Текст книги "Ур, сын Шама. Формула невозможного"

Автор книги: Евгений Войскунский

Соавторы: Исай Лукодьянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

– Боб! – позвал он. – Разбудите мисс Энн, – сказал ему Фрезер в подставленное ухо. – Скажите, что есть для нее важное сообщение.

Боб с сомнением покачал седой головой.

В молодости Боб Мэрдок был известным гонщиком, пловцом, яхтсменом. Спорт приносил ему хороший заработок. С годами, однако, Боб оказался на мели. Имя его забылось, деньги растаяли, никому не был нужен отставной спортсмен. Тогда-то его, едва ли не подыхающего с голоду, и подобрал Эзра Фрезер. Как-никак Боб Мэрдок был тоже родом из Валентайна, и было время, когда Фрезер, увлекавшийся автогонками, крупно ставил на него и выигрывал. С тех пор, лет пятнадцать, а то и больше, Боб служил семье Фрезера преданно и молчаливо.

– Идите, Боб, идите и постучитесь к ней, – нетерпеливо сказал Фрезер. – Что вы там увидели?

Он обернулся, посмотрел в сад по направлению взгляда старого слуги и обомлел. В дверях беседки стоял человек с копной всклокоченных черных волос, в майке и джинсах.

Накануне вечером был очередной допрос. На этот раз Прувэ счел, что Ур оправился настолько, что может передвигаться самостоятельно, и велел привести его к себе в кабинет.

– Выглядите вы сегодня лучше, – прищурился Прувэ на подследственного. – Садитесь. Налить содовой?

Ур не отказался, выпил стакан. Подбитый глаз сегодня болел меньше и даже немного раскрылся, отпущенный опухолью.

– Жалобы на питание есть?.. Нет? – деловито осведомился Прувэ. Тогда начнем. Должен вас проинформировать, мосье, что все ваши соратники, за исключением нескольких зачинщиков, выпущены. Я имею в виду студентов, участвовавших…

– Я понял. Рад за них.

– Мы не задерживали бы вас дольше, чем студентов, если бы не необходимость выяснить вашу личность.

– Необходимость? – усмехнулся Ур.

– Да. Если хотите – служебный долг. – Прувэ, покрутив головой, распустил немного свой щеголеватый галстук. – Я уже говорил, что интерес к вашей личности большой. Газеты – ладно, им бы только пошуметь. Но вот обрывает у меня телефон доктор Русто. Завтра приедут из Парижа ученые, целая группа, – они жаждут познакомиться с вами. И потом этот Себастиан… – Прувэ опять хитро прищурился. – Приятно встретить тут старого знакомого, не так ли?

Он вел допрос со вкусом. В кои-то веки в сонном Одероне, ничем, кроме старинного дворца и университета, не примечательном, произошло нечто из ряда вон выходящее. Это ничего, что парень упирается. Было бы даже жаль, если бы он сразу «раскололся». Кем бы он ни был – пришельцем или разведчиком, – он вытащит имя Прувэ из провинциальной безвестности…

– Итак, мосье, повторяю все те же вопросы: кто вы и откуда? С какой целью прибыли в Санта-Монику?

– Запишите, – сказал Ур, помолчав немного, и Прувэ с готовностью схватил ручку. – Пишите: я прибыл для того, чтобы попить оранжад.

– Изволите шутить? – Прувэ бросил ручку.

– Я не шучу. Если бы я захотел шутить, Прувэ, разговор у нас был бы совсем другой. Я хочу оранжад.

– Мало ли чего вы хотите… – Комиссар посмотрел на Ура, и ему стало не по себе. Жесткий взгляд, каменное лицо… Прувэ хлебнул из стакана неразбавленного виски. – Содовой налить вам еще? – спросил он.

– Нет. Только оранжаду. Немедленно.

– Где я вам возьму оранжад? Здесь не бар…

– Так вы отказываете мне?

Еще жестче стал взгляд Ура. Прувэ вытер лоб платком и растерянно улыбнулся. Внутри у него что-то мелко тряслось.

– Я… не отказываю вам, мосье… Просто хочу сказать…

– Ну, тогда поехали. – Ур поднялся.

– Куда? – еле слышно спросил Прувэ.

– Пить оранжад. На худой конец, если поблизости его не окажется, согласен на ситронад. Это почти одно и то же, только вместо апельсинового сока – лимонный. Вы меня поняли? Лимонный сок с двууглекислой содой. Повторите.

– С содой… – покорно повторил Прувэ.

– Не забудьте – с двууглекислой. Это очень важно. Это самое главное. Основа основ! Альфа и омега – оранжад и ситронад. Начало и конец. Поняли?

Прувэ кивнул.

– Так идемте же. Где ваш автомобиль?

Они вышли из кабинета, и пожилой надзиратель, стоявший у двери, проводил их недоуменным взглядом. Прошли мимо раскрытой двери дежурной комнаты. Из-за стойки, опрокинув настольный вентилятор, выскочил сержант в расстегнутом мундире, крикнул что-то, но Прувэ только махнул ему рукой.

Во дворе они сели в серый «ситроен», и Прувэ подкатил к воротам. Полицейский, отдав честь комиссару, наклонился посмотреть на человека в майке, сидящего на заднем сиденье.

– Отпирай поскорее! – крикнул Прувэ. – Мы едем пить оранжад.

– Слушаюсь, – пробормотал сбитый с толку полицейский.

Машина выехала на улицу с освещенными витринами и редкими прохожими. Было около девяти вечера.

– В Санта-Монику, – сказал Ур. – Там самый лучший оранжад.

– Самый лучший оранжад, – понимающе кивнул Прувэ.

Спустя час, когда замелькали среди темных садов фонари Санта-Моники, Ур велел остановиться.

– Вы привезли меня не туда, куда я просил, – сказал он, в упор глядя на Прувэ при слабом свете приборной доски. – Это не Санта-Моника. Это Экс-ле-Бен. Вы поняли?

– Экс-ле-Бен, – повторил Прувэ, отводя взгляд в сторону.

– Я пойду поищу, где тут есть оранжад. А вы поезжайте в Аннеси, поищите там. Поняли?

– В Аннеси…

– Там, говорят, тоже хороший оранжад. Или ситронад. Это почти одно и то же. С двууглекислой содой.

Оставив Прувэ одного в автомобиле на темном шоссе, Ур быстро зашагал прочь. Он ориентировался по силуэту горы, похожей на собачью голову, – эту гору он заприметил еще с моря, когда подплывал к Санта-Монике. Довольно долго он блуждал по узким переулкам, избегая шоссе и освещенных улиц.

Наконец, уже поздней ночью, он разыскал виллу Фрезера, которую три дня назад – или уже четыре? – показала ему из машины Аннабел Ли. Осторожно перемахнул через кирпичную ограду.

Вилла сонно чернела окнами. Ур, держась в глубокой тени деревьев, неслышно пошел по саду. Заглянул в застекленную беседку. Тут был деревянный пол и длинная скамья, тянувшаяся по окружности беседки. Усталость взяла свое. Ур опустился на пол и заснул мгновенно.

– Эй, вы! – крикнул Фрезер черноволосому человеку, стоявшему в дверях беседки. – Что вам здесь надо?

Человек медленно пошел по дорожке к веранде. Теперь Фрезер разглядел его: это тот самый парень, фотографиями которого пестрят в последние дни газеты, окаянный пришелец… Выходит, он и вправду сбежал из тюрьмы, – но только не к себе на Юпитер или куда там еще, а прямехонько в гости к нему, Фрезеру. Только этого еще не хватало!

– За мной, Боб, – сказал Фрезер и торопливо сбежал по ступенькам с веранды. Стоптанная туфля свалилась с ноги, он остановился, чертыхаясь, и Боб подал ему туфлю.

За это время Ур успел подойти к веранде.

– Вы мистер Фрезер? – сказал он гулким голосом. – Извините за беспокойство. Мне нужно поговорить с вашей дочерью.

Он был небрит. Его английский был ужасен. И еще ужаснее был его правый глаз, окруженный большим черным пятном. Синяки красовались и на его мускулистых руках. На груди сквозь драную майку виднелся налепленный пластырь.

– Немедленно убирайтесь отсюда, – сказал Фрезер. – Боб, покажите этому мистеру выход.

Он говорил тихо, чтобы, не дай бог, не разбудить Энн. Но уж если не везет, так не везет. Аннабел Ли, разбуженная его первым окриком, выглянула из окна своей комнаты.

– Ур! – воскликнула она. – Не смейте уходить! Я сейчас!..

И вот она уже бежит по веранде, прыгает со ступенек, босая, в голубой ночной рубашке, и – с разбегу Уру на шею.

– Что они с вами сделали! – завопила Аннабел Ли, чмокнув Ура в заросшую щеку. – Я буду жаловаться президенту Франции!

Она схватила Ура за руку и потащила на веранду.

– Вас выпустили только сегодня? Ах, мерзавцы!

– Энн, погодите… Меня не выпустили, я бежал…

– Бежал?! – Она на миг остановилась, уставилась на него. – Как здорово! Лучше, чем в кино!

Аннабел Ли усадила Ура в плетеное кресло на веранде и велела ждать, а сама умчалась переодеваться. Фрезер, тоже поднялся на веранду.

– Извините, что так получилось, – сказал Ур.

Фрезер хмыкнул. Повалился в кресло напротив, налил себе «Джонни Уокера», смешал с содовой.

– Ну что, мистер Ур? – спросил он, поигрывая кистью халата. Надеюсь, вы не собираетесь утащить мою дочь на Юпитер?

– На Юпитер? – Ур посмотрел на толстяка. – Нет, не собираюсь.

– Вы что же, думаете, что полиция не заглянет сюда? Какие у вас, собственно, намерения?

– Я скоро уйду.

– Чем скорее, тем будет лучше для вас. Советую вообще убраться подальше и не соваться ни в Европу, ни в Штаты, потому что тут и там полиция будет начеку. Вы меня поняли?

– Спасибо за совет.

Фрезер выпил еще и закурил толстую сигару. «Не позвонить ли тайком в полицию? – подумал он. – Оно спокойнее, когда знаешь, что этот парень за решеткой… Впрочем, полиция сама придет. Не дураки же там».

– Можете почитать, что пишут о вас, – сказал он. – Боб, подайте газеты мистеру Уру.

Зазвонил телефон. Фрезер пошел в гостиную, снял трубку, соображая, что же надо сказать, если это полиция.

Но это была не полиция.

– Мистер Фрезер? – услышал он резковатый голос. – Говорит доктор Русто из Океанариума. Простите, что звоню так рано.

– Ничего, ничего. Чем могу служить?

– Вы, конечно, знаете из газет, что вчера бежал из Одерона…

– Да, я читал.

– Поскольку в газетах промелькнуло имя вашей дочери, я позволил себе смелость позвонить вам, чтобы спросить: не известно ли вам или вашей дочери о беглеце?

– Нет, – сказал Фрезер. – У нас нет ничего общего с этим господином.

– Ничего общего, – повторил Русто. – Жаль. Я очень за него тревожусь, у него ни единого су в кармане, ни документов… Извините, мистер Фрезер.

– Минуточку, доктор Русто. – Фрезер приставил к трубке ладонь и спросил вполголоса: – Какого вы мнения об этом парне? Он действительно пришелец или красный агент?

– Он ученый! – рявкнул доктор Русто на том конце провода. – А вы, сэр, повторяете собачью чушь!

Звякнула брошенная трубка. Фрезер, жуя сигару, вернулся на веранду. Лицо у него после разговора с Русто было красное, воинственный хохолок поник. Будь они прокляты, эти ученые! Все беды идут от них. Это они так подстегнули жизнь, что крутишься, крутишься, как заведенный, без передышки…

Ур тем временем просматривал газеты.

«Пришелец он или нет, но кулаки у него здоровенные».

«С «летающих блюдец» они пересели на «веретено».

«Человек, подбивавший одеронских студентов к бунту, не пришелец, а маоистский агент».

Ур отбросил газеты. Вид у него был удрученный.

– Как вам удалось бежать? – спросил Фрезер.

– Я воспользовался оплошностью охраны.

Фрезер недоверчиво хмыкнул. Тут прибежала Аннабел Ли, вся сверкающая, в тугих брючках и кружевной блузке. Прибежала, захлопотала, затараторила. Ура отправила в душевую, старому Бобу велела подавать завтрак, а Фрезеру сказала:

– Не надирайся с утра, дэдди. И не вздумай прогонять моего гостя.

Если бы не предстоящая женитьба, Фрезер, будьте уверены, сумел бы поставить скверную девчонку на место. Но предстоящая женитьба взывала к смирению.

И не прошло и получаса, как стол в гостиной был накрыт и Ур сидел за ним – умытый, причесанный, в полосатой рубашке с погончиками из гардероба самого Фрезера. Если бы не глаз, обведенный чернотой – можно было бы счесть этого молодого человека племянником, приехавшим погостить к богатому дядюшке.

А на столе, на беспорочно белой скатерти тихонечко посвистывал электрический кофейник, желтел брусок масла, сочилась розовой слезой ветчина. Выли здесь поджаренные ломтики хлеба и апельсиновый джем в вазочках. Боб положил перед Уром два горячих беленьких кубика с изображением курицы и надписью «Fraser Cubic – Eggs Ltd. Ур недоуменно повертел кубик, увидел на одной из граней две разноцветные полоски с мелкими буквами: «soft boiled» и «hard boiled».[8]

– Ударьте по нему ложечкой, – сказала Аннабел Ли. – Вот здесь, где кружок выдавлен. Не бойтесь, не взорвется!

Ур ударил ложечкой, кружок отскочил. Аннабел Ли засмеялась, видя, как гость с опаской заглянул внутрь кубика.

– А теперь ешьте, – командовала она. – Что, никогда не видели? Это самые лучшие в мире яйца, самые вечные и… что там еще в твоих рекламах, дэдди?

Яйцо на вкус оказалось хорошим, свежим.

– Синтетическое? – спросил Ур.

– Как бы не так! Самое настоящее яйцо от живой курицы, и будь я проклят, если моя реклама врет, – сказал Фрезер. – Лучше этих яиц на свете не бывает.

– Вам удалось вывести породу кур, несущих кубические яйца?

– Ха, порода кур! – Фрезер заметно воодушевился. – На такую селекцию сто лет уйдет, а я так долго ждать не могу. У меня, если хотите знать, все проще. Пластмасса!

– Вы переливаете содержимое яйца в пластмассовый кубик?

– Именно так, сэр. Нравится?

– Очень.

– Это я сам придумал, если хотите знать. Пришлось всадить кучу денег в разработку пластика, в технологию, но зато я выжил и утер нос МУАК. Кубические яйца не боятся перевозки. В коробку, в которой помещается пять дюжин обычных яиц, свободно укладывается девять дюжин кубических. Они не бьются и не портятся, им не нужны рефрижераторы, они всегда свежие…

– Ну, дэдди, понесло тебя, – сказала Аннабел Ли.

– Да, сэр, всегда свежие! – закричал Фрезер, хотя Ур нисколько не оспаривал это утверждение. – Хотите знать почему? Потому что при переливании я отделяю зародышевый диск и добавляю капельку консерванта.

– Очень интересно, – сказал Ур. – А желток не смешивается при переливании с белком?

– Ага, вам интересно! Слыхала, Энн? Ему интересно! Он хочет увезти яйцо фирмы Фрезера к себе на Юпитер!

– Дедди, я же просила тебя…

– Не мешай! – отмахнулся Фрезер и налил еще виски. – Так я и сказал вам, почему не смешиваются желток с белком! Это секрет фирмы, мистер… как вас там… У меня тут выпытывали это и не такие хитрецы, как вы. Черта с два! Хотите покупать кубические яйца – пожалуйста. А выведать секрет провалитесь в преисподнюю вместе с вашим «общим рынком»! Своих яиц, видите ли, полно! Да разве может быть сравнение? Ну ничего, Фрезер терпелив… Фрезер подождет, пока в вашей проклятой Европе…

Продолжительный звонок прервал его темпераментную речь. Старый Боб пошел открывать, а тем временем Аннабел Ли увела Ура к себе в комнату и велела сидеть тихо.

– Если это полиция, то мое молчание не поможет, – сказал Ур.

– Никакая полиция в мире не войдет в мою комнату, – твердо ответила Аннабел Ли.

Заперев дверь на ключ, она сбежала вниз, в гостиную, где Фрезер, стоя со стаканом в руке, разговаривал с двумя незваными гостями. Одного из них, в костюме песочного цвета, Аннабел Ли сразу узнала: это был комиссар Прувэ.

…Когда Ур вышел из машины, оставив Прувэ одного на темном шоссе близ Санта-Моники, комиссар развернул свой «ситроен» и поехал обратно. Увидев на развилке указатель «Аннеси», он, не раздумывая, повернул туда. Одна только мысль была у него в голове: раздобыть оранжад. В крайнем случае – ситронад, потому что разница невелика, и тот и другой напиток делают на двууглекислой соде. На двууглекислой соде, будь она проклята. Это чрезвычайно важно. Альфа и омега, начало и конец.

Он ехал долго. Недалеко от Аннеси Прувэ пришлось остановиться: бензобак был пуст. Почти до самого рассвета он дремал за рулем на обочине пустынного шоссе. Встрепенулся от шума мотора: ехал грузовичок, набитый капустой. Комиссар остановил его и уговорил фермера продать немного бензина.

Марка была неподходящая, «ситроен» чихал и задыхался, и только в шестом часу утра комиссар Прувэ добрался до Одерона. Мрачнее тучи он проследовал в свой кабинет, не отвечая на вопросы встревоженных сотрудников. Подкрепил себя спиртным. Он мучительно старался вспомнить ночное происшествие, но помнил лишь одно: он повез этого Ура выпить оранжаду. В крайнем случае – ситронаду… Они ехали в Санта-Монику, но потом Ур сказал, что это не Санта-Моника, а Экс-ле-Бен. Ур вышел из машины и пошел искать ближайшее кафе, а он, Прувэ, поехал в Аннеси, потому что там тоже бывает хороший оранжад… Или ситронад. Это почти одно и… Будь он проклят, этот пришелец, забивший ему голову своим оранжадом! И еще эта неотвязная трижды проклятая двууглекислая сода! Альфа и омега, чтоб ему заткнула глотку рогатая жаба! Прувэ вскочил из-за стола и минуту или две метался по кабинету, выкрикивая ругательства – все, какие только знал. Потом он прошел в туалет, подставил голову под кран с холодной водой. И, окончательно придя в себя, начал действовать. По всему департаменту была поднята на ноги полиция. Внешние приметы Ура были сообщены по телефону и радио в морские и аэропорты. Помчались служебные машины в Экс-ле-Бен, Аннеси и другие соседние города. Сам Прувэ с группой сотрудников выехал в Санта-Монику. Два адреса интересовали его в первую очередь: Океанариум и вилла Фрезера…

Войдя в гостиную, Аннабел Ли услышала, как ее отец, стоя со стаканом в руке, говорил приезжим:

– Своих арестантов он сторожит крепко. У него ни один не сбежит. Так что, господа, приезжайте в Небраску. Никогда ведь не поздно поучиться, а? Я уверен, что наш шериф…

– Спасибо, мосье Фрезер, за приглашение, – холодно прервал его Прувэ. – Вы сказали, что беглеца в доме нет. Разрешите, однако, спросить: почему у вас на столе три прибора? Разве вы живете тут не вдвоем с дочерью?

– С нами завтракает наш слуга, – сказала Аннабел Ли.

– Слуга? – Прувэ пристально посмотрел на молчаливого спокойного Боба.

– Да, – подтвердил Фрезер. – Боб Мэрдок свой человек у нас в доме. Если хотите знать, мистер Прэйв…

– Прувэ, с вашего позволения.

– Пусть так, вам лучше знать. Так вот. Боб Мэрдок был знаменитым гонщиком, когда вы еще только затверживали таблицу умножения и…

– Думаю, что и вы в те времена делали то же самое.

– Да. И будь я проклят, если это были плохие времена. Ученые тихонечко сидели в своих лабораториях, и каждый мог спокойно делать свой бизнес, и никто не слыхивал о вашем проклятом «общем рынке», который…

– Мосье Фрезер, об «общем рынке» поговорим в другой раз. Я полагаюсь на ваше честное слово и не стану производить обыск. Но уверены ли вы, что беглец не укрылся тайком в саду?

Прувэ устремил проницательный взгляд на Аннабел Ли. Та хладнокровно пожала плечами и сказала:

– Я была бы очень рада, если б он оказался у нас в саду.

Прувэ и сопровождавший его детектив прошли по дорожкам сада, заглянули в беседку, в пляжную кабинку. Затем, приподняв на прощанье шляпы, скрылись за воротами. Выждав, пока утих гул отъехавшего автомобиля, Аннабел Ли побежала наверх.

– Ну вот, все в порядке, Ур, мы отшили полицию. – Склонив набок белокурую головку, она разглядывала его. – Вам идет эта рубашка. Пожалуй, идет даже подбитый глаз… Все же чего-то не хватает. Надо подумать. А, поняла!

Она взяла голубую шелковую косынку и повязала Уру на шею.

– Вот теперь о'кэй! – Аннабел Ли, улыбаясь, положила руки Уру на плечи.

Перед ужином старый Боб еще раз обошел виллу, осторожно выглянул за ворота. Вернувшись в гостиную, он сказал:

– Все спокойно. Но ставлю сотню против рваного башмака, что они притаились и смотрят в оба.

– Задерните шторы на окнах, Боб, – сказал Фрезер. – И посидите на веранде. Мы тут управимся сами. Собери-ка ужинать, Энн.

Весь день он понемногу накачивался спиртным, но утреннее оживление с него слетело. Посасывая сигару, Фрезер сосредоточенно просматривал вечерние газеты. Потом отбросил их. Заткнул за воротничок салфетку, положил себе на тарелку салату.

– Комиссар Прувэ поклялся изловить пришельца, – сказал он и посмотрел на Ура. – Может, вы и впрямь оттуда? – Он поднял руку, как бы ввинчивая палец в воздух.

– Я такой же земной человек, как и вы, мистер Фрезер, – тихо сказал Ур.

Он чувствовал себя скверно. Избегал смотреть на Аннабел Ли, односложно отвечал на ее веселый щебет. И его все томило ощущение, будто с родителями что-то случилось…

– Вот что, – сказал Фрезер, не сводя с Ура задумчивого взгляда. Меня не касается, откуда вы родом. Публике хочется, чтобы вы были пришельцем, а уж если публике так хочется, то надо продолжать игру. – Он отпил из стакана. – Итак, я предлагаю вам следующее. Я связываю вас с нашим консульством, вы подтверждаете, что прибыли с Юпитера или откуда хотите, и заявляете о желании вступить в американское подданство. Затем я принимаю вас к себе в дело…

– О дэдди! – Аннабел Ли бросилась к отцу и поцеловала в щеку. – Как хорошо ты придумал!

– Я знал, что тебе это понравится. От вас, мистер Ур, потребуется совсем немногое. Ну, скажем, заявить журналистам или на телевидении, куда вас наверняка поволокут, – заявить, например, что из земных напитков вам больше всего нравится оранжад, а из еды – кубические яйца фирмы Фрезера…

– Чудесно, дэдди! И он поедет с нами в Валентайн!

– Мы подпишем контракт, вы получите за рекламу крупный гонорар, и он будет возрастать с каждой моей новой выгодной сделкой.

– Ур! – Аннабел Ли обратила на него сияющий взгляд. – Дэдди не поскупится, это я точно знаю. Это же замечательно! Ты хорошо заработаешь на рекламе, а потом напишешь книгу и получишь за нее миллион долларов. Все будет о'кэй, милый!

Ему было жаль разочаровывать Аннабел Ли, но ничего не оставалось, как сказать:

– Большое спасибо, но я не могу принять ваше предложение, мистер Фрезер. Я должен сегодня ночью улететь отсюда.

Как они ни уговаривали его остаться, Ур был непоколебим. Ему нужно улететь. Какая-то беда произошла с его родителями. Да, у него есть родители, и он должен их срочно навестить…

– Мы будем тебя ждать, Ур! Ты проведаешь стариков и вернешься, не правда ли?

– Не знаю, Энн, – ответил он мягко. – В жизни столько неожиданностей, что все может случиться.

А Фрезер сказал:

– Первый раз вижу человека, который отказывается от хорошей сделки.

Ур сел писать письмо. Заклеив конверт, попросил Аннабел Ли завтра же переслать письмо в Океанариум доктору Русто.

Около полуночи они вышли из дому. Было темно и ветренно, сад был полон шороха, теней и ночного благоухания. Фрезер остался на веранде. Попыхивая сигарой, он смотрел вслед трем фигурам, пока их не поглотила темень.

Аннабел Ли, Ур и старый Боб молча спустились к пляжу. Белым призраком покачивалась у маленькой пристани яхта. Ур первым прыгнул в нее и помог сойти Аннабел Ли. Потом прыгнул Боб. Он отвязал яхту, с силой оттолкнулся от сваи. Все трое сидели в углублении кокпита. Боб потянул фал, и дакроновый грот легко выплеснулся над ними и принял ветер.

– Как страшно ночью в море! – шепнула Аннабел Ли. – А ты еще хотел плыть! Почему твоя лодка не может подлететь к берегу?

– Она может. Просто я так привык…

Кренясь, яхта уходила в открытое море. Она шла без огней. Берег отдалялся, уплывал. Но что-то происходило на берегу – там заплясали огоньки фонариков, и порывом ветра донесло слабые голоса.

– Тревога, – разжал губы старый Боб, поглядев на берег. – Они следили. Я знал.

– А далеко еще до твоей лодки? – спросила Аннабел Ли, беспокойно крутя головой.

– Нет. Надо только подальше отойти от берега.

Яхта шла под свежеющим ветром, плавно покачиваясь на волнах. И тут блеснул огонь где-то у подножия черной громады мыса Серра. Это мигал прожектор. Потом он погас, и стали видны бортовые огни – красный и зеленый. Отчетливо донесся напряженный стук мотора.

– Велит остановиться, – сказал Боб.

– Это катер береговой охраны? – спросил Ур.

– Что ж еще? Он идет прямо на нас.

Луна была ущербная, то и дело наплывали на нее рваные облака, но света на море было все же достаточно для того, чтобы преследователи могли разглядеть идущую под парусом яхту. Теперь катер стал забирать немного вправо, мористее, чтобы перерезать яхте курс. Опять вспыхнул прожектор, угрожающе взвыла сирена.

– Ты будешь вспоминать меня? – спросила вдруг Аннабел Ли.

Ур не ответил. Он сидел, выпрямившись и вытянув шею, лицо его было неподвижно, глаза полуприкрыты. Аннабел Ли ощутила прилив жутковатого холодка.

– Так. – Ур встрепенулся. – Слушайте внимательно, Боб. Как только я выпрыгну, тотчас поворачивайте оверштаг и ложитесь на обратный курс. Включите бортовые огни.

– Ур, ты что хочешь?..

Вопрос замер на устах Аннабел Ли. С ужасом она смотрела, как Ур медленно перевалился через борт яхты в темную воду.

– Прощай, Энн, будь счастлива! – крикнул он уже из воды. – Боб, прощайте!

Вода была холодная. Холоднее, чем в ту ночь, когда он впервые подплывал к берегу Санта-Моники. А может, ему просто казалось так. Он поплыл навстречу спускающемуся, скупо освещенному луной веретенообразному телу своей летающей лодки.