Текст книги "Корректор. Книга третья: Равные звездам"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц)

– Ну еще чего! – Карина вздернула нос. – Матсу, передай отцу, что мы не носим мешки с рукавами, которые у вас почему-то называют платьями.

– Но почему, сама Карина? – с недоумением спросил мальчик. – Ведь женщине неприлично ходить с открытым лицом и волосами среди чужих мужчин, так все говорят. И ноги чужим показывать неприлично. И руки.

– У нас, Мацу, свои правила приличия. Мы станем ходить в таком виде, в каком захотим. Я ведь великий шаман, ты забыл? А Цукка – моя ближайшая помощница. Духи разрешают нам носить любую одежду, да хоть совсем голыми ходить можно.

– Да, момбацу сама Карина, – мальчик глубоко поклонился, коснувшись правой рукой лба. – Ты великий шаман. Духи дали тебе свою силу, а сама Цукка – твоя дорея. Я пойду? Отцу нужна помощь, а сестра и матери глупые, им все время указывать нужно, что и как делать.

– Беги, указатель! – рассмеялась Карина. – Только не попадись по дороге еще одной муллулубной крысе.

– Не попадусь, – серьезно сказал мальчик, повернулся и со всех ног побежал по тропинке.

За время их отсутствия Тамша проявила чудеса хозяйственности. Еще недавно унылая, пустая и заброшенная хижина приобрела отчетливо жилой вид. По стенам висели какие-то вышитые тряпочки наподобие занавесок, в маленьком каменном очажке в углу потрескивал огонь. Труба над ним отсутствовала, но дым выходил наружу через какое-то хитрое приспособление из коры, прилаженное к дырке в стене над очагом, и по дому не распространялся. Над очагом висел давешний треснувший котелок, в котором побулькивало непонятное, но вкусно пахнущее варево. Топчан закрывали два тонких одеяла, под которыми угадывались плотные тюфяки, в изголовье лежали два тонких бревнышка, обернутых материей и, видимо, должных изображать подушки. Еще одна лежанка была устроена на земле у противоположной стены. На ней сидела, скрестив ноги, Тамша с открытым лицом и закатанными по локоть рукавами. Что-то тихо напевая под нос, она усердно драила песком еще один железный котелок, поменьше первого. При появлении Карины она встрепенулась.

– Ты вылечила сан Шаттах? – без обиняков поинтересовалась она. – Он не умирать от мулллулуба?

– Не должен, – Карина огляделась по сторонам. – Тамша, ты все одна сделала? Ох, какая ты молодчина!

– Другие мне помогать, – Тамша смутилась, хотя и выглядела польщенной. – Вас бояться, не оставаться. Господин Мамай заходить, сказать, завтра мужчины крышу чинить. Сан Шаттах богатый человек, хорошо такой друг есть. Все женщины хотеть его жена купиться, он только две жены есть.

– Спасибо, мне и одного мужа хватает! – засмеялась Цукка. – А Кара у нас вообще бука, мужчин боится. Боюсь, Тамша, что не судьба ему нас купить в жены.

– Вы обе старая, вы никто жена не купить, – вздохнула Тамша. – Меня тоже не купить. Я дорея, сан Мамай меня никому не мочь продать. Я скоро совсем старая стать, умереть надо.

– Никакая ты не старая! – заявила Цукка. – У нас в стране многие только после тридцати лет в первый раз брачный контракт заключают. В тридцать пять, даже в сорок в первый раз родить – обычное дело.

– В тридцать пять? – недоверчиво осведомилась Тамша. – Тридцать пять – совсем старая, совсем некрасивая. Ребенок из живот родиться нельзя, умирать вместе с ребенок. Какой муж купить в тридцать пять? Женщину купить муж в пятнадцать лет, в двадцать лет уже никто не купить, остаться одна. Только дорей стать в чужая семья.

– У нас все иначе. Кстати, Тамша, что такое "дорей"?

– Дорей? Дорей – когда мужчина или женщина жить чужой дом, выполнять всю работу, ничего не делать без слова хозяин, никуда не уходить. Нельзя жену купить, нельзя женой пойти, если хозяин не позволять. До самый умирать быть дорей. Стать дорей – свободный больше нет.

– Рабы… – потрясенно пробормотала Карина. – Тамша, значит, тебя продать могут другому человеку?

– Продать? Нет, нельзя. Как можно человек продать? Человек не вещь. Хозяин может наказать, может выгнать навсегда, продать нельзя. Только муж в жены купить мочь, но кто купить старый дорея?

– Скорее, какая-то форма крепостной зависимости, чем рабство, – задумчиво сказала Цукка. – Надо с Мати проконсультироваться, он историк, должен такие вещи понимать. Кара, значит, я теперь считаюсь твоей дорей? Или дореей?

– Ага, и ты вся работа выполнять, а то я тебя бить, плевать и выгонять! – фыркнула Карина. – Тамша, Цукка – не моя дорея. Она моя… как приемная мать. Она меня воспитывала. Она мой друг, не дорея.

– Не дорея? – Тамша наморщила лоб. – Просто друг? Что такое "приемная мать"? "Приемный отец" знать, "приемная мать" не бывать. Разве женщина может решать за ребенок?

Цукка с Кариной переглянулись.

– Придется просвещать, – резюмировала Цукка. – А то она про нас такое местным расскажет, что потом хоть вешайся.

Они опустились рядом с Тамшей на ее лежанку – Цукка скрестила ноги, а Карина уселась на пятки в своей излюбленной манере.

– Тамша, наша страна совсем не такая, как ваша, – начала Цукка. – У нас женщины имеют те же права, что и мужчины. Они могут воспитывать детей наравне с мужчинами – не просто нос утирать и кормить, а по-настоящему воспитывать. Если ребенок остается без семьи…

Тот же день. Грашград

– А там что за статуя?

Комора взглянул на Кансу взглядом истязаемого мученика. Вся компания нещадно дергала и изводила его глупыми вопросами и желаниями начиная с того момента, как он в три часа дня снова появился в их гостинице. Огромный торговый квартал в центре Грашграда, называющийся Масакаран – "Торговое место" на поллахе, как он пояснил – они исследовали уже пять часов, и гид выглядел замотанным до невозможности. Канса про себя жалела этого довольно симпатичного немолодого дядьку с проседью в густой бороде, вынужденного разрываться между желаниями капризных туристов, но выбора у них не оставалось. Если имелся хотя бы небольшой шанс, что он действительно осведомитель местной службы безопасности, он не должен обращать внимания на мелкие странности, в образ простых туристов не вписывающийся.

Впрочем, данный вопрос для туриста являлся абсолютно естественным. Кажущийся бесконечным Масакаран внезапно оборвался на большой площади, в центре которой били красивые многоструйные фонтаны, треугольником окружающие черный базальтовый постамент. Скульптура изображала две женские фигуры из непонятного камня оливкового цвета. Несмотря на местный запрет на наготу, обе были полностью обнажены. Молодая девушка, присев на корточки, одной рукой тяжело опиралась о землю, и по ее плечу и груди текли тонкие струйки крови, выполненные из какого-то розового материала. Другой рукой она поддерживала голову навзничь лежащей на земле женщины постарше, сжимающей в руке обломок не то сабли, не то кинжала. Из груди лежащей торчало древко стрелы. Лицо девушки оставалось спокойным, но в глазах чувствовалось напряжение. Вокруг грудами валялось сломанное оружие – сабли, дротики, булавы…

– Прямо перед нами, господа и дамы, вы видите памятник двум выдающимся женщинам, навеки вошедшим в историю Граша благодаря своим мужеству и целеустремленности – Тароне и Элизе, – несмотря на измотанность, голос гида оставался ровным и звучным. – Возможно, вы слышали про них раньше. Тарона -вошедшая в предания и легенды королева тарсаков, жившая примерно два века назад. Она внесла огромный вклад в объединение до того разрозненных тарсачьих родов, а также нанесла сокрушительное поражение племенам гуланов, утвердив доминирование тарсаков в политике и экономике Граша, сохраняющееся и сегодня. Элиза – ее полулегендарная советница, как считается – северянка, ребенком вывезенная в Граш родителями, спасавшимися от преследования со стороны Церкви Колесованной Звезды. Ее биография точно не известна, и некоторые историки даже полагают ее мифом. По дошедшим до нас преданиям считается, что ее родители в Граше сгинули, она осталась сиротой и в какой-то момент прибилась к тарсачкам, быстро завоевав их уважение и став доверенной спутницей и верной защитницей самой королевы.

– У нас тоже есть героиня по имени Элиза, – сообщила Канса. Статуи потрясли ее своей жизненностью, и на несколько мгновений она забыла про необходимость изображать глупую пустышку. – Она приехала из-за моря, откуда-то из Приморской Империи… вернее, тогда еще не существовало Приморской Империи, просто из какого-то торгового прибрежного города на вашем континенте. Тогда Империя Майно была не очень большой, и Элиза на службе городу Оканаке, в ее состав еще не входившем, много подвигов совершила. У нас про нее кино снимают и книги пишут. А кто из них Элиза?

– Элиза сидит, – пояснил гид. – Кстати, ее имя распространено в Четырех Княжествах, а до того – в Приморской Империи, так что ничего удивительного в совпадении нет. У меня даже есть дальняя родственница, носящая такое имя. Композиция воспроизводит сцену гибели королевы Тароны. В те времена у тарсаков существовал матриархат… да и до сих пор в значительной степени существует, хотя в значительно более мягкой форме. Родовые кланы выбирали королеву, которая правила ими до старости – во всяком случае, отвечала за решение военных и общеполитических вопросов, со своими частными проблемами каждый род разбирался самостоятельно. Королева правила до тех пор, пока оставалась в состоянии сражаться верхом, затем ей выбирали преемницу. Имелся у них, однако, любопытный обычай: одряхлевшая королева кончала жизнь самоубийством или же погибала в поединке со своей наследницей. Видимо, считалось, что смещенная со своего поста правительница станет плести интриги, противодействовать своей преемнице или просто оставаться альтернативным центром власти, каковую проблему тарсаки и предотвращали простым и незамысловатым путем.

– Хорошо бы у нас такой обычай ввести, – проворчал Саматта. – Завести специальный золоченый пистолет и вручать его бывшему Президенту или, скажем, депутатам Ассамблеи, чтобы застрелились не мешкая. Авось всякой сволочи поменьше во власть бы лезло.

– Однако имелся и еще один обычай, редко применяющийся на практике, – проигнорировал реплику Комора. – Любая воительница определенного ранга, начиная с командира такха – небольшого отряда в два-три десятка всадниц, минимальной воинской единицы, имела право вызвать королеву на смертельный поединок. И королева была обязана вызов принять и победить, чтобы доказать свою способность вести армию в бой. Такое случалось нечасто, поскольку для вызова должна иметься веская причина. Поскольку у Тароны имелось много политических противников, однажды ее на такой поединок и вызвали. Судя по легенде, ее, выдающуюся воительницу, не сумели победить в честном бою и убили предательски, стрелой, издалека. Однако убийцы просчитались, оценивая последствия, и после смерти Тароны ее место, пусть и ненадолго, фактически заняла Элиза, опирающаяся на поддержку большинства матерей-прародительниц родовых кланов. В соответствие с той же легендой Элизу также предательски убили несколько лет спустя ударом в спину. Но до того она смогла установить довольно прочный мир с Четырьмя Княжествами, с которыми Граш находился в состоянии перманентно тлеющей войны. Основываясь на ее идеях, новая королева тарсаков в конечном итоге сформировала наш современный политический строй. Поэтому Тарона и Элиза считаются нашими национальными героинями.

– Глупая сказка! – спесиво проговорил Дентор. – Все подобные россказни, когда копнешь поглубже, ничего с реальностью не имеют. Две глупые бабы – что они могут сделать? Четыре Княжества потому вас и били все время, что вы баб много слушаете.

– Не советую повторять твои слова в присутствии тарсаков, господин. Особенно – тарсачек, – нахмурился гид. – Плохо кончится. За такое могут избить, а то и убить, и не посмотрят, что вы туристы из другой страны.

– Ну ладно, ладно, не пугай, – буркнул Дентор, демонстративно отворачиваясь от памятника. – А что они голые? У вас же здесь обычаи варварские, запрещено голыми ходить, ты сам говорил.

– У нас в стране много разных обычаев, – Комора отчетливо скрипнул зубами, но от прочих проявлений эмоций удержался. – Тарсачки в те времена на ритуальных поединках сражались полностью обнаженными, чтобы исключить сокрытие на теле дополнительного оружия наподобие потайных кинжалов и отравленных шипов, что и отражает данная композиция. Да и сегодня у тарсаков вполне допускается нагота в семейном кругу. Но другие народы нашей страны придерживаются иных точек зрения, и на публике обнажаться запрещено.

– Я и говорю – варвары, – резюмировал Дентор. – Я слышал, у вас даже бани раздельные, чтобы мужики на женщин во время мытья не бросались. Цивилизованные люди себя умеют вести вежливо в любой ситуации, а варварам приходится запреты вводить. Ладно, господин Комора, что там у нас дальше в программе?

– Надоело мне по магазинам шляться и на тряпки с картинками смотреть, – заявил Саматта прежде, чем гид успел что-то сказать. – Я в гостиницу вернусь. Там, кажется, бар неплохой, расслаблюсь чуток.

На лице гида отчетливо читалось, что он думает о туристах, приезжающих за тридевять земель только для того, чтобы зависнуть в баре, но и на сей раз он сдержался. Саматта почувствовал к нему уважение – он сам бы точно взорвался еще час назад. Или два. И уж совершенно точно – после выходки Дентора. Наверное, после того, когда они вытащат Карину и Цукку, следует найти его и извиниться за все их безобразия. Может, даже доплатить за вредность…

– Хорошо, господин Саматта, – кивнул гид. – Ты можешь взять такси, и уже через десять минут окажешься в гостинице. Напоминаю, что она называется "Живительный фонтан", любой таксист ее знает.

– Вот еще! – отмахнулся Саматта. – Пешком пройдусь, авось и здесь какой-нибудь бар пригляжу. Обратно через Маска… Маса… в общем, через торговый квартал пройду, а там налево и почти дома.

– Хорошо, господин. Но только, пожалуйста, не ходи в другие места в одиночку. Приезжему в городе легко заблудиться, планировка у нас… не слишком очевидная, а кое-где одинокого туриста вполне могут попытаться ограбить.

– Меня, что ли, ограбить? – Саматта глупо ухмыльнулся и демонстративно пощупал свой бицепс. Затем он нанес несколько неуклюжих размашистых ударов кулаками (в реальной драке не способными зацепить и трехлетнего младенца) и неловко пнул воздух, потеряв равновесие и чуть было не шлепнувшись на задницу. В завершение пантомимы поиграв мускулами под замученно-терпеливым взглядом гида, он подмигнул ему, повернулся и вразвалочку пошел по улице, оставив Комору в компании Палека, Кансы, Дентора и Яны.

Впрочем, пару десятков саженей спустя, когда, по его расчетам, уличная толпа скрыла его от глаз компании, ленивая расслабленность мгновенно с него слетела. Нырнув в примеченный магазин одежды, обещающий немыслимые скидки и совершенно аутентичную национальную одежду, за бешеные даже по меркам Катонии деньги он купил балахон, называемый в местных краях хантэном (или халтоном: здесь Саматта путался, хотя точно помнил, что одно из них – безрукавный короткий верхний халат, а другое – бесформенное балахонистое одеяние до пят) и мужской головной убор в виде прикрепленного к кольцу платка, скрывающего волосы и уши. Сверток он взял с собой и, прихватив для комплекта противосолнечные очки (с линзами из дешевой черной пластмассы, но за такую цену, словно со стеклами-хамелеонами), вышел из магазина. Сразу же он нырнул в ближайший торговый центр – стеклянно-хромированное здание высотой в двадцать этажей – и в кабинке туалета почти мгновенно превратился в субъекта, неотличимого от аборигена. Возможно, кожа оставалась светловата, но в пределах местной среднестатистической нормы, тип лица примерно соответствовал тому, что наблюдался у бериутов, а слишком светлые серые глаза надежно скрыли темные очки. Акцент, с которым местные жители говорили на общем, он воспроизводил достаточно уверенно.

Проконсультировавшись со списком покупок в пелефоне – того, что они с Дентором так и не рискнули тащить через грашскую таможню во избежание лишних подозрений, он решил начать с аптек – антибиотики, противопоносные средства,, таблетки для очистки воды и все в том же духе. Параллельно можно заняться ножами, флягами, термосами, сигнальными ракетами и прочим скарбом средней степени подозрительности. Рации и запасные батареи можно оставить на потом – в предположении, что здесь можно найти хорошие и надежные армейские модели, а не только дешевый хлам, забивавший полки магазинов электротоваров. И еще позарез нужно найти зарядные устройства, работающие от солнечных батарей. В крайнем случае, конечно, без раций можно и обойтись, полагаясь на свои способности к дальней связи без дополнительной техники, но тогда Канса и, главное, Дентор могут в любой момент остаться вне контакта. А если Кансу за пределами Грашграда Саматта твердо вознамерился ни на шаг не отпускать от себя, то Дентору временами, возможно, придется действовать в одиночку. Ну, и оружие. Но его следует оставить до самого последнего момента. Если рации и ножи в номере можно объяснить глупостью спесивых туристов, то гранаты и автоматическое оружие – вряд ли.

С ножами он закончил быстро. В том же самом торговом центре, проигнорировав роскошные витрины с расфуфыренными "традиционными" клинками из дрянного железа, он, стараясь поменьше говорить, купил несколько хороших обоюдоострых охотничьих ножей – невзрачных, но с рукоятями, оплетенными шершавой кожей, и с бритвенно-острыми лезвиями серой оружейной стали. Вдобавок продавец, распознав знатока, вынул из дальнего ящика пару настоящих десантных ножей-стропорезов, из тех, какими оснащались диверсанты спецчастей армии ЧК – с могучей пружиной в рукояти, способной не только выщелкнуть лезвие по нажатию кнопки, но и – со снятым предохранителем – метнуть его на десяток саженей. Взяв ножи – цена оказалась высокой, но не чрезмерной – и добавив к ним шесть хороших плоских фляг, Саматта расплатился наличными и покинул скобяной отдел.

Теперь аптека. Сложив приобретенное в небольшой рюкзак, купленный тут же, он вышел из торгового центра – искать аптеку в нем он не рискнул, чтобы случайно не привлечь к себе внимание – и спорым шагом пошел по улице, вглядываясь в отходящие от нее узкие переулки. В одном из них где-то неподалеку он совершенно определенно видел виноградную гроздь – символ, которым в Граше помечались аптеки. Он сильно сомневался, что там удастся найти средства для очистки воды, но попытаться стоило. Возможно, какой-нибудь аптекарь если и не продаст сам, то подскажет, где найти. С учетом тяжелого положения с питьевой водой на большей части территории страны такой запрос вряд ли окажется из ряда вон выходящим. А уж антибиотики, бинты, средства от поноса и тому подобное точно должно присутствовать в изобилии.

Виноградная гроздь в переулке саженях в десяти от главной улицы и в самом деле обнаружилась быстро. Но добраться до нее он не успел. Через несколько секунд после того, как он свернул в переулок, позади раздались легкие торопливые шаги, и его настойчиво подергали за рукав.

– Момбацу сан! – прозвучал мелодичный женский голос. – Ты не хочешь… развлечься?

Саматта обернулся. Прямо перед ним стояла женщина в бесстыдно, по местным меркам, открытом платье: средних размеров вырезы на груди и талии обнажают смуглую гладкую кожу, подол едва скрывает колени, а ткань казалась полупрозрачной. Ее волосы покрывала простая белая ареска, а верхнюю часть лица скрывала густая белая вуаль.

– Развлечься? – повторила женщина. – Совсем недорого, момбацу сан.

– Спасибо, госпожа, не желаю, – немного резче, чем следовало, ответил Саматта. Вот только местных проституток ему не хватало для полного набора впечатлений!

– А по-моему, желаешь, – вкрадчиво проговорила женщина. – Совершенно точно желаешь, только не знаешь о том.

– Я уже сказал, госпожа…

– И если ты и дальше собираешься изображать из себя аборигена, господин Саматта Касарий, то тебе стоит запомнить и местное обращение к женщине. Не госпожа, а сама.

– Кто ты? Откуда ты меня знаешь? – Саматта напрягся, быстро окидывая улицу настороженным взглядом. Она одна? Или есть еще кто-то, кого он не видит? Народу немного, но среди тех, кто есть, вполне могут скрываться ее сообщники. Глаза Великого Скотовода? Или кто-то еще?

– Знаю, господин Саматта, – усмехнулась женщина. – Вживую мы встречались всего однажды, но последние несколько дней мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь.

Она отбросила назад вуаль, и Саматта несколько секунд рассматривал ее странно знакомое лицо. Потом он вздрогнул от внезапного узнавания.

– Госпожа Тарона Рысь… – медленно проговорил он. – Служба Внешней Разведки ЧК. Как же, помню. Мы встречались в пятидесятом… или в сорок девятом?.. в Масарии, правда, недолго – всего минут пятнадцать. Странно – менее получаса назад я смотрел на памятник женщине, носившей то же самое имя. Возможно, мне лучше называть тебя "госпожа баронесса"?

– Если ты собираешься строго следовать этикету, то простолюдину вроде тебя положено обращаться к баронессе "дама Рысь", – шпионка очаровательно улыбнулась. – Однако в память старой встречи можешь обращаться ко мне просто "Тарона". В моем роду есть тарсаки, и мать уверяла, что я по прямой линии потомок той самой королевы. В честь ее меня и назвали. Так что, большой и сильный господин из-за моря, ты все еще полагаешь, что не хочешь поразвлечься?

– Чего ты хочешь?

– Сразу к делу? – прищурилась Тарона. – Что, прямо здесь, на улице?

– У тебя есть тихое место на примете?

– У меня есть целая наемная квартира. Десять минут ходу отсюда – если не отстанешь. Ну так что?

Саматта поколебался. Если она заманивает его в ловушку… С другой стороны, какой смысл СВР устраивать ему западню в Граше? Тайно вывезти его отсюда в ЧК практически невозможно, допросить на скорую руку его уже однажды попробовали, а ликвидировать проще другими способами. Подвоха он не ждал и вовремя среагировать на наемного убийцу с пистолетом не сумел бы.

– Веди, – коротко сказал он.

– Замечательно! – Тарона снова опустила вуаль на глаза. – Пойдем дворами и переулками. Держись за мной.

Она прошла мимо Саматты и тут же свернула в какую-то узкую мрачную подворотню. Саматта слегка пожал плечами и последовал за ней.

До квартиры в мрачном пустынном квартале далеко от ухоженной центральной улицы они добрались не за десять минут и даже не за пятнадцать. Четверть часа они быстро шли между кирпичных многоэтажных домов и грязных помоек, провожаемые недобрыми взглядами редких прохожих. Наконец Тарона остановилась и указала на неухоженный подъезд.

– Пришли, – коротко сказала она, набирая код на древнем кнопочном замке. – Третий этаж.

– Хорошее место для явочной квартиры… – пробормотал Саматта, озираясь. Несмотря на жаркий солнечный вечер, пыльный двор с несколькими чахлыми деревцами выглядел уныло и неприветливо. В дальнем углу двора несколько молодых людей в грязной оборванной одежде с нехорошим интересом присматривались к ним обоим.

– Дурацкое место! – отрезала шпионка, с усилием открывая тяжелую дверь. – Каждый посторонний на виду. Дорогу можешь не запоминать – одноразовая точка, квартира снята на сутки, к ночи мы отсюда исчезнем навсегда. Ты заходить намереваешься или нет?

Дверь в однокомнатную квартиру, выходящая на пахнущую мочой лестничную клетку, оказалась обшарпанной и изрисованной неприличными рисунками. Внутри квартира, однако, выглядела на удивление прилично: бумажные, но новые обои на стенах и потолке, навощенный линолеум на полу, простая, но удобная мебель в крохотной кухоньке и в единственной комнате. Войдя в комнату вслед за Тароной, Саматта открыл было рот, но неожиданно замер на месте – со стула, невидимого от входа, им навстречу поднялась новая фигура, и принадлежала она женщине, которая не раз являлась ему в неспокойных сновидениях, хотя и встречались они лишь однажды в жизни.

Сердце Саматты забилось гулко и часто, но голова прояснилась, как всегда случалось с ним в бою. Все-таки предательство? Или нет? Что ОНА здесь делает? Он уронил на пол глухо звякнувший рюкзак и перетек в боевую стойку: чуть сгорбленное тело полуразвернуто левым плечом вперед, напружиненные ноги согнуты в коленях, тяжесть на левой ноге, левая рука прикрывает корпус, в то время как правая готова нанести сокрушительный удар… Бессмысленно. Все бессмысленно. Он даже не успеет заметить, как она атакует. Ей даже не нужен гиперметаболизм – он в радиусе прямой досягаемости ее манипуляторов!

– Мир! – Ольга подняла руки ладонями вперед. – Господин Касарий, я не причиню тебе вреда. Мы союзники, хотя ты о том пока не подозреваешь.

Несмотря на невзрачную фигуру – широкоплечую и плотную, если не сказать кряжистую, и заурядное лицо у личного телохранителя Стораса Медведя оказалось приятное грудное контральто. Помедлив, Саматта вздохнул и расслабился. Если бы она намеревалась атаковать, то уже сделала бы с ним все, что заблагорассудится. Не следует выставлять себя большим дураком, чем он есть.

– Госпожа Ольга, – почти спокойно произнес он. – Не уверен, что рад встрече, но я услышал твои слова. Прости, в предыдущий раз я не разобрал твою фамилию.

– Не думаю, что ты ее вообще слышал, господин Касарий. Я не виню тебя – обстоятельства сложились не самым приятным для тебя образом. Я вайс-баронесса Ольга Лесной Дождь.

– Ты тоже дворянка? Тогда, госпожа, вероятно я должен обращаться к тебе в соответствии с этикетом?

– Формально – да, – невозмутимо сказала Тарона. – Однако, господин Саматта, мы не в Княжествах, а ты не дипломат. Обычного обращения вполне достаточно.

Она вопросительно взглянула на Ольгу, и та чуть склонила голову.

– Я подежурю у двери, – сообщила она Саматте. – С той стороны. Если что, кричите, я услышу.

– Да, госпожа Лесной Дождь, – кивнул тот в ответ, озадаченно оглянувшись на Тарону. В глазах баронессы играли непонятные искорки. Ольга прошла мимо них и вышла из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь.

– Итак, господин Саматта, теперь мы можем обсудить наши дела, – Тарона подошла к мужчине вплотную и ноготками прикоснулась к его груди. Он вдохнул запах ее духов, терпкий и сладковатый, и почувствовал, как у него слегка закружилась голова. – Но сначала следует обсудить мою цену.

– Цену чего? – Саматта почувствовал, как внутри начинает нарастать возбуждение, вызванное близостью красивой женщины и духами, наверняка содержащими мускус. – Ты собиралась обсудить со мной какие-то дела?

– Я такого пока не говорила, господин Саматта, – пальчики Тароны переместились с груди на бицепс и медленно двинулись вниз по руке. – Но вообще-то да, намеревалась. После того, как придем к соглашению.

– А именно? – Саматта взял женщину за кисть и зажал ее осторожной, но железной хваткой.

– Я хочу предложить помощь. Я знаю, зачем здесь ты и твоя семья. Не надо так вздрагивать. Служба Внешней Разведки действует по запросу вашей Службы Общественной Безопасности. Совершенно неофициально, разумеется, но с ведома господина Стораса Медведя и лично Верховного Князя. СОБ даже любезно сообщила нам дату, время и рейс вашего прибытия, а также название гостиницы.

– Я впечатлен, хотя у меня появилось желание вернуться домой и оторвать пару голов, – нахмурился Саматта. – Интересно, кого СОБ еще привлекла к делу? Местную Караванную Охрану, например?

– Насчет местных не знаю, – покачала головой Тарона. – Мы их точно не информировали и информировать не намерены. Однако же, господин Саматта, хотелось бы обсудить цену помощи.

– Торговли не выйдет. Я не намерен работать на вашу СВР или любую иную аналогичную службу, в Катонии или за ее пределами. Не намерен расплачиваться также и информацией. Деньги же вас не интересуют почти наверняка. Боюсь, госпожа Рысь, ты зря потратила…

– Речь не о Службе, – перебила его баронесса. – Я говорю о том, чего хочу я лично.

– И как твои желания согласуются с приказами Великого Князя? Как ты поступишь, если я откажусь платить?

– А ты откажешься? – Тарона качнулась вперед и приникла к нему всем телом, и Саматта почувствовал, что контролировать свое возбуждение ему становится все сложнее. – Господин Саматта, я могу оказать помощь из-за полученных приказов, а могу – исходя из личной склонности. Что окажется полезней – решай сам. Но я не потребую многого. Я не раз слышала, что восточные мужчины невероятно хороши в постели. К сожалению, из-за тебя мне пришлось покидать Катонию в некоторой спешке, и я так не успела проверить сама. Мне кажется, что ты просто обязан компенсировать мне такое досадное упущение. – Ее голос опустился до вкрадчивого шепота. – Я ведь знаю, милый Мати, что нравлюсь тебе. Недаром аналитики для той операции выбрали именно меня. А ты нравишься мне. Я хочу тебя – прямо здесь и сейчас, потом что другого шанса у нас наверняка не появится. Неужели я запрашиваю слишком высокую цену?

Саматта выпустил ее руку, взял за плечи, слегка отстранил и заглянул ей в глаза, подернутые легкой поволокой. Ее губы полураскрылись, и она выжидающе, но в то же время с веселым огоньком во взгляде взглянула на него. Ну что же, если она и впрямь настроена поиграть в такие игры, то почему бы и нет? Он мысленно прикинул время. Не так много осталось, но какой-то запас есть.

– Боюсь, что разочарую тебя, госпожа Рысь…

– Тарона…

– Я разочарую тебя, Тарона. Легенды – лишь легенды, а я никогда не считал себя чемпионом в таком спорте. Но любопытство твое удовлетворить попытаюсь.

Он склонился к женщине и заключил ее в объятия.

…Примерно полчаса спустя Тарона в изнеможении откинулась на подушку.

– Ну и как? – осведомился Саматта, размеренно дыша, чтобы успокоить дыхание. Все-таки годы потихоньку берут свое… – Удовлетворил я твое любопытство?

– Вполне, – мурлыкнула баронесса, приподнимаясь на локте и заглядывая ему в лицо. – У меня имеется не так много образцов для сравнения, но, я бы сказала, ты вполне на уровне. Скажи, а твоя жена тоже остается довольна?

– Вслух не жалуется, – Саматта безразлично приподнял бровь. – Я так понимаю, развлекательная часть встречи закончилась, и мы перешли к делу? Если хочешь, я могу вернуться к "госпоже Рыси". Или даже "даме Рыси".

– Что? – баронесса непонимающе взглянула на него. – А… Мати, ты полагаешь, что я намерена тебя шантажировать нашей сегодняшней встречей?

– А разве в комнате не установлена видеокамера?

– Я похожа на режиссера порнофильма? – поморщилась Тарона. – Да еще и с собой в главной роли? Мати, у меня и в мыслях ничего такого не имелось, честное слово. Может, кого другого я бы и попыталась подцепить на крючок, но не тебя. Я же читала "Черный квадрат". Я просто… здесь чисто женское любопытство. Тебе, мужику, не понять.