Текст книги "Искатель. 1984. Выпуск №3"

Автор книги: Евгений Гуляковский

Соавторы: Игорь Подколзин,В. Манвелов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Есть очередь и на них. Боюсь, Дхаулагири закуплен на несколько лет вперед.

Сток не на шутку разволновался. Вскочив с кресла, он забегал по холлу. С тайным злорадством Гринфилд наблюдал за ним, не спеша прийти на помощь. Так этим кабинетным «оперативникам» и надо.

– Стив, – встрепенулся вдруг Сток, – есть прекрасная идея. Почему бы нашим парням не приехать в качестве таких же, как я, туристов и не совершить восхождение тайком?

– Тогда бери руководство операцией на себя, а меня уволь: не хочу участвовать в обреченных на стопроцентный провал авантюрах. О какой тайне может идти речь, когда Гималаи буквально нашпигованы альпинистами, не говоря уж о тысячах горных туристов? Как только специально экипированные люди появятся в районе пика, о них сразу станет известно, и нас забросают тысячами «зачем» и «почему».

– Тогда надо перекупить очередь. Кто идет на Дхаулагири этой весной?

– Это мы сейчас узнаем.

Гринфилд вышел в прихожую, где был телефон. В холле он старался не держать ничего, к чему можно было бы подключить подслушивающее устройство

Сток с нетерпением ждал возвращения Гринфилда. Тот появился минут через пять.

– Считай, что нам повезло. Весной на Дхаулагири идут англичане.

– Тогда немедленно звони в английское посольство и договаривайся. Предлагай любые деньги. Компания готова субсидировать эту операцию без ограничений.

– И даже согласится поделиться с англичанами информацией?

– Ты что, с ума сошел? Ни в коем случае!

– Тогда тебе придется потерпеть. Завтра встречусь с нужным человеком в английском консульстве и постараюсь осторожно все прощупать.

ГЛАВА III

В своем номере на третьем этаже Шранц первым делом повесил на ручку с внешней стороны двери табличку: «Просьба не беспокоить». Потом, не снимая пуховки, плюхнулся на постель, забросив ноги в тяжелых ботинках на спинку кровати.

Настроение было хуже некуда. Может быть, потому, что им, в прошлом всегда уверенным в себе, на сто процентов, все чаще и чаще перед восхождением стали овладевать приступы потливой слабости, хнычущего бессилия. Ладно бы, когда один, а теперь, оказывается, он не может сдерживать себя и на людях.

«И черт меня дернул, – ругал он себя, – изливать душу перед случайными туристами-янки. Видно, я на самом деле выглядел жалко, раз этот розовощекий толстяк, прожигающий папашино наследство, даже силился изобразить сочувствие, пытался расспрашивать. Хорошо еще, вовремя смылся, а то бы весь Катманду заговорил, что Вилли Шранц сломался, что ему пора в богадельню».

Вилли упивался самобичеванием. Сознавал, что это граничит с патологией, но ничего не мог с собой поделать. В последнее время, стоило только оказаться вблизи гор, как с ним происходила непонятная трансформация. Это был уже не гордо улыбающийся «счастливчик Шранц», король заоблачных пиков, а придавленный страхом новичок. Только в горах, на узеньких карнизах и грозящих лавинами склонах, он вновь становился самим собой, непревзойденным восходителем. И чем неприступнее была вершина, тем спокойнее и увереннее он себя чувствовал.

Стук в дверь вернул Шранца к действительности.

– Войдите, если не умеете читать! – сердито рявкнул он, продолжая лежать на спине, чтобы показать, будто ничуть не рад непрошеному гостю.

– Добрый день, – раздался бархатистый баритон, – читать я умею и табличку изучил с должным вниманием. Но все-таки решил войти, хотя и не исключал вероятности быть тут же выставленным вон. Ну как, вышвырнете меня или предложите сесть?

– Ладно, садитесь и выкладывайте, зачем пришли. А если будете утверждать, что не знаете, к кому попали, то уж точно пересчитаете все ступеньки до нулевого этажа. Устраивает?

– И скандала не боитесь?

– Наплевать, я ничего не боюсь.

– Неужели? В горах вы так же бесстрашны?

– Слушайте, вы без приглашения врываетесь ко мне в номер да еще пытаетесь насмехаться! Кто вы? Только не юлите, наш уговор в отношении знакомства с лестничными пролетами остается в силе. – Вилли начинала забавлять эта перебранка, он даже приподнялся на локте и повернулся к незнакомцу. Это был узкоплечий смуглый мужчина лег сорока, одетый в строгий серый костюм европейского покроя. Черная шапочка «топи» выдавала в нем непальца.

– А мы с вами в некотором роде коллеги…

– Да я скорее застрелюсь, чем пойду с тобой в одной связке, – неожиданно для себя Шранц перешел на «ты», что бывало в тех редких случаях, когда он испытывал расположение к собеседнику.

– Откровенно говоря, я бы тоже не отважился отправиться в паре с «безумцем Вилли».

Шранц встрепенулся.

– Откуда ты знаешь эту проклятую кличку?

– Если иногда пишешь в здешние газеты, нужно иметь собственные источники информации.

– Значит, ты писака, – разочарованно протянул Шранц. – Тогда зря теряешь время. Интервью я не даю.

– Может быть, спустимся в бар? У нас, между прочим, научились делать отличное пиво. Я угощаю, – как ни в чем не бывало предложил «писака».

К своему удивлению, Вилли почувствовал, что не прочь поболтать с задиристым визитером. В баре царил полумрак, приглушенно звучала мелодия из нашумевшего индийского фильма «Хари Рама, Хари Кришна». Едва они расположились за столиком на двоих в самом темном углу, неслышно возник официант:

– Добрый день. Как обычно «Стар», господин Сатьял? Вашему гостю тоже?

– Вот мы и познакомились, – сказал Шранц и, выжидающе улыбаясь, добавил: – Оказывается, ты даже более популярен, чем я. Меня-то, во всяком случае, официант не узнал.

– Да, Вилли, тебе явно не везет. И американцы сегодня тебя не признали.

– Ты что, следишь за мной? – Шранц невольно насторожился.

– И в мыслях не было, я даже не собираюсь брать у тебя интервью.

– Тогда зачем же пришел?

– Просто так. Около пагоды ты показался мне таким одиноким, извини, но я бы даже сказал, пришибленным, а это на тебя непохоже. Я видел тебя на пресс-конференциях и до и после твоих сенсационных восхождений. Тогда ты изображал собой супермена. Это выглядело слишком уж наигранным, настолько фальшивым, что мне было противно писать.

– А теперь, по-твоему, я больше похож на самого себя, иными словами, на Каина? – с горечью заключил Шранц.

– Ты имеешь в виду смерть брата?

– А что еще? Твои же коллеги не жалели грязи, чтобы превратить меня в трусливого злодея. Вопили, что на мне кровь Петера.

– Откровенно говоря, – спокойно промолвил Сатьял, – поскольку я журналист, то не очень-то верю всему тому, что пишут мои коллеги, особенно когда дело касается сенсации. Смерть твоего брата была действительно темной историей, а в такой ситуации мало кто из репортеров удержится от соблазна покопаться в грязном белье.

– А что ты сам написал об этом? – Шранц испытующе посмотрел на Сатьяла, однако тот выдержал его тяжелый взгляд и, не отводя глаз, сказал:

– Я тебе уже говорил, что не дал о тебе ни строчки.

– Почему?

– Чтобы судить о человеке, да еще о таком, как ты, надо хорошо его знать. Тебя я не видел с минувшей осени. Тогда ты не стал устраивать пресс-конференцию и постарался побыстрее скрыться из Катманду.

– По-твоему, я должен был выставить себя на всеобщее обозрение, как самый последний школяр, истерично доказывать, что ни в чем не виноват?

– Может быть, и так…

По знаку Шранца официант принес еще две бутылки пива.

Дождавшись, пока он отойдет, швейцарец повернулся к Сатьялу:

– Хочешь, я тебе расскажу, как все было на самом деле?

– Давай.

Сделав большой глоток, Шранц задержал взгляд на картине, висевшей над ярко освещенной стойкой. Гряда холодных, серо-белых вершин, из-за которых, брызжа розовыми лучами, поднималось солнце…

К минувшей осени у него был солидный список покоренных вершин, в котором числился не один восьмитысячник. Не случайно перед восхождением из-за Вилли буквально дрались представители фирм, выпускающих альпинистское снаряжение. Первоклассная реклама: сам «счастливчик Шранц» отдает предпочтение именно нашей фирме! И он был горд собой, охотно позировал перед кино– и фотообъективами, всем своим видом как бы показывая, что обязательно одолеет Дхаулагири, совершив траверз по непроходимому южному склону.

Шранц был настолько уверен в успехе, что даже согласился взять с собой младшего брата Петера. Это было их первое совместное восхождение. В свое время он дал зарок не брать его с собой, но не потому, что сомневался в Петере как в альпинисте, просто по-человечески боялся за него. Но проклятая слава вскружила голову: под его опекой Петер будет в полной безопасности, ведь они шли в одной связке.

Когда настала их очередь прокладывать путь, Вилли и Петер слишком увлеклись, преодолевая «камин», и не заметили, как подкралась ночь. В лагерь спускаться было поздно. Решили устроить холодную ночевку в маленькой нише у отвесной стены. Во время радиосеанса им предложили помощь, но братья отказались: силы еще были, к тому же ничто не предвещало беды.

Ночью погода испортилась. Ударил мороз, повалил снег. К утру поднялся сильный ветер. После полудня Петер почувствовал недомогание. Вилли связался с ближайшим лагерем и теперь уже сам попросил помощи. Однако никто не отважился покинуть палатки в сорокаградусную стужу.

На следующую ночь Петер совсем скис. У него заболело горло, а на такой высоте любое недомогание быстро валит человека с ног. Вилли все время тормошил Петера, помогал бороться с коварной дремотой, массировал ему руки и ноги. Днем вновь попытался вызвать лагерь, но рация не работала.

У Петера появились галлюцинации, он перестал чувствовать пальцы на руках и ногах Вилли ничего не оставалось, как заставить брата подняться и одним начать спуск. Они шли в очень короткой связке. Временами приходилось тащить Петера буквально на руках. В конце концов выбился из сил и Вилли. Понимая, что вдвоем им живыми достичь лагеря не удастся, Петер решился на роковой шаг…

– Ты понимаешь, Сатьял, – у Вилли на глазах выступили слезы, – я и сейчас вижу, как в полутора метрах от меня Петер негнущимися пальцами, словно в замедленном кино, оставляя на металле лохмотья кожи, отстегивает карабин от грудной обвязки и сантиметр за сантиметром соскальзывает вниз. Я в оцепенении смотрю на него. Он пытается что-то сказать мне, но я ничего не слышу, не могу даже пошевельнуть ни рукой, ни ногой, тело словно налито свинцом. Сколько я стоял, прижавшись спиной к холодному камню, не знаю. Все было как в тумане. Не помню, как добрался до промежуточного лагеря, но там никого не было. Все вещи, в том числе продукты, оказались уже спущены в базовый лагерь. Не стали нас ждать, были уверены, что погибли. Экспедиция была многонациональной, практически никто до сбора в Катманду друг друга не знал. Все считали себя асами, каждый стремился любой ценой первым оказаться у цели, на худой конец хотя бы выжить. Думаешь, они обрадовались моему возвращению? Как бы не так. Скопом накинулись на меня, обвиняя в убийстве брата, крича, что я авантюрист самого низкого пошиба. И все это, только чтобы скрыть собственную трусость.

– Но ваша ночевка действительно выглядит авантюрой, – заметил Сатьял.

– Это потому, что случилась трагедия, – отрезал Вилли. – Останься Петер жив, это был бы обычный риск, без которого не может быть победителей.

– Но почему ты все это не объяснил репортерам?

– Бесполезно. Никто не стал слушать. Ведь даже участники экспедиции смертельно завидовали «счастливчику Шранцу», потому что меня превозносила пресса и любая фирма считала за честь заполучить для рекламы своих товаров. Не забывай, я – профессионал, а все это деньги. Но пусть они не радуются, я не сдался. Я им еще покажу, на что способен. Только теперь буду полагаться на собственные силы. – Вилли стукнул кулаком по столу, заставив соседей обернуться, но не обратил на это внимания.

– И ты приехал, чтобы в одиночку взойти на пик-убийцу? – спросил Сатьял.

– Нет, не теперь. Только после того, как выполню клятву.

– Клятву? Какую?

– Я должен найти тело Петера и похоронить его.

– Здесь?

– Нет. Как всех альпинистов, у подножия вершины, которая ему не покорилась.

Наступило тягостное молчание. Вилли опустил голову и пальцем рисовал на полированной поверхности стола замысловатые узоры.

– Вилли, – осторожно начал Сатьял, – если тебе понадобится моя помощь или просто захочется поговорить, позвони. – Он протянул визитную карточку.

ГЛАВА IV

По узким улочкам Асан Тола – старого города непальской столицы – мимо сложенных из сырцового кирпича домов, в окнах которых вместо стекол вставлены резные деревянные решетки, петлял серый «лендровер» с дипломатическим номером. Джеймс Стюарт, сотрудник консульского отдела посольства Великобритании в Непале, по привычке поглядывал в установленные на передних крыльях зеркала.

Вот появился синий «датсун». Не отставая и не приближаясь, он следовал за «лендровером» несколько кварталов. Стюарт уже готов был вернуться, как в зеркале замигал желтый огонек подфарника и машина свернула в переулок. Англичанин с облегчением вздохнул. «Хоть и Непал, – подумал он, – а ухо надо держать востро. Чуть было все не сорвалось, а повидать Гурунга необходимо».

Сегодняшняя встреча с Гринфилдом не могла не вызвать недоумения. Американец всегда пренебрежительно называл альпинистов выжившими из ума искателями острых ощущений. А тут вдруг воспылал интересом к восхождениям. Сначала Стюарту показалось, что советник заинтересовался альпинистской кухней просто от скуки. В таком глухом закоулке, как Катманду, где никогда ничего не происходит, каждый сам ищет себе развлечения.

Но чем больше Гринфилд задавал вопросов, тем обоснованнее казались возникшие подозрения. Особенно после того, как у янки загорелись глаза, когда он услышал, что на Дхаулагири должен идти малоизвестный клуб «Эсент» из Северной Ирландии. Для проверки Стюарт сказал, что пока от этого клуба нет никаких известий. Видимо, у ирландцев хватило денег лишь на приобретение у непальского правительства разрешения совершить восхождение, а теперь они сидят на мели и едва ли используют его.

Гринфилд сразу же изъявил готовность перекупить очередь. По его словам, в США недавно принято решение сформировать бригаду для «сил быстрого развертывания» и поэтому якобы срочно нужно «обкатать инструкторов».

«Эх ты, именитый разведчик, – про себя усмехнулся Стюарт. – Не мог придумать ничего получше. Бригада, инструкторы, подавай именно Гималаи, как будто в Штатах гор нет. Русские перед восхождением на Эверест тренировались у вас же, на Мак-Кинли. Так что на Дхаулагири свет клином не сошелся. Нет, тут что-то другое».

Конечно, Стюарт ничем не выдал себя, когда советник попросил разузнать, нельзя ли договориться с «Эсентом», чтобы те уступили очередь или на худой конец включили бы в свою группу человек пять американцев, а уж расходы экспедиции они возьмут на себя.

Естественно, Стюарт пообещал сделать все возможное…

«Что, кстати, я сейчас делаю», – усмехнулся про себя англичанин. Поравнявшись с островерхой пирамидой каменной чатьи,[5]5
  Чатья – каменная ступа, служащая у буддистов для совершения религиозных обрядов.


[Закрыть] украшенной скульптурками Будды, он притормозил машину. Негромко хлопнула дверь, и на левое сиденье плюхнулся высокий непалец в форменном костюме и черной фуражке с ярко начищенными медными буквами «ЮЭс».

– Привет, Гурунг!

– Как поживаете, мистер Стюарт? Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного. Как твой хозяин?

– Кажется, доволен. Видите, даже выдали форму. Но вообще-то, ему сейчас не до меня. Вчера приехал какой-то веселый толстяк. Внешне обычный турист, только почему-то остановился не в отеле, а на вилле у Гринфилда. Мне кажется, это должно вас заинтересовать: они проговорили весь вечер, включив музыку на полную громкость. Так что прослушать что-нибудь снаружи было невозможно. Я на всякий – случай сфотографировал их, когда они входили в дом. Пленку я принес. – Гурунг вложил в руку Стюарта крошечную кассету.

«Вот и объяснение внезапного интереса советника к альпинизму», – подумал Стюарт, узнав о приезде «веселого толстяка туриста».

– Послушай, Гурунг, ты уверен, что ни Гринфилд, ни его гость ничего не заметили?

– Клянусь, все прошло нормально.

– Ну, что ж, – после некоторого раздумья сказал Стюарт, – тебе придется действовать поактивнее. Эту штуку, – он протянул непальцу пластмассовый спичечный коробок, – нужно спрятать на вилле именно там, где хозяин беседует со своим гостем.

Гурунг вопросительно посмотрел на Стюарта.

– Не беспокойся, забирать ее оттуда не обязательно. Она снабжена достаточно сильным передатчиком и сама расскажет о том, что услышала.

– Постараюсь, хотя сделать это будет очень трудно. Я ни разу не был внутри, да и вряд ли для этого представится подходящий случай. Слуги у Гринфилда вышколены хорошо, виллу без присмотра никогда не оставляют.

– Я думаю, Гурунг, твоя подготовка не хуже. Вспомни Гонконг, да и Лондон. А сомнения и нытье оставь при себе. Не забывай, что тебе платят больше, чем министру. Так что жду результатов, и тогда можешь рассчитывать на прибавку.

Машина еще минут десять петляла по глухим переулкам Асан Тола и затем вернулась к чатье, где вышел отставной гуркха.

В тот вечер Гурунг принимал дежурство дольше, чем обычно. Он медленно обошел территорию, проверяя, как горят подвешенные по периметру высоченного кирпичного забора фонари. Потом пощелкал выключателем у подъезда виллы, и тут же в дверях возникла плечистая фигура повара. Гурунг хотел было попытаться завести с ним разговор, но у ворот загудел автомобиль. Сторож поспешил туда и посмотрел в глазок. Из такси вышел толстяк турист, держа в одной руке глиняного ярко раскрашенного грифона, в другой – крошечного щенка тибетского терьера.

Гурунг распахнул калитку в воротах, взял под козырек.

– Вместо того чтобы тянуться, болван, лучше помоги отнести покупки.

О такой удаче гуркха не смел и мечтать. Но счастливая звезда Гурунга, не успев взойти, погасла: в дверях виллы появился Гринфилд.

– Где ты пропадал, Уилки? Почему не взял машину? Неужели нравится ездить в грязных такси или ты давно не болел? – засыпал он гостя вопросами.

– Не беспокойся, меня ни одна чума не возьмет. Болеет только тот, кто боится заразиться. Лучше посмотри, какую очаровательную кроху я приобрел. Старик тибетец ручался, что это настоящий лхасский апсо,[6]6
  Апсо – тибетский терьер.


[Закрыть] причем он обязательно принесет мне счастье. Во всяком случае, он дал бумаги, удостоверяющие, что предки щенка жили у самого далай-ламы.

Увидев, как гордо Уилки потрясает серо-бежевой бумагой, Гринфилд расхохотался:

– С документами тебя, Уилки, бессовестно надули. Точно в такую же «древнюю бумагу» заворачивают сыр в молочной лавке. Боюсь, что через пару—тройку месяцев лхасское апсо превратится в обычную дворнягу.

Разочарованный Сток молча моргал глазами.

– А это еще что за урод? – Гринфилд показал в сторону Гурунга, продолжавшего держать в объятиях крылатого льва с головой орла.

– Это, – съязвил раздосадованный Сток, – твой сторож, а прижимает он к себе грифона. Мы поставим его не в сторожа, конечно, – у камина, чтобы придать местный колорит твоей казарме. Пусть садовник насыплет в туловище этого чудовища земли, а в дырки на спине посадит розы или что-нибудь в этом роде.

Гурунг моментально сообразил, что судьба все-таки дает ему шанс. Садовник уже ушел, так почему бы ему не услужить приезжему янки? Тот клюнул на приманку и приказал, чтобы через пять минут грифон стоял в полном убранстве около камина.

Не успели Гринфилд и Сток расположиться в креслах, как, постучав, вошел Гурунг, бережно неся ощетинившееся цветами глиняное чудовище. Сток молча показал, куда поставить, и шестом отпустил угодливо улыбающегося сторожа.

Гринфилд дождался, пока за непальцем закрылась дверь, и только после этого выложил Стоку последнюю новость, которую узнал утром от англичанина:

– Могу тебя обрадовать, Уилки. В Катманду приехал известный швейцарский альпинист Вилли Шранц. Он собирается идти на…

– …Дхаулагири. Так, может быть, поможем ему, а?

– Откуда тебе это известно? – опешил Гринфилд.

– Он сам об этом сказал. Помнишь вчерашнего бородача? – Сток решил не темнить перед приятелем. – Только пока не могу сообразить, каким образом мы сумеем его использовать.

– Для прикрытия. – В душе Гринфилд был далеко не уверен в ценности своей затеи, но не сидеть же сложа руки перед эмиссаром из Лэнгли. – К альпинистам из «Эсента» наши быстро подберут ключи. Тут-то и пригодится Шранц. Хотя бы потому, что я, откровенно говоря, не уверен в альпинистском мастерстве наших парней. Все-таки они профессионалы в другой области, а с Дхаулагири шутить нельзя. Потом включение швейцарца в состав экспедиции будет лучшим свидетельством «чисто спортивных целей» восхождения.

Сток одобрительно посмотрел на Гринфилда.

– Что ж, не возражаю. А как насчет подхода к Шранцу? Может быть, есть смысл использовать для этого непальского журналиста Сатьяла? Если мне не изменяет память, ты как-то сообщал в компанию, что это весьма перспективная личность.

Гринфилд не мог не отдать должное тому, как ловко Сток перехватил инициативу.

– В данном случае Сатьял не подходит. Не тот человек. Боюсь, он не только откажется включиться в игру, но, если что-нибудь заподозрит, может поднять шум. Он нужен мне совсем в другом деле, где его принципиальность сыграет нам на руку.

– Тогда используй Кэти, – нашелся Сток.

– Откуда ты знаешь мою секретаршу? – удивился Гринфилд.

– Сам экзаменовал ее перед направлением сюда, в Катманду.

– Она что, играет при мне роль подсадной утки? – вспылил Гринфилд. – Если мне не доверяют, зачем вся эта комедия с операцией? Может быть, пеленгующая станция тоже проверка?!

Сток как ни в чем не бывало продолжал маленькими глотками прихлебывать из стакана, насмешливо поглядывая на побагровевшего советника.

– Успокойся, Стив, Кэти здесь на практике. Думаю, она быстро справится со Шранцем. Я, правда, проверял только умственные способности этой девицы, но, как утверждают, и в другой области она вполне на высоте. А что касается того, доверяют тебе или нет, то мы достаточно толковали об этом вчера.