Текст книги "Черный риэлтер"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 39

Косарев был прав. Пока они с доктором пили водку, вся милиция города проверяла мотоциклистов. В самой Синевке, на пригорке возле оврага колдовал лично Николай Сычев. Только осмотрев огороженный вешками след, он сразу сообщил: – Это спортивный мотоцикл. Шины кроссовочные.

Через час оперативники вместе с дознователями ГИБДД переворачивали вверх колесами местный мотоклуб. Вверх колесами, это было совсем не преувеличение. Все мотоциклы мотоклуба, а их было более двадцати, сейчас стояли во дворе, на подножках, и Шаврин и Игорь Масленников методично проверяли каждый сантиметр поверхностей покрышки. Рядом крутился директор мотоклуба, Савелий Аракчеев. Это был легендарный гонщик, мастер спорта международного класса, выигравший за свою жизнь не один десяток гонок.

– Да не может быть, чтобы наши парни занимались такими делами! – божился он. – Я ручаюсь, что все мотоциклы вчера были в клубе. У нас ведь еще позавчера кончились деньги на бензин.

– Так у вас что, нет денег даже на бензин? – не поверил криминалист. Аракчеев просто взвился.

– На бензин!? У нас вообще нет денег ни на что. Город не выделяет на клуб ни копейки, приходиться сшибать бабки по всему городу.

– А как же вы тогда еще и соревнования выигрываете? – не поверил Масленников. – В газете писали, что вы на прошлой неделе какой-то турнир в Сызрани выиграли?

– Спонсоры помогают. Есть у нас несколько энтузиастов. Шустов, например. Он сам гоняет, и сына на это дело подсадил. Тот уже чемпион области в своем возрасте, всего шестнадцать лет парню.

– Шустов, это который владелец "Цейлона"? – переспросил Шаврин.

– Ну да. Он уж все что мог – все сломал, от носа до ключицы. Руки, ноги, ребра. Еле ходит уже. Позвоночник два раз ломал, но за руль рвется, как дитя к конфетке!

– И он вас спонсирует? Зачем? – не понимал Шаврин. – Он что, просто так прокатиться не может?

– Как зачем?! А с кем он гоняться будет? Так то одному кататься это неинтересно.

– А он тоже на такой же тачке катается? – Шаврин кивнул головой на мотоциклы.

– Да. Только у него мотик поновей. Обычно он его у нас ставит, но иногда у себя закрывает, на базе. У него там гараж на несколько машин.

– Это где?

– На Куйбышева, там у него этот самый «Цейлон».

– А еще в городе есть такие мотоциклы?

– Спортивные?

– Да.

Аракчеев выпяти губы, потом припомнил: – Есть один тип, видел я его пару раз. Гоняет по городу не на таком древнем Кэтээме, – он пнул ногой покрышку самого старого мотоцикла, – а на нормальной «Сузуки». Правда, у него он больше городской, глушитель усиленный стоит. Да и навороченный он у него: зеркала крутые, дуги, наклейки разные.

– Кто это, где он живет?

– Да, бог его знает! Они же как – все в шлемах этих глухих, затемненных. Я его все в Пятом районе видел. Там же частный сектор. Он все туда сворачивал.

– Хорошо, спасибо вам.

Когда Колодникову доложили о результатах проверки мотоклуба, он прежде всего заинтересовался этим загадочным мотогонщиком из Пятого жилрайона.

– Надо его найти. Обязательно.

– А этого, Шустова?

– Ну, и его тоже проверьте. Хотя – ему то зачем поджигать дома? У него и так бабок – как песка в пустыне.

ГЛАВА 40

В это время Ольга Малиновская продолжала сражаться с цыганкой. Допрос происходил в здании изолятора временного содержания, так что для того, что доставить следователю подозреваемую, ее просто нужно было провести с первого этажа на второй. Софья вела себя хладнокровно, методично отвергая все обвинения следователя.

– Ваш Моталькин просто затаил на меня злость. Он действительно хотел жениться на одной торговке с рынка, но за день до женитьбы избил ее до полусмерти, и она отказалась от своих планов. Она может даже справку вам предоставить, что она в это время обращалась в больницу с побоями.

– Фамилия, имя отчество и адрес торговки?

– Валя ее зовут, больше ничего не знаю.

– Хорошо, а семья Синюхиных? У них было трое детей, но вы все же обменяли их трехкомнатную квартиру на комнату в бараке. Шесть человек на восемнадцать метров!

– А что вы в этом упрекаете меня?! – вспылила Сонька. – Я, что ли, пью круглыми сутками, или они? Поменьше водки надо пороть! Пропили все, что могли, пропьют и эту комнату в бараке. Сдохнут все в патерне, вот посмотрите!

– Но они заявляют, что вы их кинули. Вот их показания. Вместо денег вы им подсунули куклу. А когда отец, Иван Синюхин, пришел предъявлять вам претензии, ваш сожитель Малыгин просто избил его, и отобрал эту самую «куклу».

– Первый раз слышу, это все наговоры. А по поводу смены жилья на меньшую площадь – это все к комитету по делам несовершеннолетних. Они разрешили, значит это все законно.

– Ну, на счет этого вы не беспокойтесь – Якунина уже дает показания. Теперь эпизод номер тринадцать. Монина Антонина Алексеевна. По ее показаниям вы представились работницей собеса, и предложили разменять трехкомнатную квартиру на однокомнатную. Вместо этого вы перевезли ее в аварийный дом по улице Лермонтова пятьдесят два.

– Врет она все. Она сама согласилась пожить в частном секторе, на свежем воздухе. Врачи ей советовали больше гулять.

"Вот сука"! – подумала Ольга.

– Хорошо, мы устроим вам с ней очную ставку.

В этот момент открылась дверь, вошел Паша Зудов и показал Ольге какую-то бумагу. Та, прочитав ее, кивнула головой.

– Хорошо. Ты привез его?

– Да, тут сидит.

– Тогда заводи.

Зудов ввел невысокого, смуглого до черноты цыгана возрастом лет пятидесяти.

Усадив нового фигуранта за стол напротив Софьи, Ольга кивнула головой взявшему телекамеру Зудову и объявила: – Начинается очная ставка между Софьей Романовной Зубаревской, и Николаем Романовичем Зубаревским. Кем вы приходитесь друг другу?

– Сестра она мне по отцу. Матери у нас разные, отец один, – пояснил Николай.

– Хорошо, понятно. Вчера, в ходе обыска в машине, принадлежавшей Николаю Романовичу Зубаревскому, и управляемой по доверенности Софье Романовне Зубаревской, был обнаружен полиэтиленовый пакет с пять расфасованными дозами опия сырца весом семь граммов, восемьдесят миллиграммов. По уверениям Софьи Зубаревской эти пакеты принадлежат не ей, а ее сводному брату Николаю Зубаревскому. Николай Романович, что вы можете сказать в ответ на это обвинение?

– Ну, я уже сказал этому парню, – Николай кивнул головой в сторону Зудова. – Это не моя ханка. Я с тех пор как вышел с зоны три года назад, так и завязал.

– Что вы можете сказать на это, госпожа Зубаревская? – обратилась к Софье Малиновская.

– Не мое это, его. Мне эта дрянь не нужна, я не колюсь, не нюхаю.

– Ну, что ж. Тогда разрешите зачитать акт криминалистической экспертизы: "На пакете обнаружены отпечатки пальцев только одного человека: Николая Романовича Зубаревского". Что вы скажете на это, Зубаревский?

Николай вскочил с места.

– Конечно, как на ней будут ее отпечатки, если она была в перчатках!? Сказала еще, руки замерзли. А расплачивался этот ее Могильщик. Она для себя брала эти чеки, за два еще не заплатила! Потом сказала, сейчас мелочи нет!

Софья в ответ захохотала.

– Коля, ты же только что говорил, что не торгуешь ханкой? А теперь – что я тебе не заплатила. Его это ханка, его. У него и не только ханка есть…

– Да ты же сама содержишь этих, твоих шакалов с Ломоносова!

Зудов тут же отметил про себя этот, уже знакомый адрес. Зубаревскую это не проняло.

– Не надо, Коля, не вешай на меня чужое, – спокойно парировала она. – Мне своего хватает с головой.

Николай вскочил на ноги, начал бить себя кулаком в грудь.

– Соня! Ты что делаешь?! Я же тебе свою машину дал, а ты добра не помнишь. У меня же Зара болеет, ей осталось жить месяц, Витька еще в тюрьме, Сашка с Воркуты никак не приедет! На кого я Зару оставлю: на Лорку да на Кристину?

– Ничего, они у тебя уже взросленькие девчонки, – хладнокровно парировала Софья.

– Шестнадцать лет и двенадцать!? Это ты считаешь взрослыми?!

Тут Софья просто откровенно уже окрысилась.

– А чем твои девки лучше меня?! Я у твоей Зары с десяти лет на побегушках была! Сколько раз она била меня по голове своей скалкой, обзывала русской дурой!? Она мне половину волос вырвала за то, что я Сашку, поскребыша твоего тогда из колыбели уронила! Так что ничего, не пропадут твои девки. Яшка поможет, Левка, Сашка. Вон – сколько у тебя братьев.

– Да, у меня братьев много, – согласился Николай. – Они помогут. Но зато у тебя больше нет ни одного. Ты – сирота! У тебя нет родни. Запомни это.

Он сразу как-то потух, сел на стул, опустил голову.

– Ну, тогда вернемся к машине, вернее, к содержимому ее багажника, – предложила Ольга. – Чей тогда в ней автомат?

– Конечно его, – сразу же подхватила Сонька.

Николай коротко и горько хохотнул.

– Да, давай, вали теперь все на меня. Там трупа в багажнике не было? А то он тоже мой, – ответил ей бывший брат.

Через час Николая увезли ноновцы, а еще через два Зубаревскую увели на обед. Абсолютно измочаленная Ольга вышла на крыльцо ИВС покурить, и подышать морозным воздухом. Тут же ей на мобильник позвонил начальник НОНа.

– Ольга Леонидовна, все ваши данные подтверждаются. Мы закончили обыск в доме Николаши Зубаревского, нашли пятьдесят грамм героина, полкило опия, и грамм семьсот марихуаны.

– Хорошо, поздравляю вас.

– Просто здорово! Это у нас Дик поработал. Собачку тут мы из питомника приобрели, просто золото, а не пес. Спаниэль, а наркоту берет в лет. Без него бы мы его хрен нашли. Такие уж у цыган профессиональные тайники! Мы у них комод вертели минут пятнадцать. Только потом догадались, как он открывается.

– На сколько это ему тянет?

– По хранению лет на пять. Если бы удалось доказать сбыт – то тогда до пятнадцати.

– Спасибо.

– Вам спасибо, Ольга Леонидовна. В конце года это просто подарок.

Постояв на крыльце еще минут пять Малиновская вернулась в ИВС.

– Ведите мне Малыгина, – попросила она.

ГЛАВА 41

Колодников очень удивился, когда в двенадцать часов дня в его кабинет вошел Косарев.

– Ты чего это, Георгиевич? Я думал, ты спать будешь без задних ног.

– Да, не спиться что-то. Все этот дом горящий стоит перед глазами. Что там еще выяснили по этому делу?

– Шаврин поехал с Игорем Масленниковым в мотоклуб. Должны уж приехать. Что, может, пока козла забьем?

– Доставай, – согласился Косарев. В домино он в этот день играл очень плохо.

Через час приехали Шаврин с криминалистом. После доклада Колодников предложил: – Ну, что, съездить поискать этого мотоциклиста в Пятом?

– Проще поискать в ГИБДД, – подсказал Косарев.

– Да, вообще, это, действительно, проще.

Через час у них были данные на все три мотоцикла такого типа в частных руках. Два из них принадлежали Шустову, один – некому Морковкину, Александру Евгеньевичу, восемьдесят третьего года рождения. Судя по адресу это и был тот самый гонщик с Пятого района.

Почему этот район называли Пятым, не помнил уже никто. Все остальные районы имели свое название: Володарка, Проспект, Курятник. А этот большой район частных домиков звали просто – Пятым. Он был зажат между железной дорогой и заводом, так что никто из богачей города Кривова не собирался здесь строить особняки, и все домишки были невзрачны и однообразны. Не был исключением и дом сорок по улице Ростовской.

– А сколько такая тачка стоит? – спросил Косарев, останавливаясь возле невысокой калитки.

– Как хороший автомобиль, не меньше, – просветил его Шаврин. В ответ на их разговор за забором залаяла собака. Косареву показалось, что в окне чуть дрогнули шторы занавесок. Они вошли в ограду, собака надрывалась в лае на цепи чуть левей, и, первое, что увидели опера, это стоящий перед небольшим гаражом мотоцикл. Это был новенький, спортивный мотоцикл, на его ручке висел громадный шлем.

– Ага, вот он, туточки. «Сузуки». Значит, сюда попали, – довольно заметил Шаврин.

В этот момент открылась дверь, и на пороге показалась женщина средних лет.

– Вам кого? – спросила она удивленно.

– Нам Александра. Он дома?

– Да, проходите.

В глазах женщины они уловили только недоумение.

– А, вам, собственно, зачем он нужен? – спросила она.

– Мы из милиции, проверяем все мотоциклы такой модели, – пояснил Шаврин.

– Зачем?

– Нужно.

– Где он? – спросил Косарев, проходя вслед за хозяйкой в дом.

– В спальне. Он утром уже приехал, вымыл свой мотоцикл и лег спать.

– А что он ночью делал? – удивился Шаврин.

– Как что, работал. Он ездит на работу, в Торск. Охранником там работает, на заправке.

– А, понятно.

Они переглянулись. Ночное отсутствие мотоциклиста сразу внушало явное подозрение.

Между тем женщина постучала ладонью в дверь комнаты.

– Саша, вставай, к тебе пришли.

– Счас, – невнятно донеслось до ушей всех присутствующих.

– А что, зачем он нужен? Что-то случилось с мотоциклистами? Опять кого-то сбили? – настаивала женщина.

– Да нет, угнали один такой в Самаре, теперь всю область перерывают.

– Вас как зовут? – поинтересовался Косарев.

– Валентина.

– Вот какое хорошее имя: Валентина. Кто такие мотоциклисты, Валентина? Как говорил мой знакомый гаишник: покойники в отпуску. Да, что нам от них нужно? Они же постоянно нарушают все правила, а эти ночные гонки по улицам? Это же так опасно.

Валентина тут же подхватила эту тему.

– Ой, я так не хотела, когда он купил этот мотоцикл! На него же смотреть страшно! А Сашка все детство бредил мотоциклами. В мотоклубе одно время занимался, да что-то не получилось у него. Тут вот, пришел из армии, и купил это чудище.

– А давно он его купил? – быстро спросил Шаврин.

– Да с месяц назад.

– А где же он такие деньги взял?

– Калымил, на стройке. Все это лето. И вот, мне стиральную машину купил, а себе мотоцикл. Саш, ну ты где там! Люди же ждут! – она снова постучала ладонью в дверь. Ответом была тишина. – Сашка!

Заволновались и милиционеры.

– А второй выход оттуда есть? – спросил Косарев.

– Нет. А зачем он?

– Там крючок? – Георгий показал рукой на дверь спальни.

– Да.

– Это хорошо. Ну-ка, Лешка, давай.

Они вдвоем отошли на два метра, потом с размаху ударили плечом в дверь. Крючок с треском отлетел от двери. Комната была пуста, только свежий ветер трепала занавески открытого окна. И тут же со стороны улицы донесся рев заводимого мотоцикла.

– Черт! – в два голоса вскрикнули менты, и кинулись вон из дома. Они успели увидеть в проеме открытой калитки силуэт мотоциклиста, и тут же он свернул на улицу и скрылся из глаз, только рев двигателя сопровождал невидимое уже его движение.

– Нет, это ж надо же! Кто узнает – засмеет, – досадовал Шаврин, заводя свою «девятку».

– Засмеет, если мы его не достанем, – отрезал Косарев. – Гони за ним!

Сам он схватился за рацию и начал вызывать дежурную часть.

– Семеновка, двадцать один-сорок! Задержать мотоцикл марки «Сузуки», госномер 212 АУР! Подозревается в совершении преступления, уходит по улице Толстого на выезд из города.

– Двадцать один – сорок – Семеновка. "Сузуки"– это что, спортивный, что ли?

– Да, черного цвета, с наворотами.

Дежурная часть тут же известила о необходимости задержания все посты ГИБДД. На выезде на федеральную трассу дежурил экипаж Ненашева и Жулькина. Только до них донеслись слова дежурного, как на шоссе ведущей из города показалась фигура мотоциклиста. Ехал он очень быстро, и Ненашев выставил свой жезл, а Жулькин сразу забрался в свою «семерку», и начал разворачивать ее, стараясь перекрыть мотоциклисту дорогу.

Но мотоциклист не стал тормозить, скорее наоборот, прибавил скорости и, миновав стоящего столбом Ненашева, чуть положил свой КТМ на бок, и по обочине обошел автомобиль гаишников. Через несколько секунд он выскочил на федеральную трассу и стремительно начал уходить в сторону Саратова. Пока гаишники разворачивали свою машину, мимо них, пульнув в их сторону коротким рыком сирены, промчалась «девятка» в сине-белой раскраске с обширной обоймой «цветомузыки» на крыше.

– Голод?! Ленька то откуда тут взялся? – удивился Ненашев.

– А, он как чувствует, когда и где можно будет погонять. Маньяк!

Капитан Леонид Голод был командиром взвода патрульной службы, и по должности имел самый новый и самый быстроходный автомобиль в ГИБДД. За ним действительно числилось не одно задержание, причем частенько – со стрельбой. Мимо наряда гаишников еще успел промчаться автомобиль Шаврина, и только тогда патрульная машина выехала на трассу.

Погоня эта могла продолжаться долго. Мотоцикл стремительно уходил по этой, почти идеальной трассе. Сашка подумал даже, что все, ушел от ментов. Но тут сзади него, метрах в пятидесяти полыхнули бело-сини-красные огни, и металлический голос динамика предупредил: – Мотоцикл «Сузуки» 212 АУР, приказываю взять право и остановиться!

Сашка попробовал еще прибавить газу, спидометр показывал сто восемьдесят километров, но «девятка» не отставала. Голос из динамика по-прежнему требовал от него становиться. Пару раз Голод почти догонял мотоциклиста, но тот снова уходил, пользуясь своей большей маневренностью. Он обгонял большегрузные фуры по правой стороне, нырял в минимальные интервалы между машинами, и снова уходил вперед. Это могло продолжаться долго, но вскоре Сашка заметил, что на панели управления загорелась красная лампочка. Он в сердцах выругался. Работая на заправке, он в этот раз не догадался заправить мотоцикл. Надо было что-то делать. И он свернул с шоссе на проселочную дорогу.

Теперь уже Леониду Голоду приходилось тяжело. Машина ныряла на кочках как корабль на крутой волне. Капитан выругался, и достал из кобуры пистолет. Стрелять приходилось левой рукой, и было мало надежды, что попадет. Он не попал, но паники у беглеца добавил. Сашка вел теперь свой мотоцикл уже по чистому полю. Они взлетели на очередной косогор, потом помчались вниз. И, вдруг, мотоцикл исчез из поля зрения Голода. У того хватило ума тут же нажать на тормоза. Под их свист машина остановилась на самом краю небольшого оврага. Леонид выскочил из машины, заглянул вниз. К его удивлению, мотоциклист был жив. На дне оврага обильно скопилась дождевая вода, и, пробив тонкую ледяную корку гонщик не только не разбился, но и продолжал сидеть в седле, правда, более чем по пояс в воде. Фигура его при этом скрючилась в самом жалком виде – с поджатыми к промежностями рукамиоджатыми «девятка» в сине-белойлась пожить в частном секторе, на свежем воздухе. При этом водитель явно постанывал.

– Давай руку сюда! – крикнул Голод, подавая навстречу свою. Тот поискал ногой в воде подножку, поставил мотоцикл, затем залез ногами на сиденье, подал ладонь капитану, и, с помощью его рывка оказался на суше. Тут уж Голод с ним не церемонился, толчком бросил тело мотоциклиста лицом на капот, и в пару движений заковал его руки в наручники. После этого он содрал с лица гонщика шлем. В этот момент к ним подъехали остальные две машины.

Гонщик выглядел гораздо моложе своего возраста: высокий, худощавый, светловолосый.

– Ну, что, догонялся?! – спросил Голод. – Скажи спасибо, что тут вода была, а то бы сейчас труповозку пришлось заказывать.

– Да, это верно, – согласился Шаврин, заглядывая в овраг. – Болит что-нибудь? Живот, ноги?

– Нет, – проскрипел мотоциклист. – Яйца только.

– А, ну это хорошо. Меньше гонщиков родится, нам меньше хлопот в будущем, – обрадовался Голод.

– Ну, что, гонщик? Ты поджигал дома в Синевке? – спросил Косарев, пристально, не мигая глазами глядя на задержанного. Тот опешил.

– Какие дома? Какая Синевка? Вы про что?

– А ты про что? Ты, вот, почему от нас уходить начал? – спросил Шаврин.

– Просто так, испугался.

– Чего испугался?

– Ничего, просто так.

– Просто так даже кошки не рождаются, нужно чтобы кот весь месяц под окном орал, – выдал одну из своих обычных прибауток Косарев.

– Я думал вы по другому… – начал и не докончил Морковкин.

– Что по другому, говори!

Но гонщик уже закрылся. Его била крупная дрожь, и, как понял Голод, уже не от нервов.

– Слушайте, его надо в тепло доставить, а то он отморозит себе все, что не отбил до конца. Сегодня с утра было минус два, – предложил Леонид.

– Кто его повезет? – сразу спросил Шаврин. – У меня сиденья не кожаные, промокнут насквозь.

– Ну, я его повезу, – согласился Голод.

– Может – мы довезем, – спросил Ненашев.

– Нет, у вас вон фронт работ, – Голод кивнул головой в сторону оврага. – Вытащите его и довезите в отдел.

– Эх, туда что же, лезть придется? – озаботился Журкин.

– А ты как думал? Конечно, – подтвердил Голод.

– Нам сейчас мотоцикл важней его самого, – Косарев мотнул головой в сторону задержанного.

– Может, он сам его зацепит? – предложил Жилкин. – Он уже мокрый.

– За-а-алезу, – согласился Морковкин. – Трос да-а-вайте.

Через пятнадцать минут мотоцикл стоял на краю оврага, и, исследовав его, гаишники пришли к выводу, что он вполне может ехать на прицепе. За рулем по жребию довелось ехать Жилкину. До отдела прапорщик доехал буквально синим от холода.

– Как эти д-дураки по улицам зимой носятся? – спросил он, с трудом сползая с сиденья. – Во-о-одки ни у кого нету?

Все участники гонки были в приподнятом состоянии до шести часов вечера, когда Игорь Масленников внимательно исследовал колеса мотоцикла Морковкина, и пришел к неутешительному выводу: – Это не тот мотоцикл. У того и протектор более сильно поношен, и повреждения другие.

– Как это не тот? А почему тогда он от нас удирал? – спросил Шаврин.

– А это вы у него спросите.

Все разрешилось в восемь вечера. В кабинет, где сидели удрученные Шаврин и Косарев, зашел просто удивительно довольный Попов.

– Молодцы-молодцы, просто орлы, – сказал он, пожимая обоим руки. – Невзначай такой глухарь у нас свалили.

– Какой еще глухарь? – не понял Косарев.

– Помните, в сентябре у нас грабанули ювелирный отдел в новом торговом центре?

– «Олимп»?

– Ну да. Вот там нашли пальчики. Чьи – неизвестно. И, вот оказалось, что это пальчики Саши Морковкина. А он летом как раз этот «Олимп» и строил. И знал где можно подломить стенку, чтобы не сработала сигнализация.

– Тогда там не одну стенку сломали, – припомнил Шаврин, – полмагазина прошли.

– Ну да. Попали в подвал, а потом уже перегородок пять подломили и вынесли сейф. Там одного золота было на миллион с лишнем. А еще серебро, брюлики, да и бабки за три дня выручки.

– Так это он один сделал? – не понял Косарев.

– Вряд ли. Мать его рассказала про дружка Морковкина, тот машину себе после этого взял, «десятку». Сейчас за ним поехали. Молодцы, парни, такой глухарь свалили!

Косарев вышел на улицу и по мобильнику позвонил Светлане.

– Что там Лешка?

– Спит. Приходил доктор, осмотрел рану и снова кольнул ему что-то.

– Вот черт!

– Что такое?

– Да ничего. Я домой еду. Подойду завтра.

– Хорошо.

Косарев пришел домой буквально на автопилоте. Он так устал, что сил хватило, только чтобы помыться и упасть в кровать.

– Папка то у нас, как в былые годы, сутками пашет, – сказала довольная жена, Нина, дочери, Дашке.

– Ха, и она этому радуется! – удивилась дочь.

– А, ничего ты не поймешь! Папка твой опять при деле! И это самое главное.