людях, их населяющих. Эта роль, помимо приятности, несёт в себе и немалую долю хлопот, как вы должно быть догадываетесь. Привилегии владетельного дворянства влекут за собой известную ответственность, каковой мы не можем пренебрегать. Будучи вершителями людских судеб, в некоторых аспектах мы порой не можем в полной мере распоряжаться собственной судьбой. Не всё в своей жизни мы вправе поменять, даже если очень этого хотим. Посему, будьте уверены, что положение моей жены – это своего рода нелёгкий труд, и если таковое положение противно вашему сердцу, если вам более по нраву беззаботное наслаждение жизнью (что я ни в коей мере не стану порицать, особенно со стороны столь юной и жизнерадостной особы), значит, вам вряд ли подходит моё предложение.

И, наконец, хотя традиции предписывают мне в первую очередь говорить о такого рода вещах с вашими почтенными родителями, я, тем не менее, счёл нужным прежде всего обратиться к вам лично в приватной обстановке. Я хорошо знаю, до какой степени порою слова близких способны влиять на нашу волю и наши решения. Но я хотел бы, чтобы ваш ответ на мое предложение исходил только от вас одной. Посему, если вы не чувствуете со своей стороны ни малейшего движения вашего сердца в мой адрес, не бойтесь сейчас сообщить мне об этом. Я клянусь, что содержание нашего разговора никогда не станет известно кому-либо, кроме нас двоих. Эта беседа в таком случаене повредит ни вам, ни мне. Вам не придётся отчитываться перед старшими родственниками о том, почему вы предпочли следовать велению сердца в ущерб благополучию семьи, а моё самолюбие не будет уязвлено, по крайней мере, публично.

Поэтому, я прошу вас подумать и сообщить мне ваш ответ, либо же обозначить время, которое вам потребно для принятия решения. Спасибо, что выслушали меня, теперь я сказал всё, что хотел. Надеюсь, никакие из моих слов не обидели вас, во всяком случае, хочу вас заверить, что все они сказаны со всей возможной искренностью.

Честон Пиллар замолчал и выжидающе глянул на свою визави. Такая долгая речь, как будто, с трудом далась молодому графу. Он выглядел как человек, который только что сделал нечто весьма для себя нелёгкое. Однако по его лицу сложно было понять, испытывает ли он волнение или же, напротив, непоколебимо спокоен.

Соланж неожиданно для самой себя медлила с ответом. Могла ли она хотя бы думать о том, чтобы отказать сейчас этому человеку. Нет, это было бы немыслимо! Готова ли она полюбить его всей душой? Да, тысячу раз да! Она будет делать всё, что положено владетельной графине, всё, что нужно, чтобы этот брак стал образцом отношений между благородными мужчиной и женщиной.

– Ваши слова очень сильно тронули моё сердце, дорогой граф, – тихо сказала Соланж. – Я с превеликой радостью согласна стать вашей женой.

Честон Пиллар поклонился и припал к её руке в старомодном жесте.

– Не скрою, я также обрадован вашим решением сударыня. В таком случае, я намерен говорить с вашим батюшкой немедленно, как только мы вернемся с прогулки.

И неожиданно добавил немного извиняющимся тоном.

– Надеюсь, вы простите мне, если после этого разговора я отбуду довольно скоро, с надеждой на нашу грядущую встречу. По правде говоря, пребывание в этом доме меня изрядно тяготит с некоторых пор.

– Я готова простить вам сей каприз, сударь, коль скоро в будущем нас ждут долгие годы, проведённые вместе, – улыбнулась в ответ Соланж.

После разговора с родителями девушки, исход которого, разумеется, не мог вызывать ни малейшего сомнения, граф Пиллар и впрямь отбыл из поместья Мервалей неприлично быстро. Условившись о дате грядущей свадьбы и различных аспектах подготовки к торжеству, уже на следующее утро он вместе с другом направился в столицу.

Но, разумеется, разговоров о помолвке юной Соланж и блистательного графа хватило до самого начала сезона. Успех девушки оказался неожиданностью для большинства обитателей Берлоги, и, хотя многие из них искренне радовались её победе, другие, в особенности обделённые вниманием графа потенциальные невесты и их матери, отнюдь не разделяли этой радости. В результате Соланж ощутила себя и своего будущего мужа настоящей мишенью для колкостей со стороны тех, кого удача обошла стороной. Разговоры в гостиной теперь нередко превращались в излияние желчи в адрес владетельного графа:

– Надо сказать, он мог бы быть и посимпатичнее. С лица воды не пить, как говорится, но художнику, должно быть, придётся постараться, чтобы парадный портрет новобрачных можно было без стеснения повесить в галерее.

– А ещё он настоящий дылда, малютка Соланж ему и до плеча не достаёт. Представляете, как будут смотреться эти двое: каланча и коротышка.

– А вы видели его нос? Он же огромный, что твоё полено.

– Бедняжка Соланж, жених настолько её старше. Как можно выйти замуж за такого человека? Им же вовсе не о чем будет поговорить.

– Право слово, он настоящий бука. Из него клещами слова не вытянешь.

– Вот и хорошо. Этот солдафон только и умеет рассуждать, что о лошадях, да о войне. Пусть уж лучше помолчит.

– Держу пари, дома он не станет сидеть ни минуты. Немедленно отправится в новый поход, обзаведётся там очередной смазливой пленницей и – прощай брачные обеты.

– А что, если его убьют во время следующей заварушки. А ещё вернее – на дуэли, граф ведь известный задира. Его бедная женушка рискует заделаться вдовой, не успев выйти замуж.

– Он, между прочим, довольно прижимист. Думаю, нашей маленькой Соланж не стоит рассчитывать на множество подарков. Хорошо, если хотя бы на свадебное платье разорится, а то придётся донашивать за какой-нибудь прабабушкой из Пилларов.

– И кстати, для владетельных дворян они довольно-таки бедны. Никакого сравнения с Венадио или Ребольяр. Нет, на жизнь им, конечно, хватает, но вы понимаете, ни о каких излишествах речи не идёт. К тому же, всё их имущество давным-давно перезаложено.

И так далее и тому подобное. Впрочем, Соланж ничуть не огорчалась, выслушивая все эти глупые нападки. Скорее она даже наслаждалась проявлениями чужой зависти и бессилия. Пусть сестрицы исходят ядом, что теперь ей до их злословия. Ведь её ждёт блестящее будущее.

***

И впрямь, следующие полтора или два года стали для Соланж Пиллар, в девичестве Мерваль, настоящей волшебной сказкой. Свадьбу, согласно традициям, сыграли, выждав положенный срок в полгода, но и сам период ожидания доставил девушке немало приятных моментов. Первым подарком, какой граф Пиллар пожелал сделать своей невесте, оказалась лошадь, что, памятуя об обстоятельствах их знакомства, было вовсе неудивительно. Соланж, которой предоставили право выбора, всё никак не могла остановиться на одной из двух понравившихся ей кобылок: гнедой в белых чулочках и потрясающе красивой серой в яблоках. Услышав о её затруднениях, Честон рассмеялся и заявил, что с удовольствием приобретёт обеих лошадей, коль скоро ни одна из них не рискует остаться без внимания и ласки со стороны Соланж. Девушка, которой прежде никогда не доводилось получать желаемое с такой лёгкостью, пришла в неописуемый восторг.

Известие о помолвке графа Пиллара долгое время оставалось главной светской новостью. Соланж купалась в лучах всеобщего внимания и с немалой гордостью взирала на окружающих. Жизнь вокруг неё играла самыми яркими красками, взрывалась фейерверками и вертелась подобно стремительно вальсирующим парам. Молодой граф был настолько мил и предупредителен, а его положение в обществе столь блестяще, что Соланж порой сама не верила собственному счастью.

Свадьбу, о которой долго ещё говорила вся столица, почтил своим присутствием сам король. Адальберг II, хоть и был намного старше Честона Пиллара, почитал последнего своим другом, а к юной супруге владетельного графа отнёсся с истинно отеческой нежностью. Его величество сам лишь недавно сочетался вторым браком, выбрав себе в жёны совсем молодую девушку, чьё происхождение никак не позволяло надеяться на столь блестящую партию. Замужество Соланж позволило ей занять место фрейлины при её королевском величестве Джелл. Новоиспечённая королева, сама ещё не успевшая привыкнуть к столичному блеску и роскоши двора, вскоре нашла в супруге графа Пиллара родственную душу. Чувствуя, что у них найдётся немало общего, молодые женщины быстро стали подругами. Этот союз ещё больше упрочил положение Соланж при дворе, графиня уверенно чувствовала себя в королевской свите даже в те времена, когда Честон Пиллар отсутствовал в столице. К тому, что касалось прочих обязанностей супруги владетельного графа, Соланж также подошла со всей ответственностью. Она изо всех сил старалась наилучшим образом соответствовать ожиданиям своего мужа, и граф, видя это, отвечал ей заботой и вниманием.

Одна лишь неприятность омрачала в те времена безоблачное существование графини Соланж. Супруг с огромным нетерпением ждал, когда же она сможет обрадовать его новостями о скором появлении наследника, и порой это желание превращалось в по-настоящему навязчивую идею. Сдержанный во всех прочих вещах, Честон, стоило зайти разговору о детях, как будто становился другим человеком и без конца теребил супругу довольно-таки бестактными вопросами. К несчастью, Соланж никак не могла обнадёжить мужа. То действо, которое многие молодые дамы, судя по разговорам с замужними родственницами и подругами, называли супружеским долгом и терпели через силу, самой Соланж представлялось вполне приятным занятием. Честон показал себя опытным и внимательным любовником, первая брачная ночь прошла как нельзя лучше, как, впрочем, и многие, последовавшие за ней, так что супруги имели, казалось, все основания в самом скором времени ждать появления первенца. Но, увы, счастливый момент всё никак не наступал.