Текст книги "Пси-ON. Книга V: Финал (СИ)"
Автор книги: Евгений Нетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Владимир сглотнул внезапно вставший поперёк горла ком.
– Нет.
– Вот и он не смог. – Не-Геслер вновь повернулся к Императору. – Я собираюсь сделать всё для того, чтобы у человечества появился шанс. И надеюсь на то, что ты поможешь мне в этом. Как телепат, как влиятельная фигура, как лидер и как политик.
Алексей Второй усмехнулся, но в этой усмешке не было радости или предвкушения. Лишь чрезвычайное напряжение и ощущение близости чего-то мрачного и жуткого.
– И каков твой план?..
Глава 3
Закулисье
– И каков твой план? Взятие человечества под контроль? Геноцид «лишних» людей?
Морально Император был готов к худшему, но при этом намеревался сделать всё, что угодно, дабы его Империя прошла через очередной кризис с меньшими, чем у остальных, потерями. Он не задавался вопросом касательно того, может ли «не-Геслер» устроить нечто подобное, потому что понимал – на это был способен даже Лжебог, а «не-Геслер», судя по собственным ощущениям телепата шестого ранга, стал ещё могущественнее.
Единственной проблемой могло стать время, но почему-то мужчине казалось, что месяцы и годы будут последним, что хоть немного взволнует «то, что осталось».
– Геноцид – это радикальное и недостаточно эффективное решение. – Лжебог качнул головой, сложив руки на груди. Император отметил, что к тому действительно словно бы понемногу возвращались свойственные человеку, а не живому манекену рефлексы. – Планета уже находится на том уровне, когда ничего нельзя отыграть назад. Концентрация Пси слишком высока, и даже уничтожь я сейчас девяноста процентов людей – это не остановит надвигающийся коллапс. Разломы продолжат открываться, а оттуда к нам постоянно перетекает Пси. Закрывать их вручную – только откладывать крах всего.
– Значит, в этом плане ничего не поменялось. – Алексей Второй на секунду сжал веки, поморщившись. – Что тогда? Освоение новых миров?
Не-Геслер хмыкнул… и кивнул:
– После того, как я возьму планету под контроль, людям придётся поступиться своими интересами и начать контролируемую экспансию. Это не панацея, и даже на девственно-чистых планетах однажды начнёт расти концентрация Пси, но так удастся выгадать ещё больше времени на поиск и претворение в жизнь окончательного решения «пси-проблемы». – Лжебог повернул голову, вперив взгляд в цесаревича. – Владимир, ты понимаешь, что услышанное тут не должно стать известно кому-либо? Если не уверен в себе, я запечатаю эту часть твоих воспоминаний.
– Я не из болтливых. – Цесаревич сглотнул, едва заметно подавшись назад. – Почему ты в первую очередь решил объявиться именно здесь, Артур?
– Это очевидно, но я всё равно отвечу. Империя – оптимальный плацдарм. Император знает меня, а я – его. Империя знакома мне изнутри куда лучше любой другой страны. А политический вес Империи и её позиция на мировой арене позволят значительно форсировать исполнение задуманного: у нас не так много времени.
– Сколько? – Император был краток.
– Первые проблемы – три года. Катастрофический их уровень – семь лет. После агония планеты растянется на десятилетия. Без моего участия катастрофу можно ожидать уже через пять лет. Но я не собираюсь доводить до неё, потому как это серьёзно подорвёт шансы популяции на выживание.
– Популяции? – Цесаревич вздел бровь. – Ты говоришь о людях так, словно они для тебя просто зверьки?
– Неверно. – Уголки губ Не-Геслера чуть приподнялись, немного не дотянув до «ухмылки». – Люди – мой проект. И от этого проекта зависит, продолжите ли вы существовать как вид, или Он начнёт всё с чистого листа. Тут не до игры в мораль, Владимир.
Слово взял Хозяин Трона.
– И чего ты хочешь от меня? Я не смогу просто передать тебе власть, даже если очень захочу. Будут восстания, бунты, появится сопротивление…
Лжебог качнул головой и, подняв руку, жестом призвал Императора к тишине.
– У меня есть опыт управления крупными структурами «из тени», и я собираюсь масштабировать его на всю планету. С тем лишь отличием, что я сам выступлю главным аргументом на тему того, почему от моего предложения не стоит отказываться, а все мои приказы необходимо исполнять незамедлительно и со всем тщанием. – Внимательный взгляд оказался направлен на Хозяина Трона, который, конечно же, понял намёк. – Если и этого будет мало, я намерен прибегнуть к точечной ментальной обработке. Есть способы сделать так, чтобы заполучить лояльность и не нанести непоправимого вреда когнитивным способностям даже крепкого волей индивидуума.
Алексей Второй медленно выдохнул, позволяя себе один-единственный порыв раздражения:
– Значит, если мир не подчинится добровольно, ты перехватишь управление силой. Плавно. Методично. Без огласки. – Мужчина невесело усмехнулся. – А ведь многие не подчинятся из принципа.
– Всё так. – Не-Геслер кивнул. – Прольётся много крови, но весь мир не готов к правде. Паника будет слишком разрушительной, если обнародовать истинное положение дел «для всех». Аналогично и с попытками подать происходящее как божественное вмешательство. Поэтому сначала – элиты. Закулисно. Тет-а-тет.
– Ты будешь просто появляться рядом с каждым высокопоставленным политиком и разговаривать? – Уточнил Император, сделав пару шагов в сторону и опустившись в ближайшее кресло. – Буквально разговоры наедине, без телепатического контакта и демонстрации силы? Я почти уверен в том, что это не сработает.
– Главы крупнейших государств осведомлены обо мне и о том, на что я способен. Едва ли они достаточно безумны для того, чтобы сходу вступать со мной в прямую конфронтацию, Император. Штаты, Единый Китай, Индия, Бразилия, крупнейшие страны Европы, Панарабский блок – по меньшей мере первые несколько дней они будут наблюдать, но не действовать. Тем более я предоставлю им не только ультиматум, но и своего рода выбор, подкреплённый фактами, которые можно будет проверить даже с возможностями человечества.
Владимир не сдержал нервной усмешки:
– Только стран – сотни, Артур. Даже если крупнейшие со своими «вассалами» примут тебя всерьёз, то остальные обязательно пойдут в противоход.
– Тогда мне придётся напомнить людям, почему во все времена правили и направляли по праву сильного. – От тона, которым это было сказано, холодок пробежал даже по хребту Императора. Вновь сжав веки, мужчина спустя секунду задал следующий вопрос.
– И какой у тебя к ним посыл?
Аватар прищурился:
– Предельно простой. «Подчиняйтесь, и будете спасены. Сопротивляйтесь – и потеряете всё». Естественно, до каждого эта мысль будет донесена в том виде, в котором конкретным индивидуумам её будет легче принять.
В отрезанной ото всего остального мира области повисло тяжёлое молчание. Что Алексей Второй, что Владимир не продемонстрировали ни малейших признаков удивления или напряжения, но в их же головах Аватар отчётливо видел страх, опаску и даже зачатки начавшего вырисовываться ужаса.
– Даже у малых стран есть то, с помощью чего они могут доставить немало неприятностей. Особенно если решат ударить первыми. – Император в силу своих способностей продолжал размышлять так же трезво, как размышлял бы сидя в своём защищённом кабинете.
– Ядерное оружие? Пси-атаки? Прямая интервенция? – Аватар пожал плечами. – Я – не страна, и даже не корпорация. По мне нельзя ударить первым, если я сам того не позволю. А спровоцированная моим появлением агрессия стран третьего мира по отношению к соседям – это допустимый риск.
– В худшем случае умрут миллионы, Артур. – Владимир нахмурился. – Я понимаю, что на фоне того, о чём ты говорил, это – считанные крохи, но всё же…
– Я не Он, друг мой. И я не вездесущ. В моих силах уничтожить сколь угодно много недовольных, одарить своих последователей или открыть врата к иным мирам. Но объять всё – нет. – Аватар смотрел на цесаревича столь пристально, что тот в какой-то момент отвёл взгляд. – Я соберу ядро, стержень своей власти из лучших среди лояльных. Политики, учёные, логики, социологи, псионы, военные, управленцы – новая архитектура правления будет опираться на людей, а не только лишь на меня.
– И ты действительно позволишь нам что-то решать? – У Императора не возникло даже мысли о том, что он не войдёт в этот «круг избранных».
– У меня нет большого желания лично контролировать всё, что не относится к моему плану напрямую, Император. И это значит, что лояльным мне людям придётся самолично управлять шаткой, только что созданной всепланетной структурой, пока я буду заниматься вопросами, требующими моего личного участия.
– Это обнадёживает. – Алексей Второй медленно кивнул. – В таком формате у людей будет куда меньше причин для недовольства.
– Ты переоцениваешь человечество. – Аватар усмехнулся. – Я ожидаю серьёзного сопротивления таким переменам. Людям свойственно поступать логике вопреки.
– И когда ты планируешь начать?
– Мы уже ведём переговоры, Император. Я в деталях объяснил тебе, что, как и почему. Теперь выбор за тобой: принятие нового мира и оказание мне содействия во всём, или смерть. Во втором случае Империи будет тяжко, но Владимир справится, пусть и не без потерь. – Артур дал и Императору, и его сыну понять, что он продумал наперёд оба варианта. – Твой выбор?..
* * *
Дворцовая стража, советники, сильнейшие псионы из находившихся в Москве – все они сейчас собрались вокруг монолитной чёрной полусферы, словно вырвавшей часть реальности, но при этом выборочно сохранившей связь со внешним миром. Там, внутри, потреблялось электричество, через барьер циркулировал воздух, но вот узнать, что там происходит, или втолкнуть туда хотя бы одну молекулу постороннего вещества людям не удавалось.
Это была зарождающаяся паника, сдерживаемая выдержкой и осознанием того, что утрата остатков контроля приведёт к катастрофе.
– Что остальные? – Мужчина в минималистичном костюме обратился к вставшей от него по правую руку высокой женщине с длинными чёрными волосами, облачённой в адаптированный мужской парадный комплект. Где надо он был заужен, где надо – расширен, так что смотрелось это даже органично. Правда, знающие люди всё равно видели в этой одежде дерзкий вызов всему обществу.
– Седьмой и девятый члены совета не отвечают. Остальные слишком заняты на местах, чтобы вникнуть в проблему. Я проинформировала их, но все доверили решение этого вопроса нам…
– Доверили? Решение этого вопроса? – Лицо мужчины исказилось то ли в гневе, то ли в смятении и растерянности. – Неведомая ересь, которую опознали как Артура Геслера, сиречь Лжебога, заперлась с Императором и цесаревичем в непроницаемом барьере! Согласно приказу Его Величества, это уже должен быть «Чёрный Скипетр»!
– Скипетр? А чего сразу не «Мёртвая Рука», Розгов? – Женщина поморщилась. – После отдачи любого из этих приказов ничего будет уже не переиграть. Я считаю, мы должны дать Его Величеству ещё немного времени. Он не счёл Лжебога угрозой, а значит мы должны действовать исходя из этого решения.
– Он не счёл его угрозой – или просто не успел отдать приказ? Мы не знаем, что именно происходит внутри, и не взял ли Лжебог Императора под контроль заранее…
– Ты в своём уме? – Советница вскинула бровь, когда Розгов шагнул ближе к полусфере, всматриваясь в её поверхность, будто надеясь различить там хоть что-то. – Если Лжебог может «взять под контроль» телепата шестого ранга, сильнейшего на планете, то с нами он справится словно по щелчку пальцев. Банально вывернет мозги наизнанку, если ещё этого не сделал.
– Если только аккуратно. – Мужчина коснулся виска. – Не ощущаю следов какого бы то ни было вмешательства… но ты права. Вот только если мы лишимся Императора и цесаревича разом, анархия наступит в течение нескольких часов. Никто не поверит в то, что в нынешней ситуации Его Величество перестал выходить на связь из-за каких-то дел, прежде контролируя каждый важный аспект противостояния аномалии.
– Тогда и активируем «Скипетр». Но не раньше. – Женщина ответила хладнокровно, но пальцы её убранных за спину рук подрагивали.
Розгов закусил губу, понимая, что логика на стороне первой советницы. Он и сам прекрасно знал, как много сейчас завязано на фигуре Хозяина Трона. Внешняя политика, система сдержек и противовесов в полном змей чане под названием «аристократия» – всё это, случись Императору исчезнуть, выйдет из-под контроля.
Нужен был чёткий план по передаче власти наследнику, вдобавок растянутый минимум на несколько лет при полнейшем содействии со стороны самого Императора. Иначе военная и бюрократические машины забуксуют, и от них не будет никакой пользы ещё очень долго. Слишком много в Российской Империи образовалось центров влияния, и слишком малым стал вес партии лоялистов внутри страны.
А без наследника? Хаос и разруха. Все внешние регионы, присоединённые в последние десятилетия, отколются, сами или с помощью «заграничных друзей» – там ещё сильны настроения тех, кого привели к послушанию силой. Аристократия тоже наверняка сорвётся с поводка, и примется делить Империю, споря о том, в чьих жилах большая доля крови правящего рода. И плевать им будет на «запасных» наследников, которые станут всего лишь знамёнами для различных фракций, не более того.
«Впрочем, пока растёт воронка, всё это не столь важно. Критичными долгосрочные планы станут лишь в том случае, если будет, кому и что делить…».
Стоило ли говорить, что Розгов выдохнул, когда чёрная полусфера исчезла, втянувшись в пол, а Император и цесаревич оказались живы и здоровы? Подле них стоял Лжебог собственной персоной, в оставляющем открытым лицо шлеме, невозмутимый и источающий нечто подавляющее, заставляющее дрожать даже сильнейших псионов в помещении. Цесаревич оказался по правую руку, и был он белее мела, а на молодом лице отражалась сосредоточенная работа мысли.
А сам Император, как и всегда, представлял из себя ледяную глыбу, воплощающую спокойствие, уверенность и власть, слитые воедино и возведённые в абсолют. Казалось, что он всецело контролирует ситуацию, и одного лишь этого хватило, чтобы вселить в души людей надежду.
– Приказ по Империи будет отдан в течение ближайшего часа. – Алексей Второй повернулся к ближайшему офицеру, удостоив советников лишь мимолётного взгляда. Но это только пока. – Поднимите вторую резервную линию международной связи. Для начала – с Единым Китаем. И приготовьте резервный зал, я перемещусь туда.
– Ваше Величество! – Розгов сделал шаг вперёд. – Разрешите задать прямой вопрос. Вы… в сознании?
Император задержал на нём тяжёлый взгляд, без гнева, но с такой незримой силой, что советник машинально опустил глаза. Он понял, что вопрос был не к месту, но сказанного не воротишь.
– Более чем, Розгов. Мы с цесаревичем в полной мере осознаём произошедшее. И подтверждаем: Лжебог – не враг ни нам, ни человечеству в целом. – Его взгляд заскользил по лицам собравшихся, тех из них, кто рискнул оторваться от дела и смотрел сейчас на Хозяина Трона. – За работу! Несмотря на то, что воронка скоро канет в лету, нам предстоит ещё многое сделать…
– Мы рады, что вы живы и здоровы, Ваше Величество. – Советница опустила голову чуть ниже.
– Это взаимно. – Алексей Второй кивнул. – Совет соберётся в полном составе сегодня вечером. Кто не сможет присутствовать лично – отметится удалённо. Будьте готовы.
– Будет исполнено, Ваше Величество! – Ответили советники в унисон.
Император двинулся к выходу из зала, кивнув одному из старших офицеров. Тот тут же занял место Хозяина Трона, перетянув на себя все его «оперативные» обязанности. И хоть этот человек не был телепатом шестого ранга, свой третий он получил не за красивые глаза, и в управленческом деле ему не было равных.
– Артур, сейчас я выйду на связь с Единым Китаем. Если повезёт – с его лидерами, но в нынешних условиях они могут оказаться «вне зоны доступа». На подготовку «плацдарма» для твоего выступления мне потребуется несколько часов. Это максимум, что я могу сейчас гарантировать. – Шаги мужчины эхом разносились под сводами дворца, ибо на пути Императора не встречалось никого. Даже слуг он при помощи телепатии превентивно отваживал прочь, чтобы те не могли услышать лишнего. Цесаревич же, торопящийся следом, поддерживал искажающий звуки барьер, гарантируя отсутствие прослушки. – На каждое государство из высшей лиги потребуется не меньше времени.
– Я понимаю, Император, и принимаю это. Как мы и договаривались, империя останется единым субъектом. Но и ты не забывай о том, что этот статус сохранится за ней только до тех пор, пока ты всецело содействуешь исполнению плана и не саботируешь его даже в малом.
– Я отлично помню условия договора. – Кивнул мужчина. – С кого начнёшь?
Артур хмыкнул:
– Со стран третьего мира, конечно же…
Глава 4
Там, где никогда не заходит солнце
На узкой полосе сухой прибрежной равнины, между покрытым пылью космодромом и редкими глинобитными строениями окружающего военную базу городка, воздух дрожал от зноя и отчётливо ощутимого, пронизывающего всё и вся напряжения. Над побережьем алым светом пылал закат, и далёкие тучи, линией горизонта отделённые от моря, с берега напоминали пепельную завесу, не сулящую людям ничего хорошего.
Тут, на южном выступе Калифата, на территории бывшего Йемена, ещё не ощущалась близость катастрофы, но власть имущие и те, кто имел возможность убраться подальше, уже готовились к отбытию.
Гудели движки самолётов – шесть тяжёлых бортов стояли с заведёнными моторами, готовые к вылету и ожидающие чего-то. Вокруг этих стальных монстров сновали люди в единообразной военной униформе песчаной расцветки с примечательной эмблемой, увенчанной чёрными полумесяцами, и было их столь много, что казалось, будто весь личный состав военной базы собрался в одном месте и в одно время. Мелькали и гражданские-механики, но к нынешнему моменту их тут почти не осталось: самолёты были подготовлены заранее, а все борта, которым требовалось подняться в воздух, уже давно это сделали. Архивы, члены малого совета, важные научные сотрудники и религиозные деятели – всех их вывезли ещё ночью.
И только члены Единого Собора всё ещё толпились у взлётной площадки в окружении телохранителей и ближайших помощников. Трое мужчин в разнообразных одеждах с одинаковыми белоснежными, с золотым шитьём накидками были тут сродни яркой кляксе на бело-чёрном полотнище. Они ожесточённо спорили и разве что не ругались: один, умудрённый сединами и согнутый в спине пластами жизненного опыта, доказывал двоим более молодым что-то очень важное, срываясь на крик и не иначе как чудом удерживая себя в руках.
За его спиной недовольно морщились телохранители-псионы, которым происходящее нравилось ещё меньше, ибо лояльность их принадлежала одному единственному человеку, а горячий темперамент членов Собора мог в один миг превратить горсть тлеющих углей в кострище и бойню. Хотелось ли им убивать соотечественников, когда надо всей планетой нависла жуткая угроза? Ответ очевиден: нет.
– До Мусандама мы доберёмся напрямую, но только если взлетим в ближайшие двадцать минут. Потом на маршруте закроют небо, и придётся делать крюк. Мы не можем просто ждать! Время уходит! – Относительно молодой, сурового вида мужчина в чёрной униформе с накидкой поверх ярился сверх всякой меры, и его можно было понять. Аномалия сначала пожирала только море, а к нынешнему моменту уже не один час поглощала сушу. Несколько городов, не счесть сколько деревень и посёлков на западном побережье Африки канули в лету, а спровоцированная катаклизмом дрожь земли ощущалась даже на территории Южного Калифата.
– Если мы не дождёмся старшего советника севера, случится непоправимое. – Старик прищурился, выпрямляясь насколько позволяло тело. Его голос был хриплым, но в нём отчётливо читалась привычка командовать. – Мы не имеем права покинуть место сбора, не дождавшись всех! В противном случае мы – не Собор, а испуганные ничтожества, бегущие с корабля!
– Корабль может затонуть в любой момент, если ты не заметил! – Ответил второй из молодых, худощавый, измождённый и с не самой густой бородой. – Если ты хочешь остаться и дождаться финала – оставайся. Но мы не отдадим свои жизни, чтобы потешить твою любовь к соблюдению формальностей! Умереть достойно – честь, но умереть напрасно – великий позор!
– Умереть достойно – значит оставить после себя порядок, а не хаос! – В глазах старика сверкнули молнии. – Если мы не в состоянии поддержать даже друг друга, то что говорить об остальных⁈ Калифат развалится на куски! Ни пророк, ни сам Господь не простят нам этого!
Слова завязли в раскалённом воздухе. Вдали, на горизонте, что-то глухо грохнуло – будто обрушилась половина горы. Один из телохранителей как будто бы сжался, и рядом с ним истаяла неоформленная пси-манипуляция. Земля под ногами дрожала почти незаметно, не непрерывно, давящим, растянутым гулом. Словно шевеление мифического мирового змея, проснувшегося в недрах планеты.
– Пусть развалится! – Отрезал молодой в чёрном. – Какой прок от государства, если все его лидеры сгинут, стоя посреди аэродрома и споря⁈
Старик выдохнул, втянул расширившимися ноздрями воздух и прикрыл веки, увесисто бросив:
– Ты прав. Но не понимаешь главного. Воронка продолжит расти, а сейсмические волны уже достигли Омана. Мы не сможем спастись, просто перелетев через пролив. Всё это… – Старик обвёл дрожащей рукой базу, самолёты, охрану. – … всё это бесполезно, если мы утратим единство и даже не поймём, с чем столкнулись.
– Единство? – Переспросил худощавый с кривой усмешкой, и шагнул ближе, почти нависнув над стариком. Телохранители с обоих сторон моментально напряглись, и в воздухе разве что искры мелькать не начали. – Единство – это когда ты готов пожертвовать собой ради дела. А ты хочешь, чтобы все мы стали заложниками твоих представлений о чести. Кто знает, что стало со старшим советником Севера? Может, его уже и нет в живых, если сепаратисты решили расчистить себе место под шумок!
– Не искажайте мои слова и мотивы. – Устало, но твёрдо ответил старший. – Я прожил достаточно, чтобы понять: отступающие без плана – это не спасшиеся. Это просто следующие жертвы. Спасти себя – не значит спасти Калифат. Каждый тут клялся служить не себе, а общему дому! Или ты уже забыл, Маджид?
– Я помню. – Худощавый мужчина отступил на шаг, скрипя зубами. – Но общему дому нужны живые лидеры, а не мертвецы.
Советник в чёрной униформе прищурился, глядя на старика. И тоже не удержался от того, чтобы продолжить спор, бросив на старика недовольный взгляд:
– Мы не в зале совета, и не перед народом собираемся выступать, Джамаль. Мы в последней точке, откуда ещё можно эвакуироваться. Через пятнадцать минут нам закроют небо, и придётся делать круг, пролетая вблизи Империи. Враждебной нам, и могущей воспользоваться шансом «случайно», в царящем вокруг хаосе уничтожить парочку самолётов особого назначения. Мы можем и дальше упражняться в искусстве слова, но тогда наши тела, вероятно, уже никто никогда не найдёт, а Калифат точно разорвут на части сепаратисты и внешние враги. Зато мы сохраним честь и поступим по совести. Этого ты хочешь, Джамаль?
Худощавый с готовностью подхватил заданную линию:
– Он прав, Джамаль. Ты мудр, но все мы равны. Никто не в праве решать в одиночку. Мы оставим тут один борт, который взлетит в последнюю минуту, чтобы успеть до закрытия неба. Если старший советник Севера не объявится и тогда, то мы ничем не сможем ему помочь. Но здесь в достатке самолётов, чтобы он мог эвакуироваться окольными путями. И, возможно, на него даже не обратят внимания в Российской Империи: одиночный самолёт может проскочить незамеченным в этом хаосе.
– Паника – естественна. Предательство – нет. – Бросил Джамаль, прищурившись. – Я верен народу и данным клятвам. Одна из них – Собор покидает страну только в полном составе. Четыре стороны света и четыре советника. Никак иначе.
– И всё же, Собор в праве большинством голосов принимать даже решения, идущие против клятв, если так нужно для блага народа. – Маджид задрал подбородок, глядя на старика сверху-вниз. – Нас двое. Ты – один.
– Вы можете лететь. Я останусь. – Старик с силой ударил своей тростью по бетонному покрытию взлётной полосы. – Возможно, так будет лучше для всех.
– Лучше? – Маджид прищурился. – Лучше для кого? Для твоего самолюбия? Для истории, которая, если мы выживем, запомнит тебя как «пример для подражания, что держался за клятвы до самого конца»? Или для тех, кто уже завтра может вдруг увидеть, что у государства больше нет руководства, и они остались одни, без шансов, без веры и без надежды? Не пытайся сделать из себя мученика, Джамаль. Это слабость.
– Я не мученик, слепцы. Я – столп. – Голос старика не дрогнул ни на йоту. – Пока я здесь, у Калифата есть будущее.
– Мёртвый советник никак не поможет Калифату в будущем, старик. – Отозвался мужчина в чёрном. Его звали Хусейн, и он был самым младшим не только в их троице, но и во всём Соборе, включая средний круг. И тем не менее, его уважали: за твёрдость убеждений, за способность ясно мыслить в критических ситуациях и за происхождение, ибо во всём совете Хусейн был единственным «выходцем из народа». – А вот твоя мудрость может пригодиться уже совсем скоро.
Старик поджал губы, отвернулся и устремил свой взгляд куда-то вдаль, словно бы за линию горизонта, туда, где тучи клубились над морем тёмной пеленой. Где воздух дрожал от затухающего жара, настолько же равнодушного, насколько равнодушным было само небо.
– Вы, юнцы, не видели, как рушились и полыхали провинции на юге, как вспыхнул Шибам, став «сердцем» сепаратистов. Они не будут ждать, пока мы доберёмся до безопасного места и наладим связь с родиной. Вы же… Всё это следствие страха. И ваша трусость питает его. – Старик опустил веки, зажмурившись. – Я зря прибыл сюда. Очень зря. Мне стоило остаться там, с нашим народом. Но ещё не поздно это исправить. Я возвращаюсь, а вы… делайте, что хотите.
Старик развернулся, и уверенным, насколько позволял возраст, шагом направился к далёким автомобилям. Вместе с ним назад двинулись его помощники и телохранители, недобро зыркающие на оставшихся советников, которые годились гласу Юга во внуки.
– Не исключаю, что это даже к лучшему. Старый Джамаль сможет на месте решить все те вопросы, которые непросто будет проконтролировать дистанционно. – С напускным равнодушием произнёс Хусейн, глядя вслед старшему члену внутреннего круга Собора. – И народу будет легче, если они смогут знать, что не весь Собор покинул страну.
– Может, мы и правда ошибаемся, Хусейн? – Худощавый посмотрел на коллегу странным задумчивым взглядом. – Стоит ли прятаться за флагами других держав, рискуя растерять всё то, что наши предшественники большой ценой заполучили в череде священных войн? Если воронка не остановится, конец так или иначе, но наступит для всех.
Хусейн молчал, и отвечать не торопился. Ветер шевелил края его накидки, а где-то за спиной пронзительно кричала чайка. Весьма уместно, словно сама природа подала резкий сигнал тревоги. Молодой советник обернулся, глядя на горизонт, но видел не море и тучи, а перекрёсток множества судеб: своей, народа Калифата, Маджида и Джамаля, многих других людей.
– Трусость… – Произнёс он, будто пробуя слово на вкус. – … это не когда ты бежишь. Трусость – это когда ты знаешь, что нужно делать, но откладываешь, бежишь от момента принятия решения со всех ног. И молишься, чтобы кто-то другой принял решение за тебя.
Хусейн обернулся к своему собеседнику, окинув взглядом молчаливых помощников и напряжённых телохранителей.
– Мы не трусы. Но, возможно, мы… размякли, вбив себе в головы, что человеку не должно идти против катаклизма. Так привыкли к тому, что у нас есть Собор, армия, псионы и богословие, что утратили стержень, когда всё это как будто бы стало бесполезно. Из-под наших ног уходит земля, а вместе с ней – и старый порядок.
– А вместе с ними и старики. – Скрепя сердце произнёс худощавый. – Их принципы. Их ритуалы и клятвы. Их проклятые «четыре единых стороны света».
Он сказал это без ненависти, без гнева, без иронии. Его слова пропитывали лишь прорвавшиеся наружу усталость, неуверенность и страх. Даже плечи его чуть опустились, и на лице впервые за всё время появилось нечто похожее на растерянность.
– Не знаю. – Наконец выдавил из себя он. – Я не знаю, что правильно, а что нет. Мне казалось, что ответ очевиден, но сейчас… сейчас я просто хочу, чтобы у Калифата остался стержень. Что-то или кто-то, способный удержать разваливающийся на части дворец и, возможно, отстроить утраченное заново.
– Тогда, брат, мы вынуждены признать, что мы спасали не Калифат и не Собор. Мы спасали себя. – Хусейн повернулся, сделав шаг к трапу ближайшего борта. – И всё, что мы можем сделать – быть честными с самими собой, когда будем выстраивать новое будущее из обломков. Отменить взлёт. Заглушить двигатели. Все борта остаются. Мы возвращаемся в столицу.
Хусейн бросил взгляд на Маджида.
– Ты с нами?
– С вами. – Худощавый отрывисто кивнул. – Мы нужны здесь. Джамаль был прав: в нас говорила трусость.
Моторы самолётов начали замолкать по одному, а от трапов почти сразу потянулась сначала нестройный, но набирающий мощь поток тех, кого Собор намеревался вывезти с собой: средний круг, помощники и советники, старшие чиновники из лояльных им. Механический гул машин затих, но ему на смену пришёл другой, человеческий: люди роптали, ибо многие из них протестовали против отмены бегства.
Кое-кто из военных растерянно переглядывался, кто-то схватился за связь, отдавая новые приказы: Собор требовалось вернуть обратно в целости и сохранности, а с учётом возросшей активности сепаратистов требовалось привлечь огромные силы.
Хусейн заметил это, и, взглянув на ближайшего офицера, тарабанящего что-то по рации, прикрикнул:
– Донесите в Сана: Собор возвращается. Пусть укрепляют дворец!
Сана, древняя столица Йемена, пережившая осады, революции и удары с раскалывающихся небес, была настоящим символом. И только сейчас и Хусейн, и Маджид поняли, чего они лишились бы, захвати город сепаратисты.
А на краю аэродрома, уже почти у самых машин, Джамаль остановился. Ему донесли об отданном приказе, и он, застыв на мгновение, обернулся. Неспешно, будто бы опасаясь увидеть что-то, что ему не понравилось бы… или наоборот. Его старческий взгляд нашёл Хусейна и Маджида, что вместе со своими свитами уже двигались в его сторону плечом к плечу. Не «юнцы», как он назвал их в порыве сдерживаемого гнева. Советники. И теперь – его преемники не по крови, но по долгу.
Джамаль не улыбался ни лицом, ни губами. Но его взгляд говорил сам за себя. Сдержанное, почти неуловимое, но искреннее одобрение промелькнуло в его глазах, прежде чем он вновь отвернулся к ожидающему автомобилю, первым забираясь в салон машины.
