Текст книги "Ур, сын Шама. Формула невозможного"

Автор книги: Евгений Войскунский

Соавторы: Исай Лукодьянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

Он обнял ее за плечи, и они ушли.

Ур подкинул в гаснущий костер сухую ветку карагача. Она занялась не сразу. Отсвет огня пробежал по лицу Ура.

Нонна сидела рядом, обхватив руками согнутые колени.

– О чем ты думаешь, когда вот так смотришь на огонь? – спросила она после долгой паузы.

– Думаю о том, как красив огонь.

– Мне казалось, больше всего ты любишь воду.

– Воду я тоже люблю.

– Добавь к ним еще два элемента – землю и воздух, – и ты станешь последователем одного древнегреческого философа…

– Эмпедокла, – кивнул Ур. – Как раз недавно я читал о нем в «Истории философии». Четыре первоэлемента природы, и их приводят в действие две противоборствующие силы – любовь и ненависть. Наивный материализм. Почему ты сказала, что я могу стать его последователем?

– Не знаю… Но я бы не очень удивилась, если бы это было так. В тебе есть что-то первобытное…

Ур посмотрел на нее.

– Во мне что-то происходит, – сказал он. – Я сам не могу понять, потому что раньше никогда такого не испытывал.

– Могу тебе объяснить. – Нонна тряхнула головой и поднялась. – Просто ты приревновал Аню к Валерию.

– Ты уходишь?

– Да. Лягу спать.

– Не уходи, Нонна. Я хочу с тобой поговорить.

Она снова села на поролоновую подстилку, сама удивляясь своему послушанию.

– Ну, говори.

– Не знаю, с чего начать. Меня что-то томит. Вот там, – он указал в сторону, куда ушли Валерий с Аней, – как будто кто-то притаился и подстерегает в засаде…

– Чепуха, – сказала Нонна.

Ур посмотрел на ее четкий, как бы обведенный красным контуром профиль.

– Так по-твоему – я ревную?

– Это не мое дело, – ответила она. – Разберись сам. – И помолчав: – Я все думаю о том, что произошло сегодня. О джаномалии этой… Ты сказал, что речные токи ничего не дадут, другое дело – океанские. Что ты имел в виду?

– Да ничего особенного… Ревновать Аню – это значит желать сейчас быть на месте Валерия? Обнять ее и целовать, да?

– Ох… Отвяжись, Ур…

– Никто не хочет мне толком объяснить, – сказал он с печалью. – В отношениях мужчин и женщин я наблюдаю какие-то странные сложности. Меня привлекает Аня, но общаться с ней – значит… как это говорится… испортить отношения с Валерием. Меня привлекаешь ты, но я уже опасаюсь, не вызовет ли мое общение с тобой неведомых осложнений…

– Кто еще тебя привлекает? – спросила Нонна, надменно вскинув голову.

– Такие вопросы называются ироническими? – Ур вздохнул.

Нонна искоса посмотрела на него. Для чего ему понадобилось разыгрывать ее? Не полагает ли Ур, что она, Нонна, поверит в его неопытность? Как бы не так!

Но что-то в грустном выражении лица Ура, в его поникших плечах невольно вызывало в ней чувство сострадания. Что-то было в нем от обиженного, не понятого товарищами мальчишки…

– Могу тебя успокоить, – сказала она мягче, – общение со мной не грозит осложнениями. Все-таки я хотела бы получить ответ на свой вопрос… Ты слышишь?

– Слышу. – Ур отмахнулся от роя искр, выстреленных костром. – Я говорил об электрических токах в океанских течениях. Ты ведь знаешь, как проявляют себя в океане магнитные аномалии. Даже небольшие аномалии могут на сотни километров спустить вниз границу радиационного пояса. Представь себе, как воздействует на магнитное поле обнаруженный сегодня эффект…

– Джаномалия, – вставила Нонна.

– Да. Космическая составляющая океанских токов, будучи преобразована, может дать полезный выход электроэнергии.

– Каким образом ее брать? Уж не из воздуха ли?

– Из окружающей среды, – кивнул Ур. – Но это, конечно, не так просто. Придется упорядочить магнитное поле Земли, чтобы планета превратилась в стабильный, надежный генератор.

– Упорядочить магнитное поле? Что это значит?

– Это значит – совместить магнитную ось Земли с осью вращения.

Нонна ошеломленно воззрилась на Ура.

– Ты собираешься изменить наклон земной оси? – Она хмыкнула. – Лучше не утруждай себя. Этим уже безуспешно занимались герои Жюля Верна.

– Земная ось пусть останется на месте, зачем нам смещать климатические пояса? Я говорю о смещении магнитной оси. Чтобы магнитные полюса совпали с географическими.

– Легко сказать, Ур… Мы даже не знаем точно, почему они не совпадают, – как же ты совместишь их?

– Почему полюса не совпадают – вопрос особый. Повернуть же магнитную ось, насколько я понимаю, задача выполнимая. Сам Мировой океан предлагает для этого свои услуги. Есть уникальное кольцевое течение, опоясывающее планету…

– Течение Западных Ветров?

– Да. Нужно использовать этот поразительный феномен природы.

– Течение Западных Ветров, – медленно повторила Нонна. – Слушай, я вспомнила… Однажды в кабинете Веры Федоровны ты выразил удивление, что за электроэнергию платят. Эта идея – загребать сколько угодно электричества из воздуха – уже тогда возникла у тебя?

– Не помню, – рассеянно ответил Ур. – Наверно, раньше.

Засада притаилась за деревьями – там, где они ближе всего подступают к караванной тропе. Младший сын хозяина воды щурит свирепые рыжие глазки. Вот он медленно натягивает тетиву лука. Ах, упредить, упредить – прежде чем сорвалась с тетивы стрела, раскрутить над головой пращу, послать камень в негодяя, прямо в висок…

В висок – самое верное. Так говорил отец, когда учил обращаться с пращой. Но это никогда не пригодится, ведь все это – только странный, тревожный сон, навеянный рассказами отца…

Потом наступает утро, гася в светлом небе бесчисленные скопища звезд, – восходит желто-зеленое солнце, сгоняя с рассудка ночную муть, и приходит Учитель. Мир снова обретает обычную ясность и завершенность, и с каждым днем, с каждым долгим и ясным днем ты все более ощущаешь причастность к общему разуму, и, сливаясь с ним, твоя мысль усиливается стократ, становится могучей, всепроникающей.

Вот только сны… Никогда ты не видел ни хозяина воды, ни младшего его сына со свирепыми рыжими глазками – отчего же они тревожат тебя, когда рассудок дремлет? И, смущенный иррациональностью ночи, ты отсылаешь вопрос Учителю: отчего это? Из какой глубины возникают образы, не виданные наяву? И есть ли в действительности колодец из рассказов отца, есть ли долина и караванная тропа, ведущая к большой реке?

На следующее утро, выйдя из машины и отослав ее на стоянку, Учитель говорит тебе: «В-корабле-рожденный, я разыскал карты той экспедиции. Вот они. Твой колодец есть. Во всяком случае, был. Он отстоит к северу от экватора на одну двенадцатую часть круга. К сожалению, не отмечена долгота его места. Впрочем, жалеть не о чем. Что до ночных видений, то они означают лишь одно: ты еще не полностью причастен. Но это придет».

Конечно, придет, думаешь ты. Еще бы! Но после ухода Учителя берешь карту, оставленную по твоей просьбе, и отсчитываешь к северу от экватора одну двенадцатую и начинаешь водить пальцем по параллели. Это должна быть жаркая долина, прилегающая к реке. Палец медленно скользит вдоль параллели. Не эта ли низменность?.. Или здесь? Большая река, стекающая в море… А вот местность между четырьмя морями… Где-то здесь?..

Ах, все было бы так просто, так покойно, если б не эти странные сны… если б не душные прикосновения ночи…

Ур проснулся от духоты. Сбросил с себя одеяло и некоторое время лежал, прислушиваясь к журчанию воды в речке. Было раннее утро. Не видать ни луны, ни звезд – небо плотно заволокло тучами. Там, в вышине, ветер, как видно, вовсю гнал тучи к морю, а здесь, у земли, – ни малейшего дуновения.

Рядом на своем надувном матраце посапывал Валерий. Из палатки, где спали девушки, донеслось сонное бормотание.

Ур поднялся с матраца и пошел к берегу. Днем речка текла по дну каньона тоненьким ручейком среди белых камней. А теперь, похоже, заполнила всю ширину щели между глинистыми обрывами. Ур направился вверх по течению, к пруду. Шум воды нарастал, и он увидел в слабом предутреннем свете, что прорез водослива уже не пропускает всей воды – вода переливалась во всю ширину гребня плотины белопенным клокочущим потоком, ее уровень быстро повышался.

«Надо поднять повыше датчики», – подумал Ур и пошел обратно.

У входа в палатку стояла Нонна в своем бело-синем купальнике, должно быть, и ее разбудила духота. Она причесывалась, и при каждом взмахе гребешка из ее темных волос с треском сыпались стайки голубых искр.

– Что ты уставился? – сказала Нонна. – Не видел никогда статического электричества?

– Вода в реке прибывает. Надо поднять датчики.

– В горах, наверно, прошли дожди. – Нонна кинула гребешок в глубь палатки и пошла к берегу. – Скоро и здесь разразится гроза. Ох, и парит!

Пользуясь блочными подвесками, они принялись поднимать датчики, свисающие с перекинутого через каньон троса, чтобы они оказались в верхнем слое прибывающей воды.

Откуда ни возьмись, сорвался с затянутого тучами неба порыв ветра. Дохнуло прохладой, упали первые капли дождя.

– Сейчас припустит, – сказала Нонна. – Пойдем в палатку.

И она двинулась своей легкой походкой – будто шла по подмосткам сцены, а не по серой, прибитой зноем земле. Она растолкала Валерия, который отбрыкивался и выкрикивал дерзкие антиначальственные слова. Но дождь и верно припустил, и пришлось Валерию встать и втащить в палатку матрацы.

– Ур! – позвала Нонна из палатки. – Чудак, зачем мокнуть? Ур! закричала она в один голос с Аней.

Но Ур не откликнулся на благоразумный призыв. Он стоял, раскинув руки, под дождем, набиравшим силу. Жадно впитывал ноздрями разливающуюся по степи свежесть, с наслаждением принимал учащающиеся удары капель по разгоряченному телу.

И уже лило как из ведра. Земля, еще несколько минут назад сухая и скучная, стала черной, размокшей, заблестела, запузырилась просторными лужами. А по небу будто прокатили железные громыхающие бочки. Вдруг вспыхнуло слепящим белым светом – длинная разветвленная молния вонзилась в противоположный берег. Грянул пушечный удар грома.

– У-ур! – испуганно завопила Аня.

– Ничего, – сказала Нонна. – Речка служит громоотводом… Какая гроза! – добавила она, не сводя глаз с Ура.

Еще молния.

– Ух ты! – крикнул Валерий, высунув голову из палатки. – «Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит…»

– Как ты сказал? – Голос Ура сквозь шум ливня. – Море ловит молнии?..

– Стрелы молний! И в своей пучине гасит!

Сверкнуло. Раскатисто, грозно прорычал гром.

Ур, весь в струящихся потоках воды, стоял, запрокинув голову и выбросив руки кверху, и лицо его выражало такую первобытную радость, что Нонна подумала: варвар, наивный дикарь, одушевляющий силы природы… Вот она, его сущность, и не нужно придумывать ему других одежд – он именно такой, в плавках, омываемый ливнем, дитя тропических лесов… или великих просторов саванны… Вот только, может, вложить ему в кулак массайское копье или что там еще… зулусский ассегай…

– Море ловит стрелы молний! – Удар грома покрыл восторженный выкрик Ура. – И в своей пучине гасит!..

– Во дает! – усмехнулся Валерий. – Анечка, а ты чуешь, как пахнет? Это твой любимый озон!

Молния сверкнула совсем близко, громыхнуло жутко, оглушительно. Не умолк еще Анин визг, как донесся голос Ура:

– Трос! Датчики уносит!

Валерий выскочил из палатки, Нонна устремилась за ним. Ноги скользили в размокшей глине, ливень хлестал по голым спинам. Ур, стоя на самом берегу каньона, пытался вытянуть стальной трос: молния ударила в него у противоположного берега, и перебитый трос с подвешенными датчиками мотало теперь в ревущем потоке. Как бы датчики не сорвало…

Валерий и Нонна тоже ухватились за трос. Втроем они вытянули его, за тросом потянулись кабели, путаница блочных подвесок. Один из датчиков зацепился за что-то под водой.

– Не дергай, оборвешь! – крикнула, задыхаясь, Нонна.

Она выхватила кабель из рук Ура и стала раскачивать из стороны в сторону, пока датчик не освободился. Это был тот самый прибор с ниобиевой проволокой.

– Отнеси!

Ур, прижимая к груди скользкий корпус прибора, понес его к палатке, где Валерий с помощью Ани уже укладывал другие спасенные датчики. Нонна осталась на берегу, сматывая кабель.

И вдруг огромный водяной вал взметнулся над расселиной Джанавар-чая. Это, не выдержав напора, рухнул гребень плотины. Поток, доверху заполнив каньон, понесся вниз, к морю. Край глинистого обрыва, на котором стояла Нонна, отделился от берега. Взметнулся и оборвался ее крик…

Ур, резко обернувшись, увидел, как девушка вместе с пластом глины исчезла в клокочущей воде. В два-три гигантских прыжка он достиг берега и с ходу прыгнул в ревущий поток.

Часть вторая
БЕГЛЕЦ

Глава первая
«НЕ ПРИНОСИТЕ В ХРАМ ЦЕНЫ ПЕСЬЕЙ…»

Оказывается, что ему необходимо разделить тридцать один и три восьмых дюйма пополам. Он пробует сделать это в уме и приходит в неистовство.

Д ж е р о м К. Д ж е р о м, Трое в одной лодке

Скрыть от общественности свой день рождения можно где угодно, но только не в Институте физики моря. Здесь в каждом отделе есть хранитель традиций, и он держит у себя список сотрудников с датами, выписанными из картотеки отдела кадров.

В отделе Леонида Петровича Грушина таким хранителем был Рустам, и у него, будьте уверены, был такой порядок, что и мышь бы не проскочила. Рустам отдавал много рвения внеслужебным формам работы.

Подготовку к дню рождения Нонны он начал загодя. Именно этим и следует объяснить то, что утром 13 июня, придя на работу, Нонна увидела над своим столом большую картину, писанную маслом на картоне в несколько условной, но тем не менее впечатляющей манере. Основой сюжета послужила известная картина Серова «Похищение Европы». Только бык плыл не по синему морю, а по бурной, кофейного цвета реке, и морда у быка была человечья этакая добродушная толстогубая физиономия, обрамленная черной бородкой. На широкой золотистой спине быка сидела, поджав ноги, девушка в сине-белом купальнике, лицо у нее надменное, в руке зажата логарифмическая линейка. Ниже прекрасным чертежным шрифтом была выведена подпись:

 
Старинного сюжета суть
Рождает сладостные звуки:
Вовек, вовек прославлен будь
Ур, спасший Нонну для науки.
 

Из деликатности сотрудники дали возможность Нонне созерцать картину в одиночестве. Поэтому никто не видел, как покраснела Нонна, смущенная и рассерженная некоторой фривольностью изображения. Однако она вполне овладела собой к тому моменту, когда распахнулась дверь и вошли Рустам и остальные сотрудники. Рустам, сияя белыми зубами, торжественно преподнес Нонне букет сирени, и все при этом пропели туш.

– С днем рождения, Нонна!

Аня и другие сотрудницы отдела расцеловались с нею, а мужчины пожимали руку, только нахальный Марк набрался храбрости и чмокнул Нонну в щеку. Она тут же вытерла щеку платочком и осуждающе сказала:

– Без этого не можешь обойтись?

– Не сердись на него, Нонночка, – сказал Рустам, ухмыляясь. – Он два дня корпел, стихи сочинял.

– Большое вам спасибо, ребята, – сказала Нонна, смягчаясь. – Мне очень приятно, что вы помните… В перерыв прошу всех сюда. Рустам, возьми вот, пожалуйста, распорядись. – Она протянула ему десятку.

Это тоже было традицией – именинник в перерыв угощает сотрудников тортом и шампанским.

– Где Ур? – спросила Нонна, взглянув на Валерия. – Он что, не приехал на работу?

– Прошел прямо в библиотеку, – ответил тот.

Сама же она, Нонна, надоумила Ура просмотреть литературу об океанских течениях. Теперь, когда диссертация для Пиреева готова, можно было вернуться к своей тематике, начать основательную подготовку к экспедиции. Идея Ура о совмещении магнитной оси с географической казалась Нонне невероятной, несбыточной. Но было очень заманчиво проверить эффект джаномалии – космической составляющей океанских токов – в кольцевом Течении Западных Ветров. Ур, как видно, увлечен своей идеей – целыми днями не вылезает из библиотеки. Ну и прекрасно. Идею надо как следует обосновать.

И все же Нонне хотелось, чтобы сегодня Ур не спешил в библиотеку, чтобы он тоже пришел ее поздравить…

– Прошу зафиксировать великий момент, – сказал Валерий, чей стол был завален лентами с записями подводного магнитографа, – я возвращаюсь к своим кривым…

– Остановись, безумец! – прервал его Рустам. – Накликаешь еще какую-нибудь беду.

И тут у Нонны на столе зазвонил телефон. Валерий, округлив глаза, схватился за сердце.

– Действительно, Валера, неосторожный ты какой-то, – сказала Нонна и сняла трубку. – Слушаю… Да, Вера Федоровна, все готово… Хорошо… Хорошо… Иду. – Она поднялась из-за стола. – Пиреев приехал. Просит, как выразилась Вера Федоровна, принести материалы.

– Не терпится ему, – сказал Валерий. – Сама донесешь или помочь?

– Сама. – Нонна приняла от него две толстые папки, а от Рустама сверток с графиками и чертежами. – Пойду. Надо еще Ура извлечь из библиотеки, его тоже зовут.

И она направилась к двери, и второй раз за это утро в комнате был пропет туш – теперь по поводу избавления от малоприятной работы.

Ур сидел в библиотеке, обложившись атласами и книгами. Он вскинул взгляд на вошедшую Нонну и широко улыбнулся ей. Потом вытащил из кармана коричневую коробочку.

– Это тебе, – сказал он. – Подарок в день рождения.

– Ну что ты, Ур… – Нонна порозовела. – Спасибо, конечно, но это вовсе не обязательно…

В коробочке оказалась большая брошка – зеленоватый жук-скарабей в бронзовой оправе.

– Очень красивый жук, правда? – сказал Ур.

– Да, – кивнула Нонна, которой давно уж не приходилось видеть такой вопиюще безвкусной вещи. – Спасибо, Ур. Я пришла за тобой – Вера Федоровна вызывает.

– На совещание? – Ур нахмурился. – Не пойду.

– Это не совещание. Там Пиреев приехал, он хочет с тобой поговорить.

– А я не хочу.

Пришлось Нонне, чтобы сломить его упрямство, прибегнуть к недозволенному приему: мол, нельзя огорчать именинницу в день ее рождения…

Вид у Ура был сумрачный, когда он вслед за Нонной вошел в директорский кабинет. Вера Федоровна, сильно прищурившись, посмотрела на вошедших и сделала знак садиться. Грушин, сидевший тут же, воскликнул, патетически взмахнув рукой:

– Вот он, наш герой!

Пиреев с приветливой улыбкой уставил на Ура выпуклые голубоватые линзы своих очков.

– Здравствуйте, молодежь, – заговорил он, чуть шепелявя. – Леонид Петрович нам рассказал о ваших подвигах на… как вы назвали эту речку?.. Ага, на Джанавар-чае. Это приток Каспия? Очень, очень приятно было услышать.

Ур молча положил перед ним на стол две толстые папки и сверток с графиками.

– Вы хотели со мной поговорить? – сказал он. – Так давайте побыстрее, а то некогда мне.

– Наш иностранный коллега излишне прямолинеен, – поспешил вмешаться Грушин. – Право, Ур, вы могли бы быть полюбезнее.

– Ничего, ничего. – Пиреев с отеческой всепонимающей улыбкой поднял руку. – Могу вас заверить, товарищ… э… Ур, что у меня тоже вполне достаточно дел, не менее важных, чем ваши, и я отнюдь не собираюсь посягать на ваше время.

Ур сел у края стола.

– Нонна, – сказал Грушин, вертя на столе пепельницу, – Максиму Исидоровичу было бы интересно послушать о вашем эксперименте на Джанавар-чае. Что за аномалию вы там обнаружили?

– Говорить об этом пока рано, – ответила Нонна с обычным замкнуто-холодным выражением лица. – Частный результат, который мы получили, носит случайный характер.

– Я тоже так думаю. Запись излишка электроэнергии в речном течении, скорее всего, следует отнести за счет недостаточной чистоты опыта. Но в чем принцип устройства прибора, который вы окунали в джанаварскую водичку?

– Я бы с удовольствием вам рассказала о принципе, но должна признаться: сама его не понимаю. Это Ур придумал.

Все взглянули на Ура. Тот сидел, подперев щеку кулаком, и смотрел в раскрытое окно. Нонна заметила, что на его клетчатой тенниске недостает верхней пуговицы.

– Ну что ж, – прервал Пиреев затянувшуюся паузу. – Надеюсь, мы как-нибудь в другой раз встретимся с товарищем Уром – в минуту хорошего расположения духа, не так ли? – Он кинул взгляд на часы. – Пойду, дорогая Вера Федоровна. Спасибо вам и вашим товарищам за помощь в моей работе. В свою очередь, всегда готов помочь вам чем смогу.

– Максим Исидорович, – сказала Нонна, – несколько последних разделов мы не успели перепечатать…

– Что вы, что вы, Нонна, это все я сам сделаю, когда диссертация сложится окончательно. Всего хорошего, товарищи.

Он поднялся – курчавый, благожелательный, в превосходно сшитом сером костюме.

– Я провожу вас, – сказал Грушин, – и заодно дам вам футляр для чертежей. А то что же – так нести…

Он вышел вслед за Пиреевым.

– Уф! – вздохнула Вера Федоровна и закурила новую сигарету. – Скажу вам по правде, Ур: я не любительница светских разговорчиков и всяких там дипломатических церемоний, но мне не нравится и когда ведут себя невежливо.

– Я вел себя невежливо? – удивился Ур. – Я всего лишь сказал, что мне некогда, и это истинная правда.

– Выпейте газировки, это улучшит ваше настроение. – Директриса наполнила стакан и протянула Уру. – Пейте, пейте, ну, живо!

Ур, ухмыляясь, взял стакан, осушил залпом и налил еще.

– Вряд ли Пиреев осчастливит науку, но администратор он хороший, сказала Вера Федоровна. – Ну, дело сделано – Пиреев сыт, и овцы целы…

– Какие овцы? – спросил Ур, отставляя стакан.

– Нудный вы типчик, извините за откровенность. Все вам надо объяснять.

– Вера Федоровна, насколько я понимаю, хочет сказать, что теперь уж нам наверняка обеспечено участие в океанской экспедиции, – сказала Нонна.

– В жизни не встречала лучшего интерпретатора моих мыслей. Контральто директрисы достигло едва ли не басовых нот. – А теперь вот что, друзья мои. Забудьте, что я начальница, и объясните мне, как студенту-второгоднику, что, собственно, произошло с земным магнетизмом на этой вашей вшивой речке.

И они втроем уселись за приставным столиком, и пошел горячий разговор. Листки бумаги покрывались схемами и формулами. В самый разгар спора сунулся в кабинет бухгалтер. Вера Федоровна глянула на него близоруко и сказала:

– Михаил Антоныч, попрошу через час. Я занята.

У бухгалтера брови взлетели почти к основанию лысины. Такого ему еще не приходилось слышать. Бочком, неловко топчась, он покинул кабинет. Вслед ему неслось:

– Форма океанов, юноша, их очертания – вот что определяет аномалии вертикальной составляющей. Очертания океанов, а не течения!

– Я знаю ваши труды, Вера Федоровна, и высоко ценю…

– Так какого дьявола вы вкручиваете мне это кольцевое течение с его смехотворной силой тока? Думаете, что вы первый обнаружили кольцевой характер Течения Западных Ветров? Как бы не так! Жюль-Сигисбер Русто, мой заклятый друг из Санта-Моники, давно уже подбивал меня провести кругосветную магнитографию Бравых Вестов, но и он, слышите, он сам, великий фантазер Русто, не имел ни малейшего представления о практической пользе этого предприятия! Ну? Что же вы молчите?

– Я молчу, потому что вы совсем не делаете пауз, – сказал Ур. – Вы упорно не хотите принять во внимание космическую составляющую, о которой я вам толкую. Вы как будто забываете, что Земля – космическое тело. Она несется в пространстве, пронизанном излучениями. Земля со своим магнитным полем купается, буквально купается а океане энергии. Разве это плохо черпать электроэнергию прямо из космоса?

– Я занимаюсь океанологией, Ур, а не фантастикой. – Вера Федоровна встала и медленно направилась к своему креслу. У столика с глобусом она остановилась и провела ладонью по тускло сияющей меди океанов. Запылилась моя терелла, – сказала она с какой-то затаенной печалью. – Что вы мне предлагали добавить к модели? Какое-то кольцо, что ли?

– Да, – сказал Ур. – На вашей модели там, где все океаны сливаются воедино, – неподвижная медь. Сделайте в этом месте вращающееся кольцо. Смоделируйте Течение Западных Ветров. Бравые Весты, как вы говорите…

– Тихо мне! – крикнул Рустам, привычно входя в многотрудную роль тамады. – Аркаша, заткнись, будь любезен. Валерка, пересядь на подоконник и уступи стул дамам. Анечка, нарежь торт. Ну, тихо! Марк, тебе говорю!

– В самом деле, сколько можно молоть про футбол? – обратилась Нонна к Аркаше и Марку. – Так и перерыв весь пройдет, а переносить мероприятие на другой час я не намерена.

– Я молчу. – Аркаша, блеснув очками, отвесил Нонне поклон.

Рустам выпалил пробкой из бутылки шампанского.

– Мне не надо, – сказал Ур, когда Рустам протянул ему стакан.

– Да ты что, дорогой, не хочешь выпить за Нонну?

– Не приставай к нему, Рустам, – сказала Нонна, сидевшая рядом с Уром. – Он непьющий, и нечего его совращать.

Но от Рустама, если он предлагал кому-то выпить, еще никому не удавалось отделаться. И Ур принял стакан из его твердой руки.

– Дорогие друзья! – провозгласил Рустам. – Сегодня у нас замечательный день…

– Несмотря на тринадцатое число, – вставил Валерий.

– Несмотря на число и несмотря на то, что мы сидим за канцелярскими, а не ресторанными столиками, день сегодня замечательный, – вдохновенно продолжал Рустам. – Сегодня Нонне исполнилось столько лет, на сколько она выглядит, а выглядит она ровно на двадцать один…

– …с половиной, – добавил Марк.

– Что сказать тебе, дорогая Нонна? – Рустам ввиду недостатка времени решил несколько сократить великую формулу застолья. – Мы желаем тебе всегда быть такой же красивой…

– Точно! – тоненько выкрикнула Аня.

– Такой же умной и безупречной в работе…

– Подтверждаю от имени дирекции, – скороговоркой сказала Нина Арефьева.

– И мы хотим, дорогая Нонна, в этот день…

– Замечательный, – подсказал Валерий.

– …в этот замечательный день пожелать тебе большого, солнечного счастья, которого ты заслуживаешь. Ура!

– Ура-а! – крикнули все и принялись чокаться с Нонной.

Ур, ухмыляясь, тоже чокнулся, чуть не разбив стакан. Затем он осторожно отпил и скривился, вызвав жизнерадостный смех. Подумав, он отпил еще, и кривизна его гримасы заметно уменьшилась. Дух и вкус неведомого напитка приятно стрельнул в ноздри. И под громкий туш, в третий раз прозвучавший сегодня в этой комнате, Ур вытянул шампанское до дна.

– Молодец, дорогой! – одобрил Рустам. – Ты красиво пьешь, как настоящий джигит. На, скорее закуси. – Он протянул закашлявшемуся Уру ломоть арахисового торта.

Ур откусил, но кашлять не перестал, глаза его наполнились слезами, и непрожеванный кусок выскочил изо рта в подставленную ладонь. Нонна заколотила его по спине.

– Теперь вы квиты, – сказал Марк, когда Ур отдышался. – Он спас ее, когда она тонула, она ж его от удавления спасла.

Аня залилась тонким колокольчиком. Валерий подмигнул ей и отправил в рот изрядный кусок.

– Частица торта в нас, – сказал он с набитым ртом, – заключена подчас.

Ур обвел сотрудников взглядом, полным благожелательства.

– Ребята, – сказал он, – какие вы все хорошие…

– Замечательные, – подсказал Валерий.

– Я хочу сказать, ребята, что мне хорошо у вас…

– Так оставайся, дорогой! – пылко воскликнул Рустам. – Мы тут женим тебя, квартиру тебе пробьем, защитишься – живи себе на здоровье! Скажи?

– Остаться у вас… – Ур поник головой.

Тут вошел Грушин, поправляя аккуратный реденький пробор.

– Извините, Нонна, дела задержали, – сказал он, садясь на уступленный Рустамом стул. – Только немножко, Рустам, совсем немножко… Спасибо. – Он поднял стакан. – Будьте здоровы, Нонна, за ваши успехи. – Грушин быстро выпил и взял протянутый Аней кусок торта. – Это арахисовый? Благодарю. Могу вас порадовать, Нонна: Максим Исидорович очень вами доволен. Он расспрашивал меня о вас, и можете не сомневаться, что я не пожалел, как говорится, красок.

– Спасибо, Леонид Петрович, я тронута.

– Не думаю, чтобы вы были тронуты, вы ведь у нас известная недотрога. – Грушин засмеялся собственной остроте. – Шучу, шучу, не обижайтесь. Аня, еще кусочек торта, пожалуйста… – Грушин искоса взглянул на Ура. – Что это вы разулыбались так широко, друг мой? Должен сказать вам следующее. Максим Исидорович хотел познакомиться с вами поближе, поблагодарить за помощь… м-м… за математическую, так сказать, оснастку… Вы же надерзили ему. Не собираюсь читать вам нотацию…

– Еще торту, Леонид Петрович? – прозвенел Анин голосок.

– Что? Нет-нет, достаточно… Словом, не хочу вам портить улыбку, Ур, она вам очень идет, но разрешите все же посоветовать: будьте осторожнее на поворотах.

– Осторожнее на поворотах, – повторил Ур. – Да, я понял.

– Вот и прекрасно. Ладно, Аня, дайте еще кусочек, только совсем маленький… Спасибо.

– Леонид Петрович, – обратился к Грушину Ур, – я прочитал все ваши труды по Каспийскому морю. Вы много сделали для изучения Кап… Каспия…

– Благодарю вас, Ур, – с чувством сказал Грушин. – Это очень лестная оценка. Не сочтите за обиду то, что я вам тут говорил. Это был только дружеский совет по праву старшего…

Звонок возвестил окончание перерыва.

– А теперь – за работу, товарищи. – Грушин, дожевывая торт, направился к двери.

– Но вы, Ле… Леонид Петрович, все еще не доктор наук, – повысил Ур голос.

Грушин остановился, посмотрел на него озадаченно.

Ур неловко, придерживаясь за стену, вылез из-за стола и ухватил Грушина за рукав безупречно белой сорочки.

– Вы не доктор, – повторил он с необычайной настойчивостью. – Вам защиту пе… переносят с года на год…

– Это не ваше дело. – Грушин попробовал высвободить руку. Перестаньте за меня цепляться…

– А Ма… Максим Сидорович… Нет, И-си-дорович… – Тут Ур качнулся и почти обнял Грушина, чтобы не упасть. – Максим получит доктора раньше, чем в-вы!.. – Ура качнуло в другую сторону. – Хотя с-сам он выполнить научную работу н-не…

– Он пьян! – в ужасе закричал Грушин. – Уберите его от меня!

Из института Нонна и Ур вышли вместе.

– Я все помню, – сказал Ур, виновато опустив голову, – кроме одного: как я очутился в саду?

– Рустам с Валеркой отвели тебя туда и усадили в холодке.

– В холодке… Да, да, я проснулся от холодка – у Джимки нос холодный, он тыкался мне в руку… Понимаешь, я все соображал, а вот ноги вдруг перестали слушаться…

– Будешь теперь знать, как лакать шампанское.

– Целый день потерял, черт дери…

– Валеркин лексикон не очень тебе подходит, Ур. У тебя ноги еще не отошли? Ты еле тащишься.

– Нет, ноги отошли. Просто мне некуда торопиться.

– Разве тетя Соня не ждет тебя с обедом?

– Тетя Соня улетела в Ленинград, у нее там тяжело заболела сестра.

– Где же ты теперь обедаешь?

– Где придется… Ты не знаешь, – спросил он, помолчав, – если снять номер в гостинице, это дорого будет стоить?

– Что случилось, Ур? – Нонна удивленно посмотрела на него. – Вы поссорились с Валерием?

– Нет. – Опять он помолчал. – Мы не ссорились. К Валерию по вечерам теперь довольно часто приходит Аня, и мне кажется, что я им мешаю.

Некоторое время они шли молча. Нонна поймала себя на мысли: что сегодня мама приготовила на обед? Может, пригласить Ура? Почему бы и нет? Вон он какой неприкаянный бродит… Позвать на обед, потом, когда стемнеет, попить чаю на балконе… Он занятный собеседник, наивный, как мальчишка, и в то же время… в то же время какая-то в нем тайна… Пуговицу ему на рубашке пришить… Мама удивится. А сам Ур? Не подумает ли он бог знает что? Будто она, Нонна, навязывается…