Текст книги "Гороскопы всегда врут [СИ]"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 13

В то утро Михай, как обычно, сидел на балконе и, покуривая «Приму», наслаждался июльской жарой, поглядывая вниз на проходящих мимо людей. Увидев знакомого парня из мелких шестерок, он крикнул ему: – Эй, Шурик, тормозни-ка лаптей, побалакать надо. Жди меня там.

– Михай, да я сам к тебе поднимусь, – вежливо предложил парень.

– Стой там, говорю. Мне прогуляться пора, а то засиделся, – и старик ушел с балкона.

Парнишка, дожидаясь его, присел на корточки у стены дома и тут же задремал, уронив голову на исколотые, все в «дорожках» от иглы руки. Ни он, ни тем более никто из торговцев или посетителей рынка не обратил внимания, что вскоре из бара неспешно вышел Рыдя, и, перейдя дорогу, скрылся в подъезде дома, где жил Михай. Его самого он повстречал на лестничной площадке третьего этажа.

– О, я к нему, а он из дома, – деланно обрадовался Рыдя.

– Что это тебя в гости потянуло? – подозрительно вглядываясь в лицо рослого собеседника, проворчал старый уголовник.

– Да деньжат вот принес, как ты и говорил, сорок лимонов, – и, вытащив из кармана, пачку денег подручный Нечая протянул ее старику. Глаза у того сразу заблестели, он протянул к деньгам руку, но тут Рыдя, быстро оглянувшись по сторонам, коротко и сильно ударил старого зэка в солнечное сплетение. Михай сразу захрипел, выронил палку и, хватая воздух жадно открытым ртом, опустился на колени. Не дав ему до конца упасть на пол, Рыдя сжал плечи старика коленями, а потом резким рывком свернул ему шею. Затем он толкнул обмякшее тело вниз по лестнице, подобрал свои деньги, и легким шагом быстро сбежал вниз. В бар он вернулся, обойдя дом с другой стороны, при этом, не встретив у подъезда даже бдительных бабушек, наслаждающихся в это время очередной серией мексиканской белиберды.

Хотя все получилось удачно, Михай не раз уже падал на этой самой лестнице, и даже ломал руку, но в его естественную смерть мало кто поверил. "Свернули шею старому волчаре", – таков неофициальный вердикт вынесла, в конце концов, общественность района.

Хоронили Михая пышно, с подобающими ему почестями: гроб несли на руках до самого кладбища, благо весил покойник чуть больше подстеленного под него ковра, а засвидетельствовать свое почтение усопшему собрался почти весь воровской народ города, приехали даже авторитеты из Железногорска. Засыпав тело Михая деньгами, и попросив передать приветы всем знакомым, старого уголовника закопали, выпустили напоследок над могилой с десяток белоснежных голубей, и отбыли в специально снятое для поминок кафе. Нечай присутствовал от начала и до конца церемонии, посидел немного и за элитным столом, где разместилась верхушка воровского общества, но вскоре извинился и отбыл, вызвав этим неодобрение остальных «пастухов» города.

– Не он ли Михая замочил? – кивнул в сторону уходящего Нечая один из местных авторитетов.

– Может быть, – согласился его сосед, такой же, как и Михай, выжатый десятилетиями тюремного режима инвалид, а затем хрипло прокаркал. – Только зря он думает, что это ему так просто сойдет с рук. Порежем, нахрен, на зимний салат.

Только оказалось, что ошибался как раз он. Водка, что подали им за стол, оказалась произведенной на основе метилового спирта, из десяти человек выжил только один, да и тот ослеп. Хозяина кафе прирезали в тот же вечер, и он был не последней жертвой. Оставшись без «пастухов», уголовное стадо сразу же почувствовало излишек воли, начались разборки, а потом все переросло в открытый беспредел. За три дня по городу убили еще семерых, в том числе женщину и молодого парня, среди бела дня, не так далеко от центра города.

Обеспокоенный всем этим беспределом Спирин вызвал по телефону Нечая. Они снова встретились, и тот пообещал быстро исправить положение вещей.

– Только не надо больше трупов, – попросил Спирин. – Это производит удручающее впечатление.

Действительно, вскоре после волна насилия в городе пошла на убыль. Оказалось, что у Нечая в каждом районе было что-то вроде своей базы: магазинчик, забегаловка или просто ларек. Там теперь постоянно дежурили три-четыре качка, и чем все это могло обернуться, первыми на своей шкуре испытали те двое, что привлекли в свое время внимание Нечая: рыжеватый верзила по кличке Ража и его сутулый друг Порик. Как обычно, с утра они появились на своем рынке и, подгоняемые начинающейся «ломкой», принялись трясти торговок.

– Нет, ты видишь, я еще только раскладываю, ничего не продала? – орала на них мощного сложения краснолицая дамочка, торгующая яйцами и туалетной бумагой. – Вы что, подождать не можете?!

– А меня не колышет, наторговала ты или нет, – по блатному растягивая слова, напирал Ража. – Я тебя сейчас посажу задом на эти яйца, и будешь торговать сразу омлетом. Гони, сука, пятьсот рябчиков!

– О, уже пятьсот! – возмутилась дама и покрыла обоих трясунов широкозахватным матом. – Чего это пятьсот? Вчера еще только четыреста было?

– Еще орать будешь, семьсот отстегнёшь, – вступил в разговор сутулый Порик.

Спор грозил перейти в драку, и рослая торговка вряд ли бы сдалась без боя, но тут к Михаевским птенцам подошли трое молодых, крепких ребят, похожих друг на друга, как родные братья. Один из них, пощелкивая семечки, весело спросил: – Что за шум, а драки нет? Чё это вы к ней пристали? Она ещё и не торговала.

– Чего?! – свирепо обернулся к нему рыжий. – Это кто тут сопит без спросу?! На перо захотел, сучонок?!

– Пошли-ка, дядя, отойдем, – спокойно ответил парень и, отвернувшись, двинулся за ближайший ларек. Ража переглянулся со своим напарником, но долго размышлять им не дали. Двое других веселых ребят как-то играючи проводили их толчками вслед за любителем семечек, а потом минуты за три так отделали Ражу и Порика, что появились они на рынке только через месяц и ни на что уже больше не претендовали.

После экзекуции весельчак, по-прежнему грызущий семечки, заявил собравшимся вокруг него торговкам: – В общем, так – мы этот рынок у муниципалитета выкупили. Платить за место теперь только нам, триста пятьдесят деревянных в день. Если подойдет кто-то еще – зовите нас, мы будем в баре.

Собрав дань, ребята удалились в свою «пиратскую» вотчину. Торговкам новый порядок понравился. Михай со своими подручными мог пройтись по рядам раза три в день, да еще приходилось платить официальным хозяевам рынка. А тут и плата постоянная, и всех надоедливых алкашей и наркоманов, братки Нечая отшили за какую-то неделю. Примерно то же самое происходило по всему городу.

Сыграл свою роль и Спирин. На следующий день после переговоров с Нечаем он собрал совещание по вопросам правопорядка и обрушился на начальника милиции.

– Мы работаем…. – попробовал возразить Малофеев.

– Плохо работаете, очень плохо, просто хреново, – агрессивным тоном перебил его Виктор. Все, даже знавшие его как облупленного, замы Гринёва: Стародымов и Южаков, вытаращили глаза. Таким они Спирина еще ни разу не видели.

– Сколько раскрыто убийств? – спросил новый мэр.

– Одно, – опустил голову подполковник.

– Из восьми?

– Да.

– И это в нашем-то городе, где, как я знаю, чихнуть нельзя, чтобы не услышали на другом конце?! Вчера я прошелся по центральному рынку, слава богу, меня еще плохо знают в лицо, послушал, что говорит народ. И знаете, что он говорит?

Виктор, до этого нервно вышагивающий вдоль стола, остановился напротив милиционера и обратился прямо к нему.

– Народ говорит, только об этих трупах и о том, что страшно ходить по улицам даже днем.

Чуть успокоившись, он сел на свое место во главе стола и уже ровным голосом спросил: – Кто такой Сорый?

– Есть такой рецидивист, фамилия Сыроквашин, находиться под нашим административным надзором, – припомнил подполковник.

– Даже под вашим надзором! – восхищенно воскликнул Спирин и взмахнул руками от возмущения. – А вот две бабки, торговавшие семечками, уверяли третью, что именно он убил ту женщину в лесопосадке и пацана в очках!

– У нас тоже такие же сведения, – согласился подполковник, – единственное, мы не можем его отыскать. Залег он где-то. Ищем.

– Ищите! И быстрей ищите! Это вам не Чикаго, времен бутлегеров, это Кривов, мирный город. Такой преступности у нас не было никогда! Что вы намерены делать?

– Придётся сменить начальника уголовного розыска…

– Хоть всех ваших начальников, – оборвал его Спирин, – но надо всё это остановить.

Закрыв совещание, Спирин остановил городского прокурора.

– Валериан Михайлович, задержитесь на минутку.

Сундеев, уже, было, поднявшийся с места, снова опустился на свой стул. Дождавшись, пока все уйдут, Виктор обратился к нему с несколько неожиданным вопросом:– Валериан Михайлович, скажите, можно что-нибудь сделать во избежание большой огласки по делу убийства Гринева?

– Вы имеете в виду суд? – спросил прокурор глубоким, хорошо поставленным голосом.

– Да. Анатолию Петровичу уже все равно, а вот семья…

Сундеев кивнул головой в знак согласия.

– Можно провести суд в областном центре и сделать его закрытым.

– Такое возможно?

– Конечно. Нам, даже, чаще всего не доверяют такие сложные процессы.

– Когда он, хоть примерно, состоится? – как можно более безразлично спросил Виктор.

– Пока не могу сказать даже примерно. Дело еще не закончено, много неясного во всей этой истории.

– Вот как? – удивился Спирин. – А я думал, что все и так понятно. Есть жертвы, есть убийца.

– Нет, загадки есть. Неизвестно, кто звонил Ремизову, кто звонил в милицию, куда девались еще четыре пистолета, похищенных из воинской части? Да и подозреваемый упорно отрицает свою вину.

– Но его же застали на месте преступления, какие могут быть вопросы? – возмутился мэр. – А кто ведет следствие?

– Шалимов, Сергей Александрович.

– Это брат директора элеватора? – припомнил Спирин.

– Да, он.

– Тогда я его хорошо знаю. Он не слишком для этого дела мягок?

– Ну, есть у него такое. У него свой подход к делу.

– И вы это знали, и назначили такого человека?

– Сейчас время такое, отпуска, – немного смутился прокурор. – Работать просто некому.

– Но и мэра города у нас не каждый день убивают, – резонно заметил Виктор.

– Тоже верно, – согласился Сундеев. – Собственно, мы и отдали это дело Шалимову потому, что оно казалось таким простым. Хорошо, я поручу это дело Годованюку, он как раз вчера вышел из отпуска.

– Кому-кому? – удивленно поднял брови Спирин.

– Следователю Годованюку. Он у нас самый опытный на данный момент.

При этих словах Спирину показалось, что прокурор как-то поморщился, но, к чему относился скепсис судейского чиновника, Виктор не понял.

– Постарайтесь, Валериан Михайлович, – Спирин поднялся с места и, уже пожимая на прощание руку прокурора, попросил. – Вы уж возьмите это дело под свой контроль, для нас это вопрос чести.

ГЛАВА 14

Сорового и в самом деле искали уже вторые сутки. В два часа дня старенький УАЗик третьего отделения милиции остановился на одной из улиц в частном секторе, на самой окраине города. Из него вылезли четверо: майор Иван Михайлович Мазуров, капитан Андрей Колодников, и по, убывающей, старший лейтенант Павел Зудов, и участковый этого района, так же старлей Виктор Демин. Зудов, хоть и младший по званию, на голову возвышался над Мазуровым и Деминым, и почти на две над низкорослым Колодниковым. В руках этого мощного парня был автомат с укороченным стволом, на голове каска, или, как любили ее называть менты – «сфера», поверх рубахи надет бронежилет. Трое остальных были в своей обычной форме, более пригодной для летнего времени года. Самый опытный, сорокалетний Мазуров, солидной комплекции мужчина с внушительных размеров черными усами, вообще то занимался розыском пропавших без вести да находящихся в бегах. Но сейчас положение в городе было таково, что его попросили помочь операм в поиске Сорого. Именно он, по своим каналам узнал этот адрес.

– Ну, если его здесь не будет, то я не знаю, где его искать. Будем подавать во всероссийский розыск, – сказал Мазуров, оглядываясь по сторонам. – А это точно улица Толстого?

– Да, ты чего, конечно. Это же мой участок, – обиделся Демин.

– А какая тогда за рынком улица? Тоже ведь Толстого? – продолжал недоумевать Мазуров. – Я думал, что это там.

– Там улица Льва Толстого. А это Алексея Толстого, – разъяснил разницу Колодников. – Она видишь, короткая, домов десять, не больше.

– Ну вот, думал, за пятнадцать лет город наизусть выучил, а тут такие открытия, – огорчился Мазуров. – Как пойдём?

– Там, с той стороны, пологий овраг, а потом чистое поле, рядом переулок. Если он побежит туда, то мы быстро его на машине догоним, – предположил Демин. – Главное, чтобы он в заложники никого не взял. А то за ним это не заржавеет.

– Да, это верно, он дурной до ужаса, – согласился Колодников, нервно докуривая сигарету. – Гайка в башке у него давно срезалась.

– Ну, хоть ты мне про него не рассказывай, – усмехнулся майор, – я сам Сорого брал, когда он в первый раз на семерик раскрутился.

– А я его в прошлый раз раскручивал, так что-то же не от бабушки о нём слыхал, – парировал Колодников.

– Ты уже курить больше меня начал, Андрюха, – усмехнулся Мазуров. В отличие от всех остальных он выглядел более спокойным. – Не по чину, брат.

– Да, все твое дурное влияние, – нервно хохотнул Андрей, и предложил. – Давайте вломимся как есть, через калитку, а там что получится.

– Нет, это опасно, – Мазуров отрицательно покачал головой. – Вы с Деминым зайдите со стороны соседей, а мы с Пашей попробуем через ворота.

Нужный им дом оказался последним перед небольшим переулком, так что Демин побежал в сам переулок, обходить дом с тылу, а Колодников решительно толкнул калитку соседнего дома. Тот же час в ограде всполошилась собака, за ней подняла лай и шавка за массивными воротами дома номер восемь. Менты не успели даже постучать в калитку, как звякнула щеколда, и, в воротах показался небритый старик в мятой одежде, и с авоськой в руках. Судя по мутным глазам, и обилию пустой тары в кошелке, старик был в обширном запое. Увидев перед собой двух ментов с оружием наизготовку, он опешил.

– Вы чего? – пробормотал он. – Чё такое?

– Сашка дома? – Мазуров спросил так, словно разговор шёл не о разыскиваем всей милицией рецидивисте, а о его лучшем друге.

– Спит он, – машинально ответил хозяин дома.

– А ты это куда собрался?

– Да, вот, пушнину сдать, – старик приподнял авоську с пустыми бутылками.

– Ну и иди, – согласился Мазуров, отстраняя его в сторону. Сбоку надрывалась собачонка, но, слава богу, она была на цепи, так что достать их не могла. Они уже подходил к крыльцу, когда сзади раздался крик старика: – Сашок, атаз, менты! Уходи брат!

– Вот сука! – пробормотал Мазуров, рванулся вперед, но только он взялся за дверную ручку, как изнутри дома раздался выстрел. Щепка, отскочившая от одной из досок двери, подсказала ему, что выстрел был вовсе не холостым. Мазуров метнулся в сторону от двери, с другой стороны дверей укрылся Зудов.

– Блин, откуда у него ствол? – пробормотал майор. Но разгадывать загадки было некогда. Откуда-то с противоположного конца дома послышался звон разбитого стекла, а потом голос Андрея Колодникова.

– Стой, стрелять буду!

Тут же раздался выстрел, как понял Мазуров, это в ответ стрелял Сорый. Колодников ответил дважды. Мазитов с Зудовым метнулись на звуки перестрелки. К стрельбе как раз подключился и Демин.

– Сашка, бросай оружие! – крикнул он. Когда Мазуров и Зудов добежали до огорода, все было уже решено. Колодников слева от них, метров на десять впереди, перелазил через забор, благо от глаз Сорого его прикрывала старая баня. С его малым ростом и высоким, под полтора метра забором, это было достаточно тяжело. Демина же Мазуров увидел справа, прячущимся за старым, покосившимся туалетом.

– Где он? – приглушенно спросил Мазуров.

Демин показал пистолетом в сторону небольшого, корявого сарайчика, то ли для инструмента, то ли для еще каких-то целей. Сложен он был из средних размеров бревен. Крупные щели в бревенчатом срубе давали Сорому прекрасный обзор со всех сторон.

– Сыроквашин, сдавайся! – крикнул Мазуров. В ответ прозвучал выстрел, заставивший всех торопливо укрыться за углом дома. В этот момент в ход событий снова ввязался хозяин дома, так и не расставшейся со своей авоськой.

– Сашка пошли их все на х…! Не сдавайся! – закричал он за спиной милиционеров. После этого он сделал попытку выйти из-за угла. Зудову пришлось затаскивать его силой, тем более, что Сорый снова открыл огонь. Сразу три выстрела прозвучали один за другим, и два из них достигли цели. Одна пуля попала в бронежилет Зудову, а вторая, в ногу старику. Тот взвыл от боли, и коренным образом переменил свою позицию по отношению к своему дальнему родственнику.

– Ты, что, козел, ты же в меня попал! – заголосил он уже лежа на земле. Между тем Павел так же рассматривал след, оставленный пулей Сорого на его бронежилете.

– Как молотком по ребром двинула, – поделился он с друзьями впечатлениями.

– Пашка, дайка очередь в воздух, – предложил ему Мазуров. Тот сильно высовываться не стал, просто выставил автомат, и дал очередь в сторону солнца. Сорый снова выстрелил, и очень точно, так, что от самого косяка дома отлетела длинная, на полметра, щепа.

– Вот сволочь! Хорошо стреляет. Сколько у него патронов? – спросил Мазуров, у подвывавшего от боли старика.

– До хрена, – сообщил тот, пытаясь разглядеть рану чуть ниже колена. – Вот падла, что же он в меня то стрелял! В родного дядьку!

– Откуда он пистолет взял? – не сильно ожидая ответа, спросил Мазуров.

– Ага, так я тебе и скажу! – зло скривился старик. – Я сам два срока на зоне оттоптал, червонец и семерик. Вызовите скорую, видите, кровь же идет!

– Ну, не хочешь говорить, не надо, – Мазуров сделал скучное лицо, – не до тебя, старик. Погоди, пока мы с ним разберемся, потом и скорую вызовем.

– Не козлись, начальник, вызови скорую. Вызовите скорую, у вас же есть рация! – настаивал старик.

– Да молчи ты, видишь, нам не до того! – шикнул на него Мазуров, и снова крикнул в сторону Сорого. – Сорый, не дури! Ты уже своего дядьку подстрелил.

– Ну и хрен с ним, – донеслось из сарая, – с козлом старым. Быстрее сдохнет – жене приятно будет.

– Ну, вот видишь, как к тебе племянник относиться. А ты его защищаешь, – снова с усмешкой обернулся к раненому Мазуров.

– Да какой он мне, нахрен, племянник! Два года я с его теткой жил, вот с тех пор в дядьки он меня и записал, – окрысился старик.

– Ну, тем более. Так, где он пушку взял? – Мазуров присел рядом с крайне дальним родственником бандита, снял с пояса рацию, покачал его в руке. – Ты, поди, ему ее и подарил? Ты, дед, случаем, не бендеровец? Схрон, наверно, еще со времен войны держишь?

– Пошел ты нахрен, какой я тебе бендеровец! Коренной русак я. Да, откуда у меня ствол!? – взорвался старик. – Где я его возьму, рожу, что ли? Лущан, племяш мой, в самом деле – настоящий племяш, не как этот козел, продал его этому придурку. Что тот козёл, что этот.

– Не поймешь тебя дядя, то у тебя все родственники, то они же потом козлы. Выходит, одни козлы у тебя, дядя, в родне. Печально. А Лущан это кто? – продолжал допытываться Мазуров, включив, впрочем, рацию.

– Сережка Лещенко, он на Миронова живет.

– Дом, квартира?

– Дом десять, а квартира не то пять, не то семь. Второй этаж, сразу направо.

– Ну, вот это другое дело.

Пока Мазуров вызывал «скорую», Демин и Колодников на два голоса пытались разговорить Сорого.

– Слышь, Сашка, а за что ты ту бабу около лесопосадки зарезал?

– Да не понравилась она мне. Визжать сильно начала, – донеслось из сарая, – не переношу я этого, бабьего визга.

– Это почему она визжала? Ты что ж ее, щекотал, что ли?

– Делать мне нечего, ее щекотать. А визжала она оттого, что просекла, как я того очкарика мочил.

– А этого ты зачем зарезал? То же визжал сильно?

– Чудило, он же с собой три брикета бабок тащил. Я этого терпилу еще в банке выцепил, тот как раз свой счёт закрывал.

– Ага, с этого, значит, ты и гулял?

– Да, погулял хорошо, вам так и не снилось, – довольно засмеялся Сорый. – Разложился по полной программе. Мне три биксы ноги целовали!

– Ну, вот, и хорошо, Саша, погулял, пора в тюрьму, – предложил Мазуров. – Будет что вспоминать на шконке.

– Не суетись не по делу, начальник. Я на шконку не хочу, притомился я что-то зону топтать. Хрен вы меня тут возьмете. У меня с собой патронов как грязи. На вас всех хватит. А стрелять я еще не разучился. Как я вашего этого, в каске снял?

"Он что, думает, что убил Пашку?" – подумал Андрей.

– Что ж ты так в зону не хочешь, Саша? – Снова вступил в разговор Мазуров. – Вроде не первый раз. Там тебя уважают, или нет?

– Уважать то уважают, да, надоело баланду лопать, да балду в ручняка гонять, Иван Михайлович. Так что я вас здесь всех положу, но вырвусь.

– У него в самом деле много патронов? – спросил Мазуров у старика.

– До хрена, – подтвердил тот, – полсумки с собой притащил.

– Да, долго мы с ним так возиться будем. Паш, – он обратился к Зудову, – зайди в дом, попробуй взять его неожиданно, из окна.

Тот не стал задавать никаких вопросов, просто меланхолично кивнул головой, и пошел в дом. Мазуров продолжил переговоры, но из этого ничего не получалось, хотя стрельба и прекратилась. Неожиданно в дело вступили новые действующие лица. Первыми их увидел Виктор Демин.

– Вы куда идете!? – закричал он. – Ну-ка марш отсюда!

Сначала Мазуров не понял в чем дело, а потом, выглянув из-за угла, и он увидел двух вышедших откуда-то из глубины огорода двух детей – белобрысых, худых. Девчонке было лет шесть, а пацану и того меньше, года четыре. На нем были только красные шортики, а синий сарафан девчонки давно выцвел от времени. Пройдя еще несколько шагов, и увидев вооруженных людей в милицейской форме, они в нерешительности остановились.

– Вы куда идете!? – грозно зашипел на детей Колодников.

– Мы к дедушке.

– Это внучки мои, – заволновался раненый дед, – с речки идут, купались они там.

– Как они туда попали? В огород-то?

– Да, там калиточка сзади есть.

Между тем дети встали очень неудачно. Со своей стороны они перекрывали сектор обстрела Колодникову, да и Демин сейчас вряд ли бы решился выстрелить в сторону Сорого, решись тот выскочить. Мазуров тоже никогда не считал себя снайпером, и занервничал.

– Ну-ка, идите сюда! – зашипел он на детей. Но те, увидев показавшееся из-за угла сердитое лицо с черными усами, оторопели еще больше. Пацан сунул в рот большой палец, и начал его сосать, девчонка же просто замерла, широко открыв глаза. Между тем подал голос Сорый.

– Слышь, менты! Я этих щенков держу на мушке. Если кто ещё хоть раз пальнёт, я пристрелю обоих. Давай, по одному выходите, пушки бросайте перед собой. Считаю до пяти. Раз…

"Вот сволочь, – подумал Мазуров. – Это ж надо такое придумать, урод!?" Он снова попробовал подманить детей, но те стояли, как вкопанный.

Между тем Сорый продолжал считать, на счет пять он выстрелил, и пуля пролетела над головой детей. Те ничего не поняли, их просто оглушил звук выстрела.

– Второй выстрел будет по ним! – закричал Сорый. – Ну!

– Эта петарда, да? – дернув сестру за руку, спросил мальчишка. – Это «Дракон», наверное, помнишь, большая такая хлопушка?

"Где же подмога? Неужели Васька не вызвал?" – подумал про шофера Мазуров, а сам уже поднял руки и шагнул из-за угла вперед.

– Не дури, Сашка, я здесь.

– Брось пистолет, Иван Михайлович. И остальные двое пусть выходят.

– Да бросаю, бросаю, вот он.

Мазуров бросил оружие перед собой, стрельнул глазами по сторонам. Бросилось в глаза, что обычно полнокровный, с красноватым цветом лица Колодников в этот момент был как никогда бледен. Чуть поколебавшись, тот так же вышел из своего укрытия, и сделал шаг вперед.

– Стой там! – заорал Сорый. – Пистолет брось!

Колодников бросил оружие, покосился в сторону Демина. С того пот тек градом. Предрасположенный к полноте, участковый просто обливался потом. Но, медлить он так же не стал, вышел, и бросил пистолет.

В это время совсем недалеко, за оградой, заскрипели тормоза, хлопнула дверца машины.

– Кто здесь раненый?! – раздался громкий женский голос. – Кто «скорую» вызывал?

– Я, – отозвался старик, – туточки я.

"Черт, а где же милиция?" – подумал Мазуров. А потом ему пришли мысль, от которой старому оперативнику стало совсем дурно. "Счас он нас всех тут перестреляет, возьмет в заложники врача, и уедет из города на «скорой». Вот тогда все местные урки уссуться от смеха. Скажут – лопухнулся Мазуров, а еще крутым ментом считался".

Тут за его спиной раздался тихий голос Паши Зудова.

– Иван Михайлович, чуть-чуть подвиньтесь левей, а то вы мне весь обзор своей широкой задницей заслоняете.

Мазуров послушно посторонился. Про Пашку Мазуров как-то забыл, причем забыл не он один. В дверях сарайчика показался Сорый. Высокий блондин лет тридцати пяти со свернутым на бок носом и шальными, безумными глазами, он держал в руках пистолет. Это был уверенный, профессиональный хват хорошего снайпера. Сорый в Афгане служил десантником, и навыков обращения с оружием не забыл.

– Ну, менты, прощайте. Кончал бы вас медленно, отстрелил бы ноги, потом яйца, да мне сейчас не до вас.

Он повернул дуло пистолета в сторону Мазурова, у того в груди что-то замерло, не то сердце, не то душа. Но тут рядом с ним, за спиной, из разбитого окна, оглушительно загрохотала длинная автоматная очередь. Сорый сразу задергался, упал на землю. Машинально, в судорогах агонии, он еще дважды нажал на спуск. Пули улетели куда-то в огород, и прыжок Колодникова, закрывающий своим телом детей, был запоздалым. Андрей прижал их к земле, и только когда окончательно наступила тишина, поднял голову.

Когда наконец-то подъехали две машины патрульно-постовой службы, задержавшиеся на закрытом переезде, все участник задержания смолили уже каждый вторую сигарету. При этом если сигареты смогли достать все, то зажечь спичку удалось только Пашке Зудову.