Текст книги "Корректор. Книга третья: Равные звездам"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)
– Лика! – укоризненно сказал Ван. – Хватит паясничать. Нам, между прочим, еще всю конструкцию сложить надо. Через двадцать минут открытие, через пять – народ пускать начнут. Ну-ка, быстро к резервному пульту. Господа и дамы! – громко сказал он. – Прошу всех отойти за черту безопасности. Мы запускаем рабочий цикл. Ган, уводи вышку!
Он махнул оператору монтажной вышки, и тот, кивнув, принялся манипулировать пультом. Четыре ее опоры загудели, оторвались от земли и принялись втягиваться в толстый цилиндрический корпус.
– Пойдемте, молодые люди, пойдемте! – поторопил инженер и скорым шагом двинулся в сторону здания. Палек, осторожно, но в то же время ловко высвободившись из хватки Кансы, почти побежал за ним. Цукка, покосившись на рыженькую, пошла следом, и та, поколебавшись, двинулась вслед.
– Госпожа Цукка, – спросила она неуверенно, – скажи, а Лика всегда такой… неосторожный?
– Я оценила твою деликатность, госпожа Канса, – усмехнулась та, – но слово "неосторожный" к нему применить сложно. Я бы сказала, что он совершенно безбашенный. Когда Дзинтон… его приемный отец ушел, он совсем от рук отбился. Намучаешься ты с ним, госпожа.
– Пусть, – тихо сказала Канса. – Мне не сложно. Раз так, нужно, чтобы рядом оставался кто-то благоразумный. Нужно, чтобы за ним кто-то присматривал. Только за ним так сложно угнаться…
Цукка взглянула на нее уже с новым чувством. А девочка-то не так проста, как показалось с самого начала.
– Давно вы вместе? – поинтересовалась она.
– Четыре периода, – сообщила Канса, подумав. – Или пять. Мы с ним сначала ругались и ссорились все время, а потом… подружились как-то неожиданно.
– Ох, милая… – вздохнула Цукка. – Я его с десяти лет опекаю, и мне ни разу не удавалось, как ты выражаешься, за ним угнаться. Только Дзи и мог его контролировать, да еще Мати, большой и сильный, для него какой-никакой авторитет. Тебе придется его наручниками к себе приковать, и то он тебя за собой уволочет.
– Ну и пусть, – Канса упрямо сжала губы. – Это он сейчас такой… быстрый, но он изменится. Он добрый, я знаю, просто в нем энергии слишком много.
Цукка хмыкнула. Интересно, что сказала бы Яна про рыжую девчонку, окажись рядом? Неужто она действительно влюблена в Палека, шалопая и ветрогона? Не подыскивает себе мужа посостоятельнее или чтобы вырваться из своей глуши, а на самом деле влюблена? Надо с ним поговорить. Если он бросит девочку в своей обычной манере, как бы это не стало для нее сильным ударом…
Вместе они вошли в дверь, в которой на несколько секунд раньше пропали Ван с Палеком, и оказались в небольшой комнате, заваленной разным хламом. Палек стоял возле чего-то, смутно напоминающего пульт управления, и нетерпеливо барабанил по нему пальцами. Ван ткнул пальцем в большую красную кнопку, и снаружи донеслось три резких гудка.
– Включать? – спросил Палек.
– Не торопись, – поморщился инженер. – Выжидаем положенную минуту.
Цукка посмотрела наружу через обзорное окно. Возле установки уже никого не осталось, только монтажная вышка медленно катилась на своих огромных колесах к воротам в северной стене далеко за пределами отмеченной белой чертой опасной зоны. Ну, в конце концов правила безопасности есть правила безопасности.
Она обвела пультовую взглядом. На стенках вкривь и вкось висели карандашные шаржи в обычной ехидной ликиной манере. Короткая бородка Вана на одном из рисунков превратилась в лохматую неопрятную бородищу, а и без того узкие глаза – в почти не различимые щелки. Остальных изображенных она не знала, однако ее взгляд зацепился за рисунок, висящий в дальнем углу. Лицо Кансы на нем не казалось карикатурным. Карандаш художника с удивительной ясностью передал на нем одновременно и застенчивость улыбки девушки, и скрытые в ней упрямство и серьезность. Ее лицо выдавало внутреннюю силу и целеустремленность, и Цукке сразу вспомнилась Карина. Волосы на портрете, хотя и набросанные серым грифелем, почему-то ясно казались рыжими. Конский хвост на затылке, нависающая на глаза челка, разбросанные по лицу конопушки, сейчас почти не видимые на личике прототипа, высокие скулы, прямой нос, пухлые, четко очерченные губы… На первый взгляд она мало походила на живой прототип. Сначала Цукка даже решила, что Палек просто приукрасил действительность, чтобы польстить Кансе. Но бросив на девушку пристальный взгляд, она поняла, что на самом деле он просто вытащил на поверхность ту красоту, что просто скрывалась от постороннего взгляда за маской внешней заурядности. Ну и ну! А ведь Лика никогда не станет рисовать такие портреты с тех, кто ему безразличен. Тем более – на бумаге. Неужто наконец-то пришла и ему пора остепениться? Но ведь за прошедшие периоды он ни словом не обмолвился, что у него серьезный роман!
Заметив ее оценивающий взгляд, Канса вспыхнула.
– И вовсе я не похожа на картинку! – решительно сказала она. – Лика просто нарисовал слишком красиво.
– Как есть, так и нарисовал, – пробормотал парень. – У меня фантазия скудная, я домысливать не умею. Дядь Ван, минута прошла. Опускаем.
Не дожидаясь ответа, он нажал на пульте пару кнопок и плавно чуть-чуть сдвинул один из рычагов. На плоских дисплеях на пульте заметались столбцы и линии непонятных графиков, потекли, изменяясь, цифры. Гравископ за окном пришел в движение. Его лепестки начали понемногу опускаться к земле, расходясь многолучевой звездой, и вся конструкция принялась складываться и одновременно расширяться, словно сплющиваемый сверху бумажный фонарик.
– Не торопись, Лика, – сказал Ван. – Опускай помедленнее.
– Да все нормально, – отмахнулся тот. – Шарнир мы выправили, телеметрия ничего криминального не показывает. Центральный блок остается в точке фокуса. Пронесло. Могло кончиться куда хуже.
– Дядя Ван, – спросила Цукка, – а все-таки – зачем вы такую конструкцию придумали? Сложно же! В первой установке сенсорный блок на мачте вверх-вниз перемещается, и все в порядке.
– Да что бы ты, Цу, понимала в механике! – фыркнул Палек. – Проще! Когда центральная ось в зенит смотрит, может, и проще. А если под углом наклонять? Ты хоть представляешь себе, что такое сделать телескопическую мачту, которая в любую сторону под углом в шестьдесят градусов наклоняться должна и надолго в таком положении оставаться? Да еще и согласовывать свои перемещения с независимыми лепестками с точностью до миллиметра? Раз в неделю минимум перекалибровку проводить приходится. А здесь как бы лепестки ни перемещались, блок все равно в точке фокуса остается, если только его вертолетами не таранить. Что-то усложнили, да, но зато остальное упростили.
Конструкция гравископа закончила складываться, и концы лепестков точно легли в приемные узлы торчащих из земли опор.
– Ну, все. Управились, – облегченно вздохнул Ван. – Вовремя.
Он извлек пелефон и нажал кнопку вызова.
– Господин Цакуса, – произнес он, – мы готовы. Можно запускать зрителей. Сейчас начнется кутерьма, – добавил он после того, как дал отбой. – Давайте пока здесь подождем, а то затопчут.
– А сюда разве народ не придет? – поинтересовалась Цукка. – Как-то здесь все… захламлено, я бы сказала.
– Народ придет в главную пультовую, – пояснил инженер. – А тут вспомогательная. Ты разве сама не видишь? Собирали из всякого мусора. Здесь даже консоль управления столетней давности, хоть сейчас в музей технической истории сдавай. Она не предполагается к постоянному использованию, мы ее только для тестирования по ходу дела и задействовали, чтобы наверх лишний раз не бегать. Нет, никто сюда не придет.
Из невидимых из пультовой дверей потянулись ручейки народа. Тонкие поначалу, они густели и густели, и уже через несколько минут вдоль южной стены волновалось море из человеческих и орочьих голов, над которыми редкими горными пиками возвышались могучие тролличьи торсы. Увешанные объективами операторы с закрытыми контроль-щитками лицами торопливо устанавливали на штативы массивные блоки связи, над которыми возвышались тарелочки параболических спутниковых антенн. Цукка удивленно смотрела на толпу.
– Откуда столько народу? – наконец спросила она. – Я думала, полсотни персон наберется из разных университетов и Академии, максимум сотня. Но здесь сотни три, не меньше. А то и четыре.
– Темная ты, Цу, – ехидно подмигнул ей Палек. – Сюда же сам министр науки и просвещения прибыл! У него одного свита персон на тридцать, если не больше. А сколько всякой чиновной швали налетело, надеющейся перед министром или камерой засветиться, вообще не сосчитать. Тех, кому по делу надо, здесь едва пара десятков наберется, остальных можно упаковать в ящики и в море утопить.
– Лика! – осуждающе нахмурился Ван.
– Да ладно тебе, дядя Ван! – отмахнулся парень. – А то я не знаю, что ты сам про них думаешь.
– Неважно, что я думаю, – назидательно откликнулся инженер. – Важно, что без вмешательства министра мы бы гравископ еще десять лет строили. Лика, унижаться перед бюрократами противно, я понимаю, но без того ты денег не получишь. Лучше прогнуться лишний раз перед толстой мордой, но дело сделать, чем гордо воротить нос и бездельничать с пустым карманом. Будь другом, вспомни, что ты улыбаться умеешь. Или хотя бы постарайся не кривиться от отвращения. О, вон и министр появился. Идемте.
Он двинулся было к двери, но остановился и хлопнул себя по лбу.
– Совсем забыл! – с досадой сказал он. – А кто гравископ включит? Я же хотел здесь кого-то из техников оставить…
– А вот она и включит! – Палек скользнул к Кансе, подмигнул ей, обхватил за плечи и слегка подтолкнул к Вану. – Каси, помнишь, что нажимать надо?
– Нет! – воскликнула девушка. – Лика, ты что? Я же не техник! Мне нельзя!
– Да кто тебя спрашивает! – усмехнулся парень. – Вся страна на тебя смотрит, так что настало время для подвига. Я что, зря тебе все тут показывал?
– А ты показывал? – подозрительно взглянул на него Ван.
– А то ж! – кивнул тот. – Чем мы, по-твоему, тут вечерами занимались?
– Знаю я, чем ты вы тут на диване вечерами занимались, – проворчал инженер. – Ладно. Канса, сценарий простой. По сигналу поднимешь лепестки до упора, покачаешь слегка цветок вправо-влево, потом выпрямишь и опустишь. Справишься?
Девушка растерянно оглянулась на Цукку. Та ободряюще кивнула.
– Я… я попробую… – нерешительно сказала она.
– Не надо пробовать, Каси, – твердо сказал Палек. – Надо просто делать. Не бойся, тут отладочные предохранители задействованы, даже если и захочешь, ничего не сломаешь.
Он склонился вперед и поцеловал девушку в губы. Потом погладил ее по волосам и быстро вышел в дверь. Ван возвел глаза к небу и последовал за ним.
– Не бойся, госпожа Канса, – успокаивающе сказала Цукка. – Лика хоть и шалопай, но совсем уж безответственным его назвать нельзя. Если он сказал, что ты справишься, значит, он в тебя твердо верит. Я пока останусь с тобой, но я по сценарию с речью выступить должна, так что мне уйти придется.
Канса недоверчиво взглянула на нее, но Цукка уже увидела в ее глазах то самое упрямое выражение.
– Спасибо, госпожа Цукка, – сказала девушка. – Я справлюсь. Не могу же я, в самом деле, нашего бездельника подвести.
Ее губы тронула слабая улыбка.
– Господа и дамы! – донесся из-за окна усиленный динамиками голос поднявшегося на импровизированный помост импозантного полного мужчины в демонстративно накинутом поверх пиджака белом халате. – Прошу внимания. Мы начинаем нашу церемонию открытия нового гравископа.
– Кто он? – спросила Цукка.
– Господин Интё Уцукусий, – почему-то шепотом пояснила Канса. – Директор обсерватории.
– А! – сообразила Цукка. – Ну да, я же видела его как-то раз.
– …и предоставляю слово для торжественной речи блистательному господину Кагаке Дайдзину, министру науки и просвещения, – закончил на трибуне директор. – Прошу, господин Кагака!
– Спасибо, господин Интё, – поблагодарил неспешно взобравшийся по ступенькам на помост высокий седовласый мужчина в черном костюме с золотым шейным шнурком и с лицом, словно вырубленным из камня сильными резкими ударами. – Господа и дамы, с большим удовольствием приветствую вас здесь и поздравляю с тем, что наконец-то завершенный гравископ "Хана" вступает в строй. Процесс его строительства оказался нелегок…
– Ну все, зарядил на полчаса как минимум, – с досадой сказала Цукка. – Можно подумать, он его лично строил. Сейчас распустит хвост и начнет красоваться перед камерами, как кудзяка, часа два, не меньше. Госпожа Канса… могу я предложить без формальностей?
– Да, – пискнула девушка.
– Канса, слушай, а почему здесь все так убого? В пультовой, я имею в виду? Рычаги какие-то вместо нормальных контроль-интерфейсов…
– Так Лика же сказал, что здесь запасное помещение, – пожала плечами Канса. – Оно даже к общей сети не подключено. Рычагами удобней управлять, пока механика не отлажена. В главной пультовой все правильно сделано, а тут никто и не появится больше, когда все запустят.
– А! – кивнула Цукка. – Понятно. Просто я никогда такого управления не встречала. Поясни, пожалуйста, что чем управляет? В жизни таких штук не видела…
Министр, однако, проявил чудеса краткости. Уже через полчаса он плавно закруглил свою речь, и слово вновь взял директор обсерватории.
– А теперь, господа и дамы, – веско сказал он, – я предоставлю слово человеку, без которого наш проект не состоялся бы. Не секрет, что гравископы такого размера у нас в стране еще не строились, и в процессе строительства возникла масса всяческих сложностей, потребовавших, не побоюсь сказать, воистину героических усилий со стороны наших строителей. Один из них перед вами. Господа и дамы, попрошу приветствовать главного инженера проекта господина Вана Сакидзакия, самоотверженно отдававшего все силы строительству, благодаря чему оно завершилось точно в срок!
Толпа зашумела и зааплодировала.
– Пойду я, – торопливо сказала Цукка. – Сейчас дядя Ван закруглится, и мне тоже придется пару слов сказать. Не волнуйся, Канса, все закончится хорошо.
Напоследок ободряюще подмигнув заметно побледневшей девушке, она выскочила в дверь и принялась пробираться к кучке людей возле помоста так, чтобы раньше времени не попасть в объектив одной из камер.
– Господа и дамы, – широко улыбнувшись, сказал Ван. – Разумеется, я благодарен и господину Интё за его высокую оценку наших действий, и вам, что решились-таки добраться в такую даль. Однако я должен заметить – господин Интё все-таки прав не до конца. Я лично отдавал строительству куда меньше времени, чем хотелось бы, и не могу сказать, что особенно напрягался. Я уже стар, и мне все труднее самому лазить по котлованам и каркасам, так что я предпочитаю наблюдать за ходом дела из уютного кресла своего кабинета. Основную тяжесть и по проектированию, и по управлению работами принял на себя совсем другой человек. Господа и дамы, я гордостью представляю вам своего ученика, талантливого инженера и выдающегося художника Палека Мурация!
Не поворачиваясь, широким движением руки он указал точно на стоящего сбоку от помоста Палека, и Цукка увидела, как тот напрягся от неожиданности. Толпа зашумела и зааплодировала с удвоенной силой. Несколько секунд парень стоял, растерянно осматриваясь, но быстро пришел в себя. Выступив вперед, он с преувеличенной важностью отвесил несколько поклонов, после чего помахал руками над головой и отступил на шаг.
– Да, птенцы рано или поздно оперяются и вылетают из гнезда, – с улыбкой сказал Ван, наблюдая за ним. – Думаю, дорога в будущее, по которой господин Палек сделал свой первый настоящий шаг, скоро приведет его к блистающим вершинам славы и почета. Вспомните мои слова, дамы и господа, лет через тридцать. Ну, а сегодня я закругляюсь. Результат нашей работы вы видите сами, а ожидающие впереди мероприятия наподобие торжественного фуршета куда важнее, чем любые слова, которые я могу сказать. Господин Интё?
– Да-да, – тряхнул головой директор обсерватории, похоже, несколько удивленный краткостью инженера. – А теперь с приветственным словом выступит представительница факультета астрономии Масарийского государственного университета госпожа Цукка Касарий.
Цукка взбежала по ступенькам помоста и низко поклонилась толпе.
– Господа и дамы! – звонко сказала она. – Я рада, что вы все проявили такой пристальный интерес к нашему гравископу. Установка, которую вы видите перед собой, не так велика, но на самом деле она – огромный шаг вперед для всего нашего мира. Она – шаг по пути, который ведет нас к звездам, и можно смело сказать: с сегодняшнего дня Вселенная станет к нам заметно ближе, чем раньше.
Она перевела дыхание.
– Гравископ – плод интеллектуального труда многих десятков людей. Математики рассчитали необходимую теоретическую базу, электронщики создали необходимые приборы, которые тестировали и отлаживали физики-экспериментаторы, инженеры проектировали и монтировали саму установку… В ходе его разработки мы узнали и придумали много нового, и сейчас в нашей стране при личной поддержке господина Кагаки, – она слегка поклонилась в сторону одобрительно взирающего на нее министра, – спроектированы еще два таких же устройства, строительство которых завершится уже через три года. А в не таких уж и далеких планах – создание и запуск большого орбитального гравископа с разрешающей способностью в четыре раза большей, чем может дать любая наземная установка. И когда-нибудь космические корабли отправятся к открытым с помощью гравископов новым планетам, чтобы основать там колонии, открыв нам новые дороги во Вселенной! Спасибо вам всем!
Она снова поклонилась и под аплодисменты спустилась с помоста.
– Красиво говоришь! – прошептал Палек, склонившись к ее уху. – Вам с министром, случайно, не один и тот же писака речи ваял?
– Лика, заткнись! – уголком рта прошипела Цукка. – Ты просто не представляешь, сколько сил и времени ушло, чтобы заставить эту скотину проект поддержать! Если бы он сейчас не услышал, что хотел, больше бы даже пальцем ради нас не пошевелил! А то бы еще и палки в колеса ставить начал.
Палек хотел произнести что-то еще, но тут директор обсерватории воскликнул:
– А теперь, господа и дамы, главная часть сегодняшнего дня – торжественный запуск установки! Итак, да свершится чудо!
Цукка бросила быстрый взгляд в сторону пультовой. Интересно, как там Канса? Словно в ответ на ее беспокойство тонко завыла сигнальная сирена. Загудели, пробуждаясь большие сервомоторы, и лепестки установки принялись медленно подниматься, сближаясь и вознося к небесам перевернутый конус сенсорного блока. Толпа зашумела с удвоенной силой. Поднявшись под углом в сорок пять градусов к земле, лепестки замерли, после чего вся конструкция немного наклонилась вершиной к западу и принялась описывать ей правильную окружность. Сделав полоборота, она снова выпрямилась, после чего лепестки медленно пустились на поджидающие их опоры, и сирена смолкла.
Присутствующие зааплодировали.
– Моя школа! – гордо сказал Палек Цукке. – Мы с Кансой неделю вечерами упражнялись, хотя и теоретически. Она у меня сообразительная и вообще умница. Хотя и дурочка – ты представляешь, она после школы даже в колледж поступать не захотела. Сразу в лаборантки пошла. Ну ничего, я ее еще заставлю в следующем году поступить если не в университет, то в колледж – точно.
– У тебя? – вопросительно подняла бровь Цукка. – Лика, ты на ней жениться, случайно, не задумал?
– Вот еще! – фыркнул парень. – Я еще слишком молод, чтобы хоронить себя в семье и заводить собственных спиногрызов! Хотя… лет этак через несколько, возможно, мы с Каси данный вопрос еще обсудим.
– Ну а теперь, – провозгласил с высоты помоста директор обсерватории, – торжественная часть завершена, и я предлагаю всем присутствующим пройти в конференц-зал, где нас ожидает фуршет!..
Много позже, когда гости, наконец, разъехались восвояси и в коридорах обсерватории не осталось посторонних, Цукка заглянула в пустой и тихий центральный операторский зал на втором этаже. Палек сидел за пультом в окружении сразу пяти слабо мерцающих дисплеев и что-то изучал, передвигая висящие перед ним в воздухе голографические ползунки. Из-за спинки соседнего кресла торчала рыжая девичья макушка.
– Ты молодец, – произнес Палек. – Я знал, что ты справишься. А ты боялась…
– Боялась, – согласилась невидимая Канса. – И сейчас поджилки трясутся, как вспомню. Я его поднимаю, а сама думаю – а вдруг сейчас что-то сломается на глазах у всех? Останется только пойти и со скалы броситься от позора.
– Глупости, – хмыкнул Палек. – Ну, сломалось бы. Ты-то при чем? Особенно после того, как его вертолет хвостиком пощелкал. Но ты все равно молодчина.
Он повернул оба кресла так, чтобы оказаться с девушкой лицом к лицу, и Цукка увидела, что ее лицо цветом мало отличается от волос.
– Ты у меня умница и красавица, – тихо сказал Палек. Он наклонился вперед и, взяв лицо Кансы в ладони, крепко поцеловал ее в губы.
Дальше Цукка подглядывать не стала. Даже в отношении Лики это невежливо. Особенно в отношении Лики. Интересно, что бы сейчас увидела в нем Яна? Она осторожно прикрыла дверь, на цыпочках отошла от нее на несколько шагов и отправилась дальше разыскивать Вана. Нужно окончательно утрясти с ним вопрос ее сегодняшней ночевки. А вдруг у них не найдется запасного спальника?
