Текст книги "Полночь - время колдовства (СИ)"

Автор книги: Евгений Решетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

       После инцидента с равнинниками, мы еще более осторожно продвигались к Глауану. Все максимально попытались скрыть свою внешность – закутались в снятые с покойников вещи. Издалека нас было не отличить от равнинников, а вот вблизи наш обман раскрылся бы мгновенно.

       Георг скептически смотрел на доставшуюся ему саблю. Она была слишком маленькой и легкой по сравнению с его гигантским двуручником. Харник весело его подтрунивал. Он-то спрятал свои кинжалы в мешке. Леди Женевьева была невозмутима. Фалк трясся как осиновый лист на промозглом ветру. Я не сомневаюсь, что все мы, мысленно молились о том, чтобы Единый избавил нас от еще одной встрече с равнинниками. Не знаю, что было тому причиной, молитвы наши или что-то еще, но мы видели силуэты жителей Перекати-Поле только вдалеке, никто из них не подъехал к нам, лишь издалека пару раз осматривали наш отряд и всё.

       Я смотрел на небо и с нетерпением ждал, когда сумерки опустятся на землю. Так и у нас меньше шансов быть раскрытыми, да и в самом крайнем случае смогу применить колдовство.

       Наконец багровый диск солнца скрылся за горизонтом. Темнеет здесь поздно, время было уже около восьми. Я облегченно выдохнул. И тут же через десять минут пути, вдалеке показались стены большого города, раза в три больше Армейна. Мы не стали подъезжать к Глауану, а остановись за холмом неподалеку и стали рассматривать его. Город был древний, весь изъеденный временем, из его центра поднимался столб дыма. Стены из желтого песчаника в большинстве своем уже давно разрушились, и сквозь них были видны невысокие, не больше двух этажей, дома из того же материала, что и стена. Там с факелами сновали люди. Судя по количеству огней, их было много, очень много.

       Арка, где должны находиться городские ворота, была пуста, но там было десяток конных воинов и по бокам горели два костра. Мимо них в город проникали равнинники, не сплошным потоком, но и не редким ручейком. Мы не наткнулись на них, потому что большая часть равнинников, прибывала ровно с противоположной стороны от наших армий. Они на арканах вели с собой множество людей. В сумерках сложно было рассмотреть, кто это был, имперцы или люди из других государств.

       – Это точно не имперцы, – сказала леди Женевьева, приложив ко лбу ладонь козырьком. – Информации о том, что равнинники нападают на наши границы, не поступало, значит это либо такие же жители равнины, как и те, кто их ведет, либо люди из Свободных Княжеств.

       Последние два слова она почти выплюнула. Свободные Княжества граничили с Глауану в той стороне, откуда сейчас прибывали равнинники. Это были территории, на которых властвовали феодалы, угнетая живущих там людей. Там процветало самое худшее, что есть в феодализме. Ирония в названии была в том, что там никто не был свободен, кроме князей. Все и вся принадлежало им. Князь мог продавать людей, убивать, сажать в тюрьму за неуплату непомерных налогов – всё было в его власти. Вот если бы туда вторглась империя, то простой люд её воинов встречал бы как освободителей.

       – Леди Женевьева, как мы поступим дальше? – спросил я, протирая глаза от пыли.

       – Подождем, пока совсем стемнеет, разделимся и проникнем в город. Стена не станет нам препятствием.

       – Позвольте, я поспорю с вами, – галантно сказал я, уже оформим в слова созревший у меня план. – Лучше если туда пойду я и Фалк.

       Переводчик побледнел. Его лицо светлым пятном выделялось в сгущающейся темноте. А я думал о том, что более подходящего момента для инсценировки смерти быть не может. Не могу я жить в страхе перед инквизицией. Просыпаться каждое утро и думать, что вот-вот они придут за мной. Даже то, что я уже давно за пределами империи не остановит их. Я ведь колдун, а они привыкли жечь таких. Да и от заданий графа избавлюсь. Останется только Ветус.

       Леди Женевьева с неудовольствие посмотрела на меня и произнесла:

       – Объясните ваши мысли, господин адъютант.

       Она впервые назвала мое звание, да еще и таким тонов.

       – Если мы разделимся, то поставим себя в сложное положение – ведь мы, кроме Фалка, никто не знаем языка, а он в свою очередь не сумеет себя защитить, если его раскроют. Мы, имперцы, можем вести только визуальное наблюдение. Так зачем нам идти всем? Я и один прикину, сколько их там. Да и переводчика защищу. Мои стрелы это надежное оружие.

       – В случае если их раскроют, то у Горана шансы пробиться из города, выше, чем у любого у нас – он превосходный стрелок, – осторожно проговорил Георг. – Да и чутье у него знатное.

       – Да и вообще он скользкий тип, – поддакнул Харник.

       Леди Женевьева колебалась.

       – Мы, три ветерана, отправим на смертельно опасное задание двух новичков? – произнесла она глухо, переводя тяжелый взгляд с Георга на Харника и обратно.

       Кривоносый имперец прочистил горло и заговорил:

       – Впятером идти это привлекать ненужно внимание, а порознь, без переводчика мы сразу же раскроемся, спроси, что-нибудь у нас любой равнинник. Вся суть в том, кто пойдет с переводчиком? Я сражаюсь отлично, Георг чуть хуже, вы лучше нас всех вместе взятый, но вы уж простите, женщина, а они все остались на равнине. Мне, кажется, надо дать парню шанс.

       Георг, молча его поддержал, хоть и неодобрительно хрюкнул, когда Харник свое воинское мастерство поставил выше его.

       Леди Женевьева вздохнула и подвела итог:

       – Ладно, идите вдвоем, мы подождем вас здесь. Если ровно в три часа после полуночи вас не будем, то мы отправимся в город.

       Мы вдвоем с переводчиком, пешком, отправились в город. Для начала я решил обогнуть его, и перебраться через стену в том месте, где равнинников не было. Было достаточно темно, чтобы они нас не заметили. Мы подошли к городу вплотную, и столкнулись с первой проблемой. Там где стену спокойно мог перелезть человек, караулили равнинники. Двое из них как раз стояли около выбранного мною места. Если бы не отблески костра, горящего за стеной, то я бы мог их и не заметить. Они стояли, словно статуи.

       Решение я принял быстро – надо использовать лук. Подкрасться мы не сможем, колдовство я при Фалке применить не смогу, остаётся одно. Тетива два раза ударила по руковичке, два трупа упали на землю. Раздался удивленный возглас и из-за стены выглянула макушка еще одного равнинника. Он сидел, и поэтому я его не увидел. Теперь же житель равнины хотел подбежать к вдруг упавшим товарищам. Еще один удар тетивы по руковичке и еще один труп. Вроде тишина. Никто не кричит, никто не зовет на помощь, никто не бьет тревогу.

       Я махнул Фалку рукой и мы пошли к стене. Лук я не опускал. Подойдя к месту смерти трех равнинников, заметил, что один из них жив и булькает, текущей изо рта кровью. Мы перелезли стену и больше никого не обнаружили – только костер мирно потрескивал дровами и коровьим навозом. Тела оттащили в самую темень. Я спросил у переводчика:

       – Как ты думаешь, их скоро найдут?

       Он пожал плечами, дикими глазами, смотря на еще живого равнинника. Да, действительно, кого я спрашиваю? У него подобного опыта еще меньше, чем у меня. На парне лица не было. Он дрожал от волнения, то и дело вытирал вспотевшие ладошки об штаны. Как бы он не выдал нас.

       – Успокойся, – сказал я, положив руку ему на плечо. – Ходим по городу, делаем вид, что мы свои. В такой темноте они не разберутся. Если что-то будут спрашивать, отвечать будешь ты, а я вроде как немой буду. Сперва, пойдем, посмотрит, что там так сильно горит. Жди меня возле того дома.

       Парень пошел в указанном направлении, а я с наслаждение воткнул суджере в раненого равнинника. Ну, хоть немного силушки будет.

       Я решил воплотить свои последние слова в жизнь немного иначе. Все-таки мы здесь для того чтобы оценить сколько воинов Глауану. Мы с Фалком по широкой спирали начали обходить город. В итоге мы должны были оказаться возле источника дыма.

       Некоторая часть равнинников не спала. Одни кучками бродили по улицам, другие сидели у костров, третьи соревновались в стрельбе из лука, запалив факел рядом с соломенной мишенью. Мы старались держаться в тени, подальше от костров и факелов. Пробирались как крысы, держась поближе к стенам домов и мусорным кучам.

       Я заметил, что наши будущие противники довольно беспечны. Нас только один раз остановили и то, чтобы налить кумыса, но Фалк что-то грозно рявкнул им и они мгновенно отстали от нас. У меня сердце в пятки ушло от его рыка.

       – Ты что им сказал? – спросил я, уняв дрожь.

       – Что мы по поручению шамана идем, – трясущимся голосом проговорил парень. – Они у них в большом почете.

       – Ты молодец, – похвалил я его.

       Чем меньше становились витки нашей спирали, тем ближе был центр города, и тем отчетливее чувствовалась гарь в воздухе. Пахло чем-то совсем мне неведомым, и к этому запаху примешивалась какая-то странно знакомая вонь. Я не придавал этому значение, меня занимали мысли о количестве равнинников. В городе их было пару десятков тысяч – не меньше. Они представляли грозную силу. Пусть они хуже вооружены и обучены, но опыта у них было несоизмеримо больше, чем у новичков императорской армии. Равнинники часто воевали друг с другом и с ранних лет знали вкус крови.

       Среди домов проступила площадь. Показались языки пламени большого костра, они лизали само небо, поднимаясь выше крыш. То, что я увидел, заставило меня в ужасе прижаться к горячей стене, прогретого за день песчаника.

       Как только Фалк разглядел, что происходит на площади, он ойкнул и упал в обморок, глухо ударившись о каменно-твердую землю.

       Я сдерживал рвотные позывы, понимая, чем дышу, кроме этого меня лихорадило от страха и ужаса. От осознания, чем всё это грозит, я сам чуть не присоединился к бессознательно лежащему переводчику. Такую сильную, негативную смесь эмоций, я с трудом выдерживал.

       В середине площади горел исполинский костер, в который полуголые равнинники кидали десятки мертвых, высохших до состояния мумий, тел. Недалеко скованные цепями, сидели, объятые ужасом люди. Они плакали, стенали, кричали. Я не понимал их языка, но всё и так было ясно по их перекошенным лицам, на которых плясали отблески костра. Прежде, чем отправиться в пламя, эти люди попадали в руки шаманов – именно так я интерпретировал десяток людей в зверинах шкурах и ожерельях из костей. Шаманы вскрывали им грудные клетки суджере и отбрасывали мумии в сторону, ожидая новых жертв. У меня ноги подкосились. Над площадью витала вонь лилии мертвой лошади. Сколько же они силы соберут? Да этот десяток шаманов запросто нивелирует разницу в количестве воинов империи и равнинников. Надо срочно возвращаться назад. Я поднял с земли Фалка и хотел было уже потащить его к городской стене, как заметил, что к одному из добывающих силу шаманов, подход, только что вышедший из дома, другой шаман. Тот, что в поте лица превращал людей в мумии, отдал подошедшему суджере, и пошел в дом. Сменились что ли? Новый шаман начал орудовать суджере, на месте прежнего. Что-то не то. Разве сменщик не должен орудовать своим суджере, чтобы наполнить свой ретраитур?

       Я посмотрел на Фалка. Жутко захотелось разгадать загадку шаманов, а для этого мне нужен переводчик. Такие знания дорогого стоят. Парня придётся брать с собой. Я начал бить его по щекам. Он довольно быстро очнулся и начал хватать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Его глаза прикипели к страшному зрелищу. Мне показалось, что он снова лишиться чувству. Я взял его за голову и повернул к себе, так чтобы он смотрел мне в глаза.

       – Соберись. От нас сейчас зависит будущее армии, и в частности от тебя, – проговорил я внушительно. – Сейчас мы должны допросить одного шамана. Ты понял меня?

       – Да, – пролепетал Фалк вставая. – Как мы его допросим? И где он? Нас же убьют.

       – Вон в том доме он, – сказал я и показал пальцем. – Мы обойдем его, а там уж по обстоятельствам.

       Переводчик кивнул головой. Мы быстро пересекли отделяющее нас от дома освещенное костром расстояние. Сердце часто стучало в груди. Если нас заметят, то это будет конец. На площади точно не должны околачиваться посторонние. Кто-то нас уберег и в этом случае. Мы, незамеченными, скрылись за домом. Я вытер пот и облегченно выдохнул.

       – Фалк, внимательно слушай меня во всем, а пока стой за углом и карауль.

       Переводчик затравленно посмотрел на меня, но все-таки отошел. Я проигнорировал этот взгляд и когда он порядочно удалился, произнес заклинание "окулус". Меня окутал шар, который позволял с помощью своих стенок видеть магию. С шаманами лучше подстраховаться. И я оказался прав. Вырубленное в стене дома окно, оказалось затянуто бледно голубой пленкой.

       Фалк стоял далеко и ничего не услышал и не увидел. Даже если бы он был рядом, то все равно мало что понял бы. Визуальных эффектов мое заклинание не произвело, но звуки антигуа лингуа он услышал бы.

       Я смотрел на голубую пленку и перебирал в уме заклятия, которые знал. Это точно не заклинание, так как колун сам не поддерживает эту пленку, значит, где-то есть источник силы, и скорее всего он внутри дома. Я полез на устланную соломой крышу с деревянной основой. Быстро работая руками, разгреб солому и начал с помощью сабли тихонько ломать дерево. Заклинание, скрывающее звуки было опасно использовать – вдруг голубая пленка покрывает весь дом изнутри, и тогда она сработает и подаст сигнал тем, кто там находится.

       Я проковырял маленькую дырку и заглянул внутрь, к счастью заклятие не распространялось на крышу и стены. Если бы не костер, пылающий на площади, то я бы совсем ничего не увидел, а так разглядел пять кроватей и лежащих на них людей. Окулус показал мне тонкую нить силы, поддерживающую заклятие. Оно работало за счет лежащего посередине дома еще живого человека, который к утру должен стать мумией. Я хотел доломать крышу и просто спуститься вниз, но вовремя заметил второе заклятие. Еще одно тело подпитывало тонкую зеленую сеть, расползающуюся по всему полу, едва-едва заметную. Несчастный, призванный дать силы заклятию, лежал в углу за сундуком, и были видны только его босые ноги.

       Так, спрыгнуть я не мог, но и в окно залезть не мог. Оба заклятия с таким расходом силы продержаться минимум до утра – так долго я ждать не мог, но и перебить нити тоже, иначе заклятия сработают и выдадут меня. Я начал вертеть в голове различные схемы, предположения, нагромождения заклинаний с множеством обманок. На ум пришла до того простая мысль, что я чуть не присвистнул.

       Я отломал еще часть доски, наложил на суджере заклинание левитации и пустил его в человека, подпитывающего пленку. Суджере высосал беднягу и заклятие пропало. Я быстро спустился вниз и пролеветировал суджере до следующего несчастного. Еще одно заклинание пропало.

       Я тихо позвал Фалка и приказал стоять здесь, сам влез в окно. Хотелось на себя наложить парочку заклинаний, но я наоборот, еще на улице развеял окулус, боялся, что запах гвоздики может выдать меня. Тихо ступая по полу, обошел четыре кровати, оставив на них четыре мумии. Страданий я им причинил минимум, а вот силушки пришло как с обычного, ощутившего приличную боль человека – видимо, сказывается, что они шаманы, то есть те же колдуны, но под другим соусом. А вот теперь я быстро наложил полусферу тишины и ударил последнего колдуна кулаком в лицо. Он вскрикнул, уставился на меня дикими глазами, зажимая хлещущую из носа кровь. Я прижал к его шее суджере. В глазах шамана отразился неподдельный страх. Он очень не хотел оказаться на месте своих жертв.

       Я тихо крикнул:

       – Фалк. Фалк. Тьфу.

       Я вспомнил о полусфере тишины. Вот закавыка. Сорвал с шеи шамана ретраитур и бросил его в окно. Переводчик осторожно заглянул в дом. Я махнул ему рукой, чтобы залезал внутрь. Он послушался меня. Бедный парень чуть снова не сомлел, увидев так близко мумии, но к его чести, как-то совладал с собой.

       Когда Фалк проник под полусферу тишины, я сказал:

       – Спроси его, куда девается сила, которую они добывают. И почему у всех одни и те же суджере, почему они не личные.

       Парень удивленно воззрел на меня, но начал переводить. На слове "суджере", в глазах шамана мелькнуло непонимание, Фалк повторил слово еще раз, тот же эффект, тогда я переместил свой суджере ему к глазам и покачал им. Шаман все понял и начал сбивчиво говорить, Фалк исправно все переводил, не понимая сути слов равнинника:

       – Души уходят в красное сердце великого шамана, он создал много драконьих зубов и раздал их нам.

       – Драконьи зубы заколдованы на его кровь?

       – Да.

       – Но он не может создать больше одного личного суджере, – воскликнул я недоверчиво.

       – Он великий шаман и знает великие заклинания.

       Я задумался. Этот великий шаман действительно чертовски сведущ в колдовстве, раз сумел создать несколько суджере, которые наполняют силой его ретраитур. Это, какие же перспективы открывают подобные знания? Меня затрясло от жадности.

       – Где его можно найти? – сказал я, глядя на шамана, Фалк перевел.

       – В башне с колоколом.

       – Он очень силен?

       По губам равнинника скользнула змеиная улыбка, которую он тут же стер.

       – Нет. Он стар и болен, – перевел Фалк.

       Я снова глубоко задумался. Один я с ним в честном бою не справлюсь, значит, нужна подмога. Каститас и ее мать? Можно вызвать ее через зеркало, но у меня его не было. Еще я могу отправить им заколдованную птицу, но пока она долетит, пока они прилетят, сколько времени пройдет? Уже, наверное, будет рассвет. Долго, очень долго, тогда их способности уже не смогут противостоять десяткам тысяч равнинников, которые в городе, но правда и шаман станет бессилен.

       – Господин адъютант, а разве мы не должны выяснить точное количество и план дальнейших действий равнинников? – спросил непонимающе Фалк.

       – Да, да, спроси, – отмахнулся я, и продолжил мыслить. – И спроси есть ли у него зеркало.

       Каститас с ее матушкой пока не отпадают, но все же идея дождаться утра, когда шаман станет обычным человеком, мне понравилась.

       Фалк вскрикнул. В его голосе прозвучал ужас.

       – Горан, Горан, – проговорил парень, от страха забыв о субординации. – Они завтра ночью наложат какое-то страшное заклинание на нашу армию, которое погубит её!

       – Успокойся, время есть, и спроси название заклинание. И зеркало, зеркало есть?

       – Он не знает. Только их великий шаман ведает это.

       – А зеркало???

       Парень начал шептать молитвы. Его губы тряслись. Глаза лихорадочно заблестели. Я ударил его по щеке. Голова Фалка мотнулась, краешек губы начал кровоточить.

       – Прекращай! – воскликнул я, тряся парня одной рукой за плечо.

       – Всё, всё, господин адъютант. Вон в том сундуке лежит зеркало.

       – Слушай меня, Фалк, поступаем следующим образом. Я провожу тебя до стены, а сам вернусь обратно. Всё расскажешь леди Женевьеве, понял?

       – А как же вы?

       – У нас мало времени. Армии будут около Глауану завтра вечером, если они сходу атакую город и убьют великого шамана, то у них будет шанс выжить, а если нет, то....

       – Что вы ходите сделать?

       – Я попробую убить его раньше.

       Глаза Фалка распахнулись, он жарко заговорил:

       – Он же колдовать умеет, а вы простой человек! Вы погибнете!

       – Поверь, у меня есть шанс. Я уже сталкивался с колдовством.

       В глазах парня я мгновенно вырос до былинного героя.

       – Фалк уходим отсюда.

       – А что мы сделаем с этим? – сказал переводчик и кивнул на смирно лежащего равнинника. – Я пообещал ему жизнь, если он расскажет о планах Глауану.

       – Ну, я-то ему ничего не обещал, – произнес я и воткнул суджере шаману в горло. Он начал усыхать. Фалка стошнило.

       – Вот ваш шанс? – спросил парень, вытирая губы и показывая на суджере.

       – Да. Решил вот прихватить себе зуб дракона.

       Прежде чем покинуть дом, я вытащил из сундука зеркало в бронзовой оправе и положил в карман. Мы направились к стене. На улице стало заметно меньше равнинников, часть костров потухла. Я принял решение покинуть город другим путем. Прошел минимум пару часов с того времени, как мы убили охрану на стене. Если кто-то обходит всех часовых, то они уже, скорее всего, обнаружили трупы и вот-вот кто-нибудь просигналит тревогу.

       Я взволновано шел чуть впереди, буквально летел над землей, хотелось скорее сбагрить живым и невредимым Фалка. Была мысль взять его с собой в башню и попробовать развязать язык великому шаману, но здравый смысл победил – если мы оба погибнем, то вместе с нами может погибнуть армия. Леди Женевьева хоть и говорила, что в город отправили еще отряды, но я бы не стал в таком деле надеяться на них.

       Наконец показалась стена, и трое равнинников. Двое на страже, один у костра – я так понимаю это стандартная схема для них. Я быстро отправил их на тот свет и буквально перекинул Фалка через стену.

       – Вы настоящий герой, – сказал он напоследок с горящими глазами. – Чтобы не говорили о вас в армии, я знаю, что адъютанта вы получили заслуженно.

       – Удачи Фалк, – сказал я и, развернувшись, помчался к башне.

       – Удачи, – донеслось в спину.

       Да, она мне совсем не помешает. Башня была расположена на той же площади, что и страшный костер. Я быстро шел к ней, надеясь только на импровизацию. В голове бродили опасение, как бы леди Женевьева не кинулась за мной в город, помогать убивать шамана. А ведь она может. Отправит кого-нибудь одного или двух навстречу армии, а сама сюда.

       Раздался сильный, трубный звук. Он мощно прокатился над городом. Всё, обнаружили трупы. Из домов начали выскакивать люди, куда-то бежать, кто-то вскакивал на лошадей. Поднялась неразбериха и суматоха. Я побежал в сторону площади. Рядом со мной в том же направлении бежала часть равнинников. Мы всей толпой вывалились на площадь. Равнинники разделились на отряды. Некоторые плотным кольцом окружили башню, другие дома, часть рассредоточилась по площади. Видимо, это были воины призванные защищать обитающих здесь шаманов.

       Я бессмысленно заметался, пока тело в очередной раз не взяло управление на себя, игнорируя мозговую деятельность. Я по какому-то наитию вбежал в открытую дверь стоящего, рядом с башней, двухэтажного дома. Пробежал по лестнице, открыл люк и оказался на крыше. Теперь до меня дошло, зачем я здесь. Башня имела три этажа, но третий был наполовину разрушен временем. Там на новых деревянных брусках висел большой, бронзовый колокол. Допрыгнуть до башни я не мог, но я ведь колдун. Заклинание левитация любопытная вещь, с каждым новым килограммом объекта воздействия, сила, требуемая для полета, увеличивается в разы. Я быстро наложил заклинание окулус, проверил башню на наличие заклятий, и не найдя оных, произнес слова антикуа лингуа вызывающие левитацию, разбежался и прыгнул. Колдовство помогло мне долететь без происшествий до башни. Я тут же снял заклинание и затих. Вроде всё чисто. Никто меня не заметил.

       Я встал, отряхнулся и осмотрелся. Ничего интересного не было, кроме деревянного, квадратного люка в углу. Я, тихо ступая, подошел к нему. Руки чесались его открыть, но глаза боялись, да и мозги подсказывали, что не стоит этого делать, все-таки здесь обитает великий шаман, уж он-то точно озаботился своей безопасностью, как минимум ничуть не хуже уже убиенных мною шаманов. Внезапно я увидел, как сквозь щель люка пробивается свет. Я припал к неплотно подогнанным доскам и вот что увидел. По небольшой комнате с письменным столом, кроватью, шкафом и глубоким креслом, ходил со свечой в золотом подсвечнике старик. Он был одет в толстый халат, подпоясанный веревкой. Его белоснежная борода опускалась почти до пояса, а на абсолютно лысой голове играли блики от свечи. Внезапно кто-то постучал в дверь. Старик, шаркая ногами, обутыми в тапочки с загнутыми кверху носами, открыл ее, перед этим отперев уйму запоров. В комнату вошел равнинник и что-то начал быстро ему говорить. Старик покачал головой и на мгновение приложил ладонь ко лбу вошедшего, как только он отнял ее, воин тут же умчался. Великий шаман, а это, скорее всего, был он, если судить по десяткам заклятий, которые окружали комнату, закрыл дверь и сел за стол, поставив на него свечу. Он сложил руки на животе и о чем-то задумался, наполовину прикрыв воспаленные веки. Я же не мог не восторгаться увиденными мною заклятиями. Все яркие, кричащие о вложенной в них силе, разных цветов, что говорило об их различных направлениях в защите – они не оставляли ни малейшей щелочки для проникновения постороннего в комнату. Ни силы, ни умения у меня не было, чтобы хотя бы попытаться краешком пяточки ступить на протертый ковер, лежащий под ногами старика. Во всём этом была еще одна вещь до глубины души поразившая меня. Все нити силы заклятий вели под подушку, лежащую на кровати. Шаман, скорее всего, положил туда ретраитур, но вот как он заставил его работать? Ведь он должен касаться открытой кожи колдуна. Нельзя бросить ретраитур куда-то в сторону и произнести заклинание. Оно не сработает. Ретраитур должен касаться колдуна. Ты через себя пропускаешь, с помощью антука лингуа, силы, которые воздействуют на примум вис. Как старик обошел этот один из основополагающих закон? Или он придумал что-то иное? Может, у него несколько ретраитуров? Нет, последнее предположение звучит еще более фантастически, чем первое.

       Я против воли зауважал этого старика. Хотя он еще тот монстр, позволяющий убивать людей сотнями ради силы. Тут же я вспомнил еще один закон колдовства – ретраитур может вместить силу шести ста шестидесяти шести человек. Нахрена они убивают так много? Они явно лишили жизни больше этого количества. Может, есть еще один, или даже два великих шамана с ретраитурами, которые заполняют простые шаманы на площади?

       Голова шла кругом от множества вопросов без ответов. Но как, как? Эх, завладеть бы этими знаниями.

       Шаман внизу зашевелился и открыл один из ящиков. Он достал толстую, потертую книгу с кожаными ремешками, позволяющими всегда ей быть закрытой. Внимательно посмотрел на обложку, на которой было нарисовано дерево, приложил пальцы к определенным частям рисунка и только после этого открыл книгу. Старик перелистал страницы почти до конца, взял перо с чернилами и начал писать, иногда, подолгу задумываясь.

       У меня чуть пена не пошла изо рта от жадности. Это же его дневник!!! Иначе, зачем такие предосторожности? На книгу наложено заклятие. Пальцы свело судорогой, они уже хватали дневник и жадно листали страницы. Какие же знания мог там записать этот мастодонт колдовства? Я ведь вполне могу сейчас смотреть на одного из самых сильных колдунов, мира не знаю, но вот континента – это почти наверняка, уж точно он высший колдун.

       Я еле сдержал стон отчаяния, когда старик закрыл дневник, положил его в ящик, а сам лег на кровать и затушил свечу.

       Пора вызывать Каститас. Я достал зеркало, обычным кинжалом проколол палец и начеркал кровью на нем несколько колдовских символов, затем тихо произнес заклинание, надеясь, что шаман ничего не почувствует. Поверхность зеркала заклубилась красным маревом, и появилось чем-то возбужденное лицо Каститас.

       – Тихо, – сразу прошипел я, пока она рта не раскрыла. – Этажом ниже спит могучий шаман, который не задумываясь меня убьет, если узнает, что я здесь.

       Глаза девушки округлились от удивления, а взгляд стал донельзя глупым.

       – О, как, – выдохнула она шепотом. – Как ты вляпался в это?

       – Долго рассказывать. Мне нужна ваша с Ветус помощь. Шамана надо срочно убить, иначе он убьет меня.

       – Мать нам не поможет. Она на совете ковена и просила ее не тревожить. С любым шаманом, я сама справлюсь, – самодовольно закончила она. – Где ты? Я почему-то плохо тебя ощущаю. Ты где-то на равнине?

       – В столице Глауану, на крыше башни с колоколом. Она в центре находиться, возле огромного костра, где жгут мумии людей, из которых суджере вытянуло силы и переместило в ретраитур, что лежит под подушкой лысого шамана, которого нам и надо убить.

       – Дела, – изумленно протянула она. – Не знаю когда буду, но точно буду. Я не могу это пропустить.

       Связь оборвалась. Зеркало приняло свой первоначальный вид. В голове занозой засела мысль о том, что Каститас плохо ощущает хитрое заклятие, наложенное на меня. С чего бы это? Неужели действует мое заклятие, наложенное в том злополучном доме в Кар-Карасе? Оно должно совсем не так себя вести. Я не правильно наложил его? Что-то перепутал, как в бою против Густава? Этого так просто не узнать, а проверять ой как не хочется, шанс будет только один.

       Я привалился к уцелевшей стене древней башне и принялся ждать Каститас.