Текст книги "Fallout Истории Севера. Том 1 (СИ)"
Автор книги: Евгений Искатель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
Мать Гвендолин смотрела на Генриха взглядом, полным удивления, но и одновременно какой-то тревоги, казалось она так же потеряла дар внятно выражать свои мысли. Но ситуация была спасена самой Гвендолин. Сияя радостью, она выбежала к двери.
– Как ты нашёл меня?! – удивлённо спросила она.
– Ну, это не было очень трудно, ты тут знаменитая и заметная личность. Правда иногда приходилось убеждать, что я с хорошими намерениями...
– Ну как у вас получилось?! – радостно спросила она. – Хорошо! Спасибо большое, я сразу поняла, что вы хорошие! – сказала Гвен, забирая у Генриха сумку с едой и лекарствами. – Чего ты? Не робей! Заходи! – сказала она и потянула Генриха за руку внутрь, совершенно не интересуясь мнением своей матери.
Внутри дома всё было обветшалым, и мебель и даже посуда, но заботливые руки всячески старались содержать всё это в максимально возможной чистоте и даже порядке, что соответственно создавало атмосферу домашнего уюта.
– Мам знакомься! – сказала Гвен, подведя Генриха ближе. – Это Генрих. Он хороший парень. Говорят, что он из настоящего Убежища, представляешь?
Мама Гвендолин как-то растеряно улыбалась, по многим причинам ощущая себя немного неловко.
– Генрих... – продолжила Гвен. – Это Сара, лучшая мама во всём мире!
– Здравствуйте Генрих. Я очень рада знакомству. Спасибо вам за помощь, и простите, что не можем принять вас, как полагается.
– Это не важно... Я имею в виду... Это вам спасибо, и Гвен... Она нам очень помогла сегодня уладить торговые дела...
– А это Сьюзи! – сказала Гвен, подведя младшенькую сестрёнку, и пара нерушимых, пепельных глаз вновь уперлась в Генриха.
– Сдрасте... – сказала Сьюзи, дырявя Генриха взглядом, от чего он вновь тяжело сглотнул.
– Привет маленькая. Я как только тебя увидел, сразу понял, чия ты сестричка...
– Хочешь посмотреть на коллекцию моих кукол? – спросила Сьюзи.
– Я...Я даже не знаю... Это как-то некрасиво с моей стороны, так вот вламываться...
– Ты не вламываешься! Мы сами тебя приглашаем! – сказала радостно Гвен.
– Ну, вы очень добры... – сказал Генрих, после чего собрался с силами, что бы взять себя под контроль. – Но, полагаю, что это вашей маме решать. В конце концов, я всего лишь бродяга с Пустошей.
Похоже, что в тот момент, как Генрих более-менее сумел взять себя в руки, сумела собраться и Сара. Она добродушно улыбнулась и сказала:
– Моя дочь обычно хорошо чувствует людей. Прошу вас проходите. Давайте пообедаем вместе. Заодно расскажете нам об Убежище. Вы и вправду оттуда?
– Ну, да. Но там и интересного то немного. Да и я недавно ел... Старик Пью накормил нас в "Что-то есть".
– Ну же. – сказала Гвен, незаметно тыкнув пальцем Генриху в спину. – Чувствуй себя как дома.
Генрих не мог найти внятных аргументов для отказа. Вся эта странная ситуация и её атмосфера, чуть не подкосили его. Это не пугало Генриха, наоборот, пробуждало что-то тёплое и приятное в глубине его уши, но новое и непривычное. Пока остальные обедали, Генрих только делал вид что ест, лишь понемногу попробовав от всего. Незаметно для него самого пробежали практически два часа за разговорами и рассказами. Неловких моментов молчания не возникало, оказывается. Генриху и вправду было что рассказать, но в основном благодаря Гвен и её постоянным расспросам. А ещё Генрих успел познакомиться со всеми пятью куклами Сьюзи, хотя не смог запомнить и одного их имени. А когда куклы закончились, Сьюзи начала знакомиться с вещами Генриха. Огромный интерес вызвал самодельный фонарик Генриха, когда же он попал в руки Гвен, у смекалистой девочки мгновенно возникла идея.
– Так ты и вправду сам его сделал? И даже без каких-либо книг или журналов?
– Ну, это не так сложно, когда знаешь основные принципы. Я в детстве очень увлекался техникой и электроникой. Хотя какого чёрта делать ещё в подземной норе? Нужно было развлекаться хоть чем-то. К сожалению, тогда я не мог развить в себе эту страсть, так как в нашем Убежище было не так много вещей, которые я бы мог разобрать, ненужных вещей. А чуть повзрослев я и вовсе забыл о своём увлечении.
– Слушай, а ведь у нас тут несколько мусорных дворов. Там ОГРОМНЫЕ кучи всякого барахла. – говорила Гвен показывая руками насколько именно. – Ты бы мог погасить там свою страсть.
– Даже не знаю. Думаю, момент не самый подходящий.
– Да он всегда такой! Более того! Ты бы смог даже что-то заработать! У меня там есть знакомый, я поговорю с ним, и он поможет. Ну?
– Это как-то спонтанно, и я даже не знаю...
– Куда у вас взрослых, девается ваша решительность?
Гвен встала и потянула Генриха за руку, он понемногу поддавался, неловко поглядывая на Сару.
– Ты же сам говорил, – продолжала Гвен, – что вам нужны деньги. Ну же, смелее Генрих!
Сара молчаливо улыбалась, и были в этой улыбке отголоски какой-то радости, а быть может даже и счастья.
– Возможно Гвени права. – сказала она, провожая гостя и Гвен вместе со Сьюзи. – Вы... Если хотите, для нас желанный гость... И спасибо вам ещё раз.
– Я... – мямлил Генрих, пока Гвен тянула его за руку. – Обязательно! Спасибо вам, Сара...Я хочу сказать, что рад знакомству!
Генрих следовал за Гвен погружённый в свои мысли. По привычке он работал с собой, анализируя всё происшедшее, но не долго, рядом с этой "буйной" девочкой невозможно было остаться наедине даже со своими мыслями.
– Ну как? Она тебе нравиться? – спросила Гвен, пиная словно мяч небольшой камушек.
– Кто?
– Моя мама. Сара...О ком же ещё я могу спрашивать?
– Да... – сказал Генрих всё ещё затуманенный своими мыслями, но заметив ехидную улыбочку на лице Гвен, он тут же пришёл в себя. – Тебе когда-нибудь рассказывали о приличиях?
– Приличиях?
– Да, это знаешь, такие правила общения "культурных" людей. Приличия и манеры. Вон у Башенных их не было, и где они оказались?
Гвен радостно хихикала, поддакивая Генриху.
– Конечно я знаю! – сказала она. – Я не глупая.
– Знаешь, но ведёшь себя, словно не знаешь. Так навязчиво, подставила меня несколько раз! Ты просто ужасна!
– Да, я такая... – сказала Гвен, продолжая хихикать. – Ну, всё же нравится?
– Эй, ты не можешь вот так задавать такие вопросы! Да ещё и про собственную мать.
– Взрослые глупые. – сказала Гвен уже более серьёзно. – Им "приличия" и "манеры" иногда мешают быть счастливыми.
Гвен на какое-то время умолкла, но было похоже на то, что она хотела сказать больше.
– А я тебе нравлюсь?
– Ты милая, обаятельная, но если ты о нашей первой встрече, то я готов поклясться, что и не думал предлагать тебе деньги за что-то похабное. Как ты говорила, я не из "этих".
– Я знаю. Я вижу это. – говорила Гвен, становясь всё серьёзнее. – Ты смотришь на меня так, как смотрел мой папа. Тепло, с опекой.
Генрих не знал, что сказать на это, не знал, стоило ли вообще что-то говорить.
– А Сьюзи? – через пару мгновений спросила Гвен, всё как-то менее уверенно. – Тебе нравиться Сьюзи?
Они остановились, и Гвен пристально посмотрела ему в глаза. Генрих всё так же молчал, но его взгляд отвечал положительно.
– Генрих. Оставайся с нами. Я вижу, что ты хороший человек. Какой-то грустный, но у тебя в душе свет. Я чувствовала, как он горел у нас дома, чувствовала, как мама тоже осветилась, чего я не помню уже много лет. Я сразу поняла, как только тебя увидела, что вы подходите друг другу. А Сьюзи, она никогда раньше никому не показывала своих кукол. У нас ты был, словно у себя дома. Ты сильный, храбрый, у тебя умелые руки, и ты всегда сможешь что-то заработать. А моя мама хорошая, очень хозяйственная, верная. Генрих, со времён смерти отца, я не думаю, что у неё были другие мужчины, да и кроме отца тоже. Может она не самая красивая, но она очень хорошая...
– Она очень красивая, Гвен. – сказал Генрих серьёзно. – Может она не выглядит как кинозвезда из потертого плаката, или даже как горячая блудница, но у неё есть совсем иная красота. Именно та самая, женская красота, само воплощение женственности. Она очень красива Гвен, и притягивает мужчину словно магнитом, своим теплом, и своей опекой, своей женственной природой...
– Ну так? – спросила Гвен после короткой паузы. – Тогда почему бы нет? Или ты не можешь променять кобелью жизнь на домашний очаг? По тебе видно, что бабы на тебя цепляются пачками.
– Дело не в этом, Гвени. – сказал Генрих, и на секунду задумался, подбирая слова. – Нельзя вот так сразу решить и всё сделать, это было бы не по-настоящему.
– Так сделай по-настоящему! Я вижу, что ты сможешь сломить те стены, за которыми моя мама прячется, мучая себя одиночеством. Вместе вы бы были очень счастливы, я уверена, она сможет сделать тебя по-настоящему счастливым. А мы бы со Сьюзи никогда не помешали вам, я обещаю Генрих. Ну, папой называть тебя я бы не смогла, но это же не так важно, правильно? Ты сможешь завоевать её сердце.
– Возможно.
– Или тебе не нравится наш город? Или ты просто боишься семейной жизни?
– Прошу тебя Гвен, перестань. – сказал Генрих, и на несколько секунду посмотрел в голубое небо. – Всё хорошо, и поверь, я понимаю, что был бы счастлив с вами. Но нельзя принимать подобные решения вот так. К тому же пока что я не могу бросить своих друзей. Просто не могу. Я могу искренне полюбить твою маму, сложно не полюбить её, и тебя, и твою сестричку. Ты права, в том, что семейная жизнь в чём-то пугает меня, она не изведана для меня. – Генрих говорил всё медленнее и тише, его пробило на искренность. – Но сегодня у вас в гостях я впервые испытал какое-то новое счастье Гвени. Что-то необъяснимое и тёплое... Но сейчас у меня есть путь, от которого я не могу отречься, сладенькая. Но потом, когда всё закончиться, я вернусь в Литлсити. И быть может тогда, если так будет правильно...
– Это было бы хорошо. И я думаю даже правильно... – сказала Гвен, с улыбкой смотря на Генриха. Хотя он и не знал, как дочь смотрит на своего отца, но он был готов поклясться, что именно так Гвен на него и смотрела.
Гвен пошла дальше, а за ней и Генрих. Он ощущал за собой какое-то чувство вины, но в удивление для самого себя абсолютно не знал, что ему сделать в подобной ситуации. И это после того, как половину своей жизни он пробыл лучшим адвокатом Убежища.
– Если тебе не нравится, как я выгляжу, то это можно исправить. – как бы шутя, посмеиваясь, сказала Гвен.
– Нет. Мне нравиться твой стиль. Я подобного не встречал. У тебя есть талант, и ты умеешь выразить себя. Ты очень впечатляющая девочка. Ты где-то добыла краску для волос?
– Это секрет. – хихикая сказала Гвен. – Обычно я продаю его за деньги, так что без обид... Одна девушка научила меня. – сказала Гвен уже серьёзнее. – Мама научила меня работать с одеждой, а эта девушка научила подходить к этому творчески. Так же Мегги научила меня работать и с волосами, но да это стоит денег. Мегги была проституткой, поэтому для неё выглядеть эпатажно, но красиво было важным вопросом.
– Я думал, у вас тут нет проституции.
– Нет, и азартных игр нет, и наркотиков нет. Но многое сокрыто в тенях... Мегги уехала из Литлсити, хотя жила тут с самого детства и до своих двадцати двух лет. Она была моим другом, я большую часть времени проводила с ней.
– Не самая лучшая компания для дружбы.
– Нет, ты не подумай плохого! Она очень хорошая, милая, добрая. Но да, была шлюхой. Но она не была "грязной" там, или "пропащей наркоманкой". Она всегда была "свежая" и красивая, со своим сиянием в душе. Я уверена, что её работа ей даже в чём-то нравилась, она занималась этим не часто, и не ради огромной прибыли, но словно по желанию. Мегги любит мужчин и все эти романтические интрижки с ними. Мы дружили, многие считают, что это и меня приведёт туда же, но на самом деле получилось скорее наоборот. Она многое рассказывала мне, и этого было достаточно, что бы напрочь отбить у меня всякое желание заниматься чем-то подобным. К тому же я во многом похожа на маму, а она праведная женщина, и с раннего детства учила меня хорошему.
– Тогда, наверное, это хорошо. Главное, что бы другие люди не воспринимали тебя неправильно. Люди быстры на пустую болтовню и пустые слухи, что на самом деле может вылиться в реальные, тяжёлые последствия.
– Я думаю, что знаю о чём ты. – сказала Гвен после короткой паузы на размышления. – Мегги многое мне объясняла об этом. О ней некоторые тоже говорили гадости, хотя их собственные дочери так же как и она по вечерам гуляют с парнями, просто Мегги брала за это деньги. И о том, что раз ходят слухи, что ты шлюха, то парни часто позволяют себе вести себя так, как не следовало бы. Но она умела быстро поставить их всех на место, и я умею. Но я не имею в виду, что собираюсь быть шлюхой, я серьёзно...
– Я верю тебе Гвени. – отвечал Генрих улыбаясь. – Я бы не хотел этого, кем бы я для вас не был, членом семьи или просто бродягой с Пустошей. Тебе не стоит так поступать, ради своей мамы и сестры, да и просто ради себя самой. Понимаешь, всё же есть разница между тем, что бы гулять по ночным подворотням с парнями, и делать нечто подобное за деньги.
– Я знаю... – отвечала Гвен. искренне улыбаясь. – Я волнуюсь за неё. Мегги с караваном хотела добраться до Феникса, и найти себе там хорошего парня...
– Феникс?.. – перебил её Генрих. – Я часто слышу это название. Что это вообще такое?
– Ну, это там, где всё круто, понимаешь? Там есть много такого, чего даже у нас тут нет. Просто я надеюсь, что по дороге она не попадёт в Дримленд, там она действительно может опуститься на самое дно, не смотря на весь свой свет внутри. Мегги обещала, что поможет мне, если сможет хорошо устроиться. Если вдруг когда-то встретишь её в своих странствиях, передавай привет, и скажи, что я люблю её и скучаю по ней. Я думаю, что ты сразу узнаешь её.
– Хорошо. Я обязательно передам. – сказал Генрих, после чего Гвен пнула камень в его сторону, и они начали перекидывать его друг дружке.
В Литлсити было несколько мусорных дворов, Гвен привела Генриха к самому большому из них. По сравнению с этим, другие смотрелись просто сборищем мусора, этот же был даже обнесён проволочной сеткой, и охранялся несколькими собаками. Во двор входили и выходили люди, был слышен шум кипящей работы и иногда грубая ругань. Они остановились недалеко от входа, Генрих осматривал остов поломанного автомобиля, пока Гвен зашла в потрёпанное довоенное здание. Через несколько минут она вышла вместе с полным, невысоким мужчиной, который был одет в рабочий комбинезон с кепкой на голове, и передник, вроде того, что одевают мясники. Мужчина держал в зубах сигарету, на самом краешке рта, и весь был перепачкан в мазут или ещё какую-то грязь.
– Вот он. – сказала Гвен трудяге как то особо представительно, словно знакомила с настоящей знаменитостью.
Генрих автоматически активизировал режим своей обаятельности, рабочий пристально смотрел на него, и после рукопожатия сказал, помахивая фонариком Генриха:
– Это ты сам сделал, приятель?
– Да.
– Ну... – протянул труженик, поглядывая то на Гвен, то на Генриха. – А ещё чего сможешь?
– Смотря какие детали есть у вас. И инструменты. А ещё это зависит от наличия сигарет.
Труженик добродушно засмеялся.
– Ну, это ты прям в точку, приятель. Без сигарет работа прямо таки не идёт. У нас тут добра хватает, и металла, и электроники, инструменты есть, а вот с сигаретами нужно очень экономно. Главное, что бы было умение и желание.
– Ну, я готов попробовать.
– Хорошо... – протянул труженик, и начал вращать головой во все стороны. – Эй Ганк!! – заорал он так внезапно, что Гвен и Генрих даже дёрнулись. – Ганк!! Твою мать!!
Вскоре показался молодой, высокий парнишка, лет семнадцати на вид, с оголённым торсом, перепачканным в мазут. Заметив Гвендолин ещё издалека, парнишка заметно обрадовался, начал играть своими небольшими мышцами.
– Я тут босс! Привет Гвен... – сказал он засияв в улыбке, при этом заняв позу "крутого, милого парня". Но Ганк быстро осёкся, когда девочка молча окатила его холодным и неприветливым взглядом.
– Поможешь этому парню. Покажи ему, что где, найди, если что-то понадобится, достань необходимые инструменты. Сегодня работаешь с ним до последнего...
– Ну же мужик... – протянул Ганк. – Меня парни к вечеру ждут...
– Это только сегодня! Так что не ной! Ещё успеете нажраться, бездари! Я позже зайду, может чего придумаем. И поторопитесь, закат уже не за горами. – сказал труженик обращаясь к Генриху и ушёл, попрощавшись с Гвен.
– Проклятье... – сказал Ганк расстроено. – Не знаю мистер, что вы за птица такая, но надеюсь, что это того стоит.
– Я тоже. Спасибо Гвен, надеюсь, я тебя не подставлю.
Гвен обняла Генриха, он осторожно обнял её в ответ.
– Зайди к нам ещё, когда закончите работать, – сказала Гвен, – пусть даже будет поздно. Удачи.
Гвен ушла, а Генрих пошёл вслед за Ганком, который осторожно, но всё же не сдержанно допрашивал его, откуда же Генрих её знает. Ганк оказался на редкость смышлёным парнем, особенно в плане техники. Ему нравилось работать с механическими и электронными предметами, Генрих ощущал в нём искреннюю любовь к этим вещам, ведь и сам когда-то так же любил технику. Ганк был значительно более умел, чем был Генрих в его возрасте, но теперь, то ли возраст Генриха, то ли его накопившиеся в памяти знания, которые он приобрёл в Убежище, позволяли ему удивить парня. За те пол дня, которые они работали вместе, Ганк узнал столько нового, сколько мог не узнать из десятка журналов по электронике. Особенно, по электронике, ведь Ганку попросту не где было и не с чем попрактиковаться в этой области. Очень скоро любая неприязнь с его стороны к незнакомцу пропала, а отношение сменилось на уважительное, не просто как к старшему человеку, но как к учителю. Ганк постоянно старался как-то расспросить у Генриха про Гвен. Постепенно они нашли множество иных тем для разговоров, в том числе и о женщинах, и Ганк вскоре понял, что и в этой отрасли у Генриха очень большой опыт, и здесь ему так же было чему поучиться. Оказалось, что парень не знал даже о самых простых и базовых секретах в общении и физическом контакте с девушками.
До вечера они успели собрать множество фонариков и различных осветительных приборов, собранных по самым необычным схемам. Немного позже к ним пришёл Боблер, некоторые так называли того самого полного трудягу, что главенствовал на этой помойке. Сообща с Боблером, который нужно заметить так же обладал хорошим запасом знаний и большим запасом сигарет, они смогли собрать и отремонтировать ещё кучу приборов, вроде паяльных ламп, несколько радиоприёмников, и различных инструментов, собрали три тележки. Боблер не жалел самые редкие детали, что можно было найти на его свалке, всякого рода энергоносители, начиная от электронных батарей, и заканчивая тяжёлыми ядерными батареями.
Они работали до самой ночи, работали быстро, скурили чуть ли не две пачки, но оно того стоило. В своей голове Боблер уже жадненько прикидывал, сколько можно будет выручить на всех приборах, что они собрали или отремонтировали, поэтому в плате Генриху он тоже был непривычно щедр. На радостях Боблер так же расщедрился до выплаты премиальных Ганку, оба с искренней тоской провожали Генриха, прося приходить ещё, или даже предлагали встретиться где-то в баре. Они были очарованы яркой личностью Генриха, с ним было приятно работать и общаться, Боблер даже практически перестал ругаться, а Ганк вообще впервые нашёл интерес в товариществе со взрослым мужчиной, до этого он как и положено молодому, считал их всех занудами или даже заносчивыми мудаками. Генрих впечатлял, ему было что рассказать о жизни и своих различного рода приключениях, он умел быть ярок, как кинозвезда, и ему нравилось быть таким. Возвращаясь к своим спутникам, Генрих зашёл ещё раз к Гвен домой, но в этот раз ненадолго, лишь только что бы закинуть немного денег и светильник, так как было уже достаточно поздно для посиделок. Используя наставления девочки, Генриху удалось быстро найти гостиницу, в которой ночевали его товарищи.
Пока всё это время Генрих "развлекался", его спутники бродили по городу, решая накопившиеся дела. Благодаря тому, что Лэсси знала, где и как можно выгодно обменять золото, многое упрощалось. Но одновременно её присутствие периодически создавало трудности, так как в чём-то она очень напоминала Старикана Пью, и любила поспорить, иногда с руганью, что с её точки зрения называлось "торгами". Генрих нашёл их уже в гостинице, когда они располагались по своим одноместным комнатушкам, и периодически бегали друг-друг в комнату, о чём-то общаясь. Гостиница, как и все остальные здания, была потрёпанна апокалипсисом, но в ней хотя бы прибирали. Вокруг не валялся ненужный мусор, и не воняло экскрементами.
Комнаты были небольшими, и похоже их количество увеличили за счёт разделения больших комнат достроенными стенами. В каждой комнате имелась ржавая, скрипучая кровать, с грязным матрасом и немногим более чистыми покрывалом и подушкой. Для создания интерьера ставилась тумбочка или столик, иногда шкафчик, пусть даже их существование в этом месте было бессмысленным или едва ли уместным. На первом этаже был рабочий водопровод, туалет, и нечто в роде ванны, но пищу в "Три Звезды" не готовили, да и это было не к чему, ведь гостиница находилась в Трущобах, недалеко от "Что-то Есть" с его недорогой едой.
– Ну, наконец-то припёрся... – сказала Лэсси даже не оборачиваясь к Генриху. Всё её внимание было поглощено несколькими кожаными и тряпичными одежонками, недавно приобретёнными, которые она тщательно рассматривала. Лэсси выглядела очень свежей, и хорошо выкупанной, в комнате пахло ею вперемешку с запахом не ароматизированного мыла, запах которого Генрих не ощущал уже очень давно. – Чё, уже нашёл ближайший бордель?
Генрих, устало опираясь плечом о дверной косяк, смотрел на блондинку, на которой стало слегка меньше одежды, чем было обычно в дороге. Генрих всегда любил наблюдать за женщинами, особенно когда они порхают туда-сюда, поглощённые своими делами. Наблюдение за Лэсси, на которой было меньше одежды, чем обычно, так же могли бы быть приятны ему, но его грызла тяжёлая истома, и мысли о доме, в котором он сегодня был.
– В Литлсити нет борделей... – сказал он с наигранным сожалением. – Ты тут далеко не в первый раз, должна знать это лучше меня.
– Вот так утрата... – хихикнув, сказала она, а после паузы продолжила: – Борделей нет, но зато есть питейные заведения, где весело и можно найти хорошую компанию... на ночь. Но не грязному и вонючему бродяге – педофилу, в обмотках.
– Бродяга-педофил мог бы так же помыться, а будь ты хорошей подругой, то приобрела бы и мне какой-нибудь одежонки.
– Я приобрела. Себе и Биллу, и даже обоим малышам. А ты свою долю куда-то просрал. Да и в бар я иду сама, так как каждый решил пожертвовать часть доли на припасы, но не я! Нет, я собираюсь хорошенько отдохнуть, и плевать мне на припасы!
– Не волнуйся. – зевнув сказал Генрих. – У нас есть средства на припасы.
Генрих вошёл в комнату Лэсси, и положил на тумбочку с разбитым зеркалом, небольшой мешочек. Блондинка, с подозрением смотря на него, заглянула внутрь. Там были серебряные монетки, которые чеканят в Синема, сдавливая прессом маленький кусочек серебра. Раньше пресс явно использовался для чего-то другого, так как монеты имели выпуклую форму, а на рисунке едва ли можно было разобрать рисунок солнца, гор, деревьев, и надпись, о какой-то там службе. Лэсси очень удивилась.
– Откуда у тебя это? – спросила она, тщательно осматривая монетки. – Я надеюсь, ты не наделал никаких глупостей?
– Нет. Я заработал...
Услышав что Генрих вернулся, в комнату вошли и другие члены отряда, особенно радовался Чуба, который уже успел соскучиться за ним. Билл был одет в новые кожаные брюки и вязанный свитер, Люси в костюм из светлых кож, а Гартун свою одежду слегка облегчил, и получилось что-то выглядящее как безрукавная курточка и шорты, с "дикарскими" украшениями.
– Я надеюсь, ты никого не убил? – спросил Билл шутя.
– Нет. Действительно, я заработал. На мусорном дворе, собирая и ремонтируя всякую хрень.
– Генрих... Ты молодец. – сказала Лэсси, она была поражена, но не желая признавать себе самой удивление и хвалу к Генриху в своём сердце, тут же вновь стала нейтральна и фамильярна. – Хоть на что-то ты сгодился.
– Этого нам хватит на припасы? – спросил Билл, обращаясь к Лэсси.
– Да. Даже более того. Но старого скрягу всё равно нужно будет прижать!
– Так, может мы все вместе пойдём в бар? – спросила обрадовавшись Люси.
– Вместе? – смутилась Лэсси.
– Было бы хорошо. – сказал Билл. – Нам бы всем не мешало расслабиться.
– Может, мы пойдём в разные бары?.. – спросила Лэсси после маленькой паузы. – Просто... У меня были свои планы. Я хотела побыть наедине. Пойти в приличное заведение, а с Генрихом нас пустят не везде.
Говоря это, Лэсси теперь ощущала себя немножко виноватой в том, что не купила Генриху хоть какую-нибудь обновочку в одежде, но признаваться в этом даже самой себе блондинка не собиралась.
– Лучше всё же вместе. – сказал Билл. – Ты не волнуйся, мы тебе мешать не будем.
– Можешь смело сделать вид, что не знаешь нас...– сказал Генрих иронично. – На то, что бы помыться, у меня нет сил и желания, переодеться мне не во что, если будут спрашивать просто говорите, что я ваш раб...
– Не драматизируй Генрих. – сказал Лэсси. – Тебе это не к лицу. Может, и встретишь там себе какую-нибудь бродяжку, вроде себя самого. Тогда собирайтесь быстренько! Я уже скоро выхожу.
Вскоре все вышли вниз, ко входу в гостиницу, где их уже стоял и ждал Генрих, выкуривая сигарету. Все ждали Лэсси, которая появившись даже не обратила внимание, что пришла последней. Чубу оставили в комнате рейнджера, по уверениям блондинки с двумя "животными" их бы точно не куда не впустили. Лэсси была окрылена. Она одела новые, облегающие штаны из ткани, бледно зелёного цвета, и небольшую белую блузку, больше похожую на майку, накинув поверх этого курточку из кожи брамина с капюшоном. Курточку она не застигала, поэтому оголённый животик между штанами и блузкой был хорошо виден. Нижнего белья на ней так же не было, поэтому и её попа и грудь, хорошо проглядывались сквозь всю одежду. В общем, выглядела она по меркам этого времени весьма вызывающе и даже соблазнительно, молчаливо крича, чего она хочет, и что с ней нужно делать. Причёску она так же немного изменила, добавив в неё ещё больше заметности закрутив кончики волос. О том, куда идти никто не спорил. Только блондинка знала о местных питейных заведениях, и быстро прикинув у себя в голове все составляющие, она приняла решение идти в "Стардаст".
Ход её мыслей было бы сложно понять, ведь это совсем не элитное "заведение", но скорее наоборот, пристанище для гостей города и жителей в основном Трущоб, хотя и не самое плохое. Да и слыло это место не самым спокойным. Будь Лэсси сама, она конечно же не пошла бы сюда, а так балласт в виде её спутников, и особенно "бомжеватого" на вид Генриха менял ситуацию. С другой стороны в подобном заведении было во многом проще найди себе друга на ночь, хотя и выбор был не изысканный и невелик.
Вероятнее всего бар так назвали только благодаря его вывеске. Она висела над входом, большая, напоминала скорее дорожный биллбоард, подцепленный наверх. Вывеска освещалась одной лампой, благодаря чему путники сумели даже в темноте рассмотреть её повреждения и потертости, и сохранившуюся надпись "Стардаст", как и девушку, в голубом костюме официантки-лётчицы, отдающую честь одной рукой, и держающую поднос другой, а так же ракетки с самолётиками. На её подносе по-видимому раньше были изображены стаканы, возможно даже с нюка-колой, но кто-то перерисовал их в бутылки с виски, не очень умело, нужно заметить.
Шум из бара доносился ещё издалека, это было одно из мест, где вечером всегда было людно. На входе дежурили трое стражников, двое из которых, те что постарше, уже были пьяными, пока третий – молодой, выполнял их работу. Они бросили на Генриха косой взгляд, но никаких замечаний не последовало. Вечер был даже более людным, чем обычно. Все столики были заняты, и путникам пришлось разбудить напившегося до потери сознания караванщика, и проводить его к выходу, что бы занять столик, за которым он мирно похрапывал.
– Ну что? Приступим? – радостно спросила Лэсси. – Я здесь посижу с вами немного, а потом пойду к бару. Может с кем-то познакомлюсь...
Никто не был против, Гартун казалось хотел что-то сказать, но промямлив пару слов себе под нос, затих. Другой проблемой было поймать официантку в этой суматохе. Их было мало, всего две, и скромным путникам было сложно перекричать более несдержанный и более опытный в этом деле местный контингент, который зачастую просто хотел поприставать к девушкам. Пришлось обратиться за помощь к местному "гонцу". Ими обычно служили детишки, которые за доллар были готовы бегать за официантками и делать заказы для вашего столика. Так же имела место городская легенда, что если обратишься за помощью к "гонцу", то он не только закажет выпивку за вас, но её ещё и быстрее принесут. Внутри бара было шумно, большинство людей общались на повышенных тонах, воздух был пропитан тестостероном и запахом спирта.
– Милое местечко. – сказал Билл осматривая всё вокруг. – Давно я уже не бывал в таких.
– А что, ты много встречал подобных многонаселённых городов? – спросила Лэсси, уже начав постреливать глазками в разные стороны.
– Нет. Совсем не много. На юге есть несколько, в моих краях тоже.
– С учётом местных городов, – сказала Люси, – можно сказать, что скоро наша страна возродиться.
– Пока связи нет. – продолжил Билл. – Часто, даже относительно близко находящиеся поселения и города не знают друг о друге.
– Возродиться, – сказал Генрих, – если люди перестанут стрелять чаще, чем говорить.
– Это уже другая страна. – сказала Лэсси. – Она больше никогда не будет прежней. Вот погодите, доберёмся мы как-то до Феникса, там вы наслушаетесь.
– С тобой не все согласятся. – сказал Генрих. – Уверен, ещё найдется множество людей, верящих в старые, добрые США. И я имею в виду не только таких как я. Вот ты Билл много путешествовал, как думаешь, возродятся ли США?
Рейнджер ответил не сразу, похоже он не раз задумывался над этим и раньше, и сам для себя не смог найти ответ на этот вопрос.
– Честно говоря, я вообще встречал мало людей, которые бы даже думали о прежних США и о том, как их возродить. Большие города есть, но в основном повсюду люди с трудом выживают. Теперь для каждого человека, место где он живёт и есть его дом и страна. Да и мне кажется, что мы уже другие, совсем не такие как были. Мы изменились. Я смотрю на старые плакаты, на картинки в старых журналах или книгах, на руины великих городов, и я не понимаю... Понимаете, я не понимаю их, хотя между нами всего сотня лет...
