Текст книги "Иду на Вы"

Автор книги: Евгений Санин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Славко решительно шагнул к лесу, но тут снова, теперь уже определенно совсем рядом, раздался звук, похожий на долгий протяжный стон.

– Ну, чего еще? Лапти, что ль, жмут? – теряя терпение, снова остановился Славко.

– Не-ет!! – испуганно посмотрел на него Звенислав. – Я, наоборот, подумал, что это тебе мои сапоги тесными оказались!

– Погоди! Но если это не ты и не я, то кто же… – рассудительно начал Славко.

– …кто же тогда стонал?! – искаженным от страха эхом, подхватил Звенислав.

Отроки посмотрели друг на друга, потом на стог, из которого уже явственно послышался новый стон, и стали с опаской обходить его.

– Ой, смотри! – вдруг попятился Звенислав, увидев на снегу большие красные пятна.

– Кровь! – склонился над ними Славко. – Да как много…

– Бежим отсюда! – потащил его за рукав своей бывшей шубы Звенислав.

Но Славко и не думал уходить.

– Да это ж следы! – наконец догадался он. – И гляди, ведут они прямо в стог…

– Ну и пусть себе ведут! Нам-то что до того? Что ты задумал? – не на шутку встревожился Звенислав, видя, что Славко решил идти по следам до конца. – Стой, ты куда?!

– Да так… – не останавливаясь, упрямо пробормотал тот. – Сейчас только посмотрю, кто там…

Славко развел руками небольшое углубление, куда уходили кровавые следы и, зашуршав сеном, исчез в стогу.

– Эй, Звенислав! – послышался вскоре оттуда его приглушенный голос. – Скорее сюда!

Здесь – гонец!

Кляня все на свете, Звенислав проследовал за Славкой и увидел, что в противоположном от того места, где прятался он сам, конце стога действительно лежал раненый гонец. Это был могучий, рослый мужчина, лежащий на спине, беспомощно разметав руки. Кольчуга его была изорвана, доспехи измяты, и сквозь них обильно струилась кровь. Губы гонца беспрестанно шевелились, и он повторял в забытьи одни и те же слова:

«Наказываем тебе, князь, быть с войском к концу весны в Переяславле. А оттуда мы всей Русью двинем на Степь. А все это велим хранить в великой тайне»… М-ммм!

– И правда, гонец! – прошептал Звенислав.

– Эка они его… – покачал головой Славко, кивая на бок и на грудь: – Смотри – и здесь порезан, и тут…

– Глянь, стрела из груди торчит!

– Не трогай ее – а то он сразу кровью изойдет!

Звенислав растерянно посмотрел на гонца, на Славку:

– Что же нам тогда делать?

– Как что? Кровь остановить да раны перевязать! – деловито отозвался тот и приказал: – Что сидишь? Рви на части исподнюю одежду!

– Чью? – не понял купеческий сын.

– Мою, которая на тебе осталась! – теряя терпение, прикрикнул на него Славко. – Да живее! А я ее на раны – вот так… сюда, а теперь туда… так… так!

Быстро и умело он принялся перевязывать гонца, который продолжал бормотать:

– Наказываем тебе, князь…. М-ммм…

– Что это с ним? Бр-рр… Бредит? – зябко передернул плечами Звенислав.

– Нет, не бред это! – закончив наконец свою работу, отозвался Славко.

– А что же?

– Как что? Это ж – гонец?

– Ну и что? – продолжал недоумевать Звенислав.

– А то, что гонцы всю дорогу грамоту твердят, чтоб наизусть выучить!

– Зачем?

– Зачем, зачем… – проворчал, теряя терпение, Славко. – Чтобы на словах передать, если вдруг грамоту истеряют!

– Это хорошо, значит, передаст теперь на словах! – примирительно заметил Звенислав.

– Да? – язвительно оборвал его Славко. – А сама грамота к половцам уедет? Слыхал, что в 64 ней сказано? «Хранить в великой тайне!»

– «В тайне…» М-ммм! Пи-ить… – словно услышав его, подал голос гонец.

– Сейчас, родимый, сейчас!

Славко поспешно вылез из стога, набрал полную горсть снега, подышал на него и, вернувшись, стал выдавливать оттаивающие капли в слегка приоткрытый рот гонца.

– Пьет! Как же это он такую важную грамоту не уберег?

– А что он мог поделать? Видал, сколько на него половцев налетело!

– Да уж как не видать… Все видел!

– Ждали они его тут! – вздохнул Звенислав. – Из-за этой самой грамоты и ждали! Я пока в стогу сидел, все слышал. Какой-то князь-изгой выдал половцам тайну этого нашего похода!

Вот они и решили проверить, правда ли это… Нарочно сделали вид, что совершили набег и ушли!

– Теперь все ясно! Теперь мне понятно, почему этот набег сразу таким странным показался! – задумчиво произнес Славко. – А ты тоже хорош! – накинулся он на Звенислава. – Что – трудно было предупредить его?

– Как? – удивился тот. – Я сам тут сидел и дрожал от страха!

Славко смерил его уничтожающим взглядом и процедил сквозь зубы:

– Трус ты!

– Да, трус! – неожиданно согласился Звенислав.

Наступило неловкое молчание, которое не решались прервать ни один, ни другой.

Наконец Славко, поразмыслив, с неожиданным уважением отметил, что не часто даже самый смелый человек сам признается в своей минутной слабости, да еще такой, как трусость, и решил прийти на выручку купеческому сыну:

– Ладно, ты такое пережил, что не мудрено испугаться. Это и у других, даже самых сильных и смелых, бывает! – успокаивающе сказал он Звениславу.

Но тот и не подумал принимать руку помощи:

– У других бывает. А у меня всегда! – с горечью отозвался он и, едва не плача от собственного бессилия, добавил: – И, сколько себя помню, я всегда был таким. Думаешь, мне самому это нравится? А поделать с собой ничего не могу! Как только захочу смелым стать, так сразу же… ой!

– Ну что там на этот раз? – поморщился Славко.

«Ну, прямо и смех и грех с этим купеческим сыном».

А тот наклонился к нему и беспомощно прошептал:

– К-кажется, он меня тронул!

– Эх ты, – засмеялся Славко. – Это же он начал в себя приходить!

– Точно, шарит руками везде… – взглянув на гонца, подтвердил Звенислав. – Ой-ой, вот – опять!

– Да нужен ты ему больно был! Это же он грамоту ищет!

– Смотри, смотри, глаза открыл, осматривается, нас увидал… ой!

Гонец, в котором, после того как Славко отер с его лица кровь, только теперь можно было признать Доброгнева, с трудом огляделся по сторонам и слабым голосом прошептал:

– Где я? Кто… вы? Сумка моя… грамота – где?!

– Мы – свои, русские! – подавшись к нему, горячо зачастил Славко. – Рядом весь, мы тебя сейчас туда перенесем, там тебя быстро вылечат! А грамота… грамоту половцы увезли!

– Половцы, засада… я думал, все это мне только пригрезилось, а это выходит – правда?!. – еще сильней, чем от боли, сморщился Доброгнев.

– Не кори себя – я видел, как ты отбивался! – тихо сказал ему Славко.

– И я… слышал! – чуть запнувшись, добавил Звенислав.

Доброгнев посмотрел на одного отрока, на другого и с горечью усмехнулся: 65 – Какая польза от того, если грамота у половцев! Где они теперь? М-мм-м!

– Славко! – встревоженно предупредил Звенислав, заметив попытку гонца привстать. – Он встает!

– Вижу! – кивнул Славко, а затем, посмотрев на Доброгнева, строго сказал: – Лежи, гонец, тебе нельзя двигаться! – и еще строже наказал Звениславу: – А ты присмотри за ним. Сейчас я все разузнаю…

Славко снова вылез из стога, взбежал на ближайший пригорок, прислушался, принюхался, вгляделся вдаль до самых слез и, вернувшись, присел на корточки рядом с Доброгневом.

– Уф-ф! И как только можно ходить в таком тулупе? – тяжело дыша, пожаловался он. – Это же не рукава – а печные трубы!

– Ну что? – обрывая его, заторопил гонец.

– Здесь еще половцы, за соседним холмом! – сразу становясь серьезным, ответил ему Славко. – Костер жгут. Расположились, как на своей собственной земле, поганые!

– Может, это кто-то из местных?

– Нет, тогда дыма не было б видно, – уверенно возразил Славко. – В крайнем случае, стлался бы по-над землей! А этот – прямо в небо прет!

Гонец с надеждой посмотрел на него и спросил:

– А может, то наше войско? Мономах собирался как-нибудь навестить эти края!

– Ну – тогда костров было бы много! – мечтательно усмехнулся Славко и уже уверенно подытожил: – Нет, это точно половцы. Дают своим лошадям отдохнуть перед дальней дорогой.

Как ни странно, но эти слова почему-то успокоили Доброгнева.

Он благодарно положил слабую ладонь на горячую Славкину руку и произнес:

– И то неплохая весть! Раз они еще здесь, то и грамота, стало быть, пока не в Степи! А коли так, есть надежда опередить их! – Он перевел дух и уже просительно обратился к отрокам: – Мне бы только коня, ребята! А уж я как-нибудь доберусь до князя, грамоту хоть на словах передам, а уж он сам известит обо всем Мономаха!

– Конь-то, конечно, есть… – задумчиво произнес Славко. – Коня-то, конечно, можно…

Остался у нас в деревне… один! Бережем его как зеницу ока. Но как нам тогда быть? Скоро же пахота! Погибнем ведь без него…

– А так может погибнуть вся Русь! – заметил гонец.

– Слышь, Славко? – подтолкнул отрока локтем Звенислав. – Вся Русь!

– Тебе, купеческий сын, легко говорить, – с горькой усмешкой откликнулся тот. – У твоего отца небось сотни коней!

– Тысячи… – уже безо всякой гордости уточнил Звенислав.

– Вот видишь! – вздохнул Славко и, покосившись на Доброгнева, добавил: – Да и тебе, гонец, не в обиду будет сказано, какой ты сейчас ездок? До первого поворота ведь не доедешь – свалишься!

Доброгнев собрал все свои силы и сел. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. Ни полстона не сорвалось с плотно поджатых губ.

– Доеду! – полным решимости голосом сказал он. – И до первого, и до последнего! Я же – гонец! Ты мне только коня приведи!..

– Легко сказать, коня! – с болью в голосе ответил ему подметивший все это Славко и махнул рукой: – Ладно, ин быть по-твоему! Сейчас что-нибудь придумаю. Хотя… что тут еще думать?.. Раз я случайно панику про половцев у своих поднял, почему бы ее теперь для дела не поднять? А теперь – терпи!

Славко ухватил гонца за ноги и что было сил потянул за собой из стога. Доброгнев, как больно ему ни было, только сцепил зубы, чтобы не застонать, и, опираясь на локти, стал помогать ему. Глядя на все это, Звенислав болезненно морщился и, наконец, не выдержал: 66 – Ты что это делаешь? – закричал он. – Ему же ведь больно!

– Что, что? – прохрипел в ответ Славко. – Сам просил! А ты лучше помоги мне для начала его из стога вытащить!..

– Ну, помог! – разогнулся, вытащив вместе со Славкой гонца из стога Звенислав. – А теперь что?

– Теперь принеси огня, – приказал Славко.

Звенислав сбегал к дотлевавшему костру половцев и вернулся с черной, в красных пятнышках сонных огоньков головешкой.

– Вот принес! А дальше?

Славко посмотрел на него, на головню и кивнул на стог:

– А дальше поджигай это сено!

– З-зачем?

– А затем, чтобы в деревне подумали, что начался новый набег! – срываясь на крик, заорал на него Славко. – И потому что все равно кормить теперь будет некого!! А после – и есть некому!!!

И с воплями: «Половцы! Половцы!..» Славко бросился в сторону своей веси.

Доброгнев со Звениславом даже представить себе не могли, что сразу же началось там!

Недалеко была весь от того места, где они находились, но так хорошо прикрыта подлеском и нетопким болотом от половца, что они не могли видеть ни движения людей, ни их паники…

Лишь ветер, дунувший однажды с той стороны, донес до них едва слышимый голос Славки: «Коня, коня спасайте, а-аа, давайте я сам его уведу!» И сразу же за этим – негодующие крики: «Ах ты, мерзавец, совсем совесть потерял? У своих воровать?!»

– Ох и смелый у тебя друг! – только и покачал головой Доброгнев.

– Да, он такой! – с завистью подтвердил Звенислав.

– Как звать хоть его? Я должен обязательно доложить о нем Мономаху!

– А Славко!

– Славко-о! – недоверчиво протянул гонец. – Какой же он Славко? Славко – имя смерда, а тут сразу видно: сын знатного человека! Ты мне его полное имя назови, как там – Мирослав?

Ростислав? Ну?

– Ой! Я и сам не знаю… – растерянно посмотрел на него Звенислав.

– Ладно, будет время, сам спрошу! – решил Доброгнев. – В конце концов, не имя красит человека, а человек – имя! Гляди, гляди! Исчез в лесу! Опять появился… Снова исчез! А ведь так он и правда добудет коня!..

Но время шло, а Славки не было.

Не так-то просто было конному не только попасть, но и выбраться из Осиновки!

– А далеко-то еще ехать? – чтобы только не молчать, спросил Звенислав и испуганно спохватился: – Ой, это, наверное, тайна?

– Да какие теперь у меня от вас могут быть тайны? – засмеялся Доброгнев, но тут же скривившись от боли, схватился за грудь: – Я ведь, наверное, в бреду всю княжескую грамоту выболтал!

– Было дело! – словно он виноват в том, кивнул купеческий сын и быстро добавил: – Но я не слушал!

– Так я тебе и поверил… – с упреком посмотрел на него гонец и вздохнул: – В Смоленск я еду. Вот какие дела…

– В Смоленск… – тихо повторил Звенислав, и вдруг глаза его оживились: – Говорят, там в этом году икону Божьей Матери чудесным образом обрели! Чудотворную! Многим людям 67 уже от разных недугов помогла… – Он перекрестился и строго, очевидно подражая голосу священника, от которого слышал это, сказал: – И тебе, коли доедешь и помолишься перед ней, поможет!

– Доеду, помолюсь! – тоже, с трудом перекрестившись, пообещал гонец. – А ты про нее откуда знаешь?

– А в церкви нашей говорили! И еще батюшка сказывал. Он хотел для нее оклад из сребразолота сделать, с каменьями самоцветными…

Звенислав перехватил насмешливый взгляд гонца на овчинку и лапти, в которые он теперь был одет, и попросил:

– Ты по худой одеже-то меня не суди. Прячусь я… А батюшка у меня купец. Нерядец, во Святом Крещении Михаил. Из Новагорода!

– Нерядец? Из Новагорода?! Погоди! Так я же его знаю!

– Да ну!

– Вот тебе и ну! Мы с ним и в Киеве, и в Корсуни, и даже в Царьграде частенько встречались. У него еще сын есть. Имя ему смешное дал, звонкое такое… Дай Бог памяти, сейчас припомню…

– Звенислав… – тихонько подсказал купеческий сын.

– Точно! Постой-постой, так это ты, выходит, и есть…

– Ну да, Звенислав!

– Надо же… – покачал головой гонец. – Гора с горою не сходится, а человек с человеком…

Так, стало быть, ты и есть тот самый Звенислав, за здоровье которого я с твоим батюшкой в портовых тавернах столько меду выпил! Вот где нам суждено было встретиться.

– Выходит, что ты пекся о моем здравии, а теперь я со Славкой о твоем? – спросил Звенислав.

– И это правильно, долг платежом красен! – подтвердил гонец. – И батюшка у тебя правильный человек. Честный купец. Это хорошо. О нас, русских в чужих землях, считай, по купцам только и судят. Счастье, что почти все из них такие, как он. Потому и предпочитают заморские торговцы иметь дело лучше с русским купцом, чем с византийцем или арабом!

Вырастешь, смотри, чтобы сберег эту традицию! И сыновьям да внукам своим передал!

– Хорошо, – пообещал Звенислав. – А ты, коли увидишь еще где моего батюшку… – Он всхлипнул, но совладал с собой и, сглотнув слезный комок в горле, кивнул: – Вон, кажется, Славко уже возвращается!

Где-то за поворотом и правда послышался топот копыт приближающегося коня.

Не прошло и полминуты, как на дороге действительно показался лихо скачущий верхом Славко. Не доезжая двух шагов до гонца, он ловко спрыгнул с коня и протянул Доброгневу конец уздечки.

– Обещали с меня три шкуры содрать, а теперь, думаю, и семи мало будет, – пробормотал он. – Это, конечно, если до этого я хану на глаза не попадусь! Вот тебе конь, гонец. Спасай Русь!

– Спаси тебя Бог, отрок! – обнял его Доброгнев и попросил: – А теперь помогите мне взобраться на коня…

Славко, видя, как ему трудно, приобняв за плечо, поддержал его с одной стороны и крикнул растерявшемуся купеческому сыну:

– Звенислав, подсоби-ка! Да что ж ты такой неуклюжий…

– Это не я, это он сам все время падает! – прохрипел тот, помогая гонцу взобраться на коня.

– И почему-то все на меня…

– Вот так! – оказавшись в седле, уже более уверенно почувствовал себя Доброгнев. – Дайте теперь мой меч!..

– Держи! – протянул ему ножны с мечом Славко и с уважением покачал головой: – Ох и 68 тяжелый!

Гонец, морщась, перекинул через плечо ремень от ножен:

– С легким на моей службе много не наработаешь…

Славко со Звениславом во все глаза уставились на него:

«Ну как? Доедешь?..» – словно пытали их взгляды.

Гонец немного посидел в седле, затем несколько раз качнулся в нем, словно испытывая, каково ему будет при езде, и вздохнул:

– Да… чувствую, самому мне не удержаться… Вот что, ребята, – опять попросил он, – привяжите-ка вы меня покрепче к седлу!

– Это мы можем! Это мы сейчас! – с готовностью кинулся к нему Звенислав и, подняв оброненный кем-то из убитых половцев аркан, ловко и быстро прикрутил к седлу Доброгнева.

– Так не туго будет?

– В самый раз!

Славко подошел и, уже по привычке, что ни в чем нельзя доверять этому купеческому сыну, с сомнением оглядел его работу:

– Может, еще затянуть? А ну, как развяжется по дороге?

Звенислав захотел возразить, но тоже уже по привычке во всем слушаться этого отчаянного и смелого смерда еще немного подтянул веревку и решительно сказал:

– Нет человека, который развязал бы узел, которому научил меня отец! Как нет и такого узла, которого не смог бы развязать я! Все, готово!

– Ну, а коли так, тогда в добрый путь, гонец! – поднял на прощание руку Славко.

– С Богом! – добавил Звенислав.

– Спаси вас Господь, ребята! – с чувством отозвался гонец. – Что бы я без вас делал?

– Ты, главное, теперь до князя доедь! Да, и возьми вот это! – протянул ему ханскую плеть Славко. – Хватит ей Степи служить – пусть теперь матушке-Руси помогает!

– И за то спасибо! – поблагодарил Доброгнев. – Живы будем – верну!

Он с благодарностью взял у Славки плетку, слабой рукой похлопал коня по боку и, припав головой к его шее, медленно поскакал по дороге.

Ни Славко, ни Звенислав даже не слышали, как гонец, подбадривая себя, сначала шепотом, а затем все громче и громче стал напевать свою любимую песню, которая столько раз уже выручала его: Саблей обожжен бок…

Ранила стрела грудь….

Но, если ты встать смог…

Значит, продолжай путь…

Иду на вы, Иду на вас за Русь!

Иду на вы, Иду на вас, клянусь, Что не сносить вам Вашей головы.

Иду на вы!

Иду на вы!

Глава вторая

Медленно, раскачиваясь в седле, словно дружинник с княжеского хмельного пира, гонец доехал до поворота и, первый раз хлестнув плеткой коня, скрылся за ним…

– Не доедет, – глядя ему вослед, с сомнением проговорил Славко. – А доедет, так не успеет!

– А мы что еще можем сделать? – недоуменно посмотрел на него Звенислав.

Славко немного подумал и сказал:

– Мы – не знаю, а вот я… Стою, как тот витязь на распутье. Направо пойдешь – битым будешь. Прямо – вообще убитым. Налево – всю жизнь себя потом ругать можно. Нет, мне прямо!

И решительно шагнул в сторону леса, в котором с высоты холма последний раз видел дым от костра половцев.

– Уходит… да не в деревню… – испугался купеческий сын и осторожно окликнул: – Эй, ты куда?

– Куда-куда… – проворчал, слегка замедляя шаг, Славко. – Туда, куда меньше всего хотел бы идти!.. К половцам!

– Постой! Погоди! – бросился догонять его Звенислав. Сразу же за дорогой угодил в сугроб. Кое-как выкарабкался из него. – Да погоди же… Что ты з-задумал?

– Сам пока не решил… – пожав плечами, честно сказал Славко. – Одно только знаю – нельзя, чтобы эта грамота в Степь ушла! Так что не поминай, З-ззвенислав, лихом! Прощай!

– Как это – прощай?!

Звенислав так и остался стоять позади с беспомощно опущенными руками.

– А я?..

Славко оглянулся на него и удивленно пожал плечами:

– Что ты? Стой у стога да своих дожидайся! Ах да, и стога-то теперь нет…

– И ждать мне совсем некого! – опустив голову, едва слышно прошептал Звенислав.

– Ничего! – успокаивающе подмигнул ему Славко. – Отец, наверное, давно уже спохватился, что тебя нет, и вот-вот за тобой приедет!

– Не приедет. Он и не ведает, что я с обозом ушел… – внезапно всхлипнул купеческий сын.

– Ну, так и что? Приказчики увидят, что тебя нет, и вернутся!

– И они не вернутся!

– Это еще почему? – чувствуя, что тут что-то не так, озадаченно почесал нос Славко.

– Потому что они не знают, что я в обозе был. Ведь я от отца-то – сбежа-ал! – закрывая лицо, уже заплакал навзрыд отрок.

– Как это – сбежал?! – уставился на него Славко и сквозь плач и всхлипы услышал:

– Его Мономах срочно в Степь послал, а я забоялся, что он меня с собою возьмет!…

– Зачем?

– Смелости учить! Он уж давно грозился!

«Раньше таких учить надо! Как говорит дед Завид, пока поперек, а не вдоль лавки лежат!»

– подумал Славко, но вслух, чтобы еще больше не запугать этого странного купеческого сына, как можно более мягко сказал:

– Ну, ладно – сбежал, ладно – забоялся… А обозным-то почему в дороге уже не сказал?

– Тоже от страха! Что они батюшке все расскажу-у-ут!..

– Д-да! – озадаченно покачал головой Славко. – Вот навязался на мою голову… И бросить тебя не могу…

– Ой! – простонал Звенислав.

– И стоять с тобой некогда! Половцы ведь ждать не станут!

– Ой-ой!

– Слушай, а может, в деревню тебя отправить? Хотя после того, как я оттуда коня увел, да еще в моей одеже…

– Ой-ой-ой!

– Да замолчи ты! – прикрикнул Славко.

Звенислав сразу же перестал всхлипывать.

– Ума не приложу, что мне с таким тобой делать! Прямо как малому дитю одолень-траву против страха давай!

И тут произошло то, чего никак не мог ожидать Славко.

Звенислав неожиданно заинтересовался последними словами смерда.

– Как ты сказал? Одолень? Траву? – быстро переспросил он. – А что, есть такая?!

– Ну да! Мы ее малым детям, чтоб во время набегов не плакали, даем!

– И что… помогает?

– Еще как! – усмехнулся Славко. – Чуть сами на половцев не бросаются!

– Слушай! – подался к нему купеческий сын. – Вот бы и мне такую!

«А ведь он сам, как дите малое!» – ахнул про себя Славко.

И пока Звенислав, не разбирая дороги, пробивался к нему, он быстро принялся соображать.

«Может, воспользоваться этим? А? Чтоб хоть со спокойной совестью его здесь оставить…

Но только не сразу, не вдруг, а то не поверит!»

И вслух, явно раззадоривая купеческого сына, стал говорить:

– Одолень-траву, говоришь? Ишь, чего захотел!

– Ну, Славко!

– Да я бы с радостью, только, видишь ли, нет ее у меня при себе сейчас…

– У-уу! – разочарованно протянул Звенислав.

– Ну, сам подумай, зачем она мне? Я и без нее – храбрый! А в деревню за ней теперь, сам знаешь, как идти…

– Да уж как мне не знать… – упавшим голосом согласился купеческий сын.

– Но зато мне ведомо, где она растет! – таинственно понижая голос, поманил его к себе пальцем Славко.

Звенислав сразу же оживился и, подбежав, стал просить:

– Где? Ну?! Покажи!..

Славко слегка потомил его, затем перевел указательный палец вперед и, разглядев там кусты и сугробы, немного правее:

– А вот на той полянке. Видишь, между ельником и березкой! Я ее еще с осени там заприметил!

– Так что ж мы тогда стоим?

– Ишь, скорый какой! – приостановил его за рукав своей бывшей овчинки Славко. – А ну как там волк?

– Ну и что? Нас же ведь двое… – вырвался Звенислав и, осекаясь на полуслове, ахнул: – Вот это да! Это что же – я волка не испугался?! Ну и одолень-трава! На расстоянии действует!

«И правда действует!» – думая, правда, о своем, удивился Славко.

– Бежим за ней скорее! – Рванулся к поляне Звенислав и, оглянувшись, заторопил: – Ну, что ты стоишь?

– Так я тебе и побежал! – опершись на саблю, хмыкнул Славко. – Сам и иди.

Звенислав остановился и, сразу сникая, сказал:

– Да, но… ведь я не отведал ее еще! И потом, я не знаю, какая она из себя… А ты знаешь!

Славко, ну что тебе стоит? Нарви мне ее немножко… сам и дай, а?..

– Так-таки прямо и дай! – торгуясь, точно как купец на торжище, усмехнулся Славко.

– Ну, не хочешь даром – продай! Я тебе за нее – целый златник дам! Мало? Три! Пять!

Десять!!!

– Десять? Златников?! – думая, что купеческий сын тоже ведет свою игру, не поверил Славко. – Да где ж ты их здесь возьмешь!

– У меня есть! Правда! Только не у меня! Я хотел сказать… только не здесь – я их тут, неподалеку спрятал! – сбивчиво принялся заверять его Звенислав и, умоляюще прося не спрашивать, где именно, добавил: – Один только на всякий случай при себе оставил. Вот, держи!

Звенислав достал спрятанную за щекой золотую монету и протянул Славке. Тот осторожно взял ее, попробовал на зуб, проверяя, настоящая ли, и со вздохом вернул обратно.

«Надо же, первый раз в руках золото держу! Ох и пригодилось бы оно мне сейчас… Этот купеческий сын, судя по всему, правду говорит. Стоит только немного на него надавить, и…

Коня бы нового для своих купил, весь бы отстроил… Но ничего не поделаешь, надо отдавать – так больше поверит! Да и грамота сейчас важнее. Гонец верно слово молвил – иначе вся Русь, а значит, и Осиновка, с этим конем и новыми домами, погибнет!» – подумал Славко. Но вслух, все с той же усмешкой, сказал:

– Ишь? Продай! Тогда бы все люди богатырями стали! И злые, и добрые! Разве так можно?

«Не взял золота! Отказался от целых десяти златников! Значит – точно правду говорит!» – понял Звенислав и, одновременно и соглашаясь, и упрашивая, зачастил:

– Конечно, нельзя! А мне все время – всего бояться можно? В темноте один оставаться не могу. Птица над головой пролетела – страшно! Заяц через дорогу пробежал – больше него трясусь! Я же из-за того и с повозки-то выпал! Думаешь, я сам не мечтаю стать таким, как Мономах, как гонец или вон как ты? Славко, не отказывай! Я ведь – только для добрых дел и… как друга тебя прошу!

Славко поглядел на Звенислава, потом на то место, где должны еще были быть половцы, и решил, что пора уже делать вид, что сдается:

– Ну, раз только для добрых. И как друга… Ладно! – махнул он рукой. – Так уж и быть. Ин быть по-твоему! Сейчас принесу! Только ты – отвернись! И, чур, не подглядывать!

Славко прошел на поляну, разгреб узкими носами дорогих сапожек ноздреватый снег и, покопавшись среди прелой листвы, вернулся к дожидавшемуся его с нетерпением Звениславу с целым пучком зеленой травы.

– Вот, держи! Жуй скорее!

Однако Звенислав, вместо того чтобы сразу же приняться за так желанную траву, сначала трижды перекрестился на восток и потом принялся с мольбой в голосе шептать слова молитвы.

– Ты что это? Идти ведь пора! – глядя на него с удивлением, заторопил Славко.

– Погоди, нельзя же ее сразу так! – умоляюще попросил Звенислав. – Она ведь без молитвы никакой силы иметь не будет!

– Ты-то откуда знаешь?

– Отец Феодор в храме говорил, что любое врачевство или целебное снадобье только тогда в пользу пойдет, если принимать его с молитвой и верой, – явно подражая тоном священнику, сказал купеческий сын. – Так и тут, – показал он на принесенную Славкой траву. – Без молитвы это вроде как просто дикий лук или конский щавель, а с молитвой – одолень-трава!

– А нашего священника половцы вместе с храмом сожгли! – вздохнул Славко. – Потом волхв приходил, призывал дубу, в который молния ударила, поклоняться.

– И вы… поклонились? – с еще большим ужасом, чем когда боялся раньше, посмотрел на Славку Звенислав.

– Ага! – усмехнулся тот. – Дед Завид так ему поклонился, что он навсегда дорогу к нам позабыл!

Звенислав засмеялся, но, вспомнив, что молится, сразу посерьезнел. Закончив молитву, он положил в рот пару стебельков и замер, прислушиваясь к себе.

Славко, как ни торопился, с минуту подождал и с участием спросил у купеческого сына:

– Ну, как?

– Что? – не понял тот.

– Помогает?

Звенислав пожал плечами и слегка разочарованно начал:

– Б-боюсь…

– Что-о?! – с возмущением протянул Славко.

– То есть я хотел сказать, боюсь, что пока еще нет… – быстро поправился Звенислав. – Я думал, сила какая во мне появится. Или – ух! – напасть захочется на кого. Наверное, еще действовать не начала! – вздохнул он и будничным тоном добавил: – Ну что, пошли?

– К-куда? – не понял Славко.

– Как – куда?! – удивился, в свою очередь, Звенислав. – Ты же сам говорил – к половцам!

Славко с удивлением покосился на Звенислава и, ничего не сказав, пошел по полю, изрытому копытами половецких коней. А тот пристроился к нему и на ходу стал удивляться тому, что с ним происходит.

– Смотри, снег с березы упал! Да прямо мне за ворот! То есть за то, что на твоей овчине от него осталось…

– Ну и что с того? – подивился, косясь на него, Славко.

– А то, что я раньше бы умер со страху. А теперь хоть бы что! З-ззябко только! А вон свежий волчий след!

– Ну, след – это еще не волк!

– Да хоть бы и волк! И даже медведь!

Звенислав от неожиданно свалившегося на него счастья и правда стал уже похож на большого разрезвившегося ребенка. Однако чем больше он радовался, тем почему-то все сильней хмурился Славко. И, наконец, он не выдержал:

– И чего ты за мной увязался? – с нескрываемой досадой накинулся он вдруг на Звенислава.

– А что? – даже опешил тот.

– А то, что половцы – это не волк. И даже не разбуженный посреди зимы медведь! – принялся объяснять Славко. – Все люди от них бегут, одни мы идем им навстречу! И охота тебе, чтобы потом твои отец и мать оплакивать тебя стали?

– Нет, конечно! – поежился Звенислав. – Но ведь ты же идешь?

– Мне легче. Меня оплакивать некому!

– Так ты… сирота?

– Сам не знаю.

– Как это? – не понял купеческий сын.

– Мать половцы угнали, может, где и жива еще… А отца саблями посекли за то, что не давал ее в полон уводить…

Звенислав сочувственно посмотрел на идущего рядом смерда, который в его одежде мало чем отличался от сына тиуна, а то и, пожалуй, тысячника, и с жалостью спросил:

– Искал-то хоть матушку?

– А как же! – вздохнув, не сразу отозвался Славко. – Два раза потом в Степь ходил…

– И… как?

– Так, что сам ноги потом едва уволок!

– Да, досталось тебе…

– Хочешь, чтобы теперь и тебе досталось? – с горечью усмехнулся Славко и просительно 73 взглянул на купеческого сына: – А то пошел бы назад. Зашел в деревню. Сказал бы, что не зазря Славко коня-то увел. Пусть без злобы душу мою поминают…

– Да ты что все каркаешь! – возмутился тот.

– А что мне еще остается делать? Ведь к самому страшному хану идем: жестокому, осторожному, хитрому… И не с подарками или радостной вестью! А сам не хуже меня знаешь, зачем!

– Да, видел я его… Этого Белдуза! Чего зря пугаешь? – недовольно буркнул купеческий сын. – Мало того что он, как бешеный волк, злой, да еще и раненая рука его мучит.

– Не раненая она. То я ему ее прокусил! – усмехнулся Славко.

– Как?! – во все глаза уставился на него Звенислав.

– Очень просто – з-ззубами!

– От страха что ли?

– От злобы! Ведь это он мою мамку в плен увел. И его люди отца моего сгубили. Я как только его увидел, так в глазах все потемнело…

– Как же ты тогда идешь-то к нему? А ну как признает? – зябко повел плечами купеческий сын.

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой Славко. – Хотя и встретились мы с ним лицом к лицу – дело-то ночью было. Да и трудно меня теперь узнать в твоей одежде!

– И меня он тоже видел... – задумчиво вдруг сказал Звенислав.

– Тоже ночью? – с надеждой уточнил Славко.

– Нет, днем! – вздохнул купеческий сын и тут же добавил: – Но издали и не в твоей одеже!

– Да, дела-а… – озадаченно покрутил головой Славко и умоляюще посмотрел на него. – Последний раз прошу, уходи, а?