Текст книги "Дед в режиме ведьмака (СИ)"

Автор книги: Евгений Решетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Напольные часы мерно тикали, а голоса за дверью стихли. Зато Павел стоял с распахнутым в ужасе ртом, будто это он умирал, а не я, занявший тело его деда.

– Как? Как… умирает? – заикаясь, выдавил паренёк, глядя на Савелия Петровича, усиленно хмурящего лоб. – Он же только что оттуда.

– Что-то убивает его, – глухо выдал врач и посмотрел на меня прищуренными глазами. В них одно за другим мелькали предположения.

– Просто умираю. Больше никаких проблем нет? Глистов, ишемии? – иронично уточнил я, попутно лихорадочно ища причину такого прискорбного положения дел.

– Игнатий Николаевич! – повысил голос эскулап. – Отриньте свои шуточки, дело серьёзное!

– Ну ещё бы, – пробормотал я, вставая со стула и поправляя переднюю часть костюма, собравшегося гармошкой. – Сколько у меня есть времени?

– Не знаю, не знаю, – покачал головой врач. – В полевых условиях мой магический атрибут не даёт полной картины. Вам нужно пройти тщательное обследование в поликлинике.

– Пройдёт, обязательно пройдёт! – выпалил белобрысый пухляш, помедлил и опасливо уточнил: – А сколько это… будет стоить?

– Так, здесь я решаю, что буду проходить, а что нет, – прохрипел я, зная, что глубокое обследование может выявить наличие у меня необычного двойного дара. А оно мне надо? Нет, не надо.

Кстати, дар… Хм, кажется, я понял, в чём причина! И в ней нет ничего такого, что нужно держать в секрете.

– Игнатий Николаевич, вам что-то пришло в голову? – спросил Савелий Петрович, впившись в моё лицо испытующим взглядом.

– Угу. А не может ли меня убивать мой же магический дар? Прежде-то он деградировал до первого уровня, а сейчас снова вспыхнул. А дар, как известно, постоянно потребляет выносливость – понемногу, но без передышки. Вот он и пьёт мои силы, которых осталось – кот наплакал.

– А ведь точно! – распахнул глаза Савелий Петрович, восхищённо глядя на меня. – Да вы гений, Игнатий Николаевич! Сознаюсь, прежде я с таким не сталкивался, но читал об этом. Были случаи, подобные вашему, правда, очень редко. И решались они довольно просто: вам нужно всего лишь привести тело в порядок. А то вы, признаться, действительно выглядите… э-э-э… слегка уставшим. Последние годы плохо на вас сказались.

– Пфф, Савелий Петрович, не преуменьшайте. Вы с моим дедушкой одногодки, а выглядите так, словно между вами двадцать лет разницы, – взволнованно вставил Павлушка, одновременно радующийся тому, что у меня снова проснулся дар, и переживающий из-за того, что он убивает меня. – Савелий Петрович, какое лечение вы назначите моему дедушке?

– Хороший отдых, походы на процедуры к магам жизни, питьё соответствующих зелий, отменное питание и тренировки в зале, – проговорил врач, задумчиво потёр подбородок и добавил: – Да и дар вам нужно развивать. Есть шанс, что вы его сможете улучшить. У вас он десяток лет назад был шестьдесят первого уровня, а на пике в пятьдесят лет вы имели восемьдесят третий. Вам надо бы в ближайшие дни измерить уровень дара. И если у вас где-то тридцатый уровень, то, возможно, вы сумеете развить его до шестидесятого. Причём ваши уровни должны расти очень быстро. Вы ведь уже были хорошо развитым магом…

– Да, да, понял. Дару всего лишь нужно «вспомнить», что он уже был прокачанным, поэтому уровни будут расти со страшной скоростью, – перебил я врача, сам зная об этом.

Мне уже не раз приходилось проходить такой путь. Думаю, месяц-другой – и я восстановлю свой сотый уровень.

– Именно, – кивнул Савелий Петрович и недовольно дёрнул щекой из-за того, что я перебил его.

– Благодарю, – подсластил я пилюлю.

Савелий Петрович кивнул и вдруг вздрогнул, когда в кармане его брюк настойчиво запиликал мобильный телефон.

Он вытащил его, глянул на экран и виновато произнёс:

– Прошу меня простить. Жена звонит.

Врач отошёл к окну, быстро пошептался с женой, после чего издал покорный вздох завзятого подкаблучника.

– Игнатий Николаевич, мне нужно идти. А вам следует в ближайшие дни принять зелье жизни, желательно соответствующее вашему уровню.

– Если у дедушки и вправду тридцатый уровень, то придётся пить зелье четвёртого ранга? – уточнил Павел и отчего-то нахмурился, словно у него зуб заболел.

– Именно. Оно быстро укрепит его организм. И держите меня в курсе. Мой номер телефона есть у Павла Григорьевича. Всего вам доброго.

Мы пожали друг другу руки, и врач удалился.

– Что ты рожу скорчил, когда Савелий Петрович сказал про ранг зелья? – спросил я у внучка. – У нас нет возможности его купить? Оно стоит как чугунный мост?

– Именно… – смущённо отвёл взгляд пухляш. – Мы все деньги на твои похороны потратили. Да и вообще, пока ты был не в себе и лежал в коме, у нас дела шли не очень. Чуть ли не все продали. Только этот особняк и остался.

– Ох и лапти вы, – выдал я фразочку бывшего владельца тела.

К счастью, я успел поглотить большую часть его знаний, прежде чем он отбыл в мир иной. Уточню, не из-за моего вселения, а по состоянию здоровья.

– Прости, – опустил голову паренёк, став напоминать провинившегося школьника.

А ведь у нас с Павлом разница в возрасте была не такая уж прям чудовищная. Однако я чувствовал себя значительно старше не только его, но и даже Игнатия Николаевича. Ведь на мою долю выпало уже столько приключений, что казалось, будто я прожил десяток обычных жизней. За каждым шрамом на моей душе скрывалась какая-нибудь интересная история, а то и рок-баллада.

А начинал я свою карьеру, как простой ведьмак – так у нас в империи называли тех, кто ходил в Лабиринт, убивал монстров и выносил оттуда всяческие ценные трофеи.

– Ладно, чего уж там, – продребезжал я и кашлянул в кулак.

– Воды? – сразу же обеспокоенно вскинул голову Павлушка.

– К чёрту! У нас же есть алхимическая лаборатория? Каждый уважающий себя дворянский род обязан её иметь.

– Лаборатория-то есть, но в ней нет ингредиентов, чтобы сварить зелье жизни, – угадал мою мысль шмыгнувший носом внук и удивлённо глянул. – А ты забыл, что у нас есть лаборатория?

Хм. Он что-то заподозрил, несмотря на то что я веду себя почти в точности как его дед? Да вряд ли. Тут вселенцы есть разве что в книжках.

– Ты умирал? – хмуро просил я у него. – Оно и видно, что нет. Румянец на щеках, второй подбородок. Вот как помрёшь, так и поговорим, кто чего забыл. А я почти помер, даже с архангелом Михаилом чуть-чуть поговорил. И знаешь, что он сказал? Худеть, говорит, Павлушке надо, а то через ворота в Рай не пройдёт. Придётся его в Ад отправлять. А там таких мягкозадых любят. Весело будешь шкворчать на сковороде, распространяя запах подгорелых конфет. Завтра же займёмся твоей физической подготовкой. А сейчас пойдём, есть у меня одна гениальная идея, где добыть это зелье. Поедем в институт, где я прежде лекции читал. Тряхнём их лабораторию.

– Так ты же там больше не работаешь! Не пустят нас!

– Пфф, ещё как пустят! Не ссы. Цапнем ингредиенты и уйдём. А если будут бузить, потом заплатим.

– А может, кредит возьмём и купим зелье? Так мы точно не нарушим закон.

– Долго и скучно. Моя идея лучше, – проговорил я и попытался взяться за дверную ручку. Но слабые пальцы скользили, будто её салом смазали.

Павел заметил мои потуги и без проблем открыл дверь, после чего мы вышли в пустой зал. Все уже удалились. Даже козёл Алексей куда-то ускакал.

Мы с Павлом не спеша двинулись по особняку, носившему следы былого величия. На потолках красовалась растрескавшаяся лепнина, а под ногами лежали затёртые до дыр ковровые дорожки. Мраморная лестница оказалась со сколами, обои кое-где отставали от стен, а побелка местами вспучилась, как нарывы.

– И как вы людей не постеснялись пускать в эту дыру? – пробурчал я, ступая по истёртому паркету. Он скрипел так жалобно, что его захотелось пристрелить, дабы не мучился, бедолага.

– Мы с Алексеем всю красивую мебель передвинули в те коридоры и залы, по которым пустили людей. Ну и уборку там заказали да на скорую руку кое-чего залатали. Получилось сносно.

– Голь на выдумки хитра, – щегольнул я пословицей и вошёл в покои Игнатия Николаевича.

Там меня ждал запах сумасшествия, лекарств, громадная кровать с потёртым изголовьем и старенький компьютер с пузатым монитором. Возле него стояла чёрно-белая фотография. С неё улыбались сын Игнатия с женой. Они уже давно погибли, как и супруга самого Игнатия.

А ещё в спальне обнаружился шкаф, забитый книгами, картами и газетами. Все они были посвящены Лабиринту – пространству между десятками миров, выглядящему, как необъятное подземелье с гигантскими пещерами, руинами городов, реками, озёрами и лесами. Там сложно было встретить разумных из иных миров, зато в достатке обитали хищные твари всех видов и форм.

Кто создал Лабиринт и для чего именно? Да хрен его знает.

– Павлуша, подыщи для меня одежду, а я пока искупаюсь, а то аристократу не позволительно в таком виде покидать дом, даже если он при смерти, – решил я и скрылся за неприметной дверью в углу комнаты.

Там, как и ожидалось, обнаружилась душевая кабина. Я провёл в ней с десяток минут, а затем внук через приоткрытую дверь дал мне нижнее бельё, рубашку и костюм. Брюки заметно вылиняли. Пиджак и вовсе почти протёрся на локтях. Ботинки же слегка жали.

– Ты, как это… ну, того… головой повредился, так мы тебе обновки особо и не покупали. Ты же никуда не ходил, – виновато произнёс Павел, когда я появился в спальне отмытый, причёсанный и в костюме. – Да и Алексей не хотел тратить лишние деньги.

Я мрачно сверкнул глазами и махнул рукой внуку. Тот пошёл рядом, внимательно наблюдая за мной, чтобы, ежели чего, успеть подхватить под руку. Но я хоть и хрипел, как загнанный седой конь, однако без происшествий добрался до входной двери. Вышел из дома и оказался на крыльце.

Мне на плечи лёг утренний туман, стелящийся по узкой брусчатой улочке, стиснутой старинными особняками, украшенными барельефами.

Воздух пах водой, выхлопными газами и отсыревшей побелкой. А со светло-стального неба холодно смотрело болезненно-бледное солнце.

– Васильевский остров, – пробормотал я себе под нос, пнув воспоминания Игнатия.

Престижный район. И этот особняк – единственная ценность, оставшаяся у рода Зверевых.

– Такси уже едет, – сказал Павел, потыкав пальцем в экран сенсорного телефона, украшенного изображением надгрызенного яблока. – Через три минуты прибудет.

– Подождём, – проронил я и с лёгкой полуулыбкой уставился на проходящую мимо девушку лет двадцати пяти. В блузке и юбке, соблазнительно облегающей крепкую задницу. А самое главное – она была рыжей, как пламя. Ох, как мне нравятся рыженькие!

Девушка заметила мой взгляд и слегка улыбнулась.

Я игриво подмигнул ей, а она испустила смешок и проговорила:

– Вы так похожи на моего дедушку! Он тоже тот ещё шалун.

Её слова обрушились на меня ледяным дождём, напомнив, в каком теле мне «повезло» очутиться. М-да, о девицах пока придётся забыть.

– Чего скалишься? – бросил я весело заулыбавшемуся внучку. – Вон такси едет.

И правда, из-за угла вывернула жёлтая машина с чёрными шашечками. Потрёпанная и дребезжащая. Явно тариф «эконом», то есть за благополучную доставку клиента по большей части отвечали три иконки, наклеенные над магнитолой. Но я всё равно уселся на заднее сиденье, пытаясь не кряхтеть.

Павел устроился впереди. А затем автомобиль покатил по дорогам и мостам Северной Пальмиры.

Мне уже не раз доводилось видеть этот старинный город, пусть он в разных мирах и отличался застройкой, да и назывался по-разному: где-то Ленинград, где-то Санкт-Петербург, а где-то и Петроград. Но порой даже улицы, районы и парки носили одинаковые названия.

Внезапно мои мысли рассыпались, сметённые бешеным стуком сердца. Во рту появился металлический привкус, пальцы задрожали, а на грудь будто кто-то сел, не давая вдохнуть.

Вашу мать, это что ещё такое? Савелий ошибся? Дар уже окончательно высосал из меня силы? Нет у меня никаких «ближайших дней»? А что, похоже на правду. Дар-то у меня двойной, в нём две ветви магии, развивающиеся параллельно. Вот он и пожирает вдвое больше моей выносливости.

К счастью, взгляд быстро прояснился. Фух, приступ вроде отпустил меня, но счёт, кажется, пошёл на минуты. Надо срочно выпить это грёбаное зелье!

Но, как назло, мы встали в пробке недалеко от Строгановского дворца на узкой двухполосной улочке! Машины еле ползли, клаксоны орали, а водители высовывались из окон и матерились, брызжа слюной.

Может, рядом есть магазин, торгующий зельями?

Я с хрустом шейных позвонков повертел головой, выискивая хоть что-то полезное. В поле зрения попали лишь киоск с шаурмой, витрина с женским бельём, булочная и пара кафешек с панорамными окнами. И как раз мимо этих кафе, прямо по тротуару, объезжая пробку, ехал низкий блестящий спортивный автомобиль – нагло, с полным пренебрежением к правилам и недовольным крикам прохожих, прижавшихся к стенам, чтобы не попасть под колёса.

И как это обычно бывает в мире, где всем заправляет аристократия, на двери машины гордо красовался затейливый герб. Причём боковое стекло спорткара оказалось опущено, благодаря чему хорошо была видна юная довольная физиономия дворянчика, небрежно держащего руку на руле.

Юнец надменно улыбался. А его молоденькая губастая спутница с огромным декольте вдруг покосилась на меня, когда их авто поравнялось с моим такси, медленно ползущим в пробке.

– Смотри, какой растрёпанный дед, – презрительно бросила девица дворянчику, чей спорткар параллельно с нами пёр по тротуару.

– Ага. Чего вылупился, дедуля⁈ – насмешливо бросил аристократик, заметив мой пренебрежительный взгляд. – Завидно? Чему именно? Тому, что у меня такая тачка, а ты едешь на обосранном такси? Или тому, что у меня вся жизнь впереди, а тебе уже на том свете прогулы ставят? Ха-ха!

Он заржал, довольный своей шуткой. А его раскрашенная, как Джокер, пассия поддержала дворянчика визгливым смехом.

Я лишь снисходительно усмехнулся, глядя на него, как на мелкую шелудивую дворняжку. Такие смело лают из-за забора, но по Лабиринту бродят с поджатым хвостом.

– Дедушка, не обращай на них внимания, – донёсся голос Павла, опасливо покосившегося на дворянина.

А тот вдруг сощурил зенки, явно уязвлённый моим взором. Он пару мгновений хмурил брови, думая, чего бы такого сказать обидного. А потом, так ничего и не сообразив, злорадно ухмыльнулся и принялся туда-сюда крутить баранку. Спорткар сразу стал то отдаляться, то опасно приближаться к такси, так и ползущему в потоке машин.

– Эй, эй, что вы делаете⁈ – закричал водитель. – Вы же врежетесь в мою машину!

– Нет, это твоё корыто врежется в мою тачку! И знаешь, сколько ты мне будешь должен? Всю жизнь придется батрачить, и всё равно не расплатишься! – со смехом выпалил юнец, наслаждаясь испугом простолюдина.

– Он же сейчас действительно врежется, доиграется! – судорожно протараторил внук и глянул на встречную полосу.

Но по той тоже плотным потоком позли машины, не давая возможности бледному водителю такси покинуть наш ряд.

А ведь юный ублюдок точно не остановится, а продолжит «веселиться», даже если водитель такси нажмёт на тормоз. А это отнимет у меня кучу времени, а его и так в обрез. Надо что-то делать.

– У тебя есть шанс извиниться и прекратить свои забавы, пока бог тебя не покарал! – громко выдал я, набравшись сил.

– Старик, ты ещё не сдох⁈ – насмешливо выдал дворянчик и показал мне средний палец. – Иди в задницу. Ха-ха!

– Ну, кажется, пора мне взять на себя функции карающей Длани Господней, – прошептал я себе под нос.

Лучше потратить немного выносливости на магию, чем упустить драгоценное время. Да и ситуация сложилась подходящая.

Моё «дуновение» подхватило кем-то оброненную газету и швырнуло её прямо в лобовое стекло спорткара, закрывая обзор юнцу. А тот как раз в этот миг совершал так веселящий его резкий и быстрый манёвр «змейка». И он не увидел, что чуть впереди и сбоку от авто стоит тяжеленная каменная урна.

Кажется, ангелы запели, когда мелкий гад врезался в неё. А та ещё и оказалась установлена на совесть. Даже не покачнулась и не треснула.

А вот фара автомобиля разбилась вдребезги, бампер изогнулся и слетел с креплений, грохнувшись одной стороной на тротуар.

– Мля! – успел испуганно взвизгнуть юнец, перед тем как ударился лицом об руль.

– Мамочки! – закричала его подружка, получив в лицо выстрелившей подушкой безопасности.

Девица аж жвачкой подавилась. Она кое-как открыла дверь, вывалилась из авто и встала на карачки, принявшись выгибаться как кошка, пытающаяся сплюнуть шерсть.

– Отец убьёт меня! – выскочил из машины бледный юнец с расквашенным носом.

На его подбородок капала кровь, а губы дрожали, пока аристократик с ужасом смотрел на авто. Сейчас ему было уже не до смеха. Вся наглость и спесь слетели с него в один миг, оставив лишь трясущегося от страха придурка.

Возможно, кто-то скажет, что я поступил подло, сделал мелкую пакость, но такие персонажи, как этот юнец, не заслуживают ни честной схватки, ни игры по правилам. Да и вообще… он отделался довольно легко. В школе-интернате ведьмаков таким уродам устраивали тёмную. И их не брали в клан ведьмаков, а отсеивали.

– Илюшенька, помоги! – простонала его подружка, протянув руку к дворянчику.

– Да иди ты в жопу! Не видишь, что с тачкой⁈ Батя лишит меня денег! Вашу мать, вашу мать!

Прохожие с мрачным торжеством смотрели на беснующегося юнца как на ублюдка, ткнувшегося мордой в своё же дерьмо.

Ну а я показал ему средний палец, да не один, а два, подключив и вторую руку. Аристократик покраснел от стыда и поспешно отвернулся.

– Гадов надо воспитывать пока они мелкие, чтобы не выросли в больших гадов, – еле слышно мудро пробормотал я и поймал на себе взгляд Павлушки.

Он смотрел на меня, как на героя, восставшего из пепла, когда в него уже никто не верил. Кажется, внук понял, что юнец не без моей помощи врезался в урну.

Криво ухмыльнувшись, я вдруг снова ощутил учащённое сердцебиение и тяжесть, сдавившую грудь.

Глава 3

Северная Пальмира, Алексей Зверев

Туманная дымка стелилась над безлюдным закоулком Таврического сада, а под мягкими лучами утреннего солнца поблёскивал небольшой пруд. Возле него нервно мерил шагами брусчатую дорожку Алексей Зверев.

Он зло пнул смятую пачку из-под сигарет, и та улетела под кованую скамеечку, притулившуюся среди деревьев.

– Зараза, – буркнул блондин, отправил в рот мятную жвачку и вскинул голову.

Его потеплевший взгляд впился в торопливо приближающуюся девушку в голубом сарафане – невысокую, грациозную, с рыжеватыми локонами, рассыпавшимися по плечам. Веснушки, большие серые глаза с оттенком печали, мягкие губы. Юное лицо будто дышало свежестью и наивностью. Ей едва исполнилось девятнадцать.

– Лёша, что случилось? – тревожно выдохнула она, пряча мобильный телефон в небольшую сумочку. – Что ты мне хочешь срочно сказать⁈

Зверев стремительно схватил её за хрупкие плечи и быстро поцеловал в щеку. А затем отстранился и выпалил, рефлекторным движением поправив свои прилизанные волосы:

– Он ожил, Жанна! Как сука, какой-то грёбаный вурдалак из фильмов! Прямо на церемонии выскочил из гроба, как чёрт из табакерки! Клянусь, там половина дворян, прошедших самые жуткие локации Лабиринта, штаны обмочили, а кто-то наверняка и обделался!

– Любимый, ты о ком? Я ничего не понимаю! – протараторила девушка, снизу вверх глядя на раскрасневшегося блондина.

– Дед! Мой дед восстал из мёртвых! Да ещё и разум к нему вернулся! Ты бы его видела! Он не успел вылезти из гроба, как начал, сука, острить!

– Алексей, не выражайся при мне, – строго сказала Жанна, но тут же выдохнула, словно только сейчас поняла смысл слов, выпаленных парнем: – Твой дед вернулся к жизни⁈ Да как такое может быть⁈

– Савелий Петрович буквально пять минут назад пытался растолковать мне по телефону, как это вышло, только я из его мудрёных объяснений ничего не понял. Но факт остаётся фактом – мой дед жив! И его дар снова вспыхнул!

– Так это же прекрасно! – улыбнулась девушка.

– Да, прекрасно, но мы уже успели с ним поссориться. Ведь он опять опозорил меня. Мало ему, что он в трусах выбегал на улицу, пугая прохожих. Кусал людей и постоянно лопотал про Лабиринт, пуская слюни…

– Но он же был не в себе!

– Пусть так, но именно он испортил репутацию нашего рода! Из-за него твой отец не желает, чтобы я женился на тебе! Я сам слышал, как он с твоей матерью с хохотом обсуждали идиотские выходки моего чокнутого деда!

– Алексей, ты же сам знаешь, что дело по большей части не в этом… – глухо произнесла девушка, опустив глаза. – Я из рода Вороновых. Мы входим в золотой список дворянских родов, а Зверевы – всего лишь в бронзовом. Отец просто не считает тебя достойным кандидатом на мою руку.

– Р-р-р! – почти по-звериному прорычал Алексей, словно ему наступили на больную мозоль.

Его красивое лицо исказилось, а сам он сделал шаг назад, играя желваками. В глазах мелькнуло бешенство, а бледно-розовая ниточка от рассечения на брови стала чётче.

– Любимый, что это у тебя на лице? – тревожно спросила Жанна.

– Ерунда. Ударился, когда спешил.

– Точно? – подозрительно сощурилась девушка. – Ты же… ты же не бросился с кулаками на Игнатия Николаевича? А то я знаю твою горячую натуру. А сейчас ещё интернет пестрит статьями о том, что люди в последнее время стали раздражительными и агрессивными. Количество убийств подскочило в разы.

– Да если бы я бросился на него, то мне бы пришлось хоронить деда второй раз за день. Не переживай, дорогая, я умею держать свои эмоции под контролем, – изобразил он улыбку, несмотря на то что внутри горели обжигающие ярость и стыд, вызванные тем, что дед сумел дважды отправить его на пол, да ещё и напугал каким-то трюком.

* * *

Такси проскочило Невский проспект, потом преодолело ещё пару улиц и затормозило перед кованым забором. За ним шелестел листвой небольшой сад, почти полностью скрывавший фасад четырёхэтажного особняка, облицованного строгим серым гранитом.

– Приехали, господа, – сказал водитель, переживший за эту поездку кучу эмоций.

Кажется, он даже слегка поседел.

– Благодарю, – бросил ему Павел, перевёл деньги и быстро вышел из машины, чтобы помочь мне выбраться.

– Не трогай меня, не стеклянный, не рассыплюсь, – просипел я и сам покинул авто.

Прохладный воздух хлестнул в лицо, забился в лёгкие и заставил закашляться.

Разорви меня василиск, да что же за тело такое⁈ Мне так хреново не было даже в семнадцать лет, когда старшие ведьмаки открыли мне дар с помощью отвара из цветка Магии. Эх и полоскало меня тогда! А как я завидовал аристократам, которые получали дар по наследству! У меня-то мамка была простолюдинкой и о магии знала столько же, сколько о ядерном синтезе. А об отце никто ничего и не слышал.

– Дедушка, тебе плохо? – тревожно посмотрел на меня внук.

Я показал большой палец и уставился на открытые ворота. Те слегка двоились. Чёртовы приступы слабости накатывали один за другим.

Пришлось на пару мгновений замереть, переводя дух. Но для внука я сделал вид, что заинтересовался лохматым стариком на противоположной стороне улицы. Он взгромоздился на перевёрнутую мусорную урну и размахивал грязными руками, будто хотел взлететь.

Полы его драного, грязного плаща взметнулись как крылья. А сам старик заорал, пуская на спутанную бороду жёлтую пену и сверкая безумными глазами:

– Люди, покайтесь! Одумайтесь! Отриньте зло, придите к Богу! Конец света близок! Остались считаные дни!

Прохожие брезгливо косились на него и качали головами. Кто-то принялся снимать его на телефон, отпуская шуточки.

– Очередной сумасшедший, – пробормотал Павел, скорбно глядя на старика. – Они плодятся, как кролики.

Хм, а старик-то не так уж и безумен. Он как-то чувствует, что истончается пространственная стена между этим миром и Лабиринтом. Из него сюда просачиваются безумие и агрессия, заражая людей. Правда, далеко не всех, а подобных Алексею Звереву – вспыльчивых, неуравновешенных.

К слову, осталось всего несколько месяцев до того, как грянет апогей сего воздействия. Ведь стена истончается с периодичностью в сто лет. Впервые такое воздействие окончилось Первой мировой войной, а что будет теперь? Хотя, надо признать, люди и сами не дураки повоевать.

– Пошли. Чего уши-то развесил? Покаяться захотелось? – бросил я Павлушке.

Тот вздохнул, достал из кармана жестяную коробочку с леденцами, закинул один в рот и прошёл следом за мной через ворота.

Мы двинулись по асфальтированной дорожке сквозь тихий сад к центральному крыльцу.

На стене у входа красовалась бронзовая табличка, рассказывающая, что институт не только занимается изучением Лабиринта, но и готовит специалистов, востребованных в деле его освоения. И эти будущие специалисты сейчас с лопатами копошились среди деревьев.

– Простолюдины проходят отработку. Видать, в этом году поступили, – кивнул на них внук и похвастался: – А я вот только на той неделе побывал в Лабиринте со своими сокурсниками-аристократами.

– Ну и сколько раз вам там по заднице дали? – ехидно спросил я, зная из воспоминаний Игнатия, что Павлушка учится в этом институте.

А ещё я знал, что простолюдины-немаги могут войти в Лабиринт лишь через проход первого ранга. Все остальные впускали только магов, а среди простолюдинов таких, поди, и не было. Но их всё равно обучали, чтобы и они прикладывали руку к изучению Лабиринта. Магов-то в этом мире не так уж и много.

– И ничего нам там не дали, – насупился внук и тревожно посмотрел на здание института, словно мы подбирались к штабу врага.

– Ты чего? – удивился я, вскинув бровь. – Так не любишь учиться?

Тот помедлил с ответом, скользнул взглядом по стрельчатым окнам и досадливо цыкнул, когда одна штора дрогнула, а потом мрачно проронил, потерев подбородок, заросший пушком:

– Да у тебя тут врагов гораздо больше, чем друзей. И похоже, кто-то заметил нас из окна преподавательской.

– Хрен бы с ними. Прорвёмся. А кто будет против – убьём и вырвем потроха, – иронично сказал я.

– Не хотелось бы никого убивать.

– Ого, какой ты непорочный. Прям святой.

– Блин, сейчас точно кто-то прибежит, ведь в институт идёт живой мертвец. Весть о твоей смерти уже всех облетела.

– Да? И много людей по этому поводу устроили пышный праздник с тортами и конкурсами?

Внук не успел ответить, так как среди птичьих трелей и ударов лопат по земле раздался скрип входных дверей института. На крыльце появились трое мужчин в чёрных костюмах.

Двое посмотрели на меня с таким изумлением, будто увидели привидение в цепях. Причём обоим уже было под пятьдесят, но благодаря зельям и магии выглядели они весьма моложаво, как и третий, хотя тот и был постарше них. Он посмотрел на меня, как на старого врага, посмевшего воскреснуть без разрешения. Внешне мужчина походил на седовласого, заплывшего борца с широкими плечами и толстыми руками.

– Господи, и Грулев тут, – побледнел Павлушка, глянув на «борца», холеное лицо которого распорола кривая усмешка, не предвещающая мне ничего хорошего.

– Игнатий Николаевич, вы ли это⁈ – выдохнул один из мужчин, разменявших полсотни лет.

– Он самый. Второго такого природа сделать не решилась. Побоялась, что в мире будет переизбыток красоты, – иронично бросил я и распрямил спину до хруста, придавая себе осанку истинного дворянина, которым, кстати, и являюсь, пусть и не по рождению. Но император за особые заслуги даровал мне титул барона.

– Но вы же вроде померли, – несмело подал голос второй.

– Слухи о моей кончине были сильно преувеличены. Я всего лишь одним глазком посмотрел на Рай и вернулся. Не понравилось. Все на арфах бренчат, на облачках сидят.

– Да как же так? Что же произошло-то? – подался вперёд первый. – Мы все были уверены, что вы умерли! Даже внуки ваши говорили об этом! Это какой-то розыгрыш?

– Я всё вам расскажу, господа, всенепременно, – ответил я, поднимаясь на первую ступень крыльца. – Но чуть позже. Сейчас у меня есть дело в стенах нашего доброго института.

– А вам нельзя в стены нашего института, – злорадно разлепил пасть «борец», то бишь Грулев, сделав ударение на «нашего». – Вы здесь больше не работаете, Зверев. Подите прочь!

– Да, не работаю. Вы мастер подмечать очевидные вещи. Но я имею право войти в учреждение, коему отдал много лет честной службы, – намеренно подчеркнул я слово «честной», выудив из памяти Игнатия воспоминания о Грулеве. – Удивлён, что вы тут снова работаете после того, как паразитировали на институте, вымогая взятки с простолюдинов и небогатых аристократов, даже если те честно сдавали экзамены. Зато богатым дворянам вы так усердно… э-э-э… помогали, что в итоге чуть ли не гордились своими «связями в верхах». Правда, они вам не помогли, когда я вывел вас на чистую воду.

Грулев скрипнул жёлтыми зубами, едва не стерев их в пыль.

Ох, как ему было неприятно слышать о взятках, замаравших его дворянскую честь! Даже интересно, чью задницу он так умело вылизал, что его снова взяли в институт?

– Всё, что было в прошлом, остаётся в прошлом. Главное, что мы имеем на нынешний момент, – прохрипел он. – А сейчас я снова преподаю в институте, а вы… кхем… как бы так выразиться, чтобы…

– Чтобы посильнее меня оскорбить? Не утруждайтесь, Грулев, ваши слова совсем не ранят меня, как и карканье ворон, – улыбнулся я ему и поднялся на крыльцо, дыша размеренно и спокойно. Хотя грёбаное тело хотело опустить плечи и засипеть, как умирающий трактор.

Пара мужчин вежливо уступили мне дорогу, а взяточник, наоборот, перегородил путь, оказавшись в два раза шире меня.

– Я повторяю, вы не пройдёте, Зверев, – процедил он, прожигая меня взглядом исподлобья. – Вход только для учащихся и сотрудников. А вы ни тот ни другой. Вы всего лишь… знаете, кто вы, Зверев?

– Седой ангел? – вскинул я бровь, попутно заметив, как стоящий рядом Павлушка от напряжения закусил губу и втянул живот.

Он явно боялся Грулева, но не отступал

– Нет, вы просто ходячий мертвец, который по какому-то недосмотру вылез из гроба! – выплюнул дворянин, сощурив глаза. – Развалина и ничтожество. У вас даже нет дара. Он деградировал, оставив такого сумасшедшего, как вы.

Мужчины нахмурились, глядя на Грулева, перешедшего все границы. Гнев раздирал его грудь и выворачивал наизнанку ноздри, нашёптывая, что именно Игнатий Николаевич виноват в том, что его с позором попёрли из института.

– Не смейте оскорблять моего дедушку! – вдруг выдал раскрасневшийся Павел.

Его гневный крик окончательно привлёк к нам внимание простолюдинов, копошащихся в саду. Они все как один, с любопытством уставились в нашу сторону.

– Грулев, сколько вам нужно заплатить, чтобы вы извинились? Какие суммы вы нынче берёте? – глумливо сказал я, бесстрашно глядя в его глаза с полопавшимися капиллярами.

– Проваливайте отсюда! – выпалил он и ткнул меня пальцем в грудь, да так сильно, что чуть рёбра не треснули.