Текст книги "Братва: Век свободы не видать"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Конечно, девчонка меня просто использовала в своекорыстных интересах, ни о каких нежных чувствах и речи идти не может. Ну и наплевать. В конце концов, каждый зарабатывает как умеет. Житейская аксиома. И оскорбляться тут не на что, по сути.

Неожиданно проклюнувшаяся в мозгах неприятная мыслишка заставила срочно произвести ревизию бумажника. Но опасения оказались совершенно напрасными – все дензнаки были на положенном месте. Лопатник похудел лишь на тысячу гринов, которую я по доброте-широте душевной сам оттуда вчера изъял на чисто благотворительно-гуманитарные цели. Хотя, если пасьянс разложить с умом, то и эти испарившиеся в пространстве баксы могут вполне легально вернуться обратно...

Эта замечательная идея так мне понравилась, что я весь день обдумывал детали претворения ее в жизнь. Самым простейшим, понятно, было бы кликнуть Цыпу и поручить ему разобраться с оборзевшими вымогателями, напрочь отбив у них халявские замашки. Явно несерьезные рэкетиры какие-то подвернулись – так переть буром в привычках уголовных одиночек, а не солидных деловых. Рубль за сто, что за их спинами никто из влиятельных не маячит, действуют мальчики на свой страх и риск. Это значительно все упрощает. Пожалуй, Цыпленка привлекать нет надобности. С таким легким дельцем и сам управлюсь без проблем. Гарантия.

Я высвободил свою левую клешню из перекинутой через шею марлевой перевязки и осторожно пошевелил пальцами. Никаких болевых ощущений в плече не наблюдалось. Весьма этим ободренный, подвигал уже всей рукой. Потревоженная левая лопатка тут же отозвалась тупой ноющей болью, спеша возвестить, что еще не совсем оправилась после пулевой травмы и настойчиво требует покоя. Боль, правда, вполне терпимая, но я все же решил застраховаться и утихомирить ее перед акцией, оглушив уколом замораживающего новокаина. Хоть левая рука далеко не главная в нашей профессии, но без ее деятельной помощи мне нынче по водосточной трубе ни за что не спуститься, и тем паче не подняться потом. Как пить дать. Я не обезьяна – пятая хватательная конечность в виде цепкого хвоста в моей конструкции отсутствует. Приходится довольствоваться лишь тем немногим, что есть в наличии. Зато, на зависть всем зверям, у меня имеется отличная альтернатива их мощным клыкам и когтям – шестизарядный «лилипут». Необходимо, кстати, проверить пистолет в работе и заодно кокнуть лампу уличного фонаря напротив моих больничных окон. Его неоновый свет будет сегодня верняк не в тему. Совсем некстати то бишь.

Я даже мужественно решил совершить небольшой личный подвиг и не притрагиваться к запасам алкоголя до благополучного завершения вечерней прогулки. Такая невероятная самоотверженная ответственность вызвала у меня, не скрою, глубокое восхищение собственной силой воли.

Терпеливо дождавшись, когда наручные часы показали девять вечера, я приступил к воплощению разработанного замысла в реальную действительность.

Сперва вызвал дежурную медсестру и настоял, чтобы она вколола мне в левое плечо ампулу пятипроцентного новокаина, сославшись на беспокоящую острую боль.

Молодая сменщица Светланы, своими габаритами более смахивавшая на повариху кафе, чем на работницу медучреждения, сделала два купирующих укола и явно нехотя покинула палату, призывно покачивая мощным тумбообразным задом. По всей видимости, наглая Светка не только рабочую смену ей сдала, но и меня, как некую своеобразную почетную эстафету. Ничего не выйдет, хитромудрые девочки! Я не кретин, к вашему сведению, и не дойная коровка. Отстегивать по «штуке» гринов за ночь не намерен. Да и не по кайфу мне такие жирные телеса. Объемно-рельефные бедра я, признаться, весьма даже уважаю, но чтоб и талия обязательно у телки в наличии имелась.

Никак внешне не отреагировав на наивные заигрывания медсестрички, я закрыл за ней дверь и для надежности защелкнул шпингалет.

На улице за окном уже довольно внятно смеркалось. Этому хорошо способствовали плотно набежавшие на небосвод ненастные тучки, полностью скрывавшие грешную землю от бледного лика луны. Данный факт я счел за благоприятное для намеченной акции предзнаменование. Ведь вполне логично предположить, что, раз мне подыгрывает сама Природа, то, значит, где-то наверху уже выдали «добро» на претворение моего плана в жизнь. Таким нехитрым способом мудрый космический Абсолют прозрачно намекает, что все путем – сегодняшнее «лыко» мне «в строку» не засчитает. Это приятно обнадежило и взбодрило личное тело и нервы не хуже ста пятидесяти граммов благородного коньяка. Люблю, если честно, что высшие силы не считают западло подать мне знак, как равному.

Ладушки. Свою нежную сверхчувствительную совесть я благополучно успокоил, теперь пора и за дело приниматься.

Предательский уличный фонарь пока еще не горел, но был отчетливо различим на фоне трехэтажного домишки из белого силикатного кирпича.

Пузатенький цилиндрик глушителя лишал возможности воспользоваться прицельной мушкой пистолета, но, к счастью, от цели меня отделяли какие-то несерьезные десять метров – с такого дохлого расстояния я даже навскидку не промахиваюсь. В натуре. Одарил меня Всевышний таким редкостным замечательным талантом – буквально кожей руки всегда чувствовать, куда пойдет пуля. Так что святую библейскую заповедь: «Не зарывайте свой талант в землю» – я очень даже чту и блюду. Стараюсь при любом подходящем случае ей послушно следовать. Из-за чего практически и не расстаюсь с пистолетом.

Автомашины охранников из «Кондора» поблизости не наблюдалось. По ходу, ребятки уже благополучно слиняли на пересменку. До их появления в одиннадцать часов я вполне успею сварганить свое маленькое дельце и вернуться обратно. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Первая же «лилипутская» пуля расколола плафон фонаря, о чем свидетельствовал звон посыпавшихся осколков стекла, но я не стал излишне скупердяйничать и послал по тому же адресу свинцового дублера для полной гарантии.

Личную больничную экипировку менять не счел нужным. Только к спортивному костюму и кроссовкам добавил «лилипут», прицепив крохотно-изящную кобуру на лодыжку под левой штаниной.

К счастью, фрагменты водосточной трубы были основательно-плотно пригнаны друг к другу, и мне не пришлось испытать сомнительное удовольствие свободного парения. До земли я благополучно добрался за каких-то несколько минут. На подъем, ясно, потребуется значительно больше и времени, и физических усилий.

Мой любительский альпинизм остался, судя по всему, не оцененным случайными зеваками. Их просто не было в наличии. Улицы заметно обезлюдели, мне навстречу попадались лишь редкие прохожие. Этому имелось два объяснения: во-первых, вечерний Екатеринбург чреват весьма реальной угрозой не только для кошельков, но и для здоровья граждан из-за разошедшегося бандитизма, и, во-вторых, началась серия душещипательного мексиканского телефильма, так полюбившегося российскому обывателю.

Зрительная память у меня на неплохом уровне развития – нашел искомую пятиэтажку без особых хлопот на соседней улице. Фасад первого этажа здания украшала помпезно-вызывающая огромная вывеска «Белизна».

Вот если бы вывеска была поскромнее, вдруг подумалось, то, вполне возможно, и не привлекла бы прачечная к себе столь пристального внимания рэкетиров.

Обойдя дом с тыла, нырнул в двери нужного подъезда. Продолговатый «пенал» площадки первого этажа имел три двери. Какая их них вела в частную прачечную, я разбираться не стал, сразу заняв исходную позицию в единственном здесь темном месте – крохотно-тесном закутке под лестницей.

От двери подъезда меня почти полностью закрывал металлический шкаф электрического распредщитка. Тусклую лампочку под серым, давно не беленным потолком я выбивать не счел необходимым, так как визуально не знал «клиентов». Кромешная темень может в данном конкретном случае сыграть на руку не мне, а моим противникам. Вот кабы имелся в наличии фонарик – тогда другое дело.

«Ролекс» показывал без малого десять, визитеры должны нарисоваться с минуты на минуту. К теплой – вернее, горячей встрече я уже основательно подготовился: вытащив «лилипут» из колыбельки-кобуры, передернул затвор и снял его с предохранителя.

Громко хлопнула входная дверь, и по площадке тяжело затопали чьи-то башмаки. Выглянув из своего укрытия, я разглядел двух средних лет амбалов с короткими стрижками и в одинаковых черных джинсовых костюмах. По описанию Светланы это именно те, кого я поджидаю.

Спрятав правую руку с огневым «аргументом» за спину, я покинул засаду и шагнул навстречу парочке, которая вкопанно остановилась на середине площадки, подозрительно уставившись на неожиданную живую преграду.

– Привет, Монах! – широко-дружелюбно осклабился ближайший ко мне амбал, перестав суетливо лапать под курткой свой шпалер.

Ну что за напасть такая!!! Похоже, каждая уголовная морда в городе знает меня в лицо! Сейчас еще выяснится до кучи, что мы с ним где-то вместе тянули срок. Только теплых воспоминаний мне в данный момент как раз и не хватает для полного счастья!

Без лишнего базара я вскинул невесомо-легкий германский «лилипут» и парой точных выстрелов превратил рэкетиров в неких сказочных циклопов, щедро наделив каждого третьим красным «глазом» аккурат в середине лба.

Склонился над поверженными врагами, дабы убедиться, что их переезд из Екатеринбурга «в Сочи» уже благополучно завершен. На какой-то миг удивился их радикально изменившимся мордахам – обе вдруг стали густо веснушчатыми. Но тут же просек, что это не родимые пятна вовсе. Просто стрелял я практически в упор, и «фотокарточки» громил забавно усыпали крапинки пороховой гари.

Кажется, уже не дышат. Да и не мудрено. Пуля такого мелкого калибра обычно пробивает лишь лобную кость, а дальше просто кувыркается внутри, многократно рикошетя от стенок черепной коробки. Выйти из башки слабеньких убойных силенок пульке не хватает. Но нет худа без добра, как говорится. Затылки потерпевших хоть и остались невредимо-целехонькими, но зато их мозги после суетливых зигзагов свинцового «гостя» сейчас наверняка на пошинкованную капусту смахивают. Поэтому контрольные выстрелы я благоразумно производить не стал, решив слегка сэкономить. Два патрона всего-то в обойме осталось. Лучше поберечь боезапас на всякий непредвиденный случай.

Сунув карликовый шпалер в кобуру на ноге, я перешагнул через некрасиво развалившихся на пыльно-грязном полу двух бездыханных бедолаг и вышел из душного подъезда на свежий воздух.

На скамейке у подъезда сидел какой-то крепкий мужик, сразу поднявшийся при моем появлении. Подумав, что это третий подельник рэкетиров, оставленный здесь на страховочном шухере, я уже сгруппировался, чтоб приветствовать его для начала своим коронным привычным приемом – левой в солнечное сплетение и правой снизу в челюсть, но недоразумение тут же бескровно-благополучно разрешилось, не успев довести меня до греха.

– Добрый вечер, Евгений Михайлович, – бодро сообщил незнакомец, одергивая на себе пятнистую куртку «афганку». – Совершаете оздоровительный моцион? Угадал? Ежели уже закончили променаж, то, может, обратно в больницу пойдем? Не возражаете?

– Ты, земляк, меня прямо заразил своей страстью всякие вопросы задавать! Кто ты такой? Как меня вычислил?

– А я от самой больницы за вами ехал. Вы так сильно спешили, я чуть вас не проморгал, пока с машиной возился. Понимаю, что желали с глазу на глаз с кем-то встретиться, без свидетелей, но вынужден был за вами хвостом увязаться. Я не нахал, но так как головой отвечаю за безопасность клиента, то...

– Ты из «Кондора»? – мигом просек я ситуацию и кивнул на примостившийся у детской песочницы бежевый «жигуль». – Твои колеса? Поехали, короче!

Когда «девятка» благополучно выкатилась на дорогу, я задал весьма интересовавший меня вопрос:

– Почему один? Куда делись коллеги?

– Ребята ужинают в «цыплятах». Вы не возражаете, если мы их прихватим по дороге? Чего мне зазря туда-сюда мотаться?

– Рация или сотовый телефон имеется в наличии? – не спеша отвечать, продолжал я выяснять очень существенные для меня моменты.

– Телефон только у старшего. Он его с собой забрал. Ну так как решили, Евгений Михайлович, заскочим по-быстрому за ребятами? Крюк тут невелик.

– Ладушки, – облегченно откинулся я на спинку сиденья, убедившись, что о моем вечернем походе дружки охранника, к счастью, не информированы. – Так и быть, подберем обжор.

Мне понадобилось целых полторы минуты, чтобы обстоятельно прошевелить в голове сложившуюся ситуацию и принять единственно верное решение. Да, весьма тяжек «крест» Монаха, но тут уж, по ходу, ничего не поделаешь. Не зря в священной Библии сказано: «Ровно по мере сил ваших дано вам будет...» Так что роптать тут глупо и даже, в натуре, грешно. Надо с должным смирением принимать на плечи неожиданные новые испытания. Хорошо хоть, что плечи у меня крепкие.

– Земляк, сверни-ка вон в тот темный переулочек. Отлить мне срочно требуется подале от глаз людских. Стеснительно-скромный я чересчур.

Через несколько мгновений у меня появился серьезный повод улучшить настроение, похвалив себя за проявленную на лестничной площадке аккуратную предусмотрительность: сэкономленный боезапас оказался точно в тему. Очень даже кстати то бишь.

Последние кварталы до больницы пришлось преодолевать чуть ли не вприпрыжку – грозовое небо так недвусмысленно нахмурилось кустистыми бровями туч, что было ясно – на подходе ливень. А коли родная водосточная труба станет вдруг мокро-скользкой, то мне подвиг восхождения верняк не совершить. Гарантия.

Но все обошлось. Хляби небесные разверзлись лишь тогда, когда я уже забрался в окно своей палаты.

В натуре: высшие силы нынче явно благоволят к моей скромной особе. За что я благодарно и искренне зауважал их еще сильнее.

4

Улыбчиво-солнечный день ничем не напоминал о пронесшейся ночью над родным Екатеринбургом грозовой буре. Разве что веселым матовым блеском свежеумытого асфальта и терпким запахом земли и акации, не изнасилованным пока еще смрадом вечного городского смога.

Впрочем, состояние любезной сердцу природы волновало меня в данным момент в наименьшей степени. Прислонившись к оконному косяку, я неторопливо курил и высматривал внизу автомобиль личных охранников. Скоро его отыскал – из густых кустов акации рядом с дорогой торчал черный бампер «Тойоты». Ребятишки из «Кондора» на своем боевом посту, хоть и на другой машине. «Эскадрон ускакал, не заметив потери бойца», – как в одной бодренько-печальной песенке поется... В любом случае ночное происшествие с шофером они на мой счет не отнесли – это ясно как дважды один.

Выходит, можно смело себя поздравить – подозрительной суеты не наблюдается, карты легли на ломберный стол Судьбы именно так, как я рассчитывал.

Вполне удовлетворенный сделанным оптимистическим выводом, я выбросил окурок в окно и вернулся к низкому столику у кровати с целью слегка подкрепиться: во-первых, время завтрака уже наступило, а во-вторых, пара банок баварского пива, что я успел с утра приговорить, пробудили в желудке нечто, сильно смахивавшее на проблески аппетита. Но сервис в медучреждении, надо отметить, явно оставлял желать много лучшего. Хотя солидным «люксовым» постояльцам могли бы, эскулапы задрипанные, вовремя хавку приносить. Нигде в несчастной России, по ходу, порядка и дисциплины уже нет. Сплошное разгильдяйство всюду и во всем.

Когда я, плюнув на отечественную систему здравоохранения, собрался уже лично соорудить себе легкий завтрак из бутербродов, дверь наконец-то отворилась и Светлана вкатила в палату квадратный столик на колесиках, уставленный фаянсовыми тарелочками с моим обычным скромным ленчем, состоящим из яичницы с беконом, овощного салата из помидоров со сметаной и парочки поджаренных тостов.

С некоторым разочарованием обратил внимание на неприятное нововведение в экипировке Светы – нынче на ней под халатиком красовались плотные зеленые «лосины», пуритански скрывая прелестные розово-загорелые ноги от моего плотоядного взора.

– Салют, Светик-зеленоцветик! – помогая ей переставлять тарелки на столик у кровати, двусмысленно пошутил я, желая снять с кукольного личика медсестренки слишком уж напряженно-серьезное выражение.

Но моя новая пассия не откликнулась даже улыбкой, старательно избегая встречи наших взглядов и сохраняя отрешенно-каменное лицо.

– У тебя что, зубы болят? Или какой-то молодой пылкий докторишка выспаться не дал? – невинно поинтересовался я, отправляя в пасть первый кусок дивно сочного бекона. – Ты уже завтракала? Если нет – смело присоединяйся. У меня тут запросто хватит для двоих, не сомневайся.

– Я не сомневаюсь. Вчера ведь твоих возможностей тоже хватило для двоих, верно? – Света вдруг вскинула на меня свои синеокие глаза-пистолеты, должно быть, желая застать врасплох, но не на того напала, наивная дурочка.

– Что конкретно имеешь в виду? – полюбопытствовал я, спокойно-деятельно продолжая утреннюю трапезу. – Если думаешь, что с твоей толстушкой сменщицей сексуально развлекался, то впадаешь в глубочайшее заблуждение. Несправедливо обидно, малышка, для моих искренних чисто-честных чувств к тебе!

Наверно, целую минуту Светлана не сводила внимательно-недоверчивых и одновременно растерянно-испуганных глаз с моих равномерно двигавшихся челюстей, затем вынула из кармашка халата плоский бумажный пакетик из газеты и осторожно пристроила его на краешке стола, будто это бомба была, а не безобидно-банальные баксы.

– Что это? – равнодушно спросил я, тщательно стерев непроизвольно наползавшую на губу довольную усмешку.

– Возвращаю ваши доллары, Евгений. Не понадобились... Вымогатели до прачечной дойти не смогли. Кто-то застрелил обоих вчера прямо в подъезде. Всю ночь милиция жильцов нашего дома допрашивала. Убитых не опознал никто. Мы с Наташкой тоже... Правильно сделали?

– Наверное, – пожал я плечами, откладывая в сторону вилку с ножом. – В уголовном деле лучше вообще не фигурировать. Даже в качестве свидетелей. Спокойнее как-то. Теперь-то я просек, наконец, твое странное поведение! Ты что же, милая глупышка, вообразила, будто я каким-то боком в этом замешан, да?

– Не знаю, что и подумать, – устало призналась Светлана, отводя от меня смущенный взгляд. – Но очень уж странное, согласись, совпадение получилось...

– И ничего странного тут нет! – решительно опроверг я сей безусловно-очевидный факт. – Сама здраво посуди: из больницы я не выходил, что может засвидетельствовать поголовно весь эскулапный персонал, посетителей ко мне вчера не было – то бишь поручить кому-нибудь разобраться с рэкетирами тоже не имел возможности. Убедил?

– Но ты ведь мог просто куда-то позвонить... – не слишком уверенно сказала Света, явно начиная сомневаться в своих поспешных первоначальных выводах.

– А вот и нет, малыш! – не счел я нужным сдерживать самодовольный смешок победителя. – Из палаты вчера вообще не выходил и телефоном ни разу не пользовался! Спроси у дежурной сестры, коли все еще сомневаешься.

– Обязательно спрошу, – твердо пообещала эта наглая девчонка, толкая столик на колесиках в обратный путь. – Прости, Евгений, но я пойду. Голова от всех этих волнений ну прямо раскалывается.

– От мигрени замечательно коньячок помогает, – поделился я ценным научным открытием. – Не хочешь принять капельку-другую? Чисто символически. Для поднятия тонуса.

– Как-нибудь в другой раз. Не обижайся, – Света сделала жалкую попытку улыбнуться, но ничего путного у нее не получилось, и поспешно покинула мой «люкс» вместе со своей передвижной «скатертью-самобранкой», выглядевшей сейчас уныло-пошло из-за тарелок с остатками недоеденной пищи.

«Ну и дьявол с тобой, золотая рыбка! – не стал я расстраиваться от такого откровенного проявления холодной отчужденности девчонки. – Не очень-то и хотелось!..»

Случайно вспомнив, что подобные слова говорила в знаменитой басне лиса, не сумев добраться до желанного винограда, я щедро плеснул себе в стопку фирменного французского «лекарства от мигрени» и, чокнувшись с бутылкой, провозгласил:

– Не переживай, кумушка-лиса, по порожнякам! Винограда и девок еще будет в жизни с избытком! Зато из шкур наших ни одна падла шубу себе не сошьет! Гарантия!

– С кем это ты базаришь, Евген, в пустой комнате? – подозрительно прищурившись, поинтересовался Цыпа, появляясь в дверях палаты, как черт из коробочки.

– Думаешь, у меня шифер съехал и гуси улетели? – усмехнулся я, отправляя коньяк по прямому назначению. – Пальчиком в небо, братишка! Высокоразвитые в интеллектуальном плане личности частенько сами с собой прикалываются – ведь так иногда нестерпимо хочется поговорить с умным человеком. Для разнообразности хотя бы...

Цыпленок, не обратив внимания на мою почти неприкрываемую колкость, пристроился на краешке кровати и вынул свой вечный «Кэмел». На лице соратника было серьезное задумчивое выражение, смотревшееся на его обычно самодовольно-беспечной мордахе непривычно и даже весьма забавно.

– Кури, – добродушно разрешил я, закуривая сам. Но, конечно, не американскую «дымовую шашку» Цыпы, а благородную душистую «родопину». – Появились новые проблемы?

– Нет, – чуток помедлив, ответил Цыпа. – Новых проблем у нас не имеется. Но есть кой-какие неприятности. Вчерась двоих наших гавриков кто-то внагляк расшмалял в упор. Они были при козырях, но применить оружие почему-то не успели.

– Где это произошло? – нахмурившись, спросил я, хотя уже ни на децал не сомневался в ответе.

– Тут недалече. Чуть ли не на пороге прачечной «Белизна», куда ребята и направились по делу.

– По какому такому делу? Почему я не в курсе?!!

– Но ты же сам дал «добро» Тому подоить местных коммерсантов, – удивленно вскинул пшеничные брови Цыпа, не понимая, чего это я расхипешевался. – Вот он и начал крутиться в данном направлении. Нанял парочку недавно откинувшихся мальчиков. Сильно странно это, между прочим. Почему нашим основным контингентом не воспользовался? Похоже, Том собирался собственную группу заиметь, чтоб рулить ею единолично. Тогда даже неплохо, что его гавриков шлепнули. Все к лучшему, как ты любишь выражаться. Хотя, в натуре, жаль ребятишек. Тем паче, что кокнул их какой-то дешевый фраер.

– Почему дешевый и почему фраер? – Я даже слегка оскорбился в глубине души.

– Гарантирую, Евген! – Для большей убедительности, наверное, Цыпа ткнул в мою сторону своей безбожно кадящей сигаретой. – По-другому просто быть не может! Откуда у хозяина какой-то занюханной прачечной деньги на профессионала? Бьюсь об заклад, что замочили ребят за какую-нибудь штуку-другую «зеленых». Ясно ведь – заказчик ликвида именно он, больше некому. Мыслю навестить гада нынче и по-базарить с ним по душам перед отправкой «в Сочи». Уверен, что он махом у меня в руках расколется и назовет падлу исполнителя.

– Запрещаю! Чтоб никакой боле самодеятельности и отсебятины! – зарубил я на корню план соратника. – Сам лично прошевелю дело с «Белизной» после похорон ребятишек.

– Хочешь лично участвовать в траурной церемонии? – удивился телохранитель. – Зачем? Ты же ребят не знал! Да и вообще слишком жирно для наемников, чтоб шеф их хоронил!

– Начисто отсутствует в тебе, браток, человечность и гуманность, – посетовал я, слегка опечалясь. – Но в данном случае пусть будет по-твоему. Не забудь только парочку красивых венков послать на похороны от моего имени.

– Как обычно – из черных роз? – уточнил ответственный Цыпа.

– Да. Не будем ломать традицию, – немного подумав, согласился я. – Пусть все видят, как мы высоко ценим личные кадры, раз не считаемся с такими безумными расходами. Репутация превыше всего.

Я с ненавистью уперся взглядом в газетный пакетик на краю стола с той злосчастной тысячей долларов, из-за которой и случилась вся эта совершенно дуровая история.

– Стопроцентный кретинизм! – пробормотал я, не сдерживаясь.

– Ты о чем, Евген?

– Да так... Сам с собой прикалываюсь для разнообразия. Кстати, слыхал, что мое здесь содержание в золотую копеечку нам влетает? Отстегиваешь тысячу баксов за сутки якобы. В цвет или лажа?

– Около того, Монах, – уловив явное мое недовольство, Цыпа перешел на официально-деловой тон. – Двести баксов за «люкс» и шесть сотен за охрану «Кондору» за круглосуточное обеспечение.

– Да это ни в какие ворота не лезет! – искренне возмутился я. – Натуральное лоховское расточительство, возведенное в абсолют! Чего ты раньше молчал?! Нет, я здесь ни дня больше не останусь! Собирай вещички, Цыпленок, пока я собираюсь.

Распахнув обе створки платяного шкафа, сдернул с пластмассовых плечиков слегка покоцанную пулей куртку и надел сверху на свой спортивный костюм. Черные джинсы и рубашку, скомкав, сунул в объемный кожаный баул и бросил его Цыпе, который уже деятельно сворачивал в тугой сверток мою постель. Даже в тюрьмах и лагерях я умудрялся спать на домашнем постельном белье – уютнее телу и спокойнее душе. Правда, нелегально затягивать бельишко с воли весьма накладно выходило. Но тут уж ничего не поделаешь: привычка – вторая натура, как известно. Приходилось, наплевав на бережливость, щедро одаривать алчных прапорщиков-контролеров разумными бумажками, но с одной роднящей их особой приметой – вереницей нулей как на лицевой, так и на тыльной стороне банкноты.

– Все в ажуре, Евген, – доложил Цыпа, успешно запихав мое постельное хозяйство в баул. – А ты уверен, что уже окончательно поправился? Даю добрый совет: отдохни здесь хоть недельку для полной гарантии. С пулевым ранением шутки плохи. К тому же за «люкс» все одно до конца месяца уплачено. Пропадут деньги зазря.

– Раньше надо было думать! – поставил я крест на меркантильных соображениях телохранителя. – Месяц, по ходу, выпал у нас такой – сплошных убытков и потерь. А против судьбы не попрешь, сам понимать должен!

– Вообще-то, авось оно и к лучшему, что домой переберешься, – неожиданно кардинально поменял свое мнение Цыпа. – Там тебя охранять попроще будет. Не хотел говорить сразу, чтоб не нервировать раньше времени, Евген, но нынче ночью при невыясненных обстоятельствах погиб также и один из охранников «Кондора». Убит выстрелом в затылок. Он почему-то покинул свой пост у больницы и уехал на соседнюю улицу. Там его и кокнули. Я вот мыслю, не связано ли это с тобой как-то?

– ?!

– Не подбирается ли к тебе эдак сбоку та сучара, что покушение организовала?

– Навряд ли, – облегченно переведя дух и состроив задумчивое лицо, будто сосредоточенно прогоняя в мозгах эту версию, откликнулся я, выплескивая остатки коньяка в стопку. – Слишком мудрено. Логики заказчика не вижу. Скорее всего это лишь глупое случайное совпадение. Ладушки! Все шмотки собрал?

– Само собой. А это что? – Цыпа держал в руках надорванный газетный пакетик, откуда торчали грязно-зеленые купюры. – Ты чуть свои баксы не забыл, Евген! В натуре – месяц сплошных подлянок! Держи!

– Нет! – Я невольно отдернул руку от злосчастно-пакостных долларов и, чтоб как-то скрыть свое идиотское замешательство, тут же поднял со стола наполненную стопку с французским эликсиром. – Оставь себе. Они пойдут на поминки нашим боевикам, пусть будет им земля лебяжьим пухом!

Намахнув скорбные сто грамм и даже не закусив с расстройства, хотя это очень вредно для здоровья, я поспешно вышел из больничной палаты. Все-таки чересчур уж чувствительно-нежная у меня психика. Но ничего поделать с собой не мог – искренне жаль было мне погибших мальчиков, хотя и не знал я их. Почти.

Процедура выписки из больницы не заняла и пяти минут.

Находясь в глубокой печали, по дороге домой я почти не любовался в окно «мерса» на чудный солнечный день и на прогуливавшихся по обочине трассы потрясных молодых девах в коротких мини-юбках, туго обтягивавших не просто призывно-роскошные бугры ягодиц.

Цыпа тоже молчал, уважая понятную скорбную «минуту молчания» шефа, совсем недавно узнавшего о человеческих потерях в сплоченных рядах нашей организации.

Весьма приятно было вновь оказаться в родных пенатах. Я прошвырнулся по всем четырем комнатам с визуальной ревизией. И получил полнейшее удовлетворение ее результатами – мебельная полировка сияла ухоженными поверхностями, ковры были тщательно пропылесошены, а пепельницы пусты. Здесь явно недавно вовсю постаралась моя двоюродная сестренка Наташа, имевшая ключ от квартиры и следившая по родственной доброте душевной за тем, чтоб фатера моя не слишком смахивала на авгиевы конюшни. Надо отдать должное Натуле: содержать в идеальном порядке и чистоте четырехкомнатную берлогу одинокого и – чего греха таить – довольно-таки безалаберного в быту мужика – труд, в натуре, геркулесовский.

Цыпленок сразу скрылся на кухне, деятельно занявшись приготовлением холодных закусок, так как мудро предвидел, что я с ходу предприму фронтальную атаку на спиртные запасы камин-бара. Вот и суетился, милый бродяга, заботясь, чтоб желудок шефа не оказался один на один в жесткой схватке с коварным алкоголем.

Вызванный по телефону, вскоре и опер нарисовался, как всегда жизнерадостный и беззаветно готовый составить мне компанию в трудном общении с иностранцем – пузатым «Наполеоном».

– Зачем звал? – полюбопытствовал майор, заглотив «штрафную» рюмку и аппетитно захрустев яблоком.

– А ты не догадываешься? – слегка даже удивился я, хмуро разглядывая его сытую, лоснившуюся самодовольную рожу.

– Без понятия. Опять, наверно, какие-то новые проблемы? По моему ведомству? Угадал, Монах?

– Как обычно, пальцем в небо! Все проблемы старые и отлично тебе известные! Я желаю знать – долго мне из квартиры не высовываться? Есть или нет у следствия хоть какие-то карликовые сдвиги по раскрытию покушения на убийство в городе коммерсанта?

– Ты про себя говоришь? – зачем-то уточнил этот кретин.

– Естественно! – Я чуть было не вспылил при виде такой непроходимой тупости.

– Я так и понял, Евген, – равнодушно протянул опер, как-то странно скосив на меня свои замороженные синие «омуты». – Не о чем беспокоиться, Монах. Гуляй куда и когда хочешь. Ответственно заявляю: опасности для твоей персоны пока не наблюдается. Да ты и сам это лучше меня знаешь!

– По ходу, ты последние остатки мозгов уже пропил! – не сдержался я, глядя, как Инин, не дожидаясь меня, спроваживает в свое неуемное нутро следующую рюмку качественного коньяка. – Чистую лажу гонишь! Что я, по-твоему, знаю?!

Майор, закурив, откинулся в кресле и, явно не торопясь с ответом, обратился к Цыпе, сновавшему из кухни в гостиную и обратно:

– Не мельтеши перед глазами как метеор, братец. Кайф ломаешь. Ты и так уж весь стол тарелками заполнил, скоро даже для бутылки места не останется. Угомонись, милый. Тут хватит взвод накормить до отвала!

Цыпа, вняв совету мента, а может, просто уже благополучно закончив свою продуктово-снабженческую миссию, молча уселся за стол и сразу, время даром не теряя, стал накладывать столовой ложкой на тонкий ломтик хлеба зернистую икру, которую давно и преданно любил. Кстати, паюсную икру он почему-то даже в рот почти не берет. Хотя она дороже в несколько раз. Такой вот странный парадокс.