Текст книги "Судьба ликвидатора (СИ)"

Автор книги: Евгений Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

  – И еще одно условие. – Осадил пыл счастливого жениха Шелепин. – Прежде, чем говорить со своей невестой о работе, вы должны привезти ее сюда, чтобы она могла получить полное представление о Москве и Советском Союзе в целом. Только после этого вы сможете открыть перед ней некоторые детали своей профессиональной деятельности.– Помолчав немного, он добавил, – В общем, желаю счастья в личной жизни, Богдан Николаевич!

   Председатель крепко пожал руку Сташинскому и посмотрел на других, находящихся в кабинете генералов.

   Никто из присутствующих не стал возражать Председателю и, тем более, его переубеждать. Прозвище «Железный Шурик» очень соответствовало характеру Шелепина, он никогда не менял принятых решений.

   – Все свободны. – Завершил общение с коллегами тот, но когда все встали с мест, добавил:

  – Георгий Аксентьевич, задержитесь на минутку, нужно еще кое-что обсудить.

   Когда руководители ведомства остались наедине, Шелепин спросил своего заместителя:

  – Как Вы думаете, удастся ему завербовать свою немку?

  – Я считаю, нет. – Почти без раздумий ответил Георгий Аксентьевич, – Пока Сташинский пропадал в Мюнхене, мы немного понаблюдали за этой парикмахершей. – На последнем слове он сделал особое ударение, акцентируя внимание на ее низком социальном статусе. – И должен Вам сказать, что настроена она прозападно. Я думаю, нам будет проще, поставить крест на Сташинском и для заброски в Западную Германию начать готовить нового сотрудника.

  – Ну, разбрасываться такими кадрами, это неслыханное расточительство. – Улыбнулся Александр Николаевич, – По опыту работы в комсомоле, я давно убедился, что не бывает таких ситуаций, которые нельзя использовать в своих целях.

  – Вы хотите сказать, что ее можно будет использовать в темную? – генерал сразу понял мысль Председателя.

  – Именно, – ответил тот. – Но это только в том случае, если Сташинскому не удастся склонить свою пассию на нашу сторону. Поэтому, тщательно продумайте все варианты развития событий и возьмите их отношения под свой непосредственный контроль. Мы должны знать о них все: их настроения, особенности взаимоотношений, характер разговоров, планы и так далее, – Он посмотрел на заместителя, который всю свою сознательную жизнь прослужил в разведке и осекся. – Короче, не мне вам рассказывать, как поступать в данной ситуации. В конце концов, из любого правила, есть исключения. – Он посмотрел на недовольное лицо Георгия Аксентьевича и добавил, – Кстати, у заместителя Дзержинского – Петерса жена была англичанкой.

  – Тогда были совсем другие времена. – Попытался возразить генерал, – Тогда не было выбора. После революции в разведке служили одни евреи и латыши.

  – А разве плохо нам иметь боевика-нелегала, женатого на немке? – улыбнувшись, привел свой контраргумент Шелепин. – По-моему чудная легенда. Можно легко осесть в любой стране и для местных спецслужб эта легенда будет выглядеть весьма убедительно.

  – Я понял Вас, Александр Николаевич, – встал с места генерал. Продолжать дальнейший спор с хозяином кабинета не имело никакого смысла. – К концу недели доложу вам свои предложения.

  – Вот и замечательно. – Согласился Председатель, и протянул заместителю на прощание руку. Затем, немного подумав, добавил. – Только вся ее проверка должна пройти в Советском Союзе. Сами понимаете, здесь дома будет проще проводить оперативно-технические мероприятия.

  – Естественно, – ответил Георгий Аксентьевич, пожимая руку Руководителю ведомства.

   Г Л А В А 20

   Только к концу декабря Сташинский вновь появился в Восточном Берлине. Учеба на курсах повышения квалификации непредвиденно затянулась. Уезжая в Москву, Богдан знал, что задержится в столице на какое-то время, но даже не предполагал, что его командировка продлится почти полтора месяца. Он искренне сожалел о том, что опять не смог предупредить Инге о своем столь длительном отсутствии, хотя в этот раз он не ждал встречи с ней с прежним вожделением. Он по-прежнему ее очень любил и в его сердце не было места для другой женщины, однако, после возвращения из СССР, он чувствовал себя перед ней последним подлецом и предателем. Задача, которую поставил перед ним Председатель КГБ по приезду в Германию, казалась невыполнимой. До этого момента, ему без труда удавалось жить двойной, а порой и тройной жизнью. Он легко вживался в образ того человека, чей паспорт на тот момент находился у него в кармане. Но сейчас ему нужно было стать перед Инге самим собой и открыть ей свою тайну. Он не мог представить себе, как она воспримет его признания в том, что на самом деле, он не Йозеф Леман, а Богдан Сташинский, а тем более, не переводчик внешне-торгового представительства, а советский разведчик.

   Тем не менее, прямо с вокзала он пересел на электричку он направился в Западный Берлин в парикмахерскую, где работала Инге.

  Постояв несколько минут возле входа, Богдан собрался с духом и вошел в помещение. Там, как всегда, стоял смешанный запах дешевого одеколона с пудрой, ставший характерных для всех подобных заведений независимо от страны пребывания. Клиентов в парикмахерской не было и Инге, с отсутствующим взглядом, равнодушно рассматривала свои ногти, медленно перемещаясь в крутящемся кресле то в одну, то в другую сторону.

   – Фройлян, у Вас можно побриться? – громко спросил Богдан, стараясь казаться веселым и беззаботным.

   Девушка медленно подняла на него глаза, а затем, резко вскочила с места и бросилась ему на встречу.

  – Как же долго тебя не было, – оторвавшись от объятий и поцелуев, произнесла Инге. – Ты не представляешь себе, как я соскучилась.

  – В командировке возникли непредвиденные обстоятельства. – Ответил Богдан и осмотрелся по сторонам. Его мало интересовали условия работы своей невесты, но в этот момент ему нужно было спрятать глаза, по которым Инге давно научилась читать его настроение.

  – Ну, можно было, хотя бы открытку прислать, чтоб я знала, где ты находишься.– Продолжала причитать Инге.

  – Не мог. Меня из Варшавы отправили в Москву вместе с делегацией. – Соврал Богдан, продолжая удерживать девушку в своих объятиях.

  – Куда? – удивленно спросила Инге и отпрянула от Богдана.

   – В СССР. – Пояснил он.

   – Никогда в жизни не решилась бы поехать в эту дикую и ужасную страну.

   Она сняла с вешалки свое пальто и, не давая возможности Богдану за ней поухаживать, сама быстро накинула его на плечи и крикнула своей коллеге:

  – Марта, подстрахуй меня, на всякий случай.– И многозначительно улыбнувшись, добавила, – Я думаю, что сегодня уже на работу не вернусь.

   Напарница с пониманием посмотрела на подругу и махнула рукой в знак согласия.

   Прижавшись друг к другу, они вышли на улицу и сразу остановились, растворившись в объятиях. В свете тусклых фонарей медленно почти вертикально падал пушистый снег. Редкие прохожие, уткнувшись лицами в воротники, сосредоточенно спешили по своим делам, совершенно не обращая внимания на двух влюбленных, стоящих посреди улицы. Богдан молча смотрел на девушку, мысленно собираясь начать столь нелегкий для себя разговор.

  – Йозеф, а у тебя деньги есть? – оторвала его от тяжких раздумий Инге.

  – Не понял, что?

  – Я спрашиваю, у тебя деньги есть? – улыбнулась Инге и тут же пояснила. – Предлагаю сегодня устроить банкет по поводу твоего приезда, да и подарки не мешало бы купить родственникам к Рождеству.

  – Да– да, конечно. – Растерянно пробормотал Богдан и полез за бумажником во внутренний карман пиджака.

  – Мне не нужны сейчас твои деньги, – остановила его за руку девушка, – в магазине сам расплатишься.

  – Да, конечно. – Кивнул Богдан и опустил руку.

  – Какой-то ты сегодня странный. – Посмотрела ему в глаза Инге. – Я тебя не узнаю. У тебя что-то случилось?

  – Все нормально. – Улыбнулся в ответ Сташинский, и, взяв девушку под руку, добавил, – Просто устал с дороги.

   «Может быть и к лучшему, что сегодня разговор не получился, – подумал он, – Не буду ей омрачать предстоящий праздник».

   По приезду в Восточный Берлин, они посетили продуктовый магазин, где Инге купила все, что хотела купить к столу. Затем, они пробежались по сувенирным магазинам, где Богдан полностью доверился своей возлюбленной с выбором подарков для ее родственников. Вечером, в квартире Сташинского, они устроили настоящий праздник, завершившийся бессонной ночью любви.

   Через неделю они вместе поехали в Дальгов к родителям Инге, чтобы отпраздновать Рождество. За столом Богдан старался быть веселым и непринужденным, много шутил, однако выражение его глаз настораживало Инге. Женским чутьем она понимала, что с ним что-то происходит, но не могла определить, что именно. Внешне, он оставался все тем же Йозефом Леманом, с которым она познакомилась почти три года назад. Зато внутри, по ее мнению, он стал другим: замкнутым и напряженным, не пускающим в свой мир, чужим человеком. В чем причина, Инге терялась в догадках, но первая идти на откровенный разговор не решалась.

   Рождественскую ночь они провели в родительском доме. Утром, проснувшись с первыми лучами солнца, Инге открыла заспанные глаза и к своему удивлению увидела, что Йозеф неподвижно лежит на спине и, не моргая, смотрит в потолок.

  – Ты можешь объяснить мне, что происходит? – тихо произнесла она, приподнимаясь на локте.

   Сташинский, как будто давно ожидавший этого вопроса, медленно перевел взгляд на девушку, а затем, повернувшись к ней всем телом, сказал:

  – Инге, любовь моя, я не могу тебе больше лгать. – Он сделал глубокий вздох, стараясь подобрать нужные слова, – Я не тот, за кого выдавал себя все эти три года.

   Нечто подобное она уже была готова услышать, поэтому молча смотрела на него, ожидая продолжения. Но Богдан молчал. В его глазах появились слезы, которые он быстро смахнул ладонью. Стыдясь своей слабости, он отвернулся и вновь тяжело вздохнул.

  – Ты вор? – осторожно произнесла Инге, предполагая, по ее мнению, самое страшное.

  – Почему ты так решила? – вновь повернулся к ней лицом Богдан.

  – У тебя всегда есть деньги, которые, как мне показалось, никогда не заканчиваются. Я не думаю, что переводчики в торговом представительстве имеют такие зарплаты. Ты постоянно куда-то уезжаешь, не предупреждая меня, а когда возвращаешься, то какое-то время всегда держишь себя как-то сдержанно и обособленно, как будто боишься о чем-то проговориться.

   В ответ он грустно улыбнулся и погладил девушку ладонью по щеке.

  – Нет Инге, я не вор. – Он выдержал долгую паузу и, наконец, произнес то, о чем долго не мог и не имел права говорить, – Я советский разведчик.

  – Ты с ума сошел? Разве такими вещами не шутят?

  – Это правда, Инге, и если ты хочешь, чтобы мы были вместе, ты должна с этим смириться.

  – Ты точно сумасшедший. – Она вскочила с постели и стала быстро натягивать на себя одежду.– Если это Рождественская шутка, то она оказалась не удачной.

  – И, тем не менее, это так. – Продолжал Богдан. – Поэтому сейчас все зависит от тебя.

  – Что от меня зависит? – не поняла Инге. – Я должна смириться с тем, что ты советский шпион?

  Во-первых, не шпион, а разведчик. А во-вторых, мое настоящее имя не Йозеф, а Богдан.– Он встал с постели и стал глазами искать свою одежду.

   Инге смотрела на своего жениха глазами полными слез и молчала. Ее лицо исказила гримаса ужаса. Откровение Йозефа-Богдана она восприняла, как личное предательство. В этот момент, мужчина, которого она любила всем сердцем, умер. Перед собой она не видела прежнего человека, перед ее глазами находилась лишь внешняя оболочка того Йозефа Лемана, которого она знала все эти годы.

  – Инге, возьми себя в руки. – Богдан подошел ближе к девушке и слегка встряхнул ее за плечи. – Ничего между нами не изменилось. Не важно, как меня зовут и кем я работаю, важно то, что я тебя по-прежнему люблю и ты для меня самое дорогое, что есть в жизни. Ты можешь называть меня Йозефом, если тебе так удобно, а моя работа так и останется моей работой.

   Инге присела на стул и уставилась в окно, чтобы не смотреть на Богдана. Ее тело сотрясалось от мелкой дрожи, она пыталась успокоиться, но у нее это плохо получалось. Сташинский молча на нее смотрел, ожидая того момента, когда она придет в себя, чтобы продолжить дальнейший разговор. Он вновь сел на кровать и безвольно опустил руки вниз.

   Спустя несколько минут, Инге сделала глубокий вздох, и, повернувшись к Богдану лицом, спросила:

   – Можно тебя спросить? – Она умышленно не назвала его по имени. – Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь?

  – Точно так же, как мы и жили прежде. – Спокойно ответил Богдан. – Ты будешь работать в парикмахерской. А я буду периодически выезжать в служебные командировки и всегда возвращаться домой.

  – Ну, просто идиллия, – не скрывая сарказма, выпалила Инге. – А как я должна вести себя с твоими коллегами и начальниками? Неужели ты хочешь сказать, что они не будут вмешиваться в нашу жизнь и пытаться заставить меня шпионить вместе с тобой?

  – Никто не будет понуждать тебя заниматься этой деятельностью вопреки твоей воле. – Попытался ее успокоить Богдан, – Хотя, не буду лукавить, подобное предложение тебе поступит обязательно, но ради нашего будущего, я думаю, ты сможешь сделать хотя бы вид, что согласна на это. Большего от тебя и не требуется. В противном случае, мне просто не разрешат на тебе жениться.

   Инге, не глядя на Богдана, нервными движениями с силой стала расчесывать перед зеркалом спутавшиеся волосы, вырывая целые пряди. От перевозбуждения, она не чувствовала боли, слова Богдана прозвучали для нее как взрыв разорвавшейся бомбы. Инге уже не слышала его, стараясь воспринять только то, что он ей уже сказал. Если б она не стояла на ногах, то посчитала бы, что это кошмарный сон, который вот-вот должен закончится, но, увы, это была реальность.

  – Я хочу быть с тобой, – наконец, заявила она твердым голосом. – Но я никогда не поеду в Советский Союз.

   В течение двух минут, она походила по комнате, еще и еще раз обдумывая его слова и, наконец, подойдя к нему, села перед ним на корточки и тихо сказала. – Давай вместе убежим в Западную Германию, там нас никто не знает, мы начнем новую жизнь. Ты устроишься куда-нибудь переводчиком или учителем в школу, я буду работать в парикмахерской. На первое время мой отец даст нам денег, потом мы сами сможем жить, как все люди, без твоего КГБ, без страха и гонений.

   Она с надеждой и мольбой в глазах посмотрела на Богдана.

  – Это исключено. – Ответил Сташинский. Он взял со стула свои брюки и, надевая их, продолжил, – Неужели ты не понимаешь, что меня найдут на следующий день после нашего побега в любой точке земного шара и тогда, мы уже до конца дней своих не сможем быть вместе. Ты еще не знаешь, что такое КГБ. Попасть туда можно разными способами. А вот выйти, только одним. Думаю, догадываешься каким.

   Он грустно улыбнулся и покачал головой.

  – И что же нам делать? – обреченно произнесла Инге. Она встала и, расправив помятое платье, пересела на стул.

   Богдан медленно одевался, стараясь не смотреть на девушку.

  – Для начала, ты подтвердишь моим руководителям, что согласно вместе со мной сотрудничать с КГБ.

  – А если нет? – перебила его Инге.

  – А если нет, то нам придется расстаться прямо сейчас. – Категорично отрезал Сташинский. – Других вариантов у нас нет.

   Инге беззвучно зарыдала, прикрыв ладонями лицо. Ее плечи, еле заметно подергивались, но она старалась держать себя тихо, чтобы не разбудить родителей в соседней комнате. Богдан продолжал молча приводить себя в порядок, давая возможность ей прийти в себя. Наконец, она успокоилась и, вытерев ладонями распухшие глаза, спросила:

  – Значит ты русский?

  – Не совсем. Я украинец.

  – А это еще кто? – удивилась Инге. Она никогда ранее не слышала о такой национальности, но восприняла это известие с некоторой долей мужества, видимо предвкушая, что впереди ей предстоит узнать еще очень много неожиданного о своем любимом.

  – В Советском Союзе есть такая республика, расположенная между Россией и Польшей. – Сташинский не стал дальше рассказывать ей о себе и продолжил, – Если ты согласна, то сразу после Нового Года поедем вместе в Москву. Я должен представить тебя своему руководству.

   Инге долго молчала, уставившись глазами в пол.

  – Так ты согласна или нет? – спросил Сташинский, выводя ее из оцепенения.

  – Да. – Еле слышно ответила она и вновь заплакала.

   Г Л А В А 21

   Январь 1960 года г. Москва

   Приезд в столицу четы «Крыловых» не ознаменовался чем-то новым для Сташинского, тот же встречающий офицер на Белорусском вокзале, та же гостиница «Украина», только с более просторным и комфортабельным номером и тот же Георгий Аксентьевич, только на этот раз представший для него в новом качестве. На этот раз он выступал не как опытный чекист и высокопоставленный генерал грозного ведомства, а как добродушный дядечка, приставленный к молодой семье в качестве гида по Москве.

  Целый день он возил прибывшую пару по столице, начав экскурс с посещения Красной площади и завершив его походом в прославленный ГУМ. Последней точкой маршрута генерал пытался хоть как-то взбодрить капризную немку, на которую историческая часть города не произвела никакого впечатления. Инге в течение всего дня демонстрировала полную апатию и безразличие. Даже обед в ресторане «Центральный», который москвичи по-старинке назвали «Асторией» со своим изысканным и неповторимым меню, совершенно не изменил ее настроения. Она постоянно молчала, лишь изредка бросая на Сташинского недовольный взгляд. Инге совершенно не понимала, о чем говорят мужчины и это ее очень раздражало. Со школьных лет она ненавидела русскую речь и никогда не думала, что этот язык будет родным для ее будущего мужа. Все это не могло остаться не замеченным для старого чекиста.

   Уже вечером, когда черный «Зим» привез «Крыловых» к парадному подъезду гостиницы, Георгий Аксентьевич на входе, пропустив Ингу вперед, взял под локоть Сташинского, и немного отведя его в сторону, на ухо шепнул:

  – Помни о своем обещании, сынок, как бы потом не пожалел о своем решении.

  – Вы можете, за нас не волноваться, я все сделаю, как надо. – Буркнул в ответ Богдан и, пропустив вперед начальника, последовал за ним.

   Генерал не стал подниматься в номер к молодым. Галантно поцеловав руку Инге, он сухо попрощался со Сташинским и удалился.

  – Ну, как тебе Москва? – спросил Богдан, усаживаясь в глубокое кресло, когда они оказались в номере одни.

   Инге устало упала на кровать и раскинула руки в разные стороны. Она не посмотрела на Богдана, хотя прекрасно слышала его вопрос, а молча уставилась глазами в потолок.

  – Что-то не так? – Богдан подошел к Инге и взял ее за ладонь.

  – Знаешь, Йозеф. – она запнулась, – Извини, Богдан. Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к твоему настоящему имени.

  – Ничего страшного, – улыбнулся он, – Я давно привык к своему немецкому имени. Называй меня так, как тебе удобно. Хотя, – он задумчиво почесал затылок, – будет лучше, если в Союзе ты будешь назвать меня Богданом или Александром. Все-таки по паспорту я Александр Крылов.

  – Так вот, Богдан.– Демонстративно подчеркнуто продолжила Инге, – Если ты ждешь от меня восторга от всего увиденного сегодня, то я должна тебя разочаровать. Мне не понравилась Москва. Слишком большой, шумный и не уютный город. Все кругом куда-то торопятся, везде очереди, все толкаются. – Она замолчала, переводя дыхание.– Я не привыкла к таким городам и такому ритму жизни.

  – А тебя никто и не заставляет к этому привыкать. – Богдан погладил ее, как ребенка по волосам, – Мы будем здесь жить только наездами, когда меня будут вызывать на переподготовку. А местом моей работы будет Германия или другие страны Западной Европы. Просто нужно будет немного потерпеть. Мне обещают очень хорошие перспективы по службе. Мы объедем с тобой весь мир, увидим многие страны, просто тебе нужно немного времени, чтобы ко всему этому привыкнуть.

  – Не знаю, смогу ли я все это вытерпеть. Я совершенно не понимаю, о чем говорят люди вокруг. Мне становится дико оттого, что здесь все женщины одеты почти одинаково, как в инкубаторе. У меня сложилось такое впечатление, что на ваших швейных фабриках нет никаких материй, кроме как серого, черного и коричневого цветов. Я чувствую себя здесь инородным телом.

  – Не суди так категорично по одному дню. – Засмеялся Богдан и нежно прижал девушку к груди.– Мы будем с тобой ходить по театрам, ресторанам, выставкам и ты сама увидишь, сколько в этом городе модниц, ничуть не уступающих европейским. Поверь, пройдет время, и ты полюбишь Москву так же, как Берлин.

  – Не знаю, – тяжело вздохнула Инге, – пока я страшно хочу вернуться домой.

  – Глупенькая, ты просто устала. – Он поцеловал ее в щеку и продолжил. – Хочешь, завтра утром пойдем в Мавзолей? Георгий Аксентьевич поможет нам попасть туда без очереди.

  – Не хочу в Мавзолей. – Категорично заявила Инге и по-детски надула губки. – Я терпеть не могу мертвецов.

  – Ну что ты, попасть туда – мечта любого советского гражданина...– Но не успел он закончить свое предложение, как Инге перебила его.

  – Странные вы люди, русские. – Задумчиво произнесла она. – Я, наверное, никогда не смогу понять, зачем выстаивать километровые очереди ради того, чтобы посмотреть на покойника в гробу. В конце концов, по христиански канонам, любой умерший должен быть предан земле, иначе его душа никогда не обретет покоя. Неужели, вы здесь в Советском Союзе все безбожники?

  – Ну почему же, – улыбнулся в ответ Богдан. – Я родился и вырос в религиозной семье и до поступления в институт регулярно по праздникам посещал церковь. Просто для советского человека, Владимир Ильич Ленин – это куда больше, чем обычный покойник, лежащий в Мавзолее. Многими нашими людьми он воспринимается куда более значимой фигурой, нежели Иисус Христос для христиан. Он создатель нашего государства, автор целой идеологии, которая для большинства значит гораздо больше, чем религия.

   – Ты сам-то веришь в то, о чем говоришь? – Инге серьезно посмотрела в глаза своему будущему мужу.

  – Это не важно, во что я верю или не верю. – Богдан отстранил от себя девушку и опустил руки. – Я работаю в разведке, а потому не должен зависеть от каких-то человеческих предрассудков. Я служу государству и поэтому обязан поступать так, как того требует государство. Если я буду расценивать приказ своего Руководства с точки зрения религиозных канонов или постулатов какой-то идеологии, я перестану быть разведчиком и тогда, на мне можно смело поставить крест.

  – Но ведь это же страшно так жить. – Инге с испугом посмотрела на Богдана. – Без веры, без принципов, без совести. Рано или поздно работа когда-то закончится, и с чем ты будешь доживать свой век?

  – Самое главное, что я живу с любовью к тебе. Надеюсь, что это чувство взаимное. Поэтому я собираюсь, свой век дожить в любви и согласие с тобой. А то, чем я занимаюсь в настоящий момент, тебя не должно тревожить. – Он вновь заключил девушку в свои объятия и начал страстно ее целовать.

   «Смотрины» в Москве продолжались более месяца. Руководство КГБ не жалели ни денег, ни других средств на то, чтобы переломать отношение будущей жены перспективного ликвидатора к Советскому Союзу. Их культурной программе мог бы позавидовать любой высокопоставленный чиновник того времени. Через несколько дней гостиничный номер будущим молодоженам поменяли на загородную дачу. Обеды, как правило, проходили в кабинетах престижного ресторана «Арагви», а ужины в соседнем «Савое». Почти всегда столы ломились от икры всех сортов, от севрюг и белуг, от грузинских вин и лучших армянских коньяков. Вечерами «супруги Крыловы» посещали спектакли в Большом театре и МХАТе. Днем – осмотры Кремля и художественных галерей, поездки на катере по Москва-реке, и многое другое, чего не могли себе позволить обычные советские граждане.

   В конечном счете, Инге дала официальное согласие на сотрудничество с КГБ, чего так долго добивались начальники Сташинского. После этого, 23 марта уже в Берлине Йозеф Леман и Инге Поль зарегистрировали свой брак. Вместе с тем, особую озабоченность берлинской резидентуры вызвал факт их венчания в церкви. Для чекиста, пусть даже работающего под прикрытием, подобный обряд, был кощунством над социалистической моралью и советским образом жизни. Однако, сам Шелепин воспринял эту новость спокойно, отметив для всех, что данное обстоятельство наоборот укрепит легенду разведчика. В мае, после отпуска проведенного на Черном море, чета возвратилась в Москву и поселилась в меблированной однокомнатной квартире в ведомственном доме КГБ. Сташинский стал посещать курсы изучения английского языка, а его жена начала активно изучать русский язык и совершенствовать западно-германские диалекты. Спустя месяц в кабинете Председателя КГБ собрались все руководители подразделений, ответственные за подготовку Сташинского к выполнению дальнейшего задания.

  – Георгий Аксентьевич, как идет подготовка «семьи Крыловых»? – поинтересовался Шелепин у своего заместителя.

  – Не важно, – вяло ответил тот, – Немка оказалась совершенно не склонна к изучению иностранных языков. Ей понабилось больше суток, только для того, чтобы наизусть выучить свой новый адрес – 2-я Ново-Останкинская улица, дом 18. Наши аналитики провели с ней тестирование, но она не смогла правильно ответить даже на те тесты, по которым отбирают солдат для службы в Пограничных войсках. Наши потуги показать ей преимущества советского образа жизни оказались тщетными. Поэтому я не вижу смысла начинать с ней какую-либо специальную подготовку. Извините, за прямоту, но она просто ограниченный и ни к чему не пригодный кандидат. Начинать ее чему-то обучать, заведомо зная бесперспективность этого мероприятия, напрасная трата времени и средств. Да и нет смысла перед ней раскрывать тайны, которые ей совершенно ни к чему. Тем более, что ее отношение к социализму, за время, проведенное в Москве, абсолютно не изменилось. И это при том, сколько времени и средств мы потратили на то, чтобы показать ей все преимущества советского образа жизни.– Он сделал небольшую паузу, не решаясь продолжить, но все же добавил. – Более того, я опасаюсь, что она сможет оказать негативное влияние на Сташинского, передать ему свои антисоветские настроения и, тогда мы получим гарантированный провал.

   Шелепин нервно покрутил карандаш между пальцами и спросил:

  -Ваши предложения?

  – Я думаю, что нужно готовить вариант "В". – Он не стал вдаваться в детали этого плана, так как совсем недавно обсуждал его наедине с Председателем. – Но перед этим, считаю, целесообразным создать такую ситуацию, в результате которой Сташинский почувствовал бы, что мы перестали ему доверять. Для этого он должен сам найти признаки того, что его квартира прослушивается и почтовая корреспонденция перлюстрируется. Плюс к этому, нужно несколько изменить к нему привычное лояльное отношение.

  – И что это нам даст? – удивленно взглянул на своего заместителя Председатель КГБ, до конца не понимая сути его замысла.

  – Сташинский сам по себе чрезвычайно честолюбивый и, в некотором смысле, амбициозный человек. – Продолжал излагать свой план генерал. – Почти за десять лет работы в органах, он привык быть фаворитом в своей области, чувствовать свою незаменимость и благосклонность руководства. Согласитесь, для молодого человека 29 лет уже иметь ценный подарок от Председателя КГБ и орден Боевого Красного Знамени, это не просто разовый успех, это показатель его высокого профессионализма. Он прекрасно отдает себе отчет в том, какие перспективы по службе его ждут и ему неоднократно мы об этом говорили. Для людей с его складом характера, уйти на второй или даже третий план, гораздо большая утрата, нежели потеря любимой женщины. Такие, как он, не созданы для рая в шалаше, им нужна слава. Хотя, – он добродушно улыбнулся, – Понятия «Слава» и профессия ликвидатора, плохо сочетаются, но тем не менее. Прожить вторую половину жизни, прозябая где-нибудь в конторе, он уже не сможет. Поэтому, смысл расшифровки проверочных мероприятий, о которых я сказал ранее, сводится к следующему. Если он пойдет на поводу у своей жены, то, в конечном счете, перейдет в общении с ней на определенные условности, замкнется в себе, что в любом случае, не останется незамеченным с нашей стороны. Если же он останется верным нашему делу, то сам факт проверки, его разозлит, как профессионала, и он обязательно потребует от нас разъяснений. В этом случае, я не исключаю, что он сам пожелает разорвать свои отношения с этой немкой, только ради того, чтобы остаться в обойме. Если так произойдет, то в дальнейшем его можно будет посвятить в детали нашего плана.

  – Весьма сомнительное предложение. – Произнес Шелепин и, подумав, добавил. – Хотя, не лишено здравого смысла.

  – А что Вас в нем смущает?

  – Видите ли, Георгий Аксентьевич, – Председатель встал с места и начал ходить по кабинету. – Я не сомневаюсь, что Вы прекрасно изучили психотип самого Сташинского и можете прогнозировать его поступки, но его избранница изучена нами только поверхностно. Ее дальнейшие действия непредсказуемы. А вдруг, как личность, она окажется сильнее Сташинского и все же сможет подавить его? Опять же, я не исключаю, что их отношения выйдут за рамки наших расчетов. Извиняюсь за лирику, но просчитать действия влюбленных людей, мне кажется не возможно. Любовь одинаково творит, как чудеса, так и глупости. Поэтому поиск логики в поведении двух, безумно любящих друг друга людей, мне кажется утопией. Я умышленно употребил слово «безумно», так как вижу, что Сташинский перестал отдавать отчет своим действиям. Во всяком случае, такое мнение у меня сложилось на основании ваших докладов.

  – Я не думаю, что мы в данном случае чем-то рискуем. – Возразил генерал. – Задача по ликвидации еще одного лидера ОУН, в которой мы собирались использовать Сташинского, отпала сама собой, по причине разразившегося скандала вокруг убийства Бандеры. Очередное его задание в далекой перспективе. Поэтому у нас есть время готовить его к заброске в западные страны по отдельному плану и параллельно проверять их обоих. Поэтому я намерен посвятить проверке Сташинского и его жены не меньше времени, чем его дальнейшей подготовке.

  – Ну, что ж, Георгий Аксентьевич, полагаюсь на Ваш опыт и интуицию. – Развел руками Шелепин и перешел к обсуждению следующего вопроса.

   Г Л А В А 22

   Теплым сентябрьским вечером Богдан возвращался с занятий домой. В этот день у него было прекрасное настроение. Занятия закончились раньше обычного, солнце еще не скрылось за горизонтом и раскаленные камни столичной застройки продолжали держать тепло бабьего лета. На душе у него было легко и светло. Он, как обычный нормальный человек, спешил домой, где его ждала любимая жена. По пути, возле городского сквера он купил у старушки букетик крупных ромашек для Инге и улыбнулся, предвкушая, как она им обрадуется.