Текст книги "Ур, сын Шама. Формула невозможного"

Автор книги: Евгений Войскунский

Соавторы: Исай Лукодьянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

Учитель, мне плохо!! Заберите, заберите отсюда…

Он вышел из гостиницы поздно, когда затихли улицы. Горели среди деревьев редкие фонари, освещая неподвижную листву. Несколько человек стояли у раскрытой двери междугородной телефонной станции. Они курили и переговаривались голосами, звучащими неестественно громко в ночной тишине.

Ур свернул влево. Вот афишная тумба, газетный киоск. Каменные ступени, ведущие к детскому кафе. Ур остановился и некоторое время смотрел на эти ступени, на вывеску, слабо освещенную фонарем. Потом двинулся дальше.

Впереди шла компания – двое парней и три девушки. Один парень пел, перебирая гитарные струны, и девушки вторили ему:

 
По дороге шел я, парень молодой,
Вижу – девушка собралась за водой.
Ах, я вижу – в ведрах нет воды,
Значит, мне не миновать беды…
 

Ур замедлил шаг, чтобы не перегнать компанию. Потом он продрался сквозь пахучие остро, по-ночному, кусты и стал спускаться узким переулочком к морю. Уныло опустив ковш, желтел у деревянного забора экскаватор – заснувший диковинный зверь, наработавшийся за день,

Пустой пляж был печален и неузнаваем. Призрачно белели обрывки бумаги, тут и там поблескивали плоские галечники, отражая – в меру скромных возможностей – лунный свет. Море с тихим шорохом играло с мелкими камешками.

Как был – в джинсах, белой рубашке и босоножках – Ур вошел в воду. Вода была теплая, но от одежды холодило. Он поплыл спокойным брассом навстречу луне и звездам.

Лунная дорожка серебрилась левее, а дальше виднелась освещенная полоска причала. Потом она осталась позади.

Черная вода и черное небо. И он – один меж ними…

Дальше, дальше!

Иногда он оборачивался, чтобы взглянуть на береговые огни. Они удалялись. Вот совсем исчезли – видны только портовые цветные мигалки да слабое зарево над растаявшим в ночи городом. Один, совсем один в черной воде, в открытом море, под крупными звездами.

Вдруг звездный рисунок перечеркнула тень. Узкая, веретенообразная, она нависла над Уром, потом медленно стала снижаться. Закачалась на воде.

В тускло отсвечивающем борту возник черный овал – это беззвучно отворилась дверь. Ур взялся за порог, подтянулся на руках и очутился в шлюзовой камере. Разделся, не торопясь отжал одежду и развесил для просушки. Закрыв внешнюю дверь, Ур включил свет. Потом, мягко шлепая мокрыми босыми ступнями, прошел к пульту и опустился в кресло.

Он долго лежал в кресле, расслабившись и закрыв глаза.

Не приспела пора возвращаться. Надо продолжать. Они воззвали к его терпению и мужеству. Что ж, он наберется и того и другого. Он будет продолжать исполнять свой долг.

Только надо все хорошенько обдумать.

Не вмешиваться! Ни во что не вмешиваться – это прежде всего. Он вел себя неразумно. В высшей степени неразумно и легкомысленно. Ладно, теперь он будет осторожней.

Вдруг он испугался: не выключена ли противолокационная защита? Лодку сразу засекут радары, пожалуют катера пограничников…

Нет, защита включена. Что это за необоснованные страхи?..

Ур сверился с картой, задал автопилоту программу. Вертикальный взлет вжал его в амортизатор кресла. Это продолжалось недолго – лодка перешла на горизонтальный полет.

Хотелось есть, хотелось пить. С обеда он ничего в рот не брал. С самого обеда в детском кафе. Иван Сергеевич сидел напротив, и рядом с его крохотным кулачком на столике лежала общая тетрадь. А Галя принесла картофельный салат…

Хватит, хватит об этом. Все кончено.

Ур потянулся к стенному шкафчику, достал тюбик и выжал себе в рот колбаску зеленой пасты.

Ни о чем не думать. В ведрах нет воды… А, глупости!..

Неприятный какой-то вкус у пасты. Поморщившись, Ур отбросил тюбик.

Глава четвертая
САНТА-МОНИКА

Из владений какого царя ты явился сюда?

И каким искусством владеешь в совершенстве?

Как ты будешь жить у нас все время? И скажи, какую плату нужно положить для тебя?

«Махабхарата»

Между оградами частных владений, обвитых вьюнками, отчаянно бился открытый голубой «крайслер», пытаясь свернуть в боковой проезд.

– Проклятье! – воскликнула Аннабел Ли. – На ослах здесь только ездить…

Она дала задний ход, но «крайслер» опять ткнулся беспомощно в каменную ограду. Аннабел Ли нажала на педаль тормоза. «Вот так, – со злостью подумала она. – Решила проехать кратчайшей дорогой, но разве проедешь в здешней тесноте?» Она оглянулась, чтобы измерить взглядом ширину улочки, и увидела черноволосого молодого человека, который спускался по этой кривой улочке к шоссе и замедлил шаг, явно наблюдая за ней, Аннабел Ли.

Она отвернулась, снова попробовала развернуть машину, и снова пришлось остановиться.

– Будь оно проклято! – пробормотала она.

Черноволосый подошел к машине и сказал по-английски:

– Разрешите помочь.

Голос у него был гулкий, а произношение скверное.

– С удовольствием, – сказала Аннабел Ли и передвинулась, освобождая водительское сиденье.

Незнакомец, однако, не сел за руль. Он нагнулся, взялся обеими руками за передний бампер и, резко выдохнув, приподнял передок машины. Аннабел Ли восхищенно охнула. Черноволосый, пятясь, затащил «крайслер» в боковой проезд.

– Это было здорово! – Аннабел Ли посмотрела с улыбкой на незнакомца. – А на вид не скажешь, что вы такой силач.

– Да что вы, машина легкая.

Молодой человек утер тыльной стороной ладони потный лоб, кивнул и пошел было дальше, но тут Аннабел Ли окликнула его:

– Вы в Санта-Монику? Садитесь, подвезу. И потом – должна же я как-то отблагодарить вас? За мной выпивка.

Незнакомец сел рядом, и Аннабел Ли с места рванула, без остановки выехала на шоссе и прибавила газу. «Крайслер» понесся, как гоночная машина. Справа бесконечные виллы и сады слились в бело-зеленые полосы. Слева в опасной близости мелькали нагромождения скал, уступами спускающиеся к желтой полосе пляжей, к морской синеве.

– Вы француз? Монегаск?[5] – спросила Аннабел Ли.

– Нет, мисс…

– Фрезер. Аннабел Ли Фрезер. Но вы так меня не называйте. Меня все называют Энн. Ну и имечко мне дали предки – подохнуть!

– По-моему, красивое имя. Где-то я уже слышал…

– Дэдди рассказывал, что это бабка настояла на дурацком имени, какое теперь никто никому не дает.

– Дэдди?

– Ну, мой отец. Мы живем в Валентайне, штат Небраска. Не слыхали? Ну, еще бы! Хуже дыры не сыщешь. Паршивый городишко, поганая речка. Найобрэра – не слыхали? Само собой. Но дэдди там делает деньги, так что никуда не денешься…

Она сделала такой вираж, объезжая набитый зеленью велофургон, что ее спутника прижало к дверце.

– Меня зовут Ур, – представился он в свою очередь.

– Ур? – Аннабел Ли засмеялась. – Подобрались мы с вами, мистер Ур, людей пугать своими именами. Значит, вы швейцарец?

– Нет, мисс Фрезер…

– Ну, все равно. Я первый раз в Европе, и тут намешано разных национальностей столько, что за всю жизнь не запомнишь. Зажгите-ка сигарету и суньте мне в рот.

– Я не курю, к сожалению.

– Где вы учились говорить по-английски, мистер Ур? На пуэрториканской маслобойне? – Она захохотала.

Ур, улыбаясь, посмотрел на нее.

А смотреть на мисс Фрезер – гибкую, коротко стриженную блондинку в кружевной белой кофточке и голубых, в тон машине, брюках – было приятно. На шее у нее висел на толстой золотой цепочке крупный деревянный диск с барельефом – головой индейца в боевом уборе из орлиных перьев. Оправа дымчатых очков была обсыпана сверкающими стекляшками, а может, мелкими бриллиантами – этого Ур определить не мог. На розовых пальчиках мисс Фрезер тоже все сверкало и искрилось.

От этого сверкания, от ярких красок дня, от свиста встречного ветра у Ура кружилась голова. К тому же позади была бессонная ночь и утомительный заплыв. Беспокоила его немного и рыбачья шхуна, некстати оказавшаяся в месте посадки.

Аннабел Ли вытащила из ящика для перчаток пеструю пачку сигарет и закурила, придерживая рулевое колесо локтями. Как ей удалось избежать при этом столкновения с громоздким авторефрижератором, Ур так и не понял.

– Безобразные дороги в вашей Европе, – сказала Аннабел Ли. – Раззява! – крикнула она толстяку за рулем «пежо», которому едва не срезала фару при обгоне.

У въезда в город автомобилей прибавилось, и ей пришлось сбросить скорость. Ур с любопытством поглядывал вокруг.

Было много общего с черноморским городом-курортом. То же оживление на улицах, такие же растрепанные пальмы, и белые балюстрады вдоль аллей, и поросшие зеленью холмы, по которым город стекал к морю. Но были, конечно, и различия. Нигде не продают газированную воду стаканами, не видно лотков с пирожками, продавцов вареных кукурузных початков, кремовых цистерн с квасом. Зато – множество кафе и цветочных магазинов, сувенирных магазинов и огромное количество пестрых реклам. Вообще городок был необычайно яркий, будто лакированный.

У террасы кафе под полосатым тентом Аннабел Ли остановила машину, одновременно нажав на педали тормоза и сцепления. Ур чуть не клюнул носом ветровое стекло. Выйдя, он засмотрелся на витрину, в которой загадочно улыбалась из-за стекла пластмассовая цыганка с огромными серьгами.

– Ну, что там? – услышал он резковатый голос Аннабел Ли. – Гадальных автоматов не видели?

Они сели на табуреты у высокой стойки, и бармен, увидев девушку, взялся за шейкер.

– Как обычно, мисс? – спросил он.

– Разумеется. А вы что будете пить, мистер Ур?

Ур обежал взглядом полки, уставленные бутылками, и рекламные плакаты. Один из плакатов, на котором был изображен апельсин величиной с футбольный мяч, он как будто понял.

– Оранжад.

Бармен кивнул. Быстро он сбил для мисс Фрезер коктейль, а потом взял несколько апельсинов, сунул в никелированную машинку, подставил высокий стакан. Полился желтый сок. Ур хотел было протянуть руку, но увидел, что еще не все кончено. Стеклянной лопаточкой бармен бросил в стакан щепотку белого порошка, крутанул – и жидкость мигом забурлила. Потом он опустил в стакан три ледяные фигурки-рыбки, сунул пластмассовую соломку – теперь было все.

С удовольствием потянул Ур через соломку освежающий, приятно пощипывающий оранжад. «Сода, – подумал он. – Ну конечно, двууглекислая сода нейтрализует лимонную кислоту…»

– Теперь я поняла, – сказала Аннабел Ли, потягивая свой коктейль. Вы итальянский учитель плавания, и вам нельзя с утра пить спиртное.

– Вы правы, мисс, – со вздохом сказал Ур.

Бармен подал им фруктовый салат, сметану с кукурузными хлопьями, которые здесь называли на американский манер – «корнфлекс», а потом бифштекс, утопленный в виноградном джеме. Здесь все было рассчитано на американский вкус.

– В Валентайне я ничего, кроме телевизора, не вижу, – успевала болтать за едой Аннабел Ли. – Дэдди держит нас с сестрой в ужасной строгости. Будто индейцы до сих пор рыщут по прерии и похищают белых девушек. А сам дэдди ничего не боится. Кроме, конечно, «Мид-уэст агрикалчерл корпорейшн».

– А что это такое? – спросил Ур.

– Неужели не слышали? – Аннабел Ли стрельнула в него быстрым взглядом. Глаза у нее, когда она сняла очки, оказались зеленоватыми и неожиданно мечтательными, не вполне гармонировавшими с бойким выражением лица. – Это большая компания, которая чуть не сожрала дэдди. Но дэдди устоял. У него своя фирма. «Фрезер кубик-эггс лимитед». Не слышали?

– Нет…

– Какие-то вы все в Европе невежественные… Дайте нам кока-колу, кинула Аннабел Ли бармену. – Две бутылки. Можно четыре. Да, так вот. Если вы думаете, мистер Ур, что дэдди приехал сюда лежать кверху пузом на пляже, то вы ошибаетесь. Я-то здесь загораю и кручусь в свое удовольствие, а дэдди делает здесь дела. Почему бы, мистер Ур, вашей ленивой Европе не покупать его продукцию? – Вдруг она вскинула на Ура подозрительный взгляд: – Эй, а почему вы все это выспрашиваете? Кто вы такой, собственно?

– Я не выспрашиваю, мисс Фрезер. Вы сами рассказываете…

– Похоже, что так. – Аннабел Ли быстренько подобрала с тарелки джем и поднялась. – Если вы когда-нибудь кончите еду, мистер Ур, то помогите отнести кока-колу в машину.

Ур взял бутылки с коричневой жидкостью и вопросительно взглянул на прилавок.

– О, не беспокойтесь, – сказала Аннабел Ли. – Дэдди открыл здесь для меня счет. Ну, теперь я вам отплатила за… за что, собственно? Ах, да! Она засмеялась. – Надо же, чуть не забыла. Вы куда теперь пойдете?

– В Океанариум.

– Тогда садитесь, подвезу, мне в ту сторону. Давайте, давайте, некогда мне ждать. Какие-то вы, французы, неподвижные.

Она рванула машину с места.

– А где ваш автомобиль? – спросила она, съезжая с горки на опасно большой скорости. – Экономите, верно, на бензине?

– У меня нет автомобиля.

– Как это? – недоуменно посмотрела Аннабел Ли. – Нет, у вас тут все ненормально. Неужели вы настолько бедны, что не можете купить хотя бы «симку»?

– Мне не очень нужен автомобиль, мисс Фрезер.

– Называйте меня Энн. А то заладили «мисс Фрезер, мисс Фрезер»! – Она скорчила гримаску. – Мы, кажется, не на воскресном богослужении… Да, о чем я? Мы с дэдди летели в Европу на самолете, а машины отправили через океан на теплоходе. Папин «олди» и мой «крайслер». Была жуткая неделя, пока мы ждали прибытия машин, и приходилось разъезжать в такси… Вот ваш Океанариум. Ну и рыбищи там! Вытряхивайтесь, мистер Ур.

Ур, придя в себя после резкого торможения, поспешно простился и вылез из автомобиля у подъезда невысокого белого здания. Вниз, к скалам, к бетонному причалу, уходили ступени, и там, у причала, стояло несколько мужчин. Один из них всмотрелся из-под руки и вдруг, заорав что-то непонятное, побежал наверх, указывая на Ура пальцем.

В эту ночь Доминик Леду, как всегда, вышел в море. Мимо мыса Серра он прошел близко, чуть ли не впритирку, чтоб избежать встречного течения и не жечь зря бензин. Потом принялся утюжить море, волоча невод и неторопливо соображая, где сегодня ходит стая анчоусов, на которую напал еще прошлой ночью. Мостик «Кабры» мелко дрожал у него под ногами.

Всю жизнь не везло Доминику, не повезло и с «Каброй», купленной лет восемь назад у разбитного испанца с Мальорки. Сама по себе эта тартана в тридцать пять тонн, с двумя короткими мачтами была неплоха. Но с самого начала она привлекла чрезмерное внимание береговой охраны и таможенников: как видно, испанец занимался не совсем невинными делишками, если судно его намозолило глаза полиции по всему побережью. Хуже, однако, было другое странный нрав тартаны. Вдруг она начинала дрожать и чуть ли не прыгать, высоко задирая нос и повергая Доминика в смятение. Должно быть, ей, тартане, рожденной ходить под парусами, пришлись не по нраву двести сорок лошадиных сил паккардовского мотора, вот она и прыгала. Подлец испанец не в насмешку ли дал он тартане это название «Кабра», что по-испански означало «коза»?

Еще и другое тревожило Доминика: младший сын, двадцатичетырехлетний Марсель, с каждым разом все неохотнее выходит с ним в море. Бунта, само собой, не поднимает – знает, что у папаши рука тяжелая, – но… Он же не какой-нибудь олух тупой, Доминик, – понимает, что парня не удержишь. Старшие сыновья поразъехались, и этот уйдет. Ему бы только на велосипеде гонять, Марселю. Нет чтобы жениться, купить лодку и рыбачить, как рыбачили все в семье Леду еще со времен Третьей республики. Задумал гонщиком стать. Уже его звали куда-то в Тулон. Все они помешались, нынешние, дома не сидится…

Вон он, Марсель. Высунулся из люка, сигарета в зубах, берет натянут на левый глаз. На отца и не взглянет, поганец.

– Прибавь немного обороты, – сказал Доминик. – От этой проклятой тряски желудок из горла выскочит.

Луна поднялась высоко, осияла светом море, мрачноватые скалы мыса Серра и гору, похожую на собачью голову. Самое время анчоусной стае пойти наверх, на лунный свет. Но когда Доминик с сыном вытащили на палубу старый кошельковый невод, полный шевелящегося рыбного серебра, он сразу увидел, что улов небогатый – бонита, дорада, мелочь всякая. Где же анчоусы? Эх, не везет, не везет…

К утру уже шло. По морю пошла рябь – предвестница утреннего бриза. Доминик крикнул стопорить мотор. И тут они увидели, что с неба на них бесшумно опускается огромное веретено, тускло отливающее свинцом…

В то утро у директора Океанариума доктора Жюля-Сигисбера Русто был важный посетитель. С виду мистеру Джефферсону Д. Б. Симпсону было лет тридцать пять, но при этакой ранней молодости ворочал он, можно сказать, целой империей. Что именно делали заводы мистера Симпсона, доктор Русто не знал да и не хотел знать. Важным было то, что американец, набитый миллионами, проявлял интерес к Океанариуму.

В окна директорского кабинета, обращенные к морю, задувал бриз, не несущий, впрочем, особой прохлады. Американец попивал мартини, благодушно посмеивался, слушая Русто, хотя, видит бог, ничего смешного директор не рассказывал.

Жюль-Сигисбер Русто, пожилой горбоносый француз, был не просто директором Океанариума, но и прославленным исследователем. Пожалуй, не будет ошибкой сказать, что больше времени в своей жизни он провел под водой, чем на суше. В водолазных костюмах всех типов, с аквалангом, в батисферах, батискафах, «ныряющих блюдцах» Русто погружался в воды всех океанов. Подолгу жил в подводных домиках, избороздил на исследовательских судах все моря. Почти все редкостные обитатели подводного мира, собранные в богатейшей коллекции Океанариума, были доставлены сюда неугомонным доктором Русто.

Разговор шел по-английски.

– Итак, мистер Симпсон, сделаю короткое резюме. Тайфуны, конечно, нужны планете, они выносят излишки тепла, накопленного тропическими водами. Но мы с вами знаем, как дорого они обходятся, какой страшный ущерб наносят. Страны Тихого и Индийского океанов ежегодно теряют от тайфунов столько людей и материальных ценностей, словно идет хор-рошенькая война с атомными бомбами. Кстати, и ваши прибрежные штаты подвержены их бешеному дыханию, да простится мне высокий слог.

– Уж не собираетесь ли вы, Русто, сделать для тайфунов громоотвод? спросил, посмеиваясь, Симпсон.

Русто поглядел на безоблачное лицо американца, на его породистый короткий нос и хорошо подстриженные усики. Никогда бы не стал он, Русто, тратить время на разговор с таким вот теннисистом. Но речь шла о слишком серьезных вещах…

– Прежде всего, мистер Симпсон, надо как следует изучить места, где рождаются тайфуны. Туда-то и собираюсь я отправиться на «Дидоне». Но не просто затеять такую экспедицию. Не просто! Снаряжение, продовольствие, набор команды…

– Говорят, в ваших аквариумах полно рыбы. Зажарьте ее и возьмите с собой, вот вам и продовольствие. – Симпсон откинулся в кресле и захохотал, показывая прекрасные зубы и десны.

«Господи, – подумал Русто, – почему ты не торопишься прибирать к себе таких остряков?»

Симпсон оборвал смех. Уловил все же, наверное, что производит впечатление кретина.

– Ладно, Русто, – сказал он, чиркнув зажигалкой и закурив. – Сколько вам надо на экспедицию?

Наконец-то! Русто схватил карандаш и бумагу…

Спустя минут сорок они вышли из кабинета – рослый и стройный Симпсон и маленький, узкоплечий Русто.

– Не взглянете ли на наши сокровища, мистер Симпсон?

– Ну, пожалуй. Раз уж я тут…

Русто вывел американца из дома, и они спустились по каменным ступеням к причалу. Дом только с площади казался небольшим. Отсюда, со стороны моря, было видно, что стоит он на высокой скале, укрепленной контрфорсами, и к скале этой пристроены помещения, уходящие вниз, в воду. Там-то и был вход в знаменитый Океанариум.

У причала покачивалась шхуна, несколько загорелых мужчин выгружали из ее трюма ящики с рыбой.

– Ага, корм привезли! – раздался веселый голос. – Поторопитесь, парни, а то ваша барракуда помирает там с голоду!

Голос принадлежал молодому человеку с узким лицом, обрамленным рыжеватой бородкой. Вместе с длинногривым приятелем и двумя девушками он только что вышел из Океанариума.

– Мосье Русто! – окликнул директора здоровенный малый в тельняшке без рукавов и мятых шортах. – Послушайте, что тут рассказывает Доминик!

– Некогда, Арман, – сказал Русто, пытаясь пройти и жестом приглашая за собой американца.

Но тут Доминик Леду шагнул к нему, уставился немигающим тревожным взглядом, сипло сказал:

– Вот я и говорю, мосье, куда это годится, если с неба тебе на голову этакая штука сваливается?

– Какая штука? – нахмурился Русто. – Ты хватил сегодня лишнего, Доминик.

Но рыбак заступил ему дорогу и быстро заговорил:

– Марсель не даст соврать, мосье, ни капли во рту не держал. Еле я успел увернуться от этой штуки. Только мы с Марселем потащили невод, мосье, как видим – она опускается прямо нам на голову. Да что же это, господи твоя воля! У меня в животе похолодело, еле мы успели дать ход и положить руль вправо… Глядим – эта штука села на воду, а потом у нее на боку раскрывается дверь…

– Да говори же толком, Доминик! Что опустилось тебе на голову? Гидросамолет?

– Как бы не так! Самолетов, что ли, я не видел? Эта посудина, мосье, смахивала на веретено. Покойная матушка, помню, на таком веретене шерсть пряла. Только это веретено метров на двадцать длиной потянет, а то и побольше.

– «Веретено» упало с неба? – заинтересовался проходивший мимо рыжебородый молодой человек. – Летающее «веретено»?

– Идите, сударь, своей дорогой, – сухо бросил ему Русто. – Доминик, ты уже много лет возишь мне рыбу, и ни разу я не слыхал от тебя небылиц…

– Клянусь всеми святыми, мосье, что это истинная правда! – Доминик выглядел взволнованным как никогда. – Своими глазами видел, как в этой штуке раскрылась боковая дверь и в воду плюхнулся человек. Прямо как был в белой рубашке и штанах. Так и плюхнулся, мосье, ногами вниз. Болтается в воде, а сам смотрит на свою посудину, будто раздумывает, забираться обратно или нет… И тут дверь закрывается, и эта штука снимается с воды, как чибис с болота, и поднимается обратно в небо…

– Летающее «веретено», – повторил рыжебородый, часто моргая. – Где-то я читал об этом… или слышал…

– Извините, мистер Симпсон, за задержку, – сказал Русто американцу. Это все, Доминик? Ты подобрал парня и сдал в полицию?

– Да нет, мосье… Что-то мне не по себе стало. По правде, я малость остолбенел…

– Ну, а парень?

– Посмотрел он из воды прямо на меня, – а видно было хорошо, луна светила, – и поплыл к берегу. Марсель мне говорит: давай, мол, подберем, а я, по правде… Ведь они, я так думаю, вооружены, шпионы…

– А до берега было близко?

– Не сказал бы. Миль пять было до мыса Серра… Я, мосье, подумал: надо сообщить в полицию, но решил вначале вам рассказать… Расскажу-ка, думаю, сперва доктору Русто…

Доминик напрягся, глядя из-под ладони наверх. Там, на площадке у подъезда, остановился голубой открытый автомобиль, и из него вышел черноволосый человек в белой рубашке и джинсах. Доминик вгляделся и вдруг заорал:

– Это он! Он самый! Держи шпиона!

И, прыгая через ступени, побежал наверх.

За ним понесся здоровяк Арман, бросился и рыжебородый со своими спутниками. Русто поднимался, торопливо объясняя Симпсону, не понимавшему по-французски, что произошло.

Доминик остановился шагах в трех от Ура, продолжая вопить во всю глотку: «Держи! Держи шпиона!» Белокурая мисс Фрезер с любопытством смотрела на эту сцену из машины.

Подоспел и Марсель. Он зашел сзади, отрезая «шпиону» путь к бегству. Арман не спеша направился к Уру.

– Ну что, приятель, в гости пришел? – спросил он.

– Эй, осторожно, – крикнул Марсель, – у него револьвер в заднем кармане!

Тут здоровяк Арман метнулся к Уру, обхватил медвежьей хваткой, прижав его руки к бокам, крикнул Марселю, чтоб вытащил револьвер. В следующий миг Арман отлетел от Ура, как собачка от пинка ногой. Но юркий Марсель успел все же вытащить из заднего кармана незнакомца плоский кожаный футляр.

Рыжебородый молодой человек щелкнул затвором фотоаппарата. Арман, поглаживая ушибленное плечо снова шагнул к Уру.

– Стоп, Арман! – крикнул доктор Русто, выступив вперед. – Дай сюда револьвер, Марсель. Да это не револьвер, – сказал он, отстегнув «молнию» на футляре. – Заводная бритва. Возьмите, – протянул он футляр Уру. – Кто вы такой?

– Не понимаю, – сказал Ур по-английски. – Я океанолог, – тихо проговорил он, когда Русто повторил вопрос по-английски. – Я приехал, чтобы посмотреть здешний Океанариум.

– Это действительно так? – обратился Русто к Аннабел Ли, не торопившейся уезжать. – Вы его спутница?

– Впервые увидела его этим утром. Мистер Ур попросил подвезти до города.

– Ур? – переспросил Русто. – Никогда не слышал о таком океанологе. Откуда вы прилетели, мистер Ур? И на чем?

– Я не обязан отвечать на ваши вопросы, – сказал Ур, сбычившись. – Я приехал осмотреть Океанариум доктора Русто.

– Я доктор Русто.

– О! – Ур заулыбался. – Очень рад видеть вас, доктор. Я читал ваши труды и высоко их ценю.

Мистер Симпсон посмотрел на часы и сказал:

– Боюсь, Русто, что не дойду сегодня до ваших рыбок. Нет, нет, не извиняйтесь, я нисколько не обижен. Ловля шпионов – прежде всего. – Он жизнерадостно хохотнул. – Завтра утром позвоните мне, скажете, что вы надумали. Мое почтение, господа!

Он направился к своему автомобилю.

– Арман, – сказал Русто, дернув щекой, – попроси этих господ с фотоаппаратом немедля проваливать отсюда к дьяволу. – Он повернулся к Уру: – Мне не раз приходилось участвовать в ловле альбимаргинатус, если вы знаете, что это такое…

– Это белая акула. Я читал ваши очерки, доктор.

– Очень приятно, сэр. Так вот, я участвовал в их ловле, но в ловле шпионов сроду не принимал участия. Поэтому не стану требовать документов, которые у вас бесспорно в порядке…

– Я вспомнил! – завопил вдруг рыжебородый с фотоаппаратом, пятясь под напором Армана. – Про это «веретено» зимой все газеты писали! За ним в космосе охотились!

– Заткни глотку! – рявкнул Арман, замахиваясь на него.

– Но-но! Потише ты, мешок с опилками! – Рыжебородый быстро зашагал прочь. – Вы обо мне еще услышите!

– Как интересно! – сказала Аннабел Ли с дымящейся сигаретой во рту. Вы действительно шпион, мистер Ур?

– Вам нельзя слишком долго стоять на солнце, мисс, – прервал ее Русто. – Ваш автомобиль выцветает прямо на глазах. – И, пока озадаченная Аннабел Ли осматривала свой «крайслер», он отдал дальнейшие распоряжения: – Продолжайте разгрузку, ребята. Не волнуйся, Доминик, государственные секреты все останутся на месте. Я побеседую с этим мистером, и, если понадобится, он не откажет мне в любезности подождать, пока я вызову полицию. Пройдемте, мистер Ур.

Просторная комната, в которую Русто привел Ура, была и музеем и библиотекой одновременно. Ур с любопытством озирался на карты с маршрутами экспедиций и огромные цветные фотографии, на полки с атласами и разноязычными книгами, на редкостные морские раковины и другие дары Мирового океана.

– Сядьте. – Русто указал на кожаное кресло и сам уселся напротив. Вы нам не помешаете, Жан-Мари, – кинул он круглолицему седоватому библиотекарю, поднявшемуся из-за своей конторки. Потом он взглянул на Ура не по возрасту зоркими карими глазами. – Коньяк, виски? Понимаю, по роду своих занятий вы должны быть непьющим. Сигары, сигареты? Тоже нет? Итак: что вы окончили и где работаете, если вы и впрямь океанолог?

– Доктор Русто, я бы хотел, чтобы вы мне поверили, – сказал Ур медленно, обдумывая каждое слово. – Судьба у меня сложилась необычно, и я надеюсь, что вы не станете настаивать на полной откровенности.

– Вы можете рассказывать ровно столько, сколько захотите. Ну, давайте побыстрее, у меня сегодня много дел.

– Я получил образование в закрытом учебном заведении, о котором вы вряд ли слышали. Некоторое время я занимался практической океанографией.

Ур назвал прикаспийский город и тамошний Институт физики моря.

– Вы работали у Андреевой? – Русто удивленно вскинул мохнатые черные брови. – У Веры Те-одо-ровны? – старательно выговорил он. – Вот женщина, с которой можно говорить по-мужски, но тем не менее остающаяся женщиной. Мы встречались на конгрессах. Чем сейчас занимается мадам Андреева?

– Главным образом административной деятельностью. Но тема ее все та же – искажения магнитных склонений очертаниями океанов.

– Верно, верно, тут ей удалось проделать блистательную работу. Она мне рассказывала о своей модели Земли с наклепанными медными океанами…

– Терелла стоит у нее в кабинете. Недавно я посоветовал Вере Федоровне добавить к терелле вращающееся кольцо по линии Течения Западных Ветров.

– Имитация Бравых Вестов? А для чего?

Ур начал неохотно, но потом увлекся, стал излагать идеи об электрических токах в океанских течениях. О своем проекте – о совмещении земной и магнитной осей и получении электроэнергии «из воздуха» – он распространяться не стал.

– Вы правы, мистер Ур, токи в океанах изучены плохо, – сказал Русто. – Итак, вы приехали, чтобы осмотреть Океанариум? Разумеется, я покажу вам все, что у нас есть. Но прежде разрешите задать несколько вопросов. Вы русский?

– Нет…

– Можете не продолжать. Я спросил только потому, что знаю некоторых русских океанологов – Базиля Шулейкина, Андрееву, Мирошникова… Ваша национальность меня не интересует. Далее: что за вздор тут плели, будто вы прилетели на веретене? Впрочем, и до этого мне нет дела. Каждый вправе летать на том, на чем хочет, хоть на помеле. Вот что, мистер Ур: если у вас есть время, то было бы мило с вашей стороны остаться тут, скажем, на неделю. Я всегда придерживался мнения, что океанологам нужно больше общаться друг с другом.

– Я бы охотно остался, доктор Русто… – Ур колебался. – Признаться, я не располагаю…

– Деньгами, понятно. Смею вас заверить, что мы тоже не очень располагаем. Океанариум существует главным образом за счет платного осмотра. Ну, еще мы как следует общипываем состоятельных диссертантов, желающих работать с нашими материалами. Вы не собираетесь, кстати, писать диссертацию?

– Нет, – улыбнулся Ур. – Хватит с меня диссертаций…

– Так вот: мы не богаты, но и не настолько нищи, чтобы не прокормить заезжего океанолога. Предлагаю вам стол и кров. Плату потребую лишь одну ежедневные профессиональные беседы. Ну? Даю вам на раздумье полминуты.

– Вы очень напористы, – сказал Ур. – Я согласен.

– Превосходно. – Русто выскочил из кресла, будто подброшенный катапультой. – Попрошу вас сюда, к этой карте. Жан-Мари, выложите на стол все, что у нас есть о Западных Ветрах. – Он энергично провел по карте ладонью. – Итак, вот они, Бравые Весты. Меня тоже давно занимает это великое течение. Я собираюсь в скором времени плыть туда…

…Уру была отведена рабочая комната во втором этаже. Там, если высунуться из окна, можно было дотянуться рукой до каменной буквы Р. Поверху вдоль всего фасада здания шли высеченные из камня названия знаменитых океанографических судов: «Челленджер», «Фрам», «Инвестигейтор», «Вега», «Витязь»…

В комнату, меблировку которой составляли стулья и длинный стол, заваленный морскими картами, таблицами, навигационным инструментом, Русто распорядился внести койку. Больше Уру ничего не требовалось. Завтракал и обедал Ур за табльдотом вместе с другими сотрудниками и быстро со всеми перезнакомился. Только Арман, смотритель Океанариума, держался отчужденно. Все казалось ему подозрительным в госте – появление, бритва в заднем кармане и то, что он не пил вина…