Текст книги "Подрывник"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 14

Трясясь в рейсовом автобусе Колодников выговаривал своему юному стажеру: – Нет, Юрок, с тобой пока одни неприятности. И надо было тебе вчера этой проститутке подмигнуть!

– Ну откуда я знал, что она с этим качком пришла? Она же одна у стойки стояла. Это ты что-то начал их там уговаривать. Вытащил бы ствол, да положил их там.

– Какой ствол, ты о чём?

– А у тебя что, пушки с собой не было?

Зудов, нависающий над ними, только засмеялся. А Колодников начал поучать своего подопечного.

– Ты что, думаешь, мы вот так с оружием будем по улицам шляться? Наше руководство сделало всё, чтобы этого не допустить. Теперь, по указанию генерала, ты с окончанием работы сдаёшь его в отдел, под роспись.

– А как же…

– А вот так же. Хорошо, что вчера у нас оружия не было, а то бы ты там всех перестрелял, а потом сел, и хорошо, если в зону для ментов.

– А что, есть другие варианты? – не понимал прикола Юрий.

– Ну, с твоей везучестью, Юрок, всё возможно. Зашлют по ошибке в "Белый Лебедь", и выйдешь оттуда лет через сто, петушистым-петушистым.

Когда они вылезли на своей остановке и пошли к отделению, то Астафьев спросил: – Чем мне сегодня заниматься?

– Сейчас решим. Если ничего нового не будет, то брошу тебя на машиниста.

Эта идея Колодникова рассыпалась сразу после того, как в коридоре отделения они увидели Валентину Серову.

– Ну, всё, работа тебе определена, – шепнул на ухо Астафьеву Зудов. Но сначала его озадачил работой сам Колодников.

– Паш, ты сейчас чем у нас занимаешься?

– Как чем? Всё тем же – кражей с тонера Авезова.

Колодников поморщился. Тонер этого азербайджанца на городском рынке взламывали уже третий раз за месяц, и менты материли охрану рынка, самого Авезова, трясущегося над каждым рублём и замазывающий проломы в своём ржавом комке чуть ли не соплями.

– Бросай ты его нахрен, этого Авезова! Пусть хоть сто раз его взломают. Ты бросай это всё, и езжай в ГАИ. Узнай насчет этой девицы из барака. Кто её нашёл, когда и можно ли найти машину, сбившую её.

– Ладно. Чай только попью. Гасан вон, уже, – он повёл носом, – судя по запаху, заварил.

Напившись в дежурке чая, Паша тут же уехал в ГИБДД. Там в это время было не так много народу, только у дверей второго кабинета, как обычно толпились нарушители, жаждущие получить обратно свои корочки. Замначальника ГИБДД майор Олег Караваев сразу вспомнил этот случай.

– Да помню, как же. С этой девкой снова нам всю отчётность испортили, суки. На одного сбитого, но больше, чем за такой же квартал прошлого года. Опять областной «Папа» дрючить нас будет на совещании.

– А кто вам про неё сообщил, когда? – выспрашивал Павел.

– Никто нам ничего не сообщал, наш патруль сам наткнулся на эту девушку. Кучков, и этот, новенький, Леонид, фамилию не запомню никак. Они, по-моему, сейчас тут, в зале. Акт составляют.

В не большом зале мест на тридцать, два инспектора корпели над бумагой, вырисовывая на бумаге план дорожно-транспортного происшествия. Один из них был хорошо известен не только Зудову, но и всему городу. Лейтенант Николай Кучков славился своей дотошностью и невероятным нюхом на пьяных водителей. Он мог остановить за полчаса только одну машину, но именно этот водитель оказывался пьяным. Говорили, что как-то он оштрафовал родного отца, но сам Николай это отрицал. Второго инспектора Зудов не знал. Парень был молодой, мощного сложения, с приятным, открытым лицом. Лычки старшего сержанта и новенькая форма подсказывали ему, что это новичок. Это подтвердил и разговор двух коллег.

– Смотри, от бордюра метр, а от столба полметра. Рисуем так. «Волга» находилась от бордюра в метре, а от «Москвича» в двух, – пояснял Кучков, с помощью карандаша и линейки вычерчивая план ДТП.

– Здорово, орлы, – приветствовал Зудов коллег. Кучков кивнул головой.

– Привет, Паша. Ты к нам?

– Ну да. Это вы нашли сбитую девушку три дня назад?

– Чёрненькую такую? Мы.

– И где?

– В Соцгороде, на Севастопольской. Проезжали мимо, по Щорса, Лёнька вон, стажёр мой, случайно голову повернул, и заметил, что там что-то лежит. Я ещё решил сначала, что мешок какой-то.

– А я сразу подумал, что человек, хоть и темно там было, – высказался новичок.

– Как у тебя фамилия? – спросил Павел.

– Голод. Леонид Голод.

– Голод?! – Павел невольно рассмеялся. – Забавная фамилия.

– Нормальная. Украинская.

– А с чего вы решили, что её сбили? Может, её раньше где-то убили?

Кучков засмеялся.

– Нет, Паша, сбитых видно сразу. Этот козёл не просто её сбил, он её ещё и переехал. На пальто были следы протектора.

– А что там ещё было? Неизвестно, кто сбил, на какой машине? Свидетелей тоже не было?

Кучков махнул рукой.

– Да, какие свидетели, Паша?! Сам же знаешь, там частный сектор, ночь, осень. У меня брат там живёт, так я к нему ночью и ходить даже боюсь. Кругом одни отморозки, прирежут и не моргнут глазом. Бараки же рядом, этот рассадник криминала.

– А что за машина была, неизвестно? – продолжал настаивать Зудов.

– Следов не было, там не грунтовка, ещё немножко асфальт остался. Да и дождь шёл.

– Осколки фары там были, – припомнил Голод.

– Да, точно! Рашидов там ходил, собирал их.

– Он тут?

– Да. Пошли, кстати, узнаем, что у него там получилось.

Рашидов был дознователем, и когда Паша заглянул в комнату этих, доморощенных автоследователей, Ренат занимался странным, на первый взгляд, делом. На листе бумаги перед ним лежали осколки стекла, и он равномерно, аккуратно, складывал из них нечто, вроде детских пазлов.

– Привет, Ренат, чем занимаешься? – спросил Кучков.

– Не мешай, – попросил тот, – я уже кончаю.

– Это с того ДТП, на Севастопольской? – спросил из-за спины Кучкова Голод. Над ними всеми возвышался Зудов. Ему из-за спин сверху было видно ничуть не хуже.

– Да, – опять же ровным, без эмоций голосом сказал Ренат, потом сделал последнее движение, отвалился на спинку стула, и полюбовался на творение своих рук. С точки зрения Зудова это было хорошо разбитое стекло, и что из этого можно было понять, он не знал. А Рашидов подсунул руку под картонку, на которой производил все эти манипуляции, и резким движением перевернул её. Зудов хотел разочарованно ахнуть, но потом понял, что никакой трагедии не произошло. Оказывается, свою мозаику хитрый татарин выкладывал на липкий скотч. И теперь было видно, что это автомобильный подфарник желтого цвета.

– Ну, вот, кое-что стало ясно, – сказал Рашидов.

– Противотуманник, – тут же подтвердил Кучков.

– А к какой машине? – спросил Павел.

– А к любой. Такие навешивают отдельно, они в комплектацию то не входят, – пояснил Рашидов.

– Импортная штука, – высказал свой мнение Голод. – Я тоже хочу к своей «копейке» пару таких же взять.

– Так что, его могли приделать к любой тачке? – уточнил Зудов.

– Абсолютно. Хоть на Запор, хоть на Мерс.

– Да, хреново. А с ней что, рядом никаких сумочек, пакетов, ничего не было?

– Нет. Мы сами этому удивились. Приличная женщина, а в кармане одни ключи от квартиры. Если хочешь, мы тебя добросим до этого места, там уже сам смотри.

– Давайте.

– Счас, мы схему дорисуем, и поедем.

Через полчаса они уже были в Соцгороде.

– Вот, здесь мы её наши, – сказал Кучков, останавливая машину.

Оглядевшись по сторонам, Зудов убедился, что Наталья Соенко без сомнения шла к себе домой. Её барак виднелся за домами частного сектора.

– Метров сто до дома не дошла, – сказал он своим спутникам. – Только почему она шла здесь? Остановка то с другой стороны.

– Это если ехать на «Первом» автобусе. А там ещё одна остановка есть, около горбольницы. Но там останавливаются только «Шестерка» и "Десятка", – пояснил Кучков, показывая рукой в сторону переулка.

– А у «Шанса» они идут одним маршрутом, – припомнил Павел.

– Ну да.

– То есть, она могла сесть в «Шестерку» или «Десятку» и, проехав остановку на углу, выйти там, у горбольницы? – собрал воедино все свои мысли Зудов.

– Ну, всё точно.

– Был у ней какой-то билет в кармане, надо бы узнать, на какой автобус выдавалась эта серия.

Между тем стажёр Кучкова бродил, как неприкаянный, чуть в сторонке. Но, как оказалось, не зря.

– Слышь, мужики, а тут есть кое-что, – сообщил он минуты через две.

– Что там у тебя?

Они подошли, так же присели на корточки, как и Голод.

– Похоже на тормозной след, – Голод показал на черные полосы на асфальте. Внимательно рассмотрев находку своего стажёра, Кучков отрицательно замотал головой.

– Да нет, Лёня, это не тормозной след, это наоборот, разгоночный. Видишь, тут машина пробуксовывала, асфальт даже зажевала, а потом след исчез. А у тормозного пути всё наоборот – затухающий, потом резкий след, потом снова затухающий. И девка, – он показал рукой, – лежала там.

– Выходит, он не тормозил, а наоборот, разгонялся? – спросил опер. – Значит, он догнал её в сзади?

– Да, похоже, что так.

– А машину по следам не удастся установить? – спросил Павел. Кучкин тут же полез в карман за рулеткой. Тщательно измерив с помощью стажёра расстояние между всеми четырьмя чёрными отметинами, он предположил: – Внедорожник. Оба моста ведущие, база широкая. Точнее не установишь.

– Ну, и это уже хорошо. Спасибо, мужики. Теперь только зафиксируйте всё это, хорошо?

– Конечно, какой разговор. Если вы нам ещё этого гада найти поможете, вообще здорово будет. А то опять премии лишат.

ГЛАВА 15

В этот раз дочь покойного мастера напросилась работать в паре с Астафьевым. Сначала они поехали в ГОВД и уговорили недовольного Сычёва поехать с ними в барак. Только ссылка на Косарева и железный тон Валентины убедили криминалиста заняться этим делом. Хорошо, подвернулась попутка, так что через час Сычёв снял замок с входной двери комнаты Серова. Мало того, криминалист расщедрился, и даже поставил новый. Николай, похоже, зауважал пробивную девицу из прокуратуры.

– Ну, если что на замке найду, то сразу позвоню, – сказал он на прощанье.

Через полчаса Астафьев и Валентина Серова были уже в другом конце Кривова, около дома, где жил загадочный однокашник продавщицы Марины.

– Скажите, а Коровкин в какой квартире тут у вас живёт? – спросил Астафьев у бабушки, гуляющей с внуком.

– Володя? В сороковой. Он только что вот домой прошёл, видно с работы.

– Хорошо, спасибо.

На звонок в дверь отреагировали быстро. Открывший так сильно походил на свою фотографию, что Астафьев без дополнительных расспросов сунул хозяину свои корочки, и представился: – Господин Коровкин, уголовный розыск. Нам надо с вами поговорить.

Коровкин опешил, но посторонился.

– Проходите. Можно на кухню, – крикнул он уже вслед незваным гостям. Те послушно свернули на кухню.

– А в чём дело? – спросил Коровкин уже на кухне.

– Скажите, вы знаете этого человека? – Юрий достал фотографию со дня рождения Марины, и постучал ногтем по лицу загадочного Лёши.

– Да, это мой старый друг, Лёшка Мироненко.

– Вы можете дать нам его адрес и телефон.

– Да. А что он такого натворил?

– Он сам – ничего. Просто он может помочь нашему следствию.

– Ну, хорошо.

Коровкин нашёл листок, начал писать.

– Это вот его домашний телефон. Только он сейчас на работе. Рабочий телефон нужен?

– Давайте и рабочий. Кстати, а где он работает?

– В транспортной фирме, "Свой извоз", у своего тестя, Коробейникова.

– А, знаю.

Это имя было хорошо известно в городе.

Коровкин послушно написал адрес и телефоны своего дружка, но когда милиционеры ушли, тут же начал набирать тот же самый номер. Звонил он на работу к Мироненко.

– Лёшка, привет. Слушай, ты ничего за эти дни не натворил?

Мироненко удивился.

– Нет, а что?

– Тут тебя менты ищут.

– Зачем? – судя по голосу, Мироненко сильно встревожился.

– Не знаю. Говорят, ты в чём-то можешь помочь следствию.

– Нахрен мне кому-то там помогать! Идут они все на х… Нашли дурочка!

Но, положив трубку, Алексей нервно закурил, и начал вспоминать, где и как он мог проколоться. Странно. Ангелом он не был, но в последнее время никаких пересечений с уголовным кодексом у него не было. Все старые дела прикрыты, о них даже жена не знает, не говоря уже о тесте. За что его можно притянуть? Не за что.

Минут через пятнадцать в дверь небольшого кабинета менеджера транспортной компании Алексея Мироненко постучали.

– Можно? – спросил Астафьев, входя.

– Да, проходите.

– Вы Алексей Миноненко? Мы из милиции, – представился Юрий, и, глядя на своего собеседника, невольно вспомнил, как его характеризовала покойная ныне Наталья. Да, парень действительно хорошо жил. Много ел, много спал. На вид ему было лет двадцать пять, полноватый, голубоглазый блондин с пухлыми губами, с желтоватыми, явно редеющими волосами. Ещё Юрий отметил, что обручальное кольцо на пальце Мироненко сегодня присутствовало.

– Чем обязан таким визитом? – спросил владелец кабинета.

Парень отводил в сторону глаза, и тон его речей был не очень приветливым.

– Три дня назад вы гостили у такой Натальи Соенко.

– У кого? – удивление парня было таким искренним, что Юрий достал фотографию, и молча ткнул в лицо Натальи. Мироненко всё понял.

– А, у этой. Ну и что?

– В ту ночь там произошло одно неприятное событие. Утром был найден повешенным хозяин соседней с вашей комнаты.

Мироненко возмутился.

– А я тут причём!? Я что, его вешал, что ли?! Я его даже не видел!

Испуг парня был настолько искренним, что Астафьев поспешил его успокоить.

– Нет, успокойтесь, к вам претензий нет. Но, говорят, что вы там, в коридоре, видели каких-то неизвестных людей.

– Где? В коридоре? Ничего я не видел. Я вообще из комнаты этой долбаной не выходил.

– Даже в туалет? – спросила Валентина.

– Да, даже в туалет не выходил, и никого не видел. И пусть Наташка не брешет. Не видел я там никого.

Тут Юрий не удержался.

– Она уже не сможет, как вы сказали, сбрехать. Её убили позапрошлой ночью.

Астафьев сказал, а потом понял, что сделал это зря. У парня в глазах снова появился испуг.

– Да не бойтесь вы, под машину она попала, – попробовал успокоить свидетеля Юрий. – Шла с работы, и кто-то сбил её.

– Ну, вот. Я и говорю, что никого я там не видел, ничего не знаю. Мало ли что там Наташка сбрехнула?

– И шум не слышали в соседней комнате? – Спросила Серова. – Удар такой, как будто что разбилось.

– Ничего я не слышал! Пьян я был. Приехал, да уснул сразу.

Астафьев с этим не согласился.

– Да, а Наталья вас расхваливала. Говорила, что вы были хорошим любовником, – поддел Мироненко Юрий.

Несмотря на все уговоры, парень упирался, и ничего не хотел говорить о той ночи. Тогда Валентина разозлилась.

– Слушай, парень, ты, наверное, думаешь, что это сойдёт тебе с рук? Сходил налево, и всё будет шито-крыто?

– А что? Уже и погулять нельзя? – парировал Мироненко.

– Можно, но вот если про это узнает ваша жена, я не думаю, что у вас в дальнейшем, будут нежные отношения. А она это узнает, и непременно.

– Как это? Настучите, что ли? Права такого не имеете.

– Да, зачем, всё будет очень просто. Пришлём повестку вам обоим, с вызовом в прокуратуру.

– Как это, нам обоим? – возмутился Лёша. – А её то за что в прокуратуру притягивать?

Валентина ехидно улыбнулась.

– Как за что? Она должна подтвердить или опровергнуть вашу версию, ваше алиби. Мы её спросим, где был её муж в ночь с двенадцатого на тринадцатое ноября. Ну, а остальное она из тебя потом сама выкачает. Дома. Наедине.

Блондин сразу вспотел. Мироненко был женат на дочери владельца этого самого транспортного предприятия "Свой извоз" Максиме Коробейникове. Отношения между тестем и зятем давно не были безоблачными, но непыльную работу он здесь получил именно благодаря этому родству. А Валентина продолжала в своём жёстком тоне.

– Не устраивает тебя такой вариант, давай по-хорошему. Сейчас мы напишем, что ты видел в ту ночь в бараке, и никто тебя больше не побеспокоит.

Алексей ей сразу же не поверил.

– Ага, как же! А там всякие допросы, очные ставки? На суд, поди, вызовите. Я ведь тоже сериалы смотрю, знаю это всё.

У Астафьева возрастало желание просто дать по роже этому хорошо раскормленному самцу. Валентина же воспринимала всё это выкобенивание свидетеля на удивление спокойно.

– Можешь и не приходить, – продолжала она. – Обо всём можно договориться. Ты что, видел, как они его убивали?

– Нет, конечно!

– Ну, а что ты тогда там видел? Это ведь второстепенные улики, они в суде практически не рассматриваются, – это было, конечно, враньё, но Юрий оценил мастерскую наживку Серовой. И Мироненко сдался.

– Ну, что я там видел? Нифига и не видел. Просто троих парней, крепких таких, в кожанках, они шли от этой комнаты туда, к выходу.

– А почему ты думаешь, что они шли именно от этой комнаты? – быстро спросила Валентина.

– Да, перед этим дверь хлопнула, рядом явно. А через пару секунд и я вышел.

– Ты лиц их не видел?

Он чуть поколебался, потом признался.

– Одно. Он оглянулся на меня, и пошёл дальше.

– Лицо это запомнил?

– Не особенно. Такое, хайло типичного качка. Круглое, бритое. На шее ещё цепура блеснула.

– А что ты видел потом, в окно? – спросил Юрий.

– Машину.

– Она стояла около подъезда?

– Нет. Там в окно я и не смотрел. Я его видел в окно туалета, оно с торца там, выходит на другую сторону. Как раз можно было на толчке сидеть и смотреть в окно. Смотрю, там фары загорелись и тачка начала разворачиваться.

– Что за тачка? – спросил Юрий.

– Ну, джипяра какой-то. У него там снизу противотуманники желтые, на капоте синие точки. Ну, делают такие, под форсунки опрыскивателя. И ещё сверху целая гирлянда фар навешена, на раме. Они как врубили все эти фары, я аж зажмурился.

– С толчка то не упал? – не выдержал, и съязвил Юрий.

– Нет, не упал!

– Сколько было тогда времени?

– Часа четыре, не меньше.

Астафьев быстро набросал всё сказанное Мироненко на листе, и дал ему подписать.

– Только если вызывать будете, то не присылайте повестки, и не звоните мне домой, лучше сюда, на работу, – попросил тот, ставя свою подпись.

– Хорошо, так и сделаем, – согласился Юрий.

Только они вышли из кабинета, как в него вошёл полный, седой человек.

– Это кто у тебя был? – спросил седой. Мироненко нашёлся мгновенно.

– Да, молодожёны одни. Хотят, чтобы мы за бесплатно перевезли им мебель из Железногорска сюда, в Кривов. Бабла нет, а туда же.

– Отшил?

– Конечно.

– Ладно. Что там с этой фурой из Пензы?

– Сегодня грузиться, завтра будет у нас. Заказчик уже весь телефон оборвал.

– Хорошо. К пяти они должны быть у нас, поторопи водилу.

Когда тесть вышел, Мироненко с облегчением перевёл дух, и нервным жестом достал очередную сигарету.

"Да, дорого мне дался тот вечерок интима! – подумал он. – Завтра Ленка опять на процедуры уезжает, ночь свободна. Съездить, может, куда, подснять какую-нибудь суку? А потом? Если всё это вылезет, как в этот раз, то, что делать? Прощай тёплый офис, прощай бабло. Ну, его нахрен! Лучше дома напьюсь с Володькой. И больше никаких б…й!"

ГЛАВА 16

Пока Астафьев допрашивал Мироненко, Колодников делал тоже самое со сцепщиком Семёном Мелентьевым. Это был худощавый, вертлявый, остроносый парень. Андрей почему-то не любил людей, носящих бейсболки задом наперёд, они его раздражали. А этот носил её именно так.

– Вы давно работаете в этом коллективе? – спросил Андрей.

– Два года уже, как на завод пришёл.

– Что произошло между вами и Сафроновым в тот вечер?

– А что произошло?

– Это я вас спрашиваю. Меня то там с вами не было.

Семён пожал плечами.

– Ничего не произошло. Выпили просто, посидели хорошо, и всё.

– Вы когда ушли домой?

– Вместе со всеми, в десять.

– А смена закончилась в шесть. Что ж так долго гуляли?

– Да, нормально гуляли. У нас мужики любят оторваться. У нас же там сауна в депо, сами сделали. Вот, мы то в сауну, то за стол. Так меньше пьянеешь.

– Много выпили?

– Нехило. Так, по литру на рыло залудили. Это без пива.

– Что пили?

– Как обычно, водку с пивом.

– Поди «Таёжную»? С медведём? – спросил Колодников, имея в виду самую дешёвую водку из числа не палёных.

– Ну да, её. Мы всегда её берём. Хорошая водка, не палёная.

– Хорошая, это да, – Колодников даже вздохнул, настолько ему самому сейчас захотелось выпить. – Сафронов когда домой ушёл?

– А я почём знаю? Мы ушли, он спал. Молодой ещё, спёкся пацанчик.

– О чём вы говорили в тот вечер?

– Да, обо всём. О жизни, о ценах, о бабах. Хохмили.

– Он не говорил вам о своих врагах, что ему кто-то угрожает?

– Нет, вы что! Парень был золото, ему бы жить да жить.

Андрей помучил сцепщика ещё минут десять, потом сдался.

– Хорошо, подпишите вот тут.

Когда сцепщик ушёл, Колодников подошёл к зеркалу, и посмотрел на своё побитое лицо. Синяк просматривался даже сквозь чёрные очки, что он нацепил с подачи Паши Зудова. В них он ни черта не видел, но и обратного эффекта не было.

"Сниму их нафиг, – решил Колодников. – Что с них толку"?

Тут в дверь постучали, и Андрей торопливо напялил очки на нос.

– Да.

– Вот, вызывали, – мощных габаритов детина протиснулся в двери и подал Колодникову повестку. Глянув на фамилию в ней, Андрей понял, что перед ним как раз третий член экипажа тепловоза, помощник машиниста Кирилл Ахтубин. Выглядел он каким-то неопрятным: волосы давно мечтали о ножницах парикмахера, на щеках отросла трехдневная щетина.

– Садитесь.

Первое, что отметил про себя Андрей, это запах застарелого перегара, так явно тянущийся от железнодорожника.

– Давно пьёте? – спросил он. Этого вопроса Ахтубин не ожидал.

– Да… несколько дней. С того… вечера.

– С какого вечера? С магарыча Сафронова?

– Ну да. Жена вон, даже, к матери сбежала.

– Что ты так в разнос то пошёл?

– Да, не знаю. Что-то хреново… Был парень, и нет. Как-то не по душе.

"Это выходит, пьёт уже шестой день", – отметил Андрей. Парня явно телепал похмельный отходняк, и Колодников подсказал ему: – Кури.

– Можно? – обрадовался Кирилл, и, достав из кармана сигареты, начал прикуривать от зажигалки трясущимися руками.

– А это что у тебя? Кошки ободрали? – спросил Колодников, рассматривая кисть руки Ахтубина. Её явно кто-то ободрал, три полосы уходили от пальцев вверх по рукам. Но если это была кошка, то размером не меньше тигра. Ахтубин отреагировал на вопрос Колодникова как-то странно – резко отдернул руку вниз, поправил свитер так, что он прикрывал царапины.

– Да нет, с женой тут… подрался. Вот она и ушла.

Допрос тянулся долго, мучительно и бесперспективно. Ахтубин подтверждал все предыдущие показания коллег по коллективу. Единственное разногласие Колодников засёк случайно. Продолжая мучиться от желания выпить, он спросил: – Что пили то? Поди, спирт с завода вывезли?

– Нет, водку, «Родник».

"Оба-на! Откуда взялся «Родник»? Сцепщик говорил про «Таёжную».

– Хорошая водка. Много брали?

– По два пузыря на брата.

– А пива?

– Литра по два.

"Нормальная доза, – подумал Юрий, – в пределах нормы".

Когда он, наконец, ушел, Андрей вздохнул, и потянулся к сигаретам. "Что-то он темнит. Скользкий тип. Чтобы шесть дней гудеть в запое, это надо иметь серьёзную причину".

Но думать об этом капитану не хотелось. До жути хотелось выпить.

В это время Астафьев шел по улице вслед за своей решительной спутницей.

– Если вы думаете, что я от вас так просто отстану, то не надейтесь, – на ходу говорила она. – У вас ведь отца не убивали?

Юрий на это утверждение следователя не согласился.

– Кто вам сказал? Моего отца именно убили.

В первый раз за время их знакомства Серова растерялась. Она остановилась, развернулась лицом у Астафьеву.

– Как это? – спросила она. – Давно убили? Их нашли?

– Да, давно. А кто – не знаю. Я ещё маленький был, десять лет тогда только стукнуло. Встретили какие-то подонки ночью, ударили ножом. Он у меня инженером был, шёл со второй смены. Их тогда так и не нашли.

– После этого вы и в милицию пошли? – спросила Валентина.

Юрий беспомощно улыбнулся. Это была красивая версия, но врать он ещё не умел.

– Да нет. Просто у меня друг был Сашка Серов. Кстати, эти Серовы, они не ваши родственники?

– Нет, однофамильцы. У нас в Кривове родни больше нет.

– Выходит, ваш однофамилец меня соблазнил. Его отец, Игорь Владимирович, у нас в милиции работает. Сейчас замполит в ГОВД. Вот Сашка меня и зазвал с собой поступать. Только я поступил, а Сашку в последний момент аппендицит скрутил. Так я потом один и учился.

– А ваш друг, как же он? Так и не поступил?

– Он раздумал. Пошёл в военное училище.

После этого он вернулся к обыденным вопросам.

– Что нам теперь дальше делать?

– Мне надо съездить в Железногорск, там мне обещали хорошие знакомые проконсультировать по поводу ранений отца.

– А что, разве такие были? – удивился Юрий.

– Были, только очень слабые. Гематомы на лице и на запястьях рук. Кроме того, я не нашла старой рубашки отца. Он в ней постоянно дома ходил. А одет был в парадную рубаху, но не глаженную. Он этого не любил, непременно бы погладил. После смерти матери я его ни разу не видела в грязной, или мятой одежде. Сам всё себе стирал, сам гладил. Не очень умело, но чтобы одеть совсем мятую рубашку – такого с ним никогда не было.

Астафьев проводил Серову до вокзала, и с облегчением направился в отдел. Всё-таки, он чувствовал себя неуютно с этой решительной, властной, но удивительно некрасивой женщиной.