Текст книги "Братва: Век свободы не видать"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Подойдя ближе, я увидел причину их «базара» – у стола на деревянном табурете сидел бледный, давно не бритый мужик с мутным пустым взглядом. От его левой ноги тянулась к ножке стола собачья цепочка, не позволявшая пленнику отойти в сторону более чем на полтора метра. С великим трудом я узнал в нем нашего пропавшего Химика.

– Теперь понятно, куда реактивы и оборудование из его фатеры подевались, – кивнул Цыпа на металлический стол. – И откуда вдруг у Барона чистый героин появился!

– Чего столпились? – повернулся я к бездельничаюшей троице. – Быстро принимайтесь за доскональный шмон. Здесь несколько килограммов товара должно где-то быть!

Ну, про килограммы я, конечно, загнул просто для понта, чтоб воодушевить ребятишек. На изготовление одного килограмма героина уходит не меньше двадцати килограммов опийного сырца. Ханки то бишь. Так что самое реальное – тут могло найтись не больше пятисот-тысячи граммов порошка. Но мальчики с арифметикой были явно не в ладах и азартно занялись обыском помещения.

– Химик, ты в состоянии соображать? – похлопал я по колючим щекам нашего похищенного кадра. Но безрезультатно: все тот же отсутствующий взгляд и прерывисто-хриплое дыхание. Всмотревшись в расширенные зрачки, я начал просекать причину такого состояния.

Подозрения мои полностью оправдались. Закатав рукава рубахи Химика, увидел то, что и ожидал – змеевидные кровоподтеки на внутренних сторонах локтей. Так называемые «дорожки смерти», оставляемые на венах шприцом.

– Барон сразу посадил Химика на иглу, – высказался догадливый Цыпа. – Чтоб подавить волю и окончательно подчинить себе.

– Точно, братишка, – кивнул я. – Он уже стопроцентный хроник. Неизлечим!..

Я закурил, задумчиво разглядывая еще совсем недавно весьма ценного члена нашей команды. Мне понадобилось некоторое время, чтоб переломить что-то в себе и принять единственно верное в данной ситуации решение.

Завернув окурок «родопины» в носовой платок, старательно смял его и сунул себе в карман. Улик от меня менты никогда не дождутся.

«Вот и пришел твой черед, братишка! – подумал я, невольно усмехнувшись. – Недолго прохлаждаться тебе довелось, в натуре!»

Трижды весело «кашлянув», пистолет с чувством выполненного долга впорхнул обратно в свою теплую кожаную «постельку» рядом с моим сердцем.

Химик тяжело свалился на пол, громко стукнувшись головой, бедолага. Но ему уже не могло быть больно, к счастью – три аккуратно-ювелирных пулевых отверстия во лбу навсегда освободили его от земных страданий и самой унизительной пакостной жизни – жизни хронического наркомана. А заодно освободили и меня – от постоянной угрозы «палева» организации из-за неуправляемого языка наркоши.

Так что все путем. Все к лучшему то бишь.

Предстояла еще одна не очень-то приятная, но необходимая работенка. Конечно, можно было бы сбагрить ее безотказному Цыпе, но не хотелось выглядеть в глазах подчиненных филоном и слюнтяем-чистоплюем. Поэтому скрепя сердце взялся за дело лично.

Передернув ствол «Макарова», стал методично обходить одного за другим – шесть поверженных среди коробок тел, наделяя каждого по одной пуле из шпалера господина Григорьева. Над последним трупом склонился в недоумении:

– А где же сам Барон, оглоеды?!!

– Он в смежной комнате, Монах, там его спальня, – равнодушно отозвался один из боевиков, продолжая вытряхивать из упаковки полиэтиленовые пакеты.

Мне уже опротивело палить в мертвецов, и я отдал «Макаров» Цыпе:

– Два патрона осталось. Действуй!

Молодой соратник почему-то слишком долго возился в почивальне старого цыгана. Наконец глухо бухнула пара выстрелов – должно быть, он приставил ствол прямо к телу, наглядевшись, как это только что делал я. Хороший ученик, ничего не скажешь.

Цыпа появился из спальни с весьма довольным выражением на круглом лице.

– Глянь-ка, Евген, сколько на Бароне рыжья висело! – радостно воскликнул соратник, протягивая мне пригоршню массивных золотых перстней и цепочек. – «Штуки» на три баксов, не меньше!

Заметив явную заинтересованность ребят, я без лишних слов забрал у Цыпы золото и сунул к себе в карман, добавив сверху опорожненный пистолет Макарова.

Обыск принес нам чуть больше семисот полиэтиленовых катышков с белым порошком по одному грамму в каждом. Приблизительно на такой «улов» я и рассчитывал. Цыпленок рассовал шарики с героином по карманам и сразу забавно пополнел. Я чуть было не рассмеялся.

– Мы с Цыпой уходим, – сообщил я ребятам. – Минуты через две обрывайтесь и вы. Встретимся у «Центральной».

– Домишко подпалить? – спросил один из мальчиков, в детстве, по ходу, большой любитель пионерских костров.

– Ни в коем случае! Оставить все как есть!

Когда я и Цыпа проходили вереницу пустых комнат продолговатого, как пенал, дома, в прихожей негромко хлопнул пистолетный выстрел.

Выждав около минуты, с оружием в руках мы влетели в прихожую, готовые к любым неприятным неожиданностям. Но, как выяснилось, ничего страшного, к счастью, не случилось. Просто к Барону в гости зашел какой-то мужик, а водила «волжанки», стоявший на стреме у двери, без базара приговорил его к «вышке».

– Еще одного цыгана кокнул! – похвалился боевик, по-идиотски ухмыляясь.

– Нет, братец, это не цыган, – глянув на светлое лицо с застывшим изумлением в глазах, опроверг я. – Впрочем, это уже неважно. При нем что-нибудь было?

– Ничего не обнаружил, – честно уставившись мне в переносицу, отрапортовал Цыпин головорез. – Только бумажник, да и тот пустой.

Я сразу просек, куда подевались деньги из бумажника, но промолчал. Ладно уж, черт с ним. Каждый человек имеет право на свои маленькие слабости.

– Мы уходим. А ты выйдешь с остальными ребятами.

На улице все было спокойно, и мы дошли до «мерса» без всяких приключений и эксцессов.

Заметно вечерело. Кое-где на темно-сером небосводе уже весело-игриво подмигивали друг другу звездочки.

Оставив машину на автостоянке у «Центральной», мы поднялись на второй этаж гостиницы.

В пятнадцатом номере все было на прежних местах. Григорий спал в кресле, мирно похрапывая и не ведая, какие черные тучи сгущаются над его буйной бандитской головушкой.

Протерев «Макаров» носовым платком, я сунул пистолет пермскому головорезу в боковой карман куртки, для симметрии поместив в карман с другой стороны «рыжие» побрякушки Барона.

– Так будет убедительней, – пояснил я Цыпе свое явное расточительство. – Тут тебе сразу и мотив, и орудие убийства. Не станем жадничать по пустякам, браток.

Окинув на прощание комнату взглядом, я убедился, что все выглядит вполне естественно. Ну, напился мужик или обкумарился наркотой – обычное дело, ничего особенного. Все мы люди, все мы человеки, как говорится.

Оставив ключ с внутренней стороны двери, мы тихо покинули номер, предоставив Григория его дальнейшей нелегкой судьбе.

В холле на первом этаже сразу направился к кабинкам телефонов-автоматов. Набрав домашний номер опера Инина, терпеливо дождался, пока с той стороны провода поднимут трубку.

– Майор? Привет, это я. Ты что, в сортире заснул? Ах, в ванной мылся! Ну, тогда, конечно, простительно. Внимательно слушай сюда: есть интересная оперативная информация для тебя. Лишней звездочкой на погоны пахнет. Только что расстрелян Барон вместе со всеми работниками его полиэтиленовой лавочки. Кстати, мастерская являлась лишь «зонтиком» для лаборатории по перегонке опия в героин. И знаешь, кто перебил цыган?

– Догадываюсь! – хмыкнул Инин. – Сто к одному, что это наш дорогой Григорий расстарался! Угадал?

– В цвет, майор! Сейчас он кемарит в пятнадцатом номере «Центральной». Если хорошенько поспешишь, то найдешь при нем и орудие преступления, и золотишко, из-за которого и погиб бедняга Барон, земля ему пухом!

– Григорий отрабатывался в одиночку? – уточнил Инин, прикидывая что-то в своей ментовской башке.

– Навряд ли. Слишком много трупов. Скорее всего – с неустановленными пока подельниками.

– Ясненько!.. Не слишком наследил, Евгений? Там ведь даже с потолка отпечатки снимать будут!

– Не тревожься по пустякам, майор. Ты же меня неплохо знаешь. Там все чисто, как у беременной после аборта. Давай меры принимай, а то, не дай Бог, убийца Барона отрезвеет и слиняет из города. Усек? Ну, до завтра!

Выйдя из кабинки, я обратил внимание на какое-то необычное выражение на упитанной мордахе соратника.

– В чем дело?

– Разреши, Евген, тебе фокус-покус показать?

– Ладушки. Не возражаю.

– Но не здесь, а на Парковой улице.

– Что за тайны мадридского двора? – подозрительно ощупал я взглядом лицо верного Цыпы, пытаясь определить причину такой непонятной конспирации.

– Объясню все на месте. Останешься доволен, гарантия!

– Ладно. Поехали!

Наши две машины свернули с проспекта и бодро покатили к восточной окраине города, где пролегала Парковая улица.

Когда прибыли на место, я с любопытством осмотрелся. В натуре, тихо вокруг, даже прохожих не видать.

Цыпа вышел из машины и призывно махнул рукой. Черная «Волга» с ребятами встала почти впритирку с нами. Цыпленок открыл багажник «Мерседеса» и вынул оттуда какую-то увесистую картонную коробку, перетянутую крест-накрест желтым скотчем.

– Отвезите в бар «Вспомни былое». И поосторожнее – это китайский чайный сервиз, – заявил Цыпа, сунув коробку в опущенное окошко водителя «волжанки». – Там и встретимся для расчета. Счастливо!

Авто с мальчиками, чихнув на прощание выхлопными газами, развернулось и покатило к центру.

– Ну и где твой хваленый фокус? – недовольно поинтересовался я, покосившись на наручный «Ролекс». – Меня же Мари вечером ждет! Слово ей дал!

– Сей момент, Евген. Выйди сперва из салона.

Начиная терять терпение, я выбрался наружу.

– Ну?!!

Цыпа вытащил из внутреннего кармана куртки продолговатую пластмассовую штуку, похожую на японскую мини-рацию «уоки-токи», и вытянул из нее антенну.

– Посмотри на «волжанку», Евген, – заговорщически мне подмигнув, предложил соратник.

Я посмотрел вслед уехавшим ребятам, и в тот же миг раздался оглушающий взрыв. Черная «Волга» с развороченной крышей факельно горела, словно маслом облитая.

– Как так? Зачем? Ты ведь говорил, что это лучшие наши кадры! – Я развернулся на каблуках к Цыпе, уже поняв, что это не безобидная рация у него, а дистанционное управление миной, заложенной в той самой картонной коробке.

– Вот именно поэтому! – заявил Цыпа, явно любуясь делом рук своих. – Цыганская братва назначит за убийц Барона очень аппетитный куш, и кто-то из этих башковитых мальчиков обязательно скумекал бы, как нас подставить, получить валютный приз, а самому целым остаться! А так – все концы в воду!

– В воздух – точнее, – по привычке поправил я и, не удержавшись, попенял: – Все-таки излишне ты жесток, брат!

– Школа Монаха! – оскалился Цыпа, нахально не желавший признавать объективную критику.

– Какая, к черту, школа! – выругался я, охваченный праведным гневом. – Разве я бы позволил ребятам так долго мучиться?! Шлепнул бы – и все дела! А ты что творишь? Посмотри сам: в машине кто-то все еще шевелится, выбраться пытается!

Рука соратника дернулась под куртку к «стечкину», но замерла на полдороге:

– Не, Евген, тебе просто померещилось. Глянь, как лихо полыхает! В таком огне даже клопы не выживут, не то что людишки! За пятнадцать минут пламя всех сожрет до костей, ничего червям не оставит. Гарантия!

Я вдруг вспомнил, что забыл нынче покормить милого бессловесного Наркошу. Вот ведь дьявольщина какая – все бегаем, суетимся в мелких повседневных делах и заботах, неприлично забывая святой долг гуманизма беспокоиться о благополучии братьев наших меньших.

Решительно забравшись в «мерс», я опустил боковое окошко и рявкнул:

– Кончай ерундой заниматься! Завтра подгоню тебе видеофильм, где все это значительно круче и красивей смотрится. Поехали! У меня попугай голодный сидит! А обижать Божье создание – грех великий! В натуре!

Извозчик, или могила на двоих

1

В аэропорту что день, что ночь – все едино. Нестихающая человеческая сутолока улетающих, встречающих и провожающих, активно функционируют кафе и бары в своем беспрерывном стремлении выудить у путешествующей публики побольше дензнаков.

Вадим стоял, прислонившись к бамперу старого личного «жигуля», и старательно высматривал в людской толпе потенциального пассажира. Желательно, чтоб тот был один и с большим багажом. «Пиджак» – как с давних времен между собой называют таксисты состоятельного клиента, который никогда не глядит на счетчик и без малейшего сопротивления платит столько, сколько запросит извозчик-таксист.

К автостоянке фланирующей неторопливой походкой приближались трое молодцов с короткой «боксерской» стрижкой и в одинаковых черных кожанках «а ля Ван Дам». Хотя мысленно Вадим прозвал их «вам дам», что более соответствовало сути этих наглых приблатненных «качков», признающих исключительно лишь право кулака, кастета и ножа. Все перечисленное, естественно, у них в наличии было в достатке. В данном факте Вадим уже имел малоприятную возможность убедиться.

Произошло это примерно месяц назад. Он только-только приобрел лицензию на занятие индивидуальной трудовой деятельностью на своем личном автотранспорте.

Заработав на «жигуле» за неполную неделю почти пятьсот рублей, Вадим чуть было не поверил в благополучно-безоблачное будущее своей семьи, состоящей из жены Катарины и полуторагодовалой дочурки Вероники. Но он был наивен, как все глупые фраера. Неприятности ждали его на аэровокзале – самой прибыльной точке для частного извоза.

Стоило Вадиму припарковаться на автостоянке, как к его машине тут же подошли трое.

– Привет, земеля! Ты уж второй день здесь зажигаешь, а с нами все не познакомишься. Неприлично!

– В чем дело, ребята? – спросил Вадим, шаря рукой монтировку, постоянно лежавшую на всякий случай между передними сиденьями.

– Выйди-ка, хлопец, побазарить нам срочно треба по душам и по-деловому. Как положено! – оскалился в кривой ухмылке один из молодых «качков» с многодневной рыжей щетиной на круглых упитанных щеках.

Конечно, по уму следовало ударить по газам и слинять от греха и опасной троицы подальше, но Вадим, понадеявшись на верную тяжелую железяку, не раз уже выручавшую его из подобных непростых ситуаций, уверенно-смело вылез из машины, зажав монтировку в правой руке.

Но на этот раз привычное шоферское оружие не спасло своего хозяина. Не успел Вадим выпрямиться, как получил мощный удар по затылку чем-то увесистым. В полуобморочном состоянии свалившись мешком на асфальт и потеряв при падении свою единственную надежду – монтировку, Вадим вдруг ощутил полнейшее безразличие к происходящим событиям и вообще ко всему окружающему миру.

Чувствуя щекою пыльный шершавый асфальт и вдыхая сложный конгломерат запахов, состоящий из бензиновых выхлопов автотранспорта, окурков и засохшей грязи, он со всей очевидностью понимал, что оказать сопротивление уже не в силах, нечего и трепыхаться зазря – бессмысленно-бесперспективное это занятие.

Детина с рыжей щетиной рывком поднял Вадима за шиворот куртки-ветровки и прислонил к капоту «жигуля».

– Просекаешь, за что схлопотал по кумполу? – поинтересовался он, противно скалясь желтыми прокуренными зубами.

– Нет. Не в курсе, – честно признался Вадим, тяжело привалившись плечом к своей машине, чтоб не потерять равновесие.

– Ну и дурак! – радостно констатировал молодой «качок», снимая с пальцев и пряча в карман массивный медный кастет. – Наказали тебя за нахальство.

– В смысле? – Вадим даже удивился.

– В прямом! – жестко заявил рыжий вожак троицы. – Ты, земляк, не соблюдаешь основной закон. А он четко указывает – надо делиться с ближними. С нами то есть. В обязаловку, дорогуша! Десять баксов за каждый день работы в порту. Усек?

– Но ведь раз на раз не приходится, – сделал слабую попытку возмутиться начинающий таксист. – Бывает, за весь вечер ни одного пассажира не подцепишь! Сейчас все предпочитают садиться на иномарки или, в крайнем случае, на «волжанки».

– А это уже нас не колышет, – усмехнулся вожак. – Коли здесь нарисовался – плати и не рыпайся. Закон один для всех. Или его тебе нужно в башку кастетом вбить? Ты только намекни – я с большой охотой и громадным удовольствием. Обожаю, признаться, такие профилактические «массажи» несознательным тупорылым частникам делать. В натуре, гадом буду!

«Чего это он сам себя костерит?» – не понял блатного жаргона Вадим, но вслух сказал другое, с трудом шевеля слипшимися губами:

– Я согласен. Согласен платить.

– Молоток! – одобрил рыжий, явно довольный сговорчивостью «клиента». – Отстегивай первый взнос. С тебя двадцатка баксов – за вчера и сегодня. Можно в рублях по курсу, мы не гордые.

Когда Вадим расплатился с наглой «крышей» автостоянки, в его кошельке осталось всего семнадцать рублей с мелочью – даже заправить бак горючим не хватит.

Малосвятая троица с видом победителей медленно-важно удалялась в сторону второй автостоянки у гостиницы аэропорта.

С ненавистью глядя им вслед, Вадим лихорадочно прогонял в мозгах возможные свои контрмеры против банды вымогателей. Увы, ничего путного в голову не приходило, хоть тресни.

Целый час безрезультатно прождав пассажиров, Вадим чертыхнулся, помянув всех святых в нелицеприятном для них ракурсе, и поехал обратно в город.

На развилке пришлось сбавить скорость – чуть ли не десятиметровый участок трассы оказался под дымящейся грязно-мутной водой. Опять, видно, где-то прорвало трубу теплоцентрали. Немудрено – подземные коммуникации вконец проржавели, а денег на их замену у города нет. Впрочем, как и во всех других местах в обворованной нуворишами России. Не реформы по стране гордо шествуют, а беспредел и бардак, ставшие уже нормой жизни.

Неожиданно для себя Вадим вдруг вспомнил Ивана – слесаря из жэка. В сильном подпитии тот как-то хвастался, что имеет крупные связи в среде блатных уголовников.

Возможно, сантехник не врал, и тогда стоит к нему обратиться за помощью. Чем черт не шутит, пока Бог спит. Авось сведет с нужными людишками, и те отгородят Вадима от необоснованных наездов портовой шпаны? Есть смысл попробовать. Верно говорится: на безрыбье и рак – рыба. Других вариантов все равно нет то бишь.

Поставив машину в железный гараж у своей пятиэтажной «хрущевки», Вадим направился по известному ему адресу сантехника, благоразумно не забыв прихватить по пути в магазине бутылку портвейна «три семерки» – горячо и беззаветно любимого Иваном напитка.

Поднявшись на нужный этаж, Вадим вдавил кнопку дверного электрозвонка. Ему открыла Ольга – безропотная, навсегда уставшая от жизненных невзгод женщина, давно смирившаяся со своей тяжкой участью жены алкоголика.

Иван был дома. Расположившись в крохотной кухоньке их однокомнатной квартиры, хмуро мастерил низкий стульчик – явно для малыша.

Узрев в руках гостя чудесную стеклянную емкость со светло-коричневой жидкостью, хозяин заметно оживился и отложил плотницкий инструмент на подоконник.

– Ты чего, Вадик, все еще свою лицензию индивидуала обмываешь? – высказал догадку Иван, укоризненно-радостно качая лохматой головой. – Кажись, уже вторая неделя пошла. Ну, ты даешь!

– Да нет, – поморщился от такого унизительного предположения гость. – Я с того раза капли в рот не брал.

– Ну-ну, – явно не поверил в подобную неслыханную трезвость хозяин квартиры. – А сегодня решил размочить?

– По делу я пришел. Но дело не простое – без бутылки не разобраться, как говорится.

– Ясно, – ухмыльнулся Иван. – Побольше бы таких дел, и серая жизнь махом превратится в сказочный праздник. Как разбираться будем? Стаканами или рюмашками?

– Как хочешь. Мне все едино, – вяло отозвался Вадим, начиная подозревать, что совершенно напрасно сюда приперся. Толку не будет. Зря последние деньги на винный «пузырек» издержал.

Не дожидаясь мужниных распоряжений, Ольга быстро приготовила на газовой плите обычную дежурную закуску – яичницу с ломтиками «Докторской» колбасы и, не поднимая глаз, молча удалилась в комнату, скромно прикрыв за собою дверь.

Намахнув по полстакана янтарного напитка, приятели жадно задымили сигаретами, игнорируя сковородку с аппетитно дымящейся яичницей. Иван после первой дозы спиртного никогда не закусывал из принципа, а Вадим о еде даже помыслить не мог – голова была занята неожиданными личными неприятностями в виде портовой шпаны, обложившей его рэкетирским оброком.

– Ну и что у тебя за дело? – благодушно полюбопытствовал Иван, чувствуя, как чудодейственные алкогольные молекулы бодрости активно всасываются в кровь, заметно оживляя ее циркуляцию по организму.

– Ты, помнится, однажды говорил, что имеешь тесные связи с братвой? Это правда? – Вадим испытующе вглядывался в глаза собутыльника.

– С уголовниками, что ли? – почему-то хохотнув, уточнил сантехник. – Имею. И даже не просто тесные, а самые что ни на есть родственные! Двоюродный брательник моей Ольги – прожженный бандюга. Клейма ставить негде. Ей-Богу не вру! А зачем тебе эта ржавая погань, уголовнички? Гангстером решил заделаться? Хо-хо!

– Не пори ерунду, Ваня! Я с тобой на полном серьезе говорю. Мне необходима помощь или хотя бы дельный совет знающего человека. Нынче в аэропорту тамошнее хулиганье безусое меня налогом обложило похлеще государственных финорганов! Надо что-то делать, не желаю я, как раб, на чужой карман горбатиться. Не на таковского напали!

– Понятно. – Иван перестал улыбаться и задумался. Видно, для улучшения мозговой деятельности тут же набулькал в граненые стаканы по новой и тяжело вздохнул – то ли потому, что в бутылке живительной влаги осталось уже меньше половины, то ли из-за трудных раздумий.

– Даже не знаю, Вадик... Конечно, залучше всего клин клином вышибать. Обратись к брату Ольги. Ежели захочет, он тебе запросто помочь сможет – все его дружки настоящие оторви да брось, зверье, одним словом.

– Как с ним увидеться?

– Очень просто. Он в гостинице «Кент» метрдотелем робит. Живет там же в восьмом номере. Спросишь Григория Коновалова – каждая собака тебе его покажет.

Сильно сомневающийся поначалу в позитивном результате, Вадим несколько воспрял духом. О гостинице «Кент» он ранее уже слышал краем уха. У городских блатных всех мастей она была излюбленным местом для деловых сборищ и интимного отдыха.

– Ладно. – Вадим решительно поднялся с табурета. – Сразу сейчас к нему и отправлюсь. Авось выйдет что-то путное. Чем черт не шутит!

– Посиди еще чуток, – Иван хотел удержать приятеля, но, должно быть, вовремя сообразив, что с уходом гостя портвейн останется в его единоличном распоряжении, тут же изменил курс на сто восемьдесят градусов. – Хотя твоя правда, дружище. Куй железо, пока горячо! Ступай, Вадик, передавай родственничку от меня привет.

Уже взявшись за ручку двери, Вадим задал вопрос, который народился у него уже в самом начале визита, но потом на время затерялся где-то в лабиринтах сознания:

– Пополнение в семействе ожидается, да? Значит, Ольга выздоровела? Поздравляю!

– Не с чем поздравлять покамест, – хмуро ответил Иван, заметно помрачнев конопатым лицом. – С чего ты это взял?

– Ну как же! А детский стульчик для кого мастеришь?

– Это я на перспективу работаю, – по-научному важно пояснил слесарь-сантехник. – В кладовке уже и колыбелька готовая своего часа дожидается. Из экологически чистого материала сколотил – из ясеня. Не то что нынешний пластик и разные всякие вреднючие полимеры!

– А как у Ольги дела?

– Все так же, – насупился Иван, прикуривая новую «Приму» от старой. – Продолжает матка ее протестовать, никак не желает оплодотворить хоть один мой сперматозоид. Ну, да ничего. Буду и дальше вещи для дитяти мастерить, как меня бабка одна научила. Это ведь чистой воды белая магия. С ее помощью родит Ольга, никуда не денется! Бабка твердо обещала.

– Так ты у нас настоящим колдуном стал? – усмехнулся Вадим. – Ну-ну, желаю успеха на мистическом поприще. Бывай пока!

Гостиница «Кент» располагалась недалеко – в кирпичном двухэтажном здании на соседней улице, и Вадим отправился туда пешком.

Так как летний вечер только-только начал вступать в свои права, то зал ресторации гостиницы был практически свободен от жующей и пьющей публики.

У входа в ресторан в кожаном кресле за служебным столиком, вальяжно закинув ногу на ногу, восседал метрдотель заведения – Вадим определил это по строгому черному смокингу и галстуку «бабочка» на белоснежной манишке.

Скользнув пренебрежительным взглядом по «пролетарскому» прикиду вошедшего – затасканно-потертым джинсам и куртке-ветровке – мэтр не счел нужным не только подняться навстречу, но даже просто гостеприимно кивнуть.

Впрочем, ничего этого Вадим не заметил и не понял, так как все его внимание сейчас было направлено на одно – выглядеть уверенным. В данном злачном заведении он чувствовал себя явно не в своей тарелке и изо всех сил старался этот факт скрыть за угрюмой маской видавшего виды человека.

– Если не ошибаюсь, господин Григорий Коновалов? – хрипловатым голосом осведомился Вадим у типа за служебным столиком.

– Не ошибаетесь, – вскинул слегка удивленные прищуренные глаза метрдотель. – Что вам угодно, любезнейший? Кстати, с кем имею честь?

– Меня зовут Вадим. Пришел, чтоб передать привет от супруга вашей двоюродной сестры Ольги.

– От Ваньки? Ладно, передавай, – щедро разрешил Григорий, протянув раскрытую ладонь и цепким взглядом ощупывая карманы Вадима, словно ожидая узреть «привет», материализованный во что-то существенное и значимое.

Вадим даже немного подрастерялся, не зная, как правильно поступить в такой глупой ситуации.

Вдоволь налюбовавшись на топтавшегося на одном месте «носителя» привета, метрдотель снисходительно усмехнулся и кивнул на соседнее кресло:

– Присаживайтесь, дорогой. В ногах правда-матка начисто отсутствует. Так в чем, собственно, дело? Выкладывай, любезнейший, не меньжуйся.

Присев на предложенное место, Вадим, застопорив свой напряженный взгляд на галстуке «бабочке» мэтра, довольно сбивчиво поведал о происшедших с ним в аэропорту событиях, напоследок, уже спокойнее, присовокупив:

– Платить, между прочим, я вовсе не отказываюсь. Но только в разумных пределах – долларов пятьдесят в месяц. А червонец в день – это же натуральный беспредел! Как считаешь, Григорий? Я прав?

– Без базара! – согласно-сочувственно поддержал метрдотель. – Молодежь нынче вконец оборзела. Никаких авторитетов не признает, кроме, понятно, американского дяди Сэма на зеленых бумажках.

– И что же мне теперь делать посоветуешь? – упав духом, спросил начинающий частный таксист. – Может, в милицию обратиться? Авось помогут?

– Смотри сам, – моментально потеряв и сочувствие и благожелательность в голосе, жестко заметил лощеный мэтр. – Но не советую. Прикинь сперва последствия... Или ты секрет бессмертия в заначке имеешь?

– Нет, но...

– Вот то-то и оно! – отрубил Григорий, невольно усмехнувшись случайно образовавшейся поэтической рифме. – В подобных делах лучше не суетиться, не спеша все досконально обмозговать и точно взвесить. Короче, сделаем так: я пробью по своим каналам ситуацию в аэропорту, узнаю, кто там конкретно масть держит, а ты пока не дергайся раньше времени. Заметано? Вот и отлично! Подгребай сюда через пару-тройку деньков. В тринадцать часов я обычно всегда свободен. Найдешь меня в восьмом номере на втором этаже.

После разговора с метрдотелем Вадим немного приободрился. Авось Григорий сумеет каким-нибудь манером разрешить его проблему с портовыми рэкетирами. Хотя, если честно, какие-то полусонные с поволокой глаза мэтра особого доверия и оптимизма не внушали. Не был он похож на «крутого» ни капли.

Впрочем, первое впечатление зачастую бывает обманчивым, не имеющим к объективной реальности ни малейшего отношения.

Успокоившись данным соображением, Вадим энергичным шагом быстро преодолел четыре квартала до своего дома.

Собственная однокомнатная квартира была его гордостью и радостью – единственным серьезным достижением в жизни, которого он смог добиться, добросовестно отпахав на местном металлургическом заводе без малого десять лет инженером по технике безопасности. Очень вовремя успел получить жилплощадь – буквально в последние дни советской власти. Сейчас-то задаром ничего не отломится. Звериный оскал капитализма на российском «дворе». Даже законную зарплату работягам уже восьмой месяц не выдают. Потому и уволился Вадим с родного завода, решив попытать счастья частным извозом. Авось идея себя оправдает. Чем черт не шутит.

Женился Вадим в тридцать один год – только тогда, когда стал, наконец, обладателем вожделенной квартиры. Не желал он, как другие, ютиться в семейном общежитии среди вечного детского плача, гомона соседей и чада единственной на весь этаж кухни. Пословице «с любимой рай и в шалаше» Вадим никогда не верил. Для полноценной семейной жизни, считал, обязательно необходимо отдельное, собственное «гнездо».

С женой, правда, не слишком-то ему повезло. Положил глаз на первую попавшуюся симпатичную молодую особу, когда наведался в районное ЖКО внести квартплату. Катарина, работавшая там младшим бухгалтером, не оставила без должного внимания робкие попытки заигрывания долговязого белобрысого парня. Особенно ей импонировало, что Вадим постоянно носит галстук, как начальник какой-то. Среди ее многочисленных приятелей данный атрибут мужской одежды никто не надевал почему-то. И костюм у Вадима всегда был опрятно чистый и старательно выутюженный. Да и тот факт, что новый ухажер имел отдельную жилплощадь, играл для бухгалтерши весьма немаловажную роль. Надоело ей до синих чертиков жить в квартире с престарелыми родителями, ворчавшими по любому пустяковому поводу и требовавшими, чтоб она отдавала в семейный бюджет всю свою зарплату. А чего отдавать-то?! Месячный оклад младшего бухгалтера триста рублей всего. Столько крохотный флакончик модных парижских духов стоит. А ведь еще одеться более-менее прилично хочется.

Поднявшись на свой этаж, Вадим, как обычно, звонить в дверь не стал, а просто открыл ее собственным ключом. Катарину электрозвонок постоянно приводил в состояние, близкое к нервному срыву, да и дочурку Веронику разбудить опасался. В полуторагодовалом возрасте она уже, а любит сладко поспать точно так же, как и в младенчестве. Натуральная засоня уродилась, видать. Зато, когда вырастет, нервы у дочери наверняка будут весьма крепкие. При нынешней бардачной психованной жизни вещь очень немаловажная и сильно полезная.

Жена занималась своим излюбленным глупым делом – увлеченно таращилась на телеэкран, остро переживая перипетии взаимоотношений и надуманные проблемы какого-то мексиканского семейства из популярного телесериала. Чтобы не потревожить спящую в кроватке у окна Веронику, звука практически слышно не было – жена воспользовалась наушниками, подключившись ими к телевизору.