Текст книги "Подрывник"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Ты куда? – спросила она, как только Юрий сделал попытку открыть входную дверь.

– Ну, в туалет.

– Нечего там следить. Вон, возьми ведро и сделай своё дело.

Юрию пришлось повиноваться.

Вторая неприятность произошла, когда уже сильно стемнело. Они как раз были на кухне, когда из угла, где находился газовый котёл, раздался какой-то не очень громкий, но ужасно подозрительный хлопок. Оказалось, что это сработал предохранительный клапан, и печь потухла. Попытка в свете свечки разобраться в его системе не увенчалась успехом. Юрий делал всё точно так же, как делал до этого его друг, но, судя по звуку и отсутствию противного запаха, газ не шёл совсем. Вывод сделала Валентина.

– Похоже, где-то там, – она махнул рукой в сторону улицы, – перекрыли магистраль.

– Да, это печально, – пробормотал Юрий, прикидывая, за сколько вымерзнет эта двухэтажная, кирпичная хибара. Как оказалось, вымерзала она гораздо быстрей, чем они думали. К двенадцати вечера они натянули на себя свои куртки, шапки, и это помогало мало.

– Эх, развести бы тут камин, – сказал Астафьев, рассматривая в темноте жерло этого символа буржуазного уюта.

– Ага, и ещё устроить фейерверк, с пальбой из пушек и вывеской: "Мы ждём тебя, дорогой хозяин".

Вскоре перестали спасать даже куртки.

– Давай поднимемся в спальню, там хоть можно шторы задёрнуть, да свечи зажечь, – предложила Валентина.

Они забрались на второй этаж, разобрали двухспальный диван, Валентина собрала со всего дома найденные одеяла и они начали зябнуть вместе. Через полчаса Валентина призналась: – Нос мёрзнет. За ночь мы так просто замёрзнем.

– И что делать? – спросил Юрий.

Она вздохнула.

– Придется прибегнуть к старому народному средству.

– Это, к какому ещё средству? – не понял Юрий.

– К водке, – сказала Серова, и выбралась из-под кучи одеял. К удивлению Юрия она, в самом деле, вытащила из одной из своих сумок бутылку водки. Астафьев никак не ожидал от своей строгой «боевой» подруги такого фортеля.

– Ого! Ты знала, что ли, что она понадобиться?

– Водка такая штука, что она нужна всегда.

– Это точно! Да, а я в погребе видел банки с огурцами, – припомнил Юрий.

– О, это было бы совсем неплохо. Я люблю солёненькое. Тащи.

Астафьев спустился вниз, начал подсвечивая фонариком, рассматривать банки, стоящие на полке. Ему показалось, что часть из них мутновата, и он начал методично отставлять их в сторону. Таких оказалось много, и, потянувшись, Юрий невольно свалил несколько банок на пол. Послышался характерный удар лопающегося стекла, Юрий отпрыгнул назад, ругнулся, и направил луч фонарика вниз. Там он увидел примерно то, что и ожидал: кучу битого стекла, сморщенные тушки огурцов, венчики укропа и белые палки хрена. Он поднял фонарик вверх, но потом снова резко дёрнул его вниз. Там было что-то иное, что-то чуждое этому вегетарианскому натюрморту. Нагнувшись, он поднял, это, и, внимательно рассмотрев, присвистнул.

Валентина давно уже нарезала колбасу, разлила водку, а Астафьева всё не было. Наконец он появился. В одной руке лейтенанта была банка с огурцами, во второй – нечто непонятное в белой полиэтиленовой плёнке. В свете огарка свечи было непонятно, что это такое.

– Это что у тебя такое? – спросила Валентина.

– Да, вот, меня вот тоже интересует, что это такое.

Он взял нож, взрезал запаянный пакет, и невольно, сматерился.

– Ёб…!

Это были доллары, четыре самодельных пачки. Судя по цифрам – только сотенные купюры.

– Ого! Где ты это нашёл? – спросила Валентина.

– В одной из банок. Она мутная была, начал отставлять в сторону, да уронил случайно.

– Хитро придумано. При обыске не найдешь. Кто польститься на мутные огурцы? Там их много?

– Тут всё, я остальные банки перебил – голяк. И что нам с ними делать? – спросил Юрий.

– Ну, есть три варианта. Первый – отдать хозяину.

Юрий хмыкнул.

– Сначала надо его поймать.

– Вот именно, – согласилась Валентина. – Второе – отдать государству.

– Ну, для этого государству надо поймать нас.

– Вот именно, – снова подтвердила Серова.

– А третий вариант? – спросил Юрий.

– А для третьего варианта надо выпить, – решила Валентина.

Как может холодная водка греть в холодный день, Юрий не мог понять с бурной юности, но этот закон природы действовал безотказно. Выпив, Валентина продолжила разбор вариантов.

– Третий вариант, Юра, поделить награбленные этим бандитом деньги между собой. Я тут прикинула – здесь баксов на две полноценных квартиры. Так что, можно будет хорошо приподняться. Так, что ли, говорят эти, крутые?

– Именно так.

– И как тебе такая мысль?

– Она мне нравится. Чтобы её осмыслить, надо выпить ещё.

– Точно!

В который раз Астафьев убедился, что водка может делать с людьми чудеса. Юрий не думал, что Серова может быть такой смешливой, раскрепощенной. Она стрельнула у Юрия сигаретку и через полчаса начала рассказывать пикантные анекдоты. Он, в свете свечи, даже как-то привык к её внешним данным, а когда Валентина достала из сумки вторую бутылку водки, Астафьев назвал её богиней. Застолье кончилось тем, что они буквально рухнули в кровать, и начали, хихикая, сдирать с друга друга верхнюю одежду. К удивлению Юрия Валентина оказалось далеко не девочкой, а по манере и темпераменту, женщиной даже с немалым опытом.

Водка не антифриз, всю жизнь греть не может. Они проснулись через какие-то полчаса, торопливо натянули на себя верхнюю одежду, и снова попробовали уснуть, прижавшись друг к другу. Эта дремота продолжалась недолго. Убедившись, что уснуть не удастся, Валентина, вздохнув, спросила Юрия: – Холодно. И водка кончилась.

– Ты что будешь делать со своими деньгами? – спросил Юрий.

– А ты не понял? Куплю себе отдельную квартиру. Наконец-то хоть поживу для себя, без этих вечных соседей по коммуналке, по общаге. В тридцать два хочется уже определиться. Если будет жильё, то можно будет подумать и о ребёнке.

Она, столь же внезапно заговорила о другом.

– У тебя пистолет где?

– Да вот он, в кармане. А что?

– А то, что я подумала, что он теперь точно придёт сюда.

– Гонщик?

– Да.

– За деньгами?

– Именно за ними.

– А почему он раньше за ними не пришёл?

– Не знаю. Может, он знал, что его тут будут пасти. Всё же этот дом записан за ним.

Они поболтали ещё немного, потом Юрий почувствовал, что его припирает мочевой пузырь.

– Так, пойду-ка я, схожу вниз.

– Сходи, но не засиживайся там.

– На ведре? Шутница.

– Да, кто тебя знает? Примёрзнешь ещё.

Юрий спустился вниз, зашёл в туалет, и, когда самый естественный процесс был в самом разгаре, он вдруг услышал, как сзади что-то тихо звякнуло. Он подумал, что это Валентина, но, когда, застегнув ширинку, вышел в зал, неожиданно вспыхнул свет. Юрий на секунду зажмурился, а когда снова открыл глаза, понял, что попал в очень нехорошее положение. В дом пожаловал его хозяин.

Гонщика шёл в свой дом смело, его ввёл в заблуждение девственный снег на участке, но, войдя в дом, он сразу почувствовал свежий запах сигарет, и небольшое, но тепло. Вытащив пистолет, он нашарил на стене выключатель, и зажёг свет. Так что, Астафьев сразу предстал перед ним во всей красе: небритый парень с растерянным лицом. Парень был ему знаком, и Коля улыбнулся: он его узнал.

– А, это ты тут, снова мне попался, салага ментовская. Вот и снова мы с тобой встретились. Давно тут сидишь?

– Давно, – пробормотал Астафьев, осторожно засовывая руку в правый карман. К его изумлению, он оказался пуст. Юрий ещё размышлял над этим феноменом, когда Гонщик прикрикнул на него.

– Ну-ка, вытащи руку из кармана!

– Да нет у меня тут ничего, – признался Юрий. – Пистолет я наверху оставил.

Гонщик прислушался. Астафьев давно уже засёк одну неприятную черту этого его дома: у него жутко скрипели полы. Соколов ещё немного послушал, сверху не доносилось ни звука.

"Что там Валька, спит, что ли до сих пор"? – подумал Астафьев.

– Сколько вас тут? – спросил Гонщик.

– Да, один я. Не ждали тебя тут. По деревням все разбежались. А меня вот, сюда послали.

Гонщик засмеялся.

– Что, облажались, мусора. Я не дурак, соваться в капкан. Заждался, поди.

– Ага, все огурцы твои съел, пока ждал.

У Гонщика веселье сразу слетело с лица.

– Ты, на что, это, сука, намекаешь?

– Да ни на что.

– Какие огурцы ты там жрал?

– Да, всякие, даже мутные.

Соколов сделал два быстрых шага вперёд, и резко ударил Астафьева кулаком по лицу. Тот полетел назад, с грохотом свалил стол, полетела, лопаясь, посуда. В боксе это состояние называется нокдауном. Юрий, вроде бы, соображал, но двигать руками и ногами не мог, а мир качался вокруг него, как корабль во время шторма. Гонщик схватило его за лацкан куртки, и помог встать на подгибающиеся ноги. Потом он ударил его кулаком под дых.

– Ты, сморчок, где мои баксы?! Я же тебя сейчас буду убивать долго и упорно!

Юрий после всех этих процедур отвечал вяло.

– Баксы? Баксы наверху. Хотел я их себе оставить. Не делиться ни с кем.

– Ну, если их там не будет, я тебя по кусочкам разрежу, – прошипел Гонщик, и ещё раз ударил Астафьева. В этот раз он отлетел ещё дальше, и единственное, что смог сделать, это приподнять голову, и следить за тем, как хозяин дома поднимается на второй этаж. Когда его голова поднялась над уровнем пола второго этажа примерно на полметра, Соколов увидел перед собой, совсем близко, дуло пистолета. Юрий видел только концовку этой сцены. Раздался грохот выстрела, потом тело Гонщика полетело назад, и с шумом приземлилось у самого подножья лестницы. Сверху, не очень сильно торопясь, спустилась Валентина. Первым делом она помогла подняться Астафьеву. Глянув на его лицо, она покачала головой.

– Да, здорово он тебя отделал. Ужас!

Усадив Астафьева в кресло, Валентина начала обмывать его лицо холодной водой.

– Ты поняла, когда я сказал про пистолет? – спросил Юрий.

– Конечно. Я его тут же нашла, но боялась встать. Этот чёртов скрипучий диван, а тем более – пол…

– Вот и я про это тоже думал.

– Мы уже хорошо понимаем друг друга. Теперь давай думать, что будем говорить начальству?

– А что говорить? Что задние выполнено, что Гонщика взяли. Правда, чуть-чуть покорёженным. Всего одна дырка, во лбу, а так почти целый.

Уже сообщив по рации Колодникову обо всём происшедшем, Астафьев подошёл, чтобы подняться на второй этаж. При этом ему пришлось перешагивать через тело Гонщика. Пуля попала точно в середину лба Соколова, и Астафьев в который раз поразился силе воли этой не очень красивой женщины.

– Юра, но про доллары все наши намерения остаются в силе, – сообщила ему Валентина, засовывая в сумку зелёные пачки.

– Хорошо, – согласился Юрий. Ему сейчас хотелось только одного – покоя.

Сначала Астафьева хотели наказать, ведь был приказ взять Гонщика живым. Но разбитое лицо лейтенанта говорило о том, что тот пытался сделать именно это. Да и Валентина взяла всю вину на себя, сообщив в родной прокуратуре, что застрелила подозреваемого только для того, чтобы спасти жизнь милиционеру.

– Пистолет случайно отлетел ко мне под ноги, и я выстрелила, практически не целясь, – рассказывала она сказки своим коллегам. – Кто ж знал, что я так удачно попаду.

Вскоре оказалось, что нужда в таком ценном свидетеле отпала, так как полковник Богачёв внезапно умер в Москве, в следственном изоляторе. Поговаривали, что эта смерть была на руку каким-то более высоким чинам, но это говориться каждый раз, как дело доходит до внезапной смерти цветущего мужчины с железным здоровьем. Как бы то ни было, но Юрия не наказали, а даже объявили благодарность, первую в личном деле, после двух выговоров.

Глава 41

В этот же день из больницы выписали Игоря Кижаева. Полежав трое суток на больничной койке, Кежа почувствовал себя гораздо лучше, и затероризировал своего единственного родственника просьбами о выписке. Встречали его, естественно, Лолка и Пупок. Несмотря на обилие косметики и чёрные очки на пол-лица, само лицо оставляло желать лучшего. Но одета она была хорошо, во всём новом, и это Игорь отметил в первую очередь.

– Привет. Ты, я смотрю, приоделась?

– Ну, не ходить же мне в том халате жены доктора. Прошлась по рынку, прибарахлилась.

– На какие шишы? – нахмурился Кежа.

– Да бабок у нас счас море! – восторженно завопил Пупок.

– Тихо ты! – одернула его Лолка. – Сколько я тебе говорила, чтобы молчал про это? Подломят у нас квартиру из-за твоего языка, будешь знать.

– Ага, я им подломлю! Я сейчас уже весь Проспект контролирую.

– Чего? Как это, контролируешь? – не понял Кежа.

– Просто. Вершак держу между нашими парнями. Меня уже пятнадцатилетние слушаются! Если что, я на тебя стрелки перевожу. Ты у меня теперь, Кежа, за старшего брата. А круче тебя в городе сейчас никого нету.

Кеже это очень не понравилось.

– Так этот вершак у тебя может быстро превратиться в «вышак». Ладно, потом займусь твоим воспитанием.

Они отошли от больницы метров десять, и тут же встретили машину с желым фонарём наверху.

– О, такси! – заорал Пупок.

– Шеф. На Комсомольскую!

– Сотня! – объявил водила.

– Ого, цены то, как поднялись? – удивился Кежа. – С чего бы это?

– Поехали! – согласился Пупок, загружаясь на переднее сиденье. Сзади, с кряхтением, угнездился Кежа. Водитель тут же узнал его.

"О, опять этот ненормальный миллионер. Теперь ему ещё и глаз подбили. Где он только приключения находит на свою задницу? Если дело так и дальше пойдет, то скоро его точно грохнут. Надо было с него двести рублей запросить".

Собственная квартира поразила Кижаева неестественной чистотой. Исчезли все следы пребывания в ней бизоновских быков, были поклеены новые обои, правда, диких, на взгляд Игоря, расцветок. На полу лежал новый линолеум, и даже большой палас. Кроме того, Лолка купила самый большой телевизор, какой только нашла в родном городе. Правда, смотрела она большей частью не телепрограммы, а играла в денди. Но, сейчас этим активно занялся Пупок.

– Как быстро вы это всё отремонтировали, – удивленно сказал Игорь, рассматривая все свои новоприобретения.

– Да, наняли трех таджиков, они нам это всё за день сделали, и даже пол помыли, – сдал подругу Пупок. – Ты ещё в спальню загляни.

В спальне стояла до невозможности огромная кровать.

– Так, а это ещё на какие шишы? – снова задал свой вопрос Игорь.

– Как на какие, ты, забыл, что ли? На те бабки, что вы нашли у полковника в сейфе, – прояснила Лолка.

– Да он забыл уже. Его столько раз по башке били, что он тебя то не помнит, – крикнул из зала Пупок.

– Мы собрали все эти деньги, Колька отказался от своей доли в счёт того, что он будет жить у нас.

"Совсем здорово", – подумал Игорь, и ему снова стало нехорошо.

Впрочем, через полчаса Игорь уже отмокал в своей любимой ванне. Как и в первый день их знакомства, Лолка пожелала составить ему компанию. Впрочем, о сексе сейчас не помышлял ни кто. Сидя друг напротив друга они разглядывали свои посиневшие, с разбухшими губами, перекошенные физиономии.

– Да, жуть какая-то, – пробормотала Лолка, смывая косметику. – Я тоже такая же красивая?

– Можешь не сомневаться, даже к зеркалу не подходи, – развеял ее сомнения Кижаев.

– Жрать будете? – спросил Пупок, появляясь в ванной с огромным бутербродом в руках.

– Ты еще спрашиваешь, давай, тащи быстрей и побольше.

Вскоре Пупок притащил два бутерброда размерами гораздо поменьше, чем у него самого.

– Эх, пива нет, – пожалел он, усаживаясь на край ванны.

– Алкоголь вреден для растущего организма, – пробормотал Игорь, вычитанную где-то фразу.

– Не пыли, папаша, лучше подлей еще, – ухмыльнулся наглец, засовывая в рот последний кусок колбасы и уворачиваясь от подзатыльника названного родителя. Кежа только и успел плеснуть вслед ему водой.

– Нахал!

Когда через полчаса они выбрался из ванны, Пупок прямо в одежде сидя спал в зале на диване, сжимая в руке недоеденный бутерброд.

– Я теперь понял, что чувствует отбивная, перед тем как ее начинают жарить, – пробормотал Кижаев, укладываясь в кровать. Лариска, единственная его слушательница, молча пристроилась рядом, натянула на голое тело одеяло, и, прижавшись к Игорю, сказала, едва выговаривая слова разбухшими губами.

– В общем так, Кижаев, я подумала и решила, что выйду за тебя замуж.

– Чего это так? – ухмыльнулся Игорь. – Боишься, что ни один двухглазый кривовец на тебя больше не позарится?

– Нет, просто ты мне нравишься, с тобой хорошо, надежно.

– А если я не захочу тебя взять в жёны? Зачем ты мне нужна, малолетка?

Лолка сочно зевнула, подтянула к себе одеяло и уже совсем сонным голосом заявила: – Тогда я пойду в ментовку и накатаю на тебя телегу… Скажу, – она снова зевнула, – что ты меня изнасиловал. А за малолеток дают от пяти лет и выше, я узнавала.

Через пару секунд она спала. Все сказанное ей можно было принять за шутку, за временную причуду капризной девчонки. Но Кижаев слишком хорошо знал упрямый характер своей боевой подруги. Покосившись на спящую на его руке девушку он вздохнул и начал подбивать некоторые итоги.

"Так, и что мы имеем после всей этой бодяги, а, Альбатрос? Ты, кажется, хотел иметь жену не моложе двадцати пяти лет, желательно с большим ребенком и покладистым характером. Хозяйственную, хорошо готовящую. Что мы имеем сейчас? Приемного сына в лице Пупка, и жену в виде кривовской Лолиты. Готовить не умеет, стирать не любит, убирается под пистолетом. Правда в постели хороша, но зато придеться ходить в школу на собрания и писать за нее сочинения. Какой ужас! И отказаться нельзя. Она ведь посадит, она может. Капкан, брат!"

Он покосился на свою малолетнюю ловушку, вздохнул, и попытался уснуть. Как ни странно, но это ему удалось.

Р.S

Валентина Серова сдержала своё слово, и поделила найденные ими в доме Гонщика деньги пополам с Астафьевым. На них лейтенант купил себе однокомнатную квартиру, и зажил полноценной личной жизнью. Юрий опасался, что Валентина предложит поддерживать и все остальные их отношения, но она надолго исчезла из его жизни. Года через четыре Колодников случайно встретил её на набережной в Железногорске с маленьким ребёнком.

– Слушай, ну сын у ней, просто ангелочек, – восхищался он, – голубоглазый, сивенький такой, кудрявый, симпатичный. Вот бабе повезло. Кто же это польстился на такую, а? Сколько ж водки ему надо было выпить?

– Да, ладно тебе! Хорошая женщина, с хорошей фигурой. Может, она замуж вышла, откуда ты знаешь? – попробовал перевести стрелки Юрий.

– Да нет, кольца на руке у ней не было.

– А где она работает?

– Уже в областной прокуратуре, в аппарате. Большая шишка!

Кижаев всё-таки пристроил своего "сводного брата" в суворовское училище. Для этого Игорю пришлось усыновить Николая. Тот наотрез отказывался идти в училище с фамилией Пупков. Но, став Кижаевым, он проявил неожиданное рвение и вскоре даже стал взводным. Феноменальные природные задатки и недетская привычка «строить» всех подряд независимо от роста и возраста, грозит Николаю великолепной армейской карьерой. На Кижаева он не обижается, у того к этому времени было уже два сына, а Николай терпеть не мог сидеть с этими крикунами. В училище, среди такой же, как и он весёлой братвы, как-то даже лучше.