Текст книги "Корректор. Книга третья: Равные звездам"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 51 страниц)
– Господин Мамай, а нет ли воды, напиться? – так же вежливо осведомилась Цукка. – Я была бы очень благодарна…
– Да, сама Цукка, – кивнул хозяин. Он что-то громко сказал в угол, и одна из женщин принесла и поставила на стол глиняный кувшин и пару полукруглых скорлуп от каких-то больших орехов, в которые и налила жидкость. В хижине быстро темнело, и она, ловко проскрежетав кресалом о кремень, зажгла маленькую медную лампу, огонек которой не столько разгонял темноту, сколько сгущал ее. Воспользовавшись случаем, Карина взглянула на нее сканером сквозь одежду. Судя по состоянию лица и тела, ей исполнилось не менее сорока. Интересно, кем она приходится хозяину? Тому на вид далеко за семьдесят. Дочь? Но почему она не замужем? Ведь в диких краях вроде этого женщин должны выдавать замуж едва ли не детьми – ну, или так она читала в книжках. Она взяла скорлупу, пригубила – и закашлялась. Жидкость в ней оказалась скверным кислым пивом, резко отдающим уксусом. Пить его казалось решительно невозможным.
– Господин Мамай, – смущенно попросила она, – а нельзя ли воды? Просто воды?
– Воды? – старик удивленно посмотрел на нее. – Но простую воду пить опасно. Можно заболеть и умереть. Духи болезней живут в ней, но не могут жить в пиве.
– Духи болезней? – переспросила Карина, и внезапно до нее дошло. Ну разумеется. Уж не ожидала ли она найти здесь очистные сооружения и обеззараженную фильтрованную воду? Ох, ну ничего себя! Они же запросто подхватят какую-нибудь заразу! Если только…
Она быстро вгляделась через сканер в зажатое в руке "яблоко". Немытое, совершенно определенно. Но никаких опасностей не замечалось. Серая пленка условно-патогенных микроорганизмов, ничего страшного – наверное, вездесущие круглые и гроздевые бактерии. Конечно, она невеликий специалист по санитарной микробиологии… но что делать, она знает.
– Господин Мамай, я умею обеззараживать воду… и пищу… с помощью своих… способностей, – сказала она. – Я врач. Я знаю, что надо делать. Могу я попросить просто воды?
– Я не знаю, что такое "обеззараживать", – покачал головой старик. – Стоячую воду из окрестных болот пить нельзя. Начинаются боли в животе, понос и рвота, все тело горит, и потом человек умирает. Шаман, когда он у нас еще жил, говорил, что духи болот наложили на воду свое проклятье, которое может изгнать только брожение. Неподалеку протекает речка, и в ней хорошая безопасная вода, но выше по течению в нее впадают горячие подземные источники, и вода становится неприятной на вкус. Нет, у деревни нет хорошей воды, пригодной для питья.
– Воду можно сделать безопасной в любой момент. Нужно всего лишь прокипятить ее. Бакт… э-э-э, духи болезней умирают, когда воду кипятят. Но я могу сделать ее безопасной и без кипячения. Пожалуйста, господин Мамай, можно нам простой воды?
Мамай заколебался. Потом он повернул голову и отдал приказ. Та же женщина, что и раньше, неслышная, как тень, принесла другой кувшин и новую чашу из ореха. Она хотела было налить воды, но Карина жестом остановила ее. Взяв кувшин и поставив его на стол, она закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на огонек лампы, и вгляделась в содержимое кувшина через сканер.
– И что там? – с интересом спросила Цукка.
– Тихий ужас… – пробормотала Карина. – Просто компот какой-то. Я не микробиолог, но вижу по крайней мере три или четыре вида каких-то простейших, пару видов чего-то посложнее, вроде мелких личинок, и еще фиг знает сколько разновидностей бактерий. Наверное, и вирусы есть, но сканер их не распознает, он не видит ничего мельче клетки. Или видит, но мне не показывает.
– И что ты с этой кашей делать собралась?
– Стерилизовать… – вздохнула Карина. – Все, готово.
– Готово? – недоверчиво поинтересовалась Цукка. – Уже?
– Да там дел – один раз манипулятором махнуть. Живность в воде убивать – не рану сшивать. Стрельба по площадям, никакой избирательности. Просто разрушаются все углерод-водородные связи в пределах заданного объема. Конец любой органике, гарантия стопроцентная. Не бойся, вода становится действительно безопасной – я в свое время нашу лабораторию даже посевы просила делать. Если верить папе, именно такая флуктуация в свое время уничтожила жизнь в Солнечной системе. Но только из луж местных сырую воду пить действительно не стоит. Даже проточную и то не стоит. И воздержись пока от мяса – там могут оказаться яйца или личинки глистов и прочих внутренних паразитов. Потом разберемся.
Она аккуратно вылила пиво из сосудов обратно в кувшин и налила воды. Жидкость оказалась на вкус так себе, затхлая и с неприятным привкусом, но тошноты не вызывала. Они с наслаждением выпили по крайней мере по поллитра каждая, после чего обратились к пище.
– Момбацу сама Карина, ты и в самом деле очистила воду магией духов? – недоверчиво поинтересовался староста, наблюдая за ними.
– Нет, господин Мамай, – Карина, жуя кашу, помотала головой. – Вода по-прежнему грязная и невкусная. Но из нее ушло… ушло проклятие духов. Ее можно пить без опаски.
– Наверное, в ваших краях "врач" – очень могучий шаман, – уважительно покачал головой старик. – Ни один из наших шаманов такого не умеет. Ни тот, что раньше жил в деревне, ни бродячие.
– Врач – не шаман, господин Мамай. Никакого колдовства. Я лечу людей. Я хирург. Я могу заращивать раны, убирать опухоли, исправлять суставы, и мне не нужны инструменты. Я могу лечить жителей твоей деревни, – поспешно добавила она. – Мне не нужна плата, достаточно крыши над головой и еды для меня и моей подруги.
– Я передам твои слова старейшинам, момбацу сама Карина, – кивнул староста. – Но они вряд ли захотят такого шамана, как ты. Я стар и достаточно пожил, я не боюсь умереть от взгляда синомэ. Меня отправили говорить с тобой, потому что я староста. И потому что если ты убьешь меня, деревня не понесет особого ущерба. Но остальные тебя боятся.
– Но я не стану убивать тебя, господин Мамай, – растерянно пожала плечами Карина. – Я никого не стану убивать. Цель моей жизни – спасать, а не убивать.
– Теперь я вижу, что ты не такая, как дети, которыми овладевает безумие духов, – вздохнул старик. – Но другие еще не знают тебя – и побоятся подойти поближе, чтобы узнать. В наших краях не любят тех, кто владеет силой духов. Детей, в которых она пробудилась, убивают на месте… как убили одну из моих дочерей. Она сама успела убить свою мать, мою младшую жену, и еще одну мою жену, совсем молодую, не успевшую даже ни разу родить. Солдат Дракона застрелил ее из автомата. А остальные мои дети… не выжили. Последний сын умер в пятнадцать лет – погиб в джунглях от укуса змеи.
– Я соболезную твоим горестям, – произнесла Карина. Здесь убивают детей-девиантов? Ох, как это знакомо! – Скажи, господин Мамай, но сколько же тебе лет?
– О, я один из старейших жителей деревни! – гордо заявил староста. – Мало кто доживает до моего возраста. Мне целых сорок шесть лет, и я уже на год старше своего отца, который умер в сорок пять!
– Сколько?! – ахнула Карина. – Сорок шесть? Господин Мамай, тебе всего сорок шесть лет? Ты говоришь правду?
Она внимательно посмотрела на старика через сканер. Морщинистая дряблая кожа, жидкие волосы, низкий тонус мышц, ишемия, замедленные движения… Не может быть! Ему просто не может быть сорок шесть!
– Я не лгу! – староста нахмурился. – Кто угодно в деревне подтвердит, что я по праву считаюсь одним из старейших…
– Господин Мамай! – Карина умоляюще вскинула руки. – Я верю, что ты говоришь правду. Прости мне мое недоумение, я… я не ожидала. Моему опекуну, Саматте, мужу Цукки, тоже сорок шесть лет, а ты выглядишь на тридцать лет старше его. Прости. У нас принять доживать до восьмидесяти или девяносто лет, и я… Я не хотела тебя оскорбить!
– До восьмидесяти лет? – медленно проговорил старик. – Да. Я слышал такие сказки от Шаттаха и чужих торговцев, иногда приходящих с караванами. Слышал, что на севере, в Четырех Княжествах, люди живут долго-долго и до самой старости сохраняют бодрость тела. Но в наших краях боги не даровали людям долгой жизни. Прости, момбацу сама, но сколько же тогда лет ТЕБЕ? Когда я впервые увидел вас на площади, то решил, что вы обе – молодые девочки, которым едва исполнилось четырнадцать и которых еще не успели продать мужу. Я думал, что Дракон захватил вас заложницами, чтобы получить выкуп от какого-то богатого грашградского семейства или от тарсачьего клана. Но теперь я вижу, что ты старше. Ты слишком хорошо говоришь и слишком уверенно держишься. Сколько же тебе?
– Мне двадцать восемь лет, господин Мамай. Моей подруге, Цукке, тридцать один год, скоро исполнится тридцать два.
Из угла, где сгрудились женщины, жадно впитывающие речь пришелиц, донеся дружный вздох изумления.
– Тебя купил муж?
– Э-э… – Карина изумленно заморгала, но тут же сообразила, о чем речь. – Нет, господин Мамай. Я не замужем. Не сложилось. Я… много работаю. У меня мало времени на личную жизнь.
– Я замужем, господин Мамай, – спокойно добавила Цукка. – Но если ты спросишь, сколько у меня детей, то я скажу – ни одного. Я являлась… э-э, приемной матерью Карины и ее сводных брата с сестрой, но своих детей не завела. Я не бесплодна, но таковы условия…
Она осеклась и бросила на Карину быстрый непонятный взгляд. Та недоуменно заморгала. А кстати, действительно, если задуматься, почему Цу с Мати не завели своих детей?
Староста вздохнул, его плечи поникли, но лежащие на столе руки сжались в кулаки.
– В вашем возрасте наши женщины уже рожают не менее десятка раз и становятся уродливыми и непривлекательными – если выживают при родах, – с горечью сказал он. – Почему боги дали вам все, а нас бросили прозябать в лесной глуши?
– Боги здесь ни при чем, господин Мамай, – покачала головой Карина. – Но жить в таких условиях, без квалифицированной медицинской помощи…
Новая мысль пришла ей в голову.
– Господин Мамай, скажи, наверное, трудно добывать пищу в ваших краях? Мы не хотим стать обузой. Как мы можем отплатить за гостеприимство?
– Деревня без труда прокормит два лишних рта, – староста вяло помахал рукой. – У нас не так много мяса и рыбы, но растительной пищи хватает. Плантации приносят урожай трижды в год, да и съедобные плоды растут в лесах в изобилии. Ходить за ними не так близко, но и не слишком далеко. Я не думаю, что кто-то в деревне согласится принять твою помощь – ты синомэ… я больше не верю, что ты станешь убивать, – успокаивающе тряхнул он головой, завидев, что Карина открывает рот для протеста, – но я стар и многое повидал. Другие окажутся куда менее доверчивыми, прости меня, момбацу сама. Деревня возьмет тебя на содержание, а Тамша, моя дорея, пойдет к вам служанкой. Она все равно мне не нужна, мои жены сами справляются по хозяйству.
– Дорея? – недоуменно переспросила Карина.
– Она, – староста мотнул головой в угол, указывая на женщину, прислуживавшую им за столом. – Зовут Тамша. Она тихая женщина, мешать не станет. Она плохо говорит на общем, но объясниться может.
– Но нам не нужна… – Карина осеклась, когда Цукка под столом пихнула ее коленом.
– Мы с радостью примем услуги твоей дореи, – спокойно сказала Цука старосте. – И мы благодарны тебе за ужин. Но сейчас уже стемнело, и мы не хотим злоупотреблять твоим гостеприимством. Господин Мамай, где нам можно переночевать?
– А! – староста, кряхтя, принялся выбираться из-за стола. – На окраине деревни есть несколько заброшенных хижин. В прошлом году духи забрали многих, их дома так никто и не занял. Пойдемте, я вас провожу. Тамша, – добавил он на непонятном языке, – ана во кого дхонна кё сака шшум. [С сегодняшнего дня прислуживаешь этим женщинам]
– Ма, сан Мамай, – поспешно кивнула та, вскакивая
На улице уже стояла кромешная тьма. Небо над двуглавой горой еще светилось розовым, но большая его часть уже стала черной, а на востоке, разгораясь в прорехах между облаками, сиял край Звездного пруда. Староста зажег факел и пошел по тропинке между хижинами.
– Я так и не спросил, откуда вы родом, – произнес он через плечо. – Вы действительно из Четырех Княжеств?
– Нет, господин Мамай, – Карина вздохнула. – Мы из-за восточного моря. Из страны, называемой Катония. Шай и его люди похитили нас и перевезли через море.
– Из-за восточного моря? – потрясенно проговорил старик, останавливаясь. – Вот, значит, как… Значит, и туда дотянулись когти Дракона…
Его плечи поникли. Он повернулся и медленно зашаркал по тропинке. Цукка и Карина, переглянувшись, молча последовали за ним. Тамша неслышной тенью скользила позади.
Минут через пять старик остановился возле одной из хижин и остановился.
– Здесь ваш дом, – сухо сказал он. – Да оберегут вас ночью духи!
– Спокойной ночи, господин Мамай, – ответила за всех Цукка.
Староста вручил факел Тамше и ушел в темноту. Женщина показала рукой в сторону пустого проема.
– Дом. Ночь. Сейчас спать, – сказала она с отчетливым гортанным акцентом. – Завтра день, сделать дом жить.
– Действительно, что еще тут можно делать ночью, кроме как спать? – пробормотала Цукка. – Даже свечки нет. Кара, ты как хочешь, а я устала до смерти. И я все еще плохо себя чувствую. Я ложусь дрыхнуть, пусть даже на голую землю.
– Погоди, Цу, – Карина прошла вслед за ней в кромешную тьму хижины. – Надо хотя бы сообщить нашим, что мы в порядке… если такое, конечно, можно назвать "в порядке". – Она задействовала сканер и в серой полумгле искусственного мира внимательно осмотрела хижину. Она казалась почти полностью пуста, если не считать чего-то в углу, напоминающего широкую деревянную лежанку. – Осторожно, не запнись. Дай руку. В углу есть какая-то кровать.
– Попробуй ты связаться, – предложила Цукка, опасливо оглядываясь на вошедшую Тамшу, держащую факел слишком близко к деревянной стене. – Или ты все еще не можешь?
– Ой… Я так привыкла, что не могу, что даже не подумала, – созналась Карина. – Знаешь, мне все еще боязно эффектором пользоваться. Каждый раз ожидаешь, что вот-вот шарахнет. Условный рефлекс какой-то получается. Вернемся – публично потребую запретить такое изуверство. Сейчас попробую Мати вызвать. Только, Цу, ты заметила какие-нибудь ориентиры, кроме горы?
– Дай подумать… – Цукка уселась на край угрожающе заскрипевшего топчана и задумчиво намотала на палец прядку волос. – Стемнело очень быстро, да и солнце стояло высоко, когда за горы уходило. Мы где-то на уровне экватора, может, чуть южнее или севернее. Нашелся бы хронометр – я бы точно долготу вычислила. Сколько дней нас везли, ты не сосчитала?
– Если судить по кормежкам и заменам батареи в моем ошейнике, примерно три. Плюс-минус.
– Значит, если мы огибали Западный материк с юга, то не могли подняться слишком высоко на север, а его южный край немногим южнее экватора. Значит, мы где-то в северном тропическом или субтропическом поясе. Климат, кстати, подходящий – душный и влажный.
– Ага… – Карина повернулась на выжидающе глядящую на них служанку. – Госпожа Тамша, как называется двойная гора?
Та непонимающе посмотрела на нее и помотала головой:
– Не понимать, сама Карина.
– Гора! – Карина ткнула в сторону чернеющей на фоне неба двойной вершины и сложила руки домиком. – Название? Имя?
– А! – просветлела женщина. – Гора! Аллахаман гора. Аллахаман. Рога гора, значит. Аллахаман.
– Рогатая гора, – резюмировала Карина. – А деревня?
– Мумма, – подсказала Цукка, и Тамша согласно закивала. – Хотя не факт, что она вообще есть на картах. Кара, нам так и придется спать на голых досках? Хотя бы тюфяк какой-нибудь дали.
– Кто? Что-то у старосты в доме я лишних тюфяков не заметила. Не идти же рейдом по деревне. Давай завтра разбираться, а? Лежат же какие-то тряпки. Ночь перекантуемся, а завтра займемся обустройством.
– Ладно, – Цукка широко зевнула. – Но здесь места только-только на двоих. А нас трое. Придется кому-то на полу спать.
– Не придется, – Карина обернулась к служанке. – Тамша! – сказала она, сопровождая слова энергичной жестикуляцией. – Ты! Сейчас! Иди в дом к господину Мамаю! Спи там! Завтра утром возвращайся сюда! Поняла?
– Ма, сама, – кивнула та. – Сегодня спать дом сан Мамай, завтра возвращаться работать. Ма. Огонь? – она ткнула пальцем в факел, который все еще держала в руках.
– Не надо. Забери.
– Ма, – снова кивнула служанка. – Вы спать спокойно. Я завтра приходить.
Она повернулась и вышла.
– Одной заботой меньше… – пробормотала Карина. – Цу, ты зачем согласилась ее взять?
– Глупая, – вздохнула та. – Ну ладно, сегодня вечером ты кустиками обойдешься. А дальше? Что есть можно, а что нельзя, где воды взять, как туалет устроить, из чего постель сделать… Ты у нас к своим талантам телепатию не добавила? Если нет, нужна помощь местных. Хотя бы поначалу. А местные от нас как от буйных психов шарахаются. Тамше же деваться некуда, ей приказали. Ты с нашими связываться станешь? Только, пожалуйста, не надо конференций. У меня сейчас сил никаких нет.
– Ладно. Я Мати дам ориентиры, пусть передает в СОБ… ой! Они же нас спасать летят!
– И я про то же. В момент разговора они как раз летели из Масарии в Крестоцин, у них там пересадка на международный рейс. Кстати, дай сообразить, что у нас с разницей во времени. Я с ними часа два назад разговаривала. Если горы на западе – действительно Шураллах, то у нас разница во времени с Крестоцином – часов десять, а они как раз к нему подлетали. Если сейчас, скажем, шесть вечера по местному, то там – около шести утра. Плюс-минус. Полет через океан занимает часов восемь, значит, в районе четырех утра завтра они в Граше, а разница с нами сократится до четырех часов. Сообщи это Мати и тоже ложись. Завтра на свежую голову начнем думать, во что мы в конечном итоге вляпались.
Цукка на четвереньках проползла по топчану к стене и легла на спину.
– Неудобно без подушки и матраса, – пожаловалась она. – И ощущения какие-то странные. Словно тело не мое, а какое-то чужое. Последствия маяки, да? Ох…
Потянувшись, она зацепила кулаком деревянную стену из кольев, переплетенных какими-то засохшими прутьями. Дерево неожиданно легко подалось под рукой. Колья затрещали, на пол посыпалась труха.
– Ну и гнилое же здесь все! – с досадой сказала она. – Ну вот, еще и поцарапалась, похоже.
– Дай руку! – потребовала Карина. – Заштопаю от греха подальше, а то ведь здесь какая угодно зараза найтись может.
Она дотянулась до руки Цукки, повернула ее тыльной стороной вверх и внимательно осмотрела через сканер.
– Ничего ты не поцарапалась! – удивленно сказала она и потыкала пальцем в стену рядом с собой. – А дерево не гнилое, твердое. Ты у Мати, случайно, уроки тёкусо не брала, что кулаком стену прошибать начала?
– Издеваешься? – хмыкнула Цукка. – Хорошо. Значит, не все так уж и плохо. Ну, ты как хочешь, а я сплю.
Она расслабилась, закрыла глаза и ровно задышала. Пару минут Карина задумчиво смотрела на нее через сканер, а потом сообразила, что та и вправду заснула. Хорошо. Сейчас Цу нужно спать. Им обеим нужно спать. Сейчас она свяжется с Мати, потом и в самом деле сбегает в кустики, благо они на окраине деревни, ну, а затем можно и на боковую. Лишь бы местные тараканы не закусали их ночью до смерти.
Она сосредоточилась.
"Мати, контакт. Карина в канале".
"…Кара?! Ты?! Страшно рад тебя слышать. Как у вас дела? Где вы?"
"Мати, мы в порядке… более или менее. Боюсь только, я вымотана до предела, а Цу вообще уже спит. Мати, вы и в самом деле летите нас спасать?"
"Как ты могла такое подумать? Мы – мирные катонийские туристы, решившие полюбоваться древним и красивым городом Грашградом. Какое такое спасать?"
"Мати, я…"
"Да, Кара?"
"Мати, я вас всех очень люблю".
"Я знаю, Кара. И мы тебя – тоже".
"Мати, вы зря летите. Мы не сможем отсюда уйти".
"Глупости. Нам с Дором не впервой пленных выручать. Кроме того, у нас… есть поддержка. Рассказать?"
"Потом, Мати. Но дело не в тебе. И не в дяде Доре. Дело не в том, что вы можете сделать, а в том, что мы не можем уйти. Не имеем права".
"ЧТО?! Кара, какое право? Что за глупости?"
"Мати, этот Шай… Он убил человека. Местного жителя. Отрубил ему голову мечом у нас на глазах. И пригрозил, что вырежет всю деревню, если мы сбежим. Мати, мы не можем уйти. Их всех убьют, понимаешь?"
"…"
«Мати?»
"Так. Да, осложнение. Ничего, мы над ним подумаем. Где вы?"
"Цу предполагает, что в районе экватора. Где-то возле Шураллаха. Деревня называется Мумма, расположена у подножия такой большой горы с раздвоенной вершиной. Местные называют ее Арра… Аллахаман. Через двойное "лу". Что-то вроде Рогатой горы в переводе. Похоже, она вулкан – из нее дым идет".
"…записал. Мы вот-вот сядем в Крестоцине – там попытаемся определиться. Кара, ты представляешь – нас СОБ поддерживает! По личному указанию чуть ли не Президента сотрудника выделили, целого полковника, здорового такого тролля, на полголовы твоего Караби выше. Да мы с такой поддержкой вас из джунглей выдернем, как морковку из грядки!"
"Мати, мы не можем. Понимаешь? Не можем".
"Не можно штаны через голову надевать и спать на потолке. С остальным разберемся. Как у вас самочувствие? Цу передавала, что ей очень плохо из-за ломки".
"Уже лучше. Основные неприятности позади, еще немного перетерпеть осталось. Мати, давай завтра продолжим, ладно? У меня глаза слипаются".
"Ублюдки… Ох, прости. Кара, Лика женился".
"Да, Цу сказала. Он тоже с вами?"
"Да".
"Передай ему, что он дурак. Подписать контракт – и сразу же жену бросить!"
"Как бы не так! Он вместе с женой летит. У них что-то вроде свадебного путешествия".
«ЧТО?!»
«Что слышала. С женой. Канса – девочка милая и застенчивая, но по части упрямства даже тебе фору даст. Она и слушать не захотела, чтобы дома остаться. Когда мы до вас доберемся, упрем вас друг в дружку лбами и посмотрим, кто кого первым с места столкнет».
"Сумасшедшие… Мати, у меня сил нет. Завтра с утречка устроим общую конференцию, и я вам всем выскажу, что я о вас думаю. А пока я отключаюсь".
"Обязательно выскажешься. Мы все внимательно выслушаем, поаплодируем твоему красноречию, после чего займемся обсуждением вариантов. Ночь, Кара".
"Ночь, Мати. Привет всем. Конец связи".
Выдохнув воздух сквозь сжатые зубы, Карина едва не застонала от отчаяния. Ну зачем, зачем? Что они могут сделать? Они что, армия, пробиваться сквозь джунгли? Если у Дракона есть огромные транспортные вертолеты, то наверняка есть и боевые. Как они намерены пробираться по незнакомой территории, известной врагу как свои пять пальцев? Их убьют – и тогда вся их семья погибнет. Полностью. И Лика – он всегда был чуточку чокнутым, но чтобы дойти до такой степени маразма…
Папа! Где ты, папа, когда ты так нужен? Я согласна погибнуть, лишь бы с остальными ничего не случилось! В конце концов, Дракон прицепился только ко мне, даже Цу попалась лишь за компанию. Папа, спаси их! Пожалуйста! Если ты меня слышишь, спаси!
Канал мертво молчал. Она и не надеялась услышать ответ. Он навсегда отключился в тот день, когда Дзинтон ушел. Они обречены.
Она сердито вытерла с глаз навернувшиеся слезы. Нет. Не надо ни о чем думать сейчас. Вечер – паникер, утро – утешитель. Завтра она как следует подумает – и обязательно найдет какой-нибудь выход. По крайней мере, придумает, что сказать семье, чтобы они повернули назад. Дура! Зачем она дала ориентиры? Если бы они не знали, где искать, им пришлось бы вернуться домой.
Она осторожно легла рядом с Цуккой, вытянулась на жестких деревяшках, прикрытых лишь тонким слоем грубой полусгнившей ткани, и закрыла глаза. Завтра наступит новый день. А пока – спать.
