Текст книги "Ур, сын Шама. Формула невозможного"

Автор книги: Евгений Войскунский

Соавторы: Исай Лукодьянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

Глава пятая
УР НАЧИНАЕТ РАБОТАТЬ

– Ваша диссертация! Так вы пишете диссертацию? – вскричал изумленный д'Артаяьян.

А. Д ю м а, Три мушкетера

В кабинет Веры Федоровны вошли начальник отдела Грушин и Нонна Селезнева, недавно назначенная руководителем группы. Вера Федоровна подняла глаза от бумаг. Закурила длинную тонкую сигарету, близоруко прищурившись, окинула быстрым взглядом Нонну, как всегда, тщательно одетую и гладко, без затей, причесанную. Матово-бледное красивое лицо Нонны хранило обычное замкнутое выражение. «И верно говорят про нее: ходячая статуя», – вскользь подумала директриса.

– Вот, Вера Федоровна, – сказал Грушин, садясь на стул и сразу схватив с директорского стола пластмассовую подставочку для авторучки, привел к вам эту строптивую особу. Воспитывайте ее сами.

– Что же это вы, Леонид Петрович, с бабой справиться не можете? произнесла Вера Федоровна своим густым контральто.

– Да разве это, извините, баба? – вскричал Грушин, привычный к тому, что директриса не любит стеснять себя в выборе выражений. – Если б Нонна на меня не обиделась, я сказал бы, что это баба-яга!

– На такой вздор, Леонид Петрович, – спокойно сказала Нонна, – я не обижаюсь.

– Вам все вздор, – закричал Грушин, – никакой управы над собой знать не хотите!

– Тихо, тихо, – сказала директриса. – Не надо нервничать.

– Да как же, Вера Федоровна! – Грушин устремил на нее взгляд, исполненный преданности. – Вы же сами распорядились заняться пиреевской диссертацией. Я почти все подготовил, справочного материала дал группе горы, горы, но я не могу сладить с ее упрямством. Она отказывается выполнять работу.

– Да, отказываюсь, – бесстрастно подтвердила Нонна, глядя директрисе прямо в глаза. – Тема диссертации имеет к нашей тематике лишь косвенное отношение. Это раз. У нас своя тематика идет напряженно. Людей не хватает, вот Горбачевского в какую-то спецкомандировку отправили без моего ведома. Это два. И, наконец, третье, самое главное: просто не хочу делать для кого бы то ни было диссертацию. Пиреев хочет стать доктором наук – прекрасно, пусть трудится над диссертацией сам.

– Видели? Вот так она и мне твердит! – вскочил Грушин. – Заладила: не хочу и не хочу! – От быстрых взмахов он подскочил и даже слегка задержался в воздухе.

– Сядьте, Леонид Петрович, вы ветер поднимаете, – сказала Вера Федоровна, бросив сигарету в набитую окурками пепельницу. – В общем-то, Нонна, я с вами совершенно согласна: нехорошо писать диссертацию за дядю. Но прошу вас учесть, в какой степени зависит от Пиреева утверждение нашей тематики. Кстати, и тема о течениях прошла с трудом, ее бы зарубили, если б не доброе отношение Пиреева… Что вы на меня уставились? – У Веры Федоровны на переносице образовалась сердитая складка. – Вот и Леонид Петрович возражал против этой темы.

– Я и сейчас, Вера Федоровна, продолжаю считать, что океанские течения – тема для головного института, а не для нашего, – сказал Грушин. – С нас вполне хватит каспийских.

– Я этого не считаю, – холодно произнесла Нонна, – но позволю себе напомнить, Вера Федоровна, что эту тему предложили нашему отделу вы сами.

– Да, предложила. И повторяю: нам бы ее не утвердили, если бы не поддержка Пиреева. Повторить еще раз?

– Не надо. Я поняла. Пиреев помог нам в утверждении темы, мы обязаны помочь ему с диссертацией.

– Во-от, – Вера Федоровна благосклонно наставила на Нонну палец. Наконец-то речь не мальчика, но мужа. Именно помочь. Мы не пишем диссертацию за Пиреева, мы оказываем ему помощь в оформлении графического и текстового материала. Ясно?

– Прекрасная формулировка, – сказала Нонна. – Что ж, пусть диссертант представит материалы, я согласна отредактировать текст и дам ребятам вычертить графики.

Вера Федоровна побарабанила пальцами по настольному стеклу – в наступившей тишине этот звук прозвучал зловеще. Нонна сидела прямо, вскинув темноволосую голову.

«Ну, сейчас будет шторм», – подумал Грушин.

– Леонид Петрович, – обратилась к нему директриса, – прошу вас, не крутите подставку, в глазах мелькает. Вы можете предложить эту работу другой группе?

– Нет, Вера Федоровна. Группа Каневского в экспедиции, у Абдулова другая тематика. Только группа Селезневой.

– В таком случае, Нонна, придется сделать работу.

– Дайте письменное распоряжение.

Грушин не узнавал сегодня грозную директрису. Любого сотрудника, который осмелился бы перечить ей так, как перечила Нонна, Вера Федоровна просто вышвырнула бы из кабинета.

– Слушайте, Нонна, – тихо сказала директриса. – Вот у меня лежит ваша докладная. Я намерена дать ей ход: понимаю, что для завершения темы нужна экспедиция в Атлантику, Это трудно, но, может, я добьюсь. Но если вы не окажете помощь, – она подчеркнула интонацией последние слова, – не окажете помощь Пирееву, то тут я не гарантирую, что экспедиция состоится.

Нонна молчала.

– Тема у Пиреева, насколько я знаю, раскидистая – вопросы формы Земли, кривизна морской поверхности – словом, высшая геодезия. Тут действительно горы материала. Все это у нас есть. Валяйте, Нонна, валяйте. Прошу вас.

Нонна в раздумье провела мизинцем по гладкому лбу.

– Хорошо, – сухо сказала она. – Исполню вашу просьбу. Но дайте мне толкового расчетчика. Придется много считать.

Она уже шла к двери, когда Вера Федоровна окликнула ее:

– Постойте! Чуть не забыла: с завтрашнего дня выйдет на работу Горбачевский. И прибудет какой-то практикант-иностранец. Из какой он страны, я так и не поняла, ну да ладно, все равно. Русским он как будто владеет, так что суньте ему последние отчеты по Каспию, пусть сидит в уголке и читает.

За два месяца «спецкомандировки» Валерий изрядно соскучился по привычному институтскому распорядку, по друзьям-товарищам, по спорам о футболе, космосе и судьбах человечества. Соскучился по нешумным очередям в техническом архиве, по толстым справочникам с закладками, по хлестким картинкам комсомольской стенгазеты – по всему пестрому комплексу, который и называется хорошим словом «работа».

Ранним декабрьским утром, когда дворники только принялись шаркать метлами по тротуарам, Валерий и Ур стояли на троллейбусной остановке. На углу уже заняла свой пост бабуся с кошелкой, наполненной жареными семечками. Она тут сидела, наверно, с девятнадцатого века, в любую погоду, даже когда выпадал редкий в этом краю снег, – во всяком случае, Валерий не помнил, чтобы угол пустовал. Он поздоровался с бабусей и всыпал в карман стаканчик семечек.

Потом они с Уром втиснулись в переполненный троллейбус, и тут тоже было хорошо и привычно. Ур, сжатый со всех сторон, ошалело моргал, а Валерий – ничего. Ужом протиснулся к заднему сиденью, на котором, как всегда, сидела Нина Арефьева, секретарша директора. На коленях у Нины была целая гора портфелей, и Валерий добавил свой.

– Привет, Валера! – слышалось со всех сторон. – Где пропадал? В командировке?

– Валерка, не отрывай билет, уже взяли.

– Валер, этот бородатый чувак с тобой? Ладно, оторвем ему.

Долговязый Рустам со щеками, синими от бритья свирепой бороды, оглянулся на Валерия и сказал:

– В какой турнир записать? Шахматы или настольный теннис?

– Давай в оба… Хотя нет… – Валерий вспомнил, что он теперь не один, времени на два турнира не хватит. – Запиши на пинг-понг.

– Запишу, дорогой, – сказал Рустам. – Хотя не следовало бы. Саймака обещал? Обещал. Не несешь? Не несешь.

– Будет тебе Саймак. Завтра принесу.

– А как твоего румына зовут?

– Какого румына? – удивился Валерий.

– Анька говорила, что ты к какому-то румыну приставлен.

«Господи, с чего она взяла?!» – подумал Валерий.

Несколько дней назад, когда Ур потребовал, чтобы его взяли на работу, Валерий решил посоветоваться с профессором Рыбаковым. Состоялся долгий и обстоятельный разговор. Льва Семеновича интересовали мельчайшие детали поведения Ура. Он заставил Валерия повторить рассказ о странном приступе головной боли у Ура в полнолуние и все записал. О том, как Ур вел себя в цирке, о его интересе к географии, и о математических способностях Ура тоже сделал подробную запись.

«Что вы думаете обо всем этом, Лев Семенович? – спросил Валерий. Пришелец он, по-вашему?».

Рыбаков посмотрел на него, вздернув бровь.

«Перенесем ответ на ваш вопрос на энное количество времени, – сказал он, подумав. – Что касается желания Ура работать в вашем институте, то не вижу в этом ничего дурного. Напротив, полезно будет увидеть его при деле. Вы как будто колеблетесь?»

«Да видите ли… – нерешительно сказал Валерий. – Конечно, у нас в институте не ведутся секретные работы, но все-таки…»

«Пусть это вас не смущает, Горбачевский. Компетентные лица проверили все, что их интересует. Мы имеем дело не с разведчиком».

«Да это я и сам вижу…»

«Ну и прекрасно. Я помогу с оформлением Ура на работу в ваш институт. Надеюсь, никто возражать не станет».

Никто возражать не стал.

В отделе кадров были предупреждены об иностранном специалисте-практиканте. Но все же начальница отдела с сомнением покачивала головой, читая заполненную Валерием анкету Ура.

«Место рождения почему не проставили? – спросила она, вздыхая. – И национальность. Нате, проставьте».

Валерий задумался, занеся шариковую ручку над анкетой. В следующий миг он написал: «город Плоешти… румын».

«На какой срок прибыл? – продолжала сомневаться начкадрами. – И насчет ученой степени неясно… Первый раз без бумаг оформляю…»

Но и это осталось позади. Валерий повел подопечного к себе в отдел. Ур легко поспевал за ним, рассохшийся паркет трещал под его шагами. Сразу за поворотом коридора была дверь их лаборатории, сейчас она стояла настежь: начальник отдела Грушин, уже собравшись выйти из комнаты, давал последние указания руководителю группы Нонне Селезневой.

– Доброе утро, – сказал Валерий. – Немножко опоздал из-за товарища практиканта. – Он мотнул головой на Ура. – В отделе кадров оформляли.

Грушин дружелюбно поздоровался с Уром за руку, сказал, что очень плодотворно работал года два назад с венгерскими товарищами, а вот с румынскими еще не доводилось, но он уверен, что практика пойдет хорошо, а если что потребуется, пусть товарищ… Ур? Просто Ур? Превосходно, превосходно… пусть товарищ Ур обращается к нему без всяких стеснений, он, Грушин, всегда будет рад помочь. Помахав рукой, Грушин вышел из комнаты.

– Здравствуйте, – сказала Нонна Уру. – Меня зовут Нонна Павловна, но можно называть просто Нонна, это у нас принято.

– Просто Нонна, – произнес Ур и широко улыбнулся.

Валерий испугался, как бы он не погладил эту гордячку, ходячую статую, по плечу. Но Ур воздержался от привычного движения – все же начинала сказываться школа.

– Разрешите узнать, какие вопросы вас интересуют, какова программа вашей практики? – продолжала Нонна.

Ур подумал немного, а потом сказал:

– Я хочу работать.

Синещекий Рустам, сидевший за своим столом, ухмыльнулся и подмигнул Валерию. У Нонны ответ Ура не вызвал улыбки.

Нонна с детства была умницей. Еще в детском садике ее постоянно выделяли для чтения стишков перед посетителями: ей можно было смело доверить это, не опасаясь, что вместо рекомендованного «Елка, елка, зеленая иголка» она выдаст что-нибудь из детскосадского фольклора вроде «Собака побежала, дежурному сказала, дежурный удивился и в бочке утопился», как делали иные пятилетние хулиганы.

В школе у Нонны был самый чистый передничек, самые аккуратные тетрадки и самые лучшие отметки. Так же было и в институте, разве только накрахмаленный передничек уступил место тщательно выутюженным платьям. Точная, как мерительная плитка Иогансона, твердая, как алмазный конус твердомера Роквелла, бесстрастная, как логарифмическая линейка, – такова была Нонна. Сотрудники побаивались ее, а сотрудницы – во всяком случае, многие из них – «органически не переваривали». Она как бы служила живым укором всяческой безалаберности и неаккуратности. Поговаривали, что в студенческие годы был у Нонны роман с молодым доцентом, вроде бы даже они поженились, но спустя две или три недели разошлись, и с тех пор Нонна избрала для себя, как говорят кибернетики, жесткую программу.

Румын-практикант с первого же взгляда не понравился Нонне. Толстогубый и какой-то размашистый, со встрепанной черной бородкой, с широченными плечами, распиравшими крупноклетчатый пиджак букле, в огромных кедах, он сразу был отнесен ею к разряду наиболее неприятных ей людей – к «разбитным парням».

Но, так или иначе, он был гостем, и приходилось с этим считаться.

– Вполне естественно, что вы хотите работать, – ровным голосом сказала Нонна, – иначе вас не послали бы на практику. Полагаю, что вас интересует Каспийское море. – Нонна плавно поднялась из-за стола и подошла к большой карте Каспия. – Следовало бы прежде всего объяснить вам, почему наш головной московский институт, занимающийся Мировым океаном, имеет свой филиал – в лице нашего института – здесь, на Каспии. Как вы знаете, Каспийское море изолировано от океана, это, в сущности, озеро. Но вода в этом озере морская, следовательно – и законы морские…

Валерий тем временем приводил в порядок свой стол. С сожалением думал он о прежнем руководителе группы – пожилом добродушном Ахмедове, недавно ушедшем на пенсию. Могли бы Рустама выдвинуть на его место, думал он: свой парень и такой же кандидат наук, как и Нонна. Так нет, Нонку назначили! Она же житья никому не даст, чуть что – замечание, а то и выговор. Кто же вынесет такое? Какой-то он, Валерий, невезучий. «Нет, надо быстрее довести до конца диссертацию, защититься – и прощай, дорогая, переведусь в другой отдел, а может, уйду в морскую нефтеразведку, меня давно туда зовут».

– Но по ионному составу, пропорции содержания солей и проводимости Каспийское море заметно отличается от Мирового океана. Вот эти особенности и составляют… – гладко текла речь Нонны. – Вам понятно то, что я говорю?

Раздался гулкий голос Ура:

– Нонна, мне понятно то, что ты говоришь. Каспийское море отличается от океана. Здесь нет больших масс свободной воды, которые вращаются вокруг земной оси.

– Вы говорите об океанских течениях? – спросила Нонна, удивленная формулировкой Ура. Обращение на «ты» она пропустила мимо ушей: ей уже была ясна невоспитанность практиканта.

– Сначала – огромное количество свободной воды, – проговорил Ур, потом обнаруживается, что она движется. Постоянное движение.

– Не совсем понимаю, к чему вы это говорите. Но приступим к делу. Нонна открыла шкаф и указала на полку, заставленную папками: – Здесь отчеты о работе отдела за последние полгода. Познакомьтесь с материалами, они введут вас в курс наших работ. Потом обговорим вопросы вашей дальнейшей практики.

– Знакомиться с материалами – это значит прочитать то, что здесь написано?

– Совершенно верно.

– Нонна, я согласен.

И Ур, подступив к шкафу, выгреб сразу все папки с полки. Держа их перед собой, как растянутую гармонь, он огляделся в поисках свободного места.

– Садитесь за мой стол, – сказал Рустам. – Я сейчас в архив уйду.

Ур сел за стол Рустама, раскрыл первую папку – и пошел перелистывать страницы. Валерий тоже принялся за работу. Но только он взялся за счетную линейку, как Нонна позвала его:

– Валерий, подсядь, пожалуйста, ко мне.

Она коротко ввела Валерия в курс дела: надо проделать некоторые расчеты для докторской диссертации одного товарища. Вот тема, вот справочный материал (она кивнула на стопку книг и гору папок, из которых торчали обтрепанные края пожелтевших листов бумаги и синек), все это надо систематизировать, а потом, когда понадобится отдать на обработку в вычислительный центр, она, Нонна, оформит заявку. Все ясно?

– Я не закончил еще обработку кривых, – уныло сказал Валерий.

– Придется отложить кривые. Это срочное задание.

– А как фамилия диссертанта?

– Не имеет значения. Рустам, ты в архив идешь?

– Да.

– Зайди к зампохозу, попроси выписать стол для практиканта.

– Ладно. – Рустам вышел.

Валерий взял со стола Нонны справочные материалы и с шумом свалил их на свой стол. Нонна выдвинула ящик стола, мельком посмотрелась в лежавшее там зеркальце, потом захлопнула ящик и углубилась в работу.

Некоторое время в комнате было тихо. Только от стола, за которым сидел Ур, доносился шорох переворачиваемых страниц.

– Можно к вам? – Аня, милостиво улыбаясь, впорхнула в комнату. Приветик всем. Ур! – Она всплеснула руками. – Вы уже работаете у нас?

Ур поднял голову, улыбнулся.

– Аня, я знакомлюсь с материалами, – сказал он. – А потом буду работать.

– Потом будете работать? – Аня хихикнула и, мельком взглянув на Валерия, наклонилась к Нонне.

Обе зашептались.

«Потрясающий цвет… – слышал Валерий обрывки фраз. – Здесь слегка присборено… Нет, вырез не глубокий…»

«Понеслись, – неодобрительно подумал Валерий. – Сумасшествие всех девок обуяло, совершенно помешались на тряпках. Нонна и та не устояла, снизошла до разговоров с Анькой, этой оголтелой тряпичницей…»

Он посмотрел на Ура. Тот писал что-то в замысловатом своем блокноте, а папок, прочитанных и отложенных в сторону, было уже больше половины.

«Мне бы такую скорость развить», – подумал Валерий, листая бумаги и синьки, отбирая нужные материалы по методике определения кривизны морской поверхности. Нужные! Ему-то, Валерию, положим, вовсе не нужные.

Аня ушла, не взглянув на него. Ну и ладно, в перерыв он с ней поговорит. Вот еще описание методики – сплошь математика, поишачить придется…

Незадолго до перерыва Ур поставил папки – все разом – на полку и сказал:

– Нонна, я прочитал.

– Вы, конечно, шутите, – холодно произнесла Нонна. – Чтобы прочесть все материалы, нужно как минимум три дня.

– Я все прочитал, – повторил Ур.

– Он действительно прочел, – вставил Валерий, – можешь проверить, с любой страницы.

– Мне проверять незачем. Товарищ приехал на практику, и его отношение к делу – вопрос только его совести.

– Совесть, – сказал Ур. – Мне встречалось это слово в книгах. Что оно означает?

– Погоди, Ур. – Валерий вышел из-за стола. – Мне знаешь что в голову пришло, Нонна?

– Ну? – Судя по выражению ее лица, она и мысли не допускала, что Валерию может прийти в голову что-нибудь путное.

– Ур превосходный физматик, я имел случай убедиться. Так вот – не засадить ли его за расчеты для диссертации? Слушай, я серьезно говорю.

Нонна, склонив голову набок, провела мизинчиком по гладкому лбу. Оно конечно, хороший физматик очень нужен сейчас; директриса обещала дать кого-нибудь в помощь, но не торопится… Может, этот неотесанный практикант и вправду приличный физматик? Не похоже… А впрочем, риска никакого.

– Ну, если Ур не возражает, – сказала Нонна, – то пусть поможет тебе.

Прозвенел звонок на перерыв, немедленно отдавшийся гулом голосов и топотом ног в коридорах. Валерий потащил Ура в буфет. Рустам уже стоял в очереди, близко от прилавка, и Валерий заказал ему кефир и бутерброды.

За столик к ним подсели два очкарика из их отдела и немедленно затеяли бурный спор о вчерашнем футболе. Потеснившись, дали место и Нине Арефьевой с ее неизменными стаканом кофе и миндальным пирожным.

– Как дела, Ур? – спросила Нина. – Нравится наш институт?

– Нравится, – сказал Ур, откусив от своего бутерброда больше половины. – Но я хочу быстрее работать.

– То есть как? Вы разве еще не приступили?

– Приступил, конечно, приступил, – ответил за Ура Валерий. – Ты Анюту не видала? Почему ее нет в буфете?

– Сапог! – вопил один из очкариков. – Бурчевский вне игры был, когда Тимофей ему головой отыграл! Ты куда смотрел?

– Сам ты сапог! – кричал другой. – Не был он вне игры…

– Ой, перестаньте орать, – поморщилась Нина. – Анька, кажется, собиралась набойки на туфли сделать. Сходи к Нерсесу.

В холле шло сражение в настольный теннис. Валерий, не задерживаясь, направился к лестнице, но Ур вдруг остановился. Пластмассовый шарик резво прыгал по столу, и Ур не сводил с него глаз, поворачивая голову влево-вправо, влево-вправо.

– Ну что же ты? – нетерпеливо крикнул Валерий. – Пошли, пошли!

– Дай человеку посмотреть, – сказал Рустам, тоже вышедший из буфета. – Видишь – интересуется.

– Старик, ты здесь будешь? У меня дело есть, присмотри за практикантом. Боюсь, как бы он не заблудился в коридорах…

– Присмотрю, дорогой, – кивнул Рустам.

Прыгая через ступеньки, Валерий понесся вниз. На первом этаже, под лестницей, была сапожная мастерская. Никто не знал, когда и каким образом свил здесь гнездо пожилой носатый сапожник, – похоже было, что сидел он здесь со дня основания института, и, уж во всяком случае с того момента, когда строители укрепили первый лестничный марш.

– Привет, дядя Нерсес, – обратился к нему Валерий, – Аня не была у тебя? Аня Беликова, в такой, знаешь, пестрой…

– Пестрый, не пестрый, – поморщился сапожник, не глядя на Валерия. Зачем объясняешь? Сколько женщин в институте есть, я всех знаю.

– Да, конечно… – Валерий устыдился. – Так была она?

– Зачем не была? – Дядя Нерсес вынул гвозди изо рта и начал подробно рассказывать, как преобразилась в лучшую сторону Анина туфля, после того как он сделал новую набойку.

Валерий, не дослушав, побежал дальше. Он выскочил в садик, примыкавший к институтскому корпусу, и был встречен Джимкой, рыжей дворнягой. Джимка приветственно помахала хвостом. Валерий вытащил из кармана два кусочка сахара, которые Джимка мигом слизнула с ладони, и зашагал по центральной аллее.

И тут его окликнул Грушин, сидевший в пальто и высокой шапке на скамейке под голыми акациями. Валерий сделал вид, что не услышал, и хотел проскочить на большой скорости мимо, но Грушин был не из тех, от которых можно улизнуть. В следующий миг Валерий уже сидел на скамейке рядом с Грушиным и, томясь и озираясь, выслушивал его похвалу транзистору «Сони». Недавно Грушин купил в комиссионном этот миниатюрный приемник и не расставался с ним ни на минуту, поговаривали, что даже и ночью.

– Удивительную вещь сейчас передали в «Последних известиях», – сказал Грушин, одной рукой прижимая к уху черную коробочку «Сони», а другой на всякий случай придерживая Валерия за плечо. – Вы ведь знаете о вчерашнем запуске американских космических кораблей? Ну вот. Сейчас сообщили любопытные подробности. Какой-то неопознанный летающий объект крутится по орбите, и американцы…

У Валерия заныло под ложечкой: от павильона «Воды» чинно шли под ручку Аня и Нонна, а сбоку к ним пристроился Петя Ломейко – конечно, с того боку, где Аня. Петя что-то такое заливал и сам похохатывал, Аня хихикала, а Нонна, как всегда, невозмутимо смотрела прямо перед собой.

– …Захватить магнитной сетью, – бубнил Грушин, – но ничего из этого не вышло…

Зло разобрало Валерия. Сколько можно терпеть ее выходки? И он решил подойти к ним, оттереть Петечку и спокойно так, без эмоций, сказать: «Аня, мне нужно с тобой поговорить…»

Тут же, однако, он насторожился и вскинул на Грушина вопрошающий взгляд:

– Простите, Леонид Петрович, что вы сейчас сказали?

– Вы что, голубчик, туговаты на ухо? Я сказал, что им не удалось захватить магнитной сетью это «летающее блюдце» или, как говорится в американском сообщении, «веретено». Оно каким-то непонятным образом ускользнуло. Теперь расслышали?

– Да, спасибо… – Валерий поежился. Все-таки холодно было сидеть здесь в куртке, без пальто.

– Я всегда относился скептически к россказням о «блюдцах» и прочих «тарелках», все это, по-моему, шарлатанство, и поэтому сегодняшнее сообщение… Эй, вы куда?

Грушин сделал быстрое движение рукой, чтобы поймать Валерия, но на этот раз Валерий оказался проворнее. Он взлетел по лестнице на третий этаж и ступил в холл.

Ур стоял с ракеткой в руке за теннисным столом, и Рустам учил его играть – накидывал шарик, Ур лупил по нему, шарик улетал бог знает куда, ребята, стоявшие вокруг, кидались ловить шарик, и Ур, сияющий широкой улыбкой, снова лупил.

«Играет, видите ли, в пинг-понг, – смятенно подумал Валерий, – и ему дела никакого нет до того, что в околоземном пространстве охотятся на его лодочку, на «веретено» это самое… Ах, будь ты неладен с твоим пинг-понгом, пришелец окаянный!..»

Ур увидел его.

– Данет! – гаркнул он и оттопырил кверху большой палец в знак того, что игра идет хорошо и он очень доволен.

И Валерий глупо кивнул ему в ответ.

Из института возвращались большой компанией. Ур со всеми был уже на короткой ноге, а к Рустаму просто воспылал любовью, даже потерся щекой о жесткую Рустамову щеку, вызвав взрыв смеха. У ларька с мороженым он остановился и начал всем совать в руки холодные вафельные стаканчики даже продавцу соседнего крохотного галантерейного магазинчика тоже протянул мороженое. Упитанный продавец в гигантской, шитой на заказ кепке типа «аэродром», надвинутой на глаза, стоял рядом с прилавком своего магазина-шкафа, сунув руки в карманы и выставив толстенькое колено. Презрительно глянул он на Ура и отвернулся.

Валерий хотел было расплатиться за мороженое, но Рустам его опередил.

– Деньги, – вспомнил Ур. – Всюду нужны деньги. Но я теперь хожу на работу, значит, у меня тоже будут деньги.

– А что, раньше у тебя их не было? – ухмыльнулся Рустам.

– Раньше не было.

– Во дает! – засмеялся очкарик Марк. – С таким серьезным видом…

– А может, он жил до сих пор на иждивении родителей, – заметил второй очкарик, которого звали Аркаша.

– Ну уж, – усомнился Марк. – Ур, тебе сколько лет?

– По вашему счету мне около двадцать четыре лет.

– По нашему? Разве в Румынии счет другой?

– Да что вы к нему привязались? – вставил Валерий. – Ну, ошибся человек. Еще не совсем чисто говорит по-русски…

Начал накрапывать дождь. Ур вдруг остановился, задрав голову и ловя губами капли. Потом выставил ладонь лодочкой.

– Пошли скорее, – сказал Аркаша. – Сейчас припустит. Эй, Ур, ты что, дождя не видел?

– Дождь, – пробормотал Ур, разглядывая мокрую ладонь. – Да, да, я читал… Дождь…

– Смотрите, дождь ловит! – засмеялся Марк. – Во дает! А мешком солнышко ты не пробовал ловить?

– Мешком солнышко? – удивился Ур. – Как это?

– Не слушай ты его, дорогой. – Рустам обнял Ура за плечи. – Марк у нас грубиян. Нехороший человек.

– Сам ты нехороший человек, хоть и кандидат! – проворчал Марк, нахлобучивая поглубже кожаную шляпу.

К неудовольствию Валерия, желавшего поскорее остаться вдвоем с Уром, Рустам проводил их до самого дома. Хорошо еще, что не внял приглашению Ура, усиленно зазывавшего его домой.

– Рустам хороший человек, – сказал Ур, поднимаясь по лестнице вместе с Валерием. – Ты тоже хороший человек. И сосед хороший человек, – указал он на старичка пенсионера Фарбера, который, как всегда, сутуло сидел у окна, уткнувшись бледным носом в толстую книгу.

– Все хорошие люди, – поддакнул Валерий. – Те, кто твою лодку пытались стащить с орбиты, тоже хорошие люди.

Ур посмотрел на него большими темными, с поволокой глазами и молча вошел в переднюю.

– Мальчики, – пропела из кухни тетя Соня, – руки мыть – и обедать! Борщ стынет!

Сели за стол. Ур положил себе украдкой на колени раскрытую книжку, но бдительная тетя Соня заметила и отняла книжку.

– Насилу Валю отучила читать за столом, а теперь и ты туда же!

После обеда молодые люди удалились в свою комнату. Ур немедленно устроился на диване с газетой.

– Ур, нам нужно поговорить, – сказал Валерий, закурив.

– Давай говорить, Данет.

– Я уже доложил тебе, что американские космонавты пытались захватить на орбите неопознанный летающий объект.

– Ты не сказал, что это были американские космонавты.

– Да, это были они. Хотели зацепить твою лодку магнитной сетью, но лодка сманеврировала и ушла.

Ур промолчал.

– Признайся, это ты управлял ее маневром?

– Я не управлял, – медленно сказал Ур. – Зачем же так примитивно? Слышишь, как на кухне щелкает в холодильнике автомат? Ты ведь не смотришь, какая там температура, когда включать, когда выключать. Холодильник сам это делает.

– Автоматика, понятно… А какие двигатели стоят на твоей лодке? На каком горючем они работают?

– Данет, я боюсь, что ты не поймешь.

– А ты объясни… – Валерий встал перед Уром, в упор глядя на него и как бы показывая своим решительным видом, что Уру не отвертеться от объяснения. – Мы с тобой друзья, Ур, не так ли? Ты видишь, как мы все хорошо к тебе относимся, верно?

– Да, – ответил Ур, глядя в окно.

– Ну вот. Значит, и ты должен отнестись ко мне… к нам с доверием. Прошу, Ур, – смягчил он суровое слово «должен».

– Трудно это объяснить, – сказал Ур после паузы. – Не знаю таких слов, а математику ты не поймешь… Ближе всего к тому, чему ты требуешь объяснения, смысл, который вкладывается в слово «информация». Информация везде, где мозг, способный мыслить. Поток информации беспрерывен, но… как это… он везде…

– …рассеян, – подсказал Валерий.

– Рассеян, да. – Ур задумался. – Мозг беспрерывно получает информацию, но… случайность… Да, случайность приема и случайность передачи… – Он опять задумался, а потом поднял взгляд на Валерия и проговорил извиняющимся тоном: – Не могу объяснить, Данет. Не хватает слов.

Валерий прошелся по комнате.

– Ну хорошо, – сказал он, присев на подоконник и снова закурив. Могу предположить, что ты и твои… сограждане… что вы научились управлять потоком информации, хотя не представляю, какое это имеет отношение к управлению летающей лодкой. Это недоступно моему пониманию, а объяснить ты не можешь. Верю тебе. Но скажи хотя бы, откуда ты прилетел? Ты сегодня сказал Нонне: сперва видишь огромное количество свободной воды, потом замечаешь, что она в движении. Так можно увидеть, только подлетая к Земле из космоса.

– Да, да, много воды, – оживился Ур. – Мало суши и много воды. И сильное магнитное поле.

– Ну уж – сильное! Всего каких-нибудь две трети эрстеда у магнитных полюсов. В районе Курска напряженность побольше, два эрстеда, но ведь это – аномалия…

– Сильное естественное поле, – повторил Ур.

– Ты опять уходишь от ответа на мой вопрос…

– Данет, я слышал вопрос. – Ур помолчал. – У тебя много книг, которые называются научной фантастикой. Я их читаю. Некоторые книги меня очень удивляют, другие интересно читать. Я знаю, ты думаешь, что я пришелец с другой планеты…

– Ну, ну, дальше. Почему ты замолчал?

Из передней раздался телефонный звонок.

– Говори же, Ур! Прав я или нет, считая тебя пришельцем?

– Данет, не могу я тебе ответить. – В темных глазах Ура появилось выражение мольбы и голос звучал умоляюще. – Одно могу сказать: я человек. Такой же человек, как все люди.

Тетя Соня позвала из-за двери:

– Валечка, тебя к телефону.

Взяв трубку, он услышал незнакомый женский голос:

– Валерий Сергеевич? Говорит секретарь профессора Рыбакова. Лев Семенович просит вас срочно приехать к нему.

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ОДНОЙ АВТОРИТЕТНОЙ КОМИССИИ

РЫБАКОВ…Таким образом, товарищи, сегодняшнее сообщение Горбачевского проливает новый свет на проблему. Ур не отрицает, что на околоземной орбите находится именно его корабль. Подтверждаются и те высказывания Горбачевского об этом корабле, которые, как вы помните, вызывали сомнения. На прошлой неделе корабль уклонился от магнитов нашего спутника. Вчера потерпела неудачу попытка американцев затралить его. Корабль явно снабжен сложной программой маневрирования и уклонения от приближающихся к нему предметов. Двигатели на корабле, по-видимому, не могут быть отнесены ни к одному из применяемых ныне в космонавтике типов. Уоткинс подтверждает, что не видел ни малейших выбросов плазмы при маневрировании НЛО. После попытки американцев корабль, как вы знаете, исчез. Во всяком случае, локационный поиск перестал давать результаты. Весьма многозначителен, на мой взгляд, ответ Ура на вопрос Горбачевского о двигателях и топливе: «Боюсь, что ты не поймешь». И затем он произнес нечто маловразумительное о потоке информации, о некой случайности ее приема и передачи. Предположение Горбачевского относительно умения пришельцев управлять потоком информации можно принять условно, лишь в том смысле, что Ур, по-видимому, обладает исключительной способностью к быстрому усвоению информации – я имею в виду овладение языком и различными областями знания. Припомним заявление Ура о том, что он родился на большом корабле и прилетел из таких мест, где нет «свободной воды». Не следует ли из этого, что он родился во время дальнего космического перелета? Тогда о местах, где нет «свободной воды», он мог знать только понаслышке…