Текст книги "Пси-ON. Книга V: Финал (СИ)"
Автор книги: Евгений Нетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 15
Неизбежные последствия. Часть 4
Они проговорили ещё почти целый час, прежде чем Артур дал цесаревичу понять, что больше времени на него он выделить не может. И даже при столь низкой продолжительности разговора, – бывали в жизни Владимира совещания раз так в десять дольше, – окончание встречи прошло для него как в тумане. Услышанного за час хватило бы на много дней исключительно тяжёлых размышлений «о масштабном», так что цесаревич, в каком-то смысле, «перегрузился».
При этом он прекрасно понимал, что ему никто столько времени не даст даже в теории – дела не терпят отлагательств, да и ответ перед отцом придётся держать сразу по прибытии. Соответственно, ему придётся как-то извращаться и распределять приоритеты, жертвуя одним ради другого.
А так как сделать предстояло много, жертв по итогу случится больше, чем ему хотелось бы…
– Сейчас нам предоставят транспорт. – Владимир мазнул взглядом по своим сопровождающим, которые пришли в себя только оказавшись вне дворца, и теперь недоумённо озирались. – Расслабьтесь, вы просто не восприняли и не запомнили ничего из того, что там происходило.
– Ваше Высочество, а вы?..
– Я в порядке. – Владимир бросил на высказавшегося псиона понимающий взгляд. – Об этом можете не беспокоиться. Лучше подготовьте всё для того, чтобы нашу «птичку» не подбили на границе. Возвращаться будем «белым» бортом, напрямик в столицу.
Стоило ли говорить, что это потребует существенных усилий и даже связи Калифата с Империей по официальным каналам?
– Будет сделано, Ваше Высочество…
Пока свита цесаревича занималась улаживанием формальностей, сам он пытался осмыслить хотя бы самое основное. Не План, потому как это знание пока что было скорее жестом доверия, чем реальной необходимостью. На повестке дня были другие вопросы: Артур указал ему на ряд проблем внутри Империи, которые требовалось решить самому цесаревичу, а так же пояснил, по какой причине он попросил держать Лину подальше от политики, что было даже несколько более важным… в каком-то смысле.
Цесаревич и сам не знал о том, что его сестра, как оказалось, параллельно со своими рутинными делами приобрела определённый вес среди женской части аристократии, и её влияние, подкреплённое редким сочетанием харизмы, статуса, скрытой силы достаточно талантливого телепата и нежелания вечно оставаться на вторых ролях, начало формировать вокруг неё неформальную «сферу влияния». Жёны и, преимущественно, дочери ключевых дворян, сами обладающие связями, возможностями и амбициями, видели в цесаревне не просто фигуру для подражания, но и потенциальный центр силы, который мог позволить им реализоваться как политическим фигурам в наикратчайшие сроки.
Особенно ярко это стало проявляться после того, как сам Владимир по наставлению отца нырнул в мутный омут большой политики два года тому назад. И за это время Лина стала чуть ли не неофициальным «знаменем» «слабого пола», который в делах кулуарных мог натворить такого, что мужчинам и года не хватит на то, чтобы разгрести последствия.
Разумеется, цесаревич не имел ничего против женщин в политике, в отличие от каких-либо элементов, влияющих на ситуацию в целом, но при этом остающихся неподконтрольными.
И именно в этом, по мнению Артура, крылась угроза. Не в том, что Лина в принципе могла много добиться – она была умна, сообразительна и, как Владимир теперь знал, обладала куда большим потенциалом, чем он считал ранее. Проблема заключалась в том, что она добивалась не того и не тем путём. Без опоры на формальную иерархию и привычную Империи вертикаль власти, без должной координации с Императором или, хотя бы, Советом, без учёта реальных потребностей государства, в которые её попросту не посвящали.
Лина обитала в некотором отрыве от реальности, и идеи её полнились тем, что вполне можно было бы назвать юношеским максимализмом. Добро всем и даром, дабы никто не ушёл обиженным – её девиз, пусть и не буквально.
А в новых условиях, когда Хозяин Трона пошёл на сделку с Артуром, и весь мир как-то резко начал балансировать на грани заточенного до бритвенной остроты лезвия, любое несанкционированное движение могло привести к катастрофе.
Особенно если за ним стояло нечто большее, чем просто желание приобрести побольше личных благ или возвысить род.
Владимир цокнул языком, следом за Александром ныряя в пропахшее металлом чрево современного армейского бронированного «геликоптера», как машину ласково называли местные техники, наводящие последний марафет. Сам вертолёт нёс на себе явные следы активной эксплуатации, но за ней и ухаживали столь же активно, отчего цесаревичу даже стало как-то спокойнее: рабочий и проверенный механизм даже по статистике был надёжнее свеженького, «только с завода» и толком «необъезженного».
– Она определённо в этом не виновата, но… – Тихо пробормотал он себе под нос, заняв самое дальнее место в десантном отсеке. Никто из свиты не был против, и даже более того – проявив невиданное доселе чувство такта, все сопровождающие Владимира заняли места как можно дальше от него самого. Возможно, им и самим было не по себе после сеанса промывки мозгов в исполнении Лжебога, а, может, они банально выдохнули, осознав, что самый рискованный этап плана остался позади. – … с этим нужно что-то делать.
Ещё немного, и Лину вполне могли бы использовать в качестве «знамени» вплоть до выступления против действующей власти, как отца, так и его самого – прямого наследника, формально поддерживающего продавливаемую Хозяином Трона линию.
И что самое неприятное – та Лина, которую описал Артур, с учётом всех обстоятельств, случись тем вскрыться, могла стать новым политическим центром притяжения внутри Империи. Новое поколение аристократии, с которым у цесаревича как-то не задалось, последовало бы за ней, потому как всякому молодому и не занырнувшему с макушкой в грязь правления человеку её мягкая решимость импонировала бы. А нескольких «старожилов» из противоположных политических лагерей могло бы хватить для контроля образовавшегося движения или, по крайней мере, для придания оному стартового вектора движения, выгодного конкретным лицам.
Это была не детская забава, а вопрос равновесия в рамках Российской Империи. И цесаревич не собирался спускать всё на тормозах, понимая, что временная недееспособность сестры, в общем и целом, пошла миру на благо, как бы паршиво это ни звучало из его уст.
«Вот только удастся ли её удержать от организации новых „салонов и балов“ в том виде, в котором они сейчас существуют? Как и сказал Артур, она слишком ценит свободу. А он „не желает самолично продавливать человечество, буде то страстно возжелает обречь себя на гибель“. Странно звучит, с учётом его предыдущих заявлений, но тем не менее…».
Артур не просто поделился с ним Планом в общих чертах. Он раскрыл свою цель, мотивацию и те границы, в рамках которых готов действовать он сам. И это было не «спасение человечества любой ценой», а «помощь человечеству со стороны». До поры он будет мириться с сопротивлением, потому как оно будет более, чем естественным. Но что потом?..
Рядом покашливанием привлёк внимание Александр, поднявшийся со своего места немногим позже того момента, когда вертолёт оторвался от земли.
– Ваше Высочество, мы установили контакт с Его Величеством. Нам передан приказ немедленно возвращаться во дворец, открыт свободный коридор в воздушном пространстве вплоть до авиабазы, на которой нам будет обеспечена пересадка. Пограничные силы предупреждены с обеих сторон, так что проблем быть не должно.
Владимир кивнул:
– Понял. Время в пути?
– Семь часов до «челнока», после – ещё три, Ваше Высочество. Я бы рекомендовал вам отдохнуть, пока есть такая возможность. Его Величество… – Мужчина замолчал, как бы обкатывая слово на языке. – … не в духе, и, я подозреваю, свободного времени во дворце вам никто не даст.
– Пожалуй, так я и поступлю. Спасибо. И не нервничайте лишний раз: дома вас не ждёт ничего плохого… кроме стандартной процедуры составления параллельных рапортов. Но к этому неизбежному злу, я полагаю, вы уже привыкли. – Цесаревич ободряюще посмотрел на свою свиту. На тех, кто с энтузиазмом направился вслед за ним туда, откуда очень уж велики были шансы не вернуться.
Они понимали так же и то, что даже в случае ошеломительного успеха миссии Хозяин Трона не будет доволен подданными, которые и словом не обмолвились ему или его советникам о самовольной и, можно сказать, самоубийственной отлучке наследника. В истории с вернейших людей снимали головы и за меньшее, чего уж тут говорить.
И тем не менее, каждый в свите цесаревича сохранил абсолютную лояльность и готовность жить и умирать во благо господина и по воле его.
Владимир тем временем устроился поудобнее в кресле, насколько это позволяла его утилитарность, проверил ремни, в случае чего должные удержать его тело от свободного полёта до потолка и обратно, после чего прикрыл, наконец, глаза. Усталость, прежде мелькающая где-то на периферии, нахлынула в один миг, и цесаревич, сам того не заметив, уснул.
Вертолёт стремительно нёсся в ночном небе, и с каждым пройденным километром приближались новые проблемы, в моменте никоим образом спящего цесаревича не волнующие.
Но ключевое слово тут – в моменте…
Семь часов тряски в вертолёте и три – в куда более комфортном, но «душном» из-за присутствия вечно недовольных, серьёзных и готовых испепелить взглядом любого телохранителей челноке Имперских ВВС слились в одно сплошное ощущение очень близкой измотанности. Владимир вроде бы и отдохнул, перехватив несколько часов сна, но полноценным отдыхом это было назвать сложно.
И вот теперь он вышел из машины на залитую серым, предрассветным светом взлётно-посадочную полосу «малой императорской авиабазы» в непосредственной близости от столицы. Прохладный, несущий с собой капельки влаги воздух мазнул по лицу, заставив цесаревича прищуриться… и взбодриться, что было нелишним. Он чувствовал себя выжатым лимоном – тело ныло, веки слипались, а в голове протяжно гудело от переизбытка информации и недосыпа. Но отдыха не предвиделось.
У трапа их уже ждали. Церемониальный караул, оцепивший внешний периметр, и четверо людей в строгих тёмно-синих мундирах особого подразделения внутренней службы безопасности Империи. Лица этих элитных специалистов были каменными, глаза – непроницаемо-холодными, а выправка не оставляла даже тени шанса что-то выяснить о полученных ими приказах, просто рассмотрев их.
– Ваше Императорское Высочество. Его Величество ожидает вас в малом кабинете дворца. Без промедлений.
Фраза эта прозвучала как приговор. Александр и остальная свита Владимира напряглись, но цесаревич лишь кивнул, подавляя зевок. Чего-то такого он ожидал изначально.
– Мои люди… – Начал было Владимир, но был мягко прерван.
– Будут доставлены в оперативный центр дворца для оформления рапортов. – Отрезал один из встречающих. Его взгляд скользнул по свите, не оставляя сомнений в том, что «оформление» будет долгим, подробным и очень неприятным. – Вам – сюда, Ваше Высочество.
Куда-то идти за транспортом не пришлось, потому как тут же был припаркован чёрный, без опознавательных знаков «Буревестник», фактически – компактный бронетранспортёр, небрежно замаскированный под гражданское авто. В его салон Владимир забрался уже спустя десяток секунд, сев в широкое, комфортабельное кожаное кресло. Напротив устроился один из безопасников, после чего машина тронулась с места.
Молчание в салоне было густым, тяжёлым и давящим. Цесаревич смотрел в окно на мелькающие в предрассветных сумерках знакомые силуэты столицы, и доводил до кондиций весь тот массив информации, который он планировал, – с санкции Артура, – представить отцу. Это были как раз те сведения, за которые цесаревич намеревался «купить» прощение и оправдать свою вылазку, ни с кем не согласованную.
Будет ли достаточно того, что Артур счёл необходимым передать через него Хозяину Трона? Не факт, но идти против желания Лжебога Владимир не собирался. А силой высмотреть что-то в его голове… отец мог попробовать, и, со всей своей телепатической мощью, даже добился бы в этом успехов, но какой будет плата за такое знание? Неудовольствие Лжебога, выраженное в силовом методе смены «верхушки» Империи? Или он просто пальчиком Хозяина Трона пожурит?
«Уверен, лично это проверять отец тоже не захочет. Не теперь, когда я несколько отбился от рук, а до завершения подготовки Империи к передаче бразд правления – несколько лет»…
Километр за километром «Буревестник» преодолевал отделяющее его от дворца расстояние, пока не остановился напротив центрального входа. Дальше Владимир и сам не заметил, как ноги принесли его к малому кабинету дворца, в отдельно взятом крыле которого было на удивление спокойно.
Внутри же, как заметил он, перешагнув порог, царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных напольных часов в углу и едва слышным потрескиванием дров в камине, который присутствовал тут атмосферы ради, а не пользы для. Алексей Второй сидел за массивным дубовым столом, спиной к высокому окну, из которого открывался вид на просыпающуюся столицу. Он не работал. Перед ним не было ни бумаг, ни планшетов, ни экранов. Да и никогда в этом кабинете их не было, потому как предназначался он только и исключительно для разговоров с глазу на глаз между членами императорской семьи.
Потому Хозяин Трона просто сидел. Его руки лежали на подлокотниках кресла, а пальцы были сплетены в районе солнечного сплетения. Лицо, освещённое лишь светом настольной лампы и прыгающими языками пламени в камине, напоминало старинную восковую маску: мужчина явно постарался, «нагнетая жути» перед прибытием непутёвого наследника. И напряжение, физически ощутимое, исходило от него волнами, заставляя чувствовать себя чем-то меньшим, чем было на самом деле.
– Ваше Величество. – Владимир склонил голову, на секунду уперев взгляд в устилающий пол узорчатый ковёр. А когда он вновь перевёл взгляд на отца, то тот уже и сам смотрел прямо на него. Его глаза, холодные и пронзительные, уставились на сына. В них, как и много раз до этого, не было ни гнева, ни разочарования. Лишь бездонная, натягивающая нервы до предела неумолимость наказания.
Но только сегодня, спустя столько лет, Владимир спокойно, без невероятного внутреннего усилия выдержал этот взгляд. Даже усталость отступила, сменившись прохладцей в районе желудка и едва ощутимой дрожью в коленях. Он знал, что прямо сейчас бросаться с места в карьер и начинать оправдываться было смерти подобно, и потому терпеливо выжидал. Ждал вопроса или приказа, по которым уже можно было бы определить степень его недовольства потомком.
Секунды тянулись, словно часы, а тиканье настенных часов уподобились ударам молота по наковальне.
– Владимир Романов. Ты разочаровал меня. – Император слегка поджал губы. – Я жду от тебя подробного отчёта о том, что побудило тебя к этому безрассудству, и почему ты не счёл необходимым поставить меня в известность. Но здесь и сейчас тебе дозволено ограничиться рассказом. Приступай.
Владимир внутренне выдохнул, не ощущая щекотки на подкорке разума. Значит, отец пока ограничивался лишь поверхностными его мыслями, которые он, живя с телепатами под одной крышей так долго, научился неплохо контролировать.
– Ко мне в руки попала запись твоего разговора с главой Имперского Медицинского Института. Так я узнал о том, что у Лины практически нет шансов самостоятельно выйти из комы, а твоё участие в её спасении несло неоправданные риски для Империи. И так как мне не удалось выйти на Артура и хоть как-то с ним связаться, я посчитал, что стоит проверить регион, где он чаще всего появляется в последнее время. Южный Калифат. Посылать туда людей не было смысла: слишком высоки были риски дипломатического скандала, да и привлечь внимание Лжебога у незнакомых ему людей могло не получиться. – О том, как именно он планировал это внимание привлекать, Владимир решил не распространяться. Всё равно не пригодилось. – Я смог выйти на контрабандистов и организовать свой перелёт из самого сердца Империи в государство, с которым у нас вообще нет прямого сообщения… но это мы обсудим после.
Император кивнул, и Владимир, воодушевлённый хотя бы отсутствием комментариев, продолжил.
– У меня были планы касательно того, как и где стоит искать Артура Геслера, но всё это не пригодилось. Он заранее узнал о моём визите, и организовал встречу. Она продлилась недолго, но я узнал достаточно для того, чтобы счесть риск оправданным…
Цесаревич начал пересказывать слова Артура, который, стоило признать, не собирался щадить чьих-либо чувств. Он тогда говорил прямо и резко, и Владимир сейчас перенял эту манеру, потому как старался, по возможности, цитировать, дабы отделить свою точку зрения от его.
Подробности Плана впечатлили Императора настолько, что тот даже на долю секунды потерял контроль над лицом. Не меньшее удивление вызвал и тот факт, что Артур не собирался больше «спасать людей любой ценой», фактически пообещав как можно скорее переложить эту ответственность на плечи правителей государств, которым будет поручено курирование основных этапов плана по освоению новых миров.
Теория мультивселенной, обусловленной Пси-активностью, тоже пришлась Императору по душе: он явно оценил масштаб получше сына, и Владимир был готов поспорить на что угодно, что после первой отправки поселенцев-колонистов лучшие умы Империи возьмутся за воссоздание способа соединения двух точек в разных реальностях. Перспективы поражали воображение, а подход Лжебога не вызвал у Алексея Второго отторжения. Как минимум потому, что в таком виде План уже не подразумевал тотального контроля над главами стран. Достаточно было лишь не мешать и не чинить препонов Артуру в долгосрочной перспективе.
– … таким образом, Ваше Величество, я успешно договорился о совместных действиях с Артуром. Узнал о его видении «дыр» в нашей системе, получив ряд рекомендаций по исправлению этих недостатков с наказом действовать своими силами. И, конечно же, договорился о помощи с Линой. Артур обещал наведаться в течение суток… но за ней придётся присматривать. Активность Лины в политических кругах оказалась чрезмерной, и она, Ваше Величество, может быть реально использована против нас недовольным дворянством…
– Конкретизируешь? – Алексей Второй заинтересованно приподнял бровь.
– Лина – идеалистка. Я склонен полагать, что она с радостью выступит против Плана Артура, едва узнает о том, что и как тот делает для его исполнения. Её отношение к жёсткому подчинению чужой воли вам известно не меньше, чем мне. Как и её… незапятнанность.
Впрочем, Владимир никогда не пожелал бы для сестры пройти через то, через что прошёл он, дабы избавиться от большей части «розовых линз» в очках, через которые члены императорской семьи взирали на мир.
– Признаться, я и сам считал её невинное увлечение всего лишь небольшой забавой. Но теперь, взглянув под таким углом… – Мужчина покачал головой. – Да, она могла натворить немало дел, даже этого не понимая.
Владимир закивал согласно:
– По этой причине я бы хотел лично проконтролировать этот момент, задействовав в процессе своих людей. Вдобавок к остальным задачам, справиться с которыми, по мнению Артура, могу только я.
– Я одобряю эту инициативу. – Подтвердил Хозяин Трона так, словно он был готов проигнорировать настоятельные рекомендации Артура, а сейчас лишь сделал небольшое одолжение. – Тем не менее, Владимир, ты доказал, что способен на самостоятельные решения. Да, опасные. Да, безрассудные. Но такой навык тоже ценен, а собственный опыт… его не приобрести иначе. Я передам под твою руку три корня Службы Имперской Безопасности. Конкретный перечень задач получишь после того, как решишь насущные вопросы, о которых нас проинформировал Артур.
– Будет исполнено, отец. – Владимир вновь склонил голову.
– Об одном лишь прошу, сын мой. Помни, кто ты. И не допусти, чтобы Империя стала разменной монетой в его игре. – Император махнул рукой в сторону двери, что было ему в высшей мере несвойственно. Да и ответа он дожидаться тоже не стал. – Иди. Приведи себя в порядок и отдохни. Если с Линой что-то произойдёт, тебя проинформируют одним из первых.
– Спасибо.
Цесаревич вышел из кабинета, оставив отца наедине с просыпающейся столицей. Его собственный подзатянувшийся день, – вернее, даже два, – подходил к концу, и больше всего Владимир, облечённый властью и взваливший себе на плечи непомерную ношу, хотел спать…
