Текст книги "Зверь из бездны"

Автор книги: Евгений Чириков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– По-нашему зовут-то, – заметила бабенка.

– Имя, бабынька, не форменное. Оно было языческое, а только после уж сопричислилось к христианским, когда своей мученической смертию освятила его Великомученица Варвара [182]182
  Великомученица Варвара– пострадала в финикийском городе Гелиополе при императоре Максимилиане ок. 306 г. Особенно почитается в России. В народе существует поверье, что Варваре дана от Бога благодать спасать от насильственной и внезапной смерти. День памяти – 4 дек. (ст. ст.).


[Закрыть]. А так оно, имя, самое барбарское [183]183
  Барбарское– то же, что варварское.


[Закрыть]. Так вот, была у них атаманом девка Варвара. Огонь, а не девка! Кобылица дикая, необъезженная. Из себя красавица, а нравом лютая. Моложе прочих летами, а лютостью всех старше. Конечно, надо с головы начинать. Рыба, и та с головы тухнет. Вот и Сатана избрал Варвару. Принял Сатана образ человеческий, а сан духовный не нашей, а ихней веры. Как у нас, скажем, были святые, так и у них тоже свои. Вроде странников или, там, монахов, или пустынников каких. Только у нас святые больше старики, а у них это без различия.

– Ведь и у нас которые молодые были: Пантелеймон-целитель [184]184
  Пантелеймон-целитель– великомученик. Родился в Никомидии, учился врачебному искусству у знаменитого в то время врача Евфросина. По приказу императора Максимилиана был подвергнут жесточайшим пыткам и казнен в 305 г. День памяти – 27 июля (ст. ст.).


[Закрыть], Егорий [185]185
  Егорий(простонародная форма имени Георгий) – великомученик, один из наиболее популярных христианских святых. Изображается юношей-воином на белом коне, поражающим дракона. День памяти – 26 нояб. (ст. ст).


[Закрыть]…

– Верно, но только мало. А у них даже больше молодых было. И принял Сатана вид святого пустынника, молодого и по красоте даже неописуемого. Вот раз атаман-Варвара с молодицами-разбойницами пируют в лесах по случаю того, что карабь купеческий ограбили, а всех мужчин вырезали и карабь потопили, пляскам бесовским предаются и игрищам поганым, поют песни непристойные про мужчин и вином с корабля упиваются – и видят: идет по тропинке странник-пустынник ихней веры. Даже примолкли все от страху и неизвестности, отколь явился этот святой человек духовного ведомства, то есть ихней веры. Он это что-то сказал, вроде как бы благословение дал, что ли. Они все наземь и башками в траву! Такая религия. И без разрешения сана подняться не могут. Вот видишь, и нашелся мужчина, который всех их в сумление привел!

Здорово он их обошел!

– Ну сатана. Конечно, уж… Где же им?

– Варвара тоже преклонилась, а сама через локоток выглядывает в том соображении, как ей с этим мужчиной поступить, и глаз оторвать не может. Красота неописуемая, молодой и священный. И чего хочешь! Мужчина по всем статьям превосходнейший. И во сне этакого не увидишь.

– Соблазнитель!

– Вы все как демоны проклятые, когда вам от нас получить надо!

– Да оставь ты! Не мешай али уходи прочь, – строго огрызнулся на бабенку хмурый мужик, внимавший рассказу с напряженным вниманием. Старик-сказочник тоже метнул в сторону курносой бабы гневный взгляд и продолжал:

«Восстаньте!» – приказал Сатана в образе прекрасного пустынника. Девки все поднялись, посматривают на него исподлобья, а, между прочим, всем он очень нравится. Переглядываются промежду собой, а он им турусы [186]186
  Турусы– пустая болтовня, вздорное вранье, пустословие.


[Закрыть]разводит: «Бежал, дескать, я сюда ради спасения от татар, принуждавших меня принять мухоеданство [187]187
  Мухоеданство– народная форма слова «магометанство».


[Закрыть], и намерен остаток жизни провести в сих горах, в лесах дубовых, в пещере, в постах и молитвах…» Так… Хорошо-с. Опять это всем дал благословение общее, а Варваре наособицу: подозвал, по белой и румяной щечке погладил и дал ей свою ручку поцеловать. Такая, значит, религия. А Варвара стоит ни жива, ни мертва, глазами в него уперлась, оторваться не может. Огнем-пламенем греховным загорелась, кровь эта в ней закипела кипятком, в грудях жар, как в бане на полке; тяжко так вздыхает, а сама ухмыляется от греховного помысла, Сатаною в ней зарожденного…

– Готова, значит?

– Готова. Вся твоя, со всеми потрохами.

Дружный хохот, насмешливые взгляды в сторону курносой бабенки, которая сейчас же почувствовала обиду и не пожелала оставлять ее в молчании:

– Так ведь то сука поганая, а не скромная правильная девушка из честного семейства!

– Все вы на один лад!

– Оставьте уж перекоряться-то!

– Хорошо-с. Пошел прекрасный странник себе келью копать, а девки стали с атаманом своим совет держать, как им поступить с этим неожиданным человеком мужеского роду. Атаман у них последним говорит, а сперва другие… «Убить надо. Все одно: мужчина». – «По-моему, тоже убить». – «И по-моему». И так все друг за дружкой: «Убить и больше никакого снисхождения». А, между прочим, каждая втайне жалеет и думает по-другому: как бы спасти красавца от неминуемой гибели. Хитрят.

– Баба, известное дело!

– «Теперь послушайте, как я рассудила, – сказала атаман-Варвара. – Человек этот нашей веры и в святости своей лишен мужского звания. Для него мы не больше, как родные сестры, а следовательно, и он нам не больше, как родной брат… Не в погибель, а во спасение нам послан сей отшельник небесами, и наложить руку на него – грех незамолимый… Пусть он себе живет в землянке и спасается, а только нам надо строго помнить, что лишен он мужского звания, и оставлять его естество без всякого внимания. Правильно ли сказываю?» И все девки в один голос: «Верно говоришь, премудрый атаман!»

– Аминь. Кончено. Готово. Отшельник вырыл себе землянку недалеко от атамановой стоянки под вековым дубом в семь обхватов. И было в том дубу дупло с хорошую избу. В землянке – в зимнее время, в дупле – в летнее. А на дубу – стоянка, где отшельник своему богу молится по-ихнему, вроде как татарин на мечети, что ли… Дело-то летом происходило, вот об эту же пору. Тепло, привольно. Ночки тихие, звезды яркие, пташки звонкие. Много работы разбойницам: купцы в Нижний к ярманке бичевой баржи свои тянут, инда стон по Волге-матушке идет. Кого ночь под Девьими горами застанет, – значит, конец пришел: здесь им смерть сторожит. Ночью под горами плач и скрежет зубовный и последняя молитва ко Господу душу испускающих от рук разбойниц. От тайной любви своей совсем осатанела Варвара. Кровью человеческой свою похотливость тушить стала. А оно не выходит. На свету вернутся в свое разбойничье логово, устамши от резни, надо бы уснуть, а ей, стерве, не спится. В башку грех лезет. Прикинется спящей, а как все кругом успокоится, она сейчас, как кошка по крыше, шмыг из шатра своего шелкового под занавеску да в кусточки, да ползком-ползком, а потом от дуба к дубу и так до пещеры отшельника доберется. Упадет под окошечком и зальется слезами горючими и власы на себе рвет. А тот прикидывается, будто не слышит и ничего не понимает. А от этого только пуще похоть бабы разгорается. Разгорается зорька на небе, разгорается и кровь девичья. Вот единожды, на зорьке, когда Варвара валялась, как пресмыкающая, под окошечком у отшельника, вышел он на волю из своего заточения и увидал девку. Та соскочила с земли, как тигрица лютая, и уставилась ему прямо в глаза. Инда дрожит проклятая: столь в ней похоти скопилось. А он стоит насупротив и тоже воззрился на девку глазами похоти. Ну и конешно: рыбак рыбака видит издалека. Слов между ними никаких не было, а прямо сорвались с места да друг к дружке. Окаянная сила метнула ее к Сатане, обняла она его накрепко руками за шею, губами, как пиявка, впилась и разомлела. Сатане только это и надо. Сейчас ее за талию и в леса, где погуще да потемнее…

– Гм! Окаянный! Ну!

– И вот таким манером Варвара связалась с Сатаною, полагая, что привела к падению святого отшельника. А тот прикинулся – плакал и говорил: «Что ты, девица, со мною сделала?» А Варвара ему: «С тобой, мой миленок, и в ад кромешный с песней пойду, а без тебя и в рай неохота!»

– Значит, крепко полюбился.

– И так они любились тайно от прочих. От всех прочих девиц хоронились. Варвара ему наказывала: «Ни Боже мой, чтобы все промежду ними оставалось, потому – если девки узнают, что ты себя мужчиной обнаружил, то обоим не миновать смерти». И как только грех свершился, небеса Божии потемнели, громы загремели, и земные утробы разверзлись. А почему? Зачала она младенца в чреве своем, и зародился на земле первый Антихрист. И стало свершаться возмездие: пришла засуха, все хлеба и травы погорели, глад, мор, пожары, а князья русские завели междоусобия, и брат восстал на брата, и сестра на сестру, и было полное затмение солнцу и луне, и звездам, тьма кромешная стояла три дня и три ночи, а из-за морей поползли на Русь драконы, змеи огромадные: один успел доползть до города Казани и жил в той местности, где ныне стоит Зилантов монастырь, много людей живьем пожрал; а другой дракон, еще страшнее, огромаднее, полз к Волге, до самых берегов дополз, пожрав много сел и деревень на пути своем, но только нашелся на Руси святой праведник, который жил в этих местах, под городом Вольском, к которому мы теперь приближаемся, и сей праведник молитвою и силою Честного Креста Господня остановил того Змия и обратил его в горы, которые потому и ныне называются Змиевы горы. Они под самым Вольском. Поедем мимо, покажу. И сразу сами увидите, это лежит на берегу огромадный окаменелый Змий, башкой сюда вверх глядит, а хвостом к Астрахани. И тому же святому праведнику в сновидении открылась тайна рождения Антихриста, и пошел он искать младенца, чтобы погубить его до зрелого возрасту. Хорошо-с. А между прочим, на Девьих горах все своей чередой совершается. Тепло летичко проходит, дело к осени близится. Опадает лист с дубов золотых, холодают ночки темные, неприветливые. Сидит атаман-девка на берегу реки и слезами горючими убивается. Почему она убивается? Почему слезами горючими заливается? А потому, что поняла беременность свою и боится, что с ней будет, когда у ней видимость обнаружит бабу в тягостях. И еще по-другому: как созналась она миленькому в зачатии младенца, тот сразу остудился к ней…

– Ну вот! И все вы такие же, как сатаны, – пискнула курносая бабенка, отирая слезы рукавом кофты.

– О чем, дура, ревешь?

– Чай, мне жалко ее.

– А ты не фырчи носом-то! Иди прочь! Нашла, кого пожалеть… дура курносая…

– Хорошо-с. В тот момент святой праведник, по тайному наитию свыше, как раз к этим местам подходил. Так вот прямо в землянку и уперся, в которой Сатана жил. Подошел это к окошечку, хотел испить водицы попросить, заглянул и видит, что стоит человек в странном одеянии и разоблачается. Облачение свое духовное скинул и оказался мохнатым, при хвосте… «Так вот оно где!» – думает. А Сатана хвост подвязал, вышел из землянки, встряхнулся, обернулся черным вороном и полетел за Волгу и там сокрылся в синих туманах… Все понял святой, праведный человек. Значит, здесь он где-то скрывается, Антихрист! Где его теперь найти? Мудрено найти: он в варварином чреве седьмой уж месяц скрывается. «Погоди, – думает праведный человек, – хитер ты, Сатана, а все против Господа ничего не сделаешь…» Помолился усердно, попросил Божией помощи и переоделся в одежду, оставленную Сатаною, и остался на проживание в землянке. Господь помог ему в замысле: тоже прекрасное обличье дал, и молодость вернул, и глаза огненной радостью зажег… И так он прожил до глубокой осени. Приходила к нему Варвара и плакала: «Не любишь, говорит, ты меня! Никогда не обоймешь и не приголубишь! Взял, что тебе было нужно, и оставляешь теперь безо всякого внимания… А мои девки заметили тягость мою и точат ножи булатные, чтобы убить нас обоих». Так и раскрылось пред праведником все тайное и сделалось явным. И нашел он пребывание Антихриста. Приблизился он к Варваре, погладил ее по склоненной низко головушке и говорит: «Как настанет ночка темная, выходи ты на берег к Волге-матушке; я подъеду на лодочке косной [188]188
  Косная лодочка– легкая лодка для переездов, не для промысла (от «покосить» – лавировать).


[Закрыть], посажу тебя, бедную, с собой и увезу от лютой смерти».

А в разбойной шайке девичьей суд идет: Варвару судят, к смерти присуждают вместе с миленьким. Такое постановление разбойный суд вынес: обождать, пока Варвара-атаман родит, а тогда ее с гор в Волгу скинуть, а младенца – сохранить, потому как он не от простого мужчины, а от их веры святого угодника. Хорошо-с. Уцелел бы проклятый Антихрист, ежели бы не праведник Божий! Как пришла ночка темная, подплыл он в косной лодочке к бережку, привязал лодочку к кустикам и стал ждать-поджидать. Вот идет она, сосуд дьявольский, по тропиночке, слышно, как впереди ее камешки под гору катятся. Помолился праведник Господу, попросил Его помощи и стал Варвару окликать: «Варварушка-сударушка! Здесь я, здесь, моя разлапушка!» Спустилась Варвара с большим трудом под горные крутизны, от страху и устали задыхается, за грудь свою рукой белою хватается. «Ой, – говорит, – как взыгрался во чреве моем младенец твой! Знать, играет он от радости, что ушел от смерти лютыя, сохранил своих родителей»… И поплыли. А девки хватились, да поздно. Все выбежали на берег, крики подняли, руками замахали, ругаться зачали, а потом догадались в погоню идти. Сели на стружок [189]189
  Стружок, струг– речное судно, гребное или парусное.


[Закрыть]свой, подняли паруса, шелком шитые, И за ними! Видит праведный человек, что не убежать им от погони, и думу думает, как теперь ему быть. И вразумил его Господь своей жизнью за людской род пожертвовать. Как взял он топор да как размахнулся им, да по днищу косной лодочки! Хлынула вода в лодочку, и все в Волге очутилися. Захлестнула волна, разверзлась Волга-матушка и поглотила всех: и праведника, и Варвару, и Антихриста…

– Чай, этот праведник теперь во святых числится? – спросил кто-то в толпе.

– У Господа Бога числится, а нам, людям, даже его имя неизвестно, – строго ответил старик. И все стихли. Отчетливо заработали плицы [190]190
  Плица– лопасть пароходного колеса.


[Закрыть]пароходных колес, послышались вздохи и шепоты.

– А ведь ты, старик, наврал все это! – прозвучал певуче чей-то голос сверху.

Все подняли глаза с кормы вверх: на верхнем трапе второго класса стоял батюшка в соломенной шляпе и укоризненно качал головою.

– Ежели я плохо соврал, так вы, батюшка, соврите лучше! – сердито ответил старик, и все хором засмеялись, а батюшка стал доказывать, жестикулируя указательным пальцем:

– Во-первых, в Святом Писании имеется указание, что Антихрист будет рожден от блудницы, а в вашем рассказе оный зарожден от девы непорочныя. Это во-первых, во-вторых…

Но тут загудел протяжный свисток парохода, оповещавший о подходе к городу Вольску, и спор сам собою заглох.

Батюшка, махнув рукою, скрылся с верхнего кормового трапа, а публика потянулась за стариком-сказочником, чтобы посмотреть, по его указанию, на чудесные Змиевы горы…

Я пошел на носовую часть трапа, заинтересованный теми же горами. Быть может, фантазия народная разбудила мою собственную, но чем больше я вглядывался в профиль высоких гор, тянувшихся за Вольском, тем явственнее вырисовывался огромный окаменевший Змий…

Святая гора [*]*
  Печ. по: Чириков Е. Волжские сказки. М., 1916. С. 160–168. Впервые: Журнал для всех, 1915. № 11. С. 1495–1504.


[Закрыть]
(Легенда)

Так как Волга была великой исторической дорогою, по которой двигалась Русь и по которой народы Азии двигались на Русь, то и ныне, начиная с Нижнего Новгорода, вы попадаете в смесь племен и народов: чуваши, татары, черемисы, киргизы, калмыки, персы – все это осколки исторической борьбы народов за обладание Волгой, мирно сожительствующие теперь со славянским племенем. Долгое соседское сожительство разноплеменных народов, их духовное взаимодействие отразилось, между прочим, и на волжских легендах, преданиях и сказках…

Любопытный пример такого взаимодействия можно видеть на одном историческом предании, связанном с городком Чебоксары.

– Чебоксары городок: четыре двора – восемь улиц! – иронизирует русское приволжское население над любимым городом чувашей, земли которых идут отсюда по правой стороне Волги далеко в глубь материка. В этой столице чувашского царства есть древнерусская святыня, пользующаяся глубоким уважением как христиан, так и чувашей-язычников, рожденным из исторического предания, а вернее, христианской религиозной легенды. Есть в Чебоксарах Троицкий монастырь, построенный Иваном Грозным. Около монастыря поставлена небольшая часовенка, в которой висит резной из дерева выпуклый образ Николая-чудотворца в рост человека. Нижняя часть образа со ступнями ног Святителя отколота, что поясняется таким преданием. Когда вышел указ об изъятии из церквей религиозных статуй и выпуклых изображений святых, настоятель монастыря приказал удалить этот образ Николы-угодника в отдаленную часовенку около монастыря. А так как образ не входил в дверку часовни, то настоятель приказал отколоть часть доски по ступни Святителя. Распоряжение настоятеля было приведено в исполнение, но в тот самый момент, когда часть образа со ступнями ног Святителя была отколота, настоятель сам лишился ног и до своей смерти жил обезноженным. Христиане служат здесь молебны и акафисты, а чуваши-язычники приходят к Святителю, изображенному с мечом в одной руке и с церковью в другой, – «судиться». Для чувашей-язычников, а также и черемисов, до сих пор молящихся своему богу Керемету, этот образ является грозным и справедливым судьей. Так они и зовут этот образ, и часто вместо вчинания гражданского иска или процесса истец приводит сюда ответчика и заставляет его поцеловать образ и при этом сказать всю «правду»… А вот пример обратного воздействия из той же религиозной области, где причудливо переплелось христианство с буддизмом.

Пробирался я однажды с берегов Волги к Баскунчакскому озеру [192]192
  Баскунчакское озеро– соленое самосадочное оз., сейчас – в Астраханской обл.


[Закрыть]. Слез с парохода на пристани «Владимировка», нанял попутного мужичка и поехал дальше. Дело было в июле месяце, жара стояла невыносимая. Как золото, сверкала песчаная степь, попадались караваны верблюдов с покачивающимися на их горбах узкоглазыми скуластыми азиатами-калмыками; изредка, как становища диких, в стороне от дороги вздымались, резко вырисовываясь на безоблачном и бесстрастно-равнодушном небе, кибитки кочевников; около них толпились стада жирных и глупых баранов, вздымая пылью похожие на золотой дым взбудораженные пески. Золотая раскаленная однообразная пустыня! Словно по мановению волшебника перенесся из Европы в Африку! И все это произошло в каких-нибудь два-три часа!.. Жара, как в котле под огнем. Теперь пароход, плывущий по Волге, казался мне раем, из которого я попал прямо в ад, в чертову печку! Вареное тело, расплавленный мозг, полная апатия и нежелание разговаривать. Странно, что это пекло совершенно не действует на моего возницу, русского мужичонку. Приспособился!

– Что, барин, размалел [193]193
  Размалеть– вспотеть (казан., сарат.).


[Закрыть]?

– Да, брат, жарко, словно в ад попал…

– Хорошо! Как на полке в бане. Сперва мне не нравилось здесь, а теперь люблю! Хорошо!

– Что же, брат, хорошего, когда, того и гляди, высохнешь, как вяленая вобла? И во рту соль и песок…

– Крепче будешь, как тебя провялить да просолить. Настоящей соли здесь нет еще, а вот на озеро приедешь, там уж кругом до сотворения мира море-окиан разливалось, а сказал Господь Бог: «Отделитесь земля и вода!» [194]194
  «Отделитесь земля и вода!»– неточная передача слов из Книги Бытия: «И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. <…> И назвал Бог сушу землею» (Быт. 1:9).


[Закрыть]– и вот оно… того… ехать нам теперь можно…

Сидит мужик неудобно, сочится из него, как из пораненной весною березы, сок; рожа обожженная, лупится; весь он выцвел от солнца, а не действует: болтлив, как кума на базаре. Раздражает вопросами космического характера.

– Откуда же столько соли в море-окияне? Размножу, говорит, тебя, как песок морской, как звезды небесные. А чего больше: песку али людей на земле? А вот под Вольском гора Змиевая есть, а она, сказывают, совсем не гора, а Змий, Дракон окаменелый. Ползла та Змия на Рассею, до Вольска доползла, а дальше Господь не допустил: «Окаменей!» – говорит. И Змия в гору обратилась!..

Болтает, болтает, болтает… Помахивает кнутом, подергивает вожжей и болтает, постукивая языком, как часы маятником…

– Далеко еще?

– Вишь, какой ты прыткий! Пожаришься еще! И половины не проехали. Вона – гора стоит, так она как раз на полпутях от озера считается!

Я поднял голову, посмотрел вперед, куда ткнул кнутовищем мужик, и страшно удивился: стоит посреди желтой песчаной пустыни огромная гора, буро-желтая с красным отсветом при основании, и кажется такой неуместной и странной на желтой песчаной равнине, словно вы увидали, например, пароход с дымящейся трубой и вертящимися колесами на суше или железнодорожный поезд, бегущий по Волге!.. Даже сонливость пропала, и у самого зароились в голове космические вопросы…

– Гм!.. Действительно, гора! Странно! Каким образом она тут очутилась?

– Гора-то эта? Вот ведь и видно, что человек ты ученый! Сразу понял, что гора эта не простая… Догадался! Правильно говоришь: не должно бы быть тут, в этих песках сыпучих, никакой горы, а эта гора сюда по распоряжению небесному принесена и положена. Святая гора это! Однова я ехал, а у меня зубы болели. Просто моченьки не было, ложись да помирай! Да только смерть-то на зубы не приходит, а одно мученье! Доехал это я до Святой горы и прямо волком вою, катаюсь в телеге, как пустой бочонок! Кажется, не только все зубы согласился бы выплюнуть, а и башку оторвали бы, так спасибо сказал! И вот, милый мой, как поравнялся я с этой Святой горой, скинул шапку, окстился и говорю: «Помоги, Господи, для-ради Святой горы Твоей!» С верой, значит, я сказал. Без веры, как на ветер, ничего не будет; ну а я – с верой. И что же, братец мой? Как рукой сняло! И такая радость в меня вселилась, что, прямо будем говорить, петь и плясать захотелось! А это выходит вот почему: как я твердо уверовал, черту-то и обидно стало. Вот он мне и нашептывает в душу-то: «Пой! Пляши!» Ан, врешь! Меня не объедешь на кривой-то! Заместо песен-то да пляски я слез с телеги, упал Святой горе в ноги и говорю: «Слава тебе, Святая гора-камень! Верую и исповедую [195]195
  Верую и исповедую!.. – Слова Символа веры («Верую во единого Бога Отца…» и «Исповедую едино крещение во оставление грехов»).


[Закрыть]!.. Блажен муж, иже не пошел к нечестивым…» [196]196
  Блажен муж, иже не пошел к нечестивым… – точно: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых» (Пс. 1:1).


[Закрыть]. И еще перекстился на небо и сказал: «И не введи нас во искушение!» [197]197
  «И не введи нас во искушение!»– слова из молитвы «Отче наш».


[Закрыть]

– И с тех пор ты стал считать эту гору святой?

– Что ты! Не я один считаю, а весь народ! Может, тысячи лет она тут стоит в нерушимости. Да что, много ли годов от тех пор, как Христос-то на земле был?

– От Рождества Христова без малого две тысячи лет.

– Так вот с той поры и стоит она тут! И ничего ей не делается. И еще простоит, простоит до окончания веков – аминь!

– Как же она сюда попала, и почему ее народ Святой называет?

– А дело, видишь ли, как было… В те поры, как Христос на земле жил, заспорили два брата. Один-от был бедный, а другой – богатый. Заспорили вот о чем: кто из них Господу Богу угоднее? Как спервоначалу Каин с Авелем из-за этого самого повздорили, так теперь эти два брата. Хорошо! Оба свое настаивают. Богатый говорит: я бедным милостыню подаю, голодного кормлю, холодного обогреваю, в собор завсегда хожу за обедню, за вечерню, за заутреню, слово Божие кажинный день читаю… Ну и прочее всякое… А он, видишь ли вот, как понимал: голодный к нему придет, попросит хлебца, а он ему: сперва поди поработай у меня в поместье, а потом – с большим удовольствием! Голодный ему на целковый сработает, а он ему на гривенник хлеба даст, а голодный, конешно, и сыт до отвалу! Тоже и с холодным: одень меня – говорит ему холодный, а тот пошлет его на кухню капусту рубить или, там, дрова в сарае пилить, а потом, как тот дней пяток поработает, старые щиблетки ему свои отдаст да портки худые. Вот и одел. Я, говорит богатый брат, завсегда всем добро делаю, а ты что можешь? Сам бос и наг, так каким манером другому помочь можешь?.. Вот и говорит ему бедный брат: «Ничего у меня нет, окромя Бога в сердце! Зато я верую крепко и исповедую!» А старший брат ему: «Вера без дела – мертва есть! [198]198
  Вера без дела – мертва есть! – перефразированное: «Вера, если не имеет дел, мертва» (Иак. 2:17).


[Закрыть]Ты только веруешь, а я делаю дела богоугодные. А у кого и вера сильнее, то опять сумлительно!» – «В таком случае, – говорит ему бедный брат, – айда к самому нашему Господу Иисусу Христу, сыну Божьему! Он нас рассудит!» Богатый говорит: «Согласен».

И вот, милый мой, отправились они ко Господу Иисусу Христу и всю дорогу пререкались да спорили, у кого вера сильное и кто милее Господу. Христос в те поры в Палестинах жил. Туда и пошли. Приходят и объясняют: так и так, рассуди нас, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Вот Христос и говорит: «Истинно говорю вам [199]199
  «Истинно говорю вам…»– наиболее часто употребляемые Иисусом слова.


[Закрыть], дети мои, что кто с верою скажет горе сей: „Сдвинься с места!“ – гора передвинется. Если глубока вера в вас, то подымите эту гору на плечи, перенесите ее отсель за реку Волгу и поставьте ее на правый берег!»

Поглядели братья на гору, перекрестились, помолились, разом единым на себя эту огромадную гору приняли, на плечи себе краями поставили и понесли даже безо всякой натуги! И вот шли они дни и ночи, месяцы-годы и подходить к матушке-Волге стали. Конечно, маленько приустали, а только никакого виду друг дружке не подают, прут гору дальше. А в те поры по здешним краям всякие бусурманы жили, нехристи и погань всякая… Тут и теперь вон какие живут, неизвестно, во что они веруют, а тогда еще хуже! Идолам жертву приносили! И, конешно, в этих местах самое приволье Дьяволу было… Несут друзья гору-камень, а Дьявол старается напакостить. То к одному, то к другому, так и сяк старается, ничего не выходит… И придумал Дьявол им ловушку такую поставить: идут они, прут гору-камень к Волге-матушке по здешним пескам сыпучим, а на песке, братец ты мой, золотые деньги валяются, на солнышке поблескивают. Увидал бедный золотые деньги – даже ногой отшвырнул, а богатый брат позарился: дай-ка, думает, я на ходу подыму штуки две-три!.. Малость только приклонился, чтобы пальцами за золотую денежку схватиться и на ходу к себе в карман ее сунуть и дальше пойти, а гора покачнулась у них на плечах и поползла… Бедный брат целым вышел, а богатого брата накрыла, только мокро осталось! Вон видишь: понизу-то гора покраснела? От крови это греховной брата богатого!.. Вот оно какое дело!

Поравнявшись со Святой горой, мы приостановились. Мужик снял шапку и перекрестился. Я застегнул верхнюю пуговицу жилета и внимательнее обозрел гору сверху донизу. Подошва горы от прислоек красной глины действительно кажется обагренной кровью… Однако неужели только одна эта случайность могла создать в народной фантазии столь хитросплетенную сказку?

Когда ехал я обратно, вопрос до некоторой степени разъяснился. Стало с несомненностью ясно, что в данном случае православный русский мужичок позаимствовал сюжет из калмыцкого религиозного культа, переделав буддийское предание соответственно своей собственной религии.

На озере я познакомился с одним калмыцким князьком, зайсангом, недурно владеющим русским языком, и от него узнал, что Святая гора у калмыков называется горою Богдо и также почитается священной. С этой горою Богдо у калмыцкого народа связана красивая фантастическая легенда на ту же тему «искушения», но окрашенная в яркие краски восточной фантазии… Содержание и идея обеих сказок тождественны, но в то время как русский народ изобразил дьявольское наваждение в образе золота, богатства, буддисты-калмыки изобразили это искушение в образе прекрасной девы, своей чувственной пляскою и красотою осквернившей чистоту души блудной похотью у посвятившего себя Богу праведника. Не буду передавать вам эту калмыцкую легенду в ее художественной форме. Для этого надо быть самому человеком восточным с его необузданной фантазией и темпераментом, с его особенно острым восприятием чувственных наслаждений, и с наивно и безгрешно сверкающими глазами рассказывать о всех семи смертных грехах [200]200
  …о всех семи смертных грехах. – В различных православных традициях существуют различия в перечислении смертных грехов. Так, Григорий Великий причисляет к ним тщеславие, зависть, гнев, уныние, чревоугодие, расточительность, скупость. По восьми смертных грехов насчитывают Иоанн Кассиан (гордыня, убийство, уныние, воровство, блуд, пьянство, кощунство, зловредная ложь) и Иоанн Лествичник (тщеславие, блуд, чревоугодие, жадность, уныние, гнев, печаль не по Богу).


[Закрыть]… Но для того, чтобы вы увидели, как замысловато переплетается творческая фантазия приволжских людей разных племен и верований, я передам калмыцкую легенду в кратких чертах.

Владыка земли Далай-Лама, наместник Великого Будды, в поучение людям приказал единой силою своей веры перенести огромную гору из Тибета к берегам Волги, дабы живущие в далекой стране люди, увидя такое чудо, познали истинного Бога и истинную религию. Для этой цели Владыка земли избрал двух праведников. Два праведника в страстном порыве подвига, силою одной веры своей подняли гору и понесли ее к берегам Волги. С непрестанной молитвою свершали праведники свой подвиг в прославление единого истинного Бога и почти достигли уже берегов Волги. Но здесь, среди пустыни, их постигло искушение: пред праведниками появилась прекрасная дева и начала всеми доступными женщине средствами соблазнять праведников. Долго кропились мужи праведные, но один-таки не выдержал: страстным дыханием своим женщина коснулась губ каждого из праведников, а потом что-то шепнула обоим на ухо и, убежав назад, стала звать их по имени, предлагая взглянуть в самые сокровенные прелести. Один выдержал, а другой – нет. Оглянулся, несчастный! Оглянулся и в тот же миг пошатнулся и упал, так как от того, что он увидел, помутилось у него в праведных мозгах… Гора его раздавила и окрасилась кровью грешника, праведник же остался невредим. Когда гора упала, в пустыне раздался женский хохот и горький плач. Смеялся Злой Дух, а плакал над упавшей горою праведник…

Прошли века, сжились бок-о-бок на матушке-Волге разноплеменные народы, – и Никола-Угодник сделался «Праведным Судьей» у чуваша-язычника, а гору Богдо, священную гору калмыка-буддиста, русский мужик называет Святою горою и снимает пред ней набожно шапку!..